Текст книги "Аномальная зона"

Так прошла и суббота.

Утром в воскресенье подал голос мобильный. Капитан Бражник предупредил: пусть Виктор никуда не отлучается, сейчас он его навестит.

Так Шамраю стало известно: вчера, в субботу, двадцать второго ноября, Тамару Томилину обнаружили на трассе, ведущей к Овручу. Совсем неподалеку от того КПП, который пару недель назад проезжали сотрудники редакции «Необычных фактов» на служебной «Шкоде».

Вечером того же дня, уже после всего, Виктор нашел в интернете подробную карту и прикинул: если мерить по прямой, через лес, то место, где неожиданно объявилась пропавшая Тамара, находится всего километрах в пятнадцати от Подлесного.

То есть от аномальной зоны.

18

– Водитель грузовика вообще не врубился, откуда она взялась. Говорит – как из-под земли вынырнула. Или из воздуха.

От предложенного зеленого чая Бражник не отказался. Попросил только заварить не в чайнике, а прямо в кружке. Залить кипятком и накрыть блюдцем. Пить не спешил – любил крепкий, чтобы как следует настоялся, но слегка остывший.

– Зубами мучаюсь, – пояснил он.

– А что такое? – участливо поинтересовался Виктор.

– Эмаль чувствительная. Не выносит ничего горячего. Ни борща, ни чая – короче, вообще ничего. В армии повредил, там такую воду пили… – Опер только рукой махнул.

– Где это такая вода, что эмаль разъедает?

– Афган, – коротко пояснил Бражник. – Я еще застал. Этой весной двадцать лет исполнилось, как вернулся. Можете поверить – ни царапины, только раз слегка контузило миной. Но уж лучше бы подстрелили, ей-богу, чем вот так теперь зубами маяться. Дантист сказал: если менять – то все подряд. Прикиньте – все тридцать два… Ну ладно, двадцать девять…

– Почему именно двадцать девять?

– Один пацаны в ПТУ выбили. Завелись из-за какой-то глупости, сейчас уже и не вспомнить… Два – позже, когда уже в милицию пришел работать. В начале девяностых вписались в разборку с азербайджанцами на рынке, вот я кастетом и огреб. Ну, это, в общем, не имеет отношения…

Бражник потрогал ладонью кружку, убедился, что чай еще не остыл, достал сигареты.

– Не возражаете?

– Вперед! – Шамрай отыскал на шкафу старую пепельницу – память о тех временах, когда он выпивал прямо с утра и закусывал выпитое сигаретой.

– Ну, значит, рисуем картину со слов водителя Степана Ковальчука. И выглядит она следующим образом. Он дальнобойщик, возвращался из Беларуси. Один груз сбросил там, назад взял другой, порожняком гонять по нынешним временам никому не с руки. На трассе Степан остановился, чтобы облегчиться. Его напарник, Сергей Зайченко, спал в кабине: останавливаться на ночь и задерживать доставку тоже невыгодно, поэтому ночью машину вел Зайченко, а утром его сменил Ковальчук. Это я к тому, что других свидетелей неожиданного появления Томилиной на трассе не было.

Стряхнув пепел, Бражник снова потрогал кружку. Все равно горячая. Шамрай помалкивал, и опер, затянувшись, продолжил:

– Короче, водила зашел в придорожные кусты, сделал свое дело, застегнул штаны и обернулся. Девушка уже, – капитан интонацией подчеркнул последнее слово, – лежала на мокром и грязном асфальте прямо посередине трассы. Ковальчук так в пояснении и написал: «Гражданка взялась неведомо откуда, будто с неба упала».

– Из параллельного мира, – произнес Виктор.

– Вы это серьезно?

– Но куда-то же она исчезала? Значит, должна была откуда-то появиться.

– Послушайте, уважаемый, давайте будем говорить серьезно, или…

– А я совершенно серьезно. И не я виноват, что большинство людей, в особенности таких, как вы, до сих пор еще не верят в существование иных миров, кроме нашего. Вспомните хотя бы о Белом и Черном вигвамах…

– Какие еще вигвамы? Это те, где индейцы живут? Откуда у нас, на хрен, индейцы?

