Текст книги "Прибытие"

– Больно? – злобно рычал Прудников, – А мне не больно?! Думаешь мне хорошо? Думаешь, если ты Соблазн, то можешь все?

– А почему нет? Почему ты считаешь иначе?

– Да потому что я понял, на какой крючок меня посадил дьявол. Вот найду, и убью его! И плевать я хотел на законы, я лучше пойду в Чистилище, но не буду плясать под твою, «милая» и дьявольскую трубку!

– Ничего ты не понял, – тихо сказала Соблазн, – Тебе, дураку, жизнь преподнесла меня, а ты отвергаешь то, что тебе положено. Соблазн не так плох, как кажется. Для некоторых соблазн-это тьма и зло, а для некоторых друг и даже близкий! Понимаешь, Ваня? Все взаимосвязано! Соблазн для плохих– падение в глухомань, соблазн для хороших-тоже падение в глухомань, но только сам человек этого не осознает, и проходит эту глухомань незаметно. Тебе же ясно говорили, ТЫ выбираешь варианты «да» или «нет». Выбор за тобой. Тут уже ни я, ни дьявол, ни кто другой тебе не помогут. Ты хочешь, чтобы я потеряла ребенка? Пожалуйста. Ведь я соблазн, и я твоя шкатулка желаний. Но учти, я ведь тоже имею право на добрые и хорошие желания. И я уйду от тебя, и на тебя рухнут те задания, которые ты не сумеешь пройти. Быть может, тогда ты вспомнишь обо мне… Но только я не вернусь. И не проси. Соблазн уже оставил тебя. А это плохо, ведь КАЖДЫЙ человек обязательно должен иметь хоть каплю соблазна. Ведь иначе не будет взаимосвязи, не будет других путей… Равно как и всего мира.

– Ох ты и гадская же женщина! – рычал Иван, – Кто же тебя такую уродил?

– Мир, Ваня. Он и тебя уродил. И как видишь, убивать тебя не хочет.

Тут Соблазн резко затряслась, и Иван отпустил ее. Она упала со скамейке головой об бардюр. Ее голова разлетелась, а туловище превратилось в пыль. Иван сначала сидел, и долго думал об этом разговоре. Прошло три часа, пока Прудников решил пойти… В его мыслях мелькнуло «домой». Но он тут же вспомнил, что дом он спалил. И что идти ему некуда, и что у него нет даже документов! Он никто, и никому не нужен. Проще говоря, Прудников теперь откровенный бомж, ненавидящий себя, людей, природу, вообще весь мир. И в то же время не понимающий происходящего… Но осознающий, что вскоре произойдет что– то…

Глава III. Пережить катастрофу

Прудников медленно прогуливался по парку, размышляя над всем произошедшим. И пока он размышлял, в его подсознании велся жаркий диалог между добрым и злым Я Ивана. Такой диалог происходит внутри каждого человека, думающего над чем-то серьезным. И у него тема бывает случайной, и быстро переходящей в другие русла разговора. Обычной темой в подсознания каждого из нас бывает «Да в смысле нет и наоборот». А стоит ли идти сегодня на работу? Да или нет? А в школу? Ой, может я не пойду в школу… Да? Нет? Наоборот? Угу… А еще раз? Вот только диалог подсознания Ивана выглядит точно также, как и его жизнь: жестко и непредсказуемо.

– М-да… Ванюшке надо быть умнее, – размышлял добрый Я.

– Фи! А ему это надо? Вот когда он нас подключит, тогда и посмотрим… – протяжным голосом сказал злой Я.

– Нет уж. Пусть одумается. Он даже и не подозревает, что значит услышать по радио словосочетание «Пережить катастрофу». Если он еще остался человеком, пусть подумает…

– Ой, ха– ха! – резко вдруг прорвало злое Я, – Не смеши! Он не одумается, так как сейчас он встретит ЕГО.

– Жмурикова?

– Ну да.

– Боже мой… – протяжно промычал добрый Я, – А они не подерутся?

– О– о– о! Но это уже как получится!

– Да ладно тебе, злой Я! Давай не будем ворошить войну.

– А помоему надо. Война самое хорошее средство для решения всех вопросов. Ведь я «да» говорю?

– Скорее ты сказал «нет». «Да» будет в случае… м…м правильного рассуждения, – философски говорил добрый Я.

– А война лучше.

– А жертвы хуже.

– А ты не главный.

