Текст книги "Петр Столыпин. Великий человек Великой России!"

Глава 4. Аграрная реформа. «Дать толчок организму…»

Реформа 1861 года, освободившая крестьян от крепостной зависимости, не смогла решить поставленных перед ней задач, главными из которых были снять социальное напряжение в среде аграрного населения Центра России и дать толчок развитию капиталистического производства. Более того, положение крестьян европейской части России в последующие десятилетия продолжало ухудшаться. Это было связано не в последнюю очередь с тем, что количество крестьян в этой части Российской империи, составлявшее 50 миллионов в 1860-х годах, за четыре десятилетия выросло до почти 90 миллионов. Это привело к тому, что земельный надел, составлявший в 1860-х годах в среднем около 5 десятин (1 десятина равна 1,09 га) на душу населения, сократился к началу XX века до 3 десятин. При этом крайне медленно росла урожайность зерновых, которая за то же время увеличилась с 30 до 39 пудов с десятины. Таким образом, население выросло на 80 %, а урожайность всего на 30 %. Шло обнищание крестьянского населения европейской части России.

Попытки правительства исправить создавшееся положение не принесли результатов и не шли дальше сбора статистических данных и теоретических рассуждений. Основная причина этого заключалась в том, что как общественное мнение, так и государственные организации единственный выход из создавшейся ситуации видели в увеличении крестьянских наделов за счет земельных владений других землевладельцев, и прежде всего, дворян. На это правительство пойти не решалось.

Кроме того, простой передел земли не решал проблему, а только откладывал неизбежный кризис, что понимало и руководство государства. П. А. Столыпин своей речи в Думе по аграрному вопросу 10 мая 1907 года пытался убедить депутатов, что «путем переделения всей земли государство в своем целом не приобретет ни одного лишнего колоса хлеба. Уничтожены будут культурные хозяйства. Временно будут увеличены крестьянские наделы, но при росте населения они скоро обратятся в пыль…» «В настоящее время государство у нас хворает. Самой больной, самой слабой частью, которая хиреет, которая завядает, является крестьянство. Ему надо помочь. Предлагается простой, совершенно автоматический, совершенно механический способ: взять и разделить все 130000 существующих в настоящее время поместий. Государственно ли это? Не напоминает ли это историю тришкина кафтана – обрезать полы, чтобы сшить из них рукава? Господа, нельзя укрепить больное тело, питая его вырезанными из него самого кусками мяса; надо дать толчок организму, создать прилив питательных соков к больному месту, и тогда организм осилит болезнь…»

Представление о «земельной тесноте» в России не вяжется с тем фактом, что она в начале XX века была самой редконаселенной страной Европы. Россия обладала наибольшим земельным простором по сравнению с другими европейскими державами. Удобной земли приходилось в это время на 1 человека населения в Европейской России 2,1 десятины, во Франции 0,82 десятины, в Германии 0,62 десятины, в Великобритании 0,48 десятины.

Необъятные земельные просторы России уже до революции принадлежали, по большей мере, крестьянам. В 1905 году в 50 губерниях Европейской России (т. е. без Польши, Кавказа и Финляндии) было всего 395 миллионов десятин земли; из них около 150 миллионов десятин принадлежало казне, но это были огромные пространства северных и северо-восточных лесов и полярной тундры (почти все казенные земли, удобные для земледелия, были отведены в 60-х годах в надел государственным крестьянам). Остальная масса земель – около 240 миллионов десятин – состояла из двух категорий: 139 млн. десятин «надельных» земель (в том числе 124,1 млн. десятин крестьянских и 14,7 млн. десятин казачьих земель) и 101,7 млн. десятин земель частновладельческих. Однако из последней категории в 1905 г. лишь около половины, 53,2 млн. десятин, принадлежало дворянам; остальные земли частного владения распределялись следующим образом: крестьянам и крестьянским товариществам принадлежало 24,6 млн. десятин, купцам и торгово-промышленным компаниям – 16,7 млн. десятин, мещанам и другим сословиям – 6,5 млн. десятин. В целом, крестьянам в 1905 году принадлежало 164 млн. десятин, дворянам 53 млн. десятин. Таким образом, Россия в отношении земледелия уже до революции была страной, в которой крестьянское землевладение преобладало над крупным частновладельческим в гораздо большей степени, чем в других европейских странах.

