Текст книги "Сообщество лояльных ведьм"

– Интересно, чего же ты намерен добиться?

– Хочу сделать тебя самой счастливой женщиной на свете своими собственными силами, – сказал Векшин.

– О-хо-хо! Каким ты был, таким ты и остался! Я пока что вижу, что ты готов сделать счастливой любую смазливую дамочку. Вот и на Ларису Андреевну глаз положил, – запивая «мачо» вином, сказала Елена.

– Так ты знакома с этой особой? – спросил Паша.

– Так, немножко.

– Ты должна меня с ней познакомить, Ленка! Это очень важно.

– Слушай, Векшин! Хочешь, иди и знакомься. Я-то тут причем? Я мясо доесть хочу! – сказала Елена.

– Лена-Лена-Леночка. Не могу сейчас тебе всего рассказать. Но поверь, здесь нет ничего личного. И, кроме того, ты совершишь благое дело… Кстати, а откуда ты знаешь эту Ларису Андреевну? И вообще, что ты делаешь в этом городе?

– Не могу сейчас тебе всего рассказать … – сказала Елена.

Снова в разговоре возникла пауза. Но теперь она принадлежала только им одним. Они смотрели друг другу в глаза, но… думали каждый о своем. Лена, например, ухватилась за первую пришедшую в голову мысль: «А ведь это шанс! Я его знакомлю со своей будущей… коллегой, а он… Услуга за услугу. Интересно, все-таки, зачем она ему понадобилась?»

– Хорошо, я тебя представлю этой даме. С ней действительно лучше начинать общение по чьей-то рекомендации.

– Умница моя! – облегчено вздохнул Векшин.

– Но я – тебе, а ты – мне, – сказала Лена.

– Гм… Не понял.

– Помнишь об условиях нашей встречи?

– Да, милая, я весь – внимание, – сказал Паша.

– Я бы хотела заплатить за ужин сама, – сказала она.

– Что за глупости! Что за женский шовинизм! Давай лучше я пронесу тебя на руках до гостиницы, – предложил Векшин.

– Иди, знакомься! – услышал Паша в ответ. Интонация Векшину не понравилась. Елена улыбнулась ему очаровательнейшей из своих улыбок. Раздосадованный, он посмотрел в сторону Розового кабинета. Встреча там, по-видимому, уже заканчивалась, и интересующая его дама поднялась из-за стола.

– Ладно, пусть сегодня будет 1:0 в твою пользу, но все равно будет 21:1 – в мою. Идем, моя хорошая!

Лена подозвала официанта и достала из сумочки кошелек.

VII. Надо быть спокойным и упрямым

Звонок, заставший Векшина в момент опознания в очаровательной девушке своей давней знакомой, был от Ильи Кульмана, когда-то сотрудника ОБХСС, а ныне владельца собственного детективного агентства. Они знали друг друга со времен социалистической собственности, когда Кульман, будучи владельцем только жены, двоих пацанов и «Москвича-412», консультировал картину его студии, снимавшей в Одессе скучный детектив из жизни честных советских сыщиков (был такой жанр в советском кино). Москвичи тогда очень любили снимать именно в Одессе. С тех пор Павел и Илья время от времени оказывали друг другу кое-какие услуги, если возникала необходимость, или просто выпивали, когда была возможность.

Поэтому именно Илья Семенович Кульман был первым, кто узнал от Векшина о происшествии на киностудии. Старые знакомые встретились у Кульмана дома, в огромной, переделанной из коммуналки квартире, окна которой выходили в типичный одесский двор с лестницами и сохнущим бельем. Здесь Илья жил с рождения, сюда привел жену, черноглазую и веселую Лизу, здесь выросли их дети и подрастали внуки: двухлетний Сашка и полуторагодовалая Танька.

– Я смотрю, дружище, твое семейство все увеличивается. Стоит пару лет не увидеться, и ты уже дедушка!

– Хорошего семейства должно быть много, молодой человек! – довольно заявил Кульман, попыхивая трубкой. Завел он этот атрибут частного сыщика заодно со своей новой профессией и полюбил его необычайно.

Лизавета Зиновьевна накрывала на стол, искоса посматривая на беседующих мужчин.

