Текст книги "10 гениев спорта"

Андрей Хорошевский
10 гениев спорта

От автора

Что нужно, чтобы стать гениальным спортсменом? Талант, данный от рождения (матушкой-природой или Господом Богом – это уж каждый решает сам, исходя из своих убеждений)? Желание обязательно стать первым, победить всех своих соперников, заработать много денег, жажда всемирной славы? А может быть, удачное расположение звезд, какое-то счастливое сочетание цифр? Например, трое из десяти героев этой книги появились на свет в 1963 году, но ни один – в 1964-м. Получается, что те, кто родился в год Кота, может стать гениальным спортсменом, а те, кто родился в год Дракона, – не имеет никаких шансов? Так как же становятся гениальными спортсменами?

«Стоп! – скажет кто-то, равнодушный к спорту. – А не преувеличение ли это, может ли быть гением спортсмен? Гениальным бывает композитор, художник, писатель, политик или бизнесмен в конце концов. Но спортсмен?..» Возможно, и так. Но разве не гениальны финты Пеле, доводившие до безумия зрителей на стадионах Европы и Америки, или взращенная годами тренировок сила Юрия Власова, его рекорды и победы, после которых толпа римлян несла его на руках по улицам Вечного города, или же полеты над кольцом Майкла Джордана, заставлявшие поверить в то, что человек может летать…

Но зададимся еще одним вопросом – а существует ли вообще какой-либо универсальный критерий гениальности? Кого вообще можно считать гением? Конечно, однозначно ответить на этот вопрос невозможно. И все-таки… Люди, о жизни которых рассказывается в этой книге, не просто добились больших успехов в спорте, они меняли этот мир, оказывали влияние на мировоззрение целых поколений, сравнимое с влиянием самых известных писателей или политиков. Когда Пеле приезжал в Африку, там прекращались войны, великий Мохаммед Али, не побоявшийся бросить вызов «системе», стал кумиром движения против войны во Вьетнаме…

Может быть, кто-то из читателей помоложе, прочитав эту книгу, всерьез займется спортом и со временем станет новым Пеле или новой Ириной Родниной. А может быть, подумает и решит, что большой спорт – это не для него. И вряд ли за это можно осуждать. Потому что спорт высшего уровня – это тяжелейший труд, изнурительные, доводящие до изнеможения тренировки, травмы, опасность для здоровья, а иногда даже и для жизни. Честь и слава тем, кто сумел пройти этот путь до конца, выстоял в борьбе с соперниками и собственными неудачами, сумел подчинить себе непокорную и зачастую жестокую судьбу! Герои этой книги добились своей цели и поэтому могут с полным правом называться гениями спорта…

Лариса Латынина

Немцы входили в Херсон быстро и деловито. За три года войны схема была отлажена до мелочей – вначале в город въезжали передовые отряды мотоциклистов, находили лучшие дома, организовывали в них штабы и комендатуры и ждали подхода основных сил. Дело привычное, что им маленький украинский городок, если до этого они брали Варшаву, Прагу, Париж…

После того, как город взят, в нем нужно установить порядок. «Новый порядок», «немецкий порядок». Эти «недочеловеки» должны подчиняться во всем, слово немецкого солдата – закон. А если кому-то не нравится, на это следует моментальный ответ – очередь из автомата или удар штыком. Они были уверены в своей победе. «Deutschland, Deutschland, über alles!» – «Германия, Германия, превыше всего!» – тихие ночи украинского городка сотрясали крики немецких солдат. Правда, кое-кто уже начинал понимать, что эта затея безумного фюрера может закончиться для них кошмаром. Когда пьяный ефрейтор выносил из небогатой квартиры семьи Дирий скатерти, простыни и патефон, он был очень печален. «Поход на восток кончится для нас могилой», – говорил ефрейтор и надевал свою пилотку, как Наполеон треуголку. Он грабил несчастных людей подчеркнуто учтиво. А когда уходил, пальнул вверх из автомата. Так, для порядка. Шестилетняя Лариса очень испугалась. Она еще не до конца понимала, почему эти люди пришли на украинскую землю и почему они могут безнаказанно убивать и грабить…