Что касается величины крестьянских земельных наделов, то и здесь о «малоземелье» можно говорить лишь в весьма ограниченном смысле. В 1905 году из общего количества 12 млн. крестьянских дворов менее 5 десятин на двор имели 2,857 тыс. дворов (23,8 % общего числа дворов); от 5 до 10 десятин на двор имели 5,072 тыс. дворов (42,3 %); свыше 10 десятин – 4,070 тыс. дворов (33,9 %). Таким образом, общее число действительно малоземельных крестьян составляло в начале XX века менее 1/4 всего российского крестьянства. Во всяком случае, бедствующие российские крестьяне были снабжены землей в гораздо больших размерах, чем их процветающие и благоденствующие европейские собратья.

Главной причиной этого бедствия была система сельского хозяйства. Прежде всего, это было устаревшее трехполье, при котором 1/3 пахотной земли «гуляет» под паром. Затем, крестьянская земля не принадлежала своему пахарю на правах собственности, она принадлежала общине, которая распределяет ее по «душам», по «едокам», по «работникам» или иным каким-либо способом (из 138 млн. десятин надельных земель около 115 млн. десятин были общинные земли; только в западных областях крестьянские земли находились в подворном владении своих хозяев, и надо отметить, что эти области не знали повальных голодовок, и что урожайность крестьянских полей была там выше, чем в центральных областях государства). Характерными и неизбежными чертами общинного землевладения были чересполосица и принудительный (трехпольный) севооборот, поля делились сначала на несколько больших кусков, по степени отдаленности их от селения и по качеству почвы, а потом в каждом из этих участков отводились полосы отдельным домохозяевам, которым доставалось, таким образом, иногда по несколько десятков разбросанных и узких полос. Ясно, каким сильным тормозом сельскохозяйственного прогресса, каким серьезным и труднопреодолимым фактором рутины и застоя в земледелии являлся такой способ землепользования.

Несмотря на очевидный экономический вред общинного крестьянского землевладения, крестьянская земельная община долго почиталась одним из незыблемых и неприкосновенных «устоев» Российского государства; ее поддерживали, защищали и охраняли все – от славянофилов и Чернышевского до Победоносцева и Александра III. «Народники» усматривали в общине зародыш или ячейку будущего социалистического строя; «охранители» считали ее основным устоем патриархально-консервативного быта. До самой революции 1905 г. правительство считало неприкосновенным строй существующего крестьянского землевладения. Законом 1893 года было запрещено отчуждение надельных земель, а через 10 лет манифест 26 февраля 1903 года «О предначертаниях к усовершенствованию государственного порядка», напоминая царский обет «свято блюсти вековые устои Державы Российской», предписывал произвести пересмотр законодательства о крестьянах, при этом, однако «в основу сих трудов положить неприкосновенность общинного строя крестьянского землевладения» (и сохранение сословного строя). Те же предписания содержал Высочайший (т. е. императорский) указ Сенату 8 января 1904 г. «О пересмотре законодательства о крестьянах»; и наконец, неприкосновенность этих принципов подтверждалась в циркуляре министра внутренних дел начальниками губерний 31 декабря 1904 года, т. е. буквально накануне революции (С. Г. Пушкарев).

П. А. Столыпин разговаривает с хуторянами близ Москвы (август 1910 г.)

Однако крестьянские волнения 1905–1907 годов заставили правительство постепенно пересмотреть свои позиции в этом вопросе. Летом 1905 года аграрные волнения достигли невиданного ранее размаха. Правительство, занятое борьбой с разного рода революционными возмущениями, не имело возможности заниматься ничем, кроме как подавлением наиболее опасных из этих волнений. Но уже 4 марта 1906 года учреждаются землеустроительные комиссии, пока что еще с очень небольшими и плохо продуманными полномочиями. Из указа об учреждении комиссий видно, что правительство еще не вполне продумало свою аграрную программу. Главноуправляющий землеустройством и земледелием Н. Н. Кутлер подготовил правительственный законопроект, предусматривавший (в духе предложений кадетского большинства думы) принудительное отчуждение части помещичьих земель. Но I Государственная дума была распущена, так и не сумев найти общий язык с правительством. Аграрные волнения с весны 1906 года возобновились с еще большей силой, и к моменту роспуска I Думы количество инцидентов достигло исторического максимума.