– Ладно-ладно, старый хрыч, хватит дымить. Зови гостя обедать. Не женился еще, Павел? – спросила она Векшина, пододвинув ему большущую тарелку своего фирменного украинско-еврейского борща. Векшин втянул умопомрачительный аромат и сглотнул слюну.

– На ком же мне жениться, Лизонька?! Такие, как ты, давно уже замужем. Вот разве твоя внучка подрастет, – сказал он и зачерпнул ложкой борща.

– Ой, обрадовал, пойду Татьянке об этом сообщу. Ты бери пампушек, зятек внучатый, не стесняйся, – Лизавета украдкой посмотрела на себя в маленькое зеркальце, стоявшее на холодильнике, и пошла нянчится с будущей невестой.

– Не устаю я тебе поражаться, Семеныч. Работа, семья… Ты всегда умел совмещать приятное с полезным… – сказал Векшин.

В деле зарабатывания на хлеб насущный Илья Семенович был последовательным приверженцем династии. Сразу после ухода из органов он создал первое в Одессе семейное детективное агентство. Коллектив из ближайших родственников, работающих на ниве частного сыска, был невелик: сам Кульман, двое его сыновей, одна из невесток, старший брат, да жена в качестве бухгалтера, – но имел заслуженно высокую репутацию у граждан, желающих решить свои проблемы быстро и эффективно. Мало того, что штат сотрудников был сплоченным и квалифицированным в профессиональном смысле, все кульмановцы имели еще и одинаковые политические взгляды, болели за одну футбольную команду и, разумеется, были в высшей степени обаятельными и общительными личностями (чем вполне могли соперничать с героями Марининой и Незнанского).

– Да-с, господин продюсер, история паршивая! – протянул Илья, выслушав Векшина и вникнув во все его предположения. – Но чего-то ты братец, по-моему, не договариваешь, – добавил он, помолчав.

Векшин пожал плечами.

– Да вроде бы все. Все, что я знаю. Но, похоже, я чего-то не знаю. Чего-то, или кого-то…

– А ты сосредоточься, Паша. А я сегодня-завтра наведу кое-какие справки, поговорю с коллегами… Как тебя найти, если срочно понадобишься?

…Векшин задним числом подивился, как маэстро Кульман смог разыскать его в «нехорошем» ресторане. Оказывается, оперативный сотрудник сыскного бюро «Партнер», являющийся одновременно и старшим сыном генерального директора бюро, начал приглядывать за клубом-рестораном «Мефисто» сразу же после разговора с клиентом. Оперативность была одной из главных составляющих в работе этого «моссада» в миниатюре.

Телефонный разговор с Кульманом был, скорее, его коротким монологом.

– Паша, я навел справки об этом местечке. Криминала никакого. Вполне респектабельное заведение, здесь периодически бывают известные личности, бизнесмены, работники искусства и культуры: артисты, там, музыканты разные, художники и прочие абстракционисты. У меня пока нет ничего конкретного, но сдается мне, что ты не зря шерсть поднимаешь на это заведение… И поскольку, ты сейчас в самом гнездышке находишься, советую тебе провести разведку боем. Попробуй взять шикарную Ларису за чувствительное место. Мне тут сказали, что она, помимо всего прочего, еще и экстрасенс известный. Почему бы тебе ни попросить помощи у гадалки, которая благоволит к искусству?! Помоги, дескать, разыскать мое кино. Понаблюдай за реакцией, вдруг она сразу покраснеет и начнет запинаться?!

…Когда Елена Николаевна подвела Векшина к интересующей его даме, он понял, что хозяйка заведения не из тех женщин, на лице которых можно уловить признаки смущения и растерянности. Эти эмоции она, скорее всего, привыкла пробуждать в других.

– Лариса, добрый вечер!

– Здравствуйте, Елена! Очень рада видеть вас!

Векшин, несмотря на общую озабоченность, успел оценить мизансцену «встреча двух эффектных особ женского пола»: рыжеволосой фурии с царственными манерами и ледяным взглядом – и очаровательной обладательницы точеной фигурки и серых глаз с поволокой. Они улыбнулись друг другу, и Елена взяла под руку стоявшего рядом Векшина.

– Вот хочу вам представить моего старого знакомого.

