Текст книги "Америка off…"

– Значит русские сэкономили нам миллиардика полтора, а?! – с усмешкой обратился Президент к своей свите.

– Один миллиард триста восемьдесят два миллиона шестьсот семьдесят две тысячи девятьсот одиннадцать долларов шестьдесят девять центов, – подтвердил прораб, сверившись со шпаргалкой, извлеченной с ловкостью карточного шулера из рукава и тут же молниеносно исчезнувшей.

– Шестьдесят девять центов, – снова улыбнулся глава государства, – можете, в качестве премии, переслать в Москву – не зря же они старались!..

Вся команда, изрядно продрогшая на непривычном морозце, несмотря на обилие напяленных на себя одежек, с готовностью захихикала: шутки Президента США обязаны быть неотразимыми.

– Если бы этими центами можно было обойтись… – оборвал смех Президент, снова поворачиваясь к монитору компьютера.

Ветер продолжал завывать над циклопической стройкой, словно демон разрушения, обрадованный небывалыми жертвами в его честь…

* * *

Гарвардский университет, штат Массачузетс

2 июля 200… года, за два дня до…

– Профессор, – маленький, лысый как колено человечек с длинным подвижным носом носился взад-вперед по кабинету, проделав уже вероятно добрую половину окружности земного шара по экватору, – я снова и снова спрашиваю вас совершенно определенно, но вы умудряетесь оставить все мои прямые вопросы без ответа…

Хозяин кабинета, которого называли профессором, но никак под это определение не подходящий – долговязый красавец латиноамериканского типа, настоящий «мачо», к тому же, на вид, не старше тридцати пяти – сорока лет – задумчиво следил за проплывающими перед ним по экрану монитора строками какого-то текста и, казалось, совершенно не слушал кипящего от негодования «крысоида». Только когда тот вознамерился вывернуть из консоли монитор, чтобы хоть этим привлечь к себе внимание, «мачо» лениво, но непреклонно отстранил слабые и тощие ледяные лапки и повернулся к вопрошающему:

– Это свидетельствует только об одном, мистер Козловски, – невозмутимо ответсвовал он исходящему возмущением «носатику», – вы просто-напросто не задали мне ни одного вопроса на который я мог бы ответить с удовлетворяющей вас…

– Ах, оставьте свои академические замашки, Дженнингс! – взвыл, хватаясь за голову, Козловский, снова бросаясь продолжать свое бесконечное путешествие. – Мы с вами не в университетской аудитории, а я – не ваш студент…

Профессор Деннингс с интересом следил за его хаотичными перемещениями, временами что-то черкая механическим карандашом в огромном блокноте: не то вычислял вероятное положение собеседника в пространстве в следующий момент времени, не то пытался описать его траекторию графически.

– Между прочим, сэр, – заметил он, почесывая кончик своего носа – неожиданно для его общего облика, короткого и несколько толстого – истинно ирландского, – не вы мой студент, а я… К сожалению, в прошлом…

– К сожалению? – взвыл «крысоид», резко огибая по сложной кривой стоящее на пути кресло и замирая перед собеседником, уперев руки в боки. – Да это я сожалею, что когда-то учил вас, сопливого теоретика, азам…

– Да-а? – удивился «сопливый теоретик», что-то критически поправляя в своих расчетах. – А я как раз совсем не сожалею об этом…

Эксперт по оборонным исследованиям некоторое время сопел, сверля своего бывшего ученика взглядом, а потом зловещим тоном заявил:

– Значит, я не могу правильно поставить вопрос?.. Так я его поставлю!..

Козловски так решительно сунул правую руку за отворот мышистого пиджака, что стороннему наблюдателю, окажись он в кабинете, непременно показалось бы, что теперь на сцене непременно появится оружие. Увы, вместо пистолета или кинжала, эксперт выдернул из-за пазухи обширный клетчатый платок и трубно прочистил свой монументальный нос.

– Имеете ли вы стопроцентную уверенность в том, что эксперимент в присутствии Президента окажется успешным?

Ученый, с приоткрытым ртом ожидавший «прямого вопроса» и в очередной раз убедившийся в совершенной неспособности учителя их задавать, сокрушенно вздохнул.

