Текст книги "Ревизор 007"

Глава 13

– Ну что, скоро? – нетерпеливо ерзал по сиденью таксист.

– Откуда я знаю? Она еще пять минут назад должна была прийти. А время уже...

– Я не могу больше ждать!

– Плачу двойной тариф.

– У меня рабочий день заканчивается!

– Тройной.

– Ну ладно, подожду. Раз тебе так надо...

Пассажир вышел из машины.

– Я посмотрю ее. Вдруг она что-нибудь перепутала.

Завернул во двор ближайшего дома. Пересек его. И через проходной подъезд вышел на соседнюю улицу. Где его поджидало такси. Другое такси.

– Ну что? Долго еще?

– Похоже, не быстро. Очередь еле двигается. Но я готов компенсировать...

Объект опаздывал. Уже почти на десять минут.

– Ну что?

– Опаздывает! На собственную помолвку опаздывает!

– Да не расстраивайся ты так. Придет.

Если он не объявится в течение... Из подъезда вышел мужчина. И побежал к остановке. Куда подъезжал автобус. Номер...

– Сегодня какое число?

– Десятое.

– А разве не девятое? Е-мое! Я, кажется, число перепутал. Поехали!

– Куда?

– К ней домой! Виниться... Останови. Возле того дома.

Рассеянный жених расплатился и, выставив вперед цветы, стремглав бросился в ближайший подъезд. Откуда через несколько минут, но уже с противоположной стороны дома вышел во двор. Но вышел уже не женихом. Вышел совсем другим человеком. Без цветов. В замызганных джинсах. Еще более замызганной рубахе. С грязной до потери цвета спортивной сумкой через плечо. С изменившимся не в лучшую сторону, потому что с усами, бородой и пятнами мазута, лицом.

Он поднял голову, махнул кому-то и прошел прямо к припаркованному возле мусорных баков «ЗИЛу». Такому же грязному, как джинсы, рубаха и лицо. Очень старому. С почти наверняка изношенными замками.

Подошел, деловито постучал носком ботинка по баллонам, глянул в кузов, машинально тронул крышку на горловине бака. И лишь потом сунул в замок импровизированную пластиковую отмычку.

Замок зажигания был тоже изношен. И мотор завелся с пол-оборота.

«Водила», кому-то на прощание помахав, выехал со двора. До места было одиннадцать минут.

Вряд ли за это время ГАИ успеет объявить розыск угнанной машины. Если вообще станет разыскивать, учитывая предметаллоломный возраст «ЗИЛа»...

Грузовик встал в засаду у ворот стройки. Где был наименее заметен.

К остановке подошел автобус номер...

Из автобуса вышел приятель Будницкого. Узнавший больше, чем ему следовало.

Водитель нажал на педаль газа. «ЗИЛ» вырулил на проезжую часть и, набирая скорость, покатил к пешеходному переходу, который предстояло переходить приятелю Будницкого.

На той полосатой «зебре» они встретились. Пытавшийся проскочить на желтый свет семафора «ЗИЛ» неожиданно вильнул и ударил одного из пешеходов правым крылом. Сильно ударил. Так, что тот отлетел на несколько метров, ткнувшись головой о бордюр тротуара.

Совершивший ДТП водитель не остановился. Водитель попытался с места происшествия скрыться. Но свидетели ДТП запомнили марку, цвети номер машины... Направо.

Еще направо. Теперь налево в арку.

«ЗИЛ» въехал в небольшой, заранее облюбованный двор. Завернул на импровизированную автостоянку. Остановился.

Водитель, оставаясь в кабине, подтянул к себе, поставил на колени спортивную сумку. Расстегнул «молнию».

Со стороны можно было подумать, что он собирается перекусить. Но он не собирался перекусывать.

Водитель вытащил из сумки небольшую, граммов на двести, стеклянную банку. Свинтил пластмассовую пробку. И вытряхнул из банки на сиденье пальцы. Человеческие пальцы. Большой. И указательный. Чистенькие. С широкими лопатками аккуратно подстриженных ногтей. Пальцы Будницкого.

Приложил пальцы к баранке руля. Прижал. Приложил к набалдашнику переключателя скоростей.

Прижал.

