Текст книги "Корпорация счастья. История российского рейва"

8

 
Песен еще не написанных сколько,
Скажи, кукушка, пропой…
В городе мне жить, или на выселках
Камнем лежать, или гореть звездою, звездой…
 

Гитарные аккорды и полный грустного отчаяния голос разносились по квартире, надрывая сердца двух человек, слушавших песню. Чувство стесняющей грудь тоски неожиданно сильно охватило Андрея, да так сдавило, что он заморгал. Алексей сидел рядом, положив голову в ладони и уперев локти в колени. Братья грустили. Никакого повода не было, но эта заигравшая с утра пластинка изменила их настроение, а погода была уныла – свет без тени под полупрозрачным небом, да несохнущие лужи от ночного дождя.

 
Солнце мое, взгляни на меня.
Моя ладонь превратилась в кулак.
И если есть порох, то дай огня.
Вот так…
 

Подавленность природы передалась впечатлительным молодым людям. Братья хоть и переживали сходные волнения души, но все же молчали, не поверяя друг другу своей печали. Старший не хотел выглядеть сентиментальным, а младший, помня детские обиды, боялся показаться слабачком. Но случилось следующее: грусть не вынесла напора рвущихся чувств, и в одночасье все стало честно и оттого легко. Алексей положил руку на плечо брата, тот повернул голову и прижался к ней щекой. Они обнялись и, вздохнув, почувствовали огромное облегчение.

Эту новую пластинку «Кино», «Черный альбом», им подарил Георгий Гурьянов, у которого Алексей был в гостях.

Слушая Цоя, Андрей вспоминал 1986 год, когда он ходил в рок-клуб, в переполненный зал с поломанными креслами, слушать концерты богов. Вчерашний школьник, вырвавшийся из-под родительской опеки, он оказался в невероятно притягательной обстановке. Все вокруг были живые, и он сам очень хотел стать своим среди них.

Валерий Бугаев, Илья Бугаев, Виктор Мазин, Брайан Ино, Ирана Куксенайте, Сергей Ануфриев, Олеся Туркина. Павловск

«Странные игры», «Аквариум», «Кино» и «Алиса».

– Ты как? – спросил Алексей, вглядываясь в прищуренные глаза брата.

С глубоким выдохом Андрей покачал головой, давая понять, что стало легче. Желая вырваться из этого состояния, Алексей встал и поменял пластинку. Он поставил «OMD», и ситуация стала меняться: кровоток усилился, радость и надежда прорвавшейся плотиной хлынули в душу, и раскачивающийся звонким эхом голос запел о любви.

Алексей подмигнул брату, у того улыбка выползла на лицо, и в конце концов оба засмеялись.

– Эх, Андрюха! Нам ли быть в печали? – пропел Алексей, гримасничая, как деревенский рубаха-парень. – Кстати! – продолжил он, меняя интонацию. – Гарик с Яночкой звали нас в гости. Поедешь?

– Угу, – промычал Андрей, выписывая головой круги.

– Та-тара-та-та-та-та, та-тара-тара-ра!..

Появился кот-призрак. Остановившись посреди комнаты и, как обычно, повиливая хвостом, Пицца окинул присутствующих мрачным взглядом и, не получив ни малейшего намека на кормежку, уселся слушать «OMD».

– Та-тара-ра-ра-ра!!!

Возвещая о приходе гостей, в прихожей задребезжал звонок. Андрей пошел открывать двери. Вернулся он в сопровождении Жени Бирмана, Вани Салмаксова и какого-то молодого человека в джинсовой куртке.

– Слушайте, а у вас весело! Познакомьтесь, – пропел Женя. – Это Кирилл Фролов, наш друг и умница, учится в мединституте.

Кирилл оказался симпатичным молодым человеком с быстрым взглядом. Темноволосый, по моде коротко стриженный, он был одет в льняные штаны и джинсовую куртку.

Покуда за столом протекал малозначительный разговор, Иван прошелся по комнатам и, заглянув в танцпол, внимательно рассмотрел на стене хитроумное устройство из сотен лампочек и проводов.

