Текст книги "Садовник из Очакова"

Глава 6

Киев встретил путешественников проливным дождем. Небо висело над вокзалом темное и низкое. Степан с рюкзаком на спине и со старым кожаным чемоданом в правой руке почти бегом спешил к электричкам. Игорь, которому кроме своей сумки приходилось нести еще два чемодана, едва поспевал за садовником. Хорошо хоть, что чемоданы были не тяжелыми. Однако эта «не-тяжелость» чемоданов одновременно вызывала сомнение в ценности их содержимого.

А в ирпенских лужах отражалось солнышко. Видимо, дождь здесь прошел раньше.

– Давай машину возьмем! – предложил Степан, оглядываясь по сторонам. Он чувствовал себя тут, в центре Ирпеня, с тремя старомодными большими чемоданами очень неуютно. Уж очень-то они, чемоданы, в глаза бросались.

Игорь тоже заметил на себе удивленные взгляды прохожих.

Перед вокзальчиком стояло пять-шесть машин в ожидании клиентов. Степан с Игорем выбрали старый коричневый «мерседес»-универсал. Вся дорога к дому Игоря заняла не больше пяти минут. Усатый мужик-водитель в камуфляжном охотничьем костюме помог им выгрузить из машины багаж.

Первым делом занесли этот багаж в кирпичный сарай к Степану.

– Ты иди, отдохни чуток! – произнес заботливо садовник. – Через полчасика возвращайся, тогда и поглядим, что там внутри!

Игорь замешкался, оглянулся на Степана, бросил осторожный взгляд на чемоданы, теперь стоявшие на бетонном полу под старой этажеркой. Нехотя вышел.

– Ну, как вы там? – встретила его вопросом мать. – Город посмотрели? Нашли кого-нибудь? Голодный, небось?

– Чаю завари! – попросил Игорь, пропустив вопросы матери мимо ушей.

Но она, видимо, и не ожидала скорых ответов.

Игорь зашел в ванную комнату, умылся. Посмотрел в зеркало на лицо, бледноватое и припухшее от жесткой вагонной подушки. Провел ладонью по небритым колючим щекам. Взгляд сам ушел на полочку под зеркалом, на которой из пластикового стаканчика торчали зубные щетки и одноразовые бритвы.

Игорь побрился, почистил зубы. Теперь он чувствовал себя чуть бодрее, но одновременно все сильнее овладевало им беспокойство. «А что там Степан делает?» – нервно думал он.

– Сынок, чай готов! – окликнула его из кухни мать.

Игорь наполнил чаем и вторую кружку, всыпал в свою ложку сахара, а Степану – две.

– О! Спасибо! – удивился, увидев Игоря с двумя кружками чая в руках, садовник.

Игорь заметил в его руках знакомый гвоздодер. Садовник опустил инструмент на бетонный пол возле ног.

Чай они пили молча, сидя на табуретках и прикрыв двери на улицу. С потолка светила яркая лампа. Игоря разбирало любопытство, он то и дело бросал взгляд на чемоданы.

Наконец Степан снова взял в руки гвоздодер и наклонился над одним из них. В принципе, открыть его можно было и простой отверткой. Всего-то два хлипких замочка, потемневшие от времени, – просто не верилось, что там, за этими двумя замочками, может быть спрятано что-то ценное!

Первый чемодан открылся беззвучно. Внутри – два пакета, перевязанные бечевкой. Плотная коричневая упаковочная бумага. Каждый пакет размером с коробку из-под женских зимних сапог – мать в таких коробках хранила у себя в шкафу и фотографии, и клубки шерсти, проткнутые спицами.

Степан вытащил первую упаковку, подержал на весу, задумчиво пожевывая губы. Перевернул ее и уставился на три большие буквы «ОСС», написанные химическим карандашом.

Степан тяжело вздохнул, но лицо его выражало не усталость, а некое задумчивое умиротворение. Словно он нашел то, что искал всю жизнь.

