Текст книги "Краткое изложение книги «Об общественном договоре, или Принципы политического права». Автор оригинала – Жан-Жак Руссо"

Жан-Жак Руссо
Об общественном договоре, или Принципы политического права

Данный текст представляет собой краткое изложение книги Жан-Жака Руссо «Об Общественном договоре, или Принципы политического права».

В своем трактате Жан-Жак Руссо рассуждает об отдельных аспектах теории общественного договора: свободе, обществе, естественном состоянии. «Об Общественном договоре, или Принципы политического права» – одна из первых работ, предметом которой является теория Правления, волновавшая умы ученых и философов на протяжении всего периода Нового времени и положившая начало современной политической науке.

Об авторе

Жан-Жак Руссо – мыслитель эпохи Просвещения, философ, писатель, общественный деятель, родившийся в Женеве в начале XVIII века. Одним из первых рассмотрел социальное неравенство и привел его классификацию, а также сформулировал свою концепцию в теорию происхождения государства. Помимо философии и политики в своих трудах исследовал музыку и ботанику.

Автор пересказа – Андрей Филин

Небольшой трактат Жан-Жака Руссо «Об общественном договоре, или Принципы политического права» представляет собой квинтэссенцию политико-правовой мысли автора, известного нам своими трудами о государстве, нации и теории естественного права.

Трактат разбит на четыре книги, каждая из которых содержит размышления автора об отдельных аспектах теории общественного договора: свободе, обществе, естественном состоянии.

Эта книга будет интересна прежде всего тем, кто интересуется историей возникновения и развития государства и права, студентам гуманитарных направлений, историкам и философам.

Первая книга трактата посвящена изучению проблемы свободы и того, как свобода ограничивается в обществе.

Прежде всего, автор задается вопросом о том, в какой момент человек, который рождается свободным, становится ограничен в своей свободе и что придает законность такой перемене. Переход от свободы к несвободе Руссо называет общественным состоянием.

Свое рассуждение автор начинает с рассмотрения института семьи, которую называет древнейшим из всех обществ и прообразом политического сообщества. В семье дети связаны с отцом лишь до тех пор, пока нуждаются в нем. Если после того как дети вырастут, они могут остаться вместе с отцом уже добровольно, такое общество держится уже не на необходимости, а на соглашении. Из указанного Руссо делает вывод о том, что свобода есть следствие природы человека. Так, правитель – это подобие отца, народ – подобие детей, и все, рожденные равными и свободными, могут жертвовать частью своей свободы для своей же пользы.

Здесь Руссо вступает в полемику с немецким философом Гуго Гроцием, который на примере рабства отрицал, что всякая власть устанавливается для пользы управляемых. Руссо же считает, что отношения народа и власти нельзя отождествлять с рабовладением, и приводит для этого следующие аргументы.

Во-первых, соглашение народа и власти основано на праве, тогда как рабовладение основано на силе. Руссо отрицает возможность существования права сильного, поскольку ни один человек не имеет естественной власти над себе подобными. Автор считает, что подчинение силе связано с физической мощью, а не с правом, поэтому люди обязаны повиноваться только властям законным, то есть основанным на праве, а не на силе.

Во-вторых, отказ народа от свободы в пользу монарха не дает ему никаких преимуществ. Тогда как раб продает себя ради средств к существованию, народ не получает от монарха содержания, а, наоборот, сам содержит его. Автор не согласен и с тем, что монарх гарантирует народу гражданский мир, поскольку войны, которые он развязывает, разоряют народ еще сильнее. Утверждение, что народ отдает свою свободу даром, также не устраивает философа, он считает его бессмысленным и непостижимым, поскольку «безумие не творит право». На основании этого автор заключает, что отказаться от своей свободы – значит отречься от своего человеческого достоинства, а подобный отказ несовместим с природой человека.