– Все ясно, – вздохнул Шамрай. – А еще собираетесь такие дела раскрывать. Агент Купер потому и смог найти убийцу Лоры Палмер, что в конце концов поверил в существование параллельных миров и сам туда проник, рискуя жизнью и здоровьем[7]7
  Речь идет о культовом сериале режиссера Дэвида Линча «Твин Пикс», вышедшем на экраны в начале 90-х годов прошлого столетия. Действие сериала развивается в городке, расположенном на границе между США и Канадой, в месте, где таинственным образом пересекается множество параллельных миров. Так, к миру темных сил ведет вход в Черный вигвам, а Белый вигвам, соответственно, населяют светлые силы. Убийца старшеклассницы Лоры Палмер вышел из Черного вигвама, куда и пришел за ним под финал истории агент Купер.


[Закрыть].

– Агент… кто?

– Да ладно, – отмахнулся Виктор. – Проехали. Когда-нибудь расскажу, если интересно. Пейте лучше чай, уже совсем холодный.

Бражник в очередной раз потрогал кружку, кивнул, снял блюдце, сдул плавающие на поверхности чаинки, шумно отхлебнул и снова кивнул с одобрением.

– Хорошо… – произнес он. – Ковальчук, значит, кинулся к девушке. Перевернул ее на спину. Она, по его словам, тут же открыла глаза и спросила, где она, что с ней и кто он такой. Голос звучал очень странно. Водитель помог Тамаре подняться и объяснил, где она находится. А заодно убедился: одета девушка вполне пристойно, внешних повреждений нет: ни синяков, ни ссадин, ни порезов. Вот только взгляд какой-то затуманенный. Еще она спросила, где ее машина – серебристый «Пежо-405», подержанный, в хорошем состоянии. Обратите внимание: марку своего автомобиля она назвала точно.

– Что ж тут удивительного? У меня тоже когда-то машина была, правда, «Жигули». Так я все ее технические характеристики наизусть знал, хоть среди ночи разбуди.

– Вы – мужчина, Шамрай. А она – женщина. К тому же не серьезная автомобилистка. Научилась баранку вертеть, марки бензина различать, а любовник презентовал ей не ту тачку, которая ей понравилась, а ту, которую считал нужной. Тем не менее марку машины она не забыла.

– Ну и что с того?

– А то, что она помнит собственное имя, свой домашний адрес в Житомире, номер мобильного телефона Григория Поддубного… Но совершенно не помнит, что он покойник! Требовала у водителя немедленно позвонить банкиру, чтобы он сам забрал ее оттуда или кого-нибудь прислал за ней. Понимаете?

– Не вполне.

Тут Шамрай слегка приврал: он уже начинал кое-что понимать.

– Тамара совершенно убеждена, что у нас сейчас октябрь. Причем не то девятнадцатое, не то двадцатое число. Об убийстве Поддубного она ни сном ни духом.

– Так, значит, – протянул Шамрай.

– Так. – Бражник сделал еще глоток чаю. – Ковальчук, как сознательный гражданин, сдал свою находку в Житомире первому же милицейскому патрулю. Сейчас она под надзором в больнице, в областной. Ее обследуют. И до последней минуты она требовала связаться с Поддубным. Пришлось ей объяснить, что он убит. После этого с девушкой случилась истерика, ей вкололи лошадиную дозу транквилизаторов и она проспала до утра. Сегодня, придя в себя, немного успокоилась. Говорит, что ничего не помнит.

– Совсем ничего?

– Ну что значит – совсем? Говорю же: собственное имя и все прочее, что касается ее, помнит прекрасно. Но все, что касается последнего месяца ее жизни, начиная со второй половины октября, начисто стерлось из ее памяти. По крайней мере, – развел руками Бражник, – так она утверждает.

– Да… – Шамрай потер подбородок. – Да.

Ему внезапно захотелось закурить, и он с огромным трудом подавил это желание, сосредоточившись на том, что услышал от капитана милиции. Затем он спросил:

– Машину нашли?

– «Пежо»? Нет, – покачал головой Бражник.

– А как она оказалась среди бела дня на трассе?

– Этого пока никто не знает. Тамара ваша…

– Почему моя?

– Ладно, не ваша, пусть будет просто Тамара. Значит, она, как я уже говорил, ничего не помнит. Но во всей этой… гм… мистике, есть одно обстоятельство… Вполне реальное, причем единственное реальное. Я не уверен, что имею право вам об этом сообщать, но сейчас мы все равно уже вынуждены обратиться к вам за помощью.