– Осип Степанович Садовников, – произнес он после паузы, указательным пальцем правой руки поглаживая написанные карандашом инициалы.

И тут же, присев на корточки, он опустил бандероль на пол и стал разворачивать ее. Внутри оказалась толстая бухгалтерская книга большого формата. Степан ухмыльнулся, держа ее в руках и словно не зная, что с ней делать дальше.

– «Книга еды», – прочел он вслух аккуратную рукописную надпись на обложке. Надпись была сделана перьевой ручкой.

Степан опустил книгу на пол. Взял из открытого чемодана вторую бандероль. Спокойное умиротворение исчезло с его лица. Он словно больше не ожидал никаких приятных сюрпризов. Однако во втором пакунке с такими же инициалами обнаружилось до десятка маленьких бумажных сверточков. Открыв один из них, Степан затаил дыхание. А потом на глазах у изумленного Игоря высыпал себе на ладонь прозрачные ограненные кристаллы.

– Бриллианты? – шепотом спросил Игорь.

Степан оторвал взгляд от своей ладони, глянул на спросившего.

– А бог его знает, – сказал, ссыпал камешки обратно в бумажный сверточек и, развернув следующий сверток, просто заглянул внутрь. – Это только специалист скажет…

Игорь вспомнил о своих деньгах, на которые до поездки в Очаков собирался купить мотоцикл. Конечно, не так уж много он и потратил на эту поездку, но ведь без его денег никуда бы они не добрались!

Степан тем временем сложил все содержимое обратно в чемодан, прикрыл его и отодвинул в угол. А сам умело гвоздодером открыл второй.

Во втором чемодане лежало несколько обшитых белой тканью посылочек, тоже подписанных химическим карандашом. Инициалы везде были разные, но почерк – один.

– Это уже не отца?! – осторожно высказался Игорь.

– Какая разница? – Степан усмехнулся немного напряженно. – У моего отца был сын, а у этих, наверное, не было…

Он разорвал одну посылочку по шву, вытащил на свет картонную коробочку. Потряс ее в руке, но внутри ничего не зазвенело. Открыл – там, завернутые в носовые платки, лежали пять старинных золотых карманных часов с цепочками.

– Выбирай! – Степан перевел хитроватый, но уже расслабленный взгляд на Игоря.

Игорь замер, не понимая, шутит ли садовник или серьезно предлагает ему выбрать часы.

– Вон эти бери, – ткнул пальцем Степан на самые крупные из них.

Игорь взял их в руки, открыл крышечку, защищавшую циферблат. Часы действительно были удивительно красивыми. Он покрутил маленькую ребристую «пуговку» заводки и поднес часы к уху. Часы молчали.

– Не ходят, – грустно произнес Игорь.

– Починишь в мастерской, – Степан бросил быстрый взгляд на часы в руке парня.

Игорь опустил часы в карман брюк.

– Что там еще? – Степан принялся за вторую посылочку.

Игорь теперь внимательно наблюдал за Степаном, смотрел, как он из одной посылочки вытаскивает золотые николаевские червонцы, из другой – перстни с камнями, золотые браслеты с изумрудами.

Наконец содержимое второго чемодана было полностью изучено и тоже возвращено на место.

Глаза Степана теперь, когда он открывал третий чемодан, горели азартом.

Игорь вдруг ощутил душевную тяжесть. Ему показалось, что Степан искоса и не очень дружелюбно поглядывает на него. Было понятно, что нашли они в Очакове настоящие ценности, которые дорогого стоят, за которые и убить могут. А может, и убили за них кого-нибудь, да и не одного. Иметь много золота или просто находиться около него – смертельно опасно в любые времена, хоть в пятьдесят седьмом году, хоть в две тысячи десятом. А тут еще ноги заболели – всё-таки неудобно так долго сидеть на корточках. Игорь поднялся. Снова присел на табуретку и уже сверху продолжил наблюдать за Степаном.

