Текст книги "Жертвенные львы"

Когда тянешь крупную рыбину, важно не оборвать леску
7 дней до начала операции
«Бронзовое зеркало»

Рамон Бадоса был счастлив, искренне и самозабвенно.

За тридцать пять лет своей биографии он всегда соглашался с высказыванием, что удача заключается в постоянной готовности использовать выпадающий шанс. Но никогда, никогда в жизни до этого момента не мог даже представить, что сумеет такой шанс не просто встретить – уловить! Конечно, уцелеть после гибели мира – само по себе немалая удача. Но то, что случилось в Сибири пару дней назад…

Длинный колесный вездеход шатко переваливался на камнях, заставляя набивших его нутро людей охать и смеяться, но Рамону было не до общего восторга. Он даже почти не смотрел в крохотное бронированное оконце, за которым раскинулись величественные виды гор, переживших Катаклизм.

Рамон все еще упивался удачей, которая сопутствует совсем не большинству…

Мог ли он, профессиональный, хоть и не гениальный оператор сетевого телевидения, предположить, что неожиданное несчастье обернется столь же неожиданным триумфом? Нет, конечно, не мог. И даже два дня перелетов, прошедшие с момента судьбоносных переговоров в Новосибирске, не сумели убедить Бадосу в реальности происходящего, какими бы яркими красками при этом ни были наполнены.

Он так задумался, что не заметил, как взлохматил свои иссиня-черные волосы, уложенные гелем, растрепав всю прическу. Так же рассеянно вынул из подлокотника стакан с лимонадом, глотнул.

Как там русские говорят по этому поводу? Не было бы счастья, да несчастье помогло – кажется, что-то вроде этого… И когда один человек попадает в больницу, другой тут же получает путевку в будущее.

Тот вечер, когда Рамон выиграл «путевку», он помнил хорошо, словно все случилось пару часов, а не дней назад.

Мажорная забегаловка в Новосибирск-Сити, исполненная в этно-ретро-стилистике. Именно там коллеги порекомендовали ему пропустить стаканчик-другой перед тем, как группа вылетит в Индию. Шумная и прокуренная марихуаной, полная туристов и местной творческой богемы рюмочная с претензиями на эксклюзивность…

И ведь в тот вечер Бадоса считал, что заказ на полулегальные съемки документального фильма о самом жестоком и кровавом чемпионате по гладиаторским боям – само по себе удача. Ах, как переменчива судьба, как мало видит человек перед лицом ее непостоянной натуры!

Он потягивал пиво за стойкой, никуда не спеша. Завтра, только завтра в обед они встречаются с остальными членами интернациональной съемочной группы, чтобы вылететь на границу с пакистанскими провинциями Индии. Туда, где построена чудовищная в своей нелепости «Арена Каларати», место жертвоприношения Черной Земной Матери – Шакти Шивы, кровожадной Кали.

Именно там, упиваясь звериным восторгом и наркотическими смесями, люди наблюдают за страданиями других. Именно там крутятся сумасшедшие деньги, а сильные способны собственными руками заработать на кусок хлеба. Мекка для гладиаторов, Клондайк для их менеджеров. Можно ли найти в обновленном мире место, где законы забыты настолько глубоко? Рамон не знал…

Круглосуточно следя за чемпионатом по схваткам на боевых колесницах, они отснимут, смонтируют и продадут крупнейшим развлекательным каналам мира ведра крови, ожерелья оторванных конских копыт, выпотрошенные косами желудки и отрубленные мускулистые ноги возниц. И уже через неделю разбегутся, будто наемники после свержения африканского диктатора…

Рамон помнил, как был умиротворен и спокоен в тот вечер, оценивая собственные профессиональные достижения.

Работа на государственном бразильском телевидении, конечно, давала неплохой доход. Но когда выпадал шанс сорвать небольшой банк, он без раздумий платил докторам за подделку больничного листа или вообще брал отпуск за свой счет. После чего сломя голову мчался хоть на край Земли. Эти денежки – в личный пенсионный фонд, о котором налоговикам лучше не знать. Это – на старость или, не дай бог, на случай очередного Катаклизма…

А затем ему позвонили.

