Текст книги "Охота на крыс"

ГЛАВА 2

Я раскачивался на стуле в своём кабинете и ждал посетителей. Мне везло, их пока не было. Заодно я прикидывал, что хорошего может принести мне знание двух цифр с борта ремонтной машины и брутто стрелка. Его красную куртку я в расчёт не брал. Это довольно старый трюк. На противозаконные подвиги всегда одевают что-нибудь броское. Это отвлекает внимание от основного – от лица преступника, потому что все смотрят на его яркий костюмчик. Потом на хазе бойцы снимают свои маскарадные одёжи и уничтожают их, и в протоколах не остаётся ни одной нормальной приметы преступников, кроме красных, рыжих или жёлтых курток. Психология. Стало быть, с головой дружат. А здесь ремонтники какие-то непонятные. Это же риск. И номер могут запомнить, и бригаду, как потом обставляться?

Минут десять назад я позвонил в ремонтное управление и узнал, что никаких нарушений контактной сети вчера в районе стрельбы зарегистрировано не было. Выходит соучастие в форме пособничества. Теперь вопрос – стоит ли мне передавать эту любопытную информацию в Главк, в прокуратуру или хотя бы Филиппову? Пожалуй, нет. Хоть Женька и мой корешок, но он тут же отсемафорит выше. Нет, мне не жалко, все равно это не моя территория, но хотелось бы узнать, что дальше будет, скажем так из интереса спортивного, а заодно и отличиться. Я ведь по натуре эгоист. Но в хорошем смысле этого слова. Кстати, и за кроссворд перед женой убитого реабилитируюсь. Решено, покопаюсь втихаря, а не получится, дам возможность отличиться другим. Вообще при Серьёзных вариантах чем меньше народа что-то знает, тем лучше. А что я, собственно, планы радужные строю? Может, знают уже все про машину эту и даже нашли её.

Вот с этого, пожалуй, и начнём.

Я набрал номер прокуратуры, узнал, кто из следователей вчера дежурил, и перезвонил ему. Следователь оказался на месте. Я знал его довольно хорошо, поэтому никаких лишних вопросов по поводу моего звонка у него не возникло. Раз интересуюсь, значит надо. Прежде всего я уточнил насчёт физиономии убийцы.

– Ничего хорошего. Столько людей его видели, а фоторобот никто составить не может. Все его чёртову куртку да шапочку запомнили, а лицо – никто.

– Многих опросили?

– Человек десять. Но протоколы принципиально ничем друг от друга не отличаются. Да хоть сотня свидетелей была бы, все равно б ничего нового не узнали.

– Понятно. У меня просьба. Дай адресок фирмы этой, ну, чьи деньги были. Что, кстати, директор лопочет?

– Да так, отбрыкивается. Деньги какого-то приятеля – тот попросил их в банк через безнал перевести. Вот водитель и повёз их в банк. Директор никого не подозревает.

– Прекрасно. Люблю, когда никого не подозревают. Это само собой наводит на подозрения.

– А зачем тебе адрес?

– Ну как зачем? Ты же опытный работник. Книжки по криминалистике в детстве читал? Что там написано? Что потерпевший, а наш друг по большому счёту потерпевший, сразу после преступления находится в состоянии стресса и многого не помнит. Но постепенно, используя стимуляторы типа «Русской» или просто самовнушение, выходит из этого состояния и многое вспоминает. Вот тут и надо хватать его за жабры и тащить сюда, пока он опять что-нибудь не забыл. Что я и попытаюсь сделать.

– Ну, ты, надеюсь, поделишься со мной, если он что-нибудь вспомнит?

– Какие вопросы?!

– Лады, записывай.

Я записал на календарик рабочий и домашний телефоны директора, а также его данные.

– За сегодня ничего не наработали?

– Мы – нет, может, у Главка что-нибудь получилось. Все, пока.

Вот какой я обманщик. Тра-ля-ля. Все, шутки в сторону, Сейчас, соберёмся с мыслями, сделаем умное лицо и позвоним. Тыр-тыр-тыр.

– Алло! Мне Станислава Игоревича.

