Текст книги "Игра в отрезанный палец"

24

На летней веранде большого дачного дома был накрыт щедрый стол. Над столом висела лампа с соломенным абажуром, разливавшая вокруг нежный желтый свет. Свет лампы порождал блик на гладком металлическом теле черной «Волги», стоявшей перед высоким порогом. За «Волгой» затормозила еще одна машина, только что въехавшая на территорию этого подмосковного «заповедника». Виктор так и не разобрался, что это за машина. Усталость и темнота не позволяли определить марку.

Теперь они сидели за круглым столом. Их было трое – Виктор, Рефат и толстенький водитель второй машины, представившийся «просто Юрой».

Светловолосого звали Рефат Сибиров. Когда Виктор спросил об отчестве, он улыбнулся и сказал: «Зовите меня просто Рефат. Мое отчество вам язык поломает!»

Юра был с виду действительно простоват, все время улыбался своей усатой улыбкой, рассматривая блюда. Потом он взял на себя обязанности тамады.

– Вина или водочки? – спросил Виктора.

– Вина, – негромко ответил Виктор, и тут же заурчала красная струйка, лившаяся в бокал.

– Сок, да? – Юра посмотрел заискивающе на Рефата.

Рефат кивнул. Заметив удивленный взгляд Виктора, он посмотрел на него спокойно и сказал:

– Я вообще не пью. К сожалению.

«Просто Юра» уже накладывал Виктору в тарелку салат из помидоров, колбасу, балык.

– Горячее чуть позже будет. Мы же, я думаю, будем ужинать до рассвета, – сказал он, снова усато улыбаясь и косясь на Рефата. – Послушаем первых соловьев, а потом отдохнем…

– Кушайте, – произнес Рефат. – Сначала по-русски надо выпить и закусить, потом поговорим, время есть…

Виктор и ждал начала этого разговора, и немного нервничал, одновременно побаиваясь. Чего было бояться? На этот вопрос он и сам себе ответить не мог. Просто обстановка с этой подчеркнутой вежливостью, с этим роскошным столом настораживала. Он уже понимал, кто заплатил за его гостиничный номер. Его, Виктора, уже вроде купили. Потом надо будет чем-то платить. Только чем? Он от них наивно ждет какой-то информации, а они, наверно, ждут чего-то от него. А чего можно ждать от него?

Виктор поковырял вилкой салат, подцепил четвертинку помидора.

– Что вы такой невеселый? – удивился «просто Юра», прожевывая кусок балыка. – Мы же еще не выпили! Надо исправиться. А вообще представьте себе – ехали бы сейчас в грязном вагоне, подъезжали бы к границе, а там фонарик в лицо, проверка документов, глупые вопросы. Давайте выпьем. По крайней мере за знакомство!

Рефат чокнулся стаканом с яблочным соком. «Просто Юра» пил водку. Казалось, он и все остальное пил бы, как водку, – одним глотком, независимо от количества.

– Вы приехали с Ивиным поговорить? – неожиданно спросил Рефат.

– Да, – признался Виктор.

– Юра, покажи ему!

«Просто Юра» зашел в дом и вернулся с большим конвертом. Протянул конверт Виктору.

Отодвинув тарелку, Виктор вытащил из конверта несколько больших фотографий. Присмотрелся. На них с разных точек был сфотографирован труп мужчины, лежащий на ковре лицом вверх. Ковер под трупом на черно-белой фотографии был темным.

Виктор присмотрелся к лицу и, казалось, узнал этого человека – это был один из двоих, стоявших рядом с вдовой на кладбище.

– Это Ивин? – на всякий случай спросил Виктор.

– Да, разве не узнаете?

– Самое время помянуть, – «просто Юра» налил себе водки, потом Виктору вина. – Смерть – штука неизбежная. Сколько от нее не убегай, а когда-нибудь да догонит!

Виктор пригубил вина. Посмотрел на Рефата, лицо которого сейчас было серьезным в отличие от их третьего товарища по столу.

– А какие вопросы вы хотели ему задать? – спросил Рефат, поймав на себе взгляд Виктора.

Виктор молчал. Он уже решил не упоминать о двух других друзьях Броницкого, перебравшихся в Москву, – может, в другой раз ему удастся с ними встретиться. О чем нельзя говорить – он уже решил, а о чем говорить – не знал. Лучше бы самому задать пару вопросов, чтобы понять, чего от него хотят эти люди.

