Текст книги "Желтый бес, или Не играйте в азартные игры"

Желтый бес, или Не играйте в азартные игры
Андрей Ильин

© Андрей Ильин, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Зал ожидания аэропорта сдержанно гудит, словно улей с ленивыми пчёлами. Вдоль рядов пластмассовых кресел идёт молодой мужчина. Джинсы порваны на коленях, чёрная куртка из кожзаменителя выглядит так, словно её обладатель только что вылез из-под машины. На голове мешанина коротких тёмных волос. Прича – «ёжик в ужасе». Впалые щеки покрыты серой пылью трёхдневной щетины. У молодого человека бегают глаза и заметно дрожат руки. Взгляд бездумно скользит по залу, словно мужчина кого-то ищет среди равнодушных пассажиров. Когда взгляд натыкается на мундиры, в глазах появляется ужас и молодой человек поспешно отворачивается. Яркими узорами цветных букв выделяется реклама всякой чепухи, витрины киосков пестрят обложками печатных изданий. На страницах улыбающиеся лица популярных проституток и политиков, чаще просто задницы. Среди пёстрых рекламных вывесок ядовито красным цветом выделятся витиеватая надпись – «Горящие путёвки». Чуть ниже нарисован кособокий верблюд, согнутая в дугу пальма, ползущие змеи… или волны тёплого моря? Молодой человек замечает вывеску, взгляд на мгновение застывает, по лицу словно пробегает солнечный зайчик. Мужчина решительно направляется к стеклянной двери.

– Слушаю вас! – воркует девица за стойкой. Офисная барышня машет наклеенными ресницами, будто лебедь крылами, глаза светятся счастьем, словно вошедший – племянник Билла Гейтса.

– Мне бы путёвку, а? – нерешительно спрашивает мужчина. – На сегодня.

– Само собой! – расцветает улыбкой девица. – У нас большой выбор, – и для пущей убедительности поправляет вырез блузки, делая чуть шире. – Куда угодно?

– Да вот… к верблюдам! – выпалил молодой человек и отчего-то покраснел.

Девица роняет взгляд, в руках появляется кипа бумажек. С ловкостью карточного шулера офисная барышня разворачивает пачку веером, крашеные коготки сжимают листок розового цвета. Тонкие пальчики уверенно, словно козырной туз, извлекают бумажку.

– Египет! Десять дней! Триста североамериканских долларов! – торжественно произносит девица и уже тише добавляет: – С перелётом!

Игра на интонации подействовала или пришедший оказался полным лохом – офисная барышня не въехала. И не важно, главное – клиент клюнул!

Мужчина торопливо кивает, рука опускается во внутренний карман курточки. Девица сноровисто подаёт бланк договора, путёвку, ещё какие-то бумаги. Молодой человек подписывает, не читая. Затем достаёт пачку хрустящих «жабьих шкурок» и паспорт. Девица сладко жмурится и чуть вытягивает шею, будто ожидая, что мужчина сейчас слегка похлопает по напудренным щёчкам и пригласит…

– А билеты? – спрашивает молодой человек.

– В кассе, – разочарованно взмахивает ресницами офисная барышня. Крашеный ноготок указательного пальца чертит дугу и замирает указующим перстом. – Вон тама!

Молодой человек чуть не бегом бросается к кассе. Возле окошечка с надписью « Получение бронированных билетов» пусто и мужчина уже через несколько минут торопливо шагает к стойке регистрации. Букетик разноцветных бумажек в руке весело трепещется.

Стоя в очереди на таможенный осмотр, молодой человек несколько раз оглядывается, всякий раз боязливо отворачиваясь. Голова опущена, поднятый воротник скрывает две трети лица. Таможенник подозрительно смотрит на странного пассажира, но металлоискатель спокоен, не слышно мерзкого звона, зелёные лампочки высокомерно светят вдаль.

Пограничник хмуро сканирует фотографию в паспорте, сравнивая с оригиналом:

– Лыткин Антон? Ну-ну…

Смотрит в монитор, но такой фамилии среди разыскиваемых преступников нет, паспорт настоящий.

– Проходите, – разочарованно бурчит инспектор.

