Текст книги "Желтый бес, или Не играйте в азартные игры"

Кстати, усыновление ребёнка Мадонна делает не просто так, а по контракту, в котором есть несколько интересных пунктов. Согласно их приёмный ребёнок не может претендовать на состояние «мамаши», не может носить её фамилию и ещё есть ряд очень серьёзных ограничений, которые позволят в будущем избежать юридических и финансовых недоразумений. Усыновление по расчёту.

Принять ребёнка в семью – прекрасно. Только вот… как бы это поделикатнее… придурки мы все, вот что. Мы тщательно выбираем туалетную бумагу, домашние тапочки, зубочистки. Интересуемся у продавца, а мягка ли она, бумага-то, не порвётся там… А как выбирают детей? Да почти как собак в питомнике. Приходят в приют, разглядывают деток некоторое время, интересуются здоровьем, характером. Потом предъявляют справки о доходах, подписывают документы… и все. Ну, примерно все, на самом деле немного посложнее. И забирают ребёнка. Статистика возвратов ужасает. Цифры не публикуются в открытой печати, но при желании узнать можно. Тысячи детей по всей стране возвращаются обратно. Маленький человек верит большим людям, а те его безжалостно обманывают. Конечно, далеко не каждый может позволить себе нанять квалифицированного психолога, который займётся подбором ребёнка, учитывая ваши особенности и характер. Он изучит вас, вашу жену. Если есть собственные дети, то и их. Только так и нужно делать, но кому это надо? Найди того психолога, ходи к нему на собеседования, потом вези его в детский дом, да не раз и не два… Платить ещё надо! Воспитателям тоже лишние заморочки не нужны. Они ведь люди. Работают на одну зарплату, которая, мягко говоря, не самая высокая в стране. Дети разные, непослушные, со своими проблемами. Да и у самих воспитательниц дома сложностей хватает. Ну, зачем им грузиться чужими бедами? Вы пришли к нам, чтобы выбрать ребёнка? Пожалуйста, вот они, смотрите. А если дадите пару сотен, то я вам расскажу кое-что важное вот об этом мальчике… Куда проще и, главное, дешевле, выбрать самому по уровню симпатичности мордашки, привезти домой и, если не понравится, вернуть обратно, как ненужную вещь. А что? Я ж не избивал его, как некоторые, не ошпаривал кипятком. Ребёнка возвращают туда, откуда он мечтал уйти навсегда. Он окончательно теряет веру в людей и мир. И тогда ангел начинает превращаться в дьявола.

Андрея дважды усыновляли и отказывались. Первый раз возврат объяснили тем, что мальчик излишне любопытен, непослушен и не желает подчиняться установленному в семье распорядку дня. Второй раз вернули потому, что малыш залез в бар и расколотил все бутылки с напитками. Причём делал это столько раз, сколько глава семьи восстанавливал запасы спиртного. Когда приёмные родители ушли, воспитательницы расспросили маленького Андрюшу, зачем он это делал. Мальчик объяснил, что первые приёмные родители много пили. Потом избивали его за малейшие провинности и заставляли работать. Он решил, что это из-за водки. Поэтому, когда попал в дом вторых приёмных родителей, он сразу нашёл бутылки с красивыми наклейками и вылили все содержимое в унитаз. Несколько бутылок разбил, да. Но они были такие большие и тяжёлые! В конце концов бездетной супружеской паре надоел такой «беспредел» и они решили, что лучше избавиться от ребёнка, чем от дурмана в дизайнерских посудинах. После второго возвращения в детский дом Андрей окончательно разуверился во взрослых. В приюте продолжали появляться кандидаты в родители для сирот. На симпатичного мальчишку обращали внимание, но малыш наотрез отказывался даже разговаривать с чужими. Когда его однажды спросил один очень ухоженный господин, почему он не хочет уходить из приюта, Андрей по-взрослому ответил:

– У нас с вами ничего не получится.

