Текст книги "Король Артур и его рыцари"

Как снова встретились Балин и Балан

Тем временем скакал благородный Балин по лесам и полям Англии, и не часто приходилось ему ночевать под крышей. Дичина, испеченная на углях, служила ему пищей, а чтобы напиться или освежить лицо, он шлемом зачерпывал воду из лесных ручьев. Случалось, что поднимали его на смех встречные рыцари, ведь не было у Балина ни щита, ни копья. Но столь искусно рубился Балин заклятым своим мечом, что скоро не осталось охотников шутить над его доспехами. А по Англии ходили рассказы о рыцаре без щита, который никому не отказывает в помощи. И с надеждой поджидали его убогие и обиженные.

Как-то раз утомленный Балин задремал в седле. Когда же рыцарь проснулся, то увидел, что поводья выпали у него из рук на левую сторону, зацепились за рукоятку меча, и пришлось коню свернуть влево. Спохватился было рыцарь, потому что не собирался ехать по этой дороге, но увидел вдруг, что в стороне от дороги на каменистом холме стоит огромный крест. Подъехал Балин к кресту и прочел на нем: «Остановись, о рыцарь! В трех днях пути ждет тебя смерть». И тут же над пустынной окрестностью раскатился звук рога, словно охотники затравили зверя и сзывают теперь загонщиков, чтобы, торжествуя и веселясь, вернуться в замок своего господина.

Оглянулся Балин по сторонам, но ни охотников, ни собак не увидел он.

– Быть, как видно, этой дичью мне, – проговорил рыцарь. – Да только не для того я пустился в путь, чтобы уходить от беды да прятаться от смерти. – И он кольнул своего коня шпорами и поскакал по дороге, а скоро впереди показался замок.

Остановился Балин и стал ждать, не появится ли грозный соперник. Однако пусто было перед замком, только из-за стен доносилась веселая музыка. Когда подъехал Балин к воротам, они гостеприимно распахнулись и навстречу рыцарю вышло великое множество нарядных дам и веселых кавалеров.

– Храни вас Иисус! – воскликнул изумленный рыцарь. – А где же тот грозный боец, что стращает смертью всех и каждого? Уж не шутка ли эта грозная надпись на придорожном кресте?

Но громче заиграла музыка, и две прелестные дамы, подхватив под уздцы коня, ввели Балина в замок.

– Замок Веселых Рыцарей приветствует вас, благородный сэр, а что до грозного бойца, которого вы думали встретить здесь, то его замок дальше, и лучше бы вам не думать о нем, ибо вряд ли кому суждено одолеть его в схватке.

Еще громче заиграла музыка, и дама в красном бархатном наряде и с алмазной пряжкой в пышных волосах поднесла Балину серебряный кубок, и был тот кубок покрыт узорами, от которых у рыцаря дух захватило. Отпил Балин из кубка, а дама спросила:

– Разве не по сердцу тебе замок Веселых Рыцарей? Разве горчит вино в кубке или музыка плоха? Отчего же ты еще в седле? Оставайся с нами, Балин. Перед печалью и скукой прочно закрыты ворота замка.

Хотел Балин натянуть узду, уехать из замка Веселых Рыцарей, но околдовал его дивный вкус вина, заворожили речи прекрасной хозяйки замка. А она зовет проворного слугу и велит снова наполнить бокал.

– О Балин, разве нет за твои подвиги лучшей награды, чем смерть? Да и к чему тебе биться с этим рыцарем? Ведь этот свирепый безумец нападает на всякого, кто хочет проехать мимо его замка, а что тебе за нужда ехать к нему? Или тесно стало в английской земле?

И с тем прекрасная дама положила свою нежную руку на ладонь Балина, но страшно холодными показались Балину ее пальцы, и горечь почудилась рыцарю в душистом вине.

И тогда вынул он наполовину свой меч, скинул железную перчатку с левой руки и прижал ладонь к лезвию меча. Брызнула кровь, и словно очнулся рыцарь, глянул с презрением на пышные наряды и повернул к воротам своего коня. Но услышал он вдруг за спиной:

– Постой, о Балин!