– На вечеринке ничего не понял. Помню, что передо мной стена светилась и качалась, думал набухался, – признался он со смехом.

Шутка понравилась Алексею, и он неспешно ответил:

– Многим так показалось.

Женя удобно растянулся в кресле и улыбался во всю мощь:

– Давненько не виделись. С прошлого воскресенья. Чего делаете? Когда пати?

Алексей перевернул диск на проигрывателе, прибавил громкости и ответил:

– Вечеринка, как всегда, в субботу, миднайт, на танцполе. А так вообще планы грандиозные.

Помедлив на пике внимания, Алексей поведал друзьям о намерении «Новых композиторов» устроить большую вечеринку в Планетарии.

Женя с Иваном обменялись многозначительными взглядами, а Алексей стал прояснять подробности:

– Понимаешь, наша квартира – это всего лишь маленький клуб, где мы можем принимать близких друзей и оттягиваться, как нам захочется. Мы хотим устроить настоящий праздник, чтобы пришли все наши друзья и потанцевали под классную музыку. Мы думаем, что может набраться около трехсот человек.

– Если не больше, – задумчиво согласился Бирман.

Иван одобрительно покачал головой и после непродолжительного раздумья спросил:

– Слушайте, но нужны же деньги! И не пара шекелей, а прилично, чтобы все устроить.

Алексей улыбнулся и придвинул к нему свое кресло:

– Я думаю, что нужно продать часть билетов. Мы нашли парня, который организует бары, так что, если все будет удачно, можно и заработать. Пора выходить из подполья. Сейчас самое интересное – это заниматься вечеринками, но нужно переходить на профессиональные рельсы. Народу видимо-невидимо, ничего не происходит. Кроме пары застойных дискотек, в городе ничего нет, мы в полном вакууме. – Он сделал паузу и, пустив носом струйку табачного дыма, продолжил: – Я тут сам недавно на свой страх и риск пошел на дискотеку в ЛДМ. Хотел посмотреть, что там.

– Ну и как?

– Бред полный. «Сюзи Кейтч», «Модерн Токинг», «Мираж» и «Наутилус Помпилиус». Толпа гопников в тренировочных костюмах, пергидрольные бабы танцуют медляки с братками, заводки на драку, паленая водка в буфете, ну, одним словом, все как надо. Хотим все вместе сходить еще в «Курьер» на разведку…

Женя, внимательно слушавший рассказ Алексея, вопросительно поднял брови, а Кирилл подсказал ему:

– Это в ДК Связи, районная дискотека. Считается лучшей в городе. Но там то же самое – сброд, пацанятник.

– Идея с вечеринкой мощная, а главное, своевременная, – сказал Иван, растягивая слова. – Я имею в виду большую вечеринку. Но как избавиться от гопников? Ведь понабежит быдло и все испортит. Кто с этими животными будет разбираться?

– Да, вопрос, – согласился Алексей. – Но мы думаем, что нужно действовать по-нашему, то есть тихо. Распространим приглашения среди друзей и не поднимая лишнего шума…

Женя засмеялся:

– Не поднимая шума – не получится. По городу и так бродят слухи о какой-то загадочной закрытой дискотеке на Фонтанке, так что первые десять человек, которым вы дадите билеты, расскажут об этом всем, кому можно, и через три дня об этом будет знать весь Питер.

Теперь засмеялась уже вся компания, и Алексей, понимая нежизнеспособность своего плана строжайшей конспирации, радостно воскликнул:

– Ну и пусть! Частная вечеринка. Есть приглашение – заходи! Нет – извини! Не это главное, разберемся, в конце концов, поставим какого-нибудь амбала на дверях, будет фильтровать народ.

– А вот это, может, и сработает.

На набережной Фонтанки стояла белая «вольво» с желтыми номерами и водителем в черном костюме.

– Женя, это ты, что ли, на такой катаешься? – спросил Андрей, чуть ли не первый раз в своей жизни увидев иностранную машину.

– Ага, служебка из фирмы.