В-третьих, в основе рабства лежит завоевание и выкуп жизни ценой собственной свободы, несправедливый обмен, который заставляет человека покупать свою жизнь, на которую у победителя нет никаких прав. Завоевание основывается лишь на законе сильного. Руссо считает, что люди от природы вовсе не враги друг другу, а война также является следствием гражданского состояния и соглашения. Война – это законное отношение государства к государству, в котором частные лица становятся врагами лишь случайно не как люди и даже не как граждане, но как солдаты; не как члены отечества, но только защитники его. Поэтому сама по себе война не дает монарху никаких прав, которые не были бы необходимы для ее целей, и не является основанием для отказа народа от своей свободы в пользу монарха.

Кроме того, по мнению Руссо, отношения господина и рабов основаны исключительно на частном интересе господина, тогда как отношения народа и его главы основаны на ассоциации и общем благе.

Критикуя Гроция, который писал, что народ может поставить над собою короля, Руссо замечает, что подобное действие представляет собой гражданский акт, стало быть, ему предшествовал переход к общественному состоянию, основанный на соглашении.

По мнению автора, когда стало невозможно больше оставаться в естественном состоянии и человеческий род мог погибнуть, не измени он своего образа жизни, люди решились объединиться в ассоциацию в целях самосохранения. Основную задачу общественного договора Руссо формулирует следующим образом: защищать личность и имущество каждого члена ассоциации, так чтобы каждый, соединяясь со всеми, оставался столь же свободным, как и прежде.

В такой ассоциации каждый всецело отдает себя общине, что создает равные условия для всех, а раз условия равны для всех, то никто не заинтересован в том, чтобы делать их обременительными для других. Каждый, подчиняя себя всем, не подчиняет себя никому в отдельности.

Руссо указывает, что в результате общественного договора возникает юридическое лицо, которое именуется республикой, или политическим организмом, в пассивном состоянии известным как государство, в активном – как суверен, а при сопоставлении с другими подобными ему – держава. В данном контексте следует отметить, что здесь и далее под сувереном Руссо понимает народ, объединившийся путем заключения общественного договора.

Члены этой ассоциации, пишет Руссо, получают имя народа, а в отдельности называются гражданами как участвующие в верховной власти и подданными как подчиняющиеся законам государства.

Вместе с тем автор отмечает, что общественный договор имеет обязательную силу для подданных по отношению к суверену, но не может наложить обязательства на суверена, поскольку это противоречило бы природе политического организма. Само существование суверена обусловлено заключением общественного договора, поэтому он не может брать на себя каких-либо обязательств перед подданными.

Руссо замечает, что поскольку правитель выбирается из частных лиц, у него нет и не может быть таких интересов, которые противоречили бы интересам этих лиц. Однако этого нельзя сказать о частных лицах, интересы которых не всегда совпадают с коллективными интересами. Поэтому исполнение общественного договора обеспечивается государственным принуждением, ограждающим членов общества от всякой личной зависимости. Руссо называет это «принуждением быть свободным».

В движении от естественного состояния к гражданскому Руссо видит преобладание справедливости над инстинктами, нравственный переход, в котором чувство долга сменяет плотские побуждения, а право – желание. В результате общественного договора человек приобретает гражданскую свободу, которая ограничена общей волей, в отличие от свободы естественной, границами которой является лишь физическая сила. К ней автор также добавляет моральную свободу, «ибо поступать лишь под воздействием своего желания есть рабство, а подчиняться закону, который ты сам для себя установил, есть свобода».

Далее Руссо переходит к размышлению о владении имуществом и заявляет, что государство является в отношении своих членов хозяином всего их имущества в силу общественного договора, который в государстве служит основою всех прав. В указанном автор видит основу защиты владения индивида, поскольку силы одного человека существенно меньше, чем силы общины.

Каждый человек, пишет Руссо, от природы имеет право на все, что ему необходимо; но акт положительного права, делающий его собственником какого-либо имущества, лишает его тем самым прав на все остальное. Такой акт он называет правом первой заимки и заключает, что общественный договор наделяет этим правом государство. Именно так Руссо объясняет распространение суверенитета на земли частных лиц, соединенных в территорию, подвластную всему народу.