– За помощью? А чем я…

– Об этом – позже, – жестом остановил его опер. – Как вы уже слышали, физически Тамара почти не пострадала. Никаких телесных повреждений, никаких следов изнасилования, все кости целы. Но при более углубленном обследовании кое-что все-таки удалось обнаружить. Вот здесь, – опер отставил кружку с недопитым чаем, вскинул руку, положил ладонь на собственный затылок и переместил ее немного выше, к теменной части головы, – нашли гематому. Не сказать чтобы большую. Но по голове, похоже, девушка от кого-то получила. Медики накатали заключение: удар именно в эту часть черепа теоретически может вызвать частичную амнезию. Утрата памяти будет не полной, но тем не менее. А когда она восстановится – хрен его знает. Поэтому, собственно, я к вам и приехал. Нужна помощь.

19

Тамаре отвели отдельную палату.

На всякий случай у палаты была выставлена охрана, но Бражник сказал, что это ненадолго, хотя ему удалось убедить руководство, будто гражданка Томилина – важный свидетель, которого пытались похитить и убить. Наличие гематомы – а если уж быть точным, обычной шишки на темени – стало весомым аргументом: «важному свидетелю» выделили отдельную палату, убрав из двухместной лишнюю койку, и охрану – сержантов, которые должны были сменяться каждые двенадцать часов.

– Если она узнает вас, Виктор, значит, все не так уж плохо, – пояснила Шамраю следователь, ожидавшая их в фойе больницы и теперь сопровождавшая к палате. – Она дважды встречалась с вами в последнее время. И это потребовало от нее значительных усилий, ведь после убийства Поддубного Тамара, как вы уже знаете, старалась не выходить из дому и ограничила все личные контакты.

– Я в курсе. Но неужели вы по-прежнему не верите в существование аномальной зоны?

– Да при чем здесь аномальная зона? – Березовская не смогла сдержать раздражение. – Опять вы с этими вашими «необычными фактами»!

– Я исхожу из того, что девушку нашли не так уж далеко от Подлесного, – принялся втолковывать ей Шамрай. – Можете сами посмотреть по карте, да я и сам проезжал по этому участку трассы. Других дорог, по которым можно добраться туда, просто нет. То есть они существуют, но ими уже много лет не пользуются. А кому может прийти в голову кататься по бездорожью в зоне отчуждения?

– Ну и что, по-вашему, это значит?

– Все просто и вполне логично. У Тамары – стресс, ей чудится, что Подлесное зовет ее. В какой-то момент она уже доведена до крайности и не в силах противиться зову. Поэтому срывается с места, мчится в Подлесное, а там оказывается в аномальной зоне и исчезает…

– Вместе с машиной? – Теперь в голосе Березовской звучала ирония.

– О машине – потом. Спустя сутки Тамара возникает словно из-под земли. Есть, насколько я понимаю, свидетели того, как она куда-то отчаянно спешила перед исчезновением, и того, как нашлась. И последний аргумент – частичная потеря памяти. Известны случаи, когда геопатогенные зоны лишали людей той части их воспоминаний, от которых сам человек стремился избавиться. Я внятно излагаю?

– Как по писаному, – согласилась Березовская. – Только вы не учитываете одного обстоятельства: поверить в существование аномальных зон мне не позволяют высшее юридическое образование и двадцать лет следственной практики. А вот в шишку на затылке гражданки Томилиной я охотно верю. Как и в то, что ее амнезия связана с нанесенной кем-то травмой… Так, мы уже на месте… И давайте пока без этих ваших сказок, если можно.

20

Напрасно Шамрай нервничал, ожидая увидеть в палате как минимум полутруп.

Тамара выглядела вполне здоровой, хотя и основательно измученной. Темные круги под глазами – первое, что отметил для себя Виктор на ее правильном и почти красивом лице. Эти тени он замечал и раньше, но сейчас они просто бросались в глаза. К тому же Тамара заметно похудела с тех пор, как он видел ее в последний раз в кафе рядом с Соборной площадью.