Какими важными нам иногда кажутся наши повседневные проблемы и заботы. И какими мелкими и ничтожными они являются по сравнению с тем, что довелось испытать людям, пережившим войну. Особенно детям…

Лариса Латынина (Дирий) родилась 27 декабря 1934 года в Херсоне. Через шесть с половиной лет началась война. Отец Ларисы Семен Андреевич Дирий ушел на фронт и погиб где-то на полях Сталинградской битвы. «Войну я никогда не забуду, – вспоминала впоследствии прославленная гимнастка. – И не забудет ее никто из моего поколения. Тысячи бед принесла она нам. И нет среди семей моих сверстников ни одного, которого бы ни опалили частые неразборчивые молнии военной грозы».

Когда закончилась война, Пелагее Анисимовне Дирий, чтобы хоть как-то прокормить себя и маленькую Лору, пришлось работать днем и ночью на двух работах – уборщицей и истопником. Денег и так не хватало, а тут еще увлечение дочери танцами. Лора не просто мечтала, она бредила танцами. «Сейчас я не могу уже и сказать, в какой момент я отчетливо представила себе огромную сцену и многоярусный зал (видно, тогда я уже видела в кино Большой театр), – рассказывала Лариса Семеновна. – И весь этот многолюдный зал аплодирует мне, танцующей на сцене легко, уверенно, непринужденно. У меня была мечта – танцевать, и обязательно хорошо, танцевать так, чтобы это нравилось людям». Казалось, что в провинциальном послевоенном Херсоне осуществить эту мечту невозможно. И вдруг Лариса узнала, что в Доме народного творчества открылась студия хореографии. Вроде бы все просто – иди и учись, лишь бы талант был. Однако обучение было платным и стоило пятьдесят рублей в месяц, а Пелагея Анисимовна тогда получала 225 рублей. Но она без раздумий дала деньги. Любящая мама всегда руководствовалась принципом – дочь должна получить воспитание не хуже, чем другие.

Танцевальная студия через какое-то время закрылась – денег родителей не хватало для нормальной работы. Руководитель студии Николай Васильевич Стессо пригласил Лору и еще одну девочку в кружок, который он вел в одном из клубов. И Лариса продолжала заниматься танцами, даже выступала на вечерах самодеятельности, но в душе чувствовала какой-то надлом. Девочка тогда еще не понимала, в чем причина, и только уже будучи опытным тренером и педагогом, осознала, что изменилась атмосфера и она потеряла перспективу. А кроме того, в ее жизни появилось новое увлечение – гимнастика…

Когда Лариса училась в четвертом классе, она приходила минут за пятнадцать-двадцать до начала занятий и, прижавшись к стеклянной двери спортивного зала, смотрела, как старшеклассники занимаются гимнастикой. Гимнастика ей очень нравилась. Ведь это было очень красиво – четкие движения, в чем-то похожие на ее любимые танцы. Ларисе очень хотелось туда, в зал, ей казалось, что она сможет делать упражнения не хуже, чем старшеклассники. Но учитель физкультуры и тренер гимнастической секции Михаил Афанасьевич Сотниченко сказал ей:

– Мала еще. Вот перейдешь в пятый класс, тогда возьму тебя.

Летом Лариса уехала в пионерский лагерь. Каждый день она прыгала и подтягивалась, чтобы хоть чуть-чуть подрасти. А вернувшись в город, Лора еще до начала учебного года караулила возле школы Михаила Афанасьевича. Как только она увидела тренера, тотчас подбежала к нему:

– Я Лариса Дирий из пятого класса! Вы обещали принять меня в гимнастику!

– Раз обещал – значит, приму, – серьезно ответил Сотниченко.

Видимо, Лариса Дирий была талантливой девочкой. Неслучайно два педагога – хореограф и тренер по спортивной гимнастике – пытались перетянуть ее на свою сторону.

– Бросьте вы, Лариса, гимнастику – она вас огрубит, закрепостит мышцы, и вообще это не искусство, разве что к цирку ближе, – картинно заламывая руки, говорил Николай Васильевич Стессо.

