Текст книги "Вейгард"

Не знаю, чем для него закончилось бы досадное происшествие. Думаю, он навсегда лишился бы и зубов, и физического здоровья, но, на его счастье, я как раз направлялся по этой улице к дому моей очередной возлюбленной. Увидев, что мой братец угодил в переделку, я ни секунды не раздумывая вихрем помчался вперед. Железного меча у меня еще не было, зато был отличный кинжал, который я с удовольствием всадил обидчику брата в левую ягодицу. Увидев, что я настроен решительно, негодяи поспешили убраться восвояси. Они скрылись за поворотом. Если бы мы пожелали, то могли бы найти их по следу, оставленному раненым, но я не горел желанием пускаться в погоню. Вилл, похоже, тоже. Он сидел на мостовой и сплевывал кровь. Губы у него были разбиты и уже стали набухать.

«Скоро будут напоминать парочку спелых фиников», – подумал я и поинтересовался:

– Ты в порядке?

– Да, – раздраженно ответил Вилл, – на твоем месте я бы не торчал как хрен на грядке, а помог мне подняться.

Сравнение показалось мне весьма неудачным, и все же я подал ему руку. Вилл с трудом поднялся, ощупывая ушибленные ребра и поминутно охая.

– В городе тебя, похоже, не любят, – заметил я, – может, тебе пореже выходить из дворца? Хотя бы в ближайшее время.

– Не хватало еще мне бояться каких-то там простолюдинов! – скривившись, заметил Вилл. – Ну-ка, помоги мне дойти до дворца. Я облокочусь на тебя, и ты меня поведешь.

Его манера ко всем обращаться так, будто все ему должны, сильно меня рассердила.

– Может, дойдешь сам?! – буркнул я.

– Да ладно тебе, Дарт, – сказал он, – ты погляди, мне же все отбили.

– Хорошо, – сказал я, – так и быть. Если всю дорогу ты будешь молчать.

В юности Вилл не вызывал у меня особенной антипатии. Я относился к нему нейтрально. Странности его натуры, конечно, раздражали, и во время редких разговоров с братом я иногда начинал подергивать серьгу, подумывая, а не проткнуть ли его мечом, но серьезных столкновений между нами не было никогда.

Это уже потом, пожив некоторое время при дворе в Вейгарде, когда он каждый день пытался найти мне какое-нибудь занятие, я стал всерьез недолюбливать Вилла. Ведь я в ту пору был занят поисками самого себя, меня заботили мысли о будущем, я должен был многое обдумать и понять, чтобы выбрать в жизни правильный путь. Спрашивается, что может быть важнее для юноши, лишенного наследства и соответственно стабильности, чем определиться со своим предназначением в жизни? Братья были в полном порядке, при королевствах, обеспеченные надежным тылом, я же блуждал в потемках. Мои размышления поначалу, как я уже упоминал, привели меня на большую дорогу, но зато уже на большой дороге я окончательно определился с выбором и решил, что буду королем. И я действительно стал им.

И что же дальше? Что делает Вилл в то время, когда все ополчились против меня? Поддерживает младшего брата? Вилл посылает против меня армию. Совершив по отношению ко мне подобный акт недоброй воли, Вилл стал моим злейшим врагом.

Я знал, что королевство ослаблено его бестолковой деятельностью и народ Вейгарда его буквально ненавидит за неуемный дух реформаторства и обилие утопических идей.

«Забрать у Вилла Вейгард будет несложно, – думал я, – проще, чем отнять у старика вставную челюсть».

Меня немного беспокоило, что Вилл первым выступил против меня. Не иначе как в рукаве у него припрятан какой-нибудь козырь…

Реформаторством в Вейгарде Вилл действительно занялся самым решительным образом с первых же дней своего правления. Деяния Вилла зачастую были настолько масштабны, что приобрели широкую известность и за границами королевства. Все в Белирии говорили о том, что он разрушил плотину – и лишил город воды, отправил герцога Бевиньи на битву с драконами – и тот бесславно сгинул, но сделался в памяти народной национальным героем, что король Вилл переименовал Вейгард в Виллгард и заставил даже переписать летописи, после чего с некоторыми воспринимающими все близко к сердцу летописцами случились нервные срывы. За одно только упоминание старого названия страны в Вейгарде (Виллгарде) подвергали публичной порке.