Пронырливый датский курд Сардар Андерсон, ведущий тележурналист и режиссер их временного летучего отряда…

– Как это заказ отменен?! – Рамону было стыдно, что он кричал в микрофон коммуникатора так, будто выпил не пинту пива, а полбутылки бурбона. Но остановиться бразилец уже не мог. – Ты притащил своего лучшего видеооператора через два континента только для того, чтобы тот мог за свой счет напиться в вонючем сибирском баре и услышать от тебя, что мы отказались от проекта?!

Да, на него косились.

Некоторые даже хмуро – заметь Бадоса в тот момент, как сдвигали брови местные завсегдатаи или официанты, сбавил бы обороты. Но он не заметил, продолжая бушевать.

– Да пошел ты в задницу, Андерсон! Я заставлю тебя возместить мне все транспортные издержки! Ты хоть представляешь себе, что я уже в этой гребаной Сибири?.. Да, черт побери, я хорошо тебя слышу!

Кажется, еще он размахивал руками, в одной из которых был зажат пивной бокал. Сидевшие рядом за стойкой отодвигались, недовольно ворча.

– Ах так?! Да плевать я хотел на тебя и твои заказы! Раз ты позволяешь себе так запросто кидать своих лучших специалистов, то и тебе как руководителю цена – рваный евродин!

Конечно, Сардар Андерсон пошел на попятную – терять специалиста, готового по щелчку пальцев прилететь в Антарктиду, не стоило. Что-то лепетал, извинялся и божился, что готов компенсировать треть транспортных затрат. На следующую командировку, когда курд получит новый заказ.

Как закончили неприятный разговор, опустошенный Рамон не помнил.

Зато помнил, как выключил коммуникатор и пересел к окну, заказав литровую бутылку русской водки.

Удача подошла к его столику, когда Бадоса допивал пятый «шот».

– Простите, что невольно подслушал… Мне показалось или вы на самом деле видеооператор? – спросила удача прокуренным голосом, и Рамон не сразу сумел сконцентрировать взгляд, чтобы рассмотреть ее лицо.

Эту братию он знал, как самого себя. Точнее сказать, он сам ее частью и являлся – перед столом стоял подвыпивший мужчина, при одном взгляде на которого можно было сразу определить профессию. Рамон определил. И угадал. А рассказанное ему минутой позже ударило в голову сильнее горькой водки.

Режиссера съемочной группы звали Ахмед ибн Бармак ан-Тейшейра, он руководил экспедиционным отрядом испанского государственного телеканала, и сейчас он тоже пил. Причем много, до мелочей напоминая самого Бадосу – не для того, чтобы порадовать душу, а чтобы утопить печаль.

Ругаясь через слово, он рассказал, что «Аль-Андалус-ТВ» стал одним из избранных телеканалов, аккредитованных правительством Китайской Народной Республики для съемок на знаменитом объекте «Шихуанди». Вчера их группа по приказу пресс-центра китайского правительства прибыла в Новосибирск, где ожидала окончательной проверки документов и соблюдения прочих формальностей. Вылет в Китай был запланирован на ближайшую полночь…

Глядя на раскрасневшееся от выпивки и не по-сибирски жаркого лета лицо ан-Тейшейры, Рамон долго не мог взять в голову, чего это режиссер так подавлен. Да любой журналист мира, срубивший подобный куш, должен плясать от радости, а этот глотает водку чаще обманутого Бадосы…

Оживленно жестикулируя, Ахмед переместился за столик Рамона. И только когда оба выпили еще по четыре «шота», наконец поведал, что два часа назад их оператор – талантливый парень, надежда всего инфоканала, – выпал из окна гостиницы «Сибирские снега». Нет-нет, жив он остался, тут сеньор Бадоса может не переживать за коллегу, хотя положение тяжелое. Но поездка в Поднебесную, разумеется, оказалась на грани срыва.