Да, Тамара выглядела переутомленной и все еще немного испуганной. Но – живой и невредимой. Когда опер, следователь и журналист вошли в палату, она полусидела в постели, подложив под спину пару подушек, и листала толстый иллюстрированный журнал. Номер был далеко не свежий, как успел заметить Шамрай, но публикации в таких журналах, как известно, не имеют срока давности.

– Как вы, Тамара? – бодро поинтересовалась Березовская.

– Сегодня лучше… Особенно после укола…

Шамраю показалось, что речь девушки звучит несколько заторможенно. Тамара скользнула взглядом по посетителям: сперва взглянула на Киру Антоновну, затем на капитана и только после этого на Виктора.

Даже стоя у двери палаты, метрах в двух от кровати, Шамрай почувствовал, насколько этот взгляд безразличен.

– Ну и прекрасно. Больше ничего не вспомнили? – вмешался Бражник.

– Пока что нет… Я до сих пор не могу поверить…

– Спокойно, не волнуйтесь, – жестом остановила ее Березовская. – Тут к вам еще один посетитель. Может, вспомните хотя бы его?

Шамрай, понимая, что именно этого от него хотят, выступил вперед.

Тамара прищурилась. Виктор сделал шаг, остановился в ногах кровати и оперся обеими руками о спинку. Их взгляды встретились. Затем девушка закрыла глаза, на ее лице появилось сосредоточенное выражение.

– Добрый день, Тамара, – произнес Шамрай.

Глаза девушки снова открылись. Теперь она смотрела на Виктора с напряженным вниманием, словно изо всех сил пытаясь что-то припомнить.

– Вы меня тоже не помните?

– Может, позже вспомню… Мы встречались?..

– Ну да.

– Давно?

– Неделю назад. Возможно, немного раньше.

– Где?

– Вы пришли ко мне на работу.

– А где вы работаете?

Кира Березовская и капитан Бражник в эту минуту выглядели как парочка каменных изваяний. Застыли на месте, не издавая ни звука, чтобы ничем не нарушить контакт, который сейчас пытался наладить с девушкой Шамрай.

– Я работаю в газете. Вот в этой.

Запустив руку в карман куртки, Виктор извлек сложенный вчетверо номер «Необычных фактов» со своей статьей об аномальной зоне в Подлесном. Среди иллюстраций к статье было и фото Тамары Томилиной. Развернув газету на нужной странице, Шамрай протянул ее девушке. Та взяла, при этом ее рука слегка дрогнула.

– Взгляните, ведь это вы на снимке?

Тамара, словно близорукая, поднесла «Необычные факты» чуть ли не вплотную к глазам. Затем, отложив газету, пошарила правой рукой на прикроватной тумбочке, нашла на ощупь небольшое круглое зеркальце и уставилась в него. Склонив голову набок, некоторое время она изучала собственное отражение. Потом снова взяла газету и принялась рассматривать ее, но теперь на расстоянии вытянутой руки.

– Да, это я, – наконец признала она. – Здесь написано: фото Георгия Савича. Это вы?

– Нет. Это Жора, наш редакционный фотограф. Меня зовут Виктор, моей фамилией подписана эта статья.

– Виктор… Шамрай, да? – уточнила Томилина.

– Так точно. Все еще не вспомнили? Тогда так: вы пришли ко мне в редакцию, рассказали о Подлесном и о том, как оно вас манит, как там исчезают люди, а потом мы с вами…

Внезапно Тамара остановила его, выставив вперед обе руки и выронив при этом газету. Та, шурша, спланировала на линолеум. Девушка рухнула на бок, спрятала лицо в ладонях, ее плечи начали судорожно вздрагивать.

– Может, позвать кого-нибудь? – дернулся к двери опер.

– Подожди немного, – покачала головой Березовская. – Что-то эта реакция смахивает на «момент истины».

Наконец Тамара поднялась и села на кровати. Она снова смотрела на Шамрая, но теперь уже совсем другим взглядом.

– Да. Я вспомнила…

– Все? – мгновенно откликнулся Бражник.

– Не совсем. – Томилина жестом указала на Виктора. – Только его… То есть вас… Вы показали газету, и меня будто кто-то по голове…

– Кто вас ударил по голове? – снова не удержался опер. – Где? Когда?