Автор отмечает, что в результате общественного договора государство не отбирает земли у членов сообщества, а, наоборот, обеспечивает им законное владение ими. В результате такой уступки граждане приобретают обратно то, что отдали: в обмен на право суверена над территорией они получают охраняемое право собственности на частные земли. Таким образом, право частной собственности на землю всегда подчинено праву, которое община имеет на все земли, без чего не было бы ни прочности в общественных связях, ни действительной силы в осуществлении суверенитета.

В заключении первой книги трактата автор приходит к выводу о том, что в результате общественного договора достигается всеобщее гражданское равенство личности перед законом, которое приходит на смену естественному физическому неравенству сил и возможностей.

Вторая книга трактата посвящена проблеме суверенитета и роли суверена в общественном договоре.

Основным принципом осуществления власти на основании общественного договора Руссо называет общее благо. В этом контексте под суверенитетом он понимает осуществление общей воли, а под сувереном – некое коллективное существо, наделенное властью. Суверенитет неотчуждаем и сконцентрирован в руках суверена, функцию которого Руссо видит в реализации общей воли, поскольку общая воля стремится к равенству, тогда как воля отдельного человека стремится к преимуществам. При этом автор делает оговорку, что для того, чтобы воля была общей, не всегда необходимо, чтобы она была единодушна, однако необходимо, чтобы были подсчитаны все голоса.

Далее Руссо говорит о неделимости суверенитета, поскольку политическая воля принадлежит либо народу как единому образованию, либо только одной его части. Воля народа воплощается в актах суверенитета – законах. В этой связи Руссо критикует политиков, дробящих суверенитет на отдельные элементы: ветви власти, сферы и методы управления и т. д. Автор проводит аналогию с человеком, которого составили из нескольких тел, из которых у одного были бы только глаза, у другого – руки, у третьего – ноги и ничего более. Он указывает, что суверенитет не может быть разделен, поскольку те права, которые принимаются за части суверенитета, все ему подчинены и всегда предполагают наличие высшей воли, благодаря которой они и могут быть реализованы.

Однако, несмотря на то что общая воля неизменно стремится всегда к пользе общества, решения народа отнюдь не всегда имеют такое же верное направление. Люди всегда стремятся к своему благу, но не всегда видят, в чем оно заключается. В этом контексте Руссо разграничивает волю всех и общую волю, поскольку общая воля реализуется в общих интересах, тогда как воля всех представляет лишь сумму волеизъявлений частных лиц. Автор указывает, что согласие всех интересов возникает вследствие противоположности их интересу каждого, поэтому если бы различий не существовало, едва ли можно было бы понять, что такое интерес общий. Поэтому Руссо отмечает важность того, чтобы в государстве не было ни одного частичного сообщества и чтобы каждый гражданин высказывал только свое собственное мнение. Если же в государстве уже имеются частичные сообщества, то следует увеличить их число, чтобы не допустить ситуации, когда значительная часть народа учредит отдельную ассоциацию.

Далее Руссо переходит к рассмотрению взаимной связи личности и общества, а именно к правам и обязанностям подданных и естественному праву людей. Здесь очевидно прослеживается противоречие с ранее высказанной позицией о том, что граждане не отчуждают свободу обществу, однако тем не менее должны служить государству и исполнять волю суверена. Указанное противоречие Руссо пытается разрешить, говоря, что суверен не может налагать на подданных бесполезные для общества узы, и руководствуется в данном случае исключительно общей волей.

Автор излагает данный принцип следующим образом. Общественное соглашение устанавливает между гражданами такого рода равенство, при котором все они принимают на себя обязательства на одних и тех же условиях и все должны пользоваться одинаковыми правами. Таким образом, по самой природе этого соглашения всякий акт суверенитета налагает обязательства на всех граждан или дает преимущества всем в равной мере. Как отмечает Руссо, суверен воспринимает народ как единое целое и не различает его отдельных представителей. Под актом суверенитета в этом случае понимается соглашение целого с каждым из его членов.