Габриэль Воробьев и Яна Адельсон на Фонтанке. 1991

Гремя музыкой, удивительная машина быстро доставила друзей на Выборгскую сторону, где компании распрощались, договорившись увидеться в субботу.

Дом на углу Карла Маркса и Выборгской, где жили Яночка и Габриэль, был типичным образцом доходного строительства прошлого века. Пятиэтажный, изначально скупо декорированный, а к настоящему моменту в полной мере истерзанный ленивыми ремонтами, одним фасадом он смотрел на тихую улицу, а другим – на промышленные дали гигантского завода «Русский дизель». В ответ на звонок за хорошо знакомой дверью неожиданно залаяла собака. Визитеры смутились, отлично помня, что никакой собаки в квартире не было, и тем не менее, когда Яна открыла дверь, на лестничную площадку выскочил маленький светло-серый пудель.

– Шило! Шило! – подозвала струсившего пуделя Яночка. – Привет, Леша, привет, Андрюша!

В узкую прихожую встречать друзей вышел Даня, младший брат Яночки.

– У вас новая собачка?

– Да, зовется Шейла-И. Маме подарили. Проходите в комнату, а то к нам неожиданно с дачи вернулась бабушка…

Друзья понимающе переглянулись – всем, кто бывал в этой гостеприимной квартире, был хорошо известен авторитет Яниной бабушки, настоящей ленинградки-блокадницы, обладавшей волевым характером и не слишком благосклонно относившейся к бесконечным гостям и электронной музыке. Напряжение спало, только когда вся компания оказалась в комнате и плотно прикрыла дверь. Кроме Габриэля в комнате был еще один молодой человек, представившийся Костей.

– Ну что, рассказывай, как ты дошел до жизни такой! – обратился Алексей к Габриэлю. – Давно не виделись.

– Давно, это точно. Только вчера вернулся со съемок.

– А что сейчас снимается? – спросил Андрей.

– «Посвященный», с Гор Чахалом в главной роли.

Молодой человек Костя щелкнул магнитофонными кнопками и включил музыку.

– Что, записываете? – спросил у него Алексей.

– Да, обмениваемся с Гариком музычкой. Я с восемьдесят шестого года записываю «BBS – World ТОР20 Show». Пару лет назад там уже стала появляться house-музыка. У меня дома этими бобинами стена выложена, в основном старье, но есть и нормальные истории.

– Бобины – вот это старье, – ответил ему Алексей.

– Знаю. Вот сейчас потихоньку пытаюсь перейти на кассеты.

Открыв дверь носом и опасливо повиляв хвостиком, в комнату вбежала собачка Шило.

– Шило, не бойся, все свои, – ласково утешила ее Яна.

Все умиленно уставились на песика.

– Слушай, Гаврила, что за странное имя Шило?

– Мы долгое время фанатели от барабанщицы Принца. Такая очень красивая, безумная негритоска Шейла-И.

В честь нее и назвали. В Шило ее бабушка перекрестила. Не могла произнести правильно.

– Леша, а как у вас дела? Мы большой компанией собираемся к вам в субботу. Можно приходить? – спросила Яна.

– Да, конечно. По субботам, как обычно, у нас. Мы тут новый план разрабатываем.

Перестав колдовать над магнитофонами, Габриэль снял очки и, весело прищурившись, приказал:

– Так?.. Рассказывай!

Алексей засмеялся и с удовольствием выдал все тайные замыслы «Танцпола». Многократно рассказывая про будущую вечеринку, он раз от раза усложнял свое повествование, приукрашая детали и живописуя подробности предстоящего действа. Проговаривая его для новых слушателей, он сам погружался в мечтания, воображая и домысливая еще неясный результат, уснащая его понравившимися фантазиями и картинками. Сейчас, в пряном дыму травы, этот рассказ расширился до такого объема, что превратился в захватывающее описание и вызвал у всех присутствующих восторженное одобрение. Алексей и сам был в восторге. В первый раз за эти дни ему удалось так ясно представить себе будущую вечеринку. И хотя он смог описать словами лишь малую часть той фееричной картинки, которая возникла в его воображении, он был так рад придуманному, что захотел немедленно начать что-то делать, готовиться, хлопотать.