Но все эти деяния, как выяснилось впоследствии, были только началом грандиозных замыслов Вилла по переустройству жизни в Вейгарде.

После моего отъезда (мне хотелось остаться в живых, а деятельный Вилл непременно приспособил бы меня куда-нибудь, где выжить бы не удалось) Вилл продолжил дело обустройства собственного королевства. Он решительно взялся за создание между городами широкой, мощенной камнем дороги. А поскольку на такое грандиозное строительство камня ему было нужно очень и очень много, Вилл приказал согнать весь народ в каменоломни, чтобы обеспечить бесперебойную добычу и поставку камня.

– Ты мне за строительство головой отвечаешь, – сказал он своему первому помощнику Лаксу Молосту и оказался человеком слова – когда строительство сорвалось, Лаксу отрубили голову.

Разумеется, столь кардинальные меры в переустройстве жизни и всего королевства в целом ополчили против короля простых граждан Вейгарда. Люди всегда консервативны, новые веяния, исходящие от правящей власти, им кажутся помехой спокойной жизни. Народу не нравится, когда разрушают сложившийся годами жизненный уклад.

Вилл Вейньет, к несчастью для себя, не мог понять такие простые вещи. Он считал, что каждый житель его королевства обязан разделять с ним реформаторские идеи и, проявляя сознательность, если понадобится, жизнь положить на их осуществление.

После того как одна за другой области Вейгарда принялись выражать недовольство, выступая против тирании, Вилл наконец понял, что дело пахнет всенародным бунтом, – все же интуиция, хоть и заторможенная, у него присутствовала. Вилл приказал остановить строительство дорог. Ярость, вызванную неосуществлением грандиозного замысла, он выместил на первом помощнике Лакее Молосте.

Непонимание массами важности задач, стоящих перед королевством, его несколько озадачило. Он наморщил лоб и принялся думать, что бы сделать такого, чтобы по грандиозности это деяние навсегда превратило его в национального героя (вроде погибшего по его вине герцога Бевиньи) и при этом народ не роптал, а остался доволен. Все раздумья приводили его к выводу, что любое крупное начинание требует огромных затрат физических сил, к строительству придется привлечь большое количество рабочих рук, а трудиться на благо короны придворные не хотели, желая существовать лишь в рамках своей профессии.

«Значит, нужно сделать что-то такое, что потребует привлечения минимального количества людей, но даст внушительный результат», – решил Вилл.

Свои умозаключения Вилл решил вынести на государственный совет Вейгарда, дабы совместными усилиями придумать что-нибудь поистине феноменальное и грандиозное. И совет придумал. Идею подал один из придворных по имени Кастор Глюк, за что Вилл повелел немедленно выдать хитроумному человеку пятьдесят золотых из королевской казны.

– Я вот что думаю. Чтобы народ был доволен, – сказал Кастор Глюк, – надо не народ привлекать к делу, которое является для него непривычным, а наоборот – делать для народа, одаривать народ. Но дарить что-то такое, что будет приносить пользу государству. А что у нас в государстве является основным занятием для большинства граждан?

– Сельское хозяйство, – отозвался звездочет.

– Точно, сельское хозяйство, – прищурился король, не совсем понимая, к чему клонит Глюк. – Ты что, предлагаешь им всем лошадей, что ли, купить?

– Зачем, – возвысил голос изобретатель, – я предлагаю всем нашим гражданам выдавать, – тут он сделал краткую паузу, – дерьмо!

Казначей крякнул и прикрыл рот ладошкой.

– Что?! – вскричал Вилл, вскакивая с трона. – Ты что, издеваешься над нами?! Что за польза от дерьма нашему государству?