– Слушаю.

– Это из милиции. Моя фамилия – Ларин. Хорошая такая фамилия, но вам она ничего не скажет. Я бы очень хотел с вами встретиться, сами знаете зачем. Поговорить. А вы думали водки выпить?

Все это я выпалил за три секунды и теперь ждал достой-ного ответа.

– Постойте. Какой Ларин, зачем встретиться?

– Ну вот те на. Не мою же машину обстреляли и не мои денежки помыли.

– Да, но я вчера уже все рассказал на Литейном.

– Погодите, погодите. Во-первых, вы были взволнованы и наверняка многое позабыли, а во-вторых… О Господи, да если б у меня такую сумму увели, я б куда угодно побежал. Вы что, не хотите свои денежки обратно получить?

– Хочу, конечно, но мне, право, все-таки не понятно… Да и времени, честно говоря, нет, – с явным раздражением ответил директор.

– В таком случае, вынужден напомнить, что дело здесь даже не в ваших больших деньгах, а в том, что из-за них был убит человек и ваша прямая гражданская обязанность оказывать органам правосудия посильную помощь. А если вы будете избегать оказания этой помощи, то вас просто-напросто доставят сюда приводом. Комфорт не гарантирую.

– Ну, хорошо, куда мне подойти?

Я, признаться, не хотел беседовать с ним у себя. Будут лишние вопросы от коллег.

– Я сам приеду. Завтра, в десять. Да, на работу. Вы будете на месте?

– Буду.

– Отлично. Постарайтесь дожить до завтрашнего утра, а то, знаете ли, всякое бывает. Всего доброго.

Я повесил трубку. Такое нежелание являться в милицию меня все время удивляет. Не в тюрьму же я приглашаю его садиться. Правда, бывает, что после беседы трудящиеся и в самом деле прямым ходом туда направляются. Но этой крайне редко.

Я встал и подошёл к небольшому зеркалу на стене. Губа распухла основательно. Пожалуй, к Вике я сегодня не поеду, а то Бинго не признает, ещё в клочья разорвёт. Да и вообще, неприлично в таком виде с девушками встречаться. А посему сегодняшний вечер я посвящу ремонту своей однокомнатки, а то уже второй месяц не могу обои доклеить.

Утро следующего дня никаких существенных улучшений в погоду не внесло. К гололёду добавился мокрый снег, что окончательно испортило климатические условия. Исключительно из гуманных соображений не стану вам рассказывать, как я ехал на работу в грязном троллейбусе, как потом сидел на сходке у Мухомора, выслушивая его нудные нравоучения, и как наконец опять оказался в своём сыром и тесном кабинете, где, несмотря на весну, было достаточно холодно. Не согревала даже предстоящая встреча с Станиславом, как его, секундочку… Игоревичем. А если ко всему прочему добавить ещё и больную губу, то хоть вешайся. Но вешаться я не собирался, а поэтому, сунув под мышку пистолет, поехал на встречу. Контора или – благороднее – офис находился не так далеко от отделения – несколько остановок на грязном троллейбусе. Находись он дальше, я, наверно, пригласил бы директора к себе. Плевать на конспирацию.

Офис располагался в здании парикмахерской, занимая несколько полуподвальных помещений. Никаких вывесок или других опознавательных знаков я не обнаружил, поэтому долго дёргал все ручки подряд, пока не наткнулся на нужную дверь. Причём наружный вид двери больше бы соответствовал входной дыре какой-нибудь гопницкой кваритиры. Однако внутреннее убранство заметно отличалось в лучшую сторону. Длинный коридор, оклеенный фирменными рельефными обоями и отделанный деревом, стильные светильники. Из трех имеющихся в коридоре дверей я выбрал ближайшую и оказался в просторной комнате. Вероятно, это и был офис. Телефакс, компьютеры, галогеновые лампы, жалюзи, огромный аквариум. За одним из компьютеров сидела молодая дамочка, другая склонилась над столом. Ну никакой техники безопасности. Заходи, наставляй пистолет и забирай хозяйство. Где ж тут с преступностью справиться?