9

За полгода до описываемых событий в дверь сквота на Фонтанке, где обитали Заяц, Марат и Стен, кто-то позвонил. За поздним часом никто из друзей-бездельников гостей не ждал, да и к тому же все посвященные никогда не звонили, а стучали по металлической накладке на двери особым стуком. Они выстукивали «Kraftwerk». Продолжительный и тревожный звонок посеял легкую панику и, памятуя о предыдущих бравурных скандалах с соседями и домоуправом, музыку выключили, двери в накуренную комнату тихо прикрыли, а открывать отправили Стена, выглядящего в таких случаях необычайно прилично.

Стен, напуганный наставительным шипением Зайца и предпринятыми мерами конспирации, долго расспрашивал, кто да зачем. После он осторожно приоткрыл дверь и, не увидев явной угрозы, стал рассматривать незнакомца, поднявшего такой переполох. На пороге стоял высокий худощавый парень в светлой куртке и изодранных на коленях джинсах.

– Мне нужен Марат, – сказал молодой человек, немного волнуясь и стараясь выказать максимально возможное дружелюбие.

– Марат? – тревожно переспросил Стен, оглядываясь назад.

– Кто здесь? – выглянул из-за его плеча Марат. – О-о! Назарчик! Какая встреча! Ты откуда взялся?!

Радостно заулыбавшись, он выбрался на лестничную площадку, и они обнялись как старинные приятели.

– Я из армии вернулся.

– Да ладно! Заходи! Ложная тревога! – крикнул Марат вглубь квартиры.

В ответ заиграла музыка. Друзья прошли по заставленному подрамниками коридору и оказались в комнате, служившей гостиной. Марат представил своего друга Зайцу и Стену:

– Олег Назаров, мой старинный друг. Только что дембельнулся. Отличный парень, вместе учились в Серовском училище на реставрации.

Улыбающийся Заяц, в майке без рукавов, протянул Олегу сплошь исколотую мистическими узорами руку:

– А мы пуганулись. Думали, опять эта баба сумасшедшая сверху ментов подтянула! Садись, служивый, рассказывай! Курить будешь?

Олег Назаров. 1991

Немного смущаясь, молодой человек уселся на предложенное место и тут же получил дымящуюся папиросу. Он несколько раз затянулся и с непривычки закашлялся. Заяц поколдовал над плеером, заиграла музыка, и уже через несколько минут волнение и неуверенность у новоприбывшего рассеялись под напором сложных мыслительных завихрений и общей расслабленности. Он стал рассказывать о себе, о ненавистной армии, о сомнениях, но больше слушал новости, пил чай и разглядывал своего сильно изменившегося друга. Уже через несколько минут в этой до невозможности замусоренной комнате он наконец-то почувствовал себя среди друзей. Чувство позабытой пьянящей умиротворенности придавило его к старому дивану. Улыбаясь и еще не до конца веря случившемуся, он всем сердцем радовался, что вернулся в этот долгожданный художнический мир, потерянный на целую вечность из-за отбытия безумной армейской ссылки. Ему показалось, что бездушие и чудовищные нравы, которые окружали его последние два года, происходили не с ним, а он всегда был здесь и никогда не покидал пределов этой комнаты. Лишь на минуту отлучился… Как маленький мальчик из сказки Гауфа, отошел от матери ненадолго и остался в плену у злой колдуньи на годы. Он сидел с безмятежной улыбкой на лице, водил ложечкой по ободку пустой чашки. Но из этих успокоительных размышлений его скоро вывел голос Марата.

– Ну и что? Вернулся. Чего делать будешь? – допытывался он, радуясь и тормоша друга за плечо.

– Хочется рисовать и ничего не делать, – мечтательно ответил Олег, делая паузы между словами. – Но непонятно только где. Дома на Большевиков, с бабушкой – это бред. Меня просто тошнит от всех этих новостроек. Снимать, наверное, буду… Может, что посоветуешь?