1906 год оказался крайне неурожайным. Правительство интенсивно оказывало дорогостоящую продовольственную помощь, которую сельское население, привыкшее считать ее обязательным подарком («царевым пайком»), принимало без благодарности.

Политическая ситуация продолжала оставаться неопределенной. Хотя правительство уже подготовило основополагающие документы реформы, последующие события могли развиваться различными путями. Можно было предположить, что Вторая Дума, избранная по тому же закону, что и Первая, окажется столь же радикально настроенной. Что произойдет дальше – роспуск Думы, налаживание работы с ней, отмена или реформа думской системы – никто еще не мог представить.

П. А. Столыпин выслушивает объяснения подробностей хуторского хозяйства близ Москвы (август 1910 г.)

Революционные события 1905–1907 годов обнаружили иллюзорность правительственных надежд на консерватизм крестьянской массы. С другой стороны, П. А. Столыпин, пришедший к власти в 1906 году, внимательно наблюдавший и хорошо знавший сельскую жизнь уже задолго до своего призыва на пост премьера, пришел к заключению, что крестьянская поземельная община является элементом косности и рутины, тормозом экономического развития и социального прогресса в деревне.

Премьер принял решение принимать все необходимые законоположения, не дожидаясь созыва II Думы, по статье 87 Основных законов. Данная статья позволяла правительству принимать неотложные законы без утверждения Думой в перерыве между роспуском одной Думы и созывом новой (а также во время думских каникул), с обязательством внести эти законы в Думу в двухмесячный срок со дня ее открытия.

12 августа 1906 года вышел указ о передаче Крестьянскому банку состоящих в сельскохозяйственном пользовании удельных земель (принадлежавших императорской фамилии), 27 августа – указ о порядке продажи казенных земель, годных для обработки, 19 сентября – указ об использовании для удовлетворения земельной нужды кабинетных земель на Алтае (состоявших в непосредственном ведении императора). Первые два указа создавали земельный фонд в несколько миллионов десятин для Европейской России, третий – открывал обширную площадь для переселения в Сибирь.

5 октября 1906 года правительством был издан указ «Об отмене некоторых ограничений в правах сельских обывателей и лиц других бывших податных состояний». Сельские обыватели были освобождены:

• от представления увольнительных общественных приговоров при поступлении в учебные заведения и на гражданскую службу, равно как и от исполнения личных натуральных повинностей и от несения общественной службы на все время учебного курса или состояния в гражданской службе;

• от необходимости представления при поступлении в белое духовенство или при пострижении в монашество увольнения от общества, согласия казенной палаты и разрешения губернатора.

Было отменено также обязательное исключение сельских обывателей (и лиц других податных состояний) из обществ при вступлении их в гражданскую службу, при производстве в чины и получении орденов, при окончании учебного курса, при получении ученых степеней, а также вообще при приобретении ими высших прав состояния с предоставлением этим лицам оставаться в составе своих обществ с соответствующими правами и обязанностями. В отношении подсудности и наказаний они стали подчиняться узаконениям, действующим по отношению к тем высшим сословиям или званиям, права которых они приобрели. Сельским обывателям, принадлежащим к составу сельского общества, было разрешено:

• одновременно причисляться к составу других обществ;

• получать, по отказе от участия в пользовании мирской землей или по отчуждении принадлежащих им участков таковой земли, беспрепятственное увольнение из сельских обществ, без соблюдения установленных прежним законом требований, с причислением их к своим волостям без согласия волостного схода, кроме тех случаев, когда увольняемые состоят уже в других обществах или на гражданской службе, либо приобрели высшие права состояния.

