Текст книги "Клинки Керитона (Свитки Тэйда и Левиора). Дорога на Эрфилар"

– Не настоящие? – вполне искренне изумился Коввил.

– Нет, – комично повысив голос, передразнил его Маан.

– Твой сарказм, уважаемый, мне не очень понятен. Тысячи легенд и сказаний уверяют нас, что греолы могли летать.

– Это полная чушь, Ковв. Сколько эля надо было выпить, чтобы придумать этакую сказку?!

– Это не сказка.

– Разумеется не сказка, ты тоже, уверен, до земли долетишь, если прямо сейчас в окно выйдешь.

– На этот раз я не шучу, Огненный.

– Не одному же тебе надо мной насмехаться.

– Это не бо́льшая сказка, чем та, что ты мне сейчас рассказал.

– Да я понял. Принимается. Если хочешь, мы после всё это обсудим.

– Всё равно мне интересно, что там изображено?

– Нет, – упрямо возразил Маан, – закончим сперва с делом, а после смотри хоть до посинения. Хорошо?

Ответа не последовало, потому как постучали в дверь. Маан вздрогнул от неожиданности. Непроизвольно наваливаясь грудью на конволют и накрывая его руками. Он зыркнул на лампу, взглядом приглушая свет.

– Кого-то ждёшь?

Оказалось, что это мальчик-слуга принёс письмо.

– Иди, – распорядился Коввил, подбрасывая медяк. Мелкий ловко поймал монетку и тут же исчез.

Сиурт распечатал письмо, пробежал глазами по тексту. Удовлетворённо кивнув, он спрятал записку в карман балахона:

– Всё складывается, как нельзя лучше. Керия – тот человек, о котором я говорил тебе, назначил встречу.

– Хорошо, – Маан расслабился, потёр левое нижнее веко сгибом большого пальца.

– Тебе осталось только объяснить мне, что ты затеял.

– Объясню, не беспокойся, – Маан повёл головой, прислушиваясь к далёким раскатам грома. – Отчего, друг мой, такая хмурая погода? В это время года да такие грозы? Славный Триимви не намного южнее твоего любимого Таррата, но там куда как теплее.

– Гроза? Эка невидаль. Восточное побережье острова, злые ветра, холодное море, столкновения северных течений с южными. Здесь всегда так, лета нет, но и полноценной зимы тоже не бывает, вечная осень.

– Холоднее, я так понимаю, уже не будет?

Коввил кивнул:

– Теплее тоже. Я таки жду продолжения…

– Да-да, конечно, – Маан выдерживал паузу, намеренно подогревая интерес.

Он отлично понимал, что собрать все пять камней – задача необычайно трудная, а возможно, и вовсе невыполнимая. «По себе ли ты ношу взял, Маан?» – этот вопрос возникал в его голове гораздо чаще, чем следовало, а потому, вознамерившись дойти до конца, он решил действовать наверняка, полагаясь лишь на старые и проверенные способы. Коввил был нужен ему, и он собирался подцепить «эту рыбку», дав ей для верности поглубже заглотнуть наживку. Он внутренне содрогнулся, припомнив, каких трудов ему стоило разыскать Олир. Сколько было пережито, сколько положено жизней… Да, скорее всего, по пресловутому закону подлости, за два последних камня ему придётся отдать все оставшиеся у него душевные силы, заплатив тем самым много дороже прежнего. «Пусть так, я не сверну и пойду до конца!» Сейчас, понимая, что без помощи Коввила ему не обойтись, Маан спрятал за напускной весёлостью давно терзавшие его страхи и змеёй вползавшую в его душу неуверенность. «Твои связи и друзья, Ковв, знание острова и способности мага – поистине бесценны. Они необходимы мне как воздух… Слейх, Конз, Саима, Тэйд… Надеюсь, и ты, Ковв, не откажешь мне в помощи и разделишь со стариной Мааном сладость победы… или горечь поражения».

Он вдохнул дурманящий запах Истинского и осушил бокал залпом, после чего встал и произнёс, сильно понизив голос:

– Известно ли тебе седьмое пророчество Аравы?

Коввил, принявшийся было за изучение гравюр, вынужден был оторваться:

– О Сиде Сароса и Небесном древе?

– Да.

– Ты хочешь сказать, что сила способная побудить к росту Небесное дерево, и на которую так в своём пророчестве напирал Арава, и есть камни Тор-Ахо?