– Брось, Лора, свой гопак, – сердился Михаил Афанасьевич. – Это несерьезное дело. Только мешает спорту. А в гимнастике у тебя что-то стало получаться.

Постепенно увлечения Ларисы стали отнимать у нее все свободное время. Кроме танцев и гимнастики, девочка, обладавшая прекрасными вокальными данными, пела в хоре. Она разрывалась между спортзалом, хором и танцевальным кружком. Можно было, конечно, и дальше заниматься всем подряд, но тогда на серьезные успехи рассчитывать не стоило. Надо было выбирать что-то одно…

Михаилу Афанасьевичу Сотниченко очень хотелось, чтобы Лариса осталась в гимнастике. Он видел, что девочка создана для этого вида спорта. Для того чтобы «отвадить» Лору от хора, тренеру пришлось пойти на хитрость. Ему удалось уговорить руководителя хора сказать девочке, что нет у нее ни слуха, ни голоса. А затем, под влиянием тренера и мамы, которая тоже «была против гопака», Лариса рассталась и с танцами. Как говорила сама гимнастка: «Рассталась нелегко и все же не очень трудно. Нет, я не рассталась с мечтой. Ведь была у меня еще и гимнастика».

В 1949 году Лариса Дирий получила второй разряд по спортивной гимнастике. С тех пор она начала выезжать на соревнования. Прославленной чемпионке на всю жизнь запомнился турнир в Харькове, проходивший в зале на Холодной Горе. На этих соревнованиях Лариса вела борьбу за первое место с Ритой Петровой (будущей Николаевой – партнершей Латыниной по олимпийской команде на Играх 1960 года в Риме). Лора была уверена в себе, особенно после упражнения на бревне, за которое она получила 9,8 балла. А Рита Петрова допустила несколько ошибок на этом коварном снаряде и, казалось, не могла рассчитывать на победу. Лариса уже видела себя на первой ступени пьедестала почета, но неожиданно кто-то из проходивших мимо случайно толкнул бревно, на котором в тот момент заканчивала свое выступление Петрова. Судьи разрешили ей повторить упражнение. На этот раз Рита выполнила его безошибочно и завоевала в итоге первое место. После тех соревнований Лариса установила для себя «железный» принцип: «Никогда не думай, что ты выиграла соревнования, если еще не выступила хотя бы одна соперница».

А после чемпионата СССР среди школьников в Казани гимнастка усвоила еще одно правило: «Смейся со всеми, плачь в одиночку». Она неудачно выступила на перекладине, получила ноль и подвела команду. Этот срыв был настолько обидным, что как только Лора оставалась одна, тотчас просто заливалась слезами. Четырнадцатилетняя девочка тогда еще не могла осмыслить, что в жизни, как и в спорте, бывают не только победы, но и тяжелые поражения, к которым нужно быть всегда готовой.

Когда на соревнованиях в Киеве Лариса получила первый разряд, Михаил Афанасьевич Сотниченко сказал ее маме: «Может быть, Лора станет и мастером». В те времена, когда советские спортсмены только-только начинали выезжать на зарубежные соревнования, для большинства звание мастера спорта СССР казалось вершиной спортивной карьеры. Это уже позже мастерами становились десятки, а может быть, и сотни тысяч спортсменов, а в начале 1950-х в том же Херсоне, например, не было ни одного. Лариса стала первой. После великолепного выступления во Львове на городском стадионе Херсона в торжественной обстановке ей вручили удостоверение и заветный серый значок.

В те годы программа, по которой выступали гимнастки в СССР, существенно отличалась от международной. Во всем мире кольца и перекладина были исключительно мужскими дисциплинами, а в Советском Союзе продолжали оставаться женскими. Брусья тоже были не разновысокие, как за рубежом, а параллельные. Именно эти три вида – перекладина, брусья и кольца – были у Ларисы самыми нелюбимыми. «Особенно досаждала перекладина, постоянно мстившая мне то содранной с рук кожей, то недовыполненными элементами и, стало быть, низкими оценками», – вспоминала гимнастка. Тренеры-новаторы пытались доказать необходимость унификации советской гимнастической программы с международной, однако любители действовать по старинке продолжали упорствовать. Естественно, школьница Лариса Дирий не могла повлиять на эти споры, но была очень рада, когда перед Олимпийскими играми в Хельсинки, где впервые должны были участвовать советские гимнастки, были отменены упражнения на перекладине и кольцах, а брусья стали разновысокими.