– Темно… – Тамара перевела взгляд на него. – Пока что там, – ее пальцы коснулись виска, – еще темно. Зато Виктора я вспомнила. Я пришла к нему, когда у меня уже не было сил бороться с этим зовом…

Кира Антоновна и Бражник переглянулись.

– Значит, все-таки зов?

– Почему – «все-таки»? – В голосе Тамары послышался вызов. – Я была там, в Подлесном… В зоне… Объяснить я этого не могу, но в голове у меня, под сводом черепа, все время что-то гремело.

– Зачем же вы пошли в газету с этим… грохотом?

– А куда мне было идти? – Вызов теперь звучал совсем открыто. – В милицию? К психиатру? Я же не душевнобольная! Я в самом деле что-то чувствовала. Сейчас я не все еще помню, но припоминаю, как вот он, – девушка снова указала на Шамрая, – что-то выяснял там, а потом пытался мне растолковать. Но все равно это не прекратилось. Меня тянуло в Подлесное – и все тут.

Только сейчас Шамрай заметил: следователь держит в руке включенный диктофон. И тут же пожалел, что не прихватил своего. Оставалось надеяться лишь на память, но с ней у Виктора все было в порядке. Такой материал не должен, не имеет права пропасть!

– Расскажите, что случилось в тот вечер, Тамара, – спокойно проговорила Березовская.

– Когда именно?

– Когда зов, как вы это называете, стал совсем невыносимым.

– Да. – Тамара снова на мгновение прикрыла глаза. – Кажется, вспоминаю, но с трудом, нечетко. Был вечер, совсем уже поздний. Я выбежала из квартиры, села за руль, поехала…

– Куда?

– Дальше – опять темно… – Девушка отчаянно напряглась, пытаясь восстановить в памяти подробности. – Потом – короткий просвет. Вокруг все равно ночь, но я уже сворачиваю с какой-то трассы на проселок… Лес… Деревья… Дорога… Остановилась. Светит луна. Какие-то постройки… Ясно вижу – два ряда домов по обе стороны улицы. Дома старые, какие-то жуткие, будто в них одни привидения…

– Подлесное? – негромко проговорил Шамрай.

– Наверно… Я же туда ехала…

– А раньше вы там когда-нибудь бывали? – торопливо спросил Бражник.

– Никогда. А что там делать – мертвое село…

– А как же вы дорогу нашли? – вмешалась Березовская.

– Понятия не имею… Должно быть, зона вела… Я понимаю, как это звучит, но… Но иначе объяснить не могу…

– Хорошо, вы увидели пустые дома, а дальше? – подал голос Бражник.

– Вышла из машины и пошла по улице. Все.

– Все? – одновременно спросили следователь и опер.

– Все. Дальше очнулась от холода. Обнаружила, что лежу на асфальте. Рядом – неизвестный мужчина средних лет… Потом вы пришли и сказали, что Гришу убили…

Плечи девушки снова мелко затряслись.

– Хорошо, хорошо, все будет хорошо… – Березовская произносила эти слова ровно, монотонно, как показалось Виктору, почти механическим голосом. – А теперь все-таки вспомните, что произошло в тот вечер.

Шамрай невольно поморщился. Все сначала, или… Внезапно его осенило. Он понял замысел Березовской – женщины, у которой за плечами два десятилетия следовательской практики. Если у нее получится, он готов изменить свое мнение об украинских правоохранительных органах.

– Я ведь уже говорила вам! – Тамара удивленно вскинула глаза.

– Нет, – терпеливо продолжала Березовская. – Вы вспомнили тот вечер, когда неизвестно по какой причине помчались в Подлесное, будь оно неладно. А теперь постарайтесь вспомнить тот вечер, когда убили вашего… друга, Григория Поддубного. Что тогда произошло?

Глаза Тамары округлились.

– Ничего не помню. Совершенно ничего. И голова болит… – Она несколько мгновений помолчала. – Послушайте… Послушайте, кажется, я только что заполнила провал в памяти. Вот вы привели ко мне этого человека, – снова жест в сторону Виктора, – и я что-то вспомнила. Пожалуйста, сделайте что-нибудь! Приведите кого-нибудь еще, и я снова что-то вспомню. Просто так я не могу! Не могу! НЕ МОГУ! И ГОЛОВА БОЛИТ! Я НЕ МОГУ!!!