Постепенно мальчик замкнулся в себе, стал меньше общаться со сверстниками, а игры предпочитал такие, в которых победителем выходил тот, кто сильнее. Андрей рос, его перевели в приют для подростков. В замкнутом коллективе детского дома существует своя особая иерархия. Есть «вождь» и есть «свита», она же прислуга и палачи. Каждый вновь прибывший должен войти в состав «свиты». Или стать «вождём». Если первое не хочется, а второе не по силам, ты превращаешься в изгоя. Это – самое трудное. «Одинокий волк» звучит красиво и романтично, но на самом деле таковых почти нет. Или ты в стае, или стая тебя уничтожит. Четырнадцатилетний Андрей был равнодушен к «должностям», но становиться мальчиком на побегушках – а именно такова первая роль в свите, не хотел. Закалённый в детских боях, он легко вышел победителем из схваток один на один. А каково ночью? Или когда рядом нет воспитателя? Стая набросится. Впрочем, в этом приюте существовал неписаный кодекс чести, который гласил – все на одного не набрасываются. Но что значит какой-то кодекс, если власть в опасности. Где и когда вы видели честного вождя, будь то бригадир дворников или президент страны? Андрея несколько раз били. Он сопротивлялся, но что можно сделать одному на пятерых? Оказывается, многое, если не разевать варежку и не тормозить. Одно правило Андрей усвоил раз и навсегда – если драки не избежать, бей первым и наверняка. Когда на него набросилось сразу шестеро на лестничной площадке, он дрался до последнего. Ему досталось крепко, неделю потом отлёживался – воспитателям сказал, что сорвался с крыши сарая. Никто не поверил, конечно, но такое объяснение всех устроило. Кто хочет выносить сор из избы? Шестерым нападавшим обломилось тоже – у всех были синяки, ссадины и разбитые губы. После того, как противники восстановили силы, стычки возобновились. Но теперь нападал Андрей! Он решил не ждать, когда стая устроит ему засаду там, где удобно им и не выгодно ему. За один вечер вывел из строя пятерых. Остался последний, шестой. Этот парень не участвовал в драке, но был тем самым «вождём», вокруг которого все и вращалось. Андрей резонно решил, что этот «пуп» надо уничтожить раз и навсегда. Неформальный лидер был избит на глазах у всех, прямо в столовой, сразу после ужина. Дежурная воспитательница благоразумно не вмешивалась. Решила, что пусть все идёт естественным путём и вообще, утро вечера мудрёнее. Ну не убивать же будут друг друга? Мальчишечья драка закончилась быстро. Низложенный «вождь» убежал. Его вернули в приют через три дня с помощью милиции. Вокруг Андрея сразу начал образовываться этакий кружок почитателей, но он всех прогнал и остался один. В конце концов, в приюте обстановка успокоилась и, хотя Андрей вовсе не собирался быть лидером, тем не менее, им стал. Прошло несколько лет…

Андрей Федоренко подошёл к проходной военного института сухопутных войск. На руках аттестат с неплохими оценками и – самое главное! – отличная характеристика, написанная собственноручно директором детского дома. Опытный педагог решил, что молодой человек с задатками лидера, сильный и жёсткий, лучше всего реализует себя в армии. Особенно если учесть, что к казарме ему не привыкать.

Впрочем, первый блин вышел комом, как это чаще всего и бывает. На экзаменах Андрей провалился. Детдомовское образование не сравнить даже с обычной школой, а в этот институт поступали из столичных учебных заведений. Но Андрей не сильно расстроился. Прекрасно понимал, что выше головы не прыгнешь и потому сразу пошёл в военкомат. Не поступил с гражданки, поступит с армии! Так и вышло. Не прошло и года с момента призыва, как рядовой Федоренко опять стоял у проходной военного института. Годы учёбы пролетели… ну, не то, чтобы незаметно – гоняли юнкеров и в хвост и в гриву, но все же достаточно быстро. Потом первые погоны, первый контракт.

– А второй я подписывать не стал, – сердито произнёс Андрей.

– Почему? – удивился Антон. – Если служба идёт, чего от неё отказываться? Или, может, у тебя несчастная любовь-морковь приключилась? – усмехнулся он.