Данное соглашение является законным, справедливым и прочным, так как поручителем за него выступает вся сила общества и высшая власть. До тех пор, пока подданные подчиняются только такого рода соглашениям, они не подчиняются никому, кроме своей собственной воли. Следовательно, верховная власть, какой бы неограниченной, священной, неприкосновенной она ни была, не может переступать границ общих соглашений, а суверен не может наложить на одного из подданных большее бремя, чем на другого.

Рассматривая проблему естественного права на жизнь, которым никто не вправе распоряжаться и, следовательно, не уполномочен передавать кому-либо, Руссо отмечает, что общественный договор имеет своей целью сохранение договаривающихся. Тот, кто хочет сохранить свою жизнь за счет других, должен быть готов отдать за них жизнь, если это будет необходимо. Таким образом, Руссо заключает, что жизнь – это не только благодеяние природы, но также и дар, полученный на определенных условиях от государства.

Автор иллюстрирует данное правило на примере смертной казни. Так, человек, чтобы не стать жертвой убийцы, соглашается умереть в том случае, если сам станет убийцей. Сохранение государства несовместимо с сохранением жизни мятежника, нарушившего общественный договор. Тем не менее право суда над преступником Руссо называет правом частным, которое не относится к полномочию суверена, тогда как право помилования или освобождения виновного от наказания, положенного по закону, принадлежит лишь тому, кто стоит выше и судьи, и закона, т. е. суверену.

Вместе с тем частые казни Руссо считает признаком слабости власти, так как «нет злодея, которого нельзя было бы сделать на что-нибудь годным». В хорошо управляемом государстве казней мало не потому, что часто даруют помилование, а потому, что здесь мало преступников; в государстве, клонящемся к упадку, многочисленность преступлений делает их безнаказанными.

Размышляя о роли закона, Руссо приходит к выводу о том, что естественное право справедливости, исходящее от Бога, не обеспечено какой-либо санкцией, поэтому в гражданском состоянии необходимы соглашения и законы, чтобы объединить права и обязанности и вернуть справедливость к ее предмету.

В рамках концепции Руссо закон всегда имеет общий характер и не относится к сфере частных отношений. Так, закон может установить привилегии для несколько классов граждан, может даже установить те качества, которые дадут право принадлежать к каждому из этих классов; но он не может конкретно указать, что такие-то и такие-то лица будут включены в тот или иной из этих классов. Таким образом, действие, объект которого носит индивидуальный характер, не относится к сфере законодательной власти.

На основании вышеизложенного Руссо выводит понятие республики – всякого государства, управляемого посредством законов, каков бы ни был при этом образ управления им. Вместе с тем интересы частных лиц и народа могут не совпадать, народ хочет блага, но не ведает, в чем оно. Поэтому возникает нужда в законодателе – фигуре, способной установить наилучшие правила общежития народа.

Задачу законодателя Руссо формулирует следующим образом: отнять у человека его собственные силы и дать ему взамен другие, которые были бы для него чужими и которыми он не мог бы пользоваться без содействия других. Совершенство закона Руссо видит в том, чтобы ограничить индивидуальные силы и приумножить коллективные настолько, чтобы отдельный гражданин ничего не мог сделать без всех остальных.

Должность законодателя, по мнению Руссо, не должна пересекаться с властью, поскольку во избежание несправедливости тот, кто повелевает людьми, не должен властвовать над законами, то и тот, кто властвует над законами, также не должен повелевать людьми.

Особое внимание автор уделяет языку закона, поскольку он нередко расходится с языком народа и имеет ряд понятий, которые невозможно перевести. Очень широкие планы и слишком далекие предметы недоступны языку народа, поскольку каждому индивидууму доступна лишь такая цель управления, которая отвечает его частным интересам. Помочь в разрешении данной проблемы могут религиозные тексты, указывающие на божественную волю. С помощью религиозных постулатов законодатель способен увлечь божественною властью тех, кого не смогло бы поколебать в их упорстве человеческое благоразумие.

