Текст книги "Бинарная плащаница"

Андрей Фролов, Вадим Панов
Бинарная плащаница

Бинарный код 0
За несколько лет до описываемых событий

Бог жаждет от человека всего несколько простых вещей:

Веры в свое существование,

Поклонения и почтения.

Я верую.

Я почитаю и преклоняюсь. Ибо видел нечто, заставившее меня прозреть…

«Шепот цифровых идолов», пролог

Ритм Анклавов ни с чем не перепутать.

Слабых он заставляет цепенеть, сильных – слышать боевые марши; одних он сковывает, угнетает и прижимает к земле, иных – вздымая выше скоростных магистралей, многоуровневым бетонным серпантином протянутых над деловыми районами. Ритм Анклава заставляет сердце стучать быстрее и звонче, как воспоминание о кислинке натурального лимона наполняет рот слюной…

Худой двухметровый мужчина с темными волосами до плеч реагировал на этот ритм, как если бы тот исходил из «балалайки» и звучал внутри черепной коробки. Мелодия большого города мягким теплом обволакивала затылок, по шее спускалась на плечи. Затем приобнимала, скользила еще ниже, через спину и поясницу до самых пят, заставляя слушателя ощущать себя ничтожным электроном огромной электрической сети.

Долговязый впитывал этот рваный ритм кожей, кровью, сердцем, каждой клеточкой и молекулой. Он слышал пульсацию, чему не препятствовали даже тройные стеклопакеты кафетерия, втиснутого в южный угол массивного делового центра.

Прижав тонкую руку к стеклу на уровне головы, мужчина уперся в предплечье лбом. В этой позе, олицетворявшей огромную усталость, он застыл на несколько минут. Внимательно рассматривая улицу с высоты четвертого этажа, долговязый почти дремал наяву. Улица у его ног была отнюдь не самой центральной и далеко не самой оживленной. Но шумной, подвижной, наполненной устремлениями, мечтами, затаенными желаниями и вероломством.

От дыхания на стекле оставались и таяли крохотные водянистые пятнышки. Мужчина слушал ритм Анклава, искренне веря, что тот будет звучать всегда.

Всегда.

Пока не погаснут звезды.

Посетители кафетерия на человека у окна внимания почти не обращали – мало ли какой контингент наполняет комплекс, снимая в аренду свободные этажи? На социально опасного тритона Сорок Два тот вовсе не походил, голову не брея и лишь заплетая косички так, чтобы на затылке они обрамляли разъем. На бандита из местных районных группировок тоже, равно как и на террориста.

Задумчивый наблюдатель скорее напоминал безобидного сумасшедшего, какими Анклавы в последнее время полнились с ужасающей быстротой. На измотанного жизнью спокойного безумца, заглянувшего в кафе попить местной синтетической бурды и попялиться на оживленную улицу, опоясывающую деловой центр.

– Плотник?

Голос товарища в «балалайке» заставил высокого длинноволосого мужчину вздрогнуть и упустить ритм улицы, за которым он следовал, как слушатель симфонического оркестра.

– Они приближаются.

Отлепившись от окна, Плотник пересек кафетерий и бросил стаканчик с недопитым кофейным напитком в мусорный бак на входе. Вышел на аварийную лестницу. Переступая сразу через несколько ступеней, спустился на первый этаж.

– Где ты? – спросил он напарника, одновременно через сеть предупреждая остальных членов группы о скором прибытии важного гостя.

– В холле, – тут же откликнулся Кончар. – Мобили в пределах прямой видимости, подруливают.

Плотник ускорил шаг и уже через мгновение вышел в главный холл здания. Просторный, светлый, тут же обрушивший на мужчину упругий поток цвета и звука. Посетители бизнес-центра, группами и поодиночке наполнявшие просторный грот первого этажа, гудели готовым к представлению театром.

Воинство секретарей за длинной изогнутой стойкой беспрестанно отвечало на звонки клиентов и вопросы гостей, одновременно рассылая документы, пресс-релизы и приглашения с ловкостью сетевых осьминогов. На правой стене сверкало красочное голографическое панно; лилась мягкая музыка, из динамиков под потолком звучали объявления.