И тогда обернулся Балин и видит статного рыцаря в зеленом наряде. Подумалось ему, что не арфа таким рукам впору, а копье, и что боевой доспех должен лежать на его плечах, а не заморский бархат. А рыцарь подошел к нему и крепкой рукой придержал коня.

– Знай же, о Балин, что есть в этом замке рыцари, которые выходили на бой с тем, на кого поскачешь ты сейчас. И всех нас одного за другим сокрушил он. И не хватило у нас духу принять смерть от меча и кинжала, но молили мы о пощаде и клялись ему в вечной верности. А он оставил нам жизнь и не обидел наших дам, лишь поселил нас в этом замке и щедро одаривает нас, и – чего мы ни пожелаем – все исполняет. Но на великий позор рыцарству остались мы живы! Роскошью и богатством должны мы завлекать храбрецов, что скачут на бой, и всякий раз, когда веселых рыцарей становится на одного больше, он радуется так, словно побил грозного соперника.

– Горе! Горе и позор всем рыцарям, по каким бы дорогам ни скакали они! Неужто ни один не выбрал смерть и не плюнул ему в лицо?

– Не горюй, Балин, немало было и храбрецов. Да, видно, не родился еще такой боец, что побьет нашего господина. И в пешем, и в конном бою нет ему равных.

– Что ж, – сказал Балин, – теперь мне ясно, что иная жизнь хуже смерти. Лучше сто жизней потерять в бою, чем жить, как вы. Будьте вы прокляты!

Оглядел их Балин и поехал прочь. Иные твердят, будто грозил он мечом и кричал на веселых рыцарей, но лишь по глупости говорят они такое. Что толку кричать тому, кто не слышит Бога и совести? И достойно ли рыцаря грозить мечом, как розгой?

Только сразу не уехал Балин. Снова остановил его рыцарь в зеленом наряде.

– Видно, крепко ты веришь в свой заклятый меч, Балин, раз едешь без щита и копья. Но знай, что тот рыцарь нападет на тебя с копьем непременно, и не успеешь ты глазом моргнуть, как окажешься на земле. А потому, рыцарь, возьми мой щит. Немало он принял на себя ударов в прежнее время, и не повинен он в том, что недостало его хозяину мужества. – С тем подал он Валину добрый щит с гербом – крепостной башней на лазоревом поле. – Возьми и копье. – И протянул рыцарю славное ясеневое копье с квадратным древком.

Вот так и уехал Балин из замка Веселых Рыцарей в полном вооружении, и горестные думы одолевали его. А в замке в тот день до самого вечера не звучала веселая музыка.

Но едва прошла ночь и румяное солнце покатилось над Англией обычным своим путем, новые гости постучали в ворота замка Веселых Рыцарей. И нарядные обитатели вышли, по своему обыкновению, навстречу гостям. Только разом смолкла музыка, когда тяжелый взгляд Мерлина встретил их, а шутки и смех оборвались, словно щебетанье птиц на лугу, когда зоркий ястреб раскинет тяжелые крылья и парит беззвучно и страшно в пустом небе.

Не долго говорил Мерлин с веселыми рыцарями, да не многое и знали они. Минута, другая – и снова скачут бароны за Мерлином, спешат скликать гостей на свадьбу Артура.

Спешит усталый конь землепашца в конюшню, и лошадка купца-горожанина помнит дорогу к дому, когда возвращается с хозяином из чужих краев, но только рыцарский конь чует сечу и рвется туда, где гремит железо и льется кровь.

Все быстрей идут кони Мерлина и баронов Артуровых. Не нужны им понукания, и шпоры не ранят их бока. Сами спешат они.

– Благородные сэры! – воскликнул Мерлин. – Неспроста ярятся наши кони, и натягивают удила, и храпят тревожно. Гостей на свадьбу собираем мы, а кого встретим – бог весть.

И не стали бароны попусту тратить слова, но опустили забрала на шлемах да уселись в седлах покрепче.

И вот вынесли их кони на берег реки, и увидели бароны, что застыли на широком лугу два бойца. Копья их лежат в упорах, забрала опущены, и грудь заслонена щитом. Вгляделся Мерлин и увидел на одном из щитов крепостную башню. Горестно вздохнул мудрец.