Девушки, никак не отреагировав на моё появление, продолжали весело сплетничать,

– Здравствуйте, девушки, – дал о себе знать я. – Мне – Станислава Игоревича.

– Вы из милиции?

– Из неё.

– Он немножко задерживается, просил подождать. Присаживайтесь.

Я плюхнулся в указанное мне крутящееся кресло и закинул ногу на ногу.

Девчата опять принялись за свои разговоры, не обращая на меня ровно никакого внимания. Я от нечего делать стал изучать их достоинства. Одной было лет двадцать пять, второй – чуть меньше. Обе, пожалуй, вошли бы в десятку на районном конкурсе красоты. А судя по одежде и украшениям, их красивая внешность довольно-таки неплохо сочеталась с материальным достатком. На дисплее компьютера высвечивались какие-то таблицы, в которых я бы и при всем своём желании ничего не разобрал.

– А я Светке и говорю, ну куда ты лезешь в это ярмо. А она – годы уходят, годы уходят, парень хороший, – щебетала младшенькая старшей. – А я ей: «Ну, и живите так, без свадьбы». Нет, ей постоянства хочется, спокойствия. Все-таки я её не понимаю.

– И не говори, – ответила вторая. – А сколько хлопот сразу?! Вон, Кристинка замуж выходила – так на ней лица перед свадьбой не было. С её фигурой платья не подобрать. Хорошо я посоветовала на Обводный съездить, в ателье, только там и сшили. А ресторан, а очередь во дворец. И все на нервах.

– Нет, я пока замуж не собираюсь. Это удовольствие никогда не поздно получить.

Девушка налила себе чаю и начала листать какие-то документы.

Я улыбнулся. А может, это такой трюк – заманивать незнакомых симпатичных мужиков в свои сети? Ведь, несмотря на губу, я выглядел весьма эффектно.

– Что ты мучаешься? – спросила молодая труженица у старшей. – Так до обеда провозишься, сними копию на «ксероксе».

– «Ксерокс» Стас забрал, он ему нужен был.

– Нам нужнее…

Она прервалась на полуслове. Дверь в комнату слегка приоткрылась, и в комнату заглянул мужчина лет тридцати.

– Вы не из милиции? – обратился он ко мне.

Я кивнул.

– Пойдёмте в мой кабинет. Ирочка, если будут спрашивать, не соединяй, меня пока нет.

Станислав Игоревич не был похож ни на одного из известных мне артистов. Его внешность была абсолютно не запоминающейся, средней, так сказать. Я бы даже не узнал его, встреть я его вновь. Мало того, он не был похож и на тот образ коммерсанта, который сложился в моей голове. Никакого драпового пальто или кожаной пропитки, никаких навороченных часов, цепочек, колечек, кожаных дипломатов. Все гораздо скромнее. Мы пересекли коридор и зашли в следующую от входа дверь.

Станислав Игоревич снял куртку, сел за стол и предложил мне присесть. Его кабинет ни в чем не уступал кабинету незамужних девчат. Я даже обстановку его не буду вам описывать. Зайдите, если хотите, в приёмную мэрии и посмотрите сами. Здесь было не хуже.

– Вы извините меня, – произнёс Станислав Игоревич. – Вчера день такой напряжённый был, голова кругом шла. Я как-то сразу и не сообразил, что Серёжу убили. Хотя я же на Литейном все рассказал, так что ваш звонок меня удивил.

– Все очень просто. Я работаю в том отделении милиции, на территории которого застрелили водителя и непосредственно обслуживаю этот участок.

Женька сгорел бы от негодования, если б услышал моё враньё – его участок был куда лучше, чем мой.

– А поэтому я кровно заинтересован в раскрытии данного преступления. Как я уже говорил, моя фамилия Ларин, звать Кирилл Андреевич.

– Очень приятно. Вот, возьмите. – Станислав Игоревич протянул мне визитку.

Я взглянул на карточку.

«Коротков Станислав Игоревич. СП „Эспаньола“, директор.» Далее следовали телефоны-телефаксы.