Он задумчиво отвернулся, посмотрел за бортик веранды, на березки, подходившие почти вплотную к дому.

– А вы откуда знаете, что я к Ивину приехал? – спросил он, продолжая разглядывать стволы берез.

– Он нам позвонил из Киева, боялся, что его там убьют. Кто-то фотографировал его на кладбище… Вы же, должно быть, занимаетесь делом Броницкого?

Виктор снова обернулся к Рефату.

– Да. Но мне кажется, никто Ивина на кладбище не фотографировал. Я там был…

– Он собирался остаться в Киеве еще на несколько дней, а прилетел самолетом в тот же вечер, сразу после похорон. Приехал домой, и там его нашла жена, когда вернулась от подруги…

– А кто же брал у него в доме трубку, когда я звонил? – удивился Виктор.

– Наша сотрудница… – Рефат отпил глоток сока. Потом прикусил нижнюю губу в раздумье. – Знаете, я вижу, вам трудно разговаривать. Послушайте, мы с вами оба русские, и все это разделение на отдельные страны – чистая политика. Мы с вами занимаемся одним и тем же. Мы тоже хотим знать, что произошло с Броницким. Вы, наверно, думаете, что его убили «злые москали», особенно после скандала в штабе, где он служил. Поверьте, здесь никто не был заинтересован в его смерти. Если дадите слово сохранить нашу встречу в тайне, я вам смогу это легко доказать фактами. Решайте!

Виктор задумался. Рефат показался ему человеком серьезным, и он уже понимал, что если «просто Юра» был похож на обычного, но очень компанейского оперативника, то Сибиров вообще, казалось, не имел никакого отношения к милиции. Уж очень хорошо он владел собой.

Словно в подтверждение догадки Виктора, Рефат вдруг улыбнулся и сказал: – Вы же знаете, что между Россией и Украиной подписан договор о согласованной совместной работе спецслужб, так что даже если когда-нибудь, помимо вашей воли, выяснится, что вы с нами встречались – никто это не назовет предательством! Фотографии, – он кивнул на конверт, – возьмете с собой, чтобы отчитаться о поездке. Лишний день у вас ушел на встречу с майором Крыловым из МУРа, – теперь он указал на «просто Юру». – Я вам предлагаю только обменяться вопросами и ответами.

Минуты через две Виктор кивнул. Любопытство и твердая уверенность в возможности узнать что-то новое победили.

– Вот и хорошо. – Рефат вздохнул, переглянулся с Юрой. – Почему вы только сейчас заинтересовались Ивиным?

– Три дня назад я узнал, что он останавливался в гостинице «Москва» во время гибели или смерти Броницкого. Я думаю, что они вместе обедали в гостинице, скорее всего в буфете. Потом труп Броницкого был привязан к рекламному дирижаблю возле гостиницы…

Рефат кивнул.

– Все точно, – сказал он. Потом перевел взгляд на Юру. – Неси горячее!

«Просто Юра» снова ушел в дом.

– Вы хорошо работаете, – продолжил Рефат. – Только зачем так усложнили само следствие?

– В каком смысле?

– Почему у вас кабинет в райотделе милиции? – спросил Рефат.

– Потому, что это мой кабинет, – оторопело ответил Виктор.

Рефат напряженно улыбнулся тонкими губами.

– Ладно, вернемся к Броницкому. Это ведь вы тормознули вылет его трупа в Воронеж?

Рефат, показалось Виктору, и знал слишком много, и стал задавать, что называется, не те вопросы. Виктор промолчал, сам налил себе вина, сделал пару глотков.

– Вы сказали, что сможете мне фактами доказать, что Москва в деле Броницкого ни при чем, – произнес он твердо, уставившись прямо в глаза Рефату и только в этот момент заметив, что глаза у него светло-зеленые.

– Чуть позже, – проговорил Рефат.

«Просто Юра» принес фарфоровую кастрюльку с крышкой. Освободил для нее место посередине стола. Поставил.

– Оп-ля! – снял крышку игривым жестом.

Он взял уже пустую тарелку Виктора, положил на нее из кастрюльки три свернутых трубочками блинчика. Потом обслужил Рефата и себя.