– Валин, Валин, видно, пустым останется твое место на свадьбе у короля. Сам выбрал ты свою судьбу, и нет такой силы, чтобы остановить тебя.

А тем временем рыцари пришпорили коней и пошли друг на друга, тяжелые и могучие. И силен был их удар, и копья так крепки, что рухнули и кони и всадники, и остались оба без чувств лежать на земле. А племянник Артура Гавейн и прочие бароны воскликнули тогда с великой радостью:

– Хвала Господу!

Ибо думали, что, померившись силой, разойдутся бойцы и не прольется кровь, а иные из них хотели было поспешить к поверженным рыцарям и поднять их с земли и снять доспехи. Но не двинулся с места Мерлин, лишь проговорил глухо:

– Оставьте, благородные бароны. Упаси вас Бог встать между этими бойцами, ибо суждено им пройти свой путь до конца, и ничья кровь их теперь не остановит.

И легли на лицо Мерлина морщины, и глаза потухли, как у древнего старца.

А тем временем пришли в себя бойцы, и поднялись на ноги, и принялись разить друг друга мечами. Неизвестный рыцарь пробил Валину щит и разрубил шлем, но тут Валин нанес ответный удар злосчастным своим мечом и едва не сразил врага. Так бились они, пока не задохнулись.

Но оглянулся Валин, увидел знакомых рыцарей, и словно прибавилось у него сил. И снова схватились они, прежестокие наносили друг другу раны. И дышать они стали громко и часто, и трава вокруг них стала красной от крови. По семи ужасных ран зияло на теле у каждого, и всякая из них была смертельна. А они все продолжали биться, да так, что потом не верили люди, слушая рассказы об их поединке. Латы их расклепались, и тела были обнажены. Наконец обессилели оба и рухнули на скользкую от крови землю. И неизвестный рыцарь достал кинжал, ибо меч не в силах был поднять, и подполз к поверженному врагу. Но без движения лежал Балин, и щит его с крепостной башней валялся рядом разрубленный. И тогда неизвестный рыцарь, чтобы глянуть в лицо врагу, поднял забрало на разбитом шлеме Балина и стер рукой кровь с его лица. И услышали Артуровы рыцари горестный стон его:

– О Балин, брат мой! Зачем я дожил до этого дня? Зачем скрылся ты под чужим гербом?

И упал с Балином рядом и испустил дух.

Тогда Артуровы бароны в великой печали подъехали туда, где земля раскисла от крови, как от дождя, подняли забрало у второго рыцаря и узнали Балана. И плакали рыцари от жалости и горя, ибо в страшном грехе погибли рыцари, подняв брат на брата мечи.

А к утру Мерлин искусным своим чародейством воздвиг над могилой братьев надгробие, а заклятый меч Балина вонзил в мраморный столб. Столб же поставил посреди реки. С тем и тронулись бароны и Мерлин в обратный путь.

Когда же прибыл Мерлин с баронами в Камелот, прошел он, ни минуты не медля, в зал Круглого стола и хотел поведать королю Артуру о горестной кончине Балина и Балана. Но поднялся король мудрецу навстречу и с великой печалью сказал:

– Недобрые вести, Мерлин. Видно, нет в живых Балина, и сколько ни ищи его – не найдешь. Взгляни на этот факел. Два дня минуло, как погас он, и никакими силами не зажечь его снова. Прочие же горят не сгорая, и даже ветер, что залетает в окно, не поколеблет их пламени. Недолгую жизнь отмерил Господь рыцарю, так неужели и память о нем погаснет, как этот факел, и, когда уйдем мы один за другим, одна только тьма останется над Круглым столом?

И многим тут показалось, что и вправду потемнело в зале Круглого стола и, подобно черному туману, клубится под потолком, густеет мрак. Но протянул Мерлин руку и коснулся плеча Артура:

– Не горюй, благородный король! Пусть недолго суждено гореть этим факелам – не сомкнуться над Круглым столом мраку. А большего не ждите от меня нынче, ибо не все следует знать наперед.

Сказав это, вышел Мерлин из зала, и в тягостных раздумьях остались король и рыцари.

