Текст книги "Рыбный промысел в Древней Руси"

Андрей Куза
Рыбный промысел в Древней Руси

© А. В. Куза, наследники, 2016

© В. А. Куза, предисловие, 2016

© Издательство «Нестор-История», 2016

Предисловие

Работа Андрея Васильевича Кузы (1939–1984) «Рыбный промысел в Древней Руси» была защищена им в качестве кандидатской диссертации в Институте археологии АН СССР в 1970 г. По сути, она явилась первым всеобъемлющим исследованием древнерусского рыболовства как в дореволюционной, так и в советской историографии. И сегодня, спустя почти полвека после ее написания, она продолжает представлять большой научный интерес для исследователей Древней Руси, несмотря на значительно расширившуюся информационную базу. В чем же причина такого долголетия данной работы?

Для начала нельзя не отметить, что автор проанализировал абсолютно все доступные источники: письменные, археологические и этнографические. В результате сравнительного их исследования получилась объемная картина развития рыбного промысла с Х до начала XVI в. Причем в работе каждый из источников постоянно информационно дополняет другие.

Дело в том, что как в письменных известиях, так и в общей массе археологических находок сведения о рыболовстве получить очень сложно. Их приходилось буквально по крупицам вычленять из огромного массива данных, а многие артефакты удалось интерпретировать только при помощи этнографических наблюдений. Андрей Васильевич в прямом смысле «просеял» десятки археологических коллекций, полученных в результате раскопок раннеславянских и древнерусских памятников, чтобы выявить находки, относящиеся к рыбной ловле. А если учесть, что коллекции таких экспедиций, как Новгородская, насчитывают не одну тысячу единиц хранения, можно представить себе, какого титанического труда это стоило автору.

Что же касается анализа письменных источников, то исследователь сумел сопоставить и летописные свидетельства, и все найденные на тот момент берестяные грамоты, и писцовые книги, в которых порой подробно описывались рыбные угодья отдельных монастырей и хозяйств, и актовый материал. А. В. Куза на основе этнографических данных доказал, что рыболовство в средневековье было достаточно патриархальным по своим формам и основные приемы лова сохраняло столетиями, хотя орудия лова с развитием ремесла, конечно же, совершенствовались.

Еще одним достоинством данной работы можно смело назвать географическую широту охвата исследования. По сути, в него попала вся территория Древнерусского государства: от Карпат и Подунавья на западе до Днепровского левобережья на востоке. Автор не стал ограничивать исследование какой-нибудь наиболее изученной территорией, например Новгородской землей, а постарался включить в работу все доступные на тот момент сведения, полученные археологическими экспедициями, проводившимися в Европейской части СССР. И это также дало свой результат: исследователь на примере изменений орудий лова (крючки, остроги, грузила), нанеся соответствующие находки на карту, сопоставив их с датировками памятников, максимально использовав письменные данные о рыбных угодьях и поселениях около них, получил динамическую картину развития древнерусских земель.

И, наконец, А. В. Куза в своей работе пришел к важным историческим выводам, касающимся всей экономики Древнерусского государства. Если на раннеславянских памятниках VIII–X вв. рыбный промысел носил частный характер, т. е. служил для удовлетворения потребностей в рыбе отдельных семей, то с укреплением княжеской власти рыболовство начало играть серьезную роль в хозяйстве целых регионов. Рыбный промысел приобрел профессиональные черты, в нем были задействованы порой десятки, а то и сотни человек, а само рыболовство стало одной из форм феодальных повинностей.

В заключение хочется сказать, что данная работа подготовлена к печати в год 75-летия Андрея Васильевича. Ему не довелось увидеть опубликованными свои книги: «Малые города Древней Руси», «Древнерусские городища X–XIII вв. Свод археологических памятников», однако сделанные ученым выводы и его, порой ювелирные, методы исследования актуальны и очень востребованы в наши дни.

В. А. Куза

Введение

Всестороннее изучение социально-экономического быта Древней Руси остается в числе насущных задач нашей исторической науки. Успехи, достигнутые в этой области в последние десятилетия, не снимают с повестки дня дальнейшего целенаправленного и углубленного исследования многогранной экономики русского феодального государства.