Указом 5 октября была предоставлена также сельским обывателям и лицам других податных состояний свобода избрания места постоянного жительства, наравне с лицами прочих состояний, с выдачей им, в качестве видов на жительство, бессрочных паспортов. Было отменено запрещение сельским обывателям, не владеющим недвижимостью, писать векселя; разрешено бывшим горнозаводским людям и крестьянам устраивать огнедействующие заведения и лесопильные мельницы, а также производить торговлю лесом в заводских селениях. Отменены были также:

• особые правила о наказуемости сельских обывателей и других лиц, подведомственных волостному суду, за проступки, не наказуемые по уставу о наказаниях, налагаемых мировыми судьями (например, за мотовство, пьянство);

• правила о принудительной отдаче лиц бывших податных состояний в общественные работы в качестве особых мер наказания или при несостоятельности их к уплате денежных взысканий;

• особые меры взыскания, налагаемые волостными судами в Прибалтийском крае. Была отменена административно-карательная власть земских и крестьянских начальников в отношении лиц, подведомственных волостному, сельскому и инородческому управлениям, но в отношении должностных лиц крестьянского общественного управления и суда эта власть была сохранена.

Однако считается, что так называемая Столыпинская аграрная реформа началась, когда 9 ноября 1906 года был издан знаменитый указ о праве выхода из общины, с принадлежащим каждому крестьянину в данное время земельным наделом. Ссылаясь на произведенную манифестом 3 ноября 1905 г. отмену выпускных платежей за земли, полученные крестьянами в надел при их освобождении, указ 9 ноября постановлял: «С этого срока означенные земли освобождаются отлежавших на них, в силу выкупного долга, ограничений, и крестьяне приобретают право свободного выхода из общины, с укреплением в собственность отдельных домохозяев, переходящих к личному владению, участков из мирского надела».

Столыпинский аграрный закон вызвал против себя ожесточенную оппозицию не только слева, но и справа. Левые и леволиберальные партии (социалисты и «кадеты») усматривали в нем недопустимое нарушение прав крестьянского мира, насильственное вторжение администрации в социально-экономический строй крестьянской жизни. Правые опасались, что разрушение общины поведет к обезземелению значительной части крестьянства и к росту пролетариата, с его опасными революционными тенденциями.

Указом от 9 ноября 1906 года русская власть окончательно порывала с земельной политикой царствования императора Александра III, с народническими тенденциями охраны общины и становилась на путь развития и укрепления частной земельной собственности в деревне. Главная заслуга в проведении этой реформы принадлежит, бесспорно, П. А. Столыпину. В разработке указа участвовали А. В. Кривошеий, В. И. Гурко, А. И. Лыкашин, А. А. Ритгах и другие знатоки сельского хозяйства, но ответственность за решение спорного вопроса взял на себя П. А Столыпин, встретивший в этом полную поддержку императора.

Реформа разворачивалась в нескольких направлениях:

• повышение качества прав собственности крестьян на землю, состоявшее, прежде всего;

в замене коллективной и ограниченной собственности на землю сельских обществ полноценной частной собственностью отдельных крестьян-домохозяев. Мероприятия в этом направлении носили административно-правовой характер;

• искоренение устаревших сословных гражданско-правовых ограничений, препятствовавших эффективной хозяйственной деятельности крестьян;

• повышение эффективности крестьянского сельского хозяйства; правительственные мероприятия состояли в поощрении выделения крестьянам-собственникам участков «к одному месту» (отруба, хутора), что требовало проведения государством большого объема сложных и дорогостоящих землеустроительных работ по разверстанию чересполосных общинных земель;

• поощрение наращивания оборотных средств крестьянских хозяйств через кредитование во всех формах (банковское кредитование под залог земли, ссуды членам кооперативов и товариществ);

• расширение прямого субсидирования мероприятий так называемой «агрономической помощи» (агрономическое консультирование, просветительные мероприятия, содержание опытных и образцовых хозяйств, торговля современным оборудованием и удобрениями);

• поддержка кооперативов и товариществ крестьян;

• поощрение покупки частновладельческих (прежде всего, помещичьих) земель крестьянами через Крестьянский поземельный банк.