Впервые по обновленной программе Лариса выступала на взрослом первенстве Украины в Харькове, где заняла четвертое место. Это был несомненный успех, ведь Украина была самой «продвинутой» в гимнастическом плане республикой. И к тому же в те годы шестнадцатилетняя гимнастка считалась еще совсем юной, это уже позже в таком нежном возрасте спортсменки стали выигрывать «золото» Олимпиад и чемпионатов мира.

Перспективная спортсменка привлекла к себе внимание харьковских специалистов. Ларису даже попытались уговорить покинуть Херсон и переехать в другой город. Позже Лора узнала, что тренеры из других городов звонили маме и говорили с Михаилом Афанасьевичем. Однако ответ был всегда один и тот же: «Пусть девочка сначала закончит школу!» Сотниченко отнюдь не пытался удержать возле себя Ларису любой ценой, хотя расставаться с ней ему очень не хотелось. Мудрый тренер понимал, что в провинциальном Херсоне подающая надежды гимнастка не сможет раскрыть свой талант на все сто процентов. Он не раз говорил Пелагее Анисимовне: «Лоре надо ехать в Киев, там у нее будущее».

«Учиться не хуже других» – еще один принцип Ларисы Латыниной. Тренировки, соревнования и разъезды по разным городам страны отнимали массу времени, но, несмотря на это, в табеле Лоры Дирий всегда были только «пятерки». Ларисе нравилась математика, и поэтому, когда Михаил Афанасьевич спросил: «Куда пойдешь учиться, Лора?», она ответила: «В Киевский политехнический, конечно». Когда тебе восемнадцать, то кажется, что весь мир открыт перед тобой, что ты всюду успеешь и сможешь сделать все, что задумал. Но немало повидавшие на своем веку люди понимают, что не все так просто. Именно поэтому тренер высказывал сомнения по поводу планов Ларисы:

– Ты смотри, перед экзаменами на аттестат уже сколько времени толком не тренируешься. А в политехническом учиться посложней. Или ты хочешь покончить с гимнастикой?

– Ну что вы, Михаил Афанасьевич, как же я могу покончить с гимнастикой? – отвечала ученица…

В конце 1952 года Лариса впервые приняла участие в проходившем в Свердловске взрослом чемпионате СССР, где заняла девятое место. На сборах перед этим чемпионатом девушка познакомилась с известным тренером Александром Семеновичем Мишаковым. Было решено, что после переезда в Киев Лариса будет работать именно с ним.

А время летело. Пришла пора расставания со школой и первым тренером. На выпускном вечере Лора получила первую в своей жизни золотую медаль, пока, правда, за успешное окончание школы. Незадолго до переезда в Киев Ларисе Дирий пришел вызов на всесоюзный сбор в подмосковное Братцево, где готовилась команда, выезжающая на Всемирный фестиваль молодежи и студентов в Бухарест. И одновременно она получила путевку в Артек. Как же Лариса жалела, что заветная путевка не пришла на год раньше! Ей очень хотелось поехать в лучший пионерлагерь страны, но конечно же отказаться от шанса попасть в сборную СССР она не могла. А времени оставалось мало, из-за выпускных экзаменов Лариса опаздывала на сборы, да к тому же в тот период практически не тренировалась и даже набрала лишний вес. Приехав на сбор, она на первом же просмотре новичков команды заняла последнее место. Все, конец мечте? Нет. Лариса собралась, проявила характер, резко форсировала свою подготовку и выиграла решающие контрольные соревнования. Ее включили в состав сборной, и она отправилась в свою первую зарубежную поездку. Лора стала знаменитостью в родном Херсоне – Пелагея Анисимовна Дирий была счастлива, когда увидела большую фотографию дочери в красивой фестивальной форме в витрине самого лучшего фотоателье в городе.