Трудами советских ученых давно опровергнуты взгляды об охотничье-рыболовческом по преимуществу характере хозяйственной деятельности восточных славян. Определяющая роль земледелия и скотоводства в процессе становления у них новых, более прогрессивных форм хозяйства теперь не вызывает сомнений. Однако реконструировать в полном объеме экономическую структуру жизни огромной страны, уловить на протяжении нескольких веков динамику ее изменений – дело не из легких. Не только отсутствие исчерпывающих источников, но и слабая изученность отдельных отраслей хозяйства в ходе их исторического развития ограничивают возможности широких социально-экономических построений. В частности, далеко не полностью выяснено значение промыслов.

Внимание большинства исследователей приковано к проблемам истории земледелия и ремесла – основных составляющих экономического базиса феодального общества. Промыслам, как правило, отводится роль второстепенная – подсобных или дополнительных отраслей производства. Этим как бы предопределяются их несущественная хозяйственная значимость и малый удельный вес в общем экономическом балансе. Здесь-то, по-видимому, и кроется опасность упрощенного понимания сложных явлений. Ведь натуральное, замкнутое хозяйство периода феодализма имело типичное для средневекового хозяйственного режима сочетание земледелия с домашними промыслами. Всё в нём было тесно связано между собой, сплеталось в единый клубок. В строгой последовательности сменяли друг друга циклы полевых и домашних работ. При всей своей патриархальности и неразвитости такое хозяйство являлось вполне рациональным организмом, если понимать под этим термином отсутствие всего лишнего, ненужного в повседневной жизни. Его конкретные формы, соотношения отдельных отраслей обуславливаются в каждом определенном случае трудовым опытом многих поколений. В иных районах в известное время года промыслы становились важнейшим и первостепенным делом. По словам М. Н. Тихомирова, рыбные и лесные богатства на севере и в центре России восполняли недостаток в хлебе[1]1
  Тихомиров М. Н. Россия в XVI столетии. М., 1962. С. 419.


[Закрыть]. Легко представить себе, в каком тяжелом положении оказывался крестьянин на исходе зимы – в начале весны, когда уже кончились запасы старого хлеба, а он не смог своевременно наловить впрок рыбы, набить дичи, собрать мед, грибы, ягоды… Поэтому, отнюдь не ущемляя ведущей роли земледелия, следует подчеркнуть комплексный характер средневекового крестьянского хозяйства. И промыслы занимали в нём далеко не последнее место.

Уже высказанные соображения заставляют нас более пристально взглянуть на историю промыслов. Однако у рассматриваемого вопроса есть и другая, не менее существенная сторона. Важно не только уяснить значение промыслов в древнерусской экономике, но и проследить путь их развития до времени зарождения товарного хозяйства и формирования местных рынков как главной предпосылки становления единого внутреннего рынка России.

В настоящей работе указанная задача не решается в полном объеме. Автор ограничил исследование одним, но, пожалуй, наиболее массовым из добывающих промыслов – рыболовством. В нашей историографии добыча рыбы не стала предметом специального изучения, хотя не раз отмечалось ее повсеместное распространение.

История рыбного промысла в Древней Руси, исследуемая под углом общих закономерностей развития трудовой производственной деятельности населения русских земель, представляется вполне самостоятельной проблемой. На современном этапе она завершилась созданием разветвленной рыбной промышленности, оснащенной новейшей техникой и занимающей десятки тысяч рабочих рук. Ее начало уходит вглубь тысячелетий, когда лов рыбы, несмотря на примитивные орудия, вместе с охотой и собирательством являлся экономической основой хозяйства. Между этими полюсами лежит длительный путь развития, многие фазы которого не попали в поле зрения науки.

Уступив ведущее место в экономике производящим способам ведения хозяйства – земледелию и скотоводству – рыболовство не исчезло, не выродилось в третьестепенную отрасль, а приняло качественно новые формы. Исследователи, изучающие социально-экономическое положение Руси в XVII веке, согласно фиксируют: наличие промысловых деревень и слобод, населенных специалистами-рыболовами; значительный процент профессионалов-рыбаков среди посадского люда; оживленную торговлю рыбой на городских рынках; всевозможные повинности, взимавшиеся рыбой феодалами с подвластных селений, и т. д.[2]2
  См., напр., Маньков А. Г. Цены и их движение в русском государстве XVI века. М.; Л., 1951; Бахрушин С. В. Научные труды. Т. 1. М., 1952; Пронштейн А. П. Великий Новгород в XVI веке. Харьков, 1957; Тихомиров М. Н. Указ. соч.; Кочин Г. Е. Сельское хозяйство на Руси конца XIII – начала XVI в. М.; Л., 1965 и др.