– Могу сказать вам только одно, сэр, – он что-то аккуратно подправил в блокноте, видимо, ставя последний штрих, – в математических моделях и лабораторных опытах все выглядит безукоризненно… Сфера непроницаема извне и вполне устойчива… Как же все это будет выглядеть в реальности знает только сам Господь Бог, да и то, я в этом уверен лишь на семьдесят пять процентов…

Дженнингс еще полюбовался своим творением и сунул раскрытый блокнот под нос ошеломленному Козловски.

На плотном листе хорошей белой бумаги был довольно похоже изображен сам эксперт по оборонным исследованиям с сияющим нимбом вокруг головы, сморкающийся в звездно-полосатый носовой платок, весьма смахивающий на флаг США…

* * *

Местечко Верошуа, штат Северная Дакота, Центр Управления

4 июля 200… года, за тридцать минут до…

Свежеотделанный Центр Управления Установкой, у которой пока еще не было собственного названия (кроме длинного буквенно-цифрового условного кода), детища доброй пары десятков научно-исследовательских институтов, университетов и сотен компаний самого различного профиля (зачастую не подозревающих, куда именно идет их продукция) занятых в проекте «Гудини» блистал почти стерильной чистотой.

Зал, огромный и пустой, если не считать нескольких длинных пультов вдоль стен, поглотил многочисленную шумную толпу военных и гражданских лиц, сопровождающих Президента в его последнем, инспекторским обходом Центра перед историческим запуском Установки, словно огромный кит стайку крохотных рыбешек. Акустика его была такова, что звуки гасили сами себя и, спустя пару минут почти все из присутствующих, только что оживленно беседовавшие на самые различные темы (перед обходом имел место небольшой фуршет, так как до банкета, призванного отметить успех – а в нем были уверены все без исключения – оставалось еще немало времени) замолчали один за другим, нервно озираясь. Продолжал косноязычно витийствовать один из многозвездных генералов, явно переусердствовавший в прохладительном, но и он вскоре стих.

Молчание затягивалось и Президент, вздохнув, решил взять инициативу на себя.

– Так это и есть та самая штука, на которую я затребовал у Конгресса столько миллиардов?

Высокий брюнет, к которому был обращен вопрос ответил не сразу. Он сперва с самым оскорбительным видом смерил Президента с головы до ног, а уж затем ответил, безразлично глядя в потолок:

– «Штука», как вы ее изволили назвать, находится в трех с лишним сотнях футов под нашими ногами, а здесь всего лишь пульт управления.

Мистер Козловски, конечно же присутствующий здесь, понял, что назревает конфликт и суетливо продрался сквозь толпу.

– Господин Президент, прошу вас, давайте подойдем поближе…

Блестящий, моргающий десятками разноцветных лампочек пульт выглядел совсем как игрушка и эксперт с облегчением понял, что раздражение охватившее Президента при, переходящем все пределы нахальства, ответе создателя Установки, понемногу отступает.

– Как же все это работает? – поинтересовался «ревизор», с восхищением следя за прихотливым мерцанием цветных огоньков и завораживающим танцем кривых на мониторах.

Козловски поздравил себя с тем, что настоял на создании такого вот «чуда техники», беззастенчиво «содранном» с голливудских прототипов из космических фильмов «славных семидесятых», до которых Президент, по слухам, был большим охотником еще с тинейджерских времен. Девять десятых всего этого великолепия являлось совершеннейшей бутафорией, а функциональную нагрузку вообще нес только десяток приборов и кнопок, причем, самых невзрачных.

– Я бы мог объяснить вам это довольно подробно…

– Нет-нет! – Президент, словно защищаясь, поднял обе ладони. – Все равно я ничего не пойму… Я хотел сказать: достаточно и того, что наши ученые светила все понимают.

– Наверное, чтобы привести весь этот… Все это… – Президент замялся, запутавшись, но с честью вышел из ситуации. – Всю эту штуку в действие, потребуется куча времени?

– Вовсе нет. Вся черновая работа уже проделана и вам остается нажать всего одну кнопку. Вот эту, – палец Козловски указал на огромную прямоугольную красную клавишу со светящейся надписью «PUSH». – Впоследствии, думается, можно будет смонтировать эту кнопку в вашем «ядерном» чемоданчике.

– А она там поместится? – Президент скептически оценил взглядом устрашающие размеры «кнопки».

– Кнопку можно сделать любых размеров, – вмешался высокий блондин, которому смертельно надоело это представление, – при желании, даже поместить ее в ваши наручные часы.