Транспорт спецслужб НОАК прибудет в аэропорт Лаврентьева – один из блоков Толмачевского транспортного узла – через три часа. После чего ан-Тейшейре придется сначала объяснять, почему в группе не пять, а четверо сотрудников. А затем еще и самостоятельно вести съемку, чему руководство телеканала будет безумно радо…

Связываться с шефами и выписывать запасного оператора ибн Бармак не хотел наотрез. Не вызывало никаких сомнений, что телекомпания никогда не разорится на «страт», способный доставить дублера в Толмачево еще до прибытия китайских силовиков. Поэтому, когда Ахмед представлял себе разговор с директором и замену цеппелина на дорогостоящий прыжок, ему становилось дурно, и он выпивал еще.

Что, впрочем, не помешало ему кратко и емко обрисовать Рамону, какого черта он вообще решил присесть за его стол со своей ополовиненной бутылкой. Потому что, если сеньор Бадоса обладает всеми необходимыми правами международного допуска, действительно хорош настолько, как только что хвастался по коммуникатору и готов работать – сеньор ан-Тейшейра предоставит ему уникальную возможность собственными глазами увидеть «Императора».

Теперь на испанском и португальском, помогая себе руками, ругались уже оба. Радостно, почти тиская друг друга в объятиях и чуть не опрокинув стулья. Заразившись возбуждением, им вторила пара золотых лангуров под потолком. Клоны давно вымерших обезьян яростно верещали, расшатывая бамбуковые прутья клетки.

Это, именно это, и ничто другое Рамон называл настоящей удачей – своевременно ухваченным шансом. Конечно, для приличия он даже немного поторговался, чувствуя, как стремительно выветривается из головы хмель. Тут же на встроенном в стол планшете продемонстрировал резюме, избранные моменты портфолио и уровень допуска для международных съемок.

Наблюдая, как стремительно улучшается настроение ан-Тейшейры, Бадоса и думать забыл про несчастного коллегу, выпавшего с шестого этажа и сломавшего себе кучу костей. Не было бы счастья, как говорят русские, вот уж точно…

Электронные документы оформляли тут же, воспользовавшись компьютером бармена. Полномочий Ахмеда вполне хватало, чтобы включить в группу новенького. А для скорейшего решения ситуации из гостиницы был срочно вызван мрачный сухопарый тип, отвечавший за безопасность съемочной группы.

От водки офицер испанского агентства внешней разведки вежливо отказался. Сев за соседний столик, он надолго уткнулся в стену стеклянным взглядом, водя пальцем по столешнице – проверял загруженные в «балалайку» файлы сеньора Бадосы.

Через полчаса угрюмый разведчик дал телевизионщикам повод раскупорить очередную бутылку – он поставил в досье группы личную цифровую подпись. Тем самым подтверждая допуск Рамона Бадосы, официально находящегося в неоплачиваемом отпуске на постоянном месте работы. После этого безопасник незамедлительно отбыл в аэропорт, чтобы получить аккредитацию на нового члена группы и убедить своих коллег-поднебесников, что сеньор Бадоса чист, как редкий авиационный бензин.

Выпили еще три раза.

– Начал идти – одолел полпути! – вспомнил старинную пиринейскую поговорку ан-Тейшейра, хлопнув нового оператора по плечу и с сожалением отставляя в сторону недопитую бутылку.

Затем они проглотили ударную дозу таблеток, выводящих из организма алкоголь, и торопливо разъехались за вещами по своим гостиницам. А за час до полуночи встретились вновь – на этот раз на частной взлетной полосе аэропорта Лаврентьева, где их дожидался транспортный дирижабль поднебесников…

К сожалению, больших денег Ахмед не обещал. Но был и своеобразный бонус – после выхода эксклюзива в испанский эфир, часть отснятого Рамоном материала тот мог использовать по личному усмотрению. А это, при грамотном ведении переговоров с инфостанциями, могло принести неплохие дивиденды. Снимать комбайн китайцев – это вам не бить крупными планами по однообразно вскрытым трахеям и фонтанирующим артериям!