Приложил к ручке дверцы...

– Это Алексеев говорит, из шестого отдела. Что там с моими пальчиками? По дорожно-транспортному на Северном проспекте. Нашлись они в картотеке? Или нет? – поинтересовался следователь, ведущий расследование ДТП, повлекшего смерть потерпевшего.

– Сейчас, подождите минуточку... Есть ваши пальчики.

– И кому они принадлежат?

– Некоему Будницкому Ивану Михайловичу. Проходящему по делу на Тополином бульваре.

– Кем проходящему?

– Подозреваемым. Подозреваемым в совершении убийства...

Второго своего приятеля Будницкий убил через сутки.

В его собственной квартире.

– Горгаз. Откройте, пожалуйста.

– А в чем, собственно, дело?

– Дело в том, что вы подвергаете опасности жизнь своих соседей! Разве вы не слышите запах газа?

– Я? Не слышу.

– Ну, значит, у вас нос заложен. Открывайте. Или я буду вынужден вызвать милицию!

– Ну хорошо...

Дверь открылась на ширину цепочки.

Мужчина с чемоданчиком был один. И был совершенно не страшен.

– Ну, что вы смотрите?

– Сейчас, сейчас.

Дверь распахнулась во всю ширину.

– Проходите.

«Газовщик» прошел в коридор. И остановился.

– Дайте, пожалуйста, тапочки.

– Проходите так. У меня грязно.

– Нет, все-таки дайте тапочки. Я в ботинках не привык.

Хозяин дома нашел, протянул тапочки. Свои тапочки. Которые оставляли его следы.

– Спасибо. Где у вас тут кухня?

«Газовщик», на ходу надевая перчатки, прошел к газовой плите, снял решетку.

– Ай-я-яй, – укоризненно покачал он головой. – Разве можно так обращаться с газовым прибором? Вы разве не знае, что смесь бытового пропана с воздухом взрывоопасна?

– Я... Я просто не думал.

– Вашу плиту эксплуатировать нельзя. Вашу плиту надо менять. У вас есть бумага и ручка?

– Зачем?

– Написать заявление на имя начальника горгаза с просьбой сменить отслужившую эксплуатационный срок газовую плиту.

– А разве?..

– В некоторых случаях – да. Ну, пишите! Хозяин дома наклонился над бумагой.

– Что писать?

– Начальнику городского газового хозяйства Будыкину Н.П. От жильца дома номер...

«Газовщик» сместился за спину старательно выводящего буквы жильца и вытащил нож.

– Вот здесь неправильно, – сказал он, ткнув пальцем левой руки в бумагу.

Приблизил нож к спине, развернул лезвие плашмя, чтобы оно легче прошло сквозь ребра.

– Что не правиль...

Нож мягко, как в масло, вошел в спину напротив сердца. По самую ручку вошел. И остался в ране, чтобы сдержать напор выплескивающейся из тела крови.

Удар был профессиональный, тысячекратно отработанный на муляжах и трупах. Жилец даже не вскрикнул. Жилец умер мгновенно.

«Газовщик» вытянул из-под вздрагивающей головы бумагу недописанным текстом. Сунул в карман ручку. Поставил на место решетку газовой плиты.

Потом вытащил из кармана небольшую баночку. Из баночки обрубки пальцев. Смахнул с них спирт, обдул, мазнул по своему вспотевшему лицу. И аккуратно, повторяя линии руки, приложил пальцы к ручке торчащего из спины покойника ножа.

Подошел к двери кухни – приложил к ручке большой и безымянный пальцы.

Прошел в коридор, выбрал из кучки обрубков мизинец. Приложил к ручке входной двери...

Дождавшись, когда в подъезде никого не будет, вышел на улицу...

Приятеля Будницкого нашли с ножом в спине, лежащим на кухне возле стола. Отсутствие следов взлома и признаков борьбы свидетельствовало о том, что потерпевший знал своего убийцу. И потому беспрепятственно впустил его в квартиру.

На ноже и на ручках кухонных и входных дверей были обнаружены отпечатки пальцев.

Экспертиза установила, что отпечатки пальцев, снятые с орудия убийства и с дверных ручек, принадлежат граждане Будницкому Ивану Михайловичу...