Заяц удобно растянулся в кресле и, положив ногу на ногу, стал раскачивать кроссовкой с развязанным шнурком. Глумливо улыбаясь, он разглядывал воодушевленное лицо демобилизованного художника, вникая в глубину его душевной неопределенности и просторы девственной впечатлительности. Будучи по натуре невероятным циником-оптимистом, Заяц никогда не допускал мысли о том, что в этой жизни нужно платить за то, что можно взять даром. Исходя из этой жизненной доктрины, он не стал полемизировать и по-дружески коротко, без обиняков перешел к своему видению затронутого вопроса.

– Тебе что – деньги некуда девать? Сейчас только дураки и кооператоры снимают. Настоящий неформал все берет за так!

– Это как? – рифмуя, заинтересовался Олег, в первый раз за эти полчаса внимательно взглянув на Зайца.

– Пришел, увидел, повесил замок! – наставительно вразумлял Заяц.

Марат хитро посматривал на своих друзей, но не вмешивался в их завязавшуюся таким образом беседу.

– Сейчас такая тема, – покровительственно заверил Заяц, делая на лице свое коронное и самое «убедительное» выражение.

В это время после некоторого отсутствия в комнату вернулся Стен с внушительной эмалированной кастрюлей.

– Кто будет есть? – спросил он, устанавливая снедь на шаткий столик.

– Да, пора подкрепиться, – жизнерадостно согласился Заяц, быстро наполняя тарелку дымящимися макаронами. Он облил их кетчупом из пластикового тюбика, выгнул шею и, смешно гримасничая, удовлетворенно погладил себя по животу: – Жериво!..

Сразу после этого Заяц закончил свою мысль:

– Ну так вот. Хочешь рисовать, балдеть или еще что – бери и ищи квартиру. Вселяйся и рисуй, – подытожил он с набитым ртом.

Ничего не поняв из прагматичного совета Зайца, молодой человек заулыбался и стал расспрашивать Марата про его житье. Уплетая макароны, Марат охотно поведал другу массу интересного из собственной жизни, новости об общих друзьях и вкратце обрисовал ему картину неформальной жизни города.

Наговорившись и переписав у Марата все новые телефоны, Олег попрощался и, слабо представляя, что делать дальше, выбрался на тускло освещенный переулок Макаренко. По улице беззвучно гулял ветерок, и к ночи стало по-осеннему свежо. Рядом с домом находилась старая, еще дореволюционная баня, а перед ней на истоптанном газоне стояли две девятые модели «Жигулей» с затемненными стеклами. Из открытых дверей одной машины несся матерный блатняк, а перед дверью в баню роились подозрительные личности. Проходя мимо, Олег обратил внимание, что у машин нет номеров, а крылья, капоты и двери – разных цветов. От стены отделилось темное пятно и перегородило ему дорогу. Слегка опешив, Олег стал оценивать свои перспективы в предстоящей драке, но угрожающее пятно сделало еще пару шагов и оказалось плохо скроенным человечком, смертельно пьяным и с расстегнутой ширинкой.

– Ув-ввз-за-акри-ить… – прохрипел пьяненький, для большей убедительности жестикулируя пальцами перед своим ртом.

– Не курю! – резко и неприязненно сообщил Олег бродяге.

– О-очшшш-енж-жал… – с трудом закончил диалог собеседник и тут же начал мочиться на тротуар, обливая свои грязные брюки.

Олег брезгливо отпрянул и стал обходить пьяного, пытаясь как можно быстрее удалиться. Не успел он сделать и пары шагов, как услышал за спиной резкий и холодный окрик:

– Ты чего, убогий, здесь ссышь? А? В дышло захотел?

Олег обернулся и увидел, что толкавшиеся перед баней полубандитские братки в спортивных костюмах деловито подходят к пьяному.

– А-ае-нах-хрр-бля! – поприветствовал их незадачливый пьянчуга.

Вам! ляпц! бац! – не спеша легли наставительные затрещины. Быстро удаляясь, Олег еще раз оглянулся и увидел, как тренировочные костюмы лениво пинают свою жертву.