– Давайте поедим, а то остынет! – предложил Рефат.

Напряжение, с которым Виктор ожидал продолжения разговора, отступило. Виктор расслабленно взял в руки нож и вилку. Отрезал кусочек блинной колбаски и положил себе в рот. Знакомый солоноватый вкус «приласкал» язык. Сразу захотелось еще кусочек.

Когда Виктор отрезал третий кусок блинной колбаски, из нее выпало несколько красных икринок.

Виктор замер, глядя на блины. Он вдруг понял, что такие же блины с красной икрой – последняя еда Броницкого.

Посмотрел вопросительно на Рефата – тот сидел неподвижно и улыбался Виктору своими светло-зелеными глазами.

– Мы с Ивиным и Броницким ужинали в гостинице двадцатого мая, – через минуту произнес Рефат. – Вы совершенно правы – именно в буфете на пятом этаже. Запоминайте, что я скажу дальше, вам будет очень полезно знать. При том условии, которое вы приняли, – никому об этом ни слова. Броницкий был нашим другом. Он помогал нам и когда был в штабе, а еще больше, когда стал работать в президентском аппарате. Он должен был остановить вторую поставку украинских танков в Пакистан, но пароход ушел… Вы были в доме, где жил Ивин. Этажом выше Ивина для Броницкого уже была готова квартира. Через пару недель он бы уже переехал в Москву на ПМЖ. Двадцатого вечером мы как раз обговаривали его будущее. Он ушел около полуночи. Из моего номера мы вызвали по телефону такси. Он должен был по дороге домой заехать на пять минут к своему коллеге. Я помню, он назвал диспетчеру маршрут – от гостиницы на Бастионную, потом на Суворова. Мы сами потом попробовали разыскать этого коллегу, но опоздали. Несчастный случай. Поломка газовой колонки. Квартира наполнилась газом, а он не заметил и захотел прикурить. Все сгорело вместе с хозяином. Правда, мы узнали, что это только официальная версия. На самом деле коллегу взорвали самодельной миной, подложив ее под кресло, к которому он был привязан. Думаю, что этот коллега и был организатором или, может быть, всего лишь исполнителем убийства. Конечно, для того, чтобы отправить Броницкого в полет на дирижабле, нужна была помощь. Может, в этом деле он сам лично и не участвовал. Кто знает?! Но, во всяком случае, его уже похоронили. Остались еще одни похороны, и дело будет сдано в архив.

– Чьи похороны? – спросил Виктор.

– Того, кто подложил мину под кресло… Классический вариант – отрезаются два первых звена цепочки, и после этого уже ничего никогда не узнаешь.

– А те, кто привязал труп к дирижаблю? – Виктор проницательно посмотрел на Рефата.

– Это скорее всего были люди «штатные». Контролеры. Один или два. Если их найдешь и припрешь к стенке – они все равно покажут пальцем на второго покойника. Их и убирать нет смысла – себе дороже. Ладно, давайте перекусим.

Виктор положил себе на тарелку еще парочку блинов с икрой. «Просто Юра» подлил ему вина. Себе – водки. Рефату – сока.

Ночная тишина этого заповедного уголка Подмосковья подступила вплотную к круглому столу, стоявшему на освещенной уютным светом веранде. Где-то крикнула ночная птица.

«Просто Юра» залпом выпил свою стопку водки и потянулся за балыком.

Виктор жевал блин и думал. Рассказ Рефата произвел на него впечатление. Да и сам Рефат был похож на человека, который врать не будет. Видно, он находился уже в том положении, когда ему даже в силу профессии врать было необязательно – для этого существовали подчиненные. То, что Рефат принимал Виктора за эсбэушника, – тому даже нравилось. Людям нравится, когда их «преувеличивают» в чужих глазах. «А может, я уже на самом деле эсбэушник, мне только пока не сообщают об этом?» – подумал Виктор. Вспомнил о Диме Ракине, своем бывшем коллеге, перешедшем в спецотдел «Ф». Ведь это именно он порекомендовал передать дело Броницкого Виктору. А что такое спецотдел «Ф»? Тайна, покрытая мраком. Когда Дима сдавал дела, Крыса – Леонид Иваныч Крысько, вечный майор – проговорился, что Дима теперь будет «связывать порванные ниточки». Отдел по координации действий. Каких и чьих? Скорее всего, эсбэушных и эмвэдистских. И о взрыве на Бастионной Виктор ничего не слышал, хотя это их район.