– Ну как же! – Кастор Глюк побледнел, несколько огорошенный тем, что его «блестящая» идея вызвала столь яростное отторжение у монарха, но через мгновение к нему вернулось самообладание. – Ведь это же для нужд сельского хозяйства. Мы будем забирать дерьмо у соседей. У них его много… Можно даже менять на что-нибудь… И раздавать нашим гражданам. Они станут выбрасывать дерьмо повсюду, потому как оно им совсем без надобности, и почва в нашем королевстве постепенно удобрится и станет самой плодородной в мире. И стоимость подарков невелика. И у нас самих они имеются. Да что там говорить – с одного только скотного двора можно собрать столько навоза для подарков нашим гражданам…

– Хм… – Вилл сел обратно на трон. – А что? В этом что-то есть! Только не пойму что! – Он сморщил лоб и углубился в размышления.

«Потребуется лет пять, – рассуждал Вилл, – и мы – королевство с самой плодородной почвой в Белирии, сельское хозяйство процветает, у нас каждый год случается немыслимый урожай пшеницы, ржи, кукурузы, картофеля… Все расходы по закупке дерьма вследствие отличных урожаев окупятся. Мы сможем экспортировать зерно, овощи, горох. И главное – моим подданным совсем ничего не придется делать, только получать в подарок от короля немного отходов жизнедеятельности и выкидывать их возле своих домов».

Виллу представились целые реки урожайного дерьма, текущие из-за границ королевства. Он даже зажмурился, до того ему понравилась эта картина.

– Великолепно! – вскричал он, заключил Кастора Глюка в объятия и облобызал, так, что тот даже зарделся… – Пятьдесят золотых из казны за отличный замысел! Пятьдесят!

К реализации «благоухающей» успехом идеи Вилл приступил немедленно. Послы из Виллгарда направились к соседям – в Стерпор к Алкесу, в Гадсмит к Преолу и даже в граничившее с Вейгардом на востоке королевство Сомерсет. В Центральное королевство, к Фаиру, он не отважился обращаться с такой странной просьбой.

– Фаир, ты не мог бы поставлять нам дерьмо по дешевке? Я слышал, у вас его предостаточно, а у нас совсем мало…

Я представил себе выражение лица Фаира и расхохотался. Боже мой, что только не придет в голову идиотам, которым попросту нечем думать и некуда девать свою неуемную активность.

– Самим не хватает! – отвечает Фаир.

– Вот именно! – вторит ему Заклинатель, свирепо щурясь из-под капюшона…

Приказ был донесен до граждан Виллгарда в категорической форме. Все явились на специально организованный пункт раздачи с мешками и сумками, готовые оценить королевскую милость. Поначалу никто из местных жителей не поверил, что король собирается выдавать им дерьмо. Многие думали, что это неудачная шутка. Другие – бред сивой кобылы. Однако первый же горожанин, которому нагрузили полный мешок отечественного навоза, поднял жуткий гвалт, крича, что король спятил и действительно раздает дерьмо. Кое-кто сразу кинулся прочь, другие не поверили крикуну – из здания они выходили задумчивые и притихшие.

Крикуна, возвестившего, что король сошел с ума, Вилл приказал доставить ко двору. В качестве наказания несчастного поставили на раздачу навоза. Уже импортного. В числе многих других он складывал лепешки в мешки и сумки, загребал его лопатой и ровнял граблями.

Поскольку навоз подвезли из-за границы, дерьма хватило на всех, и даже еще осталось. Вилл с самым серьезным видом сетовал на то, что многие оказались недостаточно сознательными и не захотели добровольно получить подарки короля. Специально для таких граждан была организована служба доставки дерьма. Королевские стражи развозили импортный продукт по городам и селам, вываливая навоз во дворах.

Кое-кто протестовал – их пришлось арестовать. На отдельных вовсе не сознательных граждан Вилл наложил денежное взыскание. Поскольку таких было немало, королевская казна заметно пополнилась.