Как пошли войной на Артура пять королей

Всякое горе проходит, и нет такой печали, что томит без конца. Вот и пришло время свадебного пира в Камелоте. И день и ночь пировали бароны и громко славили короля и королеву, а в огромных очагах пылали стволы вековых дубов, и жарились на вертелах кабаны и олени. Бродячие певцы-менестрели без устали перебирали струны, а во дворе замка для простого люда откупорили бочки с вином, и, говорят, в самом Лондоне было слышно, какое веселье идет в Камелоте. Но проскользнул вдоль стола человек в пропыленном плаще, склонился к плечу короля Артура и недолго шептал ему. И потухла радость в глазах Артура.

– Увы! – вскричал Артур. – Ни на месяц не было мне покоя, с тех пор как стал я королем этой страны. Так не опущу же я меча до тех пор, пока терзает враг моих подданных. И пусть, кто желает, едет со мною, а кто не пожелает – Бог тому судья!

Не мешкая отправил король гонцов к тем баронам, кого не было в тот час при дворе, потому что велика была опасность и король Ирландии с королем Дании уже грабили Артуровы земли, а еще трое королей плыли к ним на помощь. Потом пришел Артур к королеве Гвиневере и сказал ей так:

– Госпожа моя, готовьтесь в поход и вы, ибо я не в силах долго быть в разлуке с вами. Не тревожьтесь ни о чем: пока вы со мной, ни один враг не заставит меня опустить меч, ведь я не допущу, чтобы с моей дамой приключилась беда.

И едва над Камелотом занялся день, благородный Артур выступил на врага, а с ним все, кто был в Камелоте или успел прискакать по его зову.

И Акколон, коварный рыцарь феи Морганы, примчался в Камелот, потому что нет для хитрецов и изменников лучшего времени, чем война. Бьются рыцари, рубятся нещадно, и никто не дивится тому, что лучшие из них гибнут первыми, и никто не ищет злодея, что нанес удар и скрылся за чужими спинами.

И вот встал король Артур со своим войском лагерем в лесу, а лазутчики пяти королей тут же донесли об этом своим владыкам. И пять королей собрались на совет, и обратился к ним король Дании:

– Лучшие рыцари христианского мира собрались у Артура, а кто не верит мне, тот пусть вспомнит, как разгромил он одиннадцать владык. А потому должны мы день и ночь спешить навстречу Артурову войску, пока не сойдемся с ним и не испытаем свое счастье. Ибо чем больше проходит времени, тем сильней становится Артур, оттого что спешат к нему и благородные рыцари, и простой люд. Мы же – в чужой стране, и войско наше, как снег на солнечном припеке. Но король Артур, на наше счастье, так храбр и так в своей доблести уверен, что стоит сейчас лагерем с малой дружиной, и следует нам ударить на него и перебить его рыцарей порознь, пока один не успел подойти к другому на подмогу.

На том и порешили пятеро королей и оседлали коней, пустившись навстречу Артуру.

Таится в засаде лев, и хищная щука прячет свое длинное тело среди речной травы. И только благородный рыцарь идет на врага прямо, и ждет его без хитрости, и без подлости бьется.

Спит в своем шатре король Артур, и сэр Кэй, и племянник короля сэр Гавейн, и верный рыцарь Грифлет – все спят, и оружие их лежит в стороне.

Вдруг раздался в лагере великий шум, и крики «Измена!» разбудили рыцарей.

– К оружию, друзья! – вскричал Артур.

И в тот же миг они облачились в доспехи и схватили оружие. Но тут явился к королю раненый рыцарь и молвил так:

– Спасайтесь, сэр, и спасайте госпожу мою королеву, ибо войско наше разбито и множество людей порублено.

А королева Гвиневера уже была верхом, и без страха слушала она шум битвы, и рука ее, сжимавшая повод, не дрожала.

– Господин мой, – сказала Артуру Гвиневера, когда с тревогой взглянул на нее король. – Покуда ваша душа тверда, не будет страха и в моем сердце. Так останьтесь же рыцарем, а вашей королеве ничего более и не нужно.