Пассажиры грузятся в слепую кишку аэродромного автобуса, машина фыркает облачком голубого дыма, тащит людей к самолёту. Молодой человек входит едва ли не первым и становится на задней площадке так, чтобы видеть здание аэровокзала. Он так напряжённо всматривается в редкую толпу провожающих, словно хочет увидеть любимую женщину в последний раз. Автобус замирает возле самолёта, двери распахиваются, пассажиры устремляются вверх по трапу. С хмурого неба накрапывает дождик, порыв ветра приносит запах керосина, выхлопных газов и нагретого бетона. Мужчина бросает встревоженный взгляд в небо, будто опасается, что из-за жиденькой облачности отменят полет. Входит в салон, идёт в самый конец. Его место последнее, возле двигателей. То же самое, что плацкартная лавка возле туалета в железнодорожном вагоне. Но молодого человека это совершенно не волнует. Осторожно, словно опасаясь кнопки в сиденье, опускается в кресло. Спина неестественно выпрямлена, взгляд устремлён к выходу, пальцы сжимают подлокотники, по бледному лицу скользят капли пота.

Все когда-то заканчивается и посадка в самолёт не исключение. Стюардесса последний раз смотрит в дверной проем, маленькие пальчики обхватывают рычаг, поворачивают. Толстый, словно танковая броня, люк с удивительной лёгкостью возвращается на своё место, отсекая хмурый внешний мир от уютного салона лайнера. В иллюминаторах мелькает верхушка уползающего трапа, самолёт пронизывает лёгкая дрожь, турбины свистят и воют, как шайка пьяных разбойников. Медленно, будто опасаясь внезапного прострела в поясницу, молодой человек облокачивается на спинку кресла. Пальцы щёлкают пряжкой страховочного ремня. На лице появляется румянец, впалая грудь вздымается и опускается в тяжёлом выдохе. За круглыми стёклами иллюминаторов плывёт аэродромный пейзаж. Лайнер на мгновение замирает на старте, грохот турбин достигает наивысшей мощи. Самолёт срывается с места и через считанные секунды устремляется прямо в смутное небо. Земные тревоги остаются внизу, их словно отсекает волшебный занавес. Молодой человек устало откидывается на спинку кресла и закрывает глаза. Через мгновение он спит…

Лыткин Антон, на вид лет тридцать, плюс-минус два года. Обычный московский «жопочник», а если политкорректно, коренной москвич. Родился, учился… Первая попытка поступить в ВУЗ провалилась и районный военкомат вцепился в холку мёртвой хваткой. Однако и здесь не все пошло гладко. Убеждённый лодырь и балбес, Антон никогда не парился по поводу будущего и умудрился так нажраться на проводах, что проспал ночь, день и следующую ночь. На сборный пункт он явился только на вторые сутки после того, как «покупатель» увёз его партию. Сердитый прапорщик сразу учуял опытным носом «выхлоп». Широкие крестьянские ладони в рыжих волосках прячутся в карманы форменных брюк. Курточка задирается кверху, штаны натягиваются, отчего и так солидный зад выпячивается объёмными караваями.

– Так-так… Значит, охранять рубежи Родины не желаем? – сказал «прапор», намекая, что партия Антона была предназначена погранцам. – Ладно. Родина, мать наша, не оставляет заботами заблудших сынов своих. Есть в нашем округе воинский коллектив, покрытый неувядаемой боевой славой. И – чует моя жопа! – ты, Антон Петрович, приумножишь её!

Так Антон оказался в подразделении спецстроя. Говоря по-простому – в стройбате.