Вскоре после поездки в Бухарест Лариса вместе с мамой переехала в Киев. Им выделили крохотную комнатку в корпункте газеты «Советский спорт». Лариса, как и собиралась, поступила на электротехнический факультет Киевского политехнического института. Совмещать учебу и гимнастику было нелегко. Часто ей приходилось делать домашние задания на сборах после тренировок. Конечно, Лариса нередко пропускала занятия и сдавала зачеты и экзамены уже после окончания экзаменационной сессии. Понятное дело, не всем преподавателям это нравилось. Однажды девушке пришлось сдавать химию позже остальных студентов. «Почему вы не пришли на зачет вместе с группой?» – спросила пожилая и очень строгая преподавательница. «Я была на соревнованиях в Париже», – ответила Лариса. В те годы любая заграничная поездка, а тем более в Париж, была для советского человека недостижимой мечтой, предметом зависти и восхищения. Но студентка первого курса и по совместительству гимнастка Лариса Дирий вместо восхищения услышала: «Девочка, это же ордена Ленина политехнический институт! Здесь нужно денно и нощно учиться, а не кувыркаться по заграницам!» И все же подобное отношение было скорее исключением, чем правилом. Спорт в Киевском политехе был в большом почете, Ларисе охотно позволяли переносить сроки сдачи зачетов и экзаменов, а ее фотография висела на Доске почета вместе с фото отличников. Но со временем Лора все больше убеждалась в том, что занимается не своим делом: «Спорт уже властно захватил меня и требовал все большего и большего внимания. И дело было не во времени, которое уходило на тренировки и соревнования. Просто спорт из увлечения перерастал в дело всей жизни. Да, зачет перенести было можно, можно было подучить и наверстать пропущенное в химии или физике перед экзаменом, и даже грозное «сопротивление материалов» мне, конечно, помогли бы сдать. Рано или поздно можно было бы ответить на все вопросы экзаменационных билетов. Но я все чаще задавала себе один вопрос: каким я буду инженером? И все чаще, отгоняя боязнь, отвечала: наверное, неважным. Все яснее мне становилось, что надо избирать путь, где моя профессия будет связана со спортом». В конце концов Лариса набралась храбрости и спросила совета у тренера. «Если хочешь стать хорошим инженером, – сказал наставник, – тебе придется расстаться с большой гимнастикой. Будешь потихоньку тренироваться и учиться. Но если хочешь достигнуть чего-то в спорте, тогда переходи в институт физкультуры». Так она и сделала: перевелась в Киевский институт физкультуры.

В общем, не состоялась Лариса Дирий ни как танцовщица, ни как певица, ни как инженер-электротехник. И это к лучшему, ведь она стала гимнасткой, и не просто хорошей гимнасткой, а лучшей в мире…

Но для того, чтобы по праву заслужить это звание, молодой спортсменке предстояло пройти через множество испытаний. А пока что Ларисе удалось прочно закрепиться в сборной СССР, которая в 1954 году готовилась к чемпионату мира в Риме. Это было серьезное достижение, однако девушка понимала, что на мировом первенстве основную борьбу поведут опытные лидеры команды. Костяк сборной составляли абсолютная чемпионка XV Олимпийских игр в Хельсинки Мария Гороховская, обладательница «золота» в упражнении на бревне Нина Бочарова, гимнастки, выигравшие командное первенство: Полина Данилова, Медея Джугели, Галина Минаичева и Галина Шамрай, а также Софья Муратова. Ларисе и двум Тамарам – Маниной и Жалеевой – отводилась роль замыкающих, «вторых номеров».