Вводилось льготное кредитование.

Столыпин считал, что таким образом все государство берет на себя обязательства по улучшению жизни крестьян, а не перекладывает их на плечи немногочисленного класса помещиков. Выступая в Думе, он говорил, что «в этом должно, несомненно, участвовать все государство, все части государства должны прийти на помощь той его части, которая в настоящее время является слабейшей. В этом смысл государственности, в этом оправдание государства как одного социального целого. Мысль о том, что все государственные силы должны прийти на помощь слабейшей его части, может напоминать принципы социализма; но если это принцип социализма, то социализма государственного, который применялся не раз в Западной Европе и приносил реальные и существенные результаты. У нас принцип этот мог бы осуществиться в том, что государство брало бы на себя уплату части процентов, которые взыскиваются с крестьян за предоставленную им землю».

Столыпин внес свой аграрный закон во II Государственную думу, где он изложил свой план преобразований перед депутатами:

«В общих чертах дело сводилось бы к следующему: государство закупало бы предлагаемые в продажу частные земли, которые вместе с землями удельными и государственными составляли бы государственный земельный фонд. При массе земель, предлагаемых в продажу, цены на них при этом не возросли бы. Из этого фонда получали бы землю на льготных условиях те малоземельные крестьяне, которые в ней нуждаются и действительно прилагают теперь свой труд к земле, и затем те крестьяне, которым необходимо улучшить формы теперешнего землепользования. Но так как в настоящее время крестьянство оскудело, ему не под силу платить тот сравнительно высокий процент, который взыскивается государством, то последнее и приняло бы на себя разницу в проценте, выплачиваемом по выпускаемым им листам, и тем процентом, который был бы посилен крестьянину, который был бы определяем государственными учреждениями. Вот эта разница обременяла бы государственный бюджет; она должна была бы вноситься в ежегодную роспись государственных расходов.

Таким образом, вышло бы, что все государство, все классы населения помогают крестьянам приобрести ту землю, в которой они нуждаются. В этом участвовали бы все плательщики государственных повинностей, чиновники, купцы, лица свободных профессий, те же крестьяне и те же помещики. Но тягость была бы разложена равномерно и не давила бы на плечи одного немногочисленного класса 130000 человек, с уничтожением которого уничтожены были бы, что бы там ни говорили, и очаги культуры. Этим именно путем правительство начало идти, понизив временно проведенным по 87 статье законом проценты платежа Крестьянскому банку.

Если бы одновременно был установлен выход из общины и создана, таким образом, крепкая индивидуальная собственность, было бы упорядочено переселение, было бы облегчено получение ссуд под надельные земли, был бы создан широкий мелиоративный землеустроительный кредит, то хотя круг предполагаемых правительством земельных реформ и не был бы вполне замкнут, но виден был бы просвет; при рассмотрении вопроса в его полноте, может быть, и в более ясном свете представился бы и пресловутый вопрос об обязательном отчуждении.

Пора этот вопрос вдвинуть в его настоящие рамки, пора, господа, не видеть в этом волшебного средства, какой-то панацеи против всех бед. Средство это представляется смелым потому только, что в разоренной России оно создаст еще класс разоренных вконец землевладельцев. Обязательное отчуждение, действительно, может явиться необходимым, но, господа, в виде исключения, а не общего правила, и обставленным ясными и точными гарантиями закона. Обязательное отчуждение может быть не количественного характера, а только качественного. Оно должно применяться, главным образом, тогда, когда крестьян можно устроить на местах, для улучшения способов пользования ими землей, оно представляется возможным тогда, когда необходимо: при переходе к лучшему способу хозяйства – устроить водопой, устроить прогон к пастбищу, устроить дороги, наконец, избавиться от вредной чересполосицы.

Пробыв около 10 лет у дела земельного устройства, я пришел к глубокому убеждению, что в деле этом нужен упорный труд, нужна продолжительная черная работа. Разрешить этого вопроса нельзя, его надо разрешать. В западных государствах на это потребовались десятилетия. Мы предлагаем вам скромный, но верный путь. Противникам государственности хотелось бы избрать путь радикализма, путь освобождения от исторического прошлого России, освобождения от культурных традиций. Им нужны великие потрясения, нам нужна Великая Россия!»