– Вы серьезно?

– Совершенно точно.

– Тогда приступим, чего тянуть?

Свита Президента пришла в движение, занимая места, согласно своему положению и статусу, за спиной главного действующего лица, чтобы ни в коем случае не упустить наиболее выгодного для себя ракурса обзора и освободить некоторое место операторам телевидения с их громоздкой аппаратурой, призванной запечатлеть исторический момент для потомков.

Президент занес руку над клавишей и, озаряемый вспышками «блицев», снова повернулся к Козловски, справедливо полагая, что от настоящего творца установки ему внятных пояснений не добиться.

– Так вот просто нажать и все?

– И все.

– Тогда ладно.

– Господин Президент, – вмешался Госсекретарь, – скажите хотя бы пару слов для истории…

– Хорошо.

Президент приосанился перед телекамерами.

– Вот этим легким нажатием я, Президент Соединенных Штатов, в священный для нашей великой страны день, открываю новую эру. С этого момента все человечество вступает в Золотой Век абсолютной безопасности, о которой мечтало тысячелетиями. И миссия повести его за собой возложена Господом именно на Соединенные Штаты Америки!

Указательный палец с аккуратно подстриженным ногтем слегка коснулся матовой поверхности клавиши, замер на мгновение и плавно утопил ее…

1

Телефон взорвался негодующей трелью и Сергей, привычно чертыхнувшись про себя («Ш-ш-шит!», конечно же и никак иначе), кликнул на «Pause» и потянулся за трубкой.

– Сереж! – зашепелявил в древней мембране едва узнаваемый мамин голос. – Ты в городе уже был?

– Нет еще…

Уточнять, что встал сегодня часов в одиннадцать (до четырех утра «висел в чате») Сергей не стал.

– Когда пойдешь, купи обязательно молоко, белый хлеб, сахар…

Не перебивая матушкины «цэ-у» парень согласно кивал головой, двигая по столу мышкой. На мониторе всевозможные монстрики, монстры и настоящие монстрищи ежесекундно вываливались из незаметных ходов, падали с потолка, коварно заходили с тыла, имея перед собой одну цель: стереть с лица земли отважного героя, волевое лицо которого, то и дело искажаемое то злобными, то болезненными гримасами, виднелось в окошечке внизу экрана. Меняя орудия истребления нечисти с калейдоскопической быстротой, очередное компьютерное воплощение знаменитого Терминатора разносило противников в клочья из всех видов стрелкового оружия, сжигало их электрическими разрядами, аннигилировало пачками из какого-то супер-пупер-бластера или, сладострастно ухмыляясь, пластало на части бензопилой. В особых случаях в ход шли нож, топор или шипастый кастет. Во взаимоотношениях с Врагом Человечества и его прихвостнями брезговать нельзя никакими средствами!

– Ш-ш-шит!

Особенно юркая тварь каким-то чудом умудрилась пробиться сквозь шквальный огонь и, на последнем издыхании, чувствительно зацепить стрелка длиннющей когтистой лапой, лишив сразу тридцати процентов здоровья. Хватило ее, правда, только на это, но теперь придется спешно искать артефакт и восстанавливаться.

– Сынок! – всполошилась мама, прервав свой умиротворяющий щебет. – Что там у тебя?

– Да так, мам… Программа глючит с утра.

– Да? Смотри, осторожнее там.

Мама замечательный человек, но настолько далека от компьютеров и всего, что с ними связано…

– Ты, вообще, чем занимаешься?

– Работаю, мам, работаю…

– Не перенапрягай глаза! Ночью Дора Семеновна прогуливала своего Барсика и видела, что в окне твоей комнаты горел свет. Разве можно столько работать? Подумай о своем здоровье…

Сергей, проклиная про себя вездесущую мамину подругу, служившую ей бесплатным осведомителем и недалекую настолько, чтобы назвать безродную дворнягу исконно кошачьим именем, вполуха слушал мамины наставления, одновременно, вместе со своим героем, мечась по полутемным подземельям в поисках неуловимого артефакта. Где же он?

– …близорукость, осложненная астигматизмом. И кроме того…

Ага! Здесь мы еще, кажется, не были… Пф-ф! Разве это охрана? Одной левой их – нечего зря патроны тратить. Вот и артефакт…

– …или к примеру, гипертония…

Ну вот, порядок. Судя по всему, где-то здесь «Exit»… Вот он!