Тем не менее Руссо указывает, что не все народы в равной мере готовы к тем или иным законам. Когда обычаи уже установились и предрассудки укоренились, опасно и бесполезно было бы пытаться их преобразовать.

Автор сравнивает развитие народа с взрослением человека. По его мнению, народы, как и люди, восприимчивы лишь в молодости; старея, они становятся неисправимыми. У народов, как и людей, существует пора юности, которой следует дождаться, прежде чем подчинять их законам. Если же ввести законы преждевременно, то весь труд законодателя пойдет насмарку. Так, например, он считает преждевременными реформы Петра I, когда русский народ еще не созрел для уставов гражданского общества.

Продолжая аналогию государства и человеческого организма, Руссо говорит о границах роста государства, лимитах его протяженности, позволяющих поддерживать управление на всей его территории. Он делает вывод, что малое государство относительно сильнее большого.

Для всякого политического организма есть свой максимум силы, который он не может превышать и от которого он, увеличиваясь в размерах, часто отдаляется. Причины этому Руссо видит в больших расстояниях и многоступенчатости управления на местах, из-за чего становится затруднительно обеспечивать своевременные поступления налогов в государственную казну, а также быстро реагировать на нарушения закона и предупреждать мятежи, которые могут вспыхнуть в отдаленных местах. Кроме того, Руссо отмечает, что и народ в меньшей мере может испытывать привязанность к своим правителям, которых он никогда не видит; к отечеству, которое в его глазах столь же необъятно, как весь мир, и к согражданам, большинство из которых для него чужие люди.

Однако автор замечает, что государство, чтобы обладать прочностью, должно создать для себя надежное основание, поскольку слабые государства всегда поглощаются сильными. Руссо объясняет это наличием у всех народов некой центробежной силы, под влиянием которой они постоянно действуют друг против друга и стремятся увеличить свою территорию за счет соседей.

Поэтому приоритет интересов государства Руссо расставляет следующим образом: сначала прочное устройство и хорошее правление, а затем уже расширение территории.

Продолжая размышления о территории государства, Руссо переходит к рассмотрению другой стороны данного аспекта, а именно населения. Он указывает, что между территорией и населением существует соотношение, позволяющее определить для государства подобающие ему размеры, поскольку «государство составляют люди, а людей кормит земля». Соответственно, в государстве должно быть достаточно земли для пропитания жителей, а их самих должно быть столько, чтобы земли хватало, чтобы их прокормить. Поскольку выразить в числах данную пропорцию не представляется возможным, автор предлагает руководствоваться такими критериями, как: климатические условия, уровень потребления, плодовитость женщин и особые условия местности. К числу последних он относит гористую местность, доступность пастбищ, выходы к морю и т. д.

При этом даже с учетом всех благоприятных условий прочное государство не может существовать, если народ в нем не имеет доступа к благам изобилия и мира. Это условие, по мнению Руссо, является ключевым для законодателя.

Немаловажным является также фактор «первичного устроения», который определяет, когда именно народ становится способен к восприятию законов. Автор считает, что:

во-первых, такой народ должен уже быть объединен в каком-либо союзе происхождением выгоды или соглашением,

во-вторых, у него нет глубоко укоренившихся обычаев,

в-третьих, он не боится подвергнуться внезапному нашествию и не вмешивается в споры своих соседей, самодостаточный народ,

в-четвертых, он организован, самодостаточен и может обойтись без других народов,

в-пятых, он не богат и не беден и может обойтись собственными средствами,

в-шестых, сочетает устойчивость народа древнего с восприимчивостью народа молодого.

В этой связи Руссо отмечает, что основная сложность создания законов определяется не столько тем, что нужно устанавливать, сколько тем, что необходимо разрушать обычаи и предрассудки, сложившиеся внутри ассоциации.