– У вас, наверно, накопились вопросы. Не стесняйтесь, – сказал Рефат.

– А зачем вы хотели перевезти труп Броницкого в Россию? – сразу выпалил Виктор то, что уже несколько минут крутилось на языке.

– Мы не хотели, – спокойно ответил Рефат. – Это как раз один из эпизодов, в котором пока что для меня полностью отсутствует логика. Разве что организаторы хотели еще раз показать пальцем в сторону Москвы – вот, мол, чья это работа.

Виктор вспомнил про отрезанный у трупа палец. Спрашивать о пальце сейчас не имело смысла, тем более, что Рефат отрицал свое участие в попытке вывоза покойного Броницкого.

– А что это был за самолет? – спросил Рефат.

– Ан-26, грузовой, «Авиалинии Беларуси».

– Нет, это я уже знаю. Что за груз там был?

– Не знаю, – признался Виктор. – Ящики, коробки.

– И вы не поинтересовались?

– Я интересовался только трупом. Мы сняли труп, а самолет улетел дальше. Наверно, вы и сами можете узнать, что там был за груз. Он же в Воронеж полетел.

Рефат усмехнулся.

– В Воронежской таможне сообщили, что был принят груз запчастей к комбайнам для агрофирмы «Восход». Агрофирма оплатила пошлину и запчасти забрала. Только проблема в том, что такой агрофирмы в Воронежской области вообще не существует. То, что вы видели в самолете, было похоже на запчасти к комбайнам?

Виктор отрицательно мотнул головой.

– Если что-то узнаете об этом рейсе, не стесняйтесь поделиться с нами. Мы в долгу не останемся. Нам тоже хочется это дело распутать, – сказал Рефат.

Спал Виктор в этом же доме в комнате на втором этаже. Комната была просторной, с двумя окнами, в которые утром двойным залпом ударил солнечный свет. Правда, утро оказалось довольно поздним – Виктор, проснувшись, посмотрел на часы – почти полдень.

Спустился вниз. Услышал звяканье посуды. Заглянул на кухню и увидел немолодую женщину, стоявшую над плитой. Выглянул на веранду. За чистым круглым столом сидел Рефат и читал газету.

– А, проснулись? Как самочувствие? – спросил он.

– Ничего.

– Валя! – крикнул Рефат. – Два кофе сделай!

После кофе Рефат попросил Виктора снова подняться в его комнату. Из тумбочки достал «тэтэшку» с плечевой кобурой.

– Это ваша, – протянул ее Виктору. – Мы на всякий случай взяли ее из гостиницы. Наши горничные любят по сумкам постояльцев лазить.

Виктор молча взял пистолет, а Рефат еще раз нагнулся к тумбочке и достал еще один «ТТ».

– А это сувенир от нас, на память и в знак дружбы.

– Зачем мне два одинаковых? – удивился Виктор.

– Они разные, можно даже сказать, что совершенно противоположные. – Рефат усмехнулся. – Это – пистолет обратного боя.

Он вытащил из второго «ТТ» обойму, и Виктор увидел, что она вставлялась в рукоятку пулями назад.

– А зачем? – спросил он.

– Ну, это старая шутка… Ее еще Сталин очень любил. Такие несколько раз выпускались. На случай, если кто-то хочет вас убить вашим же оружием, а дело потом представить как самоубийство. Мы тут недавно пошутили с этой штукой. Нескольким бандитам, у которых были «ТТ», подменили пистолеты, и в результате Москва стала на четыре «авторитета» чище. Даже если вам и не пригодится, все равно штука забавная. Главное – не перепутайте ее со своим. Очень легко отличить – в номере «обратки» всегда стоят три девятки подряд. В любом месте.

Виктор посмотрел на номер подаренного пистолета и увидел три девятки посередине. Потом – на номер своей «тэтэшки». Там была только одна девятка.

Странный подарок холодил руку своим металлом. Виктор наклонился, вытащил из-под сосновой кровати свою сумку, положил туда оба пистолета.