А Степан легко открыл последний привезенный из Очакова чемодан и озадаченно смотрел внутрь, на аккуратно сложенную старую милицейскую форму. Там же лежали и кожаные сапоги, и ремень с пряжкой, и фуражка.

Степан пошарил руками по дну чемодана, не вытаскивая милицейскую форму. Вдруг на его лице снова застыла недобрая улыбка, и он замер. Губы напряжены, а руки, спрятавшейся в чемодане, не видно. Такое лицо бывает у ребят, которые на ощупь раков ловят на речных отмелях.

Наконец вытащил Степан из чемодана руку, а в ней пистолет в кобуре. Потом оттуда же извлек две пачки огромных по сравнению с гривнами советских денежных купюр.

– Вот те на! – разочарованно выдохнул он, бросил обе пачки назад в чемодан поверх формы, рядом осторожно опустил кобуру с оружием. – Это можешь себе забирать! На память об Очакове!

Игорь вопросительно посмотрел на садовника. «Неужели он хочет от меня только этой формой и часами откупиться?» – подумал. И тут же задумался о часах – ведь стоили они наверняка больше, чем он потратил на их со Степаном поездку. Но они же действительно нашли клад. И если пусть даже поделят они его не пополам, а так, как отшучивался Степан, то есть если получит Игорь треть найденного, это всё равно будут огромные деньги! Игорь напряженно улыбнулся, почувствовал, как в его теле поднимается азартная бодрость.

А на лице садовника отражалась постоянная смена настроения и мысли. Полуулыбка растянутых, словно от боли, тонких губ отдавала горечью.

– Я пойду, отдохну! – прошептал Игорь.

– Бери, бери чемоданчик! Замки я потом вправлю, это не проблема!

Игорь молча взял чемодан с милицейской формой и кобурой и вышел во двор.

Мать, увидев чемодан, удивилась, всплеснула руками.

– У нас дома таких два было лет пятьдесят назад! Ты его что, на барахолке купил?

– Нет, подарили, – кратко ответил Игорь и прошмыгнул в свою комнату.

Ранний осенний вечер наступил в этот день неожиданно быстро. Вроде бы и приехали они со Степаном утром, и с чемоданами и их содержимым возились недолго, а вот уже и сумерки, и усталость в руках, и зевать хочется.

Сделал себе бутерброд. Съел его и, не дожидаясь ужина, с которым уже возилась мать, прилег на кровать. Встать уже не получилось, повалила его усталость, провалила она его в то состояние, которое глубже обычного сна и в котором никакие сны – ни цветные, ни черно-белые – не снятся.

Елена Андреевна, наварив картошки и потушив говядину с овощами, заглянула в комнату к сыну, чтобы позвать к столу, но будить его не решилась. Увидела на тумбочке золотые карманные часы с цепочкой, лежавшие на носовом платочке, взяла в руки, рассмотрела их с тревожным любопытством в глазах. Вздохнула.

Садиться ужинать одной ей не хотелось, и она решила позвать Степана. Обулась и вышла во двор. Стукнула пару раз по двери в сарай, да и открыла ее. И тут же встретилась с испуганным взглядом Степана, который, видимо, только что с кровати поднялся, чтобы двери открыть.

– Я тут ужин наварила, а Игорь заснул… Может, хоть вы мне компанию составите? – спросила, заглядывая в глаза садовнику.

– Я? – смутился он, словно отвлекаясь неохотно от каких-то своих важных мыслей. – Я могу, конечно. Спасибо. Только закрыть бы… – Он оглянулся по сторонам, остановив взгляд на этажерке, где и инструменты лежали, и его вещи.

Взял с этажерки навесной замок, накинул куртку.

Елена Андреевна с интересом пронаблюдала, как он старательно дверь на замок закрывает – раньше-то всегда открытой оставлял.

– Ну как, нашли родственников? – спросила она, ставя перед Степаном на стол тарелку с картошкой и тушеным мясом.