– Станислав Игоревич, я думаю, вас не затруднит повторить все, что вы рассказали на Литейном. Для начала о вашей конторе, о, виноват, о вашей организации. Когда открылись, чем занимались, каков штат, ну, и все остальное.

– Хорошо. В таком виде, то есть как «Эспаньола», мы работаем не так давно, около двух месяцев. Хотя под другим статусом мы просуществовали более двух лет. Начал я почти с нуля, организовав небольшое предприятие по производству мебели. Скопил денег и рискнул. Но дело пошло не очень, ввиду нашей несовершенной налоговой системы. Производить было крайне невыгодно. Поэтому я переориентировался на посредничество. Немного повезло, познакомился с испанцами, заключили удачный контракт на поставку кое-каких строительных материалов. Постоянного офиса я тогда ещё не имел, снимал помещения, где мог. Вот. Дело удалось, появился капитал. За два года мы поднялись достаточно высоко. Сейчас торгуем не только материалами, но и продуктами. Здесь подвернулось подходящее помещение, хотя, по-прежнему, оно не наше, мы его арендуем. Помимо этого, есть небольшой склад в другом районе. Часть товара храним в подвале. Штат небольшой – я одновременно и обыкновенный, и коммерческий директор.

– А что, есть разница? – перебил я.

– Конечно. Директор руководит предприятием – набирает штат, находит помещения, транспорт, тогда как коммерческий директор занимается только поиском продавцов и покупателей, а также заключением контрактов. Здесь я один на эти две должности. Как Брежнев.

– Понятно.

– Кроме меня, у нас работает главный бухгалтер, секретарь – вы с ними уже знакомы – диспетчер, кассир и менеджер – они занимают дальнюю комнату. Также есть два водителя. Вернее, уже один.

– Отлично. – Я достал свой блокнотик и ручку. – Теперь, пожалуйста, про тот день. Как получилось, что водитель оказался один в машине, имея на руках такую сумму денег?

– Это был самый обычный день. Я с утра был в налоговой, затем ездил на склад.

– На «Вольво»?

– Нет, у нас две машины и грузовик.

– А водителей всего двое?

– Вполне хватает. Грузовиком мы пользуемся лишь время от времени. Так вот, затем я заскочил в исполком и вернулся в офис. Сергей уже к тому времени уехал.

– Простите, насколько я знаю, чтобы попасть в банк, надо обладать пропуском, и во-вторых, там необходимо заполнять квитанции. У вас же есть на то кассир и бухгалтер.

– Совершенно верно. Лариса Андреевна, вы её видели, обычно ездила с Сергеем, но в тот день она плохо себя чувствовала, сидела дома на телефоне и должна была в назначенный срок подъехать к банку. Она иногда так делает.

– Они всегда вдвоём возят деньги?

– Разумеется.

– Не страшно?

– Дело в том, что мы крайне редко возим большие суммы, и лотом, про это никто не знает.

Я усмехнулся. Постоянно сталкиваюсь с нашим русским принципом «на авось». Никто не знает. Не знали – узнали. И очень хорошо.

– Так, теперь о деньгах. Откуда такая сумма? Ведь у вас небольшой оборот. Или я ошибаюсь?

– Оборот у нас действительно небольшой. И в среднем мы сдаём в банк по два, по три миллиона.

– Вы меня не просветите, а зачем наличка вообще сдаётся в банк и откуда она появляется в вашей конторе?

«Черт, опять эта контора вырвалась. Да и пошли они, не буду больше поправляться, у нас не встреча на высшем уровне».

– Это элементарно. Допустим, мы за валюту покупаем товар. Затем заключаем сделку на его продажу. Расчёт уже в рублях. Полученые от торговцев деньги мы и сдаём в банк. Затем на бирже покупаем валюту уже по безналичному расчёту. Вообще-то, между нами говоря, банкам запрещено принимать от таких предприятий, как наше, наличку, но у Ларисы хорошие отношения в банке, и у нас принимают.

– А откуда позавчера появилась такая сумма?

– По той же причине. Мой знакомый получил крупную прибыль в результате одной сделки. Ну, и попросил меня часть выручки сдать в банк, ввиду того, что у него там связей нет.

