Текст книги "Бинарная плащаница"

Но он обязательно научит молодого гордеца быть таким же непоколебимым и дальновидным, как сам Раймундо. Заставит впитать его знания и хватку, как вудуистские шаманы всасывают души поверженных противников. Вдохнет в обезображенные ожогами губы, словно горький сигарный дым.

К тому времени, когда Раймундо отправится на личную аудиенцию с Господом, под Луной останется тот, кто в точности скопирует своего наставника. Витторио такая задача по силам, в этом не было сомнений. Именно это поразительное сходство старик разглядел в парнишке еще при жизни его отца, сейчас тоже взирающего на своего брата с высокого портрета в деревянной раме.

Таким будет дар Раймундо Гамбы возрождающемуся миру, таким его и запомнят…

Но пока штурвал в руках верхолаза, он вовсе не собирается делиться им с кем бы то ни было, а потому вынужден быть жестким. Пусть даже с одним из немногих людей на планете, которых по-настоящему любит.

Не имея возможности завести собственных детей – не помогли сотни лучших врачей мира, сломавших над проблемой тысячи копий, – он любил Витторио, как родного сына. Но если родной сын тянет руку в кастрюлю с кипятком, его нужно шлепнуть по пальцам…

Сделав еще одну затяжку, старый Гамба затушил сигару в выдвижной пепельнице на краю стола. Тяжело поднялся, разминая массивную шею, хрустнул коленями. Неспешно прошелся по кабинету, рассматривая опускающийся на небоскребы Рима сентябрьский вечер. Через пуленепробиваемые витражные стеклопакеты проникали разноцветные лучи, погружая кабинет небожителя в приятный глазу полумрак.

Конечно, племянник продолжит собственные разработки.

Личных средств у него хватает, чего только стоит своевременная покупка малой толики акций «Наукома», в то время едва приступившего к строительству Станции. И это не упоминая о неофициальных, исключительно подковерных заигрываниях с москвичами, в которые его целеустремленный родич уже после Дня Станции вступил на правах представителя крупного криминального синдиката. Потому нужно полагать, что Витторио никогда не распустит группу «12 месяцев», не согласится остановить изучение своей драгоценной «плаценты».

Более того, сейчас он с новыми силами бросится дорабатывать лекарство, заставит ученых работать круглые сутки и сотнями изводить подопытный материал. Но добьется своего в рекордные сроки. И это тоже часть закалки, часть воспитания духа, не сгибаемого никакими обстоятельствами…

Раймундо остановился за стулом, на котором совсем недавно сидел племянник. Поправил его, выравнивая относительно остальных.

Он не мог напрямую управлять личными делами будущего наследника, указывая, как эффективнее распорядиться скорым открытием вакцины. Волшебной драгоценной вакцины, способной защищать организм от смертельного прикосновения радиации. Вмешательство в бизнес Витторио привело бы к конфликту, расколу корпорации, лишней стрельбе и падению колосса.

Но старик взаправду хотел помочь мальчишке, причем так, чтобы не оскорбить его самолюбия. Сделать так, чтобы юный Гамба воспринял случившееся как дар судьбы. Как собственную прозорливость и умение в нужный момент выйти в свет софитов.

«Плаценту» необходимо придержать.

Как долго, покажет время. Но оно определенно не будет лишним, пока карманные ученые племянника не завершат последние испытания…

Но придержать. Потому что совсем скоро ее основным покупателем станет не тот, кто жаждет обрушить ядерное возмездие на Станцию «Наукома». И даже не амбициозный правитель Республики Сибирь, беззастенчиво ворующий разработки племянника и ведущий собственные изыскания. Покупателем вакцины, пусть даже недолговечной или грозящей побочными эффектами, станет весь мир!

Число аварий на объектах атомной энергетики росло с каждым кварталом. Взрывались реакторы АЭС, хранилища отходов. Взрывались танкеры, частные атомоходы и даже армейские суда, как, например, недавно вспыхнувший ракетный крейсер «Истанбул», считавшийся пропавшим со дня Катаклизма.