Лариса Андреевна посмотрела на Павла с любопытством и, как тому показалось, немного с иронией, протянула руку. Векшин, уже давно взявший себе правилом целовать руки только любимым женщинам, мягко пожал ее.

– Павел Артемьевич Векшин. Деятель кино. Снимает фильмы про любовь несчастную, а также счастливую! Лариса Андреевна Чайковская. Хозяйка заведения.

У Векшина возникло желание блеснуть французским:

– Эншанте!

– Я тоже очень рада. Между прочим, я завзятая киноманка, и мне очень нравятся фильмы про любовь, особенно счастливую.

– Как раз, поэтому я и хотел засвидетельствовать вам свое почтение. Несколько дней назад в этом достойном заведении снимался один из ключевых эпизодов нашего фильма. Насколько я знаю, произошло это благодаря вам.

Лариса Андреевна сделала приглашающий жест по направлению к роскошным креслам и диванчику, стоявшим чуть поодаль стола. Векшин утонул в мягком кресле, Елена Николаевна присела по левую руку от него, а хозяйка, закинув ногу за ногу, устроилась на диване напротив.

– Может быть, кофе? – предложила Лариса. – Есть прекрасный коньяк.

Векшин, очутившись в низком глубоком кресле, обнаружил перед собой великолепие стройных хозяйкиных ног, увенчанное кружевом чулок и подтвердил свое согласие на секунду позднее, чем следовало. Елена Николаевна, от которой не ускользнула его восхищенная растерянность, ограничилась кивком.

Через мгновение на маленьком столике перед ними стояло все обещанное плюс пирожные. И рыжая обладательница макси-юбки с максимальным разрезом, продолжила разговор, глядя Векшину куда-то в переносицу.

– Так ваш фильм касается взаимоотношений мужчины и женщины?

– В основе картины довольно жесткая история любви с предательством, скандалами, слезами и даже драками, – сказал Векшин.

– Надеюсь, все заканчивается хорошо? – спросила Лариса.

– Этот вопрос открыт. Авторы фильма пока прислушиваются к собственному творческому «я» и решают, как быть: убить или не убить.

– Кого? Главных героев?

– Или главных героев, или самую любовь, – насколько мог, раскрыл финал Векшин.

Елена заерзала на своем кресле.

– А разве такое возможно? Убить любовь? – судя по покусыванию губ, Еленой Николаевной овладело язвительное расположение духа.

Векшин бросил на нее взгляд умудренного жизнью мужчины.

– Пожалуй, ты права, Елена. Я употребил неподходящий глагол. Помните замечательный французский фильм «Шербурские зонтики»? Там вместо слов поют, и там звучат прекрасные мелодии? Парень с девушкой любили друг друга трогательно и проникновенно. А потом парень ушел в армию, и девушка вышла замуж за обеспеченного и тоже хорошего человека. Бывшие влюбленные встретились после, объяснились и расстались, пожелав другу всего хорошего. Любовь прошла, надо жить дальше. Без обид и сожалений, без трагедий и прочих эксцессов. Любовь не убивают, она проходит. Или не проходит. Все как в жизни.

Лариса Андреевна покачала головой.

– Но ведь так хочется иногда, чтобы не как в жизни, а как в кино… И когда же мы узнаем, насколько «жизненно» закончился ваш фильм?

Векшин отпил большой глоток кофе и, сложив руки на груди, откинулся на податливую спинку кресла.

– Вы знаете, этот вопрос тоже открыт, – сказал Векшин.

– Что так?

– Дело в том, что сразу после съемок в вашем клубе материалы фильма бесследно исчезли.

Елена Николаевна поперхнулась хорошим кофе.

– Оператор накануне вечером оставил пленку в сейфе на студии, утром там было пусто, – договорил Векшин.

Хозяйка «Мефисто» сложив красивые руки с накладными ногтями на своей круглой коленке, мягко спросила:

– Что же вы теперь намерены предпринять?

– Я пришел к вам, Лариса Андреевна.

– Ко мне?