Потенциальная угроза, исходящая от Будницкого и его людей, была устранена. Посредством устранения носителей угрозы.

Иного выхода не было.

Иного выхода работники Конторы не знали.

Каждый делает то, что должен.

Что умеет.

И что привык... О моральной стороне дела Ревизор старался не задумываться. Как не задумываются о моральной стороне своей работы служащие боен. И те, кто произведенную ими продукцию употребляет в пищу. Не желая вспоминать, что всякая сосиска начинается с убийства.

Потому что иного способа переработки живых существ в колбасу нет.

И иного способа сохранить Тайну – тоже...

Но не одной только привычкой объяснялась душевная черствость работников Конторы. Но еще и расчетом.

Если сегодня по доброте душевной сохранить единицу, двойку или тройку, то завтра придется вычищать десятки. Возможно – сотни. Не исключено – тысячи. Придется ради сохранения Тайны Конторы жертвовать Конторой.

Но даже и этот результат нельзя признать окончательным.

Потому что он берет в расчет только прямые потери. A есть еще косвенные. Связанные с деятельностью внутренней разведки. Вернее, с ее бездействием. Чреватым заговорами и переворотами, религиозными, классовыми и межнациональными столкновениями, терактами и черт его знает какими еще несчастьями.

Которые можно предотвратить, если вовремя и жестко предупредить зачинщиков. И можно ликвидировать, ликвидировав зачинщиков. Что не может позволить себе милиция, ФСБ и прочие официальные госструктуры. Что может позволить себе стоящая над законом Контора.

Если она останется невидимкой.

А если нет...

Так стоит ли щадить одного, двух, трех... рискуя десятками тысяч?

Вряд ли!

Не стоит ни одного, ни двух... ни два десятка!

Во имя сохранения, может быть, последней боеспособной силовой структуры страны можно пожертвовать гораздо большим!

Глава 14

В последнюю перед собранием акционеров ночь директор крупнейшего в регионе химического комбината не спал. И прошлую ночь тоже не спал. И позапрошлую... Какой, к черту, сон, когда решается судьба завода. Его судьба!

Двадцать пять лет на одном месте! От мастера стройцеха до генерального. Шутка сказать!..

И вдруг...

Нет, так запросто его не взять! Коллектив за него. Потому что он за коллектив. Все эти двадцать пять лет. Три садика построил, две базы... Больницу отгрохал, куда там столице...

И за Москву можно быть спокойным. Там в министерстве Мишка первым замом. Еще с тех пор. Кому надо шепнет. Кому надо сунет. Не позволит сожрать.

А если посчитать все акции... Нет, шансы есть! Большие шансы. Даже несмотря на то, что они собрали треть голосов. Нельзя им отдавать завод. Растащат, разорвут на мелкие предприятия. Распродадут по цехам. Людей сократят... Нельзя по цехам!

Хрен им, а не завод!..

Директор ворочался до утра, проигрывая в уме детали завтрашнего собрания акционеров. Завтрашний бой... выиграть который ему было не суждено... Серый в предрассветном сумраке «жигуль» остановился против директорского котеджа. Негромко хлопнули дверцы. Две фигуры крадучись прошли к ограде.

– Там собаки.

– Слышу.

Один вытащил из-за обшлага плаща короткий, с черным набалдашником глушителя пистолет.

– Стой здесь.

Перелез через низкую ограду. Пошел в темноту. Послышался быстро нарастающий лай собак. Глухие, еле слышные щелчки. Лай оборвался...

Незнакомец с пистолетом вернулся с длинной лестницей.

– Смотри, что я нашел...

Лестницу приставили к стене дома. Забрались по ней на второй этаж. Толкнули окна. Одно было открыто.

– Что там?

– Не вижу. Кажется, кабинет.

Но комната была не кабинетом. Была детской. На двух, по углам, кроватях спали малолетние дети генерального директора. Сын и дочь.

– А если они проснутся? Может, их сразу?..

– Не проснутся.

Незнакомцы на цыпочках прошли к дверям, вышли в коридор.

– Кажется, там...

Задремавший было под утро директор услышал лай рвущихся с цепей собак.