[Закрыть] Наглядным свидетельством большой ценности рыбных угодий служат актовые материалы и другие письменные источники, придирчиво регистрировавшие не только крупные водоемы, но и пруды, и мелкие лесные озёра. Поэтому вывод Г. Е. Кочина о том, что «рыба – важнейший продукт питания в Древней Руси, и продукция рыболовства занимала важное место в рационе ее населения, в том числе и господствующего класса», – кажется весьма обоснованным[3]3
  Кочин Г. Е. Указ. соч. С. 289.


[Закрыть]. Однако картину, отраженную источниками времени сложения русского централизованного государства, нельзя механически перенести в более ранние эпохи. Исходные позиции наметившегося процесса скрыты внутри предшествовавшего периода – сложной и подчас малоисследованной истории Киевской Руси. Лишь привлечение самого широкого круга источников и прежде всего данных археологии позволит разобраться в этом вопросе.

При изучении социально-экономического строя в целом или одной из его сторон в узких хронологических рамках всегда существует опасность получить не развернутую картину явления в его движении, а статичный слепок достигнутого уровня. Пытаясь преодолеть этот недостаток, автор раздвинул границы исследования от последних столетий первого тысячелетия н. э. до начала XVI в. включительно, т. е. от времени зарождения государственности у восточных славян до становления Московского централизованного государства. Столь продолжительная историческая эпоха выбрана не случайно. Именно на нее, по мнению ряда ученых, падает «восходящая» стадия феодальной формации в России[4]4
  Нечкина М. В. О «восходящей» и «нисходящей» стадиях феодальной формации // Вопросы истории. 1958. № 7; Голубоцкий В. А. О начале «нисходящей» стадии феодальной формации // Вопросы истории. 1959. № 9; Струмилин С. Г. О внутреннем рынке России XVI–XVIII вв. // История СССР. 1959. № 4 и др.


[Закрыть]. Перелом наступил, по-видимому, в конце XVI–XVII в., когда под воздействием товарно-денежных связей отчетливо обозначились признаки разложения натурального хозяйства[5]5
  Маковский Д. П. Развитие товарно-денежных отношений в сельском хозяйстве Русского государства в XVI веке. Изд. 2-е. Смоленск, 1963; Сахаров А. Н. Русская деревня XVII в. М., 1966.


[Закрыть]. Эти выводы опираются на тонко подмеченные сдвиги в характере производственных отношений как в земледелии, так и в ремесле, на видоизменения в структуре феодальной ренты, на всё более усиливавшееся влияние рынка. Было бы интересно сравнить параллельные материалы из сферы промыслов, например, рыболовства. Если указанные явления имели характер всеобщей закономерности, то и здесь они должны проступить не менее четко. Причем, наблюдая за развитием рыболовства на протяжении длительного отрезка времени, мы получим действительно твердые критерии, чтобы отличить случайное и спорадическое от повсеместного и главного. До сих пор такая работа не проводилась, но в свете дискуссии о генезисе капитализма в России она не кажется бесполезной.

Поднятую проблему можно рассмотреть и в другом аспекте: сколь глубоко затронул русскую действительность изучаемого периода рост общественного разделения труда, коснулся ли он рыбного промысла? Значит, надо последовательно проанализировать всю совокупность накопленных материалов, реконструировать рыбацкую технику, выявить системы рыболовства, установить их географию и т. д. Исследуя лишь верхний пласт сохранившихся сведений о рыболовстве – данные по феодальным повинностям и оброкам – мы столкнемся с конечными результатами, а не со скрытыми под ними движущими силами интересующего нас процесса.

Если автору удастся хотя бы частично ответить на поставленные вопросы, то его задача будет выполнена.