– …нейрососудистая дистония. Я уже не говорю о таких неприятных вещах, как…

Ну что же поделаешь, если мама медицинский работник?.. Это действительно выход! Ого! Как повалили-то… Будто китайцы на мешок с рисом, выставленный на бруствер, из того бородатого Лешкиного анекдота… Получи! Получи!.. Теперь огнемет…

– …главное, не забудь макароны…

Похоже и здесь подходит к концу.

– Да, мама, уже выхожу.

Действительно, спятишь с этой «Furious depth». Ладно, все равно пора отдохнуть и проветриться…

Сергей захлопнул дверь и вприпрыжку сбежал по лестнице, размахивая пустым пластиковым пакетом с логотипом выставки «ЧЕЛМЕДЭКСПО». Сквозь дырочки почтового ящика, вместе с двадцатью своими видавшими виды обшарпанными собратьями висевшего на площадке между первым и вторым этажом, виднелось что-то белое.

«Опять какая-нибудь реклама…»

Газеты небольшая семья Извековых не выписывала почитай с середины девяностых, довольствуясь покупаемыми на лотке «Аргументами и Фактами» с программой телепередач, а писем все равно ждать было неоткуда…

Однако, под пальцем, просунутым в одно из трех круглых отверстий на металлической дверце, шуршало что-то увесистое, совсем не напоминающее рекламную листовку.

«Конверт какой-то… – озадаченно думал Сергей, безуспешно пытаясь разглядеть что-нибудь в узкой щели. – Может маме по работе? Или рекламная рассылка какая-нибудь… Вдруг диск халявный с демонстрашками…»

Замочек на ящике, конечно, как говорится, был от честных людей, но греметь железом, рискуя заработать репутацию маньяка, с извращенными целями ворующего «Правду», «Красное знамя» и «Голос Родины» из ящика пенсионера Сундукова с четвертого этажа, совершенно не хотелось. Пришлось плестись обратно и полчаса искать в тумбочках, кухонном столе и секретере дубликат ключа от ящика, сохранившийся с тех самых достославных времен, когда мама выписывала для ненаглядного сыночки «Уральский следопыт», «Вокруг Света», еще чуть ли не десяток различных журналов подобной развлекательно-познавательной тематики, а заодно и несколько специализированных медицинских изданий для себя. Зарплата участкового врача когда-то это позволяла.

Загадочный «объект» в ящике действительно оказался длинным плотным конвертом из белой бумаги, украшенным красным штампиком «PAR AVION» и непривычной маркой, зубчатой только с двух сторон. На радужном фоне марки была изображена голова некой, античного вида, представительной дамы и скромненько значилось «ITALIA»…

* * *

Сергей Дмитриевич Извеков был рожден в городе Челябинске 21 августа 1981 года юной тогда аспиранткой Челябинского Медицинского Института Таней Извековой, но второй его «родитель», кроме отчества, вполне, впрочем абстрактного, не оставил в жизни своего отпрыска ровно никакого следа. В остальном детство нашего героя ничем не отличалось от раннего периода жизни большинства людей, которым повезло появиться на свет на закате «развитого социализма», позднее названного «периодом застоя», чуть ли не на стыке эпох: «тоталитаризма» и «демократии».

Слава Всевышнему, первые плоды «новой общественной формации» в столице Южного Урала стали наблюдаться совсем не в тот день, когда в скромной двухкомнатной квартире по улице Цвиллинга шумно праздновался первый в Сережиной жизни юбилей, а в далекой столице торжественно несли по улицам огромный «триколор»…

Начало девяностых в подростковой памяти отложилось сплошной серой полосой безденежья, практически нищеты, особенно дико выглядевшей на фоне заполонивших улицы многоцветных реклам и сверкающих дорогих автомобилей, новых ярких игрушек и блестящих обложек книг, еще недавно редких, как бриллианты, а сейчас умопомрачительно дорогих… Вполне возможно, что, глядя на все это недоступное великолепие, подрастающий мальчик, подобно тысячам своих сверстников вскоре пополнил бы армию ларечников или, что даже более вероятно, еще более многочисленную – «фаворитов Луны», если бы в его жизни не появился новый друг…