Король с королевой и те трое рыцарей поскакали берегом реки туда, где широкий Хамбер сливается с морем. Собрались они переправиться на другой берег, но высокие волны прилива шли в реку из моря, и бились кони, и нельзя было заставить их шагнуть в воду. Снова взглянул король Артур на прекрасную свою избранницу и с великой болью в сердце произнес:

– Два пути оставила нам судьба, да цена им одна: попасться в руки врагу на позор всему королевству либо утонуть в высоких волнах Хамбера.

– О, мой король, – сказала на это королева Гвиневера, и темны были ее синие глаза, как бурные воды Хамбера. – О, мой король, никто не ведает, какую судьбу уготовят нам враги, так не лучше ли рука об руку сойти в холодные волны Хамбера, а что до благородных рыцарей, то пусть Господь хранит их на трудном пути.

В великой тоске и смущении глядели рыцари на короля с королевой, и слезы навернулись на глаза баронов. И вдруг увидел сэр Кэй пятерых королей, которые одни, без свиты, скакали на них с копьями в руках.

– Глядите, – сказал сэр Кэй, – видно, сама судьба решает за нас. Поскачем же навстречу пятерым королям и померимся с ними силою. Ведь было бы теперь великим позором выбирать и раздумывать.

Но заколебался племянник Артура сэр Гавейн, ибо был он юн и неопытен в схватках.

– Увы, – вздохнул он, – нас лишь четверо.

Сэр же Кэй только посмеялся на это и подхватил правой рукой свой мушкель.

– Не тревожьтесь, – сказал он и взмахнул мушкелем. – Тех двоих, что скачут справа, я возьму на себя, вы же ударьте на остальных, и не дай нам бог осрамиться перед королевой.

И с тем пустил сэр Кэй своего коня во весь опор и с великим искусством увернулся от коня датского короля, подъехал к нему справа и так грянул мушкелем по шлему датчанина, что отскочило забрало, разошлись стальные полосы и кровь залила лицо датского владыки. Рухнул он с коня замертво.

Увидел это сэр Гавейн, и дух его укрепился, и такой удар копьем нанес он своему сопернику, что пробил латы, словно то была сельская изгородь, и вышел наконечник его копья у того из-под лопатки. Тогда сэр Грифлет кинулся в схватку, перерубил нацеленное на него копье, а рыцаря зацепил рукояткою меча за стальной воротник и вырвал из седла. И тот грянулся на землю и сломал себе шею. Увидел тут сэр Кэй, что второй его противник поворачивает на него коня и что ни увернуться, ни прикрыться щитом нет у него времени, и тогда схватил доблестный сэр Кэй двумя руками свой мушкель и с такой силой метнул его навстречу врагу, что тяжкий стон послышался из-под его забрала. Мушкель попал в решетку на шлеме, и так могуч был бросок сэра Кэя, что остановился конь под его противником и забрало вогнулось внутрь шлема, а несчастный рыцарь упал с коня и лежал недвижим.

Тут и другие управились со своими противниками, а король Артур сказал:

– О таких ударах поют песни на королевских пирах. Ты с честью выполнил свое обещание, сэр Кэй.

Тем временем на волнах Хамбера показалась лодка, и они посадили в нее королеву, а сами поскакали в лес, где укрылись Артуровы рыцари, и объявили им, что пять королей убиты. Артур повелел своим рыцарям держаться до наступления дня и посулил им решительную победу.

Так все и случилось, как сказал король. Едва занялась заря, нашли вражеские рыцари убитых королей на берегу Хамбера. И так велики были их горе и растерянность, что, когда ударил на них Артур, не смогли пришельцы собрать силы для отпора и бежали к своим кораблям. Да мало кто из них уцелел.

По окончании же битвы Артур послал за Гвиневерой, и горячо молились они, благодаря Господа за победу.

Как избежал король Артур многих бед

Едва вернулось королевское войско в Камелот, повелел Артур праздновать победу. Но только вошел он вместе с рыцарями в зал Круглого стола, как горестный стон вырвался у многих, потому что еще один факел потух. Всего же удивительней показалось рыцарям, что потух факел над сиденьем сэра Кэя. Сам же Кэй, живой и невредимый, стоял рядом и дивился вместе со всеми.