Исследовательская часть работы состоит из четырех разделов. В первом кратко охарактеризованы природные условия областей Древней Руси в отношении перспектив развития там рыболовства. Следует оговориться, что эта территория меняла со временем свою конфигурацию. В домонгольскую эпоху она включала Правобережье Днепра вплоть до низовьев Дуная и Карпатских гор. В XIV–XVI вв. рубежи русского государства отступили далеко на восток, в пределы Днепровского левобережья. Зато потом к ним присоединились земли Поволжья и Заволжья. На севере таких существенных изменений не произошло, но колонизация края продолжалась быстрыми темпами. Поэтому географический фактор постоянно учитывался в работе. Заканчивается первый раздел обзором состояния рыболовства у ранних славян и у археологически известных групп восточного славянства накануне образования у них государства.

Следующие две главы целиком посвящены развитию древнерусской рыбацкой техники, способам изготовления снастей, промысловым рыбам, приемам ее переработки и хранения. В четвертом очерке с социально-экономической точки зрения подведены итоги первых трех. Работа проиллюстрирована таблицами, а также альбомом рисунков. К ней приложен список литературы и использованных источников.

Глава I. История изучения древнерусских промыслов. Обзор источников

Вопросы истории промыслов в русской и советской историографии

История изучения промыслов неотделима от общих исследований в области древнерусской экономики, главным образом сельского хозяйства. Широко распространенное в дореволюционной историографии мнение об отсталом характере земледелия у восточных славян выдвигало добывающие промыслы на одно из первых мест в их хозяйственной жизни. В той или иной степени эта точка зрения присуща большинству представителей русской исторической науки XIX – начала ХХ в. Не избежал ее и основоположник отечественной историографии С. М. Соловьёв[6]6
  Соловьёв С. М. История России с древнейших времен. Кн. I–II. М., 1959–1963.


[Закрыть].

Наиболее ярко, отчетливо и последовательно сформулировали «охотничью теорию» И. А. Рожков и его последователи[7]7
  Рожков Н. А. 1. Обзор русской истории с социологической точки зрения, Ч. I. II. СПб., 1905. 2. Город и деревня в Русской истории. Изд. 6-е. М., 1920.


[Закрыть]. Они считали, что до конца XII в. в хозяйстве славян безраздельно господствовали охота, рыболовство и бортничество. Земледелие же – подсечное, огневое – играло подчиненную роль[8]8
  Рожков Н. А. Город и деревня. С. 11.


[Закрыть]. Произвольно оперируя выдержками из письменных источников, Н. А. Рожков пытался доказать справедливость высказанных положений. Не возвращаясь к существу спора, давно уже решенного наукой, следует подчеркнуть крайне узкий круг сведений раннего времени, привлекавшийся школой Рожкова. Археологические материалы, впрочем, в то время разрозненные и несистематизированные, не принимались во внимание. На столь ограниченной источниковедческой базе было трудно сколько-нибудь фундаментально решать сложные вопросы экономического быта Древней Руси.

Промыслы – рыболовство, охота, бортничество – почти никогда не являлись предметом специального, целенаправленного исследования. Как правило, вопросы их истории включались в качестве разделов в более широкие труды, посвященные древнерусскому хозяйству. Одной из таких первых и удачных сводок была вышедшая в 60-х годах XIX столетия книга Н. Я. Аристова «Промышленность Древней Руси»[9]9
  Аристов Н. Я. Промышленность Древней Руси. СПб., 1866.


[Закрыть]. В своих общих выводах автор следовал за установившейся традицией, рассуждая о постоянных передвижениях русских крестьян, о широком распространении подсечного земледелия и т. д. Однако ему удалось собрать ценные сведения о ремесле, торговле, сельскохозяйственных промыслах (в частности, о рыболовстве). Он стремился разобраться в существе дела, вникнуть в технику древнего производства. Аристов описал ряд рыболовных орудий и способов добычи и пришел к интересному заключению, что «в Древней Руси рыбная ловля была отдельной отраслью промышленности и она занимала много рук, так что образовался определенный класс рыболовов»[10]10
  Аристов Н. Я. Указ. соч. С. 27–28.


[Закрыть].

Более или менее подробно о рыболовстве писали многие исследователи конца XIX – начала ХХ в., изучавшие быт Древней Руси XIX–XVI столетий. Среди этих работ на первом месте стоит содержательная книга А. И. Никитского об экономике Новгородской земли[11]11
  Никитский А. И. История экономического быта Великого Новгорода. М., 1893.