Чтобы купить сыну подержанный компьютер – паршивенький по сегодняшним меркам «двести восемьдесят шестой» польской подвальной сборки с, мало чем отличающимся от «монохромного», EGA-монитором – маме пришлось влезть в астрономические долги. Конечно, занимала она у людей своих, интеллигентных до мозга костей, никаких «счетчиков включить» не способных по определению, но, все равно, после нескольких безуспешных попыток подкопить требуемую сумму в стремительно обесценивающихся рублях, махнула рукой на докторскую диссертацию, и так продвигающуюся «по чайной ложке», даже не «в час», а «в год» и пошла работать в районную поликлинику, куда ее давно и безнадежно сманивал бывший сокурсник, уже достигший всех возможных в его профессии высот. Между ними даже, кажется, что-то было в далекие студенческие времена, тотчас понемногу начавшее возрождаться…

Все это, включая все потрясения последнего десятилетия двадцатого века, прошло мимо Сережи, постигавшего азы «Word’a», «Excel’я» и «PhotoShop’а», обраставшего, заодно, новыми друзьями: юношами, для которых слово «клава» означало вовсе не женское имя, девушками, не боящимися «мышек», а выражениями вроде «апгрейдиться», «сервак» или «драйвер для мамки» привычно вгонявшего в краску недостаточно «продвинутую» родительницу.

Словом, когда аттестат зрелости был благополучно (хотя и не без некоторого количества новых седых волос на маминой голове) получен и пришла пора продолжать образование, проблемы с выбором не стояло: конечно же МГУ или, в крайнем случае Бауманское! Но роковой август снова вмешался в Сережину жизнь и вместо столичного вуза ему пришлось приступать к перемалыванию гранита науки в тривиальном Челябинском «универе». Университет, конечно, выгодно отличался от, к примеру, Политеха или какого-нибудь «сельхоз-навоза», но проигрывал им в одном немаловажном отношении… Догадайтесь-ка с трех раз в каком? Вот-вот…

Татьяна Михайловна обожала сыночка без памяти, она готова была отдать за него всю жизнь, всю кровь до последней капли, но… Выросшая в патриархальной семье медицинских работников в третьем поколении, она была искренне убеждена, что здоровый мужчина должен, просто обязан отдать свой долг Родине, какой бы она ни была. Сереженька, ее неусыпными трудами, вырос здоровым, насколько это было возможно в загазованной до предела и неблагополучной в ряде других отношений индустриальной столице «опорного края державы», делать из него «липового больного» она отказалась наотрез, поэтому, вместе с дипломом об окончании ВУЗа он получил на руки некий бумажный прямоугольник с лиловыми печатями, предписывающий… Стоит ли упоминать, что в райвоенкомате призывник Извеков был признан абсолютно годным к строевой службе, несмотря на посильную помощь того самого Владимира Иосифовича, маминого друга и благодетеля, к которому рекрут обратился, плюнув на гордость и сыновнюю ревность, через мамину голову.

– Знаешь, Сережа… – разводил здоровенными мосластыми руками сутулый хирург Шлоссерман, виновато пряча глаза от пылающего справедливым гневом юноши, которого в своих мечтах рад бы был назвать сыном. – При всей своей…

Одним словом с лучшим своим другом – компьютером – Сергею на некоторое время пришлось распрощаться.

Нужно заметить, что крепкому и неглупому уральцу армия казалась страшным кошмаром только в поезде, уносившем его на Дальний Восток и в первые месяцы новой, непривычной жизни, а затем стала даже нравиться. Свежеиспеченный морской пехотинец Тихоокеанского Флота находил ее немного похожей на некоторые компьютерные игры: тщательно изучи правила, придерживайся их неукоснительно, проявляй разумную инициативу, не слишком увлекайся процессом, и – выигрыш обеспечен. Выигрыш не выигрыш, но мимо очередной горной компании, куда, по непредсказуемой логике, вместе с воздушными десантниками, пехотинцами, танкистами и прочей «сухопутной» братией, Родина щедро бросала «водоплавающих» своих защитников, его благополучно пронесло…

Домой Сергей Извеков возвратился еще более окрепшим, в ладно сидящей черной форме с «лычками» старшего сержанта на плечах и лихо сдвинутом на ухо берете. Вряд ли любители помахать кулаками, и раньше не удостаивавшие его особенным вниманием (себе дороже), рискнули бы теперь приблизиться к нему ближе, чем на расстояние, позволявшее вежливо поинтересоваться «который час». Согласно всем канонам армейской лирики, навечно высеченной на ветхих страничках в клетку, «она его не дождалась»… «Она», это Верочка с истфака, выскочившая замуж не выдержав разлуки, а вовсе не старая верная «клава», так что горевал Сергей недолго, если вообще горевал, воспитанный на образчиках армейской народной мудрости вроде: «Не беги за девушкой, как за уходящим поездом. Помни, что за ним идет следующий!»