Пытаясь переключить свои мысли на что-нибудь хорошее, Олег ускорил шаг и, дойдя до Садовой, зашел в телефонную будку. В карманах нашлась монетка, и он решил позвонить своему другу Денису Одингу и договориться о встрече.

По армейскому обыкновению Олег проснулся рано, сбросил с себя спавшего на нем бабушкиного кота и прошлепал на кухню. Еще не наглядевшись на возмужавшего внука, бабушка встала совсем рано и уже ждала его завтракать, плотно заставив столик невероятным количеством угощений.

– Мне кто-нибудь звонил? – спросил Олег, тыкая вилкой в разные тарелки и блюдечки.

– Вчера Денис звонил. Справлялся, где ты да что. Я сказала, что будешь поздно.

– Ладно, ба. Я больше не хочу.

– Как, а горячее, у меня в духовке.

– Не-не-не. Все, я пошел.

– Я все прежние вещи постирала, но ты вырос, прямо не знаю. Ну не в этой же рванине ходить, – пропела бабушка, указывая на драные джинсы внука.

– Я буду ходить только в этом.

Собираясь выходить из дому, Олег обошел знакомые до мельчайших подробностей крохотные комнатки бабушкиной квартиры. Его настроение вязло в этих пригнанных друг к другу полированных шкафах, набитых дешевым хрусталем и всякой дребеденью. Остановившись перед дверью, он поймал себя на мысли, что ненавидит этот быт ушедшего в прошлое брежневского благополучия, одинаковый для миллионов квартир.

– Мастерская, – сказал он себе и вышел на пахнущую мусоропроводом лестницу.

Денис пришел на станцию «Маяковская», где у него в одиннадцать была назначена встреча, чуть раньше и, побродив среди людской суеты, стал разглядывать непрерывный поток людей, поднимавшийся из дыры подземки. Ему было двадцать лет. Он был молод, красив, высок ростом и обаятелен. Девушки робко одаривали этого голубоглазого блондина взволнованными взглядами, а он лучистым солнышком всегда сиял в ответ счастливой улыбкой.

Денис познакомился с Олегом еще на концертах рок-клуба, долгое время они были очень дружны, но потом Олег пропал на годы. Денис пробовал себя в разном, но, увлекшись рисованием, стал мечтать о поступлении в Академию художеств и даже нанял репетитора, однако несмотря на это экзамены были провалены, и он превратился в свободного художника.

Еще издали Денис разглядел Олега среди поднимающихся на эскалаторе граждан. Тот махал рукой и приветливо улыбался. Привычное для мужчин рукопожатие было заменено крепкими объятиями, друзья выбрались на улицу и пошли прогуливаться. Октябрьский день был прекрасен. Ясное небо пропускало радостные лучики, горожане ловили на себе их последнее тепло и тысячами ног создавали на тротуарах причудливо скрещивающиеся тени. Через проходные дворы друзья вышли на Пушкинскую и уселись на лавочку возле памятника великому поэту. Островок, на котором стоял бронзовый Пушкин, был усеян пожелтевшей листвой. Друзья разговорились о всяких разностях, и Олег стал рассказывать приятелю о своем посещении Марата и о ценном опыте, извлеченном из этого посещения.

– Ты пойми, – толковал он Денису. – Ты хочешь рисовать – а негде. Мне сейчас как воздух нужно помещение, где можно рисовать, и та же ситуация. Нам надо объединиться и найти какую-нибудь заброшенную квартиру.

Денис почесал переносицу и весело сказал:

– Я готов!

Молодые люди в знак закрепления согласия звонко хлопнули ладонями и, поднявшись с лавочки, одновременно произнесли:

– Куда пойдем?

Они рассмеялись и пошли по Пушкинской, задрав головы и громко обсуждая степень запыленности разных окон. Бродили до вечера. Иногда заходили в подъезды, проверяли свои наблюдения, но всегда кто-то отзывался на звонок, лаяла собака или обнаруживались иные признаки обитания. Когда начало смеркаться, голодные и раззадоренные, приятели решили прерваться, сговорившись встретиться завтра, там же, в то же время.