За окном плыл красивый гористый пейзаж.

Вездеход, подхвативший семь съемочных групп после спуска с дирижабля НОАК, с упорством мула нес их вперед. Неторопливо, но уверенно перебирался через завалы и кюветы, стараясь лишний раз не лезть на дорогу, по которой в обе стороны сновали огромные грузовики и бронетранспортеры.

Стройка, как заметил Рамон, была совсем не локализована, как он представлял себе раньше. Там, где на земле уже остался след всесильного «Императора», вовсю кипела деятельность – укрепляли дамбу железнодорожного полотна, ставили и переносили временные домишки рабочих, тянули колючую проволоку и устанавливали системы слежения.

Как пояснил гид, в котором без труда угадывался офицер китайского Министерства государственной безопасности, когда дорога войдет на территорию Сибири, «Звездный Путь» придется укутать в искусственный тоннель, одинаково эффективно охраняющий от любопытных, самоубийц, диверсантов и шальных пуль. К тому же тоннель является частью договора с Правительством молодой Республики, потребовавшим, чтобы поезда «Пути» шли по их землям максимально изолированно от чужих глаз.

Бадоса мимолетно удивился непостижимому варварству русских. Надо же – пытаются провести через свою страну столь колоссальную дорогу, одновременно спрятав ее от собственных фермеров! Но совсем скоро его удивление сменилось самым настоящим шоком… Транспортный вездеход выполз из-за очередного хребта, и глазам журналистов открылась туша комбайна, темнеющая на склоне впереди. Настоящий гигант, порождение национального разума, не знавшего ни преград, ни границ разумного. Огромный кирпич на гусеницах, носящий помпезное имя: «Император Шихуанди».

Кто-то сразу полез за камерами, но «гид» вежливо попросил пока к съемкам не приступать и вообще оставаться на своих местах, пристегнув ремни.

От спешащих по пятам прислужников комплекс отделяли несколько миль относительно пустой зоны, именуемых Внутренним Кольцом. А внешний периметр, как рассказал «экскурсовод», обороняли передвижные группы пограничников, наводнившие окрестные горы в еще большем радиусе.

На мобильном КПП, взяв вездеход под прицел орудий двух бронемашин, их документы забрали на еще одну, дополнительную проверку, которой руководил мордатый плечистый офицер с незнакомыми Бадосе знаками различия.

«Гид», аргументировавший необходимость очередной процедуры, пояснил, что перед журналистами представитель гарнизонных частей «Императора», одновременно наделенный полномочиями сразу трех родов войск и спецслужб. Впрочем, проверка не была долгой и завершилась без происшествий.

Единственный ожидаемый вопрос вызвала личность новенького оператора – старший лейтенант Ху хотел лично услышать, почему подтвержденная заявка «Аль-Андалус-ТВ» не соответствует фактическому составу группы. Ан-Тейшейра потратил несколько лишних минут на объяснения, что-то показывая офицеру в планшетном компьютере. После чего вполне удовлетворенный Ху покинул вездеход, и они продолжили движение.

Только теперь к ним на «балалайки» поступили первые пресс-релизы, появления которых половина журналистов и не заметила. Оживленно переговариваясь и толкаясь, все прилипли к узким окнам, стараясь как можно лучше рассмотреть приближающуюся громаду.

– Аллах всемогущий, как же такая махина форсирует широкие реки? – восхищенно спросил кто-то из англичан.

– Наши инженеры предусмотрели возможность разделения конструкции на четыре автономных модуля, – скупо ответил ему «гид», оставляя простор для фантазии.

Рамон Бадоса допил лимонад.

Вежливо, но решительно отодвинул нагловатого монтажера из «Канал Плюс» от своего окна, умиротворенно улыбнулся. Он в самых крохотных деталях осознавал, какая неслыханная удача выпадала ему сейчас, и от этого сердце переполняли волнение и азарт. Бадоса обязательно использует свой шанс! Черт побери, да он выдоит свою удачу до самой последней капли, будто тучную корову…

Вездеход остановился в тени более чем двухсотфутового комбайна, и «гид» пригласил на выход.