Гимнастки приехали в Рим задолго до начала чемпионата. «У нас была масса свободного времени, – вспоминала Лариса Семеновна. – К этому надо добавить молодое неуемное любопытство и еще не устающие ноги. Имея в запасе все это, мы бросились вовсю изучать город, до того известный нам по школьным учебникам. И рвение наше было неподдельным, как у школьниц на каникулах». Все было бы просто замечательно, если бы не страшная жара. Это сейчас гимнастические соревнования проходят исключительно в зале, и поэтому зной, холод и всякие погодные катаклизмы на выступления спортсменов не влияют. А в 1954 году чемпионат проходил на открытом воздухе; на стадионе «Форо Италико» термометр показывал больше сорока градусов в тени. Римляне говорили, что такой жары не было уже несколько десятилетий. «И еще столетие не будет», – грустно шутили гимнасты.

В первый день соревнования начались с вольных упражнений. Несмотря на жару, Лариса отлично выполнила свою программу: «Помню ощущение неожиданной легкости, с которой я вышла на ковер и начала разбег. Повороты, высокие прыжки, прыжок с поворотом – все получалось, и получалось совсем неплохо. Я закончила упражнение и услышала аплодисменты. И как у них хватает сил еще ладошками бить в такую пору!» В целом советская сборная начала выступление удачно. После вольных упражнений шесть наших спортсменок, в том числе и Лариса Дирий, имели лучшие оценки, и только венгерской гимнастке Агнеш Келети удалось вклиниться в группу сильнейших. Если бы все так и продолжалось, но… На бревне Галина Минаичева получила 8,70, а Полина Данилова вообще нулевую оценку. Тяжело было и Ларисе, от былой легкости не осталось и следа. Она вспоминала, что во время выступления на бревне думала о двух вещах – о том, чтобы не упасть, и о воде в самых разных видах: о холодной воде, которую так приятно пить в знойный день в Херсоне из жестяной кружки, и о бутылочках кока-колы, которые продавали на стадионе, и о киевской газировке, о баллончиках с сиропом, над которыми вьются ленивые пчелы…

После брусьев, третьего вида обязательной программы, лидировала Софья Муратова. Два года назад из-за тяжелой травмы она не смогла принять участия в Олимпиаде, и конечно же, в Риме ей очень хотелось показать себя с лучшей стороны. К сожалению, не удалось… На разминке перед опорным прыжком рука Софьи скользнула по снаряду, она неудачно приземлилась и вывихнула локтевой сустав. Для нее чемпионат мира завершился.

Все эти неудачи тяжело сказывались на психологическом состоянии советских гимнасток. Их успокаивали, приводили отчеты из газет: «Советы имеют бесспорное преимущество. Советские гимнастки спокойны, хладнокровны, обладают прекрасным стилем и имеют безусловное превосходство перед соперницами в исполнении упражнений по обязательной программе». Если бы…

Произвольная программа в исполнении сборной СССР во многом повторяла ход обязательной. Вольные упражнения гимнастки отработали просто великолепно. А на бревне, как день назад, пошли срывы. Лидер команды Мария Гороховская получила восемь баллов, а Тамара Манина – меньше четырех. А теперь представьте состояние дебютантки чемпионата мира, которая видит, как ее подруги срываются на самом коварном гимнастическом снаряде: «После бревна у меня кружилась голова, и когда я закрывала глаза, видела почему-то все одну и ту же картину: пенящийся от волн Днепр, чаек, летящих к морю, и яхту, на палубе которой должна была стоять я. Но себя я не видела, и яхта была не белой, как я точно помнила, а желтой, золотистой. И палуба качалась, раскачивалась, прыгала перед глазами. Нет, подумала я, теперь меня не раскачаешь, теперь я не сорвусь».

Несмотря на волнение, Лариса не допустила серьезных ошибок на бревне. После двух видов в личном зачете лидировала Агнеш Келети, девятнадцать сотых проигрывала ей Галина Шамрай, три десятых – опытная чешская гимнастка Ева Босакова, а четвертой шла Лариса Дирий с отставанием в полбалла. Видимо, сознание того, что она способна побороться за медаль, сыграло с Ларисой злую шутку. В конце простой комбинации она сорвалась с нижней жерди брусьев. Эта ошибка стоила ей двух баллов, и с четвертого места она переместилась во второй десяток. Все, о медалях в личном первенстве можно забыть… Единственным утешением стало «золото» за победу в командном первенстве.