– Да иди ты … – беззлобно ответил Андрей. – Я что, на голову больной? Просто… ну, как тебе объяснить… Равных возможностей никогда не было и не будет. Если ты сын большого начальника или у твоего папы много денег, то даже будь ты трижды идиотом, карьерный рост тебе обеспечен. Это на гражданке выдают диплом и все, иди куда хочешь. В армии распределяют по частям. И вот тут-то и начинается неравенство. «Сынки» едут в крупные города, часто сразу в штабы, остальные кто куда. Дыры затыкают. Могут засунуть в такое место, что и воинским подразделением назвать нельзя.

– А как его можно назвать, если не секрет? – съехидничал Антон.

– Не остри, дурень. Это совсем не весело. Жизни там калечатся навсегда. Представь себе полк или отдельный батальон, в котором все пьют, законы не действуют, существует только право сильного.

– Да не фиг делать! – пожал плечами Антон. – Стройбат где нибудь в Сибири или в Забайкалье. Я сам в такой банде полтора года прослужил.

– Да? Ну ты молоток! Только служил ты солдатом, то есть при любом раскладе дембель и гори она, родная армия, синим пламенем. Офицер другое дело. Если выгонят, куда пойдёшь? Ведь специальности нет.

– А дипломы вам дают о высшем образовании для чего? Вы ж все инженеры! – удивился Антон.

– Только на бумаге, – отмахнулся Андрей. – На самом деле все не так. Ладно… Одним словом, отслужил я в степях Забайкалья пять лет и решил – хватит. Пусть местные буряты и прочие нанайцы бегают по сопкам, им не привыкать. Они и так этим занимаются с детства. От продления контракта я отказался. Вернулся в Питер – я тамошний – получил гражданские документы и сразу обратился в турфирму за путёвкой во Францию.

– О-па! … Из степей да в Париж! Крутой ход… И какого ж хрена ты там собрался делать? – спросил Антон.

– Париж мне тогда был не нужен. Он и так от меня никуда не денется. Я поехал поступать в Иностранный легион.

– Так ты легионер! – воскликнул Антон. От неожиданности подпрыгнул, лицо болезненно скривилось – глаза не «вытаращиваются» из-за опухолей. – Я слышал о легионе… много всякого.

– Да, брешут достаточно. Особенно те, кого выгнали. На самом деле очень серьёзная государственная организация.

– Расскажи!

9 марта 1831 года французский король Луи-Филипп Орлеанский издаёт декрет о формировании легиона, запретив его использование на территории Франции. Причина такого странного решения была проста: король хотел убрать из страны наёмников Карла 10 Бурбонского, остатки иностранных полков Наполеона, поляков и итальянцев, участвовавших в бунтах на территории своих стран. Это была многотысячная масса мужчин, обладавших реальным боевым опытом и потому представлявших серьёзную опасность для короля.

В это время разворачивается новая военная кампания Франции в Северной Африке и стране нужны солдаты. Иностранцы, умеющие только убивать, оказались кстати. Король убивал двух зайцев – избавлялся от возможных врагов государства и направлял боевой потенциал солдат-профессионалов на расширение сферы влияния Франции.

С тех пор многое изменилось, колониальные войны канули в прошлое… Так ли?

Уже более 200 лет во Франции спорят о всеобщей воинской обязанности, которая остаётся неприкосновенной по сей день. Защита Родины – священный долг французского гражданина. Другое дело – заморские интересы этой самой «родины». Именно поэтому французы доверяют служить в горячих точках добровольцам-легионерам. Солдатские матери Франции не требуют вывода войск из Джибути, Чада, Сенегала, Кот д-Ивуара, Габона, Гвианы, Майотты, Центральной Африки. Никого в мире не удивляет и не шокирует, что Франция более 30 лет не прекращает войны в Африке, где свергает и устанавливает режимы, как Бог на душу положит. Интервенции носят скоротечный характер, без больших – ну, почти! – потерь среди местного населения и всегда выполняются наёмниками-профессионалами, а не французскими призывниками. Общественность не имеет ничего против.