– Равно как и ты.

– Ха– ха! Добрый Я, ты считаешь, что твое подключение решит проблему Ивана?

– Нет. Он должен решить ее сам.

– Тогда какого ты лезишь не в свое дело?

– Я пытаюсь помочь…

– Я тоже.

– А чего ты все я, да я!

– Собственно, ты тоже якаешь!

– Молчи, злой Я! Кто тебе дал право повышать на меня голос?

– Хм– м… Никто не давал. И вообще, что мы сейчас делаем?

– Действительно. Слушай… А давай ка Иван сам все сделает, а мы поможем, если что.

– Идет.

***

Свернув налево, на дорожку, укрытую в тени деревьев, Прудников наткнулся на Жмурикова, идущего куда– то.

– Ого! – удивился Жмуриков, – Кого я вижу!

– Век бы тебя не видеть… – ворчал Иван.

– Да ладно тебе… Я же ничего плохого тебе не сделал.

– Да ну! А не вы ли господин Жмуриков лишили меня квартиры ни за что?

– Эх, Ваня! Если бы ты сделал то задание с аварией, квартира сейчас была бы твоя.

– Ага! А теперь я вылитый бомж. Весело? – грозно спросил Иван.

– Очень. Знаешь, а таких людей как ты, Иван, надо вообще всего лишать. Ты ведь самая настоящая пиявка в обществе! Ты– угроза миру и спокойствию. Так то Иван. Ты стал отбросом общества.

– Это неправда! – взвыл Иван.

– Что?! Ха– ха! Правда глаза колит, Ваня? Ну скажи же, ведь соблазн велик!

Прудников резко схватил Жмурикова за горло, и начал душить.

– Слушай гад! – угрожающе рычал на Жмурикова Иван, – Еще хоть слово вякнешь в мою сторону, распотрошу на месте!

– Ой, напугал! Уже боюсь! – смеялся Жмуриков.

– Заткни свой рот! – продолжал рычать Иван, – Я буду говорить, и ты должен молчать!

– Эх ты! Да кто ты такой, чтоб мне рот затыкать? Прудников Иван Демидович? Такого больше нет. Ты-тряпка. Тряпка, тряпка, тряпка! Ты ничтожество, и ты соблазнился на тяжкие грехи! – громко кричал Жмуриков.

– Грехов нет! – возмущался Иван, отпустив Жмурикова.

– Нет. Но есть грехи-поступки, Ваня. Ты, например, мать свою родную убил.

– Вы что, сговорились все?! – кричал Иван, – То дьявол, то Соблазн. Теперь ты! И все меня винят в одном и том же! Я же признаю свою вину! Я осознаю свою ошибку.

– Неправда. Это самая гадкая ложь, которую я слышал, – погрозил Жмуриков пальцем Ивану, – Ты тряпка, тряпка, тряпка! Ты ничтожный человек! Тебе не место среди нас, Ваня. Иди, и живи жизнью зверя, жуткого и ненавистного всеми. Ясно?!

– Зачем так все?

– Соблазн велик! – хохотал Жмуриков, – А ты на него обязательно поддашься.

– Нет.

– Ты-человек тряпки, ничтожество и самый ненавистный человек. Соблазн, и тот против тебя.

– Жмуриков, вы же ведь психолог!

– Ха– ха! Ты тряпка, Ваня. И ей останешься. Слушай меня: ты тряпка. Уходи из общества!

– Я не верю! – Иван закрыл лицо руками.

– А ты поверь. Ведь это правда. И я ее создал, эту правду. Ты изжевенец, и я стараюсь увести тебя далеко.

– Как так можно?

– Слушай меня, тряпка! – Жмуриков сжал обеими руками лицо Ивана, – Я тебе внушаю: ты ничтожество! Иди отсюда куда подальше! Ясно?!

Прудников несколько минут дергался, но затем его глаза сузились, кровь стала течь медленне, и вскоре Иван стал похож на бледную поганку.

– Ясно, – угрюмо сказал Иван, – Я тряпка, я ничтожество.

– Ай да умница! Уверяю, ты умрешь раньше, чем успеешь это заметить! – похлопал Жмуриков по плечу Ивана. Затем, Жмуриков толкнул Ивана, тот упал, и заплакал, да еще так сильно, словно маленький ребенок. А Жмуриков, потирая руки, и ехидно хихикая, пошел в сторону жилого района Черемушек.