Случайными или преднамеренными были эти аварии, Раймундо Гамбу не интересовало. Его, прагматичного финансиста и стратега, интересовал лишь спрос, неизменно обязанный рвануться вверх, едва сетевые аналитики держав и Анклавов вспомнят о пробном аукционе, проведенном Витторио в первом полугодии.

И тогда он снова приблизит племянника, раскрыв глаза на дальновидную политику «совета директоров». А затем вакцина станет козырем, позволив возвыситься над другими членами Камня и занять главенствующее положение в обновленной Ассоциации.

И все же за мальчишкой – а Раймундо предпочитал воспринимать родственника именно в такой возрастной категории, – стоит присматривать. Потому что лишенные мечтаний и оскорбленные идеалисты имеют обыкновение сбегать из дома. И вообще выкидывать подобные коленца просто назло родне…

Вернувшись на командный пост, Гамба с едва слышным стоном опустился в кресло, извлекая из толщи столешницы панель внутреннего коммуникатора.

– Госпожу Хамасаки ко мне, – прочистив горло, распорядился он невидимому секретарю.

Ослабил ворот шелкового галстука, сверился с часами и выпил прописанное врачом лекарство – мини-бар с рядком изящных полулитровых капсул «Акваберга» и бутылкой первоклассной граппы находился на один ящик ниже хранилища с пистолетом. Запивал прямо из стеклянного горлышка, до дна опустошив флакон, стоимость которого превышала дневную зарплату многих жителей планеты.

Секретарь отчиталась, что вызванная госпожа Хамасаки ожидает в приемной.

– Впустить, – ответил Раймундо коммуникатору, поднимаясь из кресла и готовясь к приему.

В числе людей, которых старейший Гамба любил или хотя бы симпатизировал таковым, азиатка занимала далеко не первое место. И даже не десятое. А вот среди персон, которым верхолаз доверял, за годы службы поднялась куда выше многих…

Двери в длинный кабинет распахнулись, когда через них легкой, пружинящей походкой вошла глава службы корпоративной безопасности, невысокая, но мускулистая Риоко Хамасаки, которую корпобезы предпочитали именовать коротким и емким прозвищем Лава.

Сегодня Риоко была одета в обтягивающие брюки из черного синтовела, серую форменную блузу, необычайно подходившую ее фигуре, и темно-синий пиджак. Как обычно, за узким поясом-кушаком виднелись очертания пистолетной кобуры.

Несмотря на близость пятидесятилетия, госпожа Хамасаки выглядела на тридцать. И это при том, что предпочитала поддерживать форму исключительно спортивными нагрузками и участием в силовых операциях, а не скальпелями пластиков и подкожными инъекциями…

Остановилась у дверей, церемониально низко кланяясь главе корпорации. Тот, выражая уважение, поклонился в ответ, хоть и значительно мельче. Церемонии, уходившие корнями в дремучие дебри исторического прошлого японки, иногда утомляли, но именно на них строилось доверие, которым была облечена Лава.

– Гамба-сятёу, Риоко Хамасаки явилась по вашему приказу, – отрывисто выдохнула она на итало-арабском, сквозь который пробивался лающий акцент выходца Страны восходящего солнца.

– Рад видеть тебя, Риоко-кун, – искренне улыбнулся верхолаз, специальным суффиксом переводя беседу в неформальное русло. – Присядешь? Воды? Кофе?

– Спасибо, господин! – вежливо улыбнулась женщина в ответ, оставшись на прежнем месте. – Вы очень великодушны.

– Ну, как знаешь… – Стараясь не кряхтеть, тяжелый седовласый старик опустился на прежнее место. – Как там мой племянник?

– Двадцать минут назад господин Витторио Гамба покинул здание в охраняемом кортеже. Направляется во Фьюмичино, заказан чартер. Пункт назначения неизвестен. Мне уточнить, Гамба-сан?