– Знакомый тоже коммерсант?

– Да, но начинающий, так сказать. Я уже говорил, ему повезло.

– Так значит деньги не ваши?

– Наших там было два миллиона.

– Вам придётся возвратить ему остальную сумму?

– Придётся. В крайнем случае грузовик продам. Да Сергея уже не вернёшь.

Коротов достал из стола пачку сигарет, предложил мне. Я отказался.

– Теперь о главном. Вы, вероятно, догадливый человек и понимаете, что появление позавчера возле метро «Форда» вовсе не случайное совпадение. А стало быть, какой-то или какие-то граждане были в курсе событий, знали сумму, маршрут, время и машину. И эти граждане, чтоб их, подарили или продали эту информацию другим гражданам, у которых вообще отстутствует понятие о совести, зато присутствует автомат Калашникова. Каково ваше мнение на сей счёт?

– Я думаю над этим уже два дня. Но пока никого не могу заподозрить. Просто это никому из наших не нужно.

– Тогда давайте решим, кто мог знать все перечисленные мною тонкости.

– Ну, во-первых, я сам, затем Лариса, это тоже понятно. Сам Осипов, ну, Сергей. Также про эту сделку знал наш менеджер, но вряд ли он знал, в какое время деньги повезут в банк. Вот, пожалуй, и все. Я не афишировал эту операцию.

– Вам обещали за это проценты?

– Никакой речи о процентах не было, договор был чисто дружеский. Я ведь говорил, что банки не любят принимать нал.

– А, кстати, этот ваш приятель, он ведь тоже был в курсе?

– Нет, нет. Да, он передал мне деньги, но когда их повезут в банк, просто не мог знать.

– А проследить?

– Нереально. Можно проследить машину, но узнать, есть ли в ней деньги или нет, невозможно.

– Ясно. Сами вы, естественно, никому не рассказывали…

– Конечно.

– Тогда перейдём к Ларисе. Мы можем иметь честь подозревать эту особу?

– Маловероятно. Лариса работает у меня с самого начала. У нас уже не деловые, а дружеские отношения. У неё хорошая зарплата, я ей абсолютно доверяю.

– Но соблазн велик.

– Нет, нет, Лариса не тот человек, чтобы пойти на такое. Я даже не хочу подозревать её в этом. Поверьте, я разбираюсь в людях.

«Мы все разбираемся, – подумал про себя я, – только потом делаем большие глаза и раскрываем в удивлении рот».

– Ладно. А этот, как его, менеджер-продюсер? Кстати, чем он занимается?

– Всем, что не связано с торговыми операциями. Реклама, связь, поиск складских помещений, транспорта, иногда поставщиков. Ну, и другими мелкими вопросами.

– Можно его данные?

– Да, пожалуйста.

Коротков достал из стола ещё одну визитку и протянул мне. Я положил её в свою книжечку.

– А он?

– Не думаю. Саша у нас недавно, до этого перебивался, где мог, я его взял, помог, так сказать, в трудную минуту. И не жалею. Толковый парень. Он мне благодарен и вряд ли подложил бы такую мину.

– Он был здесь позавчера?

– По крайней мере, когда я вернулся из исполкома, то застал его на месте.

– С кем он живёт?

– С женой.

– Хорошо. Ну, а сам Осипов мог кому-нибудь трепануть? По пьяни, там, или ещё как?

– Осипов, в принципе, болтливый парень был. Я понимаю, о покойниках или хорошо, или ничего, но что было, то было. Любил языком поболтать. Он у нас месяцев пять. В пьянстве я его не замечал, машину водил неплохо.

– Деньги хранились здесь?

– Да. В дипломате, у Ларисы в столе. Сергей должен был взять их и привезти в банк. Ключ от дипломата был у Ларисы.

– А когда деньги поступили к вам?

– Накануне.

– Их тоже привёз Осипов?

– Да.

– В дипломате?

– Нет, дипломат – Ларисын.

– А почему она переложила их накануне в дипломат? Она что, предполагала, что заболеет?

Коротков смутился.