Король не мог нарадоваться на свой новый прожект, уже принесший ему деньги и славу. Слава, правда, была сомнительной, но Вилл считал, что слухи о его безумии распространяют завистники.

Кастор Глюк был обласкан и награжден повторно. Он купался в роскоши и пользовался многими благами, недоступными простым смертным. Ему позволено было, например, вместо обычных трех поклонов при встрече с королем ограничиться двумя. Кроме того, он мог безбоязненно сморкаться в тронной зале. Место его во время трапезы теперь было рядом с Биллом, по правую руку. Он потеснил казначея, и тот затаил жестокую обиду. К несчастью для Глюка, он был недостаточно прозорлив. Ему бы заметить неудовольствие казначея и постараться наладить с ним дружеский контакт, но он наслаждался новым статусом и радовался жизни. Когда в один из летних месяцев Кастор Глюк направлялся в свои покои, его ожидал неприятный сюрприз. Кто-то подлетел сзади и, ухватив Глюка за ноги, скинул его с балкона третьего яруса. Надо ли говорить, что бедняга разбился в лепешку.

Вилл негодовал. Он устроил шумное расследование инцидента. Как и следовало ожидать, докопаться до истины не удалось. Казначей с победоносным видом снова сидел по правую руку от короля. Но его бы никто не заподозрил. Во-первых, он купил себе твердое алиби, во-вторых, его профессиональные навыки обеспечивали ему стойкую неприкосновенность.

Тем временем Вейгард все больше заполнялся навозом и уже начинал смердеть. Вилл поначалу не обращал внимания на запах, потом делал вид, что вонь ему совсем не досаждает, но в конце концов и он начал проявлять неудовольствие. Его можно было повсюду видеть с шелковым платком, приложенным к носу. Он все чаще сидел в самом глубоком подвале замка, куда зловоние не успело просочиться. Король держался до тех пор, пока запах не проник в подвал, у всех придворных начали от вони слезиться глаза и развились сильнейшие головные боли. Только тогда Вилл сдался и похоронил свой последний безумный замысел.

– Пределы всех побери! – кричал он и метался по дворцу. – Вывезти все это проклятое дерьмо из моего королевства! Уничтожить его!

Однако соседи Виллгарда, с такой готовностью согласившиеся импортировать продукт жизнедеятельности людей и животных, наотрез отказались принимать его обратно.

– Нам хватает своего навоза, братец, – усмехнулся Лювер, стараясь держаться от Вилла с наветренной стороны, – его вполне достаточно на удобрение для урожая. А больше нам не надо!

Вилл негодовал. Навоз постепенно развезли по окраинам королевства и там оставили. Импорт дерьма в королевство прекратился. Запах досаждал жителям Виллгарда несколько месяцев, затем стал рассеиваться. Однако за королем Биллом с тех пор прочно закрепилось прозвище – Смердящий. Правда, вслух мало кто отваживался так назвать короля…

– Ах ты, козел лохмоногий, ты что, еще не собран? – услышал я крик Кара Варнана. – Мне плевать, что ты пьян!

Я тоже пьян! Мы все пьяны! Через пять минут чтобы был трезв и готов пойти туда, куда я тебе скажу!

Я вытянул из ножен Мордур. В свете звезд клинок отливал красным – чувствовал, что скоро прольется много крови.

«Вилл Смердящий, приготовься, скоро я буду идти по твоей земле!»

Истинный военачальник должен просчитывать бой на несколько шагов вперед, стараясь предугадать военную смекалку противника, сполна используя любую возможность повредить его рассудок непредсказуемостью собственной тактики. Пускай враг думает, что вы никогда не бросите сотню вооруженных одними мечами солдат против тысячи его отборнейших лучников, пусть ему покажется чистым безумием ваш приказ к отступлению после чрезвычайно успешной атаки. Поразите его тем, что ваш резервный отряд в три раза превосходит тот, что принимает непосредственное участие в сражении. Следует знать, что парадоксальные поступки зачастую ведут к победе, а порой вызывают у полководцев противника панический страх…

Военная наука требует хитроумия – никогда не нужно отчаиваться. Помните, что, даже если вас съели, у вас всегда есть два выхода.