Сердечные раны Сергей залечивал успешно еще и потому, что за время его отсутствия коварному Владимиру Иосифовичу все же удалось склонить маму, тоскующую в одиночестве, к необдуманному шагу и теперь двухкомнатная квартира по улице Цвиллинга оказалась в полном и безраздельном владении бравого «дембеля». Жизнь, одним словом, была прекрасна.

Компьютерная жизнь за то время, пока сержант Извеков разбивал сапогами плац, драил полы в казарме и расстреливал мишени, хотя и ушла далеко вперед, но не настолько, чтобы ее невозможно было догнать. С работой тоже повезло: интернетомания и волоконно-оптические сети делали занятие веб-дизайном «хлебным» не только в столице, но и на периферии, позволяя иметь свой кусок хлеба, кое-что на него и кое-что под него, не просиживая штаты в душном офисе, потея у станка или торгуя чем-нибудь неудобоваримым. Опять же верстка печатных изданий «по знакомству», что, в общем-то, гораздо дешевле, чем в «фирме»… И вообще…

Хотя главным, конечно, были игры. «Аркады» и «квесты», «стратегии» и «симуляторы»… Сергей со старым другом и однокашником Лешкой Мерзлиным, счастливо «откосившим» от армии (и за это слегка презираемым «бывалым служакой») руссифицировали их, «крякали» пароли, писали сценарии дополнительных миссий, да что греха таить – иногда баловались плагиатом, «мастряча» на каком-нибудь ходовом «движке» нечто свое. Словом: резвились в свое удовольствие. И, конечно, сами играли, и индивидуально, и по сети, состояли в числе уважаемых членов нескольких «геймерских» (не путать с гейскими) клубов не только в России, но и «за бугром», даже создали в Челябинске свой «Game Portal», естественно, на чисто общественных началах. Лешка, кстати, трудился в одном из самых «крутых» банков «сисадмином», поэтому при скачивании «материала» проблем не было, хотя до банального и «тупого», как выражался Мерзлин, пиратства они, все же, старались не опускаться…

И вот теперь это письмо, где черным и разноцветным по белому (на цветном лазерном принтере, между прочим), на правильном русском языке, некая «WORLD GAME ASSOCIATION» приглашала «господина Извекоф» принять участие в мировом чемпионате по компьютерным играм, открывающимся во Флоренции 20 июня сего года.

Письмо, конечно, при известной доле здорового скептицизма, можно было посчитать чьей-то запоздалой первоапрельской шуткой (а что: на дворе май-месяц, а, учитывая, обстоятельную неторопливость нашей почты…), но оформленное по всем правилам на официальном бланке с водяными знаками и голограммой приглашение, к тому же заверенное в Министерстве Иностранных Дел, для розыгрыша было чересчур правдоподобным. Равно, как и вполне «всамделишная» пластиковая карта на имя «Sergey Izvekov», выпущенная неким «Banco di Sienna» в системе «Master Card»…

* * *

– И что? Карта пустая?

Лешка крутил в пальцах твердый прямоугольничек цветного пластика, то близоруко поднося его к самым глазам (вернее, к очкам с толстенными стеклами), то, наоборот, отставляя его на расстояние вытянутой руки. Уже имели место попытки попробовать толстую скользкую пластинку «на зуб», то есть подковырнуть чем-нибудь острым с торца – не сработана ли кустарным способом – слава Богу, пресеченные хозяином в зародыше.

– А вот и нет!

Сергей торжествующе протянул другу распечатку банкомата, неопровержимо свидетельствующую, что на счету находится некая, вполне приличная, сумма в твердых евро.

– Они что – лохи, карточку с пин-кодом посылать?

Пришлось пояснить, что пин-кода в письме не было, но его предлагалось узнать, позвонив по указанному телефону или послав электронное письмо в адрес оргкомитета, что Сергей и сделал сразу же, по прочтении загадочного документа.