«Кто это там... балуется? – подумал он сквозь сон. – Хотя кому... Наверное, кошка опять. Повадилась ночами...»

Снова провалился в дремоту. Увидел себя на трибуне, зал, сотни лиц.

«Разве уже?» – удивился он. И понял, что не готов к выступлению, что не знает, что говорить. Стал шарить по трибуне в поисках потерянного доклада...

Где же он? Где?! Сильный удар в бок сорвал его с трибуны и с кровати.

– Тихо! – сказал кто-то.

На фоне просветлевшего окна проступали контуры двух фигур.

– Кто вы?..

– Тихо, я сказал!

Новый удар. Директор откатился к стене. Сел, опираясь руками о стул.

– Что вам надо?

– Ты сам знаешь.

– Я не понимаю вас.

– Ах не понимаешь?!

Ближний к директору мужчина пнул его ногой в живот. И еще раз – в голову.

– Осторожно, в лицо не попади! – предупредил второй.

– Ну что, теперь понял?

Теперь директор все понял. Раз в лицо не бьют, значит... Значит оно им нужно. На завтрашнем собрании акционеров.

– У вас все равно ничего не выйдет, – тихо сказал он.

– Козел! Удар.

– Вы этим ничего не добьетесь!

Удар.

Удар.

– Вы все равно...

– А этим?

Один из бандитов ткнул в висок директора пистолет.

– Я вот сейчас нажму на курок...

– Я предусмотрел такую возможность. Если меня завтра не будет на собрании, оно не состоится. Удар. Хрустнуло, сломалось ребро.

– М-м! Чего вы добиваетесь?

– Чтобы ты завтра снял свою кандидатуру.

– Нет!

Удар.

Удар...

– Ладно. Я согласен.

Лишь бы бить перестали. Лишь бы ушли. А там можно будет...

– Так-то лучше. Завтра от всего откажешься. И не дай бог, если ты... А чтобы ты знал, что мы не шутим...

Один из бандитов схватил левую руку директора, завел ее за спину, рванул вверх. Директор упал на колени, уперся лбом в пол – рот ему плотно зажала чья-то ладонь.

– Чтобы ты знал, что мы не шутим, мы тебе метку оставим.

Бандит вытащил из кармана плоскогубцы. Обыкновенные, хозяйственные, которыми гайки крутят и провода зачищают. Вытянул из кулака левой руки мизинец, отставил в сторону, пропихнул в глубину широко разведенных кусачек и сильно сжал ручки.

Как будто гвоздь перекусывал. Раздался глухой хруст ломаемых костей. Раздробленная верхняя фаланга отвалилась от пальца и повисла на лоскутах мяса и кожи. Бандит даванул еще раз. Фаланга упала на пол.

Директор задергался, замычал. Его приподняли, развернули и очень сильно и расчетливо пнули носком ботинка в пах. Директор упал и забил ногами по полу.

Бандиты быстро отступили к дверям. «Ушли», – понял директор. И вдруг сквозь пелену боли вспомнил, что там, в коридоре, направо дети. Его дети! И если они могли палец...

Попытался встать. Но не смог. Медленно, уже понимая, что не успеет, пополз к двери...

Бандиты зашли в детскую. Но не пошли к окну, через которое попали в дом. Пошли к кроваткам. Каждый к своей.

Наклонились, схватили детей за шеи и, развернув, толкнули лицами в подушки. Дети забились, закричали, но голоса их были почти не слышны.

– А ну – цыц! – приказали бандиты.

Подтащили детей к окну. Спустили по лестнице вниз.

Толкнули в салон машины. Приказали лечь на пол и друг на друга между сиденьями. Бросили сверху какие-то тряпки.

Предупредили:

– Если пикнете – убьем!

И уехали в неизвестном направлении...

На собрании акционеров известного в регионе и стране химкомбината его бывший и настоящий директор снял с голосования свою кандидатуру. Снял без каких-либо объяснений.

Других равных ему по масштабу и популярности фигур не нашлось. А те, кто бы мог противостоять напору новых хозяев комбината, вперед не лезли, опасливо косясь на забинтованную руку взявшего самоотвод директора.

– Тогда я ставлю на голосование кандидатуру... И присутствующие на собрании акционеры почти единогласно проголосовали за того, за кого еще час назад голосовать не хотели.