– Юра уехал в город. К обеду вернется. Вы пока отдыхайте, может, еще какие-нибудь вопросы появятся. На обед вас позовут. Да, кстати, можете газетки почитать. Я уже ознакомился.

Виктор спустился на веранду, взял свежие газеты и снова поднялся в свою комнату.

На первой же странице «Известий» в глаза бросился заголовок: «Россия и Украина: ни мира, ни войны?». Речь шла о делимитации границы между двумя соседними странами, а точнее, о невозможности договориться о том, где эта граница будет проходить.

25

Ника разбудил неожиданный крик, донесшийся с улицы. Ночью ему стало жарко, и он открыл окно, и теперь в это окно влетел шум какого-то уличного скандала, заставивший Ника не только раскрыть глаза, но и удивиться – настолько он привык к мысли, что самое громкое, что можно услышать в этом районе, это проезд машины по улице.

Пока приходил в себя, присев на кровати и потерев ладонями заспанное лицо, услышал, к еще большему своему удивлению, как внизу кто-то закричал на чистом русском языке «Пидары немецкие!» Голос показался знакомым. Как только до него окончательно дошло, что это – Сахно, он подскочил к окну и выглянул вниз.

Сергей стоял между длинной черной машиной, каким-то лимузином, и входом в гостиницу и орал на двух мужиков, один из которых обслуживал Ника прошлым вечером в ресторане.

– Фрицы поганые, дайте пройти! – снова ринулся на них Сахно.

Ник бросился к стулу. Надел джинсы, набросил на голое тело куртку и босиком побежал вниз, на ходу пытаясь сообразить, почему Сахно могли не пускать в гостиницу. Не потому же, что он не ночевал в своем номере!

Остановившись в фойе перед наружной дверью, Ник не увидел перед собой ни Сахно, ни служащих гостиницы. Черной машины тоже не было видно. Постояв с минуту, он пожал плечами. Вышел все равно на улицу, посмотрел по сторонам.

Прохожий немец в безвкусном сером костюмчике с коротковатыми рукавами скривил губы, на ходу бросив взгляд на босые ступни Ника.

А Ник продолжал стоять, смотря поочередно то в одну сторону улицы, то в другую, пытаясь понять, куда делся Сахно. Не дай бог, если забрала его полиция. Тогда все дело пропало. Хотя какое дело? Он ведь еще и не знал толком, что за дело ждало их впереди.

Неожиданно из-за угла гостиницы вышел Сергей Сахно. Лицо опухшее, синеватое, красные глаза. В одной руке чем-то набитый полиэтиленовый пакет, в другой – переносной магнитофон.

Подошел, остановился перед Ником, тоже посмотрел на его босые ноги с ухмылочкой.

– Ты чего? – спросил он.

– Это ты чего? Я от твоего крика проснулся!

– Пошли в номер, эти пидары немецкие меня достали! По-русски ни слова! Встали на дыбы! Мало мы им в сорок пятом дали!

– Так тебя же не пустили в гостиницу!

– Сейчас пустят! – уверенно произнес Сахно и толкнул толстую стеклянную дверь.

Знакомый Нику с вечера старик только проводил их насупленным взглядом.

– Так чего ты с ними заелся? – уже в номере спросил Сергея Ник.

– Это они со мной! Машина им, наверно, не понравилась…

– Какая машина?

– Которую я вчера купил. Настоящий лимузин. Решили, наверно, что она вход в гостиницу перекрывает! Нет, чтоб, наоборот, спасибо сказать – у этой машины вид шикарнее, чем у трех таких гостиниц!

– Подожди, – остановил его Ник. – Ты можешь по порядку? Это, что ли, черная машина, возле которой ты с ними матерился?

– Ага. Я ее за гостиницу отогнал, у них там, оказывается, стоянка. Им же, пидарам, хуже. Она там выезд загораживает. Это ж не «фольксваген» какой-нибудь!

Сахно поставил магнитофон на узкий подоконник, кулек опустил на пол возле своей кровати.

– А где ты денег на машину взял?

– В конверте. Ее по дешевке продавали. Хотели четыре тысячи дойчмарок, а отдали за две восемьсот.

Ник посмотрел на магнитофон, потом перевел взгляд на принесенный пакет. Ему стало понятно, что денег у Сахно больше нет.