По сути дела, Иностранный легион – это чужие руки, которыми «благородная» Франция загребает жар из костра. Но так было не всегда. Если внимательно посмотреть на историю легиона, в ней можно найти… всякое. Итак:

– 9 марта 1831 года опубликован декрет о создании Иностранного Легиона. Впервые 7 батальонов под командованием швейцарца полковника Штоффеля отправились на завоевание Алжира. До 1962 года история Легиона и этой страны стала неразрывной.

1836 год – первая крупная победа легионеров – бой с войсками Абд-эль-Кадыра; тогда легионеры применили рассыпную тактику лёгкой пехоты против арабской конницы и пехоты. Впервые были применены разрывные пули. Французы закладывали в мушкеты по две пули, во второй дела надрезы, из-за которых при попадании пуля разрывалась на части (знаменитые пули «дум-дум»).

1854—1855 – вместе с англичанами и турками штурмовали Севастополь во время Крымской войны.

1859 – успешные действия против Австрии. Легион получает право участвовать в парадах 14 июля в Париже.

1863 – Легион участвует в мексиканской авантюре Максимилиана – ставленника французов. Гасиенду Камероне, где в течение целого дня отбивались три офицера и 62 легионера под командованием однорукого капитана Деню осадили три тысячи мексиканцев. Уничтожив более шестисот солдат противника, пятеро оставшихся в живых легионеров поднялись в последнюю штыковую атаку. Трое попали в плен. С тех пор только легионеры как парадный головной убор носят белое кепи (обычно – зелёный берет) Со времён мексиканского похода к их униформе добавлен особый аксельбант.

1871 – в нарушение закона силы легиона использовались для подавления Парижской коммуны.

Конец 19 – начало 20 века. Легион утверждает власть Франции в Индокитае, Дагомее, Судане, Мадагаскаре, Марокко.

Первая мировая война – легионеры сражаются на Марне, Сомме, под Верденом.

После Октябрьской революции и гражданской войны в Легион поступило много русских.

Вторая мировая война – в момент капитуляции Франции 13-я полубригада Иностранного Легиона, направленная в помощь Финляндии против СССР, оказалась в Норвегии. Она перешла на сторону Де Голля и стала основой вооружённых сил «Свободной Франции», сражалась в Ливии, Италии, Франции, закончила войну в Германии. 25 сентября 1940 года зафиксирована первая капитуляция легионеров: 2 батальон 5-го полка Легиона сдался японской армии в Ланг Соне. Следующим стал батальон Легиона в Марокко, без единого выстрела сдавшийся в 1942 году высадившимся американцам.

1945 – 1954 гг. – бывшие противники воюют вместе: в Индокитае в составе Легиона было 18 тысяч немцев. Легион вырастает до ста тысяч личного состава. Два крупных сражения – на шоссе №4 и у Дьен Бьен Фу Легион проигрывает.

В настоящее время Легион представляет интересы Франции во Французской Гвиане (Южная Америка), охраняя космодром Куру и «отслеживая» нелегальные артели золотодобытчиков в джунглях, в Джибути и на Майоте, сохраняя влияние Франции в Восточной Африке. Легионеры присутствуют в составе миротворческих миссий ООН в кипящем котле Балкан, неспокойном Сомалийском роге. Периодически выполняют контракты « по восстановлению конституционного порядка» в странах Центральной Африки.

Необходимо отметить, что наёмничество в России является уголовным преступлением, так что обращаться в посольство бесполезно. Наиболее распространённый способ следующий: поездка во Францию по туристической визе. Основные вербовочные пункты расположены в Париже и Страсбурге. Адреса легко найти в интернете. После того, как вы попали на вербовочный пункт, вы проходите собеседования, медкомиссии и так далее. То же самое, что и в наших военкоматах. За одним исключением – очень тщательно собеседование с офицерами безопасности. На жаргоне это называется «гестапо».

Сильно врать не надо, профессиональные психологи вас расколят за минуты. Да и бояться особо нечего. Если вы не серийный убийца и не маньяк, собеседование пройдёте. Остальное – участие в уличных бандах, ограбления банка или вооружённый налёт на сексшоп вам простят.