Сразу после собрания, на окраине города, возле кладбища были найдены дети директора. Живые...

* * *

– Мы сделали свою работу. Нужен расчет.

– Сегодня. В два. На берегу возле железнодорожного моста. Вы должны быть без машины.

– А почему у моста?

– Потому что мне так удобней!

Чудит заказчик. Первую половину отдал нормально. А вторую у какого-то моста. Без машины... Ну да лишь бы отдал... Заказчик прибыл вовремя и прибыл на машине.

– Во дает! Нас пехом погнал, а сам на колесах! Заказчик вылез из машины. С полиэтиленовым пакетом.

– Здесь все, – сказал он.

– Можно взглянуть?

– Валяйте.

В пакете были пачки рублей, перетянутые посредине резинкой.

– Ты внутри, внутри пачки посмотри. Бывает, что снаружи бабки, а внутри бумага.

Но в этих пачках бумаги не было. Были деньги.

– Спасибо за работу, – поблагодарил заказчик и пошел к машине.

– Да ладно. Если надо еще – зови. За такие бабки и без мокрого – мы всегда...

Заказчик сел в машину и стал выруливать к дороге. Но вдруг передумал и на скорости повернул в сторону реки. Пересчитывавшие деньги исполнители испуганно шарахнулись от стремительно наехавшего бампера к воде.

– Ты чего! Мы же здесь! Чуть не задавил, блин!

– Я просто забыл...

Заказчик приоткрыл дверцу, встал на подножку и... вытащил пистолет.

– Ты чего? Чего? – недоуменно и испуганно забормотали исполнители, делая еще несколько шагов назад и замирая перед обрывом. – Чего пистолет вытащил?!

– Расчет произвести.

Заказчик выстрелил два раза. И оба раза попал. В лоб нанятых им исполнителей. Отброшенные пулями назад, они потеряли равновесие и упали в воду.

Заказчик подошел к обрыву и посмотрел вниз. И смотрел минуты три. На всякий случай. На случай, если кто-то всплывет.

И потом даром ноги толкнул в воду пакет с деньгами. Бросил пистолет...

* * *

– Ваш гонорар переведен на сберкнижку в...

– Я знаю. Вы удовлетворены проделанной работой?

– Да. Конечно. Меня только беспокоит, чтобы никто не узнал, каким образом...

– Можете быть спокойны, никто не узнает. Если я вам понадоблюсь...

– Я помню. Я сообщу...

Глава 15

Работа ревизора тиха и незаметна. Сидит себе такой древний старичок в тихом месте в черных нарукавниках за казенным столом и перебирает бумажки. Одну, вторую, третью...

– Будьте любезны, покажите, пожалуйста, платежные поручения за октябрь-ноябрь прошлого года. Заранее благодарю.

Потом он снимает нарукавники, встает из-за стола и вежливо прощается. Лет на пять. С материально-подотчетными лицами и материально-ответственными руководителями.

Ревизор тоже сидел за столом. И тоже перебирал бумажки. Только не счета, накладные, складские требования и прочие отчетные документы, а газеты. Областные, городские, районные, ведомственные, рекламные... Печатные издания для Ревизора были теми же накладными и требованиями. Только большего, чем в отдельно взятом предприятии, масштаба. Атак все то же самое. Передал – принял на ответственное хранение – усушил, утрусил – передал дальше – где тоже усушили и утрусили, передали...

Ну вот, к примеру.

Завод X, принадлежащий Министерству среднего машиностроения, был преобразован в трехбуквенное акционерное общество. И передан на баланс другому, тоже на три буквы, акционерному обществу. О чем «Городская газета» информировала читателей-акционеров. В процессе перехода была утрачена часть трудового коллектива. По поводу чего возмущалась другая городская газета. Принадлежащая другому акционерному обществу. Перепродававшему продукцию завода X. Далее конфликт выплеснулся на страницы почти всех изданий, что свидетельствовало о заинтересованности в конфликте третьих сил. Которые и прибрали завод Х к рукам после трагической гибели акционеров первого акционерного общества и ареста правоохранительными органами – второго. Далее о завода отпочковались два десятка малых предприятий, в которых был один и тот же директор. Директор завода X. Потом предприятия отпали, и на их месте возникло несколько совместных предприятий со счетами в оффшорно-субтропичеcких зонах. После чего вконец разоренный СП завод по остаточной стоимости скупила иностранная фирма...