А– а– а– а! – кричал Иван, вставая, – Какой я плохой!

Прудников бежал по дороге, не обращая внимания на машины и на людей. Бежал, и кричал во все горло: – Люди, я ничтожество! Я не имею права на жизнь! А– а– а!

Возле трассы Ивана перехал мотоцикл на полном ходу. Громко закричав, Иван посмотрел на свое левое размазанное по телу плечо. Но не слушая криков мотоциклиста, Прудников продолжил бежать по трассе. Еще пару раз он попал под колеса машины, и в итоге, с кучей переломов, почти ползком добрался до болота за частным сектором, возле поселка Октябрьский. Там, на берегу болота, Иван кричал всю ночь, и внушал себе, что он не достоин нормальной жизни, и быть человеком.

На утро Иван решил покончить с собой. От сильной боли многочисленных переломов, Иван не смог встать. И решил залезть в болото, и не сопротивляться. Долгих пять минут засасывало болото тело Ивана. Он уже задохнулся, но его глаза видели камыши и небо над головой. Спустя еще минуту Иван полностью скрылся в болоте, и лишь вялых три пузырька всплыли на поверхность.

***

– Эй, ты жив? – спросило злое Я.

– Бошка болит! – простонало доброе Я.

– А Иван то, убил сам себя!

– М– да… Неувязочка в подсознании получилась.

– Он сам так решил. Чего теперь дергаться?

– Подожди… Я слышу топот копыт!

Оба Я прислушались.

– Господи! – хором закричали Я, – Да это же Жанна Павловна! Эй, мы здесь, мы здесь!

Оранжевое, с желтыми и красными оттенками небо бултыхалось в водной глади. С боков, а точнее с холмов спускалась стеклянная стена, навивающая узоры, и рисующая поля. А вдалеке, вдоль линии горизонта расположилось безмятежное море с маленьким корабликом, и матросами, которые пьют чай.

По светлой, приятной на ощупь травке, скачет табун лошадей, управляемый семилетним мальчуганом, резвым, и полным сил. Где-то на гористой местности, пролегающей вдоль болота, по каменной дорожке шагают три священника, беседующих о смысле жизни.

– О, брат, гляди какое небо! – мечтательно говорил первый священник.

– Смотри, как стеклянная стена переходит с юга на запад! – восклицал другой.

– А как трава шелестит! Прямо рай для жизни! – восхищался третий.

А из небольшой, но уютной деревушки к болоту быстро скачет всадник на светлокоричневом коне, с роскошной черной гривой и хвостом. В седле высокого роста женщина, с распущенным яркими волосами, и длинной палкой с крючком. В бело-оранжевом плаще, и легкой кольчужной броне, с башмачками на высоких каблуках. А в ножнах имеется длинный и острый меч. Это Жанна Павловна скачет оживлять своего сына, решившего покончить с собой.

Возле болота Жанна Павловна протянула палку с крючком к болоту, и важно крикнула: – Верни мне его!

Болото после долгого брожения вокруг крючка выплюнуло тело Прудникова. Жанна Павловна кинула Прудникова на траву, которая налетела на него в один момент. Спустя минуту, Иван лежит на травке сухой, чистый и в нормальной уличной одежде. А его сердце бьется жизнерадостно, подавая сигнал всему организму, что пора просыпаться.

– Уррра! – завопили добрый и злой Я, – Мы снова все вместе! Какое счастье, какая радость!

Иван проснулся от того, что одна из трав решилась пройти по его телу. В связи с экзаменами по географии человека, все травам необходимо облазить человеческий организм вдоль и поперек! Когда травка уже собралась слазить с Ивана, ее привлекло то, что из носа вылетает и залетает кислород. Удивленно шмыгнув, травка подлезла к носу, осторожно и оглядываясь по сторонам. Но вдруг, Иван чихнул, и воздухом сшиб травку вниз. Завопив что– то про «Предупреждать надо!», травка поскакала домой.

– Будь здоров, сынок! – ласково сказал Жанна Павловна.

– Мама? Где я? – удивленно спросил Иван, оглядываясь по сторонам.

– Неважно. Ты в другом мире. Важно то, что ты опять жив.

– Мама, прости меня… – заркыл лицо руками Иван.

– Стой! – крикнула Жанна Павловна, – Не закрывай лицо! Ты же сам себя унижаешь. К большому сожалению, Жмуриков оказался сильнее тебя словесно и духовно. Поэтому он без кулаков сломил тебя. Я не призываю к мести. Прости Жмурикова, ведь от того, что ты его убьешь ни кому легче не станет, – Жанна Павловна слезла с лошади, и села рядом с Иваном.