– Пока нет, – он мотнул головой. – Но нашли тех, кто их помнит… Тоже неплохо. Да и вещи кое-какие отыскали… Моего отца вещи…

– Ишь ты! – удивилась Елена Андреевна. – Это ж кто-то столько лет их хранил!

– Хранили, хранили, – закивал Степан, думая, как бы тему разговора поменять. – А тут как? Что нового?

– Да что тут нового за пару дней? – пожала плечами хозяйка дома. – Всё по-старому. Ну, киоск возле автостанции ограбили ночью, и, вроде, драка возле таможенной академии была, а больше ничего… Игорь вот заснул… Может, разбудить его?

– Не надо, – махнул рукой Степан. – Пускай отоспится с дороги! Он, кстати, давно не работает?

– Давно, – кивнула хозяйка.

– А что так? Работы нет?

– Да он ее и не ищет, – вздохнула Елена Андреевна. – У него в детстве тяжелая травма была. Пять лет ему было. Отправила его с мужем в парк на аттракционы. Муж кого-то из знакомых встретил, отвлекся, а Игорь к карусели пошел. Карусель только останавливалась и его железным сиденьем по голове ударила. Закрытая черепномозговая травма. Потом в больнице два месяца. Я от него не отходила. Врач говорил, что нормальным он уже не будет… Мы готовились к худшему, а оно ничего. Только головные боли. Повезло. Я над ними все годы, как над травинкой, дышала. Потом, после школы, отправляла его работу искать. Один раз он сказал, что нашел. Стал по утрам уходить. На мебельную фабрику. Тут, в Ирпене. Даже улицу назвал. Рассказывал о работе, о друзьях, даже табуретки оттуда принес – сказал, что даром получил, что они чуть бракованные. Да вот, мы на них и сидим сейчас! – опустила Елена Андреевна взгляд вниз. – Месяца через три надо было мне его срочно найти посреди дня. Пошла я на ту улицу, а там никакой мебельной фабрики. Думала скандал устроить, потом хотела к врачу его отвезти, к психиатру… В общем, сказала ему, что не нашла я его фабрику. Он и перестал сразу на работу ходить… Ну, так вот… Деньги у нас на жизнь пока есть, я пенсию получаю…

Хозяйка замолчала. Опустила взгляд. Теперь уже и Степан почувствовал некоторое неудобство, ведь к смене настроения хозяйки привело именно его любопытство. Однако Елена Андреевна долго не грустила. Посмотрела на садовника, и снова в ее взгляде присутствовала бодрость.

– А город красивый? – спросила она, облизав пересохшие губы.

– Очаков?! Да нет, обычный… серый. Там, наверно, летом красиво. А сейчас – нет.

Елена Андреевна предложила Степану стопочку водки, но тот вежливо отказался.

– Знаете, Андреевна, я сегодня вечерком уеду на пару дней… – заговорил он после паузы. – Вы не волнуйтесь! Надо мне знакомых тут недалеко под Киевом проведать. А как вернусь, я у вас и в саду, и в огороде порядок наведу! Пора уже к зиме готовиться!

– Пора, пора, – поддакнула хозяйка.

Показалось Елене Андреевна, что беспокоится Степан о чем-то. И ел он как бы нервно, не замечая вкуса еды. А вкус у ужина хороший был – сама хозяйка радовалась, каким мягким и ароматным мясо с овощами получилось. Только вот садовник ужин не похвалил!

Ну, не похвалить – не похвалил, а доел все до последней капли и даже хлебным мякишем оставшийся от мяса соус вымокал.

Игорь проснулся около трех ночи. Включил свет в комнате, посидел, задумавшись, на кровати, а потом решил во двор выйти.

Подошел к сараю и увидел к своему изумлению на дверях навесной замок.

– Неужели умотал со всеми ценностями? – подумал.

Попытался вспомнить, где у них запасные ключи от всех замков лежат, да так и не вспомнил. Мать наверняка знает, но не будить же ее посреди ночи!

Настроение у Игоря испортилось. Вернулся он в дом, снова улегся на кровать, но заснуть до утра так и не смог.