– Ну, не знаю, может, так удобнее. У нас нет сейфов, а сумма большая.

Во молодцы! Факс есть, а сейфа нет. Может им мой предложить в обмен, к примеру, на один компьютер. Буду на нем с Женькой в футбол играть.

– Добро. Вы больше ничего не хотите мне поведать?

– Рад бы, но я сам в раздумьях.

Я прищурил глаз и заговорщески прошептал Короткову:

– А как у нас с мафией?

А затем тихонько пропел на мотив «Ландышей»:

– Мафия, мафия, первый весенний привет…

– Не понимаю.

– И не надо меня понимать. В нашем любимом городе плохая погода, все время дожди, поэтому нужна «крыша» над головой. Хорошая «крыша», чтобы можно было спокойно продавать доски и бананы, содержать магазины, рестораны и казино. Чтобы через эту «крышу» не пролезли чужие и чтобы она защищала не только от дождя. А за хорошую «крышу» надо платить. Процентов этак десять-пятнадцать от прибыли. И все платят, потому что, если вовремя не заплатить, может приключиться какая-нибудь неприятность, вроде той, что случилась с вашим водителем. А отсюда и вопрос – достаточно ли аккуратно мы платим членские взносы и не было ли в связи с протечкой «крыши» какого-либо должка? Лимонов этак в семьдесят-сто?

– Но дело в том, что пока я не сталкивался, тьфу-тьфу-тьфу, с этой проблемой. У нас нет того, что вы называете «крышей», а поэтому нет и долгов.

– Ну, а попытка поставить эту «крышу» часом не предпринималась?

– Слава Богу, пока нет.

– Вот везучий человек.

– Просто мы не такая контора, с которой можно много поиметь.

Ага, ага, и он прокололся. Контора и есть контора, ха-ха!

Я откинулся в кресле. По-моему, для начала хватит, а то я уже утомился. Интересно, в Главке догадались, кто самая загадочная фигура в этой истории? Наверно не глупее меня. «Ларису Андреевну хочу, вах!» Бухгалтер, милый мой бухгалтер. Придётся и с ней беседовать. Если бы дело происходило в Америке, в каком-нибудь кинофильме, я бы, закурив сигару и улыбнувшись суровой мужской улыбкой, пригласил милашку в уютный ресторан, где в паузах между жаркими поцелуями и возбуждающими танцами узнал бы тайну пропавших денег.

Я даже глаза закатил от сладостных мечтаний, но вовремя вернулся на родную землю. Взглянув на себя в висящее на стене зеркало, я и вовсе расстроился. Ну кто я такой? Какой-то опер на гособеспечении в драной куртке и с распухшей губой. И куда я могу предложить пойти посидеть? В лучшем случае, в кафе-мороженое, а если со спиртным, то в пивную. Хотя пиво я не очень люблю. Одним словом, с рестораном, поцелуями и танцами я пролетаю, но беседовать с Ларисой Андреевной все-таки придётся.

Я захлопнул блокнотик, встал, поправил куртку и подошёл к столу Короткова.

– Вот мой телефон. – Я записал номер на календаре. – Если что-нибудь вспомните, будьте любезны.

Выйдя за дверь, я пересёк коридор и вновь зашёл в знакомую дверь.

Лариса Андреевна щёлкала пальчиками по калькулятору, слека прикусив очаровательными зубками кончик авторучки. Боже мой, как тяжело разговаривать по служебным вопросам с симпатичными женщинами. В голову лезут всякие глупости. И если вовремя не взять себя в руки, можно и слюной изойти.

Я пододвинул стул и сел рядом с бухгалтером, вдохнув приятный аромат её духов. Она обернулась на звук и, слегка приподняв брови, смерила меня вопросительным взглядом.

Как бы предвидя её вопрос, я произнёс:

– Да, да, я к вам. А вы хотели отделаться лёгким испугом?

Лариса Андреевна положила ручку на стол, поправила чёлку и повернулась ко мне. От движения её руки, поправляющей причёску, мне стало просто нехорошо. Какая-то неестественная красота. На месте директора я платил бы ей только за то, чтобы она тут сидела и грызла авторучку.