– А здесь уютно, – продолжила она, – Стеклянная стена ничуть не мешает, хотя очень сильно искажает вид. Ваня, ты не должен терзать себя в вине моей смерти. Понимаешь, сейчас трудная жизнь, и каждый выживает по своему. Но я не виню тебя. Ты же ведь мой сын, моя кровь, мой ребенок и моя жизнь. На тебе нет грехов, да собственно самих грехов тоже нет. Есть лишь поступки, и их последствия.

– Но как тут… Что это за мир? И как я тут оказался? – с трепетом спросил Иван.

– О– о– о, миров много. А этот…. Называй его как хочешь. В каждом есть свои миры. И этот мир-мой. А ты в нем потому, что тебя сюда направили. Ты не должен умирать, Ваня. Но предупреждаю тебя, что Жмуриков даст тебе семь сложных заданий. И все они объединятся в единое: пережить катастрофу. Дело в том, что завтра Кинель окажется под ударом конца света. И ты должен его спасти. Как, тебе это объясним Жмуриков. А теперь, сынок, давай ка проделаем следующее: повторяй за мной: я сильный, я хороший, жизнь меня любит, я в образе полотенца, а не тряпки, я имею широкий разум и широкий круг друзей. Меня не смогут сломить, я лучше, я лучше, Я ЛУЧШЕ.

И Иван повторял за Жанной Павловной эти слова в течении нескольких часов. А когда настало время прощаться, Иван удивленно спросил: – А ты? Разве ты не пойдешь со мной?

– Я приду в мир живых когда начнется Судный день. Мы с тобой еще встретимся, и сумеем зажить, как мать с сыном. Главное, чтобы ты всегда повторял эти слова. Ваня, слова-сила, с которой все живое и создается. В этом нет ничего зазорного. А теперь иди в болото. Не бойся, тебя оно не утопит. Только знай: пережит катастрофу-это значит превзойти самого себя в час пик ненастья. Будь силен и не пригибайся перед своим врагом. Да, иногда враг мудрее нас. Но ни что не делает мудрее нас тогда, когда наш враг тоже мудр. Все взаимосвязано, Ваня. Надеюсь, ты это поймешь.

– Да, – сказал Иван, и они оба обнялись. Иван прослезился, а Жанна Павловна, с улыбкой на лице сказала:– Твое тело самое лучшее в географии человека! – Ивана это смутило и рассмешило. Подойдя к болоту, он еще раз обернулся, и увидел, как его мать, улыбаясь, помахала ему рукой. Он тоже помахал пару раз рукой, и вошел в болото, которое ворчало: – Вот еще самоубийц в меня не совали! Уж будь повежливее! Я для того нужен, чтобы воду охранять, да камыши подкармливать! – Ивана это озадачило, и выйдя из болота к гаражам, он некоторое время задумчиво стоял.

***

Проходя мимо кафе «А.», Прудников остановился, и прислушался к радио, как и все посетители заведения. Взволнованный диктор быстро, но внятно сообщил не очень радостную весть:

«Мы прерываем музыкальное вещание в связи с экстренным сообщением. Авиация аэропорта Кинеля. заметила черные облака с огненным кругами. Судя по ветру, они движутся на город Кинель, и будут в нем через два часа. Также, жители окрестных сел обратились за медицинской помощью к врачам. Дело в том, что у них обнаружились симптомы мутации: у одних кожа стала зеленой, и всюду выросли острые иглы, у других конечности стали отпадать, у третьих органы поменялись местами. Дальше, из под земли стали доносится какие-то звуки, похожие на вой, стон и крик. Воздух тоже постепенно становится тяжелым, поэтому врачи настоятельно рекомендуют одевать противогазы, платки, прежде чем выходить на улицу. Либо вообще сидеть дома. Сейчас уже поднята тревога, всюду войска, ученые и врачи. Внимание! Будьте бдительны ко всему! Самое главное– пережить катастрофу. Удачи!»

У многих началась паника, некоторые стали звонить родным и близким, на есть и те, кому все равно.

А перед Иваном незаметно появился Жмуриков.

– Слыхал? – спросил он.

Иван молча кивнул головой.