Далее Руссо возвращается к исследованию общего блага и заключает, что оно состоит прежде всего в свободе и равенстве. Общее благо сводится к свободе, поскольку всякая зависимость от частного лица уменьшает силу государства. К равенству же общее благо сводится потому, что свобода не может существовать без него.

При этом Руссо допускает оговорку, что под равенством не следует понимать всеобщий доступ к власти и богатству. Власть не должна превращаться в насилие и всегда должна быть ограничена правом. Богатство же должно быть таким, чтобы ни один человек не имел возможности купить другого, и ни один не был настолько бедным, чтобы быть вынужденным себя продавать.

Руссо указывает, что именно этими критериями должен руководствоваться законодатель при отправлении власти с учетом особенности территории и населения в государстве, поэтому каждому народу необходима особая система первоначальных установлений, которая должна быть лучшей, пусть, быть может, не сама по себе, но для того государства, для которого она предназначена. Также кроме общих правил каждый народ в себе самом заключает некое начало, которое располагает их особым образом. Указанное Руссо иллюстрирует примерами отдельных государств: так, для древних евреев и арабов главным была религия, для афинян – литература, для Карфагена и Тира – торговля, Родоса – мореходство, Спарты – война, а для Рима – добродетель.

Подводя итог размышлениям о суверенитете, Руссо описывает четыре группы законов, регулирующих отдельные виды отношений между индивидами и государством.

Первая из них – политические законы, которые регулируют влияние всего государства на самого себя, т. е. отношение целого к целому или суверена к государству.

Вторая – гражданские законы, регулирующие отношение членов между собою или же отношение к государству в целом. Оно должно быть в первом случае сколь возможно малым, а во втором – сколь возможно большим, дабы каждый гражданин был совершенно независим от всех других и полностью зависим от общества.

Третья группа – уголовные законы, регулирующие отношение между человеком и законом, а именно: между ослушанием и наказанием.

И, наконец, четвертая группа – наиболее важные из всех законы, составляющие подлинную сущность государства. Это нравы, обычаи и особенно общественное мнение, от которых зависит успех всего остального.

Третья книга трактата посвящена анализу различных форм правления.

Рассуждение по данной проблеме Руссо начинает с определения того, что же представляет собой правление. Подобно человеку, пишет Руссо, у государства также есть сила и воля: исполнительная и законодательная власть. Ничто в государстве не происходит без их непосредственного участия. Тогда как законодательная власть принадлежит только народу, исполнительная власть не может принадлежать массам, поскольку она выражается в актах частного характера и находится вне компетенции суверена. Таким образом, смысл правительства заключается в том, что народ выбирает некое доверенное лицо, действующее согласно указаниям общей воли.

Под правительством автор понимает любых правителей, как бы они ни назывались: магистратов, королей и прочих. При этом акт, посредством которого народ подчиняет себя правителям, это не договор, а поручение, посредством которого чиновники исполняют волю суверена. Правительство получает от суверена приказания, которые оно отдает народу, чтобы государство находилось в устойчивом равновесии.

Далее Руссо переходит к рассуждению о формах правления и утверждает, что в каждом Государстве возможна лишь одна лучшая для него форма правления, однако она может изменяться в различные времена.

Указанное он иллюстрирует следующим примером. Если в государстве десять тысяч подданных, то каждый член государства обладает лишь одной десятитысячной частью верховной власти суверена, хотя он и подчинен ей полностью. Однако если население будет равняться ста тысячам, каждый голос будет иметь в десять раз меньше влияния. Поэтому чем больше растет государство, тем больше сокращается свобода и удаляется равенство. Следовательно, чем больше население, тем сильнее должно быть правительство, чтобы сдерживать народ, и тем больше силы должен иметь суверен, чтобы сдерживать правительство.