– Честно говоря, я навел справки о вашем клубе, о роде ваших занятий, и мне вас рекомендовали с самой лучшей стороны. Я хочу вас попросить об одолжении. Не так давно вы уже помогли нам, помогите и на этот раз. Посоветуйте, где и как нам искать пропавшую пленку. Дайте маячок, Лариса Андреевна! – сказал Векшин.

– Павел, признаться, я весьма польщена такой оценкой моих скромных возможностей, но боюсь, что в вашем случае я бессильна, – сочувственно улыбнулась Лариса Андреевна.

Пауза. Векшин поднялся.

– Ну что ж, очень жаль. Надеюсь, что не отнял у вас много времени. Спасибо вам и всех благ.

Дамы тоже поднялись, и Лариса Андреевна сочла нужным сказать на прощание:

– Вы знаете, человек должен ясно осознавать предел своих возможностей. Как и быть готовым к разного рода неожиданностям.

Векшин обнял за талию стоявшую рядом Елену.

– Когда загадочная женщина загадочно говорит, я всегда испытываю чувство восхищения. Буду рад побеседовать с вами как-нибудь в обозримом будущем. А сейчас разрешите откланяться – дела.

– Кажется, вы несколько раздражены, Павел Артемьевич? Не печальтесь! Ступайте к себе в гостиницу и как следует выспитесь. Утро вечера мудренее, – сказала Лариса.

Векшин поблагодарил за материнское напутствие (а что ему еще оставалось?) и обратился к своей спутнице:

– Ты идешь?

– Да, сейчас.

– Я жду тебя у выхода.

Обе женщины проводили его взглядом.

– Да-с, горяч он у вас, Елена!

– У меня? А впрочем, он действительно быстро закипает, насколько я помню. И при этом всегда успокаивает других скандалистов. «Ребята, давайте, жить дружно!». Но кота Леопольда из него все-таки не выходит, – заметила Елена.

– А вы молодец! Так элегантно начать выполнение наших договоренностей! – оценила Лариса Андреевна.

Елена подняла правую бровь, отчего на лбу появились несколько морщинок, «упрямых», как называла их ее мама,

– А вы какая молодец! Так элегантно проделать комплекс юбочно-чулочных упражнений! До свидания, Лариса Андреевна!

Некоторые из роскошно одетых посетителей ресторана в эту минуту вновь начали встревоженно принюхиваться. В воздухе снова запахло паленым.

…Векшин, заранее вызвавший машину из группы и отпустивший водителя, гостеприимно распахнул перед ней дверь раритетной теперь правосторонней «Тойоты».

– Время еще детское. Может быть, прокатимся по знакомым местам? – предложил он.

– У тебя же, кажется, дела, – сказала Елена.

– Я соврал.

– У тебя же кино украли! – попыталась задеть за живое Елена Николаевна.

– Общение с тобой как раз и должно вдохновить меня на поиски в правильном направлении. Поверь мне, я знаю. Ну и, кроме того… Ты теперь мое самое главное дело! – пустил в ход он свой последний аргумент.

– Хорошо, будем считать, что я не расслышала твоей грубой лести. И куда же мы поедем? – спросила Елена.

– Я предлагаю на Приморский.

В машине Векшин пытался трижды ее поцеловать, раз семь взять за руку и один раз обнял. Сопротивление было почище французского.

– Смотри на дорогу. Ты сможешь меня поцеловать, только тогда когда я разрешу! – говорила Елена неприступная и сегодня особенно прекрасная.

– Ого! У нас что, теперь все будет по-новому? – спросил он.

– А у нас «будет», ты думаешь? – спросила она.

– А ты?

А на Приморском бульваре и в его окрестностях окончательно прощалось с одесситами и гостями города южное лето. Каштаны изрядно поредели, и заходящее октябрьское солнце в эту минуту мало чем напоминало любвеобильное июльское и даже сентябрьское. Векшин припарковал машину на стоянке неподалеку от Оперного театра, и они направились к памятнику Дюку Ришелье. Наблюдательный прохожий наверняка заинтересовался бы этой странной парой. Мужчина и женщина медленно брели по бульвару, не пытаясь даже заговорить или «соприкоснуться рукавами».

«…Вот здесь он меня угостил растаявшей шоколадной конфетой».

«…Вот здесь, кажется, она устроила мне маленький ревнивый скандал».