Вот теперь Тамара точно впала в истерику. Упав на спину, она судорожно задергалась всем телом, изо всех сил стискивая обеими руками голову. Следователь кивнула Бражнику – того будто ветром сдуло, и сейчас же в палату вбежала медсестра со шприцом наготове.

– Идем отсюда! – повернулся к Шамраю капитан.

21

Никто ничего не объяснил.

Виктора сухо поблагодарили, даже не предложив подвезти домой. Он спросил, что теперь должен делать. Последовал недоумевающий ответ: а что ему, собственно, делать? Девушка его вспомнила. Значит, все не так уж плохо. Теперь путь поэтапного заполнения пробелов в ее памяти известен, и следствие вместе с медициной пойдет именно этим путем. А он, Виктор Шамрай, в этом деле даже не свидетель.

Раз так, то и черт с ними со всеми, решил Виктор.

Несмотря ни на что, эту неделю он считал одной из самых удачных в жизни. История с аномальной зоной в Подлесном получила не просто неожиданное продолжение, а реальное подтверждение, превратилась в достоверный факт. Подобные случаи – великая редкость в практике не только Шамрая, но и всех, кто когда-либо занимался изучением и освещением всего, что связано с параллельным миром.

Однажды его коллега Костя Дахно понесся на границу Житомирской и Ровненской областей, где местные рыбаки, по их словам, выловили гигантского сома-мутанта. Мало того что это речное чудовище имело два метра девяносто три сантиметра в длину, так еще и на спине у него красовался какой-то невиданный драконий гребень, а на брюхе – пара лапок с перепонками. Тварь эту не только поймали, но и поспешили отснять на видео и сфотографировать дешевеньким телефоном, поскольку более пристойной камеры поблизости не нашлось. Одним словом, документальные свидетельства существования феномена были налицо. Но когда Костя примчался на место событий, там его ждал, как он потом выразился, Облом Обломыч. Самого сома-мутанта кто-то неведомый спер из закрытого сарая, прокопав ход под стеной, файл в телефоне не сохранился, а видеокамеру украли у владельца, так как тот на радостях, что вскоре прославится, надрался до поросячьего визга и уснул в своей рыбацкой палатке. Остальные мужики, вызвавшие журналиста, клялись-божились, что сом был ВОТ ТАКУЩИЙ, но без доказательств слова так и остались словами.

И вот теперь – тропка в настоящий параллельный мир, которую вполне реально протоптать, превратив ее в достаточно удобную дорогу.

Есть Подлесное, местность с доказанными признаками геопатогенной зоны. Есть легенда, согласно которой все, кто так или иначе был связан с ней, могут при определенных обстоятельствах исчезнуть там или частично утратить память. Или сначала исчезнуть, а затем вынырнуть, словно из-под земли, в совершенно другом месте и с частичной амнезией. Проклятое место в самой классической версии.

Наконец, есть человек, который на себе испытал влияние аномальной зоны. Было бы совсем идеально, если б Тамара в конце концов вспомнила хоть что-нибудь из своих странствий по параллельному миру. Но если и не вспомнит, лучшего сюжета ни один вменяемый журналист даже пожелать не в состоянии.

Менты пусть копаются в своем.

А он, Виктор Шамрай, уже готов получить свои несколько минут журналистской славы.

Кстати, если в этот раз обычная газетная писанина помогла Тамаре заполнить некоторые прорехи в памяти, то вполне возможно, и даже реально, что следующая публикация снова подтолкнет процесс ее восстановления.

В общем, шефу хватило и половины аргументов, которые привел Шамрай.

Продолжение истории аномальной зоны и Тамары Томилиной газета «Необычные факты» опубликовала уже в следующий четверг, то есть двадцать седьмого ноября.

На следующее утро, в пятницу, двадцать восьмого, когда ударил первый настоящий мороз, которым календарная зима сообщила о своем неотвратимом приближении, Виктора Шамрая выкрали.

22

Произошло это как-то буднично.

Виктор не собирался выходить из дому, решив провести эту пятницу перед телевизором. Тем более что с утра сеялся мелкий унылый дождик, у него разболелась голова, все утро он чувствовал себя как вареный и даже кофе не спас ситуацию. Уложив себя на диван, Шамрай около часа гонял телевизор по всем каналам, пытаясь уклониться от передач с обсуждением развития и углубления мирового экономического кризиса. Однако там, где не говорили о кризисе, громко и с надрывом в голосе от него требовали, чтобы он немедленно бежал покупать пиво, чипсы, жевательную резинку, женские прокладки, снадобья от стресса, а попутно сделал себе подарок, пополнив счет на мобильном.