– Как самочувствие? – для начала поинтересовался я, покачиваясь по кабинетной привычке на ножках стула.

– Не поняла.

– Но ведь вчера вы чувствовали себя так плохо, что даже не вышли на работу.

– Спасибо, мне уже лучше.

– А мне просто в кайф. Можно один глупый вопрос? Тут вот неприятность одна случилась – водителя убили, деньги увели. Вы случайно никому не рассказывали, что он с деньжатами поедет, и не нарисовали – тоже чисто случайно – маршрут движения машины и не упомянули – естественно, без задней мысли – время поездки, а? А то мы тут ломаем голову, а вдруг вы в курсе?

Лариса Андреевна усмехнулась.

– Вы все время прямо так, в лоб спрашиваете?

– Конечно. А зачем ходить вокруг да около и строить из себя миссис Марпл. Если у меня есть подозрение, что человек убил или украл, я его об этом прямо так и спрашиваю. Вдруг он сразу скажет, да, это я и не морочьте мне голову.

– В таком случае я также откровенно отвечаю, что я к этой истории непричастна. Почему вы решили, что это я?

– Я ещё не решил, просто спросил на всякий случай. А почему? Потому что как-то вовремя вы приболели, так кстати переложили денежки в свой дипломатик и, что самое интересное, с точностью до минуты знали, когда эти денежки поедут в банк.

Лариса Андреевна слегка смутилась.

– Мне всю неделю плохо было. Я Стасу, ну, Станиславу Игоревичу, жаловалась. А накануне он мне сам предложил денёк-другой дома посидеть. Поэтому я и не вышла на работу.

– Кто-нибудь слышал это разговор? Я хочу спросить, кто-нибудь ещё знал, что вы заболели и не выйдете на работу?

– Да нет. Мы как раз в машине ехали. Я, Стас и Сергей. Я ещё Сергею сказала, что позвоню ему и передам, когда в банк приезжать. Я из дома приехать хотела, мне оттуда ближе.

– Простите, а тюрьма там как, тоже неподалёку от вас расположена? Шучу. А вот на Литейном шутить не любят.

На самом-то деле и там шутников хватает.

Лариса Андреевна опять посмотрела на меня удивлённо-негодующим взглядом. Это ей так шло, что я чуть не умер на месте.

– Вы что, пугаете меня?

– Нет, запугиваю. У-у-у…

Я улыбнулся.

– Итак, вы у нас непричем?

– Вероятно так.

– Хорошо, не буду вас отвлекать, щёлкайте дальше, всего доброго.

Вы знаете, чем отличаются наши отечественные кабинетные стулья от импортных офисных? Они отличаются прочностью. На нашем стуле сколько ни качайся, он никогда не развалится. А вот на ихних… Да, самое неприятное, что я загремел костями прямо на глазах у такой симпатичной бухгалтерши. Стул разлетелся на запчасти. В довершение ко всему, падая, я перевернулся и ударился носом о линолиум-ный пол. Какая досада. А у меня даже не оказалось платка. Поэтому я схватил со стола Ларисы Андреевны лист бумаги и начал вытирать им кровь.

К слову сказать, и Лариса Андреевна, и Ирочка, сидевшая рядом, оказались девушками душевными – одна тут же побежала за водой, а другая, повторяя: «Боже мой, как же вы так?», крутилась возле меня, пытаясь оказать первую помощь.

Благодаря совместным усилиям, кровь удалось остановить, и я, зажимая бумагой нос, потихоньку направился к выходу, кивнув на прощание девчатам. На улице я задрал голову к небесам и застыл так на добрых пять минут. Убедившись наконец, что кровотечение прекратилось, я сунул окровавленный лист в карман и побрёл на остановку.

Все, хватит. Ничего я тут не накопаю. Лучше буду кидал ловить. Это проще. Расскажу Женьке про машину с восьмёрками, пускай занимается вместе с Главком. В таких вот раздумьях я вернулся в отделение. Филиппов, который был сегодня в вечер, уже пришёл на работу и сидел в кабинете с молодым пареньком.