– Да. – Маан замолк и, подавшись вперёд, заглянул в янтарные глаза друга. – Надеюсь, не надо объяснять, что, объединив камни, Алу’Вер в разы увеличил их мощь?

– Не надо. Надо объяснить другое, а именно: что за дело тебе до них, сиурт Огня Маан?

– Они нужны нам.

– Зачем?

– Ничего себе вопрос!

– Не понимаю, зачем они нам? А заодно объясни, уверен ли ты, что Софегарский ничего не напутал, и то, что именно эти стихийные карибистолы, которые, как я подозреваю, ты вознамерился собрать, и станут тем истинным амулетом, что призван решить судьбу нашего мира?

– Да! Раздери меня Хорбут! – задохнулся от возбуждения Маан. – Тысячи раз – да!!!

– Это меняет дело, – медленно проговорил Коввил минуту спустя. – Значит, нет никаких сомнений, что это именно те камни?

– Ни малейших, – выдохнул Маан, устало опускаясь на стул. Он был бледен, на лбу выступила испарина.

– Смотри, а то будешь, как Гилхус Четырёхрукий – кеарский оружейник, что создал четыре великих клинка, а затем Алу’Вер, ему подсобить решив, наложил на них столь сильное заклятие предназначения, что за несколько тысяч лет никто так и не смог вытянуть из ножен хотя бы один.

– Хорошие, видно, мечи создал твой Гилхус.

– О да! Отличные.

– Его же, кажется, не Гилхусом звали, а Керитоном?

– И так звали и так. Одно в его прозваниях неизменно – Четырёхрукий.

– Отчего же неизменно, это больше рук со временем не становится, а меньше – сколько угодно, при известных-то обстоятельствах… Не знаю, постигнет меня его слава или нет, но я преодолел треть пути и возвращаться не намерен. Сэл у меня. Олир почти у меня. Ещё мне известно, где находится Аар. Предполагаю где можно найти Роу.

Коввил нетерпеливо заёрзал, замял ладонями:

– Где?

«Зацепил!» – мысленно возликовал Маан. От радости он так хлопнул ладонью по столу, что звякнула посуда и на пол посыпались фишки зут-торон.

– Аар и Роу здесь, Ковв! На Ногиоле! Оба! Представляешь, какая это для нас удача!

– Удача? Табо, дружок, ты это слышал? – подковырнул друга Воздушный, его пееро услышав своё имя радостно ощерился. – С таким же успехом он мог бы сказать, что камни сейчас на Ойхороте или на дне одного из огненных озёр Эрфилара, а?

Пееро потянулся.

– Не ехидничай, Ковв.

– Это несерьёзно, друг мой. Допустим, ты отыщешь Аар и Роу, прибавишь к ним Сэл и Олир, а где находится Орн? Знаешь? А ведь именно он, как я понимаю, и создан Алу’Вером для того чтобы соединить четыре предыдущих.

– Нет, – Маан втянул воздух ноздрями и изобразил на лице лёгкую растерянность, что, впрочем, было недалеко от истины. – Я точно не знаю, где Орн. Но у Софегарского я нашёл несколько намёков, с помощью которых, надеюсь, мы отыщем и его. Он совсем рядом. Я чувствую это. Но даже не это главное, Ковв, разве незнание деталей и предстоящие трудности когда-нибудь останавливали нас? У нас есть время, есть желание… – тут он осёкся. – У нас есть желание?

– Есть, – заверил его Коввил, – и большое. Конкретнее можешь сказать, где Аар и Роу?

– Аар – прямо под нами, в подземельях Таррата. Роу, за которым я давно слежу, летом был перевезён из Дорговара на Ногиол.

– Назови-ка мне ещё разок все камни, – потребовал Коввил.

– Сэл, Олир, Роу, Аар и Орн – Воздух, Вода, Твердь, Огонь и Уино.

– Ага, – тяжко так вздохнул Воздушный, подперев кулаком подбородок. – Пять значится.

Немного помолчали – каждый думал о чём-то своём. Первым внутреннего напряжения не выдержал Маан, он навалился на стол грудью и вновь, как давеча, с затаённой надеждой заглянул другу в глаза:

– Хватит ходить вокруг да около, ответь прямо – ты со мной или нет?

Взгляд Коввила поразил его количеством таившихся в нём противоречий, но уже за мгновение до того, как услышал ответ, Огненный понял, что выиграл это сражение.