Или вот другой завод...

Или банк...

Отсортировывая газеты по их отношению к описываемым ими же событиям, нетрудно было узнать отношение их спонсоров к дележке того или иного куска собственности. И можно было узнать личности и биографии их конкурентов.

Если вместо статей даются короткие информационные сообщения, значит, спонсор издания в этой конкретной дележке не участвует. Участвует в другой.

А вот если статья бичующе-клеймящего содержания на полгазеты, с аршинными заголовками и продолжением в следующем номере...

Ну-ка, ну-ка, чьи фамилии там полощут? Ага. Понятно.

Те же фамилии, что упоминались в других изданиях, по поводу других заводов.

Этих надо сложить в отдельную папочку.

Тех, кто пытается вывести их на чистую воду, – в другую папочку.

Тех, кто пытается вывести на чистую воду тех, кто пытался вывести на ту же воду первых, – в третью...

Папки рассортировать по степени их значимости. Благо они не папки в привычном их картонном виде, а файлы в памяти компьютера.

Это – сюда.

Это – сюда.

Ах какая свара идет! Сколько двусмысленных фактов выплескивается на газетные страницы. Если читать их не время от времени, а читать все и от корки до корки.

Теперь рассортировать всю полученную информацию по позициям.

Сюда – предприятия, которые упоминались чаще всего. События вокруг которых вызвали наибольший резонанс.

Сюда – фамилии, звучавшие в связи с разборками на этих предприятиях.

Теперь фамилии жертв дележки пострадавших от пули, яда ли пеpa в бок.

Отдельно – позицию редакторовтазет (читай их хозяев), по каждой конкретной разборке.

Отдельно – реакцию чиновников городской и областной администрации на тот или иной конфликт и на ту или иную публикацию.

И реакцию политических сил на реакцию чиновников.

И реакцию чиновников на заявления лидеров политических сил...

Честно говоря. Ревизора мало интересовали сами предприятия. С таким же успехом можно было начать с бензоколонок. Аренды помещений. Или оптовой торговли продуктами питания. Они тоже имеют хозяев, имеют «крыши» и имеют недругов, имеющих «крыши». В разыгрываемой комбинации заводы выполняли роль случайного камня, брошенного в бескрайнее информационное море. Сам «камень» для Ревизора был вторичен. Его интересовали разошедшиеся во все стороны круги.

И круги шли. Густо шли. Далеко шли...

День, два, три, неделю Ревизор, не вставая, отсматривал предназначенные для наклейки на стены под обои газеты. Для чего и стены ободрал. Ну чтобы можно было объяснить, зачем столько макулатуры собрано в отдельно взятой квартире.

Файлы множились и разрастались. Количество вбитой в жесткий диск информации начинало переходить в качество.

Сами собой определились наиболее сладкие в региональном пироге куски. За которые шла драка.

Возле этих предприятий наблюдалась наибольшая возня. И наибольший резонанс на страницах средств массовой информации на смену их хозяев. Безвременный уход которых, освещаемый в криминальных колонках, случался чаще, чем, к примеру, руководителей фабрик, валявших валенки.

В ходе живописуемых газетами войн определялся личный состав противоборствующих сил. И между строк вылезали уши истинных дирижеров происходящих событий. Хотя бы потому, что в репортажах светской хроники эти не имеющие никакого отношения к борьбе за основные фонды дирижеры систематически тусовались с личностями, в тех разборках участвующими.

Дробя, сортируя и сопоставляя информацию, Ревизор вникал в суть происходящих в регионе событий, определял расстановку сил, выделял воюющие друг с другом группировки, узнавал их лидеров и преследуемые ими цели.

Через полмесяца Ревизор знал, кто есть кто в городе и области. Кто за этими «кто» стоит. Что они, все вместе и каждый в отдельности, хотят. И как желаемого добиваются.