Виски по-прежнему сжимал раскаленный обруч, и Шамрай решил снова выпить кофе. Не выключая телевизора, он в чем был – босиком, в просторных спортивных штанах и старом свитере – прошлепал в кухню, насыпал в паровую кофеварку необходимое количество молотого кофе, налил воды и поставил агрегат на газ. Именно в этот момент в дверь позвонили.

На пороге стоял незнакомец в пальто и без головного убора. Темные волосы аккуратно подстрижены и зачесаны назад.

– Шамрай Виктор Максимович? Уголовный розыск.

– Угу, – кивнул Виктор. – А Бражник почему не пришел?

– Занят, – коротко ответил незнакомец. – Поговорить надо.

– Да уж понятно. Только у меня голова трещит, просто раскалывается…

– Войти разрешите?

– Входите, чего там. Подождите минуту, я только кофеварку выключу.

Виктор повернулся, чтобы двинуться в кухню.

Сильнейший удар между лопатками сбил его с ног. Но упасть ему не дали: крепкие руки подхватили Шамрая на лету и резко развернули. Перед глазами промелькнул потолок. Он попробовал защититься ногами, но эта попытка была мгновенно остановлена еще одним ударом – на этот раз ударом в пах носком ботинка. Когда Виктор свернулся в клубок от боли и на мгновение закрыл глаза, на голову ему накинули что-то похожее на мешок. Он услышал, как открываются двери лифта. И почему-то подумал: газ же не выключен, квартира осталась открытой, черт побери…

– Дверь!.. – вырвалось у него, но очередной удар, на этот раз по ребрам, заставил его умолкнуть.

Били не куда-то специально, а просто лупили, чтобы причинить боль, парализовать волю. И что было страшнее всего, нападающий – или нападающие, сколько бы их там ни было, – молчал, никак не комментируя свои действия. Виктор почувствовал, как его втаскивают в лифт. Кабина двинулась вниз, остановилась, его снова поволокли. Удар – и Шамрай понял, что надо нагнуться. На запястьях рук, заломленных за спину, щелкнули наручники. Потом его через что-то перебросили, над головой прозвучал хлопок. Спустя несколько секунд рядом заработал мотор, и теперь было уже нетрудно догадаться: его загрузили в багажник автомобиля.

Боль жестоко сверлила голову, от нее буквально темнело в глазах, хотя он и без того ничего не видел. Вытянуть ноги не удавалось, оставалось только лежать на боку, скрючившись в позе эмбриона. Правда, эмбрион находится в лучшем положении: ему еще предстоит появиться на свет, а Виктор был почему-то убежден, что сейчас его везут куда-то, чтобы лишить жизни.

К этому чувству вскоре добавилась глубокая апатия. Откуда-то из отдаленных закоулков памяти послышалось полузабытое рычание. Да и ощущение скованных запястий как будто никуда не исчезало. Все в жизни возвращается, рано или поздно.

Шамрай совершенно утратил ощущение времени и реальности и позже ни за что не смог бы определить, сколько пролежал в багажнике. Но наконец машина остановилась, крышка над головой поднялась и даже сквозь ткань мешка на голове проник влажный лесной воздух. Те же крепкие руки подхватили его, выволокли из багажника, как мешок с картошкой, и швырнули на мокрую землю.

Моросил дождик.

Виктора пнули башмаком. Сперва в живот, затем сзади, по копчику, и так несколько раз подряд. Экзекуция совершалась в полной тишине, и после бог знает какого по счету удара Шамрай почувствовал: все это происходит не в этом мире и не с ним. Просто он уснул на диване перед телевизором и видит паршивый сон.

– Харэ! – послышалось где-то над ним.

Удары прекратились.

– Поднимите его, – приказал тот же голос, и, несмотря на свое полуоглушенное состояние, Виктор сообразил, что говорит тот самый брюнет в пальто, который явился к нему, назвавшись сотрудником уголовного розыска.