***

– Да, были времена, – Коввил листал одну из привезённых Мааном книг.

– А какие маги были.

– Допустим, подобные им самородки, рождаются и сейчас.

– Ты про экриал? – Маан придвинул к себе плетёнку с яблоками. Взял одно.

– Про них, родимых.

– Читал «Стихийные всплески» Калава Мару?

– Читал.

– И как тебе?

– Не нам с тобой, Огненный, экриал завидовать.

– Есть чему позавидовать, Ковв, есть. Сиурт без пееро не сиурт. Я без моего Раву и свечи не зажгу, тогда как экриал всегда полон Уино и в любой момент времени волен сотворить любое заклятие, на которое способен.

– Это да, но нам с тобой и переизбытка Уино бояться нечего. Экриал же, если что…

Маан махнул рукой, закивал удручённо.

– Прости, – поспешил извиниться Коввил, поняв, что затронул болезненную тему. – Как Тэйд?

– Терпимо, он у меня молодец – держится. Он-то вот и без чародейства всю боль на себя принимает, на дармовщинку, заметь, – Маан погрузился в размышления, невольно сравнив Саиму и Тэйда, потом продолжил с сожалением: – Делать ничего не делает, а живёт как на вулкане. Ему, если честно, эта магия нужна, как красавцу Хорбуту жемчужные серьги.

– Погоди, ты смог его научить управляться с Уино?

– Да щас, думай что говоришь! Как я его научу? Райза сказала, чтоб я даже не пытался на Тэйда воздействовать, если не хочу что бы он у меня на руках умер. У них всё по-другому, Ковв! Всё! Столько Уино в пустоту уходит…

– Так ты что, из-за того злишься, что сын у тебя Исток, а толку от него никакого?

– К словам-то не придирайся. Мне от него ничего не надо, только чтоб ему было хорошо, – сказал Маан и засомневался, что-то ворохнулось в глубине души, не давая покоя: «А в самом ли деле так?»

Молчание затянулось. В конце концов, Коввил спросил:

– Где Тэйд сейчас?

– С Саимой. Они должны встретиться с моим старым другом и забрать у него Олир.

– Ого, – присвистнул Коввил, – думаешь у них всё получится?

– У меня не было выбора. Я не могу находиться в двух местах одновременно, – Маан катнул яблоко по столу. – Тэйд и Саима принесут камень.

Коввил остановил яблоко, откусил, поморщился.

– Кислятина. Взять и до места донести порою бывает сложнее, чем добыть.

– У них всё получится, – повторился Маан. – Саима знает, что делать, Тэйду тоже пора к делам приобщаться. Сам посуди – не могу же я его всю жизнь как девочку маленькую опекать. Я его обязательно вытащу. Мне бы вот только листы из книги Рау’Сала найти.

– Кстати, о книгах, что там у тебя ещё с собой есть?

– О! – Маан, похлопал суму по тугой брюшине. – У меня тут такое… Представляешь, в одной из книг Софегарского есть карта доразломных земель.

– Ты привёз её с собой?! – Коввил, казалось, позабыл, как дышать.

– Да, – с довольной улыбкой подтвердил Маан. – И ещё несколько карт, точнее атлас. Подборка копий, специально сделанных по моему заказу одним иссальским мастером.

– Так что же ты молчал?! Давай всё сюда. Сам ложись спать, а я… – Коввил довольно крякнул, потёр ладони. – Ночка, чувствую, у меня длинная будет.

Часть II

Интерлюдия I
_{Весна. 1145 год от рождения пророка Аравы
(6882-й по Календарю Кироффе от начала Сида Лайса)
Хаггоррат. Иллионд}

Лайс медленно поднимался над южным Хаггорратом, и вместе с ним просыпался портовый город Иллионд. Рыбаки выходили в море на маленьких судёнышках с яркими, в косую красно-белую полоску парусами. Перекупщики не спеша открывали свои палатки на рыночной площади; заботливо раскладывали товары на прилавках, не забывая при этом посматривать на сновавший рядом народ, да подгонять нерасторопных слуг крепким словцом и звонкими затрещинами. Горланили первые петухи, громко кричали чайки. По брусчатке погромыхивали возы и телеги. Начинались обычные будни Иллионда: суетились, шелестя бумагами и щёлкая костяшками счёт, вечно озабоченные феа; шустрили хламидники, выкатывали свои тележки лудильщики, торговки молоком и свежей зеленью.