Кончар обнаружился недалеко от выхода из внутренней «безопасной» зоны холла. Скучал, опираясь на невысокий заборчик из хромированных трубок. Неподалеку от него ограждение прерывалось ровным рядком сквозных сканерных кабин и грозной установкой автоматизированного наноскопа.

Вокруг техники без особенного энтузиазма суетилось несколько безов в серой мешковатой форме. Сейчас, когда безумные последователи Пророка научились ломать что угодно от тостера до дистанционно управляемого «ревуна», запасные эшелоны СБА по приказу Моратти снова выгнали на улицы. Выгнали сканировать и обыскивать по старинке, вручную, как лет сто назад, что явно не добавляло резервистам ни хорошего настроения, ни учтивости, заставляя материться сквозь фальшивые улыбки.

Плотник приветливо кивнул коренастому товарищу, замирая рядом.

На фоне долговязого Кончар выглядел жутковатым сказочным карликом. Приземистым, квадратным и тяжелоголовым, способным при необходимости протаранить бронированное стекло. Взглянул на коллегу снизу вверх, тот подмигнул и одобряюще кивнул, призывая не дрейфить.

Однако сам Плотник дрейфил.

Впервые за долгое время он испытывал необычайное волнение, какого не замечал даже при тестовом монтаже «голубого кольца». Чувствуя, как потеют ладони, глава рабочей группы «Кромлех» оперся на хромированное ограждение, уставившись сквозь разряженную толпу холла, и дальше – за внешние панорамные витрины первого этажа, где к главному входу делового центра подкатили три иссиня-черных мобиля.

Ведущий и замыкающий сразу ощетинились распахнутыми дверьми. Исторгли из своих дорогих, пропахших натуральной кожей салонов полдюжины крепких, но неприметных парней, одетых совсем не по погоде. Парочка осталась у центральной машины, остальные шустро влились в чехарду посетителей комплекса.

А затем из охраняемой машины появился он, и Плотник чуть не задержал дыхание…

В реальности человек, которого невыносимо боялись одни и столь же невыносимо почитали другие, оказался невысок. Даже, сколь бы ни была крамольной мысль, неказист. Самая обычная и повседневная одежда висела на нем, будто на вешалке, выдавая полнейшее пренебрежение к внешнему виду. Башмаки были изрядно стоптаны.

Наполеон Бонапарт цифрового мира казался усталым и измотанным, отчего Плотник вдруг испытал неожиданный укол вины и жалости. Однако тут же одернул себя, вспомнив, что история знает немало примеров, когда самые яркие ее страницы писались именно такими, отнюдь не богатырского сложения людьми…

А вот спутница важного гостя, грациозно выбравшаяся из мобиля одновременно с ним, производила совершенно обратное впечатление. Высокая, стройная, красивая, она казалась хищницей саванны, за какие-то заслуги получившей в дар великолепное женское тело.

Таковой, впрочем, она и являлась. И Плотник верил слухам, что в бою подруга важного гостя стоит всех шестерых dd, сейчас сканировавших взглядами разношерстный люд в холле бизнес-центра.

Плотнику было знакомо лицо хищницы. Не один час за последние несколько дней он провел, разглядывая эти скулы, брови, фигуру и горделивую осанку. Не на фотографиях, которые можно откопать в сети, нет. На покрытом масляными красками холсте, хранящемся восемнадцатью этажами выше холла…

Невысокий бритый мужчина и его шикарная девушка вошли в здание.

Кончар, все это время игравший в гляделки с одним из безов на посту охраны, тут же сделал последнему условный знак. Охранники зашептались, взялись якобы настраивать наноскоп. А затем вежливо попросили посетителей выждать несколько минут, да еще и раздаться в стороны, выстраивая своего рода живой коридор.

Важный гость и его спутница торопливо прошли по этому проходу, сопровождаемые недоумевающими взглядами. Миновали рамки сканеров, предварительно отключенных за щедрую плату, попали в «безопасную» зону. Все шестеро бойцов сопровождения, прибывшие в кортеже, остались во внешнем холле, и уже через секунду Плотник нос к носу столкнулся с человеком, которого боготворила вся сеть…

– Плотник, – вместо приветствия негромко произнес усталый мужчина, решившийся встряхнуть планету и не жалевший для этого сил.