Глава 7

Игорю не спалось. Заоконная тишина казалась ему тревожной. Он и впрямь прислушивался, надеясь услышать со двора шаги вернувшегося Степана. Но не доносилось со двора ни шагов, ни других звуков.

Игорь поднялся, на цыпочках вышел в гостиную. В доме тоже было удивительно тихо. Мать спала, мыши в доме шурудели только зимой, когда перебирались из-за мороза под пол. До морозов еще далековато, месяца два.

В баре буфета уже давненько хранилась бутылка настойки на грецких орехах. Именно о ней в конце концов подумал Игорь, открывая верхнюю дверцу буфета. В полумраке бутылка с настойкой словно подмигнула Игорю особым, матовым блеском. Он вытащил ее аккуратно, прихватил оттуда же маленькую стопочку, отошел к столу. Уселся на стул, к деревянному сиденью которого была привязана двумя ленточками вязанная из лоскутков подушечка. Наполнил рюмку и задумался. Вспомнил их со Степаном ночное «кладоискательство» в Очакове, простукивание стенок, вытаскивание чемоданов. Как ни крути, а закон они тогда явно нарушили! Хотя кто сейчас законы не нарушает?! Может, только его мама! Впрочем, он сам до поездки в Очаков ничего противозаконного не делал. Просто желания не возникало. И тогда, в Очакове, что-то останавливало его ночью. А Степан, кажется, даже на секунду не задумался, никакого сомнения у него не возникло. Скорее, наоборот – с самого начала он был готов ко всему. Не зря ведь сначала повел он Игоря в «Хозтовары», где за его, Игоря, деньги купили они ломик-гвоздодер. И как умело он им управлялся, вскрывая двери и взламывая замки и замочки. Он ведь говорил, что отец его сидел… Может, и сам он сидел? Сидел, а когда вышел, дочь его домой не пустила! Вот и пошел скитаться!

Игорь пригубил настойку. Крепкая она, крепкая и сладковато-горькая. Ударила по языку приятной тяжестью, и сразу мысли переключились. Точнее, отключились. Замер Игорь. Погладил вдруг ладонью по своим голым ляжкам – и ногами ощутил холод ладони. «Может, одеться?» – подумал. Да так и не ответил на эту мысль. Неспешно допил рюмку, поставил бутылку обратно в буфет и так же на цыпочках вернулся в свою комнату.

Утром его разбудил негромкий упрек матери.

– Ты что, уже по ночам водку пьешь? – спросила она, заглянув в его комнату. – Вон со Степана бери пример! Совсем не пьет мужик!

– Так он уже свое выпил! – спросонок ответил Игорь и, открыв глаза, глянул на часы – половина восьмого. – А что, Степан пришел?

– Не видела! Хочешь завтракать – поднимайся! Вон, люди уже на работу идут! – показала она взглядом на окно.

Игорь вздохнул. «Снова сейчас о работе заговорит!» – подумал.

– А чего нам не хватает? – спросил Игорь, поднимаясь с кровати.

– А если б не было у меня пенсии? – голос матери прозвучал громче обычного.

– А что твоя пенсия?! Полторы тысячи! А процентов каждый месяц я в банке триста долларов получаю! Разве мало?

– Это тунеядство, – мать заговорила тише, боясь, что очередной спор о важности работы закончится обычным скандалом и двумя днями взаимного игнорирования. – За это в советское время в тюрьму сажали!

– Вот поэтому Союз и развалился! – парировал Игорь, тоже сбавляя свои обороты. – Ну, разве нам не хватает? Пока хватает! А появится интересная работа – обязательно пойду!

Жили они действительно на банковские проценты от размещенной на депозите немалой разницы между ценами проданной киевской и купленной ирпенской недвижимостей. Аккуратно раз в месяц заезжал Игорь в банк, снимал деньги. Привезя домой, клал на стол перед матерью и только потом забирал половину себе, а половину оставлял маме. Он уже так привык к этому существованию, что именно поездки в киевский банк и считал своей основной работой.