Однако все предложения Столыпина натолкнулись на сопротивление как правых так и левых депутатов Государственной думы как второго, так и третьего созыва. Если II Дума выражала негативное отношение к любым начинаниям правительства и отвергала любые значимые правительственные законопроекты, в том числе и аграрные, то III Государственная дума, которая открылась 1 ноября 1907 года, не отвергая правительственного курса, принимала все правительственные законопроекты чрезвычайно долго. Депутаты, как правило, вносили в законопроекты поправки, направленные на их либерализацию, после чего законопроекты попадали в Государственный Совет, который, в силу своей большей консервативности, возвращал законопроект на повторное рассмотрение, назначались согласительные комиссии, после чего процедура рассмотрения и принятия повторялась еще раз.

Ситуация оказалась неоднозначной – те законы, которые были приняты до открытия Думы по статье 87, продолжали действовать, пока Дума их рассматривала. Но законы, которые не успели принять до открытия Думы, застряли в ней надолго.

В частности, указ 9 ноября 1906, основной документ реформы, рассматривался более 3 лет, и был принят как закон только в июле 1910 года, причем все изменения, внесение которых заняло столь длительное время, не имели принципиального характера. Положение о землеустройстве, внесенное в Думу в ноябре 1907 года, было принято в качестве закона только в мае 1911 года. Хотя в некоторых случаях законодательные учреждения работали быстро – законопроект «О ссудах и пособиях из средств казны при землеустройстве» был внесен в Думу в декабре 1911 года, а стал законом в июне 1912 года.

И хотя в III Государственной думе Столыпин оказался в состоянии провести свой аграрный закон, опираясь на большинство, образованное фракциями «октябристов» и «националистов» (или «умеренно-правых»), но и здесь закон этот подвергся жестокой критике со стороны не только левых фракций (социал-демократов и «трудовиков») и «кадетов», но и со стороны значительной части правых.

В заседании Государственной думы 23 октября 1908 г. докладчик земельной комиссии Шидловский, указав на весьма существенные хозяйственные недостатки крестьянской общины, подверг затем критике «совершенно неправильную правительственную политику в области крестьянской и в области аграрной за последние 40 лет», ибо правительство «в 1861 году создало класс свободных сельских обывателей и воображало более сорока лет, что население может бесконечно плодиться и кормиться на определенной территории, не совершенствуя способов обработки этой территории»

В заседании 5 декабря 1908 г. сам председатель Совета министров П. А. Столыпин выступил с энергичной речью в защиту принципа единоличной собственности против собственности семейной. Он настаивал на предоставлении крестьянству экономической самодеятельности и свободы распоряжаться собственным имуществом и трудом:

«Поставив на ноги, дав возможность достигнуть хозяйственной самостоятельности многомиллионному сельскому населению, законодательное учреждение заложит то основание, на котором прочно будет воздвигнуто преобразованное русское государственное здание. Поэтому коренною мыслью теперешнего правительства, руководящею его идеей был всегда вопрос землеустройства.

Не беспорядочная раздача земель, не успокоение бунта подачками – бунт погашается силою, а признание неприкосновенности частной собственности и, как последствие, отсюда вытекающее, создание мелкой личной земельной собственности, реальное право выхода из общины и разрешение вопросов улучшенного землепользования – вот задачи, осуществление которых правительство считало и считает вопросами бытия русской державы.

На устойчиво заложенном, таким образом, основании правительство предложит вам строить необходимые для страны преобразования посредством расширения и переустройства местного самоуправления, реформы местного управления, развития просвещения и введения целого ряда усовершенствований в строе местной жизни, между которыми государственное попечение о неспособных к труду рабочих, страховании их и обеспечение им врачебной помощи останавливают теперь особенное внимание правительства. Соответственные проекты готовы. Большинство их вносится немедленно в Государственную думу.