Стройбат! Как много в этом слове… Россия, только ты, мать твою, могла одеть рабов в униформу и обозвать строителями. Да ещё военными! Эти разбойничьи шайки комплектуются исключительно за счёт отребья. Туда берут тех, кто не годится больше никуда. Бывшие зеки со снятыми судимостями. Больные на голову, недолечившиеся наркоманы и алкоголики, не умеющие читать и писать представители нацменьшинств и просто малолетние уголовники, которых привозят на сборный пункт под конвоем из райотдела милиции. Нормальные люди тоже встречаются, но о-очень редко! Весь этот сброд, именуемый в/ч 322223 или ещё как нибудь, по военному мудрено, наспех обучают простейшим строительным специальностям и «бросают» (!) на возведение секретных военных объектов. Особенно популярны генеральские дачи под видом замаскированных командных пунктов, сокращённо ЗКП – так они именуются в военных документах с грифом «секретно». Справедливости ради следует сказать, что чаще они все-таки действительно строят чего-то там оборонительное и защитительное. Странно. Казалось бы, армейский «важняк» должны строить высококвалифицированные специалисты и очень ответственные люди. Надо ведь ещё и язык за зубами держать, когда строительство будет закончено. Или дебилы лучше хранят военные и государственные тайны? Впрочем, чему удивляться? Так называемое «элитное жилье», «дома двадцать первого века» в нашей стране возводятся исключительно гастарбайтерами солнечного Урюкостана. Человек, всю жизнь собиравший козий помет на топливо, в одночасье превращается в квалифицированного строителя! Это похлеще, чем сопливый Иван-дурак, ставший зятем царя.

«Духу» Лыткину набили пятак в первый же день «учебки». Будни раба просты и незатейливы – днём «пахота» на учебном объекте, т.е. отрядном свинарнике, а ночью хоровое пение для грустящих о воле «дедов». Мда-а… хандра-с, будь она неладна! Учебка плавно перешла в службу. Однажды, ни с того, ни с сего, «духов» помыли в бане – впервые за месяц! – переодели в чистую форму и вывели на плац. И там каждый вслух зачитал коротенький текст под названием «Присяга». Первым десяти даже выдали автоматы. Правда, учебные. На воронёных стволах загадочно блестят ровные строчки дырочек. Если заглянуть в одну, то видно насквозь. Грустно, что автоматы дырявые, но все-таки это оружие. Когда «торжественное мероприятие» кончилось, Антон отошёл за угол, стал торопливо разбирать АКМ – хотелось узнать, как устроена лучшая в мире ручная машинка для уничтожения врага.

Новую форму забрали «деды» готовить на дембель. Рабы в погонах обрели равные права, но не обязанности. Их только прибавилось. Но самым мерзким оказалось не обслуживание старослужащих. В конце концов, это временное унижение и оно обязательно будет компенсировано в последние месяцы службы. Засада в том, что строительный отряд Антона был укомплектован одними «урюками». «Белых братьев» было раз, два и обчёлся… На почти три сотни солдат приходилось всего полтора десятка. А при таком раскладе, чем белее у тебя кожа, тем чернее рожа. Славян гноили по полной программе, даже с перебором. И никто из русских «дедов» даже и не думал заступаться. Зачем? Ведь своя рубашка ближе к телу. Конечно, и цветные «кирпичи» иной раз сталкивались лбами. У них тоже были свои заморочки – национальные кланы, землячества и просто сообщества по интересам. Но главным объединяющим началом была ненависть к «русикам». Так называли всех славян. Жестокость является необходимой составляющей невежества и зависти. Чем больше помощи мы оказывали «братьям меньшим», тем сильнее они нас ненавидят. И солдат чувствует это острее всего, ибо бесправен и лишён какой бы то ни было возможности бороться с произволом. Законными методами.

«Башню» сорвало, когда над одним солдатиком гнусно надругались пьяные «деды» из таджикской диаспоры. Мальчишка в погонах был умственно отсталым от рождения. Тихий парень с ясно выраженными признаками синдрома Дауна. Странно, как его вообще призвали. Но, несмотря на общее «торможение» он хорошо понимал смысл происходящего. Упившиеся до скотского состояния последователи Мухаммеда решили развлечься… Кстати, усиленно внушаемая исламскими агитаторами мысль, что «правильно верующий» не осквернит себя вкушением свинины, алкоголя и наркоты такая же глупая выдумка, как богоизбранность иудеев или непревзойдённая деловая хватка американцев. Бред все. Жрут, пьют и не давятся. А уж «травкой» пользуются каждую свободную минуту. Но только попробуйте сказать ему об этом – в глотку вцепится, как бешеный пёс. А русского обзови пьянью – гордиться будет!