– Кэй, благородный Кэй! – воскликнула королева Гвиневера. – Неужели беду сулит тебе этот знак?

Не отрываясь смотрел на погасший факел сэр Гавейн и вдруг воскликнул радостно:

– Нет, госпожа моя королева, не беду сулит этот знак сэру Кэю! Ибо потух факел, но остался свет его.

И тут все рыцари, сколько их ни было в зале, увидели, что исходит от потухшего факела свет. И не с чем им было сравнить этот свет, ибо никто из рыцарей не видел подобного, но радовались их сердца и тянулись к этому свету.

– Рыцари! Благородные сэры! – воскликнул Артур. – Не было в минувшем сражении бойца, равного сэру Кэю. И клянусь своей честью, короной своей клянусь, что дивная сила Круглого стола сделала для нас зримым свет его доблести. Кто бы ни взял в руки огниво, падают искры от огнива на сухой мох, и вспыхивает от тлеющего мха факел, и светит в темноте, но лишь мужество и верность рыцаря осветят тех, кто собрался у Круглого стола. Недаром же этот стол вышел из рук премудрого Мерлина.

И дивились рыцари словам Артура и радовались, и на славу удалось их торжество.

Когда же кончился пир и утомленные слуги заснули по углам, подошел к королю Артуру рыцарь Морганы Акколон и сказал владыке, что бродит в лесах у Камелота неслыханной мощи медведь. И так этот зверь могуч, что доспехи на рыцарях разрывает, как пергаментные листы, на которых пишут монахи. Тут же вышел Артур из-за стола и велел седлать коней для охоты, потому что не терпелось ему испытать силу в единоборстве со столь могучим зверем. Рыцаря же Акколона не отпускал от себя король, потому что крепко надеялся, что первым с его помощью отыщет чудовище и одержит славную победу. И когда охотники въехали в королевский лес, что подступал в ту пору к самому Камелоту, так сказал Акколон Артуру:

– Благородный Артур, пусть гневаются на меня рыцари Круглого стола, но ни одному из них не открою я места, где скрывается чудо-зверь, потому что одного короля достоин этот подвиг.

– Воистину, – ответил король Артур, – я не забуду твоей услуги, сэр Акколон. Поскачем же без промедления.

И подивился про себя сэр Акколон, как легко идет Артур в западню, ибо вовсе не к медвежьему логову собирался вывести короля рыцарь коварной Морганы. А знал он от безжалостной волшебницы то место в лесных дебрях, где скрывался страшный великан-людоед. И не было у Морганы средства вернее, чтобы погубить Артура, потому что слыл тот великан непобедимым и только бегством можно было спастись от него. Но твердо помнила безжалостная Моргана, что не побежит Артур, но будет стоять до последнего.

И вот, когда показалась впереди поросшая лесом гора, остановил Акколон коня и сказал сэру Артуру, что зовется она горой святого Михаила и что на ней-то и устроил свое логовище медведь. И тогда распрощался с Акколоном Артур и стал подниматься в гору.

Чем ближе подходил к вершине Артур, тем чаще под ногой его гремели обломки доспехов и человеческие черепа, подобно белым камням, просвечивали сквозь траву. И тогда король перетянул из-за спины свой широкий щит и вынул из ножен меч. Но тут затрещали ветки и некий простолюдин выбежал навстречу королю Артуру из кустов.

– Стой, мужичина! – крикнул ему Артур. – Уж не медведь ли гонится за тобой?

Но великий ужас был у того человека в глазах, и не мог он выговорить ни слова. Тогда Артур потряс его хорошенько и железной перчаткою дал щелчка по лбу. Тут очухался простолюдин и повалился на колени.

– Пощадите меня, благородный рыцарь, ибо от одной беды я только что убежал и нет у меня больше сил и духу выпутываться из другой. Да и вам, сэр, нынче придется худо, потому что рыщет по всему лесу людоед, и хоть доедает он сейчас моего соседа, но непременно захочет еще, потому что сосед у меня такой тощий, что и жевать-то там особенно нечего.