– А ночевал ты где?

– В машине. Заблудился немного ночью. Тут речка есть, я и выехал на набережную и возле какого-то памятника тормознул. Утром уже отыскал вокзал, а потом и сюда доехал.

Вся эта информация пока с трудом просачивалась в уже проснувшееся сознание Ника. Вроде бы все было ясно. Все, кроме одного: что следующее выкинет Сахно? Покупать ему уже не на что. Может, самолет украдет?

– Ты мне двести марок не одолжишь? – неожиданно смягчившимся, приятельским голосом спросил Сергей.

Ник хмыкнул.

– Ты что, мысли мои читаешь?

– А ты что, сам хотел мне двести марок предложить? Или даже пятьсот, а я, дурак, попросил только двести?

Нику стало весело. Он смотрел на опухшего улыбающегося Сахно и думал о том, что этот парень, похоже, ни в какой ситуации не пропадет. Разве что по полнейшей глупости.

– Так что, дашь двести марок?

Ник достал свой конверт. Протянул Сахно четыре купюры по пятьдесят.

– Я тебе за это город покажу! – пообещал Сахно. – Классный город! Прокатимся с ветерком. Только сначала угости завтраком!

– Завтрак внизу, – сказал Ник. – Он входит в стоимость номера, так что можешь сам себя угостить!

Сахно быстро принял душ, и они спустились в гостиничный ресторан.

– Самообслуживание? – удивился Сергей, увидев на составленных двух столах стопки чистых тарелок, несколько блюд с тонко нарезанными колбасой, ветчиной, сыром. Кувшины с апельсиновым соком стояли рядом с двумя большими термосами. Один термос был пузатый и напоминал чайник. Второй был высокий.

Ник взял тарелку, положил на нее две маленькие булочки, ветчины и сыра. Отнес на ближайший столик. Потом налил себе кофе.

Сахно кивнул и сделал то же самое, только наложил себе в тарелку кусков двадцать ветчины и колбасы.

– Сначала надо сделать бутерброды надень, – объяснил он.

Сделав шесть бутербродов, он завернул каждый в отдельную салфетку и только после этого принялся за еду.

В ресторане никого, кроме них, не было.

– Неплохая страна, – прожевывая бутерброд, произнес Сахно. – Жаль, что они в школах русский не учили. Это было б вообще полный вперед!

После завтрака Сахно повел Ника к машине. Машина была действительно длинной – метров шесть. Издалека она смотрелась основательно, но, приблизившись, Ник заметил, что ее рихтовали, должно быть, не один десяток раз. И красили, похоже, тоже частенько, хотя краска была качественная.

Удивило Ника то, что в машине было только два передних сиденья, а сзади – приподнятое выше уровня спинки сидений грузовое отделение. Только две дверцы впереди и одна сзади.

– Ну как? – спросил Сахно.

– Ничего, только места маловато. Ее бы переделать, вон сзади можно еще два сиденья влепить!

– Давай деньги, найдем какую-нибудь слесарную мастерскую. Немцы вроде в технических вопросах мастера. Садись. Прокатимся.

Ник уселся на пассажирское сиденье, Сергей – за руль. Медленно выехали со стоянки.

– Остановись у гостиницы, я скажу старику, что мы к двум вернемся, если кто-нибудь будет нас искать.

Сахно остановился перед входом в гостиницу.

Ник со странным чувством гордости вышел из машины. Хлопнул за собой дверцей, и какое-то новое ощущение возникло у него – будто он совсем другой человек, с другим прошлым и с личным шофером за рулем собственного лимузина.

Старик за стойкой в фойе быстро опустил его на землю, даже не дав сказать и слова.

– Если вы или ваш друг еще раз остановите катафалк перед входом – вас выселят! – произнес он угрюмо.

– Какой катафалк? – удивился Ник.

Старик молча кивнул на черный лимузин.

Ник обернулся и тоже посмотрел на машину. После того как старик произнес слово «катафалк», ему стало понятно назначение задней «грузовой» части автомобиля.

Он потер пальцами висок. Кивнул старику. Потом попросил передать всем, кто будет их искать, что к двум дня они вернутся.

Старик написал записку и сунул ее в узкую нишу на стене сзади, где уже лежал ключ от их номера.