– Вот, что человек творит с матушкой-природой! Ладно, Ваня. Я тут с мамой твоей говорил, она меня попросила тебе больно слов не кидать оскорбительным или унизительных. Я то не буду, вот только я похож на маньяка?

– Да, – грозно фыркнул Иван, – И я вас ненавижу!

– Что тебе мама говорила, когда ты в себя пришел? А?

– Тебе какое дело? Твое лицо мне противно! – Иван развернулся, и пошел по дорожке вдоль деревьев боярышника.

– Ты ведь сейчас как женщина поступил! – громко кричал Жмуриков, догнав Ивана.

– Язык придержи за зубами.

– Брось, Ваня. Я же не выматываю тебя. Оно мне надо?

– Надо. Иначе б ты отстал от меня.

– Эх ты! Ну уж нет, Ваня. Теперь я от тебя не отвяжусь. Ты ведь не выполнили семь заданий.

– Я говорю «нет».

– Что? Ты не согласен? Ну ладно. Мое дело предложить. Твое… принять или отказаться, – сказав, Жмуриков также мгновенно исчез, как и появился возле кафе. А Прудников, посмотрев на часы, пошел гулять по городу. Время восемь часов вечера, и на улице еще светло. Народ только выходит гулять, ведь много людей еще не знают о надвигающейся катастрофе. Правда, Иван ни кому решил не рассказывать про это событие. Просто молча он бродил по улицам Кинеля.

К десяти часа вечера, со стороны вокзала надвигаются черные тучи с огненными кругами. Круги время от времени увеличивались или наоборот, уменьшались. Спустя еще полчаса, облака заволокли все небо над городом. Солнце померкло, вечер превратился в ночь, а воздух стал тяжелеть, и невозможно нормально дышать.

Неожиданно отключилось электричество, отключили газ и воду. Город померк в темноте. И многих это испугало. Машины резко остановились, а Иван так и остался стоять возле магазина Л., предпочитая не двигаться. Спустя некоторое время глаза к мрак привыкли, и можно разглядеть слабые силуэты зданий, машин, людей и растительности.

В темноте Иван познакомился с Евгением Зиновьевым, путешественником, оказавшимся в Кинеле в этот недобрый вечер. Из-за темноты разглядеть точно Зиновьева невозможно, а слабый силуэт мало помогает.

– М– да, ну и ночка будет! – иронично сказал Евгений.

– Согласен! – присоединился к мнению Евгения Иван.

– Знаешь, а ведь моя машина на дороге стоит. Одиннадцатая, серебристого цвета, 2007 года выпуска.

– Новенькая!

– Да, Иван. Смотри! Кое-кто все же решился ехать!

– Ага. Вот только из-за пробок на дороге, и из– за кромешной тьмы вряд ли кому удастся выехать из города. По крайней мере этой ночью.

Вдруг, под землей что-то завыло, застонало и закричало. Причем во всем городе. Визг, от которого хочется бежать, и стон, от которого мурашки по коже бегут.

– Что это?! – боязливо спросил Евгений.

Иван прислушался к вою.

– Помогите! – закричали по тут сторону дороги, во дворе, – Помогите! – Зиновьев и Прудников подбежали на ощупь к грузовику с военными. Через тьму удалось разглядеть, что от центральной библиотеки во двор бежит толпа людей: кто на четвереньках, кто ползком, а кто стоит и воет не человеческим голосом.

– Что случилось? – спросил Иван офицера.

– Там ОНИ! – заряжая пистолет быстро проговорил офицер, – Они!

– И что? – крикнул Евгений.

– И они едят людей! – сказал офицер, падая на землю от чего– то. Солдаты открыли огонь по огромной толпе народу, идущего с площади. Толпа народа, судя по силуэтам в темноте, была уже не человеческой.

– Каннибалы! – закричали солдаты. Во двор побежали люди, человек пять. За ними и Евгений.

– Куда? – крикнул Иван, – Там каннибалы!

Но другого выход не было. Пришлось Ивану бежать за Евгением, который забежал в подъезд дома, на котором висит реклама престижного магазина Э.

– Дверь! – завопил сержант. Дверь принялись закрывать чем попало. В темноте почти ничего не видно, поэтому многие бегали и стреляли наугад. Заперев дверь, семеро человек, включая Ивана и Евгения прислушались к звукам на улице. А на улице стрельба, взрывы, крики и стоны.

– Ладно! Давайте назовем друг другу имена, чтобы узнавать в темноте. – предложил Иван.