Сдаёте довольно слабенький зачёт по физической подготовке и… все, вы приняты на испытательный срок. Если не передумаете, то через неделю – полторы вы принимаете присягу и вас отправляют в учебный лагерь возле города Кастельнодари в Пиренейских горах.

Ну, а дальнейшая ваша судьба зависит от вас. Вы будете учиться жить и воевать по уставам Легиона, изучать английский и французский язык и служить. По окончании «учебки» распределение зависит от ваших успехов в учёбе и воинской специальности. Вопреки распространённому мнению, что легионеры – это сплошь парашютисты, вы убедитесь, что Легион универсальное воинское соединение. В его состав входят три пехотных полка, один учебный, один бронетанковый, два инженерно-сапёрных полка, одна полубригада и отряд спецназа, дислоцирующийся на острове Майот. На сегодняшний день это оптимальная организация Легиона, соответствующая выполняемым задачам.

Так что красить морду чёрным и зелёным кремом, прыгать с парашютом ночью на джунгли и рвать пасти крокодилам голыми руками не обязательно.

Жалованье легионера примерно таково:

Легионер с выслугой 10 месяцев получает 1033 евро, парашютист на Кальве 1289 евро, с надбавкой за службу в заморском департаменте 1306 евро, с учётом пособия по пребыванию за рубежом – в Джибути получается 3968 евро в месяц. Проживание в казарме и питание бесплатно.

Денежное содержание увеличивается в зависимости от выслуги лет, звания и заслуг. Если вы старший старшина – есть такое звание в Легионе – и выслуга составляет 21 год, то во Франции вы получаете около двух тысяч евро, в Гвиане почти две с половиной тысячи, а в Джибути аж пять с половиной тысяч.

Если вы на войне – а Легион для этого и предназначен, то месячный оклад может достигать пяти или восьми тысяч. Только следите за тем, чтобы вам башку не прострелили!

После пятнадцати лет службы всем легионерам положена пенсия более тысячи евро вне зависимости от страны проживания. Французское гражданство тоже предоставляется, но для его получения необходим безупречный послужной список и не менее четырёх или пяти лет службы.

Глава 3

– … я отслужил уже почти четыре года, осталось совсем ничего и французский паспорт у меня в кармане, – закончил рассказ Андрей.

– Да, заманчиво, – кивнул Антон. – Только вот … – замялся он, – не жалко родину терять?

– А я её не теряю. С чего ты взял? – удивился Андрей. – Обменять французский паспорт на наш всегда можно.

– Так ли? – усомнился Антон. – Я слышал, какие проблемы возникали у тех, кого выгнали из «братских» республик. В паспортных столах крысы те ещё! Замудохаешься доказывать, что ты не верблюд. А у тебя за спиной служба в Иностранном Легионе.

Андрей помрачнел.

– Отступать поздно. Ну что я видел в «непобедимой и легендарной»? Пьянство, зуботычины… Тупость, наконец, просто непроходимую! – загорячился он. – Офицеры годами тянут лямку в глухомани без малейших перспектив хоть когда-то выбраться оттуда. Все обещания предоставить квартиры остаются только на бумаге. Нет, комнату в общаге дадут или служебную хату. На время. А потом куда? На улицу? Тысячи офицеров, которые честно служили этой самой Родине, на всю жизнь остаются в гарнизонных квартирах, потому что больше некуда пойти! А дети, жены? Ведь они тоже люди! Конечно, обвешают медальками за безупречную службу, за выслугу лет… А толку с них?

Андрей замолчал. От реки несётся монотонный шум, влажный воздух гладит лица. Изредка волна мелких брызг дотягивается до людей и тогда моросит невидимый холодный дождик.

– Ты не сердись, Андрей. Я человек не военный, мне трудно судить, – примирительно сказал Антон. – Но я слышал, что служба в Иностранном Легионе у нас считается чуть ли не предательством.

– Это почему?

– Ну… интересы страны, скажем так, простираются далеко. В том числе и в Африку. А если придётся воевать со своими? – осторожно спросил Антон.