– Как?! – вскричал Артур. – Разве не медведь с железными когтями живет на этой горе?

А простолюдин ответил ему так:

– Ах, сэр, уж медведя-то мы бы одолели всей округой, а от великана нам только и остается, что бегать, как зайцам по полю. Что же до железных когтей, то не нужны они великану. Железная дубинка – вот что у него есть. И глушит он ею без разбора и простой люд, и благородных рыцарей, а скольких дам и девиц погубил – не сосчитать.

Выслушав все это, загорелся гневом король Артур.

– Стыд и позор тому властителю, в чьем королевстве творятся такие злодейства! Я отдал бы все владения моей короны, чтобы только схватиться с этим негодяем и спасти тех несчастных, до кого не сумел он еще добраться. А теперь, друже, – сказал Артур простолюдину, – не покажешь ли ты мне логово злодея?

Но, услышав эти слова, несчастный так задрожал, что сжалился над ним король Артур и пошел дальше один. И поднялся король на самую вершину, откуда бежали ему навстречу два ручья, и холодный ветер подбодрил его, а вода освежила, и двинулся он между этими двумя ручьями. И скоро увидел король два костра, чье пламя поднималось до самого неба, а искры летали среди звезд. А великан, ужаснее которого и придумать нельзя, греется между этих огней и пожирает свой ужасный ужин. Вокруг же него обглоданные кости, и кровью полита земля у костров.

Сжалось королевское сердце от жалости к несчастным, а ярость его вспыхнула сильнее, чем костры людоеда.

– Ах ты, песий сын, дьявол да заберет твою душу! Многих замучил ты в моей земле, но теперь и ты получишь свою меру. Встань же и приготовься, ибо нынче ты умрешь от моей руки!

Зарычал и завыл тут грязный обжора. Забыл про свой ужин, вскочил и схватил свою дубину кованого железа. Глазом не успел король моргнуть, как ужасный великан сбил с него шлем. Но загородился король щитом, вскочил на огромный камень и что было силы рубанул великана по лбу.

Взвыл, взревел великан и еще яростней ударил дубиной, но заливала ему глаза черная кровь, и попал он по камню, на котором стоял Артур, и ушел тот камень в землю на три фута. Артур же тем временем подскочил к великану сзади, подрубил ему поджилки, и рухнуло страшилище. Но косматыми своими ручищами успел он схватить короля и страшно сдавил его. И покатились они с горы, натыкаясь на стволы и камни.

Впились доспехи в тело Артура, потемнело у него в глазах, ибо неслыханно могуч и свиреп был этот людоед. Но выхватил он короткий кинжал и разил великана, пока не докатились они до самого низа. Тут разжал злодей руки, испустил страшный крик, и кончилась его мерзкая жизнь.

Долго лежал король Артур, когда же силы вернулись к нему, то кликнул он коня, поднялся в седло и поехал на поиски своих рыцарей.

И не были те поиски долгими, потому что тревожились Артуровы бароны о своем короле и скакали они по лесу туда и сюда и трубили в рога. Предатель же Акколон скакал со всеми и громко сокрушался о пропавшем короле.

Но застряли у предателя слова в глотке, когда выехал из леса Артур, целый и невредимый.

– Что за шум? Что за тревога? – спросил у баронов король. – Разве ваш король малый ребенок или клинок его хуже ваших? Так о чем же тревожитесь вы? Неужели о том, что повредят мне медвежьи когти? Полно, рыцари. Да и нет нигде чудо-медведя. Одни разговоры. Видно, какому-нибудь пастуху померещилось спьяну.

И смеялись над своими страхами рыцари, а вероломный Акколон решил, что ошиблась Моргана и не было никакого великана на горе святого Михаила. Мелкая душонка – он и помыслить не мог, как могуч и бесстрашен Артур.