Отрывок из учебника по военному делу, оказавшего самое серьезное влияние на психику юного Дарта Вейньета

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
В ней рассказывается о припрятанном козыре Вилла и содержится подробная инструкция о том, как надо расправляться с магическими животными и конницей

Я спустился вниз, чтобы в последний раз осмотреть войска. Воины выстроились в ровные шеренги и внешне пребывали в абсолютной готовности к тому, чтобы хоть сейчас пойти в атаку на неприятеля. Решимость написана на лицах, мечи наточены, арбалеты закреплены на спинах, стойкий перегар висит в вечернем воздухе.

Кольчуг на всех не хватило, зато стегаными доспехами удалось обеспечить всех без исключения. Некоторые, опасаясь вражеских стрел, поверх стеганого доспеха обмотались войлоком. А самые предусмотрительные и богатые посетили кузницу, дабы укрепить кожаный доспех металлическими накладками – наплечниками, наколенниками, нагрудниками…

В первой шеренге стоял воин в кованых наручах, за спиной у него торчала рукоятка утяжеленного полуторного меча. Рядом с ним воин в кованом ошейнике – не иначе как снял с какого-нибудь песика, зато защитил шею.

Два сотенных приобрели себе полный панцирный комплект. Лица в поднятых забралах шлемов выглядели очень напряженными – и я их понимаю: ребятам тяжеловато было несколько часов ожидать, когда я наконец соблаговолю дать команду к наступлению.

– Как дела? – спросил я, проходя мимо них.

– От-лич-но! – выдавили оба.

В целом видом своего войска я остался доволен – несмотря на некоторые различия в экипировке солдат, выглядело оно угрожающе. Это уже не тот одержимый жаждой смены власти сброд, благодаря которому я захватил Стер-пор, а настоящие воины, моя армия.

Идя вдоль строя, я дошел до Кара Варнана и, опустив голову, поинтересовался:

– А это еще что?

– Паховая защита, – пояснил Варнан, – ну это, гульфик…

– А почему он так сверкает? – спросил я. Был светлый, ясный вечер, и паховая защита сияла, как вторая луна.

– Ну это же медь, – пояснил Кар Варнан, засмущавшись, – новый пока, вот и бросается в глаза, пооботрется…

– И когда же он, по-твоему, пооботрется? – спросил я.

– Ну, – замялся Варнан, – в бою всякое случается… Воинство грохнуло, и великан смущенно заозирался:

– Чего это вы, а, чего?!

Я посмеялся вместе со всеми, потом сделался суров. Над площадью мгновенно воцарилась тишина. Требовалось поддержать пошатнувшийся авторитет верховного главнокомандующего, ведь ему предстоит отдавать этим людям приказы во время боя. Они должны подчиняться ему во всем, бояться его и уважать.

– Берите пример с вашего командира, придурки! – изобразив на лице свирепость, выкрикнул я. – Кто, кроме вас самих, позаботится о вашей безопасности? Враг должен быть повержен, а вы должны жить! Жить во имя будущего нашего государства. А в чем заключено будущее нашего государства? Будущее нашего государства – это наши дети и дети наших детей. Следовательно, будущее нашего государства обеспечит только то, что находится под этим гульфиком. Вам все ясно?

– Ясно, – протянул нестройный хор унылых голосов.

– Надеюсь на это. – Я покачал головой, словно сомневаясь в том, что после первого сражения уцелеет хотя бы одно «будущее нашего государства», и покинул площадь…

– Вот оно как бывает, – озадаченно проговорил кто-то из воинов, – кто же знал, что без гульфика в сражении не обойтись…

Я нашел армию вполне боеспособной. Это означало, что мы выступаем уже сегодня.

Напоследок я зашел попрощаться с моей дражайшей супругой. Ротель выбежала мне навстречу и обняла. В глазах у нее стояли слезы.