Общая картина состояния дел в регионе стала более или менее ясна. Отсюда стало возможно определить интерес Конторы к тем или иным событиям, происходившим на местах. Интерес пропавшего Резидента. И, значит, получить возможность смоделировать его действия. Пройти за ним шаг в шаг весь его путь и таким образом узнать, что с ним случилось.

Но до того надо еще раз уточнить и детализировать полученную из легальных источников информацию. Надо перепровериться. Для чего...

– Это вам, – положил на секретарский стол коробку конфет мужчина. Очень приличный на вид мужчина. И очень обаятельный мужчина. – Мне нужен декан, – доверительно сообщил он.

– Петр Иванович?

– Да, Петр Иванович.

– Он у ректора. Подождите пару минут. Я сейчас узнаю, сколько продлится совещание.

Петр Иванович пришел через пару часов. Взмыленный, как вош-энд-гоу в одном флаконе.

– Тут вас спрашивали...

– Кто?

– Я.

– Что вы хотите?

– Поговорить.

– Вы учитесь в нашем институте?

– Нет.

– Ваши дети учатся в нашем институте?

– Нет.

Человек, который не учится сам и не озабочен учебой отпрысков, деканам безынтересен.

– Вынужден извиниться. Но у меня нет времени...

– Я хочу помочь вашему факультету.

– Как?

– Материально.

Декан быстро оглянулся на секретаршу.

– Пройдемте ко мне. Чем могу быть полезен?

– Мне необходим политико-экономический анализ состояния дел в регионе с 90-го года до сегодняшнего дня. Серьезный анализ. Надеюсь я пришел по адресу?

Декан нервно застучал пальцами по столешнице.

– Вы пришли по адресу. Наша кафедра одна из немногих в стране, которая способна на должном уровне...

– Я все понял. В средствах я не стеснен.

– Но квалификация наших сотрудников...

– Если меня удовлетворит ваша работа, вы сами назовете цену.

– Да?.. В таком случае я хотел бы определить приоритеты. Понять, что вас интересует в первую, что во вторую очередь?

– Меня интересует все. Все, что имеет отношение к экономике и политике. Желательно по Марксу. Ресурсы, фонды, перераспределение капиталов, маршруты финансовых потоков, борьба за средства производства и рынки сбыта, теневая экономика...

– В общем-целом? Или с ссылками на конкретные персоналии?

– На персоналии. Причем желательно с приложением биографий и домашних адресов. В общем-целом оставьте для диссертаций.

– С адресами могут возникнуть определенные сложности...

– Конфиденциальность и компенсацию физических и моральных издержек я гарантирую. Ну что, беретесь?

– С кем я должен буду заключить договор?

– Со мной. Можно в форме устного джентльменского соглашения.

– А как же деньги?

– Наличными, в указанной вами конвертируемой валюте, с выдачей аванса немедленно после заключения договора. Если ваша работа меня не устроит, аванс останется вам.

– Можно узнать, кто вы?

– Можно. Я руковожу отделом аналитических расчетов Всероссийского общественного фонда «Согласие». Если вам требуется официальный документ, служащий основанием для заключения договора и безналичного перевода денег...

– Нет, я верю вам. И готов приступить к работе немедленно!..

Все прошло удачно. И заключивший договор мужчина на радостях отправился в ресторан. Где был заранее заказан столик. На двоих.

– Ну что, можно поздравить вас с удачей?

– Да. Он согласился. Взял аванс. Вот расписка.

– Когда будет закончена работа?

– Через две недели. Как вы просили.

– Тогда спасибо. Вот ваш билет...

Билет был на самолет, на сегодня, до Архангельска.

– Командировочные.

За сутки (хотя на самом деле за два часа) пребывания в городе исходя из цен на номера люкс в лучшей гостинице.

– И ваш гонорар. За отлично сыгранную роль. Через две недели жду вас обратно.

– Можно вас спросить?

– Спрашивайте.

– А зачем вы меня?.. Почему не пошли сами?

– Видите ли, в чем дело... Когда-то я учился в этом институте. К сожалению, на двойки. Отчего имел с деканом не самые приятные разговоры.

– А-а...