– Согласен! Евгений Зиноьвьев.

– Сержант Архип Болтов.

– Юлий Шметьев! – раздался хриплый голос со второго этажа.

– Все. – сообщил Болтов.

– Как?! – возмущенно крикнул Иван, – Тут же больше людей было!

– Разве?

Иван хватился за голову. – Галлюцинации?

– Э! А тебя как звать? – спросил Болтов Ивана.

– Прудников Иван.

– Да ты тот самый маньяк убийца?!

– Боже мой! – закричал Евгений.

– Ах ты гад! – закричал Шметьев, ударяя Ивана по лицу кулаком. – Ты моего брата у ворот убил! Помнишь, поселок Октябрьский, ты еще тогда себя убил? А– а– а! Так ты живой?

– А может… Может он заодно с этими каннибалами? – спросил Евгений.

– Вполне, – грозно сказал Болтов, – А ну, давай как, чеши отсюда! Убийце не место в цивилизованном обществе.

Прудников вдруг резко побежал на Шметова, сшиб его, затем развернулся, ударил Болотова, схватил автомат, и громко закричал: – Я теперь здесь главный! И вы будете слушать меня! А не то я вас мигом отправлю на тот свет! – и для пущей правдоподобности, Прудников выстрелил в потолок.

На улице все стихло.

– Тихо! – шепотом сказал Болтов.

Отчетливо слышны шаги, медленны и осторожные. Кто– то подходит к двери, и пытается сшибить деревянные палки, которыми и была заперта дверь.

– О– о– о– о! – завыл кто– то снаружи, – Я чую запах людей! Они здесь! Мясо, м– м– м!

– Тихонечко поднимаемся на пятый этаж, – шепнул Иван.

– Мне тьма глаза режет! – возмущенно буркнул Евгений.

– Молчи! Если хочешь остаться в живых! – настороженно гаркнул Иван.

И вот, в четвером, они поднимаются тихо и осторожно на пятый этаж. На третьем этаже Иван обнаружил мертвого солдата с пулеметом. В темноте не разглядеть, от чего он умер. Подняв на ощупль пулемет, Иван пошел дальше.

Но на четверотом этаже вдруг обвалилась стена одной из квартир. И в проем на площадку выскочили три каннибала. По крайней мере, судя по их силуэтам во тьме, людьми их не назовешь. – Мясо! Ура! – закричали хором каннибалы.

– Влипли! – буркнул Прудников, стараясь прицелиться в каннибалов. Дверь внизу каннибалы сломали, и дружной толпой ринулись по лестнице на четвертый этаж. Лестница под Шметьевым со скрежетом рухнула, и цепкие острые когти двух каннибалов вцепились ему в ноги. – Спасите! – завопил Шметьев. Лестница на пятом этаже также обвалилась, и с тремя трупами в охапке на голову Болтову приземлился высокого роста мертвец, с длинными руками, и очень острыми когтями. – Вали супостатов! – закричал Болтов. И в темноте развязалась схватка. Понять кто где кого бьет невозможно из– за этой самой темноты. Видно только яркие вспышки от выстрелов, крики людей и каннибалов, громкий взрыв и полное крушение всей линии лестницы.

Спустя минуту, Прудников бросил автомат с пулеметом, и протер глаза, надеясь увидеть вместо мрака свет. Но он ошибся. На лестничной плоащдке пятого этажа лежат гурьбы трупов каннибалов, в угол двери квартиры забился испуганный Евгений, Болтов с чьей– то оторванной рукой стоит рядом с Евгением, а вот Шметьев улетел вниз, и был придавлен плитой.

– Я забуду на время этого мракобесия о том, кто ты, – начал Болтов, – Но учти, Иван, я обязательно устрою тебе райскую жизнь! Соблазн велик, согласись.

– У меня три пальца на ноге оторваны! – визжал Евгений.

– Тише! – гаркнул Иван, – Или ты хочешь навлечь сюда еще толпу каннибалов?

– Ладно, – сказал Болтов, думая, – Тут вон открыта дверь на крышу. Полезли туда!

Сначала залез Болтов, выбросил наконец чужую руку, затем Евгений, и Иван. Крыша находилась в нормальном состоянии. Видимо, до крыш домов ужас не дошел (или не успел дойти). Они стоят как раз возле странной конструкции, сооруженной скорей всего впопыхах. Деревянная палка, весьма длинная, но крепкая, привязана проволокой к стальному кругу, стоящему на самом краю крыши. Пощупав в темноте, и подергав палку, Болтов резюмировал: – Наверное, на крыше того дома палка прикреплена также. Других путей нет. Надо идти по палке.