П. А. Столыпин на ступенях портика Казанского Собора в Петербурге, перед богослужением в Высочайшем присутствии, в день 50 летия освобождения крестьян (19 февраля 1911 г.)

В заседании 24 апреля 1909 года «столыпинский» закон был, наконец, принят большинством Государственной Думы; против него голосовали социал-демократы, «трудовики», «кадеты» и часть правых.

В Государственном Совете, как и в Думе, столыпинский законопроект встретил критику и оппозицию и справа, и слева. В заседании 15 марта 1910 года Столыпин выступил в Государственном Совете с речью, в которой выражалась уже его спокойная уверенность в правоте его аграрной политики: «Закон этот не только проверен теоретическими рассуждениями специалистов, он четвертый год проверяется самой жизнью… Этим законом заложен фундамент, основание нового социально-экономического крестьянского строя»; за 3 года действия закона, «до 1 февраля 1910 года заявило желание укрепить свои участки в личную собственность более 1700000 домохозяев, т. е. около 17 % всех общинников-домохозяев»

После одобрения аграрного законопроекта Государственной думой и Государственным Советом, он был утвержден императором и стал законом 14 июня 1910 года.

За первые 5 лет действия закона (1907–1911 гг.) свыше 2500000 крестьян-домохозяев (около 1/4 всех крестьян-общинников) подали заявления о выходе из общины. К концу 1914 года число домохозяев, за которыми укрепление земли окончательно состоялось, составляло около 2 миллионов, кроме того, получили «удостоверительные акты» на закрепление участков в общинах, где не было переделов, около 500 тыс. домохозяев, таким образом, вышло из общин и укрепило землю в личную собственность больше 1/4 всех крестьян-общинников.

В связи с расселением крестьян на надельной земле специально созданная П. А. Столыпиным Землеустроительная комиссия оказывала крестьянам постоянную финансовую помощь. Только за четыре года (1906–1910) ссуды были выданы около 158 тысячам домохозяев на общую сумму 12,5 млн. рублей. При этом свыше 9 млн. выдано в виде безвозвратных пособий.

Крестьянским усадьбам также оказывалось содействие в постройке новых домов и хозяйственных построек путем льготного и бесплатного отпуска лесоматериалов.

В то же время, чтобы, как говорил Столыпин, земля «не ускользала» из рук крестьянского класса, он предусмотрел некоторые предупредительные меры. В частности, надельная земля не могла быть отчуждена лицу иного сословия. Она могла быть заложена не иначе, как в Крестьянском банке. Ее нельзя было продать за долги, завещать иначе как по обычаю, принятому в вековом крестьянском укладе. Ограничивалась возможность скупки наделов установлением правила, что в одни руки в одном уезде их может быть продано не более шести.

Широкая и энергичная землеустроительная работа на крестьянских полях, рост кооперативного движения и особенно развитие кредитной кооперации в деревне, всесторонний технический прогресс в сельском хозяйстве, – все это способствовало подъему крестьянского хозяйства в «столыпинскую» эпоху, подъему, который ясно отразился в заметном росте урожайности и потребления продуктов сельского хозяйства Средний урожай за пятилетие 1908–1913 годов составил вместо прежних 30–40 пудов с десятины, ржи – 52,7 пуда с десятины, озимой пшеницы – 61 пуд, ячменя – 59 пудов, овса – 54,5 пудов.

В 1909 году Россия вывезла только через европейские границы свыше 314 миллионов пудов пшеницы, то есть больше, чем США и Аргентина вместе взятые (266 миллионов пудов). При этом вывоз сельскохозяйственной продукции из США в 1907–1910 годах постоянно падал, а из России в 1909–1912 годах постоянно увеличивался. Россия опережала США и по общей урожайности зерновых. В 1909 году в России урожай составил 97,7 миллиона квартеров (1 квартер = 291 литр), в США – 92,1 миллиона, в Аргентине – только 16,4 миллиона квартеров. В 1910 году Россия собрала 96,7 миллиона квартеров, США – лишь 86,9 миллиона. Аргентина – 20,5 миллиона. В том же году Россия вывезла в Англию пшеницы больше, чем Аргентина и США вместе взятые.