– Интересы страны? – усмехнулся Андрей. – И что это такое?

Антон пожал плечами.

– Так говорят… Я не знаю, если честно!

– Не знаю … – передразнил Андрей. – Чего ж тогда ляпаешь? Умничать хочется?

Он надел рубашку. Заплаты сидят криво, но прочно. Жилистые руки покрыты загаром, под бронзовой кожей перекатываются мышцы, как голодные удавы.

– Страна – это люди. Скажи мне, какой такой интерес может быть у жителя тамбовской глубинки в республике Кот д-Ивуар? Да он и слова-то такого не слыхал и на карте не найдёт эту самую «республику». А Заир, Конго? Нет и никогда не будет никаких пресловутых «интересов» у простого русского или француза в этих Богом забытых дырах! А вот у транснациональных компаний – у наших в том числе! – есть, да ещё какие! Потому что в недрах этих стран имеется много чего ценного. Неграм оно не нужно, их, как и двести лет назад, интересует барахло – машины, тряпки, электроника для развлечений и халявная жратва. Вот они-то, эти самые интересы компаний и сталкиваются в Африке. Ты, дорогой, не путай Божий дар с яичницей. Защита Родины – это одно, а защита корыстных интересов властных кланов и стоящих за ними корпораций – совсем другое. Французы поступают честно. Да, говорят они, у нас есть корыстный интерес к Африке. Мы приводим к власти угодные нам режимы и свергаем… ненужные, скажем так. Мы добываем золото, платину, уран, алмазы и много чего ещё по дешёвке, обрабатываем и продаём втридорога, так как население Франции потребляет все больше, а собственные ресурсы ограничены. И точно так же поступают все так называемые «развитые страны». Если мы откажемся от поддержки марионеточных режимов, лишимся дешёвой рабочей силы и ресурсов, то наши соседи и союзники по объединённой Европе сожрут нас и не подавятся!

Андрей замолк, шумно выдохнул, переводя дух.

– Ну, согласен, – кивнул Антон. – А тебе-то что в интересах Франции?

– Деньги, – просто ответил Андрей. – Этот мир устроен так, что без них никуда. Нет Города Солнца на земле и не будет. Я служу Франции за деньги. А воевать против своих… Скажи, кого ты считаешь своими: того тамбовского мужика, что пашет на трёх работах, чтобы прокормить семью, или наёмника, который идёт в армию, чтобы за деньги убивать тех, кого прикажут? Негров, индейцев, чеченцев – все равно, лишь бы платили. Мне рассказывали, что чечены могли отпустить из плена солдата срочника – чаще убивали, понятно, но все же случалось, отпускали. А вот контрактников только меняли на деньги или убивали. Потому что первые шли на войну по принуждению, а вторые – за деньги. Конечно, им говорили, что они защищают целостность России, борются с международным терроризмом… Озверевшему от безработицы и нищеты люмпену все равно, терроризм или коммунизм, лишь бы бабло давали.

Одно дело – служить день за днём, исполнять повседневные обязанности. Если прикажут – воевать, а потом дальше служить. Совсем другое – вербоваться на короткий срок, за определённую сумму, на конкретную войну. Если это не наёмничество, то что? Какие они, на хрен, защитники Родины? Я поступаю честно. Воюю за интересы французских компаний. Они платят мне согласно заключённого контракта. В истории Легиона не было случая, чтобы легионера обманули. Если и столкнусь в бою с нашими, то это будут такие же наёмники, как и я.

– Ладно, – вздохнул Антон, – спорить не буду, тем более, что я в этих делах мало что смыслю. А ты сам-то как в плен попал?

– Да понимаешь, – покрутил головой Андрей, – так глупо получилось… неудобно рассказывать. В отпуске я, дали десять дней. Хотел отдохнуть и позагорать. Вообще-то дурь, в Джибути и так где угодно загорать можно и море есть, но страна дикая, сервиса ноль. В Египте хоть что-то имеется. Одним словом, выпил лишку ну и… Помню только, как дрался с черномазыми, потом получил по башке и отрубился. О том, что я капрал Легиона, бандиты не знают. Думают, что француз. Требовали адрес родственников, чтобы послать письмо за выкуп. А что я им скажу, если этих самых родственников у меня нет? Не верят, уроды! – засмеялся Андрей.