Со стороны замка наместника раздались привычные каждому иллиондцу звуки колокола, возвещавшего о начале нового дня – 13 миара 1145 года.

Левиор третий день слонялся по городу без дела: одноногий Краут – мастер кожевенного дела, у которого он состоял в учениках, выгнал его, грозно на прощание пролаяв:

– Своих дармоедов кормить нечем, не хватало ещё с чужими ублюдками нянчиться! – Он благословил ученика, переходившего в статус бывшего, звонкой оплеухой и добавил, потрясая кривым костылём: – Иди давай, иди! Чего зенки-то вылупил, Хорбутово отродье! Гляди у меня, а то сейчас ещё деревяшки моей отведаешь!

Денёк обещал быть погожим, и Левиор решил попытать счастья в порту: глядишь, удастся чего стащить или того лучше прошмыгнуть на корабль.

«Что я только там жрать буду? До Сабутора при попутном ветре пять – шесть дней пути, думаю, можно и перетерпеть, а вот до Стиггиарта целый месяц, тут никакой терпелки не хватит».

Он вздохнул, глядя с грустью, на двухмачтовый зарокийский красавец хаорд с кариатидой в виде одноглазого чудовища Хорбута.

План наклёвывался простой: прошмыгнуть на корабль, схорониться среди тюков и ждать, моля богов, чтобы его не обнаружили и не выкинули за борт. Выходило так, что прежде, чем искать подходящий корабль, надо было ему еды раздобыть.

«Одёжа тоже нужна нормальная. Зима хоть и закончилась, а ночами – ой как холодно», – он поёжился, вспоминая предыдущую зябкую ночь, которую провёл под телегой, во дворе, у «Пяти Подков». – Ничего! – подбодрил себя Левиор. – Зиму пережил, летом уж не замёрзну».

Шёл мальчишке девятый год, был он круглым сиротой, и ничего его в Иллионде не удерживало. Самостоятельности и решительности ему было не занимать.

«Еда и одежда – что может быть проще для уличного воришки? – подбадривал он себя, хотя таковым никогда и не был.

Но если бы всё было так просто. У Краута, помимо науки, пинков и оплеух, имел он крышу над головой да верный, хоть и небольшой кусок хлеба. Чёрненькое дедово дииоровое колечко, болтавшееся у него на шее, да половинка медной тифты составляли всё его теперешнее богатство.

«Буду, как Тарбокс, великим путешественником. Первооткрывателем. Обо мне будут слагать легенды и песни. А может, стану великим полководцем, как Лоттинитор или Арикус. Нет, – задумался он ненадолго, – всё же лучше, как Тарбокс, – мореплавателем…»

В какой-то момент Левиор понял, что заблудился: то ли, размечтавшись, свернул слишком рано, то ли поздно, а может и вовсе пошёл не в ту сторону. Пытаясь найти дорогу, он шмыгнул в толпу скотников, продрался меж загонов, набитых овцами. Свернул в переулок, потом в ещё один. И вот он, кажется, нашёл выход: узкую щель между каменными стенами.

Но нет, и она заканчивалась тупиком.

Он повернул ещё раз и с размаху налетел на столб, тут же на его плечо опустились чьи-то грубые руки.

Обернувшись, увидел мальчишку постарше, тот был выше и явно сильнее его, с длинными, грязными волосами и хищным, свирепым, как у бродячей собаки, взглядом. От него несло дёгтем, потом и прогорклым маслом. Ещё трое, такие же грязные и злые, выглядывали у него из-за спины.

Левиор вскрикнул, когда один из них подскочил и ловко вывернул ему запястье. Старший отпустил его и одобрительно кивнул, сплюнул, щербато улыбнувшись.

– И что же ты здесь делаешь, вонючий сарбах? Неужто заблудился? – издевательски прошепелявил он.

Левиор попытался вырваться, но тут же получил удар коленом в живот и, корчась от боли, коротко выдохнул:

– Нет.

– Нет?!

Лицо шепелявого исказилось от злости.

– Ну так что? – взвизгнул второй и нанёс Левиору удар тыльной стороной ладони по щеке – не сильно, скорее для острастки. – Ничего у тебя нет?!

– Я заблудился.

– Мозг твой заблудился, глупый сарбах! – мальчишка, стоявший справа, сплюнул в грязь и загоготал. – Есть у тебя хоть что-то, что сможет успокоить Блоху? – он подобострастно взглянул на старшего.