Так они прощались вечерами целый месяц. Ходили, бродили, вскрывали квартиры, но ничего подходящего не находили. Иногда к ним присоединялись их друзья, но потом и они их оставляли. Постепенно втянувшись в поиск, Олег и Денис нашли в огромном доме в Свечном переулке малюсенькую квартиру. Было решено вселяться и за несколько дней туда были свезены все личные вещи: мольберты, ящики, краски, подрамники, аппаратура и прочее.

Олег Назаров и Денис Одинг. Мастерская в Свечном переулке

Через какое-то время Денис познакомился с управдомом, горькой пьяницей Валентиной. Восприняв их самовольное заселение как неуважение и акт агрессии, она ругалась, грозилась и скандалила, но однажды Олег завел с ней очень интересный разговор, и скоро она поняла, что художники – милейшие парни.

Сжимая в руке двести рублей, баба Валя рассказывала дворнику:

– Ведь не какие-нить там бандюги, а наши.

В общем, свои, родные. Она стала называть их сынками, и в какой-то момент раскрыла перед ними такие чудеса, о которых молодые люди уже и мечтать не могли. Она пригласила их осмотреть и выбрать любую из пустующих в огромном доме квартир и за скромный гонорар обещала свое покровительство.

Веря и не веря ворчливой старухе, друзья отправились с ней на экскурсию по дому. Громко кляня Горбачева, развал Союза, бандитов и всех остальных, она из глубины двора повела их к парадному подъезду. Все вместе они поднялись на третий этаж и остановились перед дверями квартиры № 10. Старуха прекратила свои бормотания и начала рассказывать:

– Этот тихий хрен… Все думали, он инженер, сволота, а потом смотрим, бумага приходит в контору. Ну, значит, ему пишут. Наши бабы читают – его-то нет… А он, сволота, кагэбэшник оказался. Пятнадцать лет тут прожил и ни гугу. Во как! – радостно поведала она.

– Кто кагэбэшник? – переспросил Денис, улыбаясь бедовой рассказчице.

– Ты, сынок, не думай, он тихий, но его не выпустят. А ордер на него записан, так что ничего не поделать. Никого не вселят и вас не выселят. Вы уж только, сынки, бабе Вале, случись что… вы, я вижу, порядочные…

– А кто этот кагэбэшник?

– Жилец здешний, последний оставался, когда все семьи выселили в маневренный. Так вот его возьми – и в сумасшедший дом на Пряжку. Не выдержал, сволота, съехал. Прям при мне и забирали, замотали только всего. А он обоссался…

Поковырявшись с замком, она отперла высокие двустворчатые двери и шагнула внутрь. То, что увидели Олег с Денисом, понравилось им буквально с порога. Это была старая дореволюционная квартира. Нарезанная во время построения социализма на десятки маленьких комнаток, она была велика, и во всем виделся барский размах.

Баба Валя куда-то нырнула, и ребята стали бродить по гигантским апартаментам. Комнат было несчетное количество. В квартире оказалось два старинных камина, красивые двери, лепка по потолку и два балкона, выходящих на

Свечной переулок. Выбравшись на один из них, друзья закурили и, боясь спугнуть удачу, молча дожидались, пока их позовет управдом.

– Шо сынки, пойдет? – шутливой строгостью запытала их вернувшаяся старуха.

– Подойдет, – спокойно ответил Денис, – а…

– Ну, живите, тока не безобразничать!

– Мы?! Да нет, мы только рисовать, тихо, к нам никто не ходит…

– Ладна, ладна… – усмехнулась женщина. – У меня тоже муж племянницы по этой части. Маляр. Свои, сочтемся. Тока тут комната этого психа, туда не надо. Завтра скажу Валере, он вам запитает счетчик, а газ и воду тут и не отключали…

– Баба Валя! – восторженно прорычал Олег, по-медвежьи заключая старуху в объятья.

Когда они отлепились друг от друга, в руке у бабы Вали были пятьдесят рублей на «текущие расходы».