– Нет-нет, не утруждай себя… У юного Витторио должны оставаться секреты, пусть и не так много, как ему бы хотелось. Хотя бы до рассвета… – Раймундо прихлопнул ладонью по гладкой столешнице из искусственного бука, переходя к сути разговора: – Об этом я и хотел с тобой переговорить, Риоко.

– Да, господин.

– Начиная с завтрашнего дня, – старательно подбирал слова верхолаз, посматривая в предвечернее небо за окном, – я хочу знать о том, чем увлечен мой племянник… чуть более подробно, чем обычно. Выдели людей из службы коммуникационной безопасности. Надежных. Пусть мягко, без лишнего давления, прощупают все подконтрольные Витторио фирмы. Попробуют отследить финансовые потоки, для начала легальные. Возьми под контроль его доверенных лиц, но опять же не привлекая внимания. А еще ежедневно изучай сеть на предмет появления слухов о новых медицинских препаратах, способных вызвать иммунитет к лучевой болезни.

Он бездумно подвигал по столу пустой граненый флакон из-под элитной питьевой воды. Наклонил, на просвет изучая сверкающие капли на дне.

– Можешь считать, Риоко-кун, что с завтрашнего дня мой племянник нуждается в опеке. О которой, как ты понимаешь, он не должен узнать.

– Будет исполнено, Гамба-сан, – с поклоном ответила Лава, тряхнув короткой челкой. – Опека без привлечения внимания. Первый доклад я предоставлю завтра вечером.

Раймундо улыбнулся, пытаясь увидеть в миндалевидных глазах Хамасаки хотя бы уголек того пожара, что полыхал вчера ночью. Не нашел – каждое утро переступая порог корпоративной крепости «Gruppo Aggiornamento», японка словно перевоплощалась, из умелой любовницы трансформируясь в боевую машину, способную лишь исполнять приказы. О чем бы ни судачили высокопоставленные каперы, связь со своим сятёу японка не выдала ни разу. Ни единой эмоцией, ни намеком. За всю многолетнюю службу…

– Подготовь машину через полтора часа, – напоследок распорядился верхолаз, грозовой тучей нависая над торцом длинного стола. – Я хочу отправиться домой к девяти. Ты будешь лично сопровождать меня.

И когда Лава покорно поклонилась, он позволил себе едва заметную хищную усмешку.

Сегодня вечером, предварительно выпив пару волшебных пилюль, он собьет с Риоко Хамасаки деловой лоск и сдержанность, заставив молить о пощаде на ее диком, пугающем родном языке.

Бинарный код 100

Любой человек в поисках духовной опоры должен объективно и предельно четко понимать, чем инструменты достижения этой цели отличаются от ее сути.

Потерпевший крушение на необитаемом острове захочет согреть тело. Но ведь для достижения этой простой цели он не станет сам превращаться в огонь, поджигая волосы и кожу? Пользуясь кресалом, он сможет запалить дрова, оставшись согретым и живым. С помощью камня или палки сумеет сбить фрукт с дерева, не превращаясь в банан самому. Чтобы напиться, ему вовсе не обязательно тонуть в озере, сливаясь с водой.

Тепло и еда – конечные цели человека. Кресало и орудия труда – его инструменты.

Но за удовлетворением базовых потребностей и борьбой за выживание есть еще кое-что. И это – вера. В то, что на горизонте рано или поздно появится судно. В пролетающий над островом вертолет. В заброшенную армейскую станцию связи, откуда можно подать сигнал. И, так уж повелось в ходе тысячелетий – согревшись и утолив голод и жажду, человек станет молиться, чтобы приблизить чудесный миг…

О вере и сверхпотребностях души мы поговорим чуть ниже, пока же вернемся к кресалу и «раллеру». Надеюсь, мои метафоры понятны и легки. Пользуясь всемирной сетью и компьютером, можно в мгновение ока свернуть неподъемные массивы информации. Можно получить полный доступ к банку памяти человечества, миллионам энциклопедий и справочников, можно стать всезнающим и очень умным. Но попытка самому превратиться в компьютер обречена на провал. Глупцов, возжелавших сродниться с пламенем, во все времена ждала жестокая участь заживо сгоревшей плоти.