И снова тренировки… Лариса вместе с Александром Семеновичем Мишаковым хотела найти свой неповторимый стиль, в котором сложные технические элементы сочетались бы с артистичным выполнением программы. Но артистизм в те годы был не в моде, ведь тогда даже вольные упражнения проходили без музыкального сопровождения. Нередко Лариса слышала упреки в свой адрес, мол, «тащит балет в гимнастику, а здесь не надо показывать переживания». «Надо все делать чисто и технично – вот наш стиль, – пытались убеждать гимнастку. – Эмоции до и после выступления, а во время соревнования твои эмоции ведут к срывам». За подопечную вступался тренер, но, по большому счету, Александр Мишаков и сам признавал импровизацию только до определенной степени. «Ты сначала выучи, повтори много раз, а потом уже жди искры Божьей», – говорил он Ларисе. И она учила и повторяла десятки и сотни раз. Ларисе казалось, что она делает упражнения чисто и безошибочно. Но Мишаков был очень требователен к подопечной. Чем лучше выступала гимнастка, тем меньше слов похвалы она слышала от тренера. На проходивших в марте 1956 года в Киеве международных соревнованиях Лариса была на голову выше остальных гимнасток. Она обыграла всех своих соперниц по римскому чемпионату: Шамрай, Келети, Босакову, Муратову, Манину. Лора выиграла три вида из четырех. Великолепный, казалось бы, результат, а Мишаков был недоволен – его подопечная проиграла Босаковой вольные упражнения.

– Ну что же, Александр Семенович, мне четыре упражнения выигрывать? Вы хотите, чтобы я какие-то чудеса совершала? – Лариса даже слегка обиделась на тренера.

– Чудес не хочу… Четыре не надо, а вольные должна была выиграть. Ты хочешь созидать, творить – и вольные проигрываешь. А если проигрываешь там, где оценки больше всего зависят от общего впечатления, что же ты нашла?

Что-то похожее случилось и на Спартакиаде народов СССР в Москве. Лариса получила максимальные 10 баллов за опорный прыжок и выиграла вольные упражнения.

– Ну что, Александр Семенович? Вольные – это уже впечатление, это ведь похоже на созидание?

Но Мишаков был невозмутим.

– Береги эмоции для Мельбурна, – ответил он и не произнес ни слова похвалы.

Вот так они и работали…

Отвлечемся ненадолго от гимнастики. Несмотря на успехи и победы Ларисы, с жильем у семейства Дирий было, мягко говоря, не очень хорошо. Пелагея Анисимовна даже пригрозила в республиканском Спорткомитете, что будет выставлять на улице стул с наградами Ларисы, пока дочь не получит нормального жилья. Наконец им выделили крохотную шестиметровую комнатку, немного позже – чуть побольше. И тогда мама решила вызвать в Киев Ивана Латынина – одноклассника Ларисы, недавно окончившего мореходное училище в Херсоне. С Иваном Лариса начала встречаться еще в 10-м классе. Парень очень понравился Пелагее Анисимовне, и она хотела, чтобы именно Иван стал мужем дочери. Однако в Киеве у Ларисы не было отбоя от поклонников, что очень не приветствовала Пелагея Анисимовна. Она объявила всем, что Иван – жених Ларисы и их свадьба – дело решенное. Брак заключили уже после Олимпиады в Мельбурне. К сожалению, Иван и Лариса прожили вместе недолго. «Мы с Иваном друзья, и мне кажется, что он до сих пор меня любит, – рассказывала в интервью «Родной газете» Лариса Латынина. – Это была моя первая школьная любовь, мой первый мужчина, и мне казалось, что он для меня – все. Но со временем стало ясно, что мы очень разные люди…»

Перед Олимпийскими играми в Мельбурне сборная СССР серьезно обновилась. Из команды, победившей на чемпионате мира в Риме, осталось только три спортсменки: Тамара Манина, Софья Муратова и Лариса Дирий. Всего за два года вчерашние дебютантки стали лидерами сборной.