Тогда Рамон вынул из нагрудного кармана половинку грифельного карандаша. С аппетитом, словно добрую сигару, втянул его божественный запах, еще раз улыбнулся и полез на багажную полку за вещами.

Искреннее гостеприимство часто становится основой взаимовыгодного сотрудничества
6 дней до начала операции
«Бронзовое зеркало»

Он, конечно, изрядно наслушался, насколько комбайн велик, да и файлы зачитать успел до дыр.

Но когда увидел собственными глазами, даже разучился дышать. Высунулся в открытое окно вездехода, щурясь от бьющего в лицо ветра, и задрал голову, рассматривая громадину ПТК.

Данные, залитые на его «балалайку», оказались вполне достоверными, но вблизи, почти у стоп титана, они казались сильно преуменьшенными. Снизу, да еще от подножия холма, отвесный борт гигантского параллелепипеда казался куда выше 70 метров, заявленных в технической документации. Длина поражала еще сильнее – почти 200 метров, не считая выступающих вперед и назад штанг, мачт и подъемных кранов, придававших «Илье Муромцу» вид злобного инопланетного робота, прибывшего для уничтожения человеческой цивилизации.

Когда легкий штабной транспортер вполз в зону обстрела бортовых орудий, сидящий за рулем рядовой «барс» сбавил скорость. Что-то пробурчал по рации в ответ на запрос с комплекса, вынул из-за уха сигаретку, прикурил.

До комбайна остался едва ли не полет винтовочной пули, и теперь Вебер смог рассмотреть, насколько чудовищными оказались двигательные модули, тащившие великана вперед – на земли Сибирской Республики.

Всего зубастых траков было 96: дюжиной наборов по восемь гусениц их равномерно разнесли по днищу железного кирпича. Ширина только одного полотна, входящего в сложносоставное шасси, составляла три метра, превосходя ширину армейского вездехода, в котором Илью увезли с вертолетной площадки в горах. Высоченные катки гусеничных блоков проворачивались настолько медленно и величественно, что, казалось, рано или поздно способны проволочь свою ношу через всю Вселенную. По сути, улыбнулся Вебер, так оно и было…

Разумеется, он поехал на юг.

Не мог отказаться, не мог наступить на горло собственному характеру, даже если это приводило к ссоре со Светкой. А ссора была. С рыдающей в детской комнате Верочкой, битой посудой, слезами, уговорами и мольбами. С угрозами, шантажом и намеками на развод. С ударами кулаками по столу, стиснутыми зубами и подленьким желанием немедленно отказаться от миссии.

Пришлось врать, как тут иначе?

Что-то лепить про долг, про обещание, данное еще год назад, про щедрое вознаграждение и столь же «щедрое» наказание в случае отказа. Сочинять про бедного черенка, невесть как заброшенного на враждебную территорию; про невозможность решить конфликт другими средствами; про уникальность его, Вебера, поручения.

Всего, безусловно, не рассказал – он никогда не посвящал родных в детали бизнеса, ни во времена похода на Тайгу, ни в дни работы на улицах. Но кое-что выложить пришлось, иначе скандал грозил закончиться чем-то более печальным.

Отпустила. Смирилась. Повесила голову и руки.

Тихо плакала, пока Илья не подсел на диван рядом, обнял и успокоил, нашептывая на ухо что-то обнадеживающее, теплое, ласковое. Так и уснула в его руках, вцепившись крепко-крепко. А утром, едва начало рассветать, он дал ответ Эдуарду.

В ультимативной форме потребовал несколько дней на сборы и общение с семьей. Несколько дней без капли водки, пролетевших красочной сказкой общения с любимыми и драгоценными людьми… Затем он уехал…

Вездеход БАРСа медленно приближался к «Илье Муромцу» по ущелью с западной стороны. Время было послеполуденное, а потому серебристо-черный корпус комбайна оказался щедро залит солнечным светом, подчеркивавшим самые миниатюрные детали – антенны, башенки, выступающие рубки и надстройки, стволы пулеметов и пушек, блестящие зрачки иллюминаторов. Наметанный взгляд Вебера различал даже припрятанные штанги систем маскировки.