– Нет.

Старший пнул его в живот ещё раз, и Левиор почувствовал руки, выворачивавшие его карманы.

– Сегодня мы его съедим, а на завтра поглядим. Блоха, нет у него ничего, вот только половинка медной тифты! – мальчишка подбросил обрубок в воздух, но поймать не успел. – Блоха ловким движением схватил монетку, почти опустившуюся в подставленную ладонь.

– Ещё есть чего, Чарэс, погляди?

– Не, пустой. Ничего больше нет.

– Ничего нет? Смотри лучше!

– Да нет ничего, говорю!

Блоха развернулся и двинул его локтём. Мальчишка застонал и повалился на землю.

– Что значит нет?! – заревел он, будто подельник был виновен в отсутствии денег у жертвы. Обернувшись, он продолжил:

– Где деньги, гадёныш? Ты что, сарбах, припёрся в наш город без денег?!

– Блоха, меня-то за что? – мальчишка зажимал ладонью окровавленное лицо.

– В следующий раз под руку не лезь.

– Нет у меня денег, – прошептал Левиор, еле цедя слова. Он хотел всё объяснить: что он вовсе не сарбах и живёт, точнее жил, недалеко от дока, в дубильном квартале, у канала, и что он никуда не припёрся, а попросту заблудился. Но говорить ему не давали.

– Ты что, сарбах, совсем тупой? – наседал шепелявый. Он развернул обезумевшего Левиора, схватил за горло и швырнул наземь. Ударил ногой в живот – раз, другой…

В глазах потемнело, переулок бешено завертелся перед глазами. Потом всё остановилось…

Он лежал в груде вонючих кишок, костей и тухлой рыбы. Его вырвало.

– Фу… Подними-ка его, Щур, – приказал старший склонившемуся над Левиором мальчишке.

– А чё я? – заартачился дебелый толстяк.

– Подними! – рявкнул шепелявый.

Всё это время четвёртый – тощий долговязый заро – стоял, прислонившись к стене, с любопытством взирая на происходящее.

– Оставь его, Блоха. Ему уже хватит, – отстранённо протянул он. – Ляму зря обидел. Хлыгу это точно не понравится.

– Не суйся не в своё дело! Здесь Хлыга нет!

– Как знаешь, – выражая полное безразличие, бросил долговязый, – моё дело – предупредить.

– А ты меня не пугай! Я сам решу, как с ним быть!

– Оставь, говорю! – завёлся долговязый.

– Я ща оставлю! – ответно окрысился Блоха. Подскочил к всё ещё лежавшему Левиору и с размаху ударил ногой в голову.

– Хватит, тупица!

Но было поздно.

…Левиор сжался в комок, в глазах у него потемнело: он проваливался в пустоту, в небытие, падал в бездонную пропасть, а где-то внизу сверкало и искрилось маленькое пятнышко – зелёное-презелёное. Оно росло и приближалось, манило своей силой и пугало неизбежностью. Левиору не хватало воздуха, где-то глубоко внутри него клокотали боль и ярость – безумная и необузданная. Туман, окружавший его, начал скручиваться в смерчи. Перед глазами проносились какие-то зелёные шары, кольца, и кровавые сгустки – искрившиеся и вибрировавшие.

Он раскрыл рот, жадно хватая воздух – тот оказался горячим, опалил лёгкие, пронзил всё тело, наполняя его жаром, разливаясь по венам огненными ручейками, но уже в следующее мгновение даровал облегчение, вырываясь на свободу безумным криком. Вокруг него образовался искрившийся, пузырившийся шар – сфера жидкого огня. Она постепенно заполнялась и, уплотняясь, изрыгала в пространство огненные плевки и снопы искр.

Воздух в лёгких закончился. Левиор замолчал.

Сферу разорвало…

Дымка рассеялась. С неба шёл дождь из пепла. Дымился растрескавшийся от жара камень. Левиор лежал посреди круга, очерченного огненной полосой. Вокруг валялись мальчишечьи тела – скрюченные, обгорелые…

***

– Кхард, он жив?! Отвечай! – нетерпеливо потребовал властный голос.

Склонившийся над Левиором мужчина обернулся:

– Да, сиорий1818
  Сиорий – вежливая, уважительная форма обращения к собеседнику. То же, что и господин. Повсеместно в Срединных Землях. Для обращения к женщине из высших слоёв общества также используется термин «сиита». Изначально в Зарокийской Империи сиориями именовали рыцарей, лекарей, церковных иерархов и именитых граждан.