Завидев меня, он радостно воскликнул:

– Ого, кто это тебе рыло начистил?

– У меня не рыло, а морда. И никто её не чистил, я сам упал.

Женька подмигнул пареньку.

– Ну, ну. Сказал бы честно – приставал к девушке, а её кавалер дал тебе за это по морде. Совсем другое дело.

– Да пошёл ты, – махнул рукой я.

– Ладно, не переживай. Запишись в секцию бокса и разберись с обидчиком. Ты вот лучше нам присоветуй что-нибудь. Кстати, это Рома, курсант из школы милиции. На практику к нам. Смотри, что он притащил с собой – задачник по уголовному праву. И чего только ни придумают! Надо ему помочь решить. Так, вот к примеру: «После обоюдной ссоры, внезапно возникшей на почве личных неприязненных отношений, муж нанёс жене удар кулаком. При нападении она ударилась головой об пол и спустя три часа скончалась в больнице от полученной травмы. По какой статье надо квалифицировать действия мужа – по 103-й, 108-й, часть 2, 114-й или 106-й?»

– Чушь какая, – заметил я. – Тут как ни квалифицируй, один черт никакой судебной перспективы. Доказывать-то чем, что он ей врезал? Про свидетелей там ничего не сказано. Я бы такой материал отказал – сама упала.

– Вообще-то верно. Так и отвечай. Если что, ссылайся на нас.

– Это неправильная задача, – опять вступил я. Потом посмотрел в потолок:

– Лучше вот такую реши: «Обменный пункт валюты расположен в трех метрах от пикета милиции, в котором постоянно сидит постовой. Вопрос: сколько денег получает этот постовой от кидалы, если известно, что в течение рабочего дня кидала зарабатывает пятьдесят тысяч рублей?» Вот это я понимаю, вот это задача. Максимально, так сказать, приближённая к действительности. А то какой-то муж на почве внезапно возникших неприязненных отношений… Тьфу!

– Слушай-ка, – вдруг обратился ко мне Филиппов, – тебя крысы не достают?

– Какие крысы? – не понял я.

– Какие, какие – живые, серые, с хвостом. Вчера оставил новый пакет с печеньем в столе, а сегодня на тебе. Гляди, что осталось.

Женька показал мне изгрызенный полиэтиленовый пакет.

– Чувствую, одна и та же ходит. Здоровая небось. Столько печенья сожрать ухитрилась.

– Прячь жратву в сейф, и капкан купи, – посоветовал я.

– А это не дефицит?

– Сейчас нет дефицита, забыл, что ли?

Я вышел от Женьки и направился к себе. Сунув руку в карман, чтобы достать ключи, я обнаружил лист, служивший мне затычкой в носу. Развернув, я внимательно его рассмотрел. Это оказалась ведомость на выдачу зарплаты.

Я зашёл в кабинет, сел за стол и, уже больше не раскачиваясь на стуле, стал изучать её. Ничего заработки. Я нашёл в списках весь личный состав учреждения, даже убитого Оси-пова. А кроме того, я увидел в нем ещё одну фамилию, про которую дражайший Станислав Игоревич даже не заикался. Какой-то У сельский Анатолий Вениаминович, состоявший в должности охранника. Любопытно. Этот охранник получал в пять раз больше бухгалтера. Он, наверное, какой-нибудь супермен, что ему такой оклад положили. Но сейчас мы узнаем, что это за охранник. Я снял трубку и набрал номер центрального адресного бюро, намереваясь установить возраст и адрес супермена.

– Слушаю, – раздался приятный женский голосок.

Я назвал пароль, свой телефон и попросил:

– Девушка, по неполным данным помогите, пожалуйста. Усольский Анатолий Вениаминович, больше ничего нет.

– Ждите.

Через несколько секунд голосок вновь вышел на связь.

– В городе только один человек с такими данными. 1935 года рождения, уроженец Ленинграда. Был прописан – Зелёный проспект, 208, квартира 105.

– Что значит был? А сейчас что, сидит?

– Нет. Скончался в 1990 году.