«…А вот тут он прижал меня к каштану, расстегнул лифчик и попытался залезть под юбку».

«…По-моему, на этом дереве сидел ошалелый кот, и мы вместе со всеми обсуждали варианты его спасения».

«… А здесь я увидела его с этой крашеной дурой. Наверное, и ее он тоже уверял, что она отлично целуется».

Они дошли до скамейки, где сиживали когда-то, уселись на нее и, не сговариваясь, начали осматривать сиденье. Нашла Елена: «Паша+Лена=Amoure». Векшин вырезал эту сентенцию тщательно и глубоко, будто предвидя, что через несколько лет ее будут инспектировать заинтересованные лица.

Елена Николаевна провела рукой по щербатой доске.

– А я так и не поняла, когда ты успел это написать. Ночью что ли?

– Захотелось сделать сюрприз любимой девушке. Тогда я еще мог позволить себе поступать как мальчишка.

– А-а… Понятно.

– Что тебе понятно? – насупился Векшин. А потом вдруг подхватил молодую женщину на руки. Она ойкнула, но не сделала попытки освободиться.

Векшин поцеловал ее в висок. Она вздохнула и попросилась домой. Паша отвез ее в гостиницу. Чего там лукавить, ему действительно нужно было подключаться к поискам «Другой жизни». Но сначала он путем шантажа («если не согласишься, назову твоим именем главную героиню фильма, когда найду его») и угроз («будешь меня сердить, опубликую мемуары с эротической версией наших с тобой взаимоотношений») заполучил у Елены обещание встретиться с ним завтра.

Еще один одесский день Векшина должен был завершиться работой. Проводив Лену до дверей ее номера, он помчался на киностудию, где в 361 кабинете производственного корпуса обосновалась его съемочная группа, а также круглосуточный штаб по поиску исчезнувшего фильма «Другая жизнь».

VIII. А ну-ка, девушка!

Елена Николаевна, не раздеваясь, забралась с ногами на кресло и призадумалась. Она прислушивалась к себе и не могла разобраться, чего ей хочется больше: немножко порыдать или хорошенько поесть. А еще лучше поесть и выпить. Елена была из тех женщин, у которых нервное расстройство вызывает аппетит. И поскольку понервничать ей сегодня пришлось достаточно, желудок возопил. Несмотря на ужин в ресторане, где она, признаться, попросту рисовалась перед Векшиным. В конце концов, резонно решив, что пореветь ей будет удобней на сытый желудок, Елена решила, как следует перекусить. Больше всего ей сейчас хотелось жареной картошки с грибами, но в условиях южного да еще ночного города такое меню было из разряда несбыточных. Елена Николаевна решила заказать еду в гостиничном ресторане. К шашлыку, например, она относилась тоже очень хорошо, видимо в силу генетических причин: прадед ее по материнской линии был армянином из Тбилиси. Но телефон ресторана в ответ только пульсировал короткими гудками, и Елена Николаевна решила спуститься вниз, чтобы добыть еды во что бы то ни стало. Кто сказал, что женщины бывают хищницами только по отношению к мужчинам?

Было уже за полночь, но из дверей заведения доносились звуки музыки в стиле «русский шансон», оживленные голоса и бряцание посуды. Голодная учительница уселась за ближайший к двери столик и оглядела зал в поисках официанта.

Народу в одноименном ресторане гостиницы «Аркадия» было немного. Но почти все посетители являлись активными отдыхающими. Елось и пилось, а также танцевалось, целовалось и обнималось здесь сегодня по полной программе. Официанток было две. Они сновали между столиками с подносами и не обращали никакого внимания на новенького посетителя.

Лена начала потихоньку злиться. Наконец одна из пышнобедрых див возникла перед ней и в ответ на просьбу принести заказ в номер отрезала:

– Мы так не обслуживаем. Кушайте здесь!

Лена вздохнула. Праздничная атмосфера кабака действовала на нее раздражающе, но голод все же не был даже дальним ее родственником, и она заказала-таки шашлык и, спустя положенное время, впилась зубами в сочное мясо. По мере того как Елена Николаевна расправлялась с шашлыком, ее телесное самочувствие улучшалось, чего нельзя было сказать о духовной составляющей ее сложной натуры. Более того, ее внутреннее «я» вот уже несколько минут испытывало безусловный дискомфорт под воздействием одного очень тревожного фактора. Почти с самого начала ее скромного ужина, Елена Николаевна чувствовала, что за ней наблюдает какой-то тип или даже «типчик» с явно выраженными признаками кобелиного интереса и такого же упрямства.