Быстро успокоившись, насыпала Елена Андреевна сыну в тарелку горячей гречневой каши, опустила сверху кусочек масла, и он сразу потек, просочился вниз.

Игорь ел кашу не спеша, большой ложкой. Ел и в окно посматривал.

– Я поузнаю, – пообещал он вдруг, виновато глянув на мать. – Может, и тут какая-нибудь работа появилась… Мне и самому скучно без дела сидеть.

Елена Андреевна кивнула.

– Дорожает ведь всё! – сказала. – Вон сыр уже по 60 гривен за кило! А пенсию мне не поднимают, и проценты наши больше не стали…

Игорь посчитал лишним поддерживать этот грустный разговор. Доел кашу, налил себе чаю. Задумался: а чем бы занять себя? Но мысли сами перестроились на Степана, точнее – на его отсутствие. Потом вспомнил о старинном чемодане с милицейской формой и пачками советских рублей. О пистолете в кобуре. Хороший подарочек от Степана! Хотя в Киеве, на Андреевском спуске, такую форму можно туристам за хорошие деньги продать! Может, отвезти?!

Игорь вздохнул. Вернулся в комнату, раскрыл чемодан и вытащил милицейскую форму. Прощупал карманы и достал из одного удостоверение лейтенанта милиции Зотова И. И.

– Что, тоже Игорь? – усмехнулся парень, разглядывая маленькую черно-белую фотографию. Парню, изображенному на ней, было лет двадцать пять, не больше!

Две пачки советских сторублевок, приподнятые на ладони, оказались увесистыми. Игорь задумался. Что он знал о времени, когда ходили по стране, не существующей больше, эти деньги, за которые уже давно ничего не купишь? Практически ничего. Нет, конечно, родился он еще тогда, во время последней советской «пятилетки», как любила говорить его мама.

– Причем здесь «пятилетка» и вообще, что это такое? – Игорь скривил губы. – Школа была десятилеткой, это точно! А вот «пятилетка»?!

Он пожал плечами, бросил «бывшие» деньги обратно в чемодан.

– Ты сегодня в магазин сходишь? – донесся из гостиной мамин голос.

– Да, я как раз собирался выйти! – ответил Игорь.

Аккуратно опустил в чемодан милицейскую форму, сверху положил удостоверение И. И. Зотова. Закрыл и засунул под кровать.

За окном накрапывал мелкий дождик. Игорь шел под зонтиком.

В голове, непонятно почему, крутилась старенькая песня из новогоднего кинофильма про пять минут. «К чему бы это?» – задумался Игорь, подходя к первому по дороге киоску.

Купил пачку сигарет, закурил. И тут же около него появился паренек без зонтика, с мокрыми, прилипнувшими ко лбу волосами, в брезентовой куртке и в кирзовых сапогах.

– Дядь, дайте закурить!

Игорь протянул ему открытую пачку, глядя на парня с иронией во взгляде.

– Ты хоть ее ладонью накрой, а то дождь потушит! – сказал он.

– А я тут, под козырьком выкурю, – спокойно ответил парень, подкурил сигарету у Игоря и действительно устроился под козырьком киоска слева от окошечка.

– Сапоги-то где купил? – шутливо спросил Игорь. – Сейчас такие не делают!

– В сарае у бати нашел, армейские! – совершенно серьезно ответил парень, не обратив внимания на иронию в голосе Игоря.

– Ну, носи на здоровье! Раньше сапоги делать умели! Не то что сейчас! – И он посмотрел на свои румынские, которые уже два раза к сапожнику в ремонт носил.

– Да они великоваты чуть, – пожаловался парень. – У бати был сорок третий размер, а у меня сорок первый с половиной… Можно еще одну?