[Закрыть].

– Остальные?

Кхард отрицательно покачал головой.

– Однако!

– Мальчишка очень плох. До «Щита Арикуса» можем не довезти!

Крепкие руки аккуратно подняли дрожавшее тело Левиора.

– Рядом есть ещё трактир? – Нагиос Кай явно нервничал.

– «Кабан и жёлудь» на соседней улице, сиорий. Солидное заведение, но сейчас там, надо полагать, пусто, – Кхард мотнул головой влево, указывая направление, и добавил: – В самом конце. Хозяина зовут Шедор Ховоро, тот ещё пройдоха, но за деньги готов на всё.

– Попроще ничего нет?

– Нет.

– Хорошо. Неси мальчишку туда. Я пока переговорю с хозяином.

– Тут, кажется, есть ещё один, живой, – Кхард внезапно остановился и коснулся носком сапога скрюченного тела одного из мальчишек. Тот еле слышно застонал.

– Потом вернёшься за ним. Живее! Давай, догоняй. Если мальчишка умрёт, клянусь прахом Аравы, продам тебя на галеры! – прикрикнул Нагиос. – И смотри, чтоб никто его не увидел. Прикрой плащом, что ли, – он развернулся, дал шпоры коню и скрылся за поворотом.

Кхард укрыл Левиора и быстрым шагом направился вслед за сиорием…

***

– Никто и ничего, будьте спокойны, – заверял Шедор Ховоро – хозяин «Кабана и жёлудя». – Я послал за цейлером Глизом, он будет здесь с минуты на минуту. Лучшего лекаря вы не найдёте, уж поверьте. Мастер своего дела, владеет тайными практиками кану. Он и Саву мою от зоба вылечил, меня от подагры избавил, благослови его Великие. Золотой человек, вместе с тем язык умеет держать за зубами, за умеренную плату, разумеется… Ну, да я сейчас не об этом. «Кабан и жёлудь», я вас уверяю, – лучший трактир в этой части города, – он нервно теребил фартук и подобострастно кланялся, заканчивая каждую фразу. – Лучший стол. Самые свежие продукты – вы не пожалеете, останетесь довольны. А как готовит моя Сава! Вы откусите пальцы: таких блюд вы не отведаете даже в «Медовом гусе». А «Медовый гусь», я вам скажу, трактир наипервейший. Но с «Кабаном и жёлудем» ему не сравниться – мелковат, и обслуга хромает, прямо скажем – не на высоте. А у меня все слуги как на подбор, один к одному. Кстати, о гусе: советую попробовать гуся с орехами и изюмом в медовом отваре, по-офрильски. Ах! – он закатил глаза и сглотнул. – Больше того, я могу предложить вам лучшие вина во всём Хаггоррате: Бусардо, Офрильское, Фуфу, Визог: сладкий, сухой, есть даже с аверским перчиком. Все напитки исключительного вкуса, наивысшего качества, – он несильно понизил голос. – Могу предложить местную буссу… – он помолчал немного и, видя отсутствие интереса в глазах, тут же сменил тему: – По вечерам у нас играет сам маэстро Тулардо, вы не поверите, маэстро Тулардо до этого служил…

Нагиос Кай рывком поднялся, стул с грохотом упал. Не говоря ни слова, он приблизился к застывшему Шедору.

– Послушай, ты…

Левиор застонал. Шедор Ховоро икнул.

Нагиос был вынужден перейти на ласковый шёпот:

– Любезный… Как тебя там?!

– Шедор Ховоро, – напомнил трактирщик, по-черепашьи втягивая голову в плечи.

– Слушай меня внимательно, Шедор Ховоро. Никаких менестрелей. Пока мы здесь, я не хочу никого видеть. Скажу больше: на время нашего пребывания в «Кабане и жёлуде» вы закроете трактир и распустите всех слуг.

– Но… – попытался возразить Шедор, однако взглянув на серебряную брошь в виде перекрещённых перьев на фоне львиной лапы, украшавшую плащ сиория, осёкся.

– Я оплачу все убытки.