– Но даже не в этом дело. У декана была дочь, которая училась со мной в одной группе... И которая... ну, в общем, забеременела от меня. Ну как я могу теперь к нему на глаза показаться? А он действительно в своем деле специалист. Каких еще поискать. И, кроме того, не хочется, чтобы деньги уходили на сторону. Хочется, чтобы они, хоть частью, достались... внуку декана.

– Ах вот оно в чем дело! Тогда действительно... Так, с наукой все понятно. Непонятно с практикой.

– Отдел информации редакции газеты «Криминальная хроника»?

– Да.

– Мне нужен Сорокин.

Судя по публикациям, Сорокин был информированным журналистом. И был авантюрным журналистом. Очень важно, что информированным. Немаловажно, что авантюрным.

– Сорокин слушает.

– Мне необходимо встретиться с вами.

– По какому поводу?

– Я располагаю информацией, которая должна вас заинтересовать.

– Приходите в редакцию. Комната номер...

– Нет. Нам лучше встретиться на нейтральной почве.

– Где, когда?

– Через два часа. В кинотеатре «Мир». Заходите в зал через правую дверь. Я буду ждать вас на последнем ряду.

– Но...

– Ваш билет находится на выходе из редакции, на столе у вахтера, в конверте.

Начало было многообещающим.

– Вы придете?

– Да. Приду.

В зале было темно. Журналист ткнулся в одну, в другую сторону...

– Идите сюда, – позвал кто-то. Потянул за руку.

Сорокин сел.

– Это я вас искал.

– Вы знаете, я догадался. Что вы мне хотели сообщить?

– Ничего.

– Как так? Вы говорили...

– Я обманул вас. У меня нет информации. Но у меня есть к вам просьба.

– Кто вы такой, что позволяете себе?!

– Вы когда-нибудь слышали об организации «Белый Орел»?

– Допустим, слышал.

– Что слышали?

– Что якобы в стране существует какая-то подпольная организация, объединяющая офицеров-пенсионеров, творящих суд и расправу над неугодными им людьми. Называется организация как водка – «Белый Орел».

– Не верите в ее существование?

– Не верю! Чтобы в стране болтунов могла существовать тайная организация...

– Зря не верите. Она есть. Правда, называется не как водка, по-другому.

– Откуда вы знаете?

– Я представитель этой организации.

– Вы хотите сказать...

– То, что уже сказал. Организация существует. И объединяет не офицеров-отставников вообще, а бывших и действующих высокопоставленных работников КГБ, милиции и ГРУ. Которые задались целью не «творить расправу», а находить и судить преступников благодаря деньгам и связям избежавших возмездия правосудия. Для чего в организации существует свой следственный отдел. И существует суд, состоящий из действующих судей. Какая же это расправа, когда преступника судят судьи, которым исполнять их функции доверено государством?

– Но настоящий суд назначает не одну только высшую меру!

– Наш тоже. На этот случай у нас существует система исправительно-трудовых учреждений... Впрочем, я зря об этом.

– Ну почему же!

Журналист попробовал губой наживку, зацепился губой за жало крючка и дернул поплавок вниз. Журналист клюнул. Не мог не клюнуть!

– Я прибыл сюда не для праздных разговоров. Ради дела. В котором вы можете оказать нам неоценимую помощь.

– Чем я могу помочь столь могущественной организации?

– Информацией. Нам представили вас как одного из самых информированных журналистов. Со своей гражданской позицией. Я бы даже сказал, патриотической позицией.

– А вы меня, часом, не дурите?

– Вам нужны доказательства?

– Хорошо бы.

– Ну что ж. Как вы понимаете, удостоверений у нас нет и быть не может. Но есть рекомендательные письма. Предвидя ваши сомнения, я обратился к нескольким известным в вашей среде людям, которые сотрудничают с нами. Вот, пожалуйста.

Внизу, у пола, на мгновение вспыхнул узкий луч небольшого фонарика. Пробежал по развернутым листам.

– Это – от второго человека в Союзе журналистов. Вот обращение к вам, вот, обратите внимание, ваши фамилия, имя, отчество. Внизу роспись. На всякий случай личная печать. Остальных вы, надеюсь, тоже узнаете.

Фамилии «остальных» не узнать было нельзя. По крайней мере тем, кто выписывает газеты и имеет дома телевизор.