Его снова подхватили под руки и поставили на ноги. Виктор расслабил колени и, когда его отпустили, опять повалился на мягкую влажную землю.

– По фэйсу, надеюсь, никто не додумался лупить? – поинтересовался брюнет.

– Цел его фэйс, – прозвучало в ответ.

– Поднимите еще раз. А ты, козел, стой, не падай…

Шамрай подчинился и, когда его подняли снова, выпрямился. Босые ступни пронизал холод мокрой земли. Он машинально переступил с ноги на ногу.

– Все понял? – спросил брюнет.

Мешок, который натянули на голову Виктору, оказался довольно плотным, хоть и из светлой ткани. Сквозь нее он видел только мужской силуэт. Голова болела по-прежнему, ныло избитое тело, холод и страх наполняли его тело от пяток до макушки.

– Что я должен был понять? – выдавил из себя Шамрай.

– Чего стоит твоя жизнь на этом свете. Понял?

– Н-ну да…

– Мы тебя почти неделю пасли, Шамрай. И знаем про тебя даже такое, что ты сам хотел бы забыть. Когда-то тебя уже слегка поучили уму-разуму, было такое?

Лай, хриплое рычание, лязг цепи, влажность и замкнутое пространство…

– Было.

– Значит, ты ничему не научился. Или все-таки научился?

– Чего вы хотите от меня?

– Научился, сука, или нет?

Сейчас последует удар. Но удара не было – те, что стояли по обе стороны, просто встряхнули его.

– Научился.

– Не похоже. Лезешь, куда не просят. Что она тебе сказала?

– Кто?

– Выключи придурка, мудак! ЧТО ОНА ТЕБЕ СКАЗАЛА?

– Кто, о ком вы…

– ЧТО ОНА ТЕБЕ СКАЗАЛА? ГДЕ ОНА БЫЛА? ЧТО ОНА ТАМ ВИДЕЛА?

В других обстоятельствах Виктор, возможно, еще долго гадал бы, о ком речь. Но сейчас вдруг все ясно и четко понял.

– Вы о Тамаре? – Он выдержал короткую паузу. – О Томилиной?

– Молодец, – похвалил его брюнет, которого Виктор по-прежнему не видел, но его внешность, пусть и лишенную особых примет, запомнил навсегда. Этот утренний гость до конца дней будет стоять у него перед глазами, он сможет узнать его среди сотни тысяч других людей. – Продолжай в том же духе. Ты давно с ней знаком?

– Вообще не знаком. Несколько недель назад она сама пришла ко мне в редакцию…

– Знаю, знаю. Наплела тебе сорок бочек арестантов про какую-то гребаную хрень, где будто бы люди исчезают, а потом возвращаются без мозгов.

– Без памяти… Частичная амнезия…

– Один хрен – мозги, память! Больше ничего она тебе не говорила?

– А что она должна была сказать?!

– Где была, например. Кого видела. Что видела. Что-нибудь особенное, специальное, секретное. Ты же у нее в больнице был, расспрашивал. Там же и менты крутятся. О чем они с ней болтают? О чем ты с ней говорил? Давай, вспоминай, вспоминай, лошара, а то мы тебя прямо тут и прикопаем!

Это неправда. Такого просто не бывает. Все это происходит с ним в каком-то непонятном параллельном мире, в котором он, Виктор Шамрай, никогда еще не бывал, хотя все эти четыре года, работая в газете, только и делал, что писал о нем, чтобы удрать, спрятаться от той реальности, в которую однажды довелось ткнуться мордой. И никогда, ни при каких обстоятельствах не хотел бы туда вернуться.

– Я… я не знаю, что вы имеете в виду… Мы с этой девушкой едва знакомы… Я только… То есть…

– Хорош сопли жевать! Зачем менты возили тебя к Тамаре в больницу? Чтобы ты с ней поговорил по душам?

– Тамара там… Ну, в Подлесном… Она забыла… Нет, потеряла…

– Эти сказки я уже слышал! Чего менты хотели?

– Чтобы Тамара вспомнила меня. А потом и остальное… Она только какие-то обрывки помнит…

– Ну, и узнала она тебя?

– Да.

– Что-нибудь еще вспомнила? Может, какого-то человека?

– Больше ничего. У нее истерика началась… Опер говорил Березовской, что надо искать гипнотизера.