«Последние перед соревнованиями тренировки были тягостными: не получались даже простые перевороты, неожиданно терялось равновесие в какой-нибудь давно знакомой «ласточке», – рассказывала Латынина. – Девочек это раздражало, а я относилась к таким вещам спокойно: раз я это уже делала, получится и на соревнованиях. Опыт, хотя бы и небольшой, – великое дело… И честное слово, я спала спокойно. Почему? Думаю, что, кроме накопленного опыта, здесь роль сыграли еще и очень широкая, яркая и совершенно новая картина Олимпиады, и постоянное чувство, что все происходящее относится и к тебе, и множество встреч не давали замкнуться в рамках только «своего» завтра. А потом, я знала, что завтра от меня ничего особенного не ждут. Положим, я уже не новичок, положим, даже один из лидеров команды. Ну и что же… «Сделай все как умеешь, как уже делала, и выступишь хорошо», – говорил мне Александр Семенович. Раньше эти слова посеяли бы у меня множество сомнений, а теперь опыт уже подсказывал: да, пожалуй, это верно. Я видела по тренировкам, что делаю многое не хуже признанных мастеров».

Одной из проблем советских гимнасток в Мельбурне было… обилие разнообразных и легкодоступных фруктов. Можно отказаться от чего угодно, но как устоять перед прекрасным фруктовым компотом, смешанным с мороженым. И вроде бы спортсменки старались не злоупотреблять соблазнительным лакомством, но весы беспощадно показывали, что компот и мороженое даром не проходят. А для гимнастки прибавка даже в несколько сот граммов уже катастрофа. Не помогала даже финская сауна – безотказное, казалось бы, средство. Почти вся сборная парилась до тех пор, пока не истрепались веники. Девушки надеялись сбросить хотя бы по килограмму, но куда там… На весы встала Тамара Манина и тотчас с них соскочила – она сбросила всего двести граммов. С горя прямо в бане, нарушая все ограничения, девушки распили бутылку фруктовой воды.

Соревнования гимнасток начались 3 декабря 1956 года. График состязаний оказался несколько необычным – два вида с утра, затем большой перерыв и вечером – выступления еще на двух снарядах. С первых же минут советские гимнастки почувствовали странное отношение судей. За практически безошибочное выступление на брусьях Софья Муратова получила всего 9,3 балла, а Латынина – 9,233. Не изменилась ситуация и после вольных упражнений – в целом судьи выставляли оценки на полбалла меньше ожидаемых. «Наверное, здесь гораздо строже судят, чем мы привыкли», – пытались успокоить друг друга гимнастки. Но после выступления венгерских спортсменок стало ясно – причина строгости арбитров в другом…

Говоря о вмешательстве политики в дела спортивные мы, прежде всего, вспоминаем 80-е годы, времена холодной войны, бойкот американцами Олимпиады в Москве и ответный шаг советского руководства в отношении игр в Лос-Анджелесе. Но это были не первые случаи «политических разборок» на спортивной арене. Пожалуй, именно в Мельбурне в 1956 году советским спортсменам впервые пришлось «отвечать» за действия своей страны. За два месяца до Олимпиады советские танки раздавили венгерскую революцию (в те времена в СССР это называлось «восстановлением конституционного порядка и подавлением контрреволюционного мятежа»). Народное возмущение было подавлено настолько жестоко, что это вызвало возмущение во всем мире и коснулось наших спортсменов. В других видах спорта, в тех, где не было прямого соперничества советских и венгерских спортсменов, – это было не так заметно, но гимнастки прочувствовали предвзятость как никто другой. Понятное дело, что двадцатилетние девчонки не имели никакого отношения к кровавым событиям в Венгрии. Даже западные СМИ сочувствовали советским гимнасткам. «Обстановка очень напряженная, имеется явная коалиция судей против чехословацких и советских спортсменок, являющихся жертвами глухой вражды, – писала французская спортивная газета «Экип». – Больше того, некоторые оценки просто скандальны и совершенно недопустимы на подобных соревнованиях». Однако сочувствием делу не поможешь…