[Закрыть]. Он обратил внимание на благоприятные природные условия – обилие лесов, рек, озер, способствовавших повсеместному развитию добывающих промыслов в Северо-Западной Руси. Основываясь на данных Новгородских писцовых книг конца XV–XVI вв., А. И. Никитский подчеркнул большое значение рыболовства, перечислил некоторые орудия и приемы рыбной ловли, а также способы хранения и переработки рыбы. Кроме того, проанализировав письменные источники, он составил список рыб, вылавливавшихся древними новгородцами. Вообще, публикация писцовых книг и разнообразных актовых материалов дала толчок целому ряду исследований, в центре внимания которых стояла трудовая деятельность сельского населения Древней Руси во всём ее многообразии. В этой серии нельзя пройти мимо работы А. Я. Ефименко, широко использовавшего двинские акты XV–XVI вв. и этнографические наблюдения[12]12
  Ефименко А. Я. Исследования народной жизни. Крестьянское землевладение на Крайнем Севере. М., 1884.


[Закрыть]. Интересны книги Тихомирова (архимандрита Сергия)[13]13
  Архимандрит Сергий (Тихомиров). Черты церковно-приходского и монастырского быта в писцовой книге Вотской пятины 1500 года. СПб., 1905.


[Закрыть] и А. М. Гневушева[14]14
  Гневушев А. М. Очерки экономической и социальной жизни сельского населения Новгородской области после присоединения ее к Москве. Киев, 1915.


[Закрыть].

Особый раздел составляют очерки этнографического характера, стоящие на грани «источников» и исследований. К материалам этого типа относятся различные обозрения о рыболовстве и орудиях промысла в старой России. Авторы подобных трудов и пособий фиксировали современное им состояние промыслового и любительского рыболовства, но попутно подробно описывали снаряжение рыбаков, всевозможные приемы добычи рыбы, календарные сроки лова, высказывали ценные замечания об истории отдельных орудий и организации промысла. Центральное место в ряду этих работ занимает 9-томное издание «Исследования о состоянии рыболовства в России», предпринятое Министерством государственного имущества в 60-х – 70-х годах прошлого столетия и снабженное прекрасными альбомами с рисунками[15]15
  Исследования о состоянии рыболовства в России. Изданы Министерством государственного имущества, тт. I–IX. СПб., 1860–1875.


[Закрыть]. К участию в нём были привлечены лучшие научные силы того времени: академик К. М. Бэр, Н. Я. Данилевский. «Исследования» являются подлинной энциклопедией, незаменимой при изучении распространения в России тех или иных систем рыболовства, определении назначения рыболовных орудий и т. п. Авторы капитального труда использовали исторические сведения, устные предания рыбаков, личные впечатления и огромный фактический материал. Поэтому их выводы о глубокой древности и традиционности определенных форм и типов рыболовных снастей заслуживают самого серьезного внимания.

Важные замечания, касающиеся истории рыболовства, можно найти в работах Н. Г. Богословского[16]16
  Богословский Н. Г. Рыболовство и рыбоводство в Новгородской губернии. Новгород, 1865.


[Закрыть], Э. А. Гримма[17]17
  Гримм Э. А. Охотничьи, пушные и рыбные промыслы. «Производительные силы России». Отдел V. СПб., 1896.


[Закрыть], Л. П. Сабанеева[18]18
  Сабанеев Л. П. Рыбы России. Изд. 3-е. М., 1911.


[Закрыть]. Конечно, этим перечнем не исчерпывается список исследований и публикаций, содержащих сведения исторического характера. Статьи интересующего нас направления часто появлялись на страницах периодической печати, особенно в «Вестнике рыбопромышленника» и в «Журнале Министерства внутренних дел». Однако не следует останавливаться на каждой из них в отдельности, поскольку их авторы никогда не ставили перед собой задачу дать целостную картину развития рыболовства в России с древнейших времен, а тем более поднять какие-нибудь узловые вопросы социально-экономического порядка. Они, как правило, ограничивались указаниями на древность тех или иных приемов и обычаев, обнаруженных ими в среде рыболовов разных местностей.