– Там, кстати, мои паспортные данные попросили сообщить.

– И?..

– Совпало! – в восторге хлопнул в ладоши Извеков. – Все совпало и девушка…

– Молодая?

– Не знаю, но голос миленький. С таким, знаешь, приятным акцентом… Так вот, она мне продиктовала пин-код и я тут же помчался в «Уралпромбанк»…

– А что не в мой?

– А до твоего втрое дальше. Вставляю, значит, карту в банкомат, руки дрожат… Вдруг все же прикол чей-нибудь…

– И?..

– И все сошлось! Представляешь?!

– Круто.

Лешка вернул карту владельцу и уставился в окно, покусывая колпачок ручки.

– Круто-то круто, – заявил он после долгого размышления, за время которого Сергей успел выкурить сигарету, пару раз нервно обежать комнату по кругу и бесцельно переставить книгу с одной полки на другую. – А откуда они там, в Италии, – толстый Лешкин палец указал куда-то в пространство. – Знают твои паспортные данные? Ты что, где-то регистрировался?

– Да нет, вроде… – растерянно протянул Извеков, старательно пытаясь вспомнить: имело ли это место на самом деле. – Хотя… Разве что давно, по началу, когда свои данные во все формы совал…

– Думаешь? Сомнительно как-то.

– Знаешь… Точно! Разок кликнул на баннер «Work in America» и там требовалось форму заполнить очень подробную. Ну я и…

– Ты чего? – Лешка постучал согнутым пальцем себе по лбу. – Лох? Это же замануха чистая! Теперь твоя паспортина во всех базах засветилась! Теперь жди, что на твое имя какую-нибудь фирму одноразовую откроют. Если еще не открыли… Там скана паспорта не требовали?

– Нет вроде…

– «Вроде, вроде»! – передразнил Мерзлин. – У бабки в огороде! Вроде большенький уже, а все в детские сказки веришь. Это же ЦРУ информацию собирает. Сидишь тут, а подлые враги России там уже дубликат твоего «краснокожего» штампуют. Враг не дремлет!..

Изо всех сил сохраняющий серьезность Лешка, при виде вытянувшегося при этих словах Серегиного лица, не выдержал и «раскололся», от хохота едва не рухнув со стула на пол. Рухнул он секундой позже, получив увесистый тумак от друга, только сейчас понявшего, что гад Мерзлин «прикалывался» от души все последние пять минут, но падая, сумел сделать подсечку…

Возились на ковре, хохоча и весело матерясь, долго, пока, зацепив не смахнули с тумбочки хрустальную вазу, не преминувшую тут же брызнуть фейерверком радужных осколков.

– Мать тебя теперь убьет! – всерьез струхнул Лешка, глядя на разбитую вдребезги семейную реликвию. – Где ж мы такого монстра теперь купим? Ей же лет двадцать.

– Двадцать четыре, – грустно уточнил Сергей, вертя в руках самый крупный осколок. – Маме на диплом бабушка подарила…

– Да-а… А! Разбилась, значит к счастью! – «погорелец» отшвырнул осколок и отряхнул ладони. – Летим мухой в гастроном: нужно же отметить удачу!

* * *

До отправления поезда «Челябинск – Москва» оставалось пять минут. Мама, то и дело вытирающая заплаканные глаза платочком, будто провожала сына вовсе не в недельную поездку в столицу – подать документы в посольство Италии для получения визы – а, минимум, в кругосветное путешествие, уже вышла на перрон, утешаемая и поддерживаемая верным Владимиром Иосифовичем, и в купе с Сергеем остался только Леха, тоже словно в воду опущенный.

– Леш, – толкнул его Сергей. – На ходу ведь придется прыгать. Чего ты?..

– Знаешь, – встрепенулся Мерзлин, будто проснувшись. – Я тебе хочу сказать…

В этот момент в купе заглянула проводница.

– Провожающих просим освободить вагоны, – дежурно буркнула она, бросая рыбий взгляд на двух парней. – Поезд отправляется.

Лешка тут же подхватился и ринулся на выход.

– Ты чего-то хотел сказать! – крикнул ему вслед Извеков, но тот только отмахнулся.

Когда поезд тронулся, Лешка еще долго шел наравне с окном Сергеева купе, постепенно ускоряя шаг, пока ему не пришлось перейти на бег и, мало-помалу, отстать…