К тому времени спустилась уже черная ночь, и решили рыцари не искать для ночлега другого места, потому что хвороста было в изобилии и широкая река протекала рядом. Артур же отошел в сторону и вышел на речной берег. Но едва остановился король, опершись в раздумье на свой меч, как тихая музыка послышалась из-за поворота реки, а скоро показалась и просторная, освещенная факелами лодка. И замерла эта лодка там, где стоял Артур, и голос, нежнее которого только ангельские голоса, произнес:

– Доблестный Артур, нельзя скрыть столь славный подвиг. Но кто знает, что готовит тебе завтрашний день? Так отдохни же здесь, в этой лодке. Королевские кушанья ожидают тебя, и нет в мире такого вина, каким мы не наполнили бы твой кубок. Иди же сюда, Артур!

И тут лодка пристала к берегу, а музыка заиграла столь сладостно, что забыл Артур все на свете и шагнул на палубу, и двенадцать прекрасных дев встретили его, как подобает встречать короля, усадили за богатый стол и служили ему, пока не забылся король сладким сном.

Но тяжело было пробуждение Артура. Не музыку, а горестные стоны услышал он, вместо роскошного убранства и яркого света окружил его мрак и холодные стены из каменных глыб. Вгляделся во тьму Артур и страшно изможденных рыцарей увидел рядом с собой.

– Господи Иисусе! – воскликнул Артур. – Кто вы, благородные сэры? И кто смеет держать вас в этой темнице?

И рассказали Артуру несчастные рыцари, что злой волей барона Дамаса томятся они в этом подземелье. Ибо есть у Дамаса младший брат Онтлак, доблестный и благородный рыцарь. Отец же их оставил им земли и богатства поровну, но не желает делиться Дамас и признает за младшим лишь то, что удерживает он доблестью рук своих. Да и это имение давно бы отнял Дамас, но для этого надо выйти ему на поединок с Онтлаком, а жестокосердому трусу трудно решиться на честный бой, вот и стал Дамас искать такого рыцаря, который согласился бы выйти вместо него на бой с Онтлаком.

– Великим было бы позором для вашего края, найдись такой рыцарь, – ответил на это Артур.

– Воистину так, благородный сэр. И скоро увидел Дамас, что нет охотников ради него выходить на бой. А когда увидел он это, то лютая ненависть к благородному рыцарству охватила его холодное сердце. И стал он посылать своих рыцарей в засады. А эти Дамасовы бойцы более похожи на кровожадных разбойников, и нет для них большей радости, чем навалиться скопом на одинокого рыцаря и запереть его в этом гнусном подземелье. Много добрых рыцарей уже умерли здесь голодной смертью, однако стоит хотя бы одному из нас выйти на поединок с Онтлаком, Дамас тут же освободит всех.

– Да укрепит вас Господь! – сказал Артур. – Лишь истинный рыцарь предпочитает смерть бесчестью. Только вот незадача: зачахнуть от голода, подобно крысе в пустом амбаре, – неужто для этого родился рыцарь на свет Божий?

И тяжко задумался Артур, так что не слышал уж больше ни вздохов, ни жалоб.

Но вот является к Артуру в подвал девица и спрашивает:

– Как поживаешь, король?

– А как поживают земляные жуки с кротами? – говорит ей Артур. – Вот и я уже вижу в темноте; там, глядишь, и норы копать научусь.

– Ну, до этого далеко, – произносит девица, – раньше ты зачахнешь от голода, если не согласишься сразиться за моего господина.

Снова задумался король Артур, однако коротким было его раздумье.

– Что ж, – сказал он, – по мне, всякий поединок лучше смерти в темнице. Если только в самом деле я буду свободен, а со мной и все эти узники, то я согласен сражаться. Вот только нет у меня ни коня, ни оружия.

– Не тревожься об этом, – сказала девица, – ибо все твое будет у тебя.

И девица ушла, а узники стали упрекать Артура за то, что на недоброе дело решился он.

– Что делать нам с жизнью и свободой, если куплена она жизнью и свободой благородного Онтлака?

– Не тревожьтесь, сэры, – успокоил их король Артур. – Ни один из моих ударов не будет для Онтлака смертельным, и пусть только дадут мне в руки копье – уж я успею перед поединком обрубить его наконечник и одним тупым древком ударю в щит противника. Недаром же вы толкуете о доблести Онтлака; благородный рыцарь сразу поймет, что не насмерть предлагаю я ему биться. А там пусть хоть сам дьявол помогает бесчестному Дамасу.