Ближе к корме сиял огромный голографический логотип государственной китайской корпорации «Тонни Ютонг», ставшей якорным инвестором и основным строителем ПТК. Ярко-желтой юбкой окружали тяжеловеса многочисленные знаки опасности, предупреждения и инструкции по работам на ходу.

Вокруг, подчиняясь какому-то дикому порядку, сновали самосвалы и экскаваторы, шныряющие внутрь и обратно прямо во время медлительного движения комплекса. На фоне «Муромца» они казались букашками, хотя каждый из них являлся единицей могучей промышленной техники. Сейчас вся бортовая флотилия была брошена на снос невысокого отрога, вставшего на пути богатыря.

Значит, именно сюда Степан Гринивецкий и сбежал?

Илья потер кончик носа, прикидывая, сколько человек вмещает громадина комбайна. Тысячи две с половиной? Никак не меньше, а уж если нелегалов посчитать… Молодец, черенок, при всей незаконности его поступка, ловок.

Изучив досье и показания арестованных по делу о проникновении на объект «Илья Муромец», Вебер сразу разглядел потенциал Листопада. Тонко, хладнокровно, необычайно смело. Что именно толкнуло парня на столь отчаянный шаг? Что забыл он на китайском прокладочном комплексе?

Это ему, наемнику за идею, и предстояло выяснить…

Готовился основательно, хоть в выборе инструментария и был стеснен. К сожалению, ни ставший родным «Смерч», ни даже пистолет взять не удалось. Согласно законам Поднебесной носить оружие на территории стройки разрешалось только солдатам НОАК. Любая попытка протащить ствол нелегально, как разумно предостерег главный машинист Сибири, означала конфликт с китайцами, совершенно ненужный в их пикантной ситуации.

Дипломатическая неприкосновенность, бесспорно, уберегала Илью от прямого обыска. Но было очевидно, что кроме открытых наноскопов и сканеров комплекс напичкан и потайными. Поэтому Вебер подошел к сборам с точки зрения простоты и доступности.

Перед отбытием Терпение нагрузил его «балалайку» таким количеством новых боевых программ, что в них еще предстояло разбираться. В походную сумку лег спортивный с виду костюм из кевлайкры, почти как прикиды лубочных московских конторщиков. Тонкий телескопический штырь из пластика, одним щелчком превращающийся в дубинку. Средства камуфляжа, замаскированные под мужскую косметику – гели для бритья и дезодоранты. Несколько декоративных браслетов, способных трансформироваться в эластичные наручники. Солнцезащитные очки со встроенным спутниковым коммуникатором. Удобные ботинки с регулируемой твердостью подошвы.

Большего позволить себе Леший не мог, как бы ни хотелось.

Ну и, конечно, документы. Настоящие, не как те, что у Листопада. С допуском максимального уровня, полномочиями старшего советника посла Республики на объекте поднебесников и пресловутой дипломатической неприкосновенностью.

Достаточно ли этого, чтобы обнаружить и схватить беглеца? Илья знать не мог. Но рассчитывал проверить в самое ближайшее время.

Армейский вездеход с нарисованной на борту дикой кошкой сделал перед «Муромцем» широкий вираж, подруливая к делегации отдельно стоящих военных. Пожав руки парням, доставившим его на комбайн, Вебер выбрался наружу, щурясь от яркого летнего солнца.

Воздух был чист и прозрачен, без единой мошки. Где-то кричала сойка, пахло листвой и надвигающейся осенью. От сногсшибательного аромата свежих трав у Ильи даже кольнуло сердце. Тут, пожалуй, не привычная ему равнинная тайга, но воля и простор дикой природы, едва запятнанной цивилизацией, ощущались с каждым глотком.

Он широко улыбнулся, сам не зная чему.