Парнишка повесился на брючном ремне в туалете. Антон видел ухмылки, презрительные плевки «хозяев жизни». От острого чувства сожаления, что в роте нет оружия, закололо в груди…

На следующий день стройбат взбудоражила весть о странной смерти старшины роты, по совместительству бригадира каменщиков. Гордый житель вершин Памира, что год назад спустился с гор, был обнаружен в своей постели со сварочным стержнем в голове. Полуметровый кусок стальной проволоки в керамической оболочке пробил череп от уха до уха. Кровь вытекала из раны тонкой струйкой и за ночь успела пропитать пуховую подушку насквозь. Прокуратура, куда вынуждены были доложить начальники, быстренько замяла дело, ведь все прокурорские дачи построены на халяву этим самым строительным отрядом. Однако «деды» смекнули, в чем дело и устроили всем «духам» допрос с пристрастием. Но ни уговоры, ни угрозы результата не принесли. Молодые действительно ничего не знали, это чувствовалось. Но ведь кто-то же убил! Старослужащие вынуждены были пойти на невиданную жертву – дежурить по ночам вместо дневального. Неделя прошла спокойно…

Было на стройке место, где любили собираться дембеля. Небольшая площадка огорожена кусками шифера, внутри полукругом расположены железные солдатские койки, поверху расстелены матрасы. На небольшом столике блестит пузатый самовар. В импровизированной чайхане собираются «граждане». Это те, чей приказ уже опубликован. Раскисшие от продолжительного безделья и обжорства, молодые ублюдки просиживали здесь все рабочее время. Ночью прошёл дождь. Дежурный «дух» со смешной русской фамилией Лыткин забыл спрятать матрасы. Теперь они сушатся на ограждении, а «дух» с начищенным «пятаком» улетел в спальное помещение за сухими матрасами. «Граждане» расселись прямо на железные сетки, ведут неспешные беседы о скором возвращении в солнечный Урюкостан. Пыхтит самовар, вкусно пахнет берёзовым дымком, сияют на солнышке до блеска начищенные пиалы – простые фаянсовые чашки, у которых отбили ручки и тщательно затёрли выступы. От влажной земли поднимается пар… Внезапно что-то длинное и чёрное мелькает в небе. Парный кабель от сварочного аппарата хлещет по земле, словно пастуший кнут. Концы проводов до блеска зачищены и хищно загнуты книзу, будто когти стервятника. В «чайхане» воцаряется растерянная тишина. Солдаты непонимающе глядят на раздвоенный, будто змеиный язык, кабель. Медленно поднимают взгляды. Рядом, в десятке шагов, расположен трансформатор. Железная дверца полуоткрыта. Видно, что провода надёжно закреплены в медных зажимах. Чёрная шишка рубильника торчит вверх. Из-за железной коробки трансформатора появляется человек в брезентовой робе. Лицо закрыто черной сварочной маской. Бросилось в глаза, что на ногах неизвестного резиновые сапоги, на руках нелепые, словно тюленьи ласты, защитные перчатки. Чёрная резиновая ладонь сжимает пластиковую шишку рубильника. И тут солдаты понимают, что сейчас должно произойти. Кровь схлынула с лиц, рты разрываются в крике, в глазах стынет ужас…

Многоголосый вопль обрезает, словно ножом. Слышен только странный прерывистый треск, по воздуху плывёт резкий запах окалины.

Замять гибель сразу пятнадцати человек невозможно. В строительную часть приехало столько проверяющих, что солдатские погоны затерялись среди офицерских. Сняли всех, кого только можно было. Строгое дисциплинарное наказание наложили даже на старшего повара. С чувством выполненного долга многочисленные комиссии разъехались, так и не найдя того, кто замкнул рубильник. Зато солдаты поняли все. Четырнадцать русских мальчишек выпрямили спины и больше никто не смел поднять на них руку. Даже голос не повышали. После страшной гибели таджикской группировки остальные не то чтобы испугались, нет. Волчья стая признала их равными. Через месяц пришёл новый призыв. И в нем большинство славян. Новые хозяева строительного отряда, призванные из одной виноградной республики, попытались было завести себе персональных рабов. Началась драка, в которой русский призыв прошлого года бился рядом с новенькими. Стычка быстро переросла в побоище, в котором «замесили» всех «братьёв».