– Здравствуй, Сорок Два, – кивнул в ответ долговязый, все еще сгорая от волнения и стыда. Запоздало спохватился, кивнув девушке: – Госпожа Пума, мое почтение…

Та смолчала, внимательно разглядывая длинного и коротышку – эльфа и тролля, лично встречающих Пророка Цифры. В глазах девушки плясали крохотные чертики, вооруженные бритвенно-отточенными саблями. В ответ Кончар буквально пожирал Еву взглядом, буравя ее крохотными, глубоко посаженными глазами.

Пауза, длившаяся всего пару секунд, показалась Плотнику нестерпимо долгой.

Его распирало от желания с жаром поведать этому всемогущему человеку об открытии, к которому пришла группа. Но вполне естественный порыв упирался в непрошибаемую стену величия, окружавшую Сорок Два, тая весенним снегом. Именно Пророк, а не Плотник, должен провозгласить о свершившемся чуде. А потому следует быть сдержанным и спокойным до тех пор, пока важный гость лично не увидит творение «голубого кольца»…

– Ну, брат Плотник, – во взгляде Сорок Два проскользнула озорная прохлада, – будь гостеприимным хозяином. Покажи, куда тратятся миллионы евродинов, ежедневно собираемых нашими братьями на общее дело.

Сглотнув комок и чувствуя себя карликом, длинноволосый сделал приглашающий жест в сторону лифтов. Все четверо двинулись к кабинам, причем возле ближайшей Кончар беззлобно, но твердо заставил посторонних разойтись, расчищая путь.

– Уверен, Сорок Два, – Плотник не узнавал собственный голос, – что ты не останешься разочарован.

Вошли внутрь. Какой-то клерк сунулся следом, но наткнулся на раскрытую ладонь Кончара, смекнул и предпочел отступить. Затем похожий на сказочного тролля коренастый машинист дал сканеру считать личный код «балалайки», открывая допуск на верхние этажи. Створки сомкнулись, лифт рванулся в путь.

– О, уверяю, мы не тратим зазря ни единого динара, заработанного нашими братьями…

– Надеюсь на это…

Сорок Два стоял ближе всех к дверям, рассматривая отражения двоих обитателей делового комплекса в хромированных створках. Пума с ленцой изучала безупречный маникюр, не забывая каждый раз занимать позицию так, чтобы одновременно видеть и Кончара, и Плотника.

Долговязый сдержал судорожный вздох.

Сейчас Пророк увидит. Узрит, если угодно. Собственными глазами, ибо пришел час. О том, куда уже завтрашним утром рванется движение нейкизма, не хотелось даже думать – от одних мыслей о столь глобальных материях кружилась голова.

– Клянусь, затраты окупились. Я верю, – пробормотал худой великан, заставив Пуму метнуть насмешливый взгляд, – что наше открытие даст нейкизму новый импульс… Оно, да будет мне позволено сказать, приблизит Эпоху Цифры, о которой проповедуешь ты, Сорок Два…

Тот обернулся.

Всем телом, посмотрев прямо на долговязого машиниста. Долго, пристально. И Плотник не смог угадать, задели Пророка его слова, или тот просто не поверил услышанному.

– Как, ты сказал, твои люди называют себя? – неожиданно спросил невысокий бритый мужчина, чуть не спаливший собственное сознание при создании Троицы.

Тему он сменил так резко, что Плотник растерялся.

– По базам данных мы проходим как рабочая группа «Кромлех». – Он окончательно стушевался, поняв, что Сорок Два все еще изучает его лицо и не собирается отворачиваться к дверям. – Я регулярно отсылаю отчеты, координация ведется через Саймона Хоста…

– Нет-нет, – мягко, но необычайно властно прервал его Пророк, – я имею в виду, как вы называете себя неформально, Плотник? Слышал, прозвище начинает приживаться в сети…

– А! – спохватился тот, чувствуя себя глупым и беспомощным. – Декомпиляторы.

– Отчего такое странное название?

Лифт кротко гудел, без лишней спешки поднимая их на девятнадцатый этаж. Сорок Два стоял к Плотнику близко-близко, заглядывая в лицо снизу вверх и пытливо не отводя глаз.