«Барсы», выполнив задание, задерживаться не собирались – машина тут же крутанулась на месте, направляясь обратно в ущелье.

– Ну, здравствуй, тезка, – беззвучно прошептал Вебер возвышавшейся над ним громаде, после чего повернулся к встречающим.

Китайцы. Многочисленные и могучие. Рассматривая похожие друг на друга узкоглазые лица, Илья вспомнил грозного Фэна Вэйаня, правую руку хозяина Тайги. Без симпатии или теплоты вспомнил, нужно отметить… Да и ломщик, чуть не простреливший ему затылок, как позже намекал Терпение, – тоже какое-то отношение к Поднебесной имел.

Солдат было шестеро, все серьезные и угрюмые, будто не члена сибирского посольства встречали, а беглого каторжанина. Командовал, как подсказала «балалайка», старший лейтенант НОАК.

– Вы разиговаривать на китяйськом?! – вместо приветствия пробасил тот на ломанном русском, даже не пытаясь скрыть пренебрежение.

От лязга и рычания работающей вокруг техники старлею пришлось повысить голос, что добавило в его слова еще и угрозу. Сибиряк наклонился вперед, чтобы не кричать в ответ.

– Мой переводчик позволяет понимать вас, господин старший лейтенант, – как можно спокойнее произнес Илья, игнорируя тон и манеры офицера. – Надеюсь, ваша «балалайка» также способна распознавать русскую речь.

– Это так. – Перевод с пекинского диалекта дошел до сознания через долю секунды. – Могу я проверить ваши документы? – Не дожидаясь реакции визитера и не спеша представляться, он протянул Илье портативный сканер.

– Разумеется…

Стараясь скрыть тоску, Вебер взглянул вслед удаляющемуся вездеходу, подставляя затылок. Общение со строителями «Звездного Пути» обещало стать теплым и душевным.

Данные, считанные на сканер, офицер проверял неоправданно долго и вдумчиво, будто не замечая августовской жары или царящего на стройке шума. Скачал информацию на планшет, что-то сравнивая, затем подключил к затылку «психопривод».

Прибывший покрутил головой, осматривая величественные горы, окружавшие «Илью Муромца».

Устоявшие под ударами Копья, четыре года назад они все же изменили свой рельеф, завалив сотни мелких рек и дав жизнь сотням новых. Кое-где высочайшие пики просели, кое-где подросли еще сильнее. Обрастая новой шкурой из снежных шапок и флоры, они с недовольством взирали на дьявольскую машину чужаков, пробивавшую путь в теле хребта.

А на юго-восток, откуда приполз ПТК, убегала чуть изогнутая линия широкой насыпи с равномерно разнесенными хранилищами рельсов, заготовленными под укладку.

Время шло. Илья вежливо кашлянул, выжидающе глядя на офицера. Тот, демонстративно не замечая нетерпения, связался с кем-то по внутренней сети или рации. Глядя в планшет, принялся обсуждать личность высокопоставленного визитера так неспешно и негромко, что Вебер все же не утерпел.

– Что-то не так с документами, господин старший лейтенант? – вежливо поинтересовался он, стараясь не смотреть на угрюмых конвоиров и приподнятые стволы автоматов.

Чуть иначе представлялась ему встреча официального лица…

– Добро пожаловать на борт «Императора Шихуанди», господин Вебер, – перевела «балалайка» Лешего долгожданное приветствие, в котором не содержалось ни намека на гостеприимство. – Ваш идентификационный номер, спектр прав доступа и ранг дипломатических полномочий добавлены в базу данных. Но сейчас прошу следовать за мной.

– Вы проводите меня в посольство Республики? – поинтересовался Илья. Он вдруг заметил настороженный взгляд рядового, поглаживающего переносной наноскоп на поясе. – Почту за честь, господин старший лейтенант, но…

– Нет, – последовал краткий ответ, оборвавший сибиряка еще до окончательного перевода его слов. – Вас желает лично видеть комендант комплекса подполковник Юйдяо.