– Умоляю тебя, будь осторожен! Умоляю! – проговорила она и припала головой к моей груди.

Раньше такой озабоченности моим здоровьем я за ней не замечал, поэтому с удивлением спросил:

– Что это ты? Заболела, что ли?

– Вот всегда ты так! Всегда ты по-хамски со мной разговариваешь! – выкрикнула Рошель, разрыдалась и, закрыв лицо, убежала в свои покои.

Проклиная несовершенную женскую природу, созданную, должно быть, злонамеренным Творцом с одной только целью – озадачивать и сводить с ума мужчин, – я направился к войску.

К моему удивлению, часть воинов уже успела где-то раздобыть бронзовые и стальные гульфики, хотя я отдал приказ никому и никуда не отлучаться. Солдаты выставляли гульфики напоказ, демонстрируя свою старательность и готовность к участию в боевых действиях. Я бросил вопросительный взгляд на Кара Варнана. Тот в ответ только пожал плечами.

– Ну что ж… – пробормотал я и выкрикнул: – Мы выступаем! – Подумал и добавил: – Будущее за нами!

Мое воинство взревело.

Новая война началась…

Мы шли на юг, к территориям, где, согласно донесениям караульных, армия Вилла перешла государственную границу. Пребывание врага в моем королевстве уже бросалось в глаза: по дорогам навстречу нам двигались груженные скарбом обозы – люди спешили перебраться поближе к столице и подальше от стремительно разворачивающихся на юге военных действий. Народ был напуган и подавлен, покидать насиженные места никому не хотелось, но война придвинулась вплотную к их домам, и им не оставалось ничего другого, как только спасаться бегством. Приход армии люди встречали с искренней радостью, приветственно кричали, швыряли в воздух шляпы (у кого они, конечно, были), а у кого их не было – нехитрые предметы домашнего обихода, провизию, детей и домашних животных.

Один из проезжих крестьян так неудачно запустил в воздух кота, что животное приземлилось на спину тощей лошаденки. Кот вцепился в шкуру лошади когтями, и, конечно, она понесла. Обоз, едва не опрокидываясь на ухабах, быстро скрылся за горизонтом. На обочине остались лежать несколько открытых сундуков, увязанная в узлы серая одежонка и орущая в голос жена бедолаги. Вот будет ему на орехи, когда вернется! Если, конечно, он отважится вернуться.

Впрочем, далеко не все радовались нашему появлению – многие при встрече с освободительной армией вели себя настороженно. Поначалу я никак не мог понять, в чем дело, и очень удивлялся тому, что беженцы так скованны, поглядывают на меня исподлобья и перешептываются между собой, словно что-то задумали. И вдруг меня осенило: бог ты мой, а ведь к моменту столкновения с войсками Вилла армия Стерпора может быть намного многочисленнее. Среди беженцев попадалось множество крепких мужчин. Они, вероятно, боялись, что я заставлю их вступить в королевское войско и им придется, оставив семью, отправиться в обратный путь, на юг. Опасения их были небезосновательны. Я хлопнул себя по лбу (И как это раньше мне в голову не пришла блестящая идея отлавливать беженцев?!) и отдал приказание организовать спецотряд для насильственной вербовки всех лиц мужского пола, способных держать в руках оружие.

Зрелище развернулось не из приятных. Некоторые, услышав о жалованье и щедром вознаграждении, которое ожидает их в случае победы, сами присоединялись ко мне. Но таких было меньшинство. Остальные же отчаянно сопротивлялись, не желая вступать в ополчение ни под каким предлогом. Кое-кого моим воинам даже пришлось крепко измордовать, прежде чем они согласились взяться за меч. Бабы голосили, детишки плакали, лошади ржали. Но я подавлял в себе жалость и твердо смотрел в глаза лошадей: шла война! Так что к столице обозы беженцев направлялись уже без мужчин. Новоиспеченные вояки с грустью провожали взглядом свои семьи, но потом принимались за пересчитывание первого жалованья – шести медных монет, и это занятие дарило им утешение и радость. Я-то знаю: для того чтобы настроение всегда было на высоте, нет ничего лучше ощущения финансовой стабильности!