Да, собратья. В моем представлении огниво и компьютер равны.

Это лишь бренные вещи. Физические объекты. Полноправные компоненты системы нашего общего материального мира, частью которого является любой из читающих эти строки. Пользоваться вещами и с их помощью упрочнять свое место в озвученном мире – вот удел человека. Если же мы хотим полнейшего симбиоза с микросхемой, нам предстоит искать иной путь, нежели предложенный Сорок Два.

«Шепот цифровых идолов», глава 3

Обглоданные Инцидентом Анклавы напоминали Энквисту брошенное отливом побережье. На склизких холодных камнях – только пена и океанский мусор, вонючие водоросли и невесомый плавник, насквозь изъеденный солью.

С Анклавами все было точно так же.

Только вместо глубоководных растений на прибрежной полосе после Дня Станции остались доживать свой век толпы тусклых, лишенных инициативы и надежды людишек. Вместо раздутых рыбьих тушек – человеческие трупы, старательно подчищаемые санитарными службами, но столь же регулярно появляющиеся на улицах с наступлением утра. Вместо мусорных куч – закрытые магазины, лавки и развлекательные заведения, большей частью разграбленные или наглухо замурованные. В них еще было чем поживиться, и этим не забывали пользоваться уличные банды, продолжавшие пробовать власть СБА на зубок…

Несмотря на неприглядную картину, рисуемую воображением Хуго, он любил Анклавы в любых их ипостасях. Они уже почти двадцать лет были его стихией, его кислородом и его небесами, где свобода – не просто термин, навязываемый государственными СМИ. Главное, знать правила, лазейки и грамотно оценивать возможности.

Выйдя на широкий многоуровневый бульвар Дажене, Энквист с удовольствием втянул запахи Верхнего Монреаля. Вдохнул гниль помоек, перебиваемую ароматами еды из уличных кухонь и дешевых забегаловок. Нагретый сентябрьским солнцем металл и бетон, резкий смрад въевшейся в штукатурку речной тины, дух немытых тел и давно не стиранной одежды местных жителей.

Он знал правила и объективно оценивал свои возможности, наполнив каждый шаг аурой силы и безапелляционной ответной жестокостью. А потому косившиеся на незнакомца обитатели нижних уровней уже через пару секунд отводили глаза, даже не помышляя о дурном.

Когда-то бульвар был многолюден и забит машинами. Сотни… нет, даже тысячи мобилей проносились по нему в разные стороны, грациозно скользя по шестиполосной проезжей части и наполняя воздух шуршанием шин. Сегодня все движение ограничивалось велосипедами, впряженными в магазинные тележки пешеходами да редким броневиком СБА, заезжавшим в Фабрвиль собирать мзду с мелких уголовников.

Причиной затхлости района была, как и в яркой метафоре шведа, именно вода. Беспощадная во все времена и окончательно спятившая четыре августа назад. Две с половиной сотни метров горы Мон Руаяль хоть и спасли Анклав от разрушения, позволив избежать участи Сингапура, но совсем от наводнения не уберегли.

Поглотив улицы, вода не один день властвовала среди многоэтажек, поднявшись до уровня десятых-двенадцатых этажей. Затем рукавам Оттавы и реки Святого Лаврентия надоело буйствовать, и волны ретировались, усыпав асфальт пухнущими трупами и выметенным из квартир хламом. Ретировались, тем не менее оставив на стенах и мостовых опорах памятные отметины, хорошо различимые со второго и третьего уровней магистрали.

С тех пор перекрашенный стихией Фабрвиль расслоился окончательно.

На его дне стали селиться беглецы от закона, потерявшие жилье и работу, выброшенные с корпоративных заводов работяги, тритоны и прочая шваль. С каждым днем пополняя свои ряды и столь же рьяно прорежая их вечерними поножовщинами, они превратились в настоящую армию чернорабочих, восстанавливающих Монреаль.