В тот, далёкий теперь, день, Антон впервые в жизни узнал, что такое свобода, завоёванная в бою, а не полученная в виде подачки за верную службу хозяину.

…самолёт внезапно тряхнуло на воздушной яме. Молодой человек вздрогнул, глаза распахнулись, на лице мелькнула судорога паники. Однако светлый салон, спокойные пассажиры и монотонный гул турбин быстро успокоили. Черты лица расслабились, мужчина облегчённо вздохнул. Взгляд бездумно скользнул по кнопкам вызова стюардессы, остановился на круглом стекле иллюминатора. « А что дальше-то было? – подумал Антон. – Господи, и вспомнить не могу! Где же я сорвался»?

Дембель неизбежен, как мировой финансовый кризис. Возмужавший или, как говорят продвинутые остряки – возмудевший Антон вернулся в родной дом. И сразу началась полоса неудач. Он узнал, что девушка, обещавшая ждать его столько, сколько нужно – аж полтора года! – давно и благополучно замужем, родила двойню и не желает даже разговаривать с «детским увлечением». Удар крепок. В двадцать лет иногда бывает смертельным. Но Антон удержался. А затем был второй удар – провал на экзаменах в институт, причём полный. Ни о какой пересдаче даже разговаривать нельзя. Мечты об информатике, а с ней и работа сисадмином в крупной корпорации пошли туда же, куда и первая любовь – коту под хвост. Именно так называла бабушка Антона то место, где складируют несбывшиеся мечты. Что делать? Терять ещё один год? Ни в коем случае! И Антон спешно подаёт документы в «педун» – педагогический университет. Это ВУЗ, в котором учатся те, кто провалился на экзаменах в другие институты, а также те, кому все равно, кем быть, лишь бы диплом был. Как правило, молодёжь с деревень и рабочих окраин, у которых изначально нет никаких перспектив. Разумеется, почти одни девушки. Надо сказать, первое время Антону нравилось. Нет, не учёба – окружение! «Малины» вокруг столько, что голова кругом шла. Таким образом, параллельно с изучением вузовской программы Антон учился и ещё кое-чему. К третьему курсу он стал если не Казановой местного разлива, то мастером постельного спорта точно. С одной стороны, льстит мужскому самолюбию. С другой… Антон чувствовал, что превращается в какого-то жигало. Юные преподавательницы точных или – все равно! – гуманитарных наук были очень непротив повысить классность и в этом деле, тем более, что Антон был чистоплотен, обходителен и практически никому не отказывал. Но что-то внутри противилось. Чувство отвращения нарастало с каждым днём. Антон начал избегать многочисленных подруг, но его находили, и… он не мог устоять. Иные, что понаглее, просто требовали!

Памятуя поговорку – клин вышибают клином, Антон решил сменить увлечение. Его давно интересовали игровые автоматы, казино и вообще все, что связано с игрой. Воображение будоражили истории о том, как известные актёры ставили на кон последний доллар в казино Лас-Вегаса и возвращались с миллионами. В Сети, на сайтах для избранных, регулярно появляются таинственные схемы, согласно которым выигрыш в рулетку гарантирован. Некоторые утверждают, что раз число карт в колоде постоянно, то можно придумать некий алгоритм и тот, кто в совершенстве им овладеет, будет выигрывать всегда! Исполнятся чаяния многих поколений и новый Герман поведёт армию несчастных игроманов на последний и решительный бой. Разумеется, «новым Германом» считал себя и Антон. Дело так увлекло, что он все свободное время стал проводить за расчётами. Комната в общаге была завалена бумагами. Листы со столбцами цифр висели на стенах, в беспорядке валялись на столе и полу. Какие-то графики, странного вида формулы… Видя такое серьёзное увлечение математикой, любвеобильные девицы с уважением трясли накрашенными мордашками и пожимали плечиками – пропал парень! А какой был мущщинка… эт-то что-то!