– А чего ж адрес Легиона не назвал? – удивился Антон. – Твои командиры получили бы известие о пленении, организовали сразу операцию по освобождению. Вы ж такая круть!

– Не все так просто, – помрачнел Андрей. – Освободят, конечно. Только вот сам факт, что легионер попал в плен, да ещё к этим … – махнул он рукой, – одним словом, позориться не хочу. К тому же командировка предстоит на днях в Марокко. Могут отстранить. А за войну платят втрое и срок службы идёт быстрее. Сам вляпался, сам и отмываться буду. Поможешь?

Антон почесал в затылке. Вспомнил, как его били, с каким презрением смотрели негры в дурацких юбках и в душе начал медленно разгораться огонёк злобы.

– А чё нет? – пожал плечами.

Возвращаться решили вечером, когда спадёт дневная жара. Андрей объяснил, где они сейчас находятся. Антон с удивлением понял, что они пересекли участок пустыни шириной около десяти километров. Потом река вынесла к горной гряде. Поднялись на плато и спустились в расщелину, опять к той же речке, которая петляет здесь самым странным образом.

– Мы случайно сюда забрались или ты заранее знал, куда идти? – подозрительно спросил Антон.

– Ну, примерно… В своё время я изучал северо-восток Африки по спутниковым фотографиям и так, в гугле. Определил координаты той деревеньки, где нас держали, вспомнил, где и что. Полной уверенности, конечно, не было, но, как видишь, сумел запутать следы и выйти к воде. Без неё мы бы загнулись на жаре.

– Теперь дряпаться обратно! – вздохнул Антон.

– Ничего, по холодку, не торопясь… Прогулка!

Андрей оказался прав. Молодой организм быстро восстановил силы, мышцы запомнили движения и карабканье по камням уже не казалось таким утомительным делом. Выбрались из расщелины, прошли по каменному плато. Спускаться вниз, опять к реке, страшновато. Антон с сомнением посмотрел вниз. Ущелье показалось бездонной пропастью, по дну которой несётся бурлящий поток. Даже на секунду усомнился, что именно по такой реке они плыли. А подниматься по отвесной стене вообще немыслимое дело! Может, он как-то по-другому здесь оказался?

– Слабо? – спросил Андрей.

Антон пренебрежительно хмыкнул.

– Тогда делай, как я!

И Андрей начинает спуск, словно для него это так же просто, как перейти на другую сторону улицы. Антон тихонько вздыхает, мелко крестится и отправляется следом. Спускаться всегда труднее, чем подниматься. Дело в том, что все время смотришь вниз, чтобы не оступиться. Взгляд скользит по стене, волей-неволей упирается в дно пропасти. Если, конечно, его видно. А когда внизу все затянуто дымкой и земля не просматривается, тогда все иначе. Включается воображение. Такие картинки себе представляешь, что мороз по коже и руки дрожат, мышцы наливаются холодной водой, пальцы разжимаются… Надо как следует разозлиться на себя, обругать последними словами… ну, вобщем, сделать все, чтобы ободриться, поверить в собственные силы и тогда станет легче. Антон так и сделал. Постепенно ушла дрожь, мысли перестали суматошно метаться вокруг одного и того же – падение, дикий крик и смачный шлепок тела о камни. Он просто лезет по стене, не торопясь, спокойно. Тут много трещин, разломов, куда удобно ставить ноги и сухие пальцы совсем не скользят. Черт возьми, оказывается, быть альпинистом так просто!

– Ты засыпаешь, как муха на стекле! – спугнул приятные мысли раздражённый голос Андрея. – Пошевеливайся, стройбат!