Первым пошел Болтов. Дойдя до середины палки, он резко наклонился влево, затем снова выравнился. В темноте он не разглядел каннибала, сидевшего под палкой, и наступив последнему на пальцы, упал вниз. Там его растерзали, а затем и скушали каннибалы. Потом решил пойти Иван. То же самое, только он не упал вниз. Прудников решил сбить каннибала. Присев, он отломил от палки небольшую, но острую щепку, и затем давай истыкивать ею пальцы каннибала. Тот выл, и очень громко. Но не в силах противостоять Ивану, упал вниз, и разбился в лепешку.

Довольный своей победой, Прудников продолжил. Но вдруг тьма стала давить на него. Глаза Ивана заболели, он не мог держать их открытыми. Ивана стало качать из стороны в сторону, и он увидел стальную палку, и идущего по ней свой силуэт. Он шел прямо и бодро, лишь слегка покачиваясь. Его силуэт уже не наклоняется не в сторону светлого «нет», ни в сторону темного «да». И Ивана это слегка обрадовало.

– Ты чего? – спросил Евгений Ивана.

Но Прудников ничего не ответил. Он упал вниз, но успел зацепиться за палку руками. Но у него недостаточно сил, чтобы держаться. Тем более, что тьма давила на него все большей и большей силой.

– Я иду! – кричал Евгений, – Держись! – Дойдя до середины палки, Евгений на ощупь нашел руки Ивана. Но тут палка зашаталась. Как оказалось, с другого конца сидит мертвец, и со смехом пилит палку.

– Да мы сейчас вниз рухнем! – завопил Евгений. Быстро взяв Ивана за руки, Евгений стал тащить, но сам упал, тоже уцепившись руками за палку.

– Ну вот и все, – тихо шепнул Евгений.

– Нет, – уверенно крикнул Иван, – Слишком рано.

И когда палка рухнула вниз, Иван с Евгением упали на крышу машины. Но не смотря на боль и ушибы, Иван быстро вскочил, побежал дальше, да еще и повалок за собой Евгения. Добежав до магазина Л., Ивана встретили солдаты, и прикрыли огнем. Возле магазина солдаты уверенно держали позицию, и при помощи пулеметов и танков отстреливались от наседающих каннибалов.

– Сейчас тьма, – сказал военный врач, – И я ни чем не могу помочь вашему товарищу.

– А фонарики не работают? – спросил Иван.

– Нет. Эти облака закрыли все, что напоминает нам о свете.

Иван быстро пришел в себя. Ушибы и переломы как рукой сняло. Хотя организм Прудникова глухо, но упрямо мычал, намекая, что хватит всех этих издевательств. А вот Евгению становилось все хуже и хуже. Ближе к семи часам утра он потерял почти всю кровь, и военный врач, при слабом свете фонарика, который зажегся чисто случайно, сумел лишь перевязать пару ранений. Народ, под охраной военных снова вернулся на улицы. Из кромешного мрака доносились слова и предложения уехать из города. Но те, кто был на окраинах не советуют туда вообще соваться. Говорят, что Чистилище покажется райским местом, по сравнению с окраинами города. Да что уж там, если в самом городе в любую секунду каждого можно сожрать живьем. Что про окраины говорить…

В десять часов утра Евгения начало лихорадить. Черные облака все-таки не смогли зажать утро, и слабые, но очень яркие лучи солнца пробились сквозь них, освещая окровавленные, и заваленные трупами улицы города. Врачи сумели осмотреть Евгения. Его вывод не обрадовал Ивана.

– Ну что я вам могу сказать, – разводя руками начал доктор, – Ваш товарищ уже одной ногой в гробу. Позвоночник сломан, ноги сломаны, запястья рук сломаны… Плюс отбиты почки, большая потеря крови и жуткий жар. Мне жаль его, но что поделаешь. В таких условиях спасти человека сложно. Тем более с таким комплектом переломов и ушибов. Так что, если он вам дорог, или вы цените дружбу, готовьтесь к его похоронам.

– А он что, действительно умрет? – спросил Иван в недоумении.