Кстати сказать, учился Антон на историка и его увлечение математикой выглядело вдвойне странно. Дорога к звёздам, как давно известно, лежит через тернии. Удача обходила стороной Антона. Нет, выигрыши случались, но мелкие, несущественные, а главное – не было системы. То, что она есть, Антон не сомневался. Как-то раз по Discovery Channel он увидел коротенькую передачу об одном русском, который сумел-таки найти этот чёртов алгоритм. После нескольких крупных побед о нем узнали во всех московских казино. Менеджерам был отдан строгий приказ – ни в коем случае не разрешать этому человеку подходить к игорному столу. Он может делать в казино все, что угодно, кроме одного – играть! Угасшая было надежда вспыхнула с новой силой. Он существует, философский камень азарта и победы, просто Антон плохо ищет! Впопыхах не обратил внимания на то, что этот феноменальный игрок профессор математики и действительный член РАН. Он гений, способных держать в голове все комбинации карт, они ведь действительно не бесконечны. Это игрок другого уровня. Для него казино, рулетки и кипы зелёных бумажек – забавы слабоумных. Такие люди решают проблемы мироздания, мышиная возня вокруг колоды карт вызывает у них снисходительную улыбку. Гонка возобновилась с новой силой. Ночи напролёт проводил Антон за расчётами, стал хуже учиться и едва не был отчислен за слишком длинные «хвосты». Пришлось сбавить темп, но тут явилась беда. Незаметно, шаг за шагом, Антон начал привыкать к игре. А это уже опасно. Человек постепенно теряет контроль над собой, игра становится смыслом жизни, адреналин превращается в каждодневную необходимость. Личность растворяется в игре и человек более не властен над собой.

Антон держался удивительно долго. Через пень-колоду закончил свой «педун», какое-то время работал учителем в средней школе, но, когда коллеги стали замечать явные странности в поведение, а школяры открыто смеяться над чудаковатым историком, с работой пришлось расстаться. Уже через год с небольшим Антон остался без работы и дома – хрущёвская «однушка» продана за долги – почти без средств к существованию. «Почти», потому что удача иногда улыбалась. Настоящий игрок никогда не теряет надежды и верит в свою звезду. Он целеустремлён, твёрд и ничто не остановит его… Вообще-то, психиатры называют подобное состояние психозом, переходящим в устойчивую манию. Короче, башню сносит полностью.

Если вам хоть раз пришлось сесть за игровой стол или коснуться кнопок игрового автомата, то вы на всю жизнь запомните липкое чувство близкой халявы. Вот-вот, через мгновение вы получите… награду? Нет, за неё надо бороться до седьмого пота… Вы получите НЕЧТО! Чувство неземного счастья охватит вас, от радости задрожит каждая клеточка вашего организма. Ещё чуть-чуть, мгновение… вы касаетесь кнопки… сжимаете потными пальцами чл… простите, рычаги были на старых машинах… Одним словом, чего-то там жмёте или дёргаете и… наступает момент орг… опять простите. На панели выскакивает надпись, что в следующий раз вы обязательно выиграете джек-пот. Интимная близость с игровым автоматом опустошит твой кошелёк и душу. Ты и не заметишь, как окружающий мир потеряет для тебя всякую ценность. Ты будешь думать только о деньгах для игры. Отнесёшь в салон все, что у тебя отложено на чёрный день, снимешь остатки с расчётного счета жены, ребёнка, ограбишь собственную мать. И убьёшь её, если встанет на дороге. Да-да, не сомневайся, примеров хватает. Думаешь, ты сильный? Сможешь бросить игру, когда захочешь? Нет, ведь ты ничтожество! Взгляни в зеркало, глаза в глаза. В твоей душе, словно земляные черви, копошатся страхи, гадкие желания, неуверенность и сомнение. Ведь ты трус! Поднимаясь утром с постели, ты первым делом думаешь, как бы не ошибиться и встать с правой ноги. Ты боишься положить ключи на стол – денег не будет. Не дай Бог встретить женщину с пустым ведром или несчастная чёрная кошка перебежит дорогу. Все. У тебя опускаются плечи, холодит в животе… Ты готовишься к смерти четвертованием, никак не меньше! И так каждый день. Словно боец невидимого фронта, ты контролируешь каждый свой шаг в ожидании неминуемого провала. Разве это жизнь? Хочется праздника. И он тут как тут. В виде оскаленной рожи уродливого человечка по имени Джек Пот. Ты видел таких на каждой игровой забегаловке. Тебе в душу стучится жёлтый бес азарта. Как только ты пересекаешь порог и таинственная полутьма игровой клоаки окутывает тебя, бес уже внутри. Он восседает на зловонной куче твоих страхов и комплексов и указывает путь к ближайшему автомату. Там ждёт тебя щщастье! Сейчас, пока бес слаб, его можно победить. Не силой воли, ведь у тебя её нет. Жадностью. Уж её-то у тебя хватает? Когда засунешь тысячу, другую в ненасытный задний проход «однорукого бандита» … Или проход… э-э… щель для опускания монет спереди? Ну, неважно… Прикинь, сколько можно было бы купить на эти деньги пива, сигарет, какую бабу снять на вечер… Ну, или что там ещё тебя интересует… А, показ мод! Ведь это так интересно, сидеть в первом ряду и заглядывать вешалкам под юбки. Опять же пиво…