Это показывает, что не может быть такого устройства управления, которое было бы единственным лучшим, однако может существовать столько видов правления, сколько есть государств, различных по величине. Идеальная пропорция между численностью населения и размером правительства, по мнению Руссо, заключается в соотношении, равном квадратному корню из численности народа с той лишь оговоркой, что правление измеряется не только количеством населения, но также и множеством других причин.

Автор указывает, что правительство – это уменьшенная модель государства, некая условная личность, активная как суверен и пассивная как государство. Таким образом, автор предлагает рассматривать правительство как организм в государстве, отличный от народа и от суверена и посредствующий между тем и другим.

Руссо выделяет следующие принципиальные отличия между правительством и государством: правительство всегда существует только благодаря суверену, воля правителя – это выражение общей воли, а структура правительства не должна никак вмешиваться в структуру государства. Государство всегда готово жертвовать правительством для народа, а не народом для правительства.

Из всех этих различий и возникают взаимоотношения правительства и государства, которые видоизменяют само это государство.

Руссо является сторонником единоличной власти. Говоря о несовершенстве коллегиальных исполнительных органов, он приводит в пример магистрат и указывает, что независимо от количества его членов общая сила магистрата никогда не изменяется, поэтому чем больше силы он затрачивает на собственное расширение, тем слабее становится. Чем больше расширяется государство, тем более увеличивается его сила, но если государство остается тем же самым, а число магистратов растет, правительство фактически не приобретает от этого больше силы. Чем магистраты многочисленнее, тем правительство слабее.

Это обусловлено тем, что в лице магистрата существует три вида воли – частная воля его членов, корпоративная воля правительства и верховная воля народа. При совершенных законах частная воля должна быть ничтожна, корпоративная воля должна быть подчинена государству, а верховная воля должна преобладать над всеми остальными.

Вместе с тем в действительности соотношение воль может меняться, поэтому чем больше членов в магистрате, тем больше значения приобретает частная воля.

Однако, когда вся власть оказывается в руках одного государя, частная воля и воля корпоративная полностью совпадают, а верховная воля не изменяется, следовательно, наиболее активным из правительств является правление единоличное.

Тем не менее Руссо предостерегает от того, чтобы смешивать роли государя и суверена, поскольку в этом случае исполнительная власть поступит в руки народа, и частная воля смешается с корпоративной и поглотит ее.

Далее автор переходит к сопоставлению различных форм правления.

Под демократией он понимает такую форму правления, когда суверен вручает правление всему народу или большей его части, так чтобы стало больше граждан-магистратов, чем граждан – просто частных лиц.

Аристократией Руссо называет форму правления, при которой суверен сосредотачивает правление в руках малого числа, так чтобы было больше простых граждан, чем магистратов.

Наконец, под монархией он понимает такую форму, при которой правление концентрируется в руках единственного магистрата, от которого получают свою власть все остальные.

Руссо также отмечает, что все формы правления могут различаться по объему, следовательно, есть некая точка, в которой форма правления сливается со следующей. Кроме того, одна и та же форма правления может подразделяться на другие части, поэтому из трех основных форм возникает множество различных вариаций правления.

Не выделяя какой-то одной предпочтительной формы правления, Руссо отмечает, что каждая из них наилучшая в одних случаях и худшая в других. Так, демократическое правление наиболее пригодно для малых государств, аристократическое – для средних, а монархическое – для больших. Это правило выводится непосредственно из общего принципа, однако из него существует множество исключений, речь о которых идет далее.

Приступая к дискуссии о демократии, Руссо отмечает, что наиболее логичным является правление без правительства, когда народ, создающий закон, сам же обеспечивает его исполнение. Однако именно в этом совпадении законодательной и исполнительной власти в одном лице кроется основная проблема, поскольку тогда от общего интереса пришлось бы отвлекаться на частные предметы. Ничего нет опаснее, как влияние частных интересов на общественные дела. Злоупотребления, допускаемые правительством при применении законов, это меньшее зло, нежели подкуп законодателя. В этом случае искажается сама сущность государства, и никакое общественное преобразование становится невозможным.