– Прошу прощения за мою наглость, но вы не представляете, во сколько это вам обойдётся! Это не второсортная забегаловка, которою можно закрыть, навесив табличку и затворив дверь, это, ваша милость, заведение высшего порядка, – Шедор Ховоро первый раз за время разговора распрямил спину и гордо вскинул голову. Брошь на плаще Нагиоса сверкнула неестественно ярко, заставляя трактирщика вернуться в прежнее подобострастное положение.

Нагиос Кай взял его пухлую ладошку и вложил в неё тугой кошель, после чего сжал его мягкие, податливые пальцы.

– Ещё как представляю. На этот счёт не беспокойся.

– Но, милейший, некоторые комнаты уже заняты. Многие постоянные посетители придут вечером к началу представления…

– Это – задаток, – Нагиос многозначительно кивнул на кошель. – Никого! Ни единой души! Надеюсь, это понятно?!

– Д-да! Не волнуйтесь, я всё устрою. Но мне придётся выплатить немалую компенсацию, опять же потеря моей репутации…

– Уверяю, ты не останешься внакладе. А теперь оставь нас. Хотя стой. Принеси мне чашку экехо1919
  Экехо – напиток, изготавливаемый из зрелой высушенной мякоти плода дерева Экехо. Обладает тонизирующими свойствами.


[Закрыть], самого крепкого, что у тебя найдётся.

– Скажите хотя бы ваше имя, сиорий.

– Моё имя? – Нагиос улыбнулся. – Моё имя – не твоего ума дело. Моих денег тебе будет вполне достаточно. Хотя, если хочешь, – озорная искорка сверкнула в его глазах – я откроюсь тебе.

– Ни в коем случае, сиорий. Ни в коем случае, – не разгибая спины, Шедор пятился к двери.

Вскоре вернулся немного запыхавшийся от быстрой ходьбы Кхард, неся на руках единственного выжившего, не считая Левиора, мальчишку.

– Только этот? Или кто-то ещё? – поинтересовался Нагиос.

– Да, сиорий, только этот.

Кай взглянул на изуродованное огнём лицо, брезгливо сморщился, покачал головой и вынес вердикт:

– Нежилец!

Он подошёл к Левиору, наклонился и внимательно осмотрел его руки. Как он и ожидал, на левой его ладони, в отличие от правой, не было ни одной судьбоносной линии.

Кхард положил парнишку на скамью и вопросил с надеждой в голосе:

– Хозяин, мальчик…

– …Исток, – закончил за него Нагиос Кай. Нам несказанно повезло…

Цейлер Глиз не заставил себя ждать и появился следом за Кхардом.

Шедор застыл в дверях, ожидая распоряжений.

Нагиос Кай сделал знак рукой, давая понять, что они ни в чём не нуждаются и он может быть свободен. Кхарду же приказал, чтобы спустился и приглядывал за происходящим, и проследил, чтобы словоохотливый трактирщик держал язык за зубами и не натворил от чрезмерного усердия чего лишнего.

Глиз сперва осмотрел Левиора и, убедившись, что ему ничего не грозит, по крайней мере прямо сейчас, осмотрел второго, обгоревшего мальчишку, и сообщил: что у первого жар и нервное истощение, что лечится это отварами шечарника и песчаной груши, покоем и усиленным питанием; а вот со вторым придётся изрядно повозиться, и что он, скорее всего, сможет вытянуть и его. Последнее явилось для Нагиоса полной неожиданностью.

«Ну да и ладно, – подумал он, – выживет – хорошо, не выживет – ещё лучше. Если что пойдёт к Истоку довеском, будет у Вардо на одного ученика больше. Крепко их судьба вяжет, ох неспроста это».

– Странные ожоги, – задумчиво почёсывая у виска указательным пальцем, усомнился лекарь. – Не похоже на огонь. Совсем не похоже.

– Послушайте, любезный, – Нагиос заботливо взял Глиза под локоть, – хозяин этого заведения… забыл его имя…

– …Шедор Ховоро, – услужливо подсказал лекарь.

– Именно так. Рекомендовал вас не только как искусного цейлера, но и как весьма порядочного и, что немаловажно, умеющего держать язык за зубами человека.

Глиз склонил голову набок и лукаво взглянул на Кайя.

– Что вы говорите, сиорий? Не замечал за собой эдакой добродетели.

– Да! Да! Именно так он вас и рекомендовал!

– Да нет же! – Глиз одарил Нагиоса сверкающей улыбкой. – Хотя… Чего только не узнаешь о себе от великих мира сего. Поймите, сиорий Кай, таким, как я, людям небогатым, некоторые добродетели… как бы поделикатнее сказать? Эм… Не по карману.