Корпорации, в большинстве своем побрезговавшие вывозить из небезопасных территорий попорченное наводнением оборудование, с таким ходом вещей смирились, поставив на северо-западных секторах Анклава клеймо гетто, подобного родине Жицкого в Старой Варшаве. Каждое утро они присылали в Фабрвиль колонну грузовиков под прикрытием бронетехники СБА, набирая батальоны поденщиков, дешевых и зачастую одноразовых. Ответной милостью небожителей были нищенские зарплаты и пищевые пайки, раз в двое суток бесплатно раздаваемые толпе. Потому что если дойный скот не кормить, он просто вымрет…

Хуго неспешно вышагивал по краю проспекта, посматривая на часы в уголке глазного наноэкрана, и любовался обступившими Дажене высотками. В большинстве своем лишившиеся окон, те пялились на людей сотнями темных оконных провалов, то здесь, то там затянутых полупрозрачной пленкой или заколоченных листами фанеры.

Жилье тут не стоило ничего. Совершенно.

Пропахшие рекой квартиры пустовали, и любой желающий мог заполучить личные апартаменты, если не боялся провонять сам. И если, конечно же, изучил правила, позволяющие не попасть под скальпель торговца органами, вовремя укрыться от рейда безов или избежать наркоманской западни в подворотне. Вообще, несмотря на неприглядность, этому району Анклава повезло больше иных «внутренних» островов, вроде Бизара или Перро, по улицам которых вот уже четыре года разгуливали раки…

Отмахнувшись от зазывалы, Энквист обогнул ржавый фургон грузового мобиля, давно лишившегося колес и установленного на стопки кирпичей. В нем торговали жареной рыбой на вертелах, улыбчиво и навязчиво предлагая натуральную, но дешевую жратву всем встречным. О том, сколько радионуклидов содержит добыча, здесь предпочитали не думать…

Светловолосый чужак в легкой куртке с капюшоном миновал водоноса, о чем-то спорящего со старьевщиком на грузовом трехколесном велосипеде. Там, где живут люди, появляется и своя инфраструктура. Именно поэтому, когда несколько лет назад Фабрвиль начал активно заселяться, на его пропахших водорослями улочках стали зреть дешевые рюмочные, притоны, публичные дома и лавки торговцев едой. Хуго не знал, в зону влияния какого бандитского клана входит населенное поденщиками гетто, но был уверен, что в этом вопросе криминал и СБА наверняка достигли компромисса.

Завершив обход, Энквист вернулся в переулок, откуда был расчищен лаз к необжитому подъезду. Осмотрелся напоследок, юркнул за бетонную плиту, практически замуровавшую вход в дом. Если бы не имплантаты Бакли, для проникновения в многоэтажку пришлось бы использовать подъемный кран…

Прислушавшись к крысиному писку – единственному источнику звука на всей лестничной площадке, – Хуго поднялся на второй этаж. Осмотрелся. Занимая наблюдательный пункт, и он сам, и ирландец немало натоптали в скопившейся пыли, но свежих посторонних следов видно не было. Встав сбоку от квартирной двери, Энквист негромко позвал Гордона по имени.

Послышался звук отодвигаемого импровизированного засова.

Затем дверь застонала, подалась назад и отодвинулась в сторону. Давно сбитую с петель мародерами, Бакли просто прислонял ее к дверной коробке изнутри, припирая увесистой тумбой. Хуго просочился в образовавшуюся щель, и здоровяк задвинул створку на место.

– Новости? – осведомился Энквист.

– Бригелла на месте, клиента нет, – отрапортовал Гордон, баррикадируя дверь. Несмотря на жару – пусть и менее утомительную, чем в Тегеране, – здоровяк был затянут в пуленепробиваемую майку и разгрузочный жилет. – Назанин на позиции. Пока все спокойно.

– Отлично. – Хуго деловито кивнул, подходя к пустому оконному проему и выглядывая в него так, чтобы не быть замеченным снаружи. – На улицах тихо, ничего подозрительного.

– Вот и славно, – пробасил ирландец, усаживаясь на шаткий табурет и придвигаясь к аппаратуре. – Люблю, когда по плану…

Да, они все любили разработанные командиром сценарии.