– К сожалению… Думаю, что ваш товарищ протянет еще час, от силы полтора. Единственное, что его может спасти, так это реанимация, полная оборудования и целая толпа врачей.

***

Через час к магазину подъехал автобус, полный народу. Из него вышли те, кого успели вытащить из «живого кладбища» (так назвали жители окраины города). Их вид… хм– м, заставляет поверить, что там, на окраинах творится. Нервным и тем, у кого психика не нормальная, лучше отойти. Так предупреждают офицеры, вышедшие из автобуса.

– Вот что значит, пройти через свою броню наизнанку! – удивился Иван, прислонившись к зданию.

На полуосвещаемой лучами солнца улицы быстро собрались врачи и психиатры, приехавшие оказывать помощь.

Пережить катастрофу… Значит превзойти самого себя в самом страшном, жутком и противном, перефразировать это все в хорошее, доброе и светлое.

Из автобуса вышло два человека мужского пола. У обоих на лице не было кожи вообще – сплошное мясо, да отвисающие конечности в виде ушей и носа. Их глаза ничего не видели из– за обожженной кожи. Их руки тряслись, пальцы перевернуты, а на груди глубокие следы когтей каннибалов. Живот тоже обгорел, местами почти насквозь. А от одежды почти ничего не осталось.

– Этих сюда, в госпитализацию, – командует майор. Следующего вынесли на носилках. Это тоже мужчина, и у него скорее душевная травма, нежели физическая. Его глаза выпучены до невозможности, свои руки он крутит и сгибает, словно резиновый. А ноги… Как ему это удалось? Он ноги закрутил в узел (!), и врачи чуть в обморок не попадали, когда к ним привезли такого больного.

– Ск– к– кальпель? – спросил через дрожжь врач, – Сейчас посмотрим! – надевая перчатки сказал хирург, с явной крепкой психикой. Еще четверых вели за голову. Они, по словам очевидцев, попали под обстрел шинковалками. Каннибалам захотелось поохотиться… Ну а головы, это все, что от этих бедолаг осталось. И неизвестно, как они еще живы.

– М…м…м, пожалуй, в лабораторию, – почесав в затылке, скомандовал майор, посмотрев на этих четверых. Затем вышел Жмуриков, с оторванными руками, и выдернутым языком.

– Боже мой! – вздохнул Иван, увидев Жмурикова. Как сказали очевидцы, Жмуриков сделал это с собой сам, так как старался познать тайну безболия, и в итоге пришел к выводу, что все на земле чувствует физическую боль. А за ним вынесли тех, кого сожгли. Но удивительно-они остались живы!

– Где он?! – закричала женщина преклонных лет, бежавшая к автобусу, – Где мой внук?

– Он здесь, – тоскующим голосом сказал солдат, вынося младенца, которому месяц от роду. У него из головы торчала какая– то деревяшка, а сам он громко плакал, и старался своими ручками стряхнуть с себя кровь, покрывающая почти все его тело.

Иван смотрел бы дальше, если его не отвлек бы Евгений.

– Подойди, Иван, – тихим, мертвым голосом сказал Евгений.

– Зиновьев, лучи солнца, смотри, они пробились! – кричал Иван.

– Я чую, что сейчас начнется задание. Ваня, я прожил небольшую, но активную а…а! … прожил актив… активную жизнь! – задыхаясь и прерываясь говорит Евгений.

– Ты не должен… – схватил Евгения за голову Иван.

– Каннибал в магазине. Беги на окраины, там возьми тысячу листовок… – начал Евгений, но резко замолчал.

– Я продолжу? – раздался голос Жмурикова.

– Ты?! – огрызнулся Иван.

– Спокойно, – начал Жмуриков, – Ты забыл, кто я? Что я не человек, что заживлять раны, для меня не проблема? Вобщем, так. На заправке возле моста, в дачном поселке И., и в березовой роще лежат листовки. Листовок всего тысяча. На заправке их лежит двести, в дачном поселке разбросано четыресто, а в березовой роще остальные. На каждой листовке написано всего одно слово: либо «да», либо «нет». Эти листовки ты должен будешь повесит на каждого встречного каннибала, и пусть он решит для себя, кем он будет. «Да» – каннибалом, а «нет» – человеком. Каннибалов всего две тысячи, да и облака вскоре уйдут. Только, Ваня, будь осторожен. Окраины города очень жестоки. Именно в них ты встретишь апогей насилия и апогей добра. Согласен ли ты прекратить это безумие? Да или нет?