К рубежу XIX–XX вв. относятся и первые успехи в приложении данных археологии к изучению народного быта и хозяйства. В первую очередь здесь должна быть названа прекрасная работа У. Т. Сирелиуса, посвященная рыболовству у финских народов[19]19
  Sirelius М. Т. Suomalaisnen kalastus. Т. I–III. Helsinki, 1906.


[Закрыть].

Ее ценность заключается не только в объеме исследования, охватывающего огромную территорию от Сибири до Скандинавии, но и в том, что с помощью археологических и этнографических наблюдений автор стремился проследить историю каждого орудия, каждого способа добычи рыбы в их развитии и взаимосвязи. Помимо примеров из жизни угро-финских народностей он привлекал материалы из смежных областей. Много полезных сведений можно почерпнуть из книги А. Биленштейна[20]20
  Bielenstein A. Holsbauten und Holsgerate der Ratten. Bd. II. Petrograd, 1918.


[Закрыть]. Но, пожалуй, наиболее полно в интересующем нас плане нашли отражение археологические источники в работе известного историка-слависта и археолога Л. Нидерле[21]21
  Niderle L. Zivot starych Slovanu. Т. I–III. Praha, 1911–1925.


[Закрыть]. Он первый на строго научной основе попытался выяснить место и значение промыслов в хозяйственной деятельности славянских племен. Опираясь на сумму собранных им фактов, Нидерле пришел к выводу, что промыслы, включая рыболовство, были широко развиты у славян уже в I тысячелетии н. э.[22]22
  Греков Б. Д. 1. Рабство и феодализм в Древней Руси // Изв. ГАИМК. 1934. Вып. 86; 2. Киевская Русь. М., 1953; 3. Крестьяне на Руси. М., 1952.


[Закрыть], а рыба являлась важной составной частью их пищевого рациона[23]23
  Греков Б. Д. Крестьяне на Руси. С. 178–185.


[Закрыть].

Подводя итог обзору русской и зарубежной дореволюционной историографии по вопросам изучения системы хозяйства Древней Руси, необходимо подчеркнуть следующие моменты. Во-первых, несмотря на определенный интерес к указанной проблеме, и история древнерусской экономики в целом, и история сельского хозяйства в отдельности оказались неразработанными. Лучшие работы в этой области лишь умножали количество фактического материала, но не раскрывали его социальную сторону. Во-вторых, внимание исследователей было приковано главным образом к земледелию, развитие которого представлялось в совершенно искаженном виде. Другие отрасли хозяйственной деятельности получили еще меньшее освещение. О рыболовстве, охоте, бортничестве судили, полагаясь на отрывочные сведения письменных памятников. Остро ощущалась потребность в расширении круга источников с одной стороны, и пересмотра с современных научных позиций всех имевшихся факторов – с другой.

Советская историография успешно справилась с поставленной задачей. Господство земледелия, причем земледеления пашенного уже в эпоху Киевского государства было подтверждено неопровержимыми доказательствами. Роль археологии в решении этого вопроса недооценить трудно. Развернувшиеся в послереволюционные годы раскопки древнерусских памятников представили в руки исследователей разнообразный массовый материал, ярко характеризующий как быт, так и трудовые процессы далекого прошлого. Одним из первых широко использовал археологические данные академик Б. Д. Греков, заслуги которого в борьбе с ошибочным представлением об отсталости сельского хозяйства в Древней Руси общеизвестны[24]24
  Греков Б. Д. Крестьяне на Руси. С. 175.


[Закрыть].

Решение вопроса о земледелии как фундаменте всей экономики Древнерусского государства способствовало правильному пониманию социальных аспектов его развития. Проблемы истории народного хозяйства прочно вошли в круг интересов советской науки, в частности археологии. Среди посвященных этой теме работ первостепенное значение имеет монография Б. А. Рыбакова о ремесле в Древней Руси[25]25
  Рыбаков Б. А. Ремесло Древней Руси. М., 1948.