– Сложно сказать, кто придумал это определение… – Долговязый замялся, принявшись теребить кончик одной из косичек. – Видимо, все дело в том, что большинство нейкистов пишет программный код новой эпохи. Собирает крупицы реальности в единую структуру, превращая их в бинарный алгоритм подвластной машинистам вселенной. Переводит актуальные проблемы и задачи цивилизации на язык Цифры, которым вскоре заговорит весь мир…

Пророк терпеливо дожидался окончания тирады, и Плотник, вдруг почувствовав себя чуть увереннее, продолжил тверже:

– Мы же раскладываем рациональный машинный язык завтрашнего дня на новые составляющие. Мы декомпилируем, пытаясь отыскать скрытое в цифровом коде. Стараемся перевести его в привычную человеку систему образов, устремлений и понятий. Мы ищем там, где другие отчаялись…

Он запнулся, не веря ушам.

В кабине только что прозвучал легкий смешок. Короткий, едва заметный.

Для того чтобы издать его, Пророку даже не пришлось открывать рот или изгибать губы.

– Действительно? – прищурился он. – А оно… это ваше нечто… оно в самом деле там есть? Там, по другую сторону бинарного кода?

Плотник побелел и чуть не покачнулся – поддержал Кончар, незаметно привалившийся к правому боку. Лифт остановился, створки разошлись, открывая взорам внутренний пост охраны, за которым восседали двое вооруженных dd, причисленных к «Кромлеху».

Однако Пророк и Ева не спешили покидать кабину.

– Есть, – стараясь говорить как можно убедительнее, наконец ответил Плотник. – Я верил в это. И нашел подтверждение. За строчками бинарного кода кроется нечто большее. Нечто, к чему нейкисты, возможно, еще не готовы. Но если ты, Сорок Два, увидишь и поймешь…

Теперь Сорок Два улыбнулся.

Тонко, чуть заметно.

Кивнул, этим коротким жестом продемонстрировав всю глубину отношений к словам декомпилятора. И вдруг совершенно отеческим жестом положил руку на плечо долговязого, опалив прикосновением горячей ладони.

– Брат. – Пророк умудрялся говорить устало, с ленцой, но одновременно впечатывая слова в сознание собеседника, словно раскаленное клеймо в коровью шкуру. – Я люблю каждого, кто приближает Эпоху Цифры. Всех. Любого из вас…

Он чуть заметно сжал ладонь, слегка повысил голос. Ева, потерявшая к диалогу интерес, снова инспектировала маникюр.

– Если кому-то из братьев хочется тратить свои силы на игры в поиск цифровой духовности, я дам вам денег, ведь мы на одном пути. – Теперь Плотник слышал в речах Пророка вкрадчивое предупреждение. – Но я хочу предостеречь от заблуждений, брат. Там, куда мы идем, нет места примитивным суевериям.

Сорок Два вдруг вышел из кабины, продолжая беседу на ходу. Кончар и Плотник спешно двинулись следом, Ева замыкала шествие.

– Искренне надеюсь, – снова улыбнулся Пророк, – что ваши изыскания не стали бесполезной тратой времени и ресурсов только для того, чтобы в очередной раз подтвердить могущество человека и его власть над Цифрой. Его власть над новым миром, который совсем скоро станет реальностью для всех жителей планеты…

– Конечно, Сорок Два, – покорно кивнул глава «Кромлеха», ссутулившись и указывая путь через этаж бизнес-центра, переделанный в мастерские. – Позволь, я продемонстрирую…

– Для того я и приехал.

– Спасибо тебе за это…

Машинисты, наполнявшие лабораторию, боязливо расступались, перешептываясь и отказываясь верить увиденному. Многие торопились ускользнуть на рабочие места. Но были и те, кто соляными столбами застыл посреди коридоров, не спуская глаз с невысокого человечка, подарившего Цифре надежду.

– А вы неплохо устроились, – прокомментировал тот, вышагивая перед старшим декомпилятором и с интересом осматриваясь. – Знаешь, Плотник, для того, чтобы открыть Троицу, мне понадобился единственный «раллер». А еще загаженная комната, где вся мебель состояла из дивана, кресла и стола. Сколько «раллеров» ты собрал для своего «голубого кольца»?

– Сорок восемь… – подавленный тонкой насмешкой, выдавил Плотник.