Голос звучит как-то странно, словно издалека. Антон опускает взгляд, но напарника нигде не видно. Антон немного отклоняется от тёплой стены, смотрит ниже… Мать честная! Да он уже на земле. Проклятый легионер стоит на дне ущелья и злобно скалится. Вот гад! Антон прикинул, сколько ему осталось. Получилось не так чтобы много, но этажей шесть будет. Ежели шмякнется, не встанет. Подгоняемый окриками Андрея Антон спускается вниз. Раздражённый издёвками и матерными обзывалками, которыми в изобилии награждал его легионер, Антон совершенно забыл о страхе, полз вниз быстро и уверенно. Силы придавала мысль, что вот сейчас спустится и набьёт морду нахалу. Когда до дна осталось метра полтора, Антон прыгнул. Едва ступни коснулись жёсткой земли, развернулся и приготовился прыгнуть на обидчика с кулаками. Но гад ползучий куда-то исчез. Антон замечает движение, поднимает взгляд. Легионер, сволочь этакая, уже поднялся на другую стену так высоко, что до него камень не докинешь.

– Тьфу, зараза! – выругался Антон. Не помня себя от злости кинулся в реку. Течение оказалось очень сильным, на скользких камнях трудно держать равновесие и он на несколько минут забывает о напарнике. Когда выбрался на берег, Андрей был уже почти на краю обрыва и уверенно лез дальше. Антону ничего не оставалось, как карабкаться следом. Через двадцать минут злой и распаренный от пота Антон поднимается на гребень. Легионер сидит на плоском камне совсем рядом. Руки измазаны кровью, пальцы аккуратно сжимают кусок сырого мяса. По краям свисают клочья кожи, покрытой рыжей шерстью. Рядом лежит не то крыса, не то суслик. Голова расплющена, кровь и мозги вытекли на камень и успели подсохнуть.

– Ты молодец. Для первого раза просто отличный результат, – спокойно говорит Андрей. – И подгонять не пришлось. Другие чуть не рыдают в подобной ситуации, в истерику впадают. Я вот тут пару крыс прибил, одна твоя. Поешь, время ещё есть.

Антон глубоко вздохнул. Тыльной стороной ладони провёл по влажному от пота лицу. Слабый ветерок остудил шею, грудь, взмокшие волосы приятно захолодило. Подобрал с земли плоский камешек со сколом. Неумело распорол шкуру, вытряхнул внутренности. Сырое мясо пахнет не очень вкусно, но если не жрамши трое суток или больше, то сойдёт. Антон отдирает мясо мелкими кусками, глотает не жуя. Когда приступ голода утих, спросил:

– Чего так лаялся?

– Клин вышибают клином. Ты же служил, должен понимать. Злость поборола страх перед высотой. А иначе пришлось бы уговаривать два часа, – тихо ответил Андрей.

Солнечный диск за спиной наливается багровой кровью, тяжелеет и медленно сползает по небосклону. Становится заметно прохладнее. Антон отложил остатки крысы, тщательно вытер губы.

– Куда теперь?

– Туда, – мотнул головой Андрей за спину. – Небольшой марш по ночной пустыне и на рассвете мы в деревне дураков.

– А небольшой – это сколько?

– Километров десять. Мы ж бежали сюда, забыл?

– Не помню, – признался Антон. – Все было, как в тумане. На автомате шёл.

– Лады! – хлопнул Андрей по коленям. – Готов?

– Да.

Бежать по ночной пустыне вовсе не так просто, как кажется на первый взгляд. Песок не везде плотный, ноги проваливаются, из-за этого сбиваешься с темпа и быстро устаёшь. Приходится чередовать бег с ходьбой. Помогает то, что нет слепящего солнца и жара не изматывает. Темнота опустилась на землю. На смену тёплому дневному свету пришёл мертвящий лунный отблеск. Пустыня словно фосфоресцирует, редкие кусты кажутся клочьями седых волос, камни напоминают осколки выбитых зубов великана. Стылый песок хрустит под ногами. Сухие лапы сжимают ступни, с неохотой отпускают и опять тянут вниз. Повезло, что этот участок пустыни оказался относительно ровным. Уже через два часа непрерывного бега на побледневшем горизонте нарисовались неровные зубцы хижин.