Теперь, когда она насытилась и перешла к мороженому, Лена взглянула на типчика в упор: «Ну и хлыщ!». Она не смогла удержаться от улыбки. Белоснежный костюм, черная бабочка, весомый перстень на пальце недвусмысленно свидетельствовали о солидности этого господина. Но оттопыренные уши, нескладная жердеобразная фигура (даже сидя, он был одного роста с подошедшей к нему официанткой) и абсолютно голая, без единого волоска, голова, казались принадлежащими обладателю какой-нибудь в высшей степени неожиданной профессии – клоуна, например, или акушера, или, скажем, гробовщика.

Причудливый господин, кажется, принял улыбку Елены Николаевны за приглашение к диалогу и поднялся с места. Он отмахнулся от удерживающих его товарищей и двинулся прямо к ней.

– Вано, Вано, куда ты, елы-палы!

«О, господи, оказывается, он еще и грузин!»

«Голый» Вано не стал спрашивать разрешения и, отодвинув стол, молча сел рядом, а потом заговорил с интонациями коренного одессита, как их представляют приезжие. Этим он напоминал Марка Бернеса в старом фильме «Два бойца».

– Разрешите представиться, Иван Цимлянский. Я вот уже несколько минут любуюсь вами и считаю своим долгом сказать вам, что вы бриллиант. Бриллиант чистейшей воды. А каждому бриллианту, как известно, нужна соответствующая оправа…

Дальше было неинтересно. Предложение следовало за предложением, одного другого традиционнее. Максимум фантазии: шикарный люкс на Лазурном берегу. Лена смотрела на Вано и думала о своем.

– Простите, вы кто по профессии? Клоун?

– Почему клоун? Я музыкант. По совместительству, так сказать. Так мы едем, дорогуша? Я, между прочим, в постели просто бог! – оставил интеллигентный тон незваный собеседник.

Он положил свою огромную ладонь с узловатыми пальцами на ее руку. Лена сначала даже не прогневалась, а просто удивилась. Она вырвала руку, встала (все-таки она была повыше его, сидящего) и строго, по-учительски, сделала нагловатому Вано выговор:

– Не могу, уважаемый Вано, я на катафалках не катаюсь и с невоспитанными клоунами не сплю. Таковы мои жизненные установки.

Она положила на стол деньги, подмигнула одеревеневшему Вано и удалилась. В фойе не было ни души, стоял полумрак. Лена направилась к лифту, но вдруг, через оконное стекло увидела рядом со входом странную группу людей, что-то выясняющих у друг друга на повышенных тонах. В стоявшем к ней спиной человеке она узнала Векшина. Вдруг он резко согнулся, обхватив лицо руками. Лена бросилась к выходу.

На улице компания из четверых мужчин оказалась не такой уж загадочной, а элементарно подвыпившей. А закрывший лицо руками человек, был, наверное, самым развеселым из них и поэтому согнулся пополам в приступе безудержного хохота. Они не обратили никакого внимания на Елену Николаевну, обнялись, затянули что-то вразнобой и отправились восвояси. Недовольная собой Елена собралась, было вернуться в гостиницу, но у входной двери снова была вынуждена лицезреть белобровое лицо «музыканта» Цимлянского. На этот раз он выражался определенней и без одесского выговора.

– Ты что же, милая, прикалываться надо мной будешь?! Да я тебя щас порву на две половинки, и пацанам отдам повеселиться. А ну шагай в машину, живо!

Лена попыталась проскользнуть в гостиницу. Но страшный клоун сжал ее руку выше локтя и дернул к себе, оскалившись. Теперь он напомнил ей чудовище Франкенштейна («Мама всегда говорила, что у меня богатое воображение, мама, где ты, мама!»). Елена Николаевна оглянулась вокруг себя: никого.

– Ладно, мужчина, мне нужно только одеться, – попробовала схитрить Елена.