Игорь сам вытащил из пачки сигарету и протянул парню, после чего, не прощаясь, продолжил свой путь. Дошел до автостанции, там покрутил головой – всё-таки отсюда открывался более серьезный выбор улиц и направлений. Подошел к доске объявлений. Пробежал глазами приклеенные к стенке рукописные и отпечатанные строки. Всё было про «продам» и «куплю».

– А может, в милицию пойти? Милицейский пистолет у меня уже есть! – сыронизировал над собой Игорь и тут же усмехнулся. И про форму снова вспомнил.

Вздохнул. Задумался. После сигареты захотелось кофе. Сигарета была настоящей, а вот настоящего кофе тут не найти – только растворимый. Ну да ладно, махнул он рукой. Зашел в магазинчик, взял себе «три в одном» и выпил, не выходя под дождь, рядом с прилавком, за стеклом которого лежали несколько видов колбас и копченая курица. Вспомнил тут Игорь просьбу матери продуктов купить. Проверил содержимое карманов – на бедность жаловаться повода не было. Купил свежий батон, полкило «докторской», масло, шпроты и, не удержавшись в порыве покупательского азарта, устремил свой взгляд на молоденькую продавщицу, произнеся твердым, уверенным голосом: «И бутылочку «Коктебеля»! Нет, не эту, пять звездочек!»

Уже выйдя под дождь с увесистым пакетом в руке, Игорь мысленно посмеялся над собой, над этой позой «богатого прожигателя жизни», которую он так явно в себе ощутил, покупая коньяк.

Настроение поднялось. Он шел домой, размышляя над только что сделанным открытием: он вдруг понял, что коньяк чаще пьет или хочет пить при дождливой погоде.

А время приближалось к обеденному, и в желудке заиграла щекотливая мелодия голода.

Мама от рюмки коньяка тоже не отказалась. Они обедали вдвоем, сидя друг напротив друга на кухне, возле заплаканного дождем окна. Правда, Игорь себе налил уже третью рюмку, а Елена Андреевна только первую пригубила.

– Странно, что Степана нет, – снова вспомнил о садовнике Игорь.

– Взрослый человек, – пожала плечами мама. – Он же у нас не прописан! Пришел – ушел, сам себе хозяин!

– Он нигде не прописан, – закивал Игорь. – Таких людей обычно милиция разыскивает…

– Типун тебе на язык! Всякое в жизни бывает! Не дай бог тебе в его ситуации оказаться! И вообще, видно ведь, что он человек честный и основательный, он, когда говорит, всякое слово взвешивает перед тем, как сказать. Не то что ты!

Игорь промолчал. Бросил косой взгляд на весы, стоящие на подоконнике. Налил себе четвертую рюмку и продолжил думать о садовнике.

Ближе к вечеру зазвонил мобильный.

– Привет! – раздался жизнерадостный, как обычно, голос Коляна. – Что делаешь?

– Да так, дома сижу.

– А что, ко мне на день рождения не собираешься?

– А разве сегодня?

– Ну да! Поэтому и звоню! Приходи в клуб «Петрович» через пару часиков! Помнишь? Там, где ретропарти! У тебя есть пионерский галстук или что-то вроде этого? У них там вечный Советский Союз. Хозяин, наверно, из бывших комсомольцев…

Игорь бросил взгляд на мокрое окно. Выходить на улицу, а тем более ехать в Киев, ему никак не хотелось, но и сказать об этом имениннику было нельзя – обидится! Придумывать повод, что-нибудь вроде простуды или поноса, было уже поздно. Об этом говорят в начале разговора.

– Ладно, что-нибудь придумаю, я тут уже твой день рождения начал коньяком отмечать, – выдохнул Игорь. – А подарок какой хочешь?

– Подарок?! Да ты знаешь, я – человек не богатый, всему буду рад! Кроме цветов! Цветы терпеть не могу! Это увядшие деньги! Так что лучше деньгами!

– А рублями возьмешь?

– А мне всё равно, что рубли, что доллары!

Игорь усмехнулся, вспомнив о двух пачках старых советских рублей в чемодане.

– Добро! Тогда пачку рублей получишь! Пока!