Словно услышав ожидаемое, Пророк покивал. Кончар, шагавший за правым плечом товарища, тихонечко вздохнул. Кажется, руководитель силового крыла «Кромлеха» начинал предчувствовать неладное…

Коридор уперся в дверь. Обычную пластиковую дверь, запертую на дактилоскопический замок. Дверь, за которой Плотник хранил нечто, обязанное вызвать восторг важного гостя. Обогнав его, декомпилятор торопливо упер ладонь в планшет настенного сканера, отпирая засовы, и распахнул створку, отступая в сторону.

Все четверо вошли.

Пума тут же деловито осмотрелась, скользнув ленивым взглядом по софе, угловому письменному столу и накрытому тряпкой мольберту, развернутому к панорамному окну. Не заметив ничего интересного или подозрительного, девушка опустилась на софу, элегантно забросила ногу на ногу и приготовилась скучать дальше. Казалось, скрывать своего отношения к этой бездарной трате времени Ева не намерена даже из вежливости.

«Какая глупость, – говорил красноречивый взгляд девушки. – Вы тут рассматриваете картинки, отвлекая величайшего человека современности от чтения Слова, от сбора денег на движение, от контроля за производством «поплавков». Ну кому, скажите на милость, могут быть интересны изыскания оголтелых еретиков, отчего-то решивших, что за гранью Цифры есть нечто?..»

Оба декомпилятора остались у двери, прикрыв ее за собой и отрезав любопытные взгляды остальных членов группы, столпившихся в коридоре. Пророк подошел к мольберту, глядя при этом в огромное окно – на шумную улицу, где пульсировал ритм Анклава.

– Значит, ты утверждаешь, что это нарисовала она? – негромко поинтересовался Сорок Два.

Поинтересовался совсем другим тоном, нежели при беседе в лифте. Цепко, настороженно, словно ожидающий ловушки зверь. Или старая, умудренная множеством порванных силков птица.

– Да, – просто ответил ему Плотник, вдруг осознав, что дальше волноваться смысла нет. – И я хочу, чтобы ты взглянул на нее, Сорок Два. На нее, а затем на «голубое кольцо», сердце «Сингулярики». Уверяю, мы на пороге величайшего открытия…

Пророк повернул голову.

Усталый, сильный, несерьезный, всемогущий. Что именно читалось сейчас в его глазах? Плотник не знал. Недоверие? Раздражение? Злость? Как бы то ни было, Сорок Два приблизился к мольберту.

Тряпка была сорвана рывком, резким настолько, что вся деревянная тренога и картина на ней едва не упали, опасно закачавшись. Встав спиной к окну, Пророк всмотрелся в холст.

Прошла секунда. Еще одна. Плотник почувствовал, как по виску ползет капля пота.

А затем Сорок Два осознал, что изображено на картине. Понял, кто именно нанесен на нити натуральной ткани. Глаза его распахнулись, тонкие брови взлетели вверх перепуганными галками. На щеках выступили красные пятна, в то время как кожа на висках стремительно побелела. Рот приоткрылся, издав шелестящий звук.

– Кто? Это? Нарисовал? – разделяя слова, властно и надрывно спросил человек, ведущий за собой всех нейкистов планеты.

Плотник набрал в грудь побольше воздуха, качнул головой.

– Цифра, брат.

– Цифра?! – рявкнул Сорок Два, заставив глаза Пумы превратиться в две хищные щелочки. – Это нарисовала Цифра?! Ты выбрал предельно неудачное время, Плотник, чтобы провернуть свою нелепую шутку!

Ева оказалась на ногах.

Движением, которого не отследил даже понюхавший пороху Кончар. Одна рука девушки исчезла за отворотом короткой куртки, вторая сжалась в кулак. Соратница и любовница Пророка сделала к окну короткий шаг, звонко цокнув каблучком, будто хотела лично узнать, что разъярило ее обожаемого лидера. Было очевидно, что по первому слову вожака Пума без жалости перестреляет все три этажа франкфуртской лаборатории, исполнив любой, даже самый лютый, приказ.