– Ничего, милая, будешь правильно себя вести, купим что-нибудь по дороге, – «успокоил» Вано.

Лена, лихорадочно соображала: ничего подобного в ее педагогической и человеческой практике еще не было. Хотела закричать, но ее новый знакомый дал ей почувствовать что-то похожее на лезвие ножа где-то пониже спины. И потом прошипел:

– Будь умницей!

Водитель огромной машины с включенными фарами открыл перед ними заднюю дверцу. Вано усмехнулся.

– Ну, как тебе, мое авто?! Братва на день освобождения подарила.

Самое странное, что она даже не успела испугаться. Видимо в нестандартной, мягко говоря, ситуации какая-то извилина в ее мозгу, отвечающая за испуг, пока еще не начала вибрировать.

– А куда мы едем? – спросила Елена Николаевна.

– Тебе повезло, красавица, ты будешь первой дамой, кто посетит мою виллу после ремонта. Приготовься к нескончаемому кайфу и океану удовольствий.

– Постой-постой Ваня, ты же обещал мне что-нибудь из одежды, – сказала она.

Вано Цимлянский, похоже, пришел в свое обычное повелительно-благодушное расположение духа. Он откинулся на сиденье и левой рукой полуобнял Елену. Она отстранилась, но Вано не обратил на это никакого внимания.

– Сейчас мы заедем в одно местечко и купим моей… Как тебя зовут?

– Если ты Иван, то я Марья, конечно. Маша меня зовут.

– … и купим моей Марусе одежонки – в качестве аванса!

Автомобиль, насколько могла судить пленница, уже выехал из черты города и несся теперь по шоссе в противоположную от моря сторону. Она не оглядывалась назад, но если бы даже оглянулась, то, вряд ли опознала бы в ярко-красном «Ауди», следующем за ними в пятидесяти метрах, машину Марины Аркадьевны Дейнеко, которая, впрочем, скоро отстала и остановилась на обочине. Потихоньку Елена начала паниковать. Но не выбрасываться же из машины на такой скорости! Лена уже давно приметила лежавшую слева от водителя бейсбольную биту и примерялась, как бы половчее ее использовать. Но для этого нужно было хотя бы остановить машину. Тем временем ее сосед-уголовник (теперь она уже не сомневалась в его настоящей профессии, разглядев еще и татуировки на руках), счел знакомство с ней уже достаточно коротким и начал подбираться к ее коленям, а затем и пару раз ущипнул за бедро. Поэтому Елена Николаевна почувствовала большое облегчение, когда автомобиль начал сбрасывать скорость у огромного, залитого светом здания, оказавшегося вблизи торгово-развлекательным центром «Бегемот». На парковке уже стояли несколько машин.

Водитель, тоже лысый, открыл ей дверцу, и она, вдохнув свежего воздуха, ловко, как ей показалось, схватила биту и выскочила наружу. В два прыжка перед ней оказался Вано и перехватил палку в тот самый момент, когда она мысленно уже стукнула его по некрасивому черепу.

– Маша! Да ты оказывается хитрожопая бабенка! Какой темперамент! Ты мне все больше и больше нравишься! Наверное, я тебя трахну даже два раза. Нет, я буду трахать тебя целую неделю. Довольна?

Он отбросил биту, заломил Лене руку за спину, притянул к себе и поцеловал в губы, сильно сжав другой рукой ее пострадавшее уже левое бедро.

«Ах, мерзкая рожа! При людях! Силой! Ты мне ответишь за это, обезьяна!». Пока Лена фыркала и отплевывалась, Вано и его коллега пытались закурить на ветру и, посмеиваясь, стояли рядом. Но вот они подняли головы, обернувшись к своей попутчице и больше уже не смогли оторвать глаз от ее лица…

Разбуженные в эту ночь жители близлежащих к «Бегемоту» районов города имели сомнительное удовольствие наблюдать в атмосфере несколько громовых разрядов, сопровождаемых зелеными и красными молниями. «Опять фейерверк устроили! Денег им девать некуда!»

Но одесситы, все как один, были неправы на этот раз. Увиденное ими явление не относилось к разряду зрелищных мероприятий, и, кроме того, оно было совершенно бесплатным.