Короче, если жаба сильнее беса, ты спасён. Если нет, капец тебе и сдохнешь ты в придорожной канаве.

Антон устроился в охранную фирму на испытательный срок. Конторка была ещё та! Бывший мент – участковый! – сколотил неплохие бабки, торгуя квартирами поднадзорных и обирая киосочников. Делился, поэтому разрешили легализоваться. Охранная компания занималась тем же самым, что и бывший участковый – теперь генеральный директор! – обиранием киосочников и прочей бизнесовой шушеры в районе. Только вот квартирами не торговали – поднадзорных прибрал к рукам другой мусор в погонах. Неповиновение каралось строго, в крайнем случае могли и убить. Рукоприкладство было нормой. Ну, как в ментовке. Антон парень тихий, в пререкания с начальством не вступал, исполнял все приказы точно и в срок. Вот и попросили его как-то раз помочь инкассатором. Так, для массовости, постоять возле машины с пушкой, пока старший инкассатор заберёт деньги в магазине. Бабки за сверхурочные сразу, по возвращении. Антон согласился.

Когда холщовый мешок плюхнулся на колени Антона, в груди тревожно заныло. Словно маленький осьминог зашевелил сразу всеми щупальцами. Мешок будто ожил. Внутри полотняной утробы бродят сгустки ассигнаций, шелестят ластами и переговариваются шипящими голосами. Антон осторожно шевелит коленями. Шорох усиливается, к нему добавляется звон металлической мелочи и в воздухе повеяло ни с чем ни сравнимым запахом денег. В это время старший инкассатор увлечённо разводит знакомую продавщицу на вечер. Сердце ударило по рёбрам, словно колотушка в гонг. Кипящая кровь хлынула по жилам обжигающим потоком, глаза затмила пелена… Антон не помнил, как сумел выбраться из машины и водитель этого не заметил. Очнулся, когда оказался в тёмной подворотне. Руки плотно прижимают к груди заветный мешочек, зубы выбивают чечётку, колени дрожат. В этом районе он знает все игорные заведения. Самый солидный, с громким названием «Гранд монарх» или, если по-простецки, «очень большой царь», совсем рядом. Туда и направился Антон Лыткин в полной уверенности, что не позже, как через сорок минут вернётся в контору на личном «бентли» с полным багажником евро, долларов и фунтов. Разумеется, менеджер игрового зала махом засек инкассаторскую сумку, но… именно в этот момент его настиг приступ близорукости. Именно так он пояснил свою удивительную невнимательность позднее на допросе в охранной фирме. Разумеется, базар не прошёл и менеджер лишился пальцев на левой руке. Но это уже совсем другая история…

Антон просадил полмиллиона за двадцать минут. Когда в ладони оказалась последняя пачка сторублёвок, а мешок свалился на пол, как старая змеиная шкурка, он понял, что это – конец всему. И его жизни тоже. Отныне счёт идёт на минуты. Антон метнулся вон из игрового зала, словно приговорённый к смертной казни Котовский в окно зала судебных заседаний. Он ещё не знал, куда бежать, где скрываться, просто уносил ноги. Частник за пару «стольников» довёз Антона до съёмной хаты, благо, совсем рядом. Скинул барахло, переоделся, паспорта и деньги рассовал по карманам. Все, теперь на вокзал… нет, идиот! В аэропорт! На вокзале ты будешь маячить до утра, твоя морда уже в ментовской базе данных, один взгляд видеокамеры и ты попался. В аэропорту, вообще-то, то же самое… И все же Антон решил добраться до аэровокзала, а дальше видно будет. Ему почему-то казалось, что спасение именно там.