Некоторые лидеры влекут харизмой. Несгибаемым духом, сбивающей с ног энергетикой, заразительной решимостью и верой в победу. Иные притягивают последователей удачливостью, невероятность которой можно объяснить лишь мистикой. Звериным чутьем, наплевательством на собственную шкуру и скоростью напора.

Но есть и те, кто берет ответственность за жизни других людей, опираясь исключительно на глубину расчета и старательное планирование. На стратегию, от успешности которой зависит не только исход затеянного, но и сохранность и благополучие подчиненных.

За одиннадцать лет совместной работы на известную корпорацию люди Энквиста имели возможность убедиться, что их командир принадлежит к третьему классу лидеров. Хуго не был рыцарем, возглавляющим таранный удар клина. Не был и кабинетным червем, отсиживающимся за сотни миль от мест проведения миссий. Но его умение тщательно вымерить риски, на которые идет группа, в глазах остальных делали шведа едва ли не провидцем.

И пусть идеальных планов не бывает даже в мифах, а характер работы людей Энквиста предполагал и многочисленные ранения, и возможную смерть – что пять лет назад подтвердила нелепая гибель Артура Севастьянова, – в чистый разум своего вожака «горностаи» верили безоговорочно.

Хуго же, анализируя новое задание, платил ответной заботой, стараясь в любом деле опираться на комбинации минимального риска. И всегда ставил единственное условие – если хозяин хотел лобового штурма поставленных задач, он нанимал рядовых «пушечных» dd, чья организация снова поднимала голову по всему миру…

Портативный компьютер и усилитель сигнала стояли на грязном, лишившемся двух ножек столике, для устойчивости опертом на подоконник. Там же разместились термос, «дыродел» Бакли, а также черная пластина коммуникатора.

Швед обошел стол, заглядывая в экран.

Изображение передавалось с уровня груди, сейчас почти целиком занимаемое барной стойкой. Чуть правее виднелась кружка с мутным, будто песчаная взвесь, пивом. Несмотря на ужасающий вид напитка, Бригелла выцедил больше половины, при этом Энквист догадывался, что сия порция не была первой. Специальные железы, имплантированные Кодо почти девять лет назад, позволяли по приказу «балалайки» сжечь весь излишний этанол в организме за считаные секунды. Потому самурай бесстрашно пил любую бурду, честно вживаясь в положенный образ. Ему же подчиняясь, старался не сорить деньгами, заказывая лишь самое дешевое пойло…

Хуго удовлетворенно кивнул, отдавая молчаливую дань тонкостям перевоплощения Шигеру и его искусству общения с кабацкой публикой. Сконцентрировался на часах.

Клиент задерживался на три минуты. Вероятнее всего, проверял подступы, выискивая подвох.

Блондин подошел к окну, украдкой выглянул.

Так и есть. Перед баром «Добрая привычка» на противоположной стороне улицы от их с Бакли наблюдательного поста крутился мужчина. Высокий, плечистый. Одет он был в просторную цветастую рубаху, под которой легко прячется ручное оружие, и в шорты. По его выправке с первого взгляда становилось заметно, что за спиной у клиента армия или военная служба на верхолазов, но это Энквист знал и из досье.

Докуривая, бывший вояка вдумчиво изучал темные окна многоэтажки напротив, барахольные лавки на первых этажах, торговые палатки вдоль улицы и группки бездельников, сегодня оставшихся без найма.

Энвер Алия, когда-то работавший в СБА Монреаля, был выходцем из Великой Албании, и его колоритная внешность резко выделялась на фоне низкорослых местных. Бывшего беза в районе хорошо знали, о чем свидетельствовал круг отчуждения, образовавшийся перед входом в бар.

Не усмотрев ничего подозрительного, Алия вошел в «Привычку», заставив картинку на экране компьютера дернуться. Бригелла, заметив нового посетителя, отлепился от стойки, направившись навстречу. Над барной стойкой вспышкой мелькнуло яркое объявление, написанное от руки на сером куске картона.