Но вместо этого…

– Стоять! – вдруг выпалил Сорок Два, повернувшись к девушке и заставив опешить всех троих. – Сиди на месте, Ева, я справлюсь…

Краска обиды прилила к лицу Пумы, но тут же отступила, повинуясь железному самообладанию воительницы. Она прикусила пухлую губу, убрала руку с оружия под курткой. Медленно и аккуратно, словно была сделана из хрусталя, опустилась обратно на софу, не отводя от Пророка внимательного и обеспокоенного взгляда.

Плотник, совершенно сбитый с толку, открыл рот.

Гневный, чуть шипящий голос Сорок Два опередил его, не позволив заговорить:

– Вы тратите кровно заработанные деньги братства, чтобы разыграть и разозлить меня?!

Пятна на лице несущего Слово Цифры прошли, но теперь в каждом жесте сквозило раздражение. Он подхватил с пола покрывало, с хлопком набрасывая серый занавес на мольберт.

– Нет-нет, Сорок Два! – Плотник замотал головой, боковым зрением заметив, как неуверенно топчется на месте Кончар. – Не было и в мыслях, будь оно неладно! Но когда она нарисовала это, я посчитал, что ты просто обязан…

– Сжечь!

Плотник осекся, вдруг подумав, что биологический реактор в груди сейчас остановится от невыносимой боли. В комнате с картиной наступила такая тишина, что произнесенный Пророком приказ явственно отпечатался в кондиционированном воздухе, будто вспыхнувший неоном.

Кончар отшатнулся, Пума нахмурилась. Старший декомпилятор виновато улыбнулся.

– Я, должно быть, не расслышал тебя, брат…

– Сжечь, – уже спокойнее, но от этого еще весомее повторил Сорок Два. – Я сворачиваю деятельность группы «Кромлех». Картину уничтожить. Оборудование демонтировать, модули по производству «раллеров» и «поплавков» перебросить в другие лабы Анклава. Через неделю, Плотник, ты лично отчитаешься о ликвидации проекта Яну Крюгеру, предоставив ему доказательства уничтожения картины.

– Но брат…

На руководителя «Кромлеха» было жалко смотреть. И без того длинный и нескладный, он похудел еще сильнее, в одно мгновение превратившись в ходячий скелет.

– Ты не понимаешь… это Эпоха… это же будущее… Ты видел его на картине! Ты видел!

Не обращая внимания на лепет декомпилятора, Сорок Два сделал шаг вперед, оставляя мольберт за спиной.

– Молчать, – ровным и холодным голосом распорядился он, прерывая мольбы Плотника. – Пока я проливаю кровь соратников, чтобы приблизить Эпоху Цифры, Плотник, вы спускаете мои деньги в унитаз! Ищете химеру, об опасности которой предупреждала Поэтесса! Расшатываете фундамент, ради укрепления которого я положил всю свою жизнь.

Казалось, Пророк увеличился в размерах, окреп, стал нестерпимо грозен. В эту минуту перед декомпиляторами предстал человек, которого боялась добрая половина мира. Маленький огромный человек, которому лучше не перебегать дорогу.

И он был зол.

– Через семь дней работа группы должна быть полностью остановлена, – отчеканил Сорок Два, глядя Плотнику в лицо, – а все результаты ее деятельности уничтожены.

И вдруг фыркнул, вздрогнув всем телом:

– Фанатики! Глупцы! Вы не услышали ничего, о чем я проповедовал!

И устало, словно окончательно разочаровался в мудрости человеческой:

– Как вы могли быть столь глупы…

Ева Пума снова поднялась с софы.

На этот раз она не порывалась хвататься за оружие или закрывать любовника телом, а просто встала на ноги, посчитав разговор оконченным. Но Пророк – что не укрылось от всех троих – вздрогнул вновь, шатнувшись ей навстречу, словно хотел преградить путь, если девушка направится к мольберту.

– Выполняй приказ, Плотник, – нервно махнув Пуме на дверь, бросил Сорок Два через плечо. – Я вкусил истинной любви и хорошо знаю ее цену. Я люблю тебя, так же как любого другого брата-нейкиста. И чтобы не растратить эту любовь, Плотник, ты должен послушаться. Ты уяснил?

Все еще покачиваясь, бледный декомпилятор взглянул на укрытую тряпкой картину и устало склонил перед Пророком свою длинноволосую голову.