Я шел в авангарде армии в шляпе с радужными перьями, металлической кирасе поверх камзола, Мордур висел на боку, демоническая рука лежала на его гладкой рукояти. Я ощущал себя освободителем, спасителем народа. Моя страна в опасности, враг пришел, чтобы поработить нас, но мы дадим неприятелю решительный отпор, мы дадим деятельному Виллу славного пинка под зад. Прочь с моей земли, наглый захватчик! И что с того, что я не собираюсь останавливаться на достигнутом и буду гнать тебя до самой столицы Вейгарда. Я все равно – освободитель, спаситель народа от подлой вражины.

Верный Кар Варнан держался слева и чуть позади. По правую руку, выколачивая посохом пыль из дороги, семенил Ламас. Он кряхтел и поминутно жаловался, что ему, как самому дряхлому участнику похода, надо было выделить лошаденку. Пусть самую старую, самую завалящую, его устроила бы любая кляча, лишь бы не тащиться ни своих двоих – кривеньких и порядком утомленных ножках. Так он распинался от самой столицы. В конце концов его речи достали меня окончательно.

– Заткнись, Ламас, – потребовал я, – или я за себя не отвечаю. Разве ты не видишь, все мои воины – пешие…

– Не-э-т! – проскрипел колдун. – Вон те едут на лошадях.

– Да, едут. Это десятка гонцов, они доставляют срочные депеши. Я не мог лишить их лошадей' Когда мы выходили из городских ворот, речь о том, что ты поедешь в седле, кажется, не шла…

– А теперь идет, – заявил колдун. – Вы, ваше величество, придерживаетесь слишком быстрого темпа. Так и чешете. Так и чешете, будто вам скипидару под хвост сунули. А у меня уже ноги гудят, и спина совсем не гнется. Так недолго и окочуриться…

– И окочуришься, – пробасил Кар Варнан, – если сей же час не заткнешься!

После того как Ламас упек великана за решетку, отношения их, и прежде не отличавшиеся особым радушием, вконец испортились.

– Спасибо, – поблагодарил я Варнана за поддержку. – Ламас, сейчас я ничем не могу тебе помочь, только добрым советом. Постарайся шагать размеренно, нужно суметь попасть в общий ритм. Шаг правой, шаг левой, шаг правой, шаг левой. Скоро ты сам увидишь – тебе станет намного легче… Ну или действительно окочуришься. – Я засмеялся, довольный шуткой. Кар Варнан меня поддержал.

Ламас крякнул от негодования и затерялся в толпе. Некоторое время от него не было ни слуху ни духу. Я уже вздохнул спокойно, как вдруг он опять объявился. Несколько крепких воинов вынесли колдуна вперед, они держали его, подхватив под колени. Судя по выражению лиц, носильщики пребывали в нирване, на лицах у них отражалось неземное блаженство.

– Зачаровал ребят, гад плешивый! – выдохнул Варнан.

Я махнул рукой, показывая, что не вижу в действиях Ламаса ничего дурного. В конце концов ему действительно следовало еще в столице выделить лошадь. Если колдун не врет, то ему недавно исполнилось сто тридцать четыре года. В таком возрасте по дорогам особенно не побегаешь.

Беженцев нам попадалось все меньше и меньше…

У меня возникли опасения, что мы сможем разминуться с армией Вилла. Еще хуже, если его хитроумные военачальники поставили впереди ловушку и мы в нее угодим. Я приказал остановиться. Тысячники и сотники проорали следом за Каром Варнаном: «Всем стоять!» Воинство застыло, ожидая моих дальнейших распоряжений.

– Разбить лагерь, – скомандовал я.

– Разбить лагерь… разбить лагерь… разбить лагерь… – понеслось за моей спиной.