«Горностай» развернулся довольно резко, едва поймав плакат в объектив, но Энквист все же успел зацепиться за вывеску взглядом, прочитав: «Доставим на Станцию. Оформляем документы, гарантируем прохождение медицинского осмотра и билет на колонизационное судно. Недорого, гарантированно, конфиденциально». Ниже был накорябан номер коммуникатора, по которому – швед был в этом уверен – стабильно звонили, причем едва ли не ежедневно…

– Мистер Алия? – Крохотные динамики воспроизвели голос Кодо. – Добрый день. Спасибо, что уделили мне время.

Через экран протянулась рука Шигеру, мужчины обменялись рукопожатием. Съемка велась через пуговицу-передатчик на рубашке, самым примитивным и устаревшим способом, в последние годы обретавшим новую волну популярности.

– Рад быть полезен. – У Энвера оказался хриплый, чуть рокочущий голос.

Осмотревшись, экс-без указал на пустующий столик в дальнем углу зала. Место было выбрано довольно грамотно – спиной к стене, поближе к черному ходу, подальше от ростовых витрин бара. Шигеру, забрав со стойки недопитую кружку, покорно направился следом.

Пока усаживались, изображение на экране скакало. Воспользовавшись этой кратковременной заминкой, за аппаратуру опустился Энквист, уступив Гордону пост у окна. От внимательного шведа не укрылось, что первым жест доброй воли проделал именно албанец – демонстративно вынул «балалайку», выкладывая на стол. Кодо повторил процедуру.

Какое-то время мужчины общались о погоде. О ценах на питьевую воду, что росли в любом Анклаве мира, о частых продовольственных бунтах и недопустимости поблажек для обезумевшей швали. Заказав огромный стакан ледяного сока, Энвер определенно дожидался, пока принимавший заказ бармен – водянисто-ожиревший поднебесник с черными ниточками усов вокруг рта – оставит их в покое.

– Итак?

Взгляд бывшего беза был направлен выше камеры. Он смотрел Шигеру в лицо, пытаясь высмотреть на нем неискренность, коварство или иной подвох.

– Мистер Алия. – Без предисловий, что соответствовало плану, перешел к делу «персонаж» Бригеллы, выкладывая на исцарапанный стол прямоугольник визитной карточки. – Как я и сообщал в прошлом разговоре, мне выпала честь представлять в Монреале частное оборонное агентство «Горностай». Возможно, вы слышали о нас в сети?

Энвер отрицательно покачал головой.

Однако, почти уткнувшийся носом в экран, Хуго рассмотрел в глазах албанца проблеск понимания. Без всегда остается безом, даже никудышный, отставной и занявшийся сомнительным бизнесом. Было очевидно – Алия наводил справки.

– Тогда я просто обязан упомянуть, что мы держимся в топ-10 самых профессиональных и эффективных структур планеты, – продолжал бесхитростно расхваливать «Горностая» Кодо, прихлебывая дерьмовое пиво. – Частных, разумеется. В сферу нашей деятельности входит оказание консультационных услуг государственным институтам, решившимся на реорганизацию полиции или национальной гвардии. Также наши услуги предполагают отладку систем информационной безопасности, строительство оборонительных сооружений и обучение личного состава. Иногда, за отдельную плату, мы усиливаем местные части поддержания правопорядка собственными силовыми подразделениями. Как вы можете понять, «горностаи» не являются dark dogs в прямом смысле этого слова, однако…

– Я осведомлен о деятельности частных оборонных агентств. – Движением открытой ладони прервал его Энвер, почти перестав мигать. – Добрая половина безов мира вступила в такие конторы. Подобные предложения в свое время поступали и мне. Я отказался. Чего хотите вы?

– Мистер Алия! – Бригелла доброжелательно улыбнулся. – В наши планы вовсе не входило привлекать вас в «Горностай» на постоянную службу. Однако ваши навыки беза все еще могут сослужить нашей фирме добрую службу.

Лесть угодила в цель.