– Понимаю! Предельно ясно изволили выразиться. Прошу вас, милейший, идёмте со мной, мне кажется, что я смогу вас убедить в обратном, – принимая игривый тон, настаивал Кай, неспешно уводя вовсе не сопротивлявшегося лекаря в соседнюю комнату…

…Глиз действительно оказался хорошим врачевателем. Левиор через неделю пришёл в норму и был ошарашен вниманием, а главное, заботой и участием в своей судьбе сиория Кайя. Кхард объяснил ему, что он и сиорий стали невольными свидетелями произошедшего, вернее не всего произошедшего, а только финала – взрыва огненного шара. Рассказал, что спасти удалось только его и ещё одного мальчишку, остальным было суждено погибнуть при взрыве.

Левиору было совсем их не жалко, он с ужасом вспоминал, как они над ним издевались и избивали. Отчётливо помнил переулок и шершавый, холодный камень стены, наглую рожу Блохи, мальчишку с окровавленным носом, удар в лицо… не мог только вспомнить, что было дальше.

– Огненный шар? – спросил он, расчёсывая зудящее запястье.

– Мне так показалось. Может, и не шар вовсе, но бабахнуло хорошо. Там даже камни оплавились, часть стены выворотило. Как вы выжили, ума не приложу. Тот-то, – он кивнул на стену, за которой находилась комната, где лежал второй мальчик, – обгорел изрядно, а вот ты как заговорённый. Повезло, видно, Тэннар Великий тебя любит.

– Можно мне взглянуть, кто там? Ну, кто ещё выжил?

Кхард прищурил глаз и внимательно посмотрел на Левиора:

– Не боишься?

– Чего?

– Обожгло его сильно, левую половину лица.

– Нет, – отмахнулся Левиор, – не боюсь.

– Если сиорий Нагиос разрешит – посмотришь. Сегодня вечером цейлер Глиз придёт на осмотр, тогда и спросим.

– Хорошо.

Но вечера ждать не пришлось, сиорий Нагиос Кай вернулся к обеду. Он был возбуждён и чем-то сильно обеспокоен. Он справился у Левиора о его самочувствии и сообщил:

– Сегодня ты познакомишься с Тайлесом Хасом и сиитой Корлинтой.

Левиор посмотрел на него непонимающим, полным любопытства взглядом.

– Тебе пока ничего не положено знать, – Кай улыбнулся и потрепал мальчишку по волосам. – Это очень хорошие люди, скоро ты сам в этом убедишься, – он повернулся. – Кхард, ужин по первому разряду, сам проследи. И скажи этому пройдохе Шедору, чтобы подал свои лучшие вина. Прислуживать будешь сам. Лишние глаза и уши нам ни к чему. А сейчас принеси мне трубку и кружку экехо.

Кхард кивнул и исчез за дверью.

– Я послал за мастером Глизом, – сказал Кай, обращаясь к Левиору. – Перед дальней дорогой надо осмотреть твоего дружка. Да и на тебя напоследок он должен взглянуть.

– Вы уезжаете?

– Не спеши с расспросами, всё решится сегодня вечером. Но здесь мы больше не останемся, это наша последняя ночь в «Кабане и жёлуде».

– А можно мне узнать, кто ещё выжил?

– А, да, – спохватился Нагиос Кай, – естественно, можно! Идём.

Лицо мальчика было страшно изуродовано. Повязок на нём не было. Вонючая, темно-зелёная мазь густо покрывала левую сторону лица, точнее то, что от неё осталось. Глаза не было видно вовсе: на месте он или нет, разглядеть трудно, так же, как и о наличии рта можно было только догадываться. Мазью были покрыты шея, левое плечо и оголённые до локтей руки. Мальчик спал.

– Узнаёшь?

Левиору стало легче, словно камень с души свалился. «Ляма. Кажется, так».

– Угу, – пробурчал он.

Нагиос Кай вопросительно посмотрел на него.

– Ляма. Его зовут Ляма, – закивал Левиор.

– Ляма? Что это за имя такое?

– Это кличка, – озвучил свою догадку Левиор, – имени его я не знаю. Хотя… кажется, один раз его назвали Чарэсом.

– Пусть будет Чарэс, если что – подправит, когда очнётся… Если очнётся, – уточнил Нагиос Кай.