Я решил отправить вперед разведчиков. Возможно, им удастся выяснить, насколько далеко находится враг, как далеко он прошел по моим землям и сколько всего людей вторглось на территорию Стерпора. Узнав все о расстановке сил и расположении неприятеля, я смогу спланировать правильную атаку. Лучшая защита, как известно, – нападение. Но не та, когда, словно берсеркер, кидаешься вперед очертя голову, а та, когда все заранее предусмотрено, когда командир четко представляет себе расстановку сил и организует нападение по всем правилам военной науки.

В глубине души я надеялся, что разведчики принесут данные о перемещении неприятеля и я смогу, заняв выгодную позицию, заманить войска Вилла в капкан и уничтожить одним мощным ударом.

Но, к моему удивлению, ни один из разведчиков не вернулся. Я ожидал почти сутки, пока окончательно не утвердился в уверенности, что мои люди схвачены.

«Проклятие, – подумал я, – идти вперед, не зная, что нас ожидает, будет совсем неправильно. Не проще ли подготовиться к атаке здесь? Но что, если воинство Вилла обойдет нас и нападет на столицу?»

Разумеется, я не оставил Стерпор без прикрытия. Огромная часть моего войска под командованием Арчи Локнота находилась в городе на случай вероломного нападения неприятеля. Врагов у меня было предостаточно, и о безопасности Стерпора я должен был позаботиться в первую очередь.

Арчи Локнота сильно удивило мое решение. Он ожидал, что на правах темника будет командовать целой армией, а оказалось, что ему предстоит прикрывать тылы. Но д объяснил Арчи, что сейчас наиболее важное дело – оборона столицы, потому что враг не дремлет, а оставить в Стерпоре я могу только человека, которому всецело доверяю. Он проникся важностью своего назначения, даже смахнул скупую мужскую слезу, настолько я растрогал его словами, что он удостоился королевского доверия. Вряд ли я смог бы найти наместника лучше, чем Арчи Локнот.

И, конечно, известие о том, что кто-то из братьев перешел границы моего королевства и направляется к столице, я получу немедленно. Прежде чем отправляться в поход, я немало внимания уделил укреплению границ Стерпора. Гарнизоны караульных башен я увеличил до ста человек. Теперь при каждой башне располагались конюшни с самыми резвыми лошадьми на случай, если надо будет доставить срочное известие о появлении неприятеля на передовой или в самом сердце королевства…

Оставаться на месте было слишком опасно, и я принял решение. Я отправил еще один отряд разведчиков и отдал приказ выступать.

После того как и они не вернулись, мои опасения, что мы можем разминуться с войском Вилла, усилились. Я приказал своим воинам растянуться длинной цепью. Сотенные получили приказ – в случае, если появится неприятель, немедленно свести солдат в многогранник.

В этом первом сражении с Биллом мне нужна только победа. Поворачивать некуда, позади – мое королевство. И я был бы не я, если бы приказал моим воинам развернуться из-за такой мелочи, как исчезновение двух разведывательных отрядов. Я прошел Нижние Пределы, и меня теперь вряд ли могло напугать что-нибудь во Внешнем мире. И уж точно не армия Вилла. Мы пройдем прямо по их головам, сомнем их и направимся дальше. В Вейгард.

После того как мы продвинулись довольно далеко на юг, но так никого и не встретили, я отправил третий разведывательный отряд, но он также бесславно сгинул на просторах Стерпора. Похоже, отходить куда-либо от основного расположения сил стало очень опасно.

Уже к полудню этого же дня нам посчастливилось наткнуться на четверку конников Вилла. Мы застали их врасплох, и прежде, чем они сообразили, что происходит, кольцо уже сомкнулась. Надо отдать им должное. Они не сдались сразу, увидев, что окружены, а предпочли вступить в бой. После короткой стычки два вражеских воина были убиты, а двое других ранены и взяты в плен.

Пленники поведали, что по округе рыщет не меньше тридцати таких отрядов. Конница разослана повсюду, чтобы ловить и уничтожать пеших разведчиков Дарта Вейньета.