Во времена до Дня Станции сидящий перед Шигеру мужчина был одной из самых мелких сошек, когда-либо работавших в структуре Моратти. Шестеркой, живым мясом, тупорылым боевиком, все способности которого заключались в умении выполнять приказы, охранять, сопровождать, драться и стрелять. Однако пиетет, с которым представитель заокеанского «Горностая» обращался к экс-безу, заставлял того почувствовать себя как минимум начальником оперативного отдела.

– Я уже несколько лет не работаю на монреальскую СБА, мистер Кодо, – подчеркнуто сухо ответил албанец, делая большой глоток сока, но не отводя взгляда. – Сейчас у меня личный бизнес… иного рода.

– О, в неспокойных реалиях современного мира важна каждая крупица знаний, спасенная из горнила Инцидента, – как ни в чем не бывало заверил его Бригелла, доверительно понижая голос. – Вы, конечно, знаете, что действующим сотрудникам службы безопасности Анклавов запрещено оказывать услуги личного характера? Оттого находка свободного специалиста вашего уровня – большая удача!

Замолчав, Шигеру с сожалением заглянул в опустевшую кружку. Понуро сунулся в бумажник, неохотно выуживая мятую купюру, подозвал жирного бармена.

Далеко не впервые он с успехом играл роль второсортного менеджера, посланного боссами агентства для вербовки нового консультанта. Вербовщика, результаты работы которого никак не сказываются на доходах. Маленького человека, любую командировку рассматривавшего как шанс накачаться местным самогоном и посетить пару экзотических борделей.

– Однако я уверен, что ваши знания, накопленные во время службы в СБА, принесут нам обоюдную выгоду! – Китаец выставил перед объективом полную кружку с тончайшим слоем пены, и Кодо радостно потер ладони. Затем виновато спохватился, возвращаясь к разговору: – Мы щедро платим наемным специалистам за проведение мастер-классов и ускоренных курсов обучения, мистер Алия! Очень щедро!

Глаза беза вспыхнули, однако на его мясистом лице Энквист все еще читал недоверие. Заговорив почти шепотом, Шигеру озвучил условия работы и сумму. Албанец скрыл удивление за глотком сока.

А уже в следующее мгновение Хуго понял, что просчитался – жадность и тщеславие Энвера Алии были действительно безграничны. Однако врожденная осторожность все же имела над ними тотальный контроль.

– Кто ты такой? – спокойно осведомился бывший без, отставляя стакан и расстегивая рубаху, под которой вправду обнаружился вороненый «дыродел» в наплечной кобуре. – И что тебе на самом деле от меня нужно? Если тебя послал Гвоздодер, то…

Бригелла ухватил перемену настроения собеседника моментально, командиру группы даже не пришлось выходить с подчиненным на связь. Выпрямившись и сиюминутно избавляясь от образа понурого выпивохи-менеджера, он предупредительно и аккуратно покачал указательным пальцем правой руки.

– Не нужно делать глупостей, мистер Алия. – Лицедей говорил тихо и проникновенно, в этом искусстве опережая самого Энквиста. – Пусть не все, сказанное мной до этой минуты, было правдой, но я действительно нуждаюсь в ваших услугах. Вы получите треть от суммы, озвученной ранее.

Гордон шагнул к двери квартиры-убежища, но Хуго решительно помотал головой, не отрываясь от трансляции. Один на один Бригелла был способен постоять за себя не только против вооруженного пистолетом беза…

– И чего же ты хочешь? – Тот прищурился.

Наметанным взглядом осмотрел посетителей бара, выискивая среди них потенциальных союзников «вербовщика».

– Информация, – все тем же вкрадчивым тоном ответил Кодо. – За которую вам будет щедро заплачено. После чего мы расстанемся навеки, а о нашем разговоре никто не узнает.

– Вот как? – Убедившись, что остальные выпивохи не имеют к менеджеру «Горностая» никакого отношения, Энвер осмелел. – Заманчиво. Настолько же, как снести твою башку и преспокойно убраться восвояси… Убежден, что завсегдатаи «Привычки» охотно подтвердят безам, что я оборонялся.