…самолёт ещё раз мягко тряхнуло. Антон вынырнул из тяжёлой полудрёмы, открыл глаза. Он по-прежнему в салоне, вокруг неподвижная тишина, нарушаемая только монотонным гулом турбин. Шторка задвинута неплотно, в щель прорывается слепящая полоска солнечного света. Душно. Антон снимает потёртую курточку из псевдокожи, проводит по влажному лбу тыльной стороной ладони. Лайнер заметно клонится носовой частью. Скоро приземление, Антон окажется за «тридевять земель и одно море» от хмурой родины и кучи неразрешимых проблем. Но, как известно, избавление от одной неприятности предполагает немедленное приобретение другой, а иногда и больше. Словом, семь бед, а где найти ответ?

Резиновые гроздья колёс тычутся в бетон посадочной полосы, сверхпрочные стойки недовольно скрипят стальными сочленениями и комфортабельная труба с крыльями опускается раздутым брюхом на тонкие лапки шасси. Алюминиевая туша тупо мчится по земной тверди, для надёжности укрытой застывшей смесью глины и цемента, нехотя останавливается на полпути. Рыло поворачивается, стеклянный аквариум аэровокзала медленно приближается. Самолёт чуть заметно клюет носом и замирает. Все, приплыли. На выходе, перед тем, как ступить на трап, Антон мелко крестится и шепчет:

– Пусть не эта земля будет мне пухом.

Африканская жара Египта обрушивается, словно волна кипятка. Тело моментально покрывается маленьким и гадкими капельками пота, спина начинает чесаться. Сразу хочется вернуться обратно, в сумрачное и прохладное нутро самолёта, лететь обратно. Увы, так было один раз и только в кино про сумасшедших итальянцев в России. Среди встречающих Антон видит слегка располневшую девицу с рыжими кудряшками. Маленький кулачок сжимает плакатик, на котором большими буквами выведены названия отелей и туроператоров. Антон сверился с путёвкой, подошёл к девице. Вскоре его и ещё полтора десятка туристов сажают в автобус. Пожилой «мерседес» сварливо фыркнул чёрным выхлопом, салон дёрнулся и пыльный пейзаж за окном покатился назад. Египетские шофёры известные на весь мир психи. Болезнь обостряется всякий раз, когда хворый оказывается за рулём. Вдобавок потный дядя завыл радостную местную песенку с горловыми переливами. Под музыкальное сопровождение автобус попёр по раскалённому асфальту, словно бронепоезд с сорванными тормозами под горку. Населённый пункт на «ху» … дальше что-то рвотное… А, Хургада! – встретил запахом близкого моря, тропических растений и вонью прогорклого масла с ближайшего рынка. Возле отеля автобус останавливается. Несколько пассажиров неохотно выбираются из вонючего, но прохладного нутра машины и сразу окунаются в удушающую жару. Сопровождающая кивает, глаза бегут по бумажке, сверяясь со списком. Ни говоря ни слова, ныряет в салон, дверь захлопывается и автобус катит дальше. Растерянные туристы потоптались на раскалённом тротуаре, направились к отелю. Толстые серые стены, маленькие окна и странные выбоины по краям говорили о том, что в недалёком прошлом здание использовалось в качестве полицейского участка или местной тюрьмы. А в чем дело? Шустрые российские бизнесмужики общественные сортиры переделывают под рестораны и что? Антону было глубоко наплевать на тонкости гостиничного сервиса. Взял ключи у портье, показал внушительную фигу подлетевшему мальчишке коридорному и прошёл в номер. Не раздеваясь, упал на кровать и этот суетный мир оставил его в покое на несколько часов.