[Закрыть]. На огромном фактическом материале в ней дана красочная картина становления и расцвета второй важнейшей отрасли хозяйства восточных славян – ремесленного производства. Причем Б. А. Рыбаковым убедительно показано совпадение основных этапов прогрессивного развития ремесла и сельского хозяйства, что подчеркивает единую закономерность исторических процессов. Со времени выхода в свет этой книги в археологической литературе определились два направления в изучении древнерусской экономики. С одной стороны, усилилось внимание к истории земледелия и скотоводства[26]26
  Левашева В. П. Сельское хозяйство. Тр. ГИМ, 32. М., 1956. С. 19–105; Кирьянов А. В. История земледелия Новгородской земли X–XV вв. // МИА. № 65. 1959. С. 306–362; Довженок В. И. Землеробство Древньоi Русi до середини XIII ст. Киiв, 1961; Возникновение и развитие земледелия. М., 1967.


[Закрыть]. С другой стороны, выводы Б. А. Рыбакова о русском ремесле позволили предпринять специальные изыскания по его разделам; черной металлургии, ювелирному делу, производству стекла, гончарству и т. д.[27]27
  Колчин Б. А. Черная металлургия и металлообработка в Древней Руси. МИА. № 32. 1953. Седова М. В. Ювелирные изделия древнего Новгорода (Х – XV вв.) // МИА. № 65. 1959. С. 223–261; Рындина Н. В. Технология производства новгородских ювелиров X–XV вв. // МИА. № 117. 1963. С. 200–268; Щапова Ю. Л. Стеклянные изделия древнего Новгорода // МИА. № 117. 1963. С. 104–163 и др.


[Закрыть]

Однако некоторые важные виды хозяйственной деятельности, включая промыслы, выпали из поля зрения исследователей, что, конечно, отразилось на комплексном изучении системы хозяйства Древней Руси. Правда упоминания о рыболовстве, охоте, бортничестве рассеяны по многим работам. Но все они сводятся к двум-трем фразам, констатирующим отсутствие или наличие последних. Как правило, промыслам отводится роль дополнительных или второстепенных средств пополнения пищевых запасов, а также источников пушнины и воска.

Более подробно рыболовство, охота и бортничество охарактеризованы в работах П. Н. Третьякова[28]28
  Третьяков П. Н. Сельское хозяйство и промыслы. История культуры Древней Руси. Т. I. М., 1948.


[Закрыть] и В. А. Мальм[29]29
  Мальм В. А. Промыслы древнерусской деревни. Труды ГИМ. Вып. 32. М., 1956. С. 106–138.


[Закрыть]. В первой дан общий очерк истории сельского хозяйства и промыслов сначала для времени сложения Киевского государства, затем для периода его расцвета. Касаясь рыболовства, автор перечисляет некоторые из употреблявшихся орудий лова и виды добывавшихся рыб. Он отмечает более интенсивный характер промысла в северо-западных и северо-восточных районах страны, стремление духовных и светских феодалов захватить рыбные угодья; подчеркивает влияние христианских постов в XI–XIII вв. на увеличение объема рыболовства. Изложение дает общее представление о содержании вопроса и опускает какие бы то ни было подробности, т. к. главный упор сделан на историю земледелия и скотоводства. Работа В. А. Мальм специально посвящена промыслам древнерусской деревни и сохраняет значение первой обобщающей сводки. В ней наряду с археологическими материалами использованы данные письменных источников. Раздел о рыболовстве распадается на две части. Бо́льшая по объему содержит классификацию рыболовных орудий (впрочем, не свободную от недочетов и ошибок[30]30
  См. напр.: Розенфельдт Р. Л. О конструкции и назначении некоторых железных изделий // СА. 1960. № 2. С. 276.


[Закрыть]). Археологические находки иллюстрируют отдельные положения. Во второй части на основании письменных документов говорится о том, как в процессе феодализации русских земель князья, бояре и монастыри захватывали лучшие рыбные угодья; о натуральных поборах рыбой и принудительных повинностях крестьян обслуживать феодальные промыслы. Большинство примеров почерпнуто из источников XV–XVI вв., но их действие распространено и на более раннее время. Правомерность такого подхода требует дополнительных доказательств. Наконец в нескольких предложениях описаны способы переработки и сохранения рыбы. В заключении автор приходит к традиционному выводу, что «охота, рыболовство и бортничество, являясь побочными занятиями деревни, играли важную роль в экономике Руси»[31]31
  Мальм В. А. Указ. соч. С. 138.


[Закрыть]. Несмотря на указанные недостатки, труд В. А. Мальм, как первый опыт изучения древнерусских добывающих промыслов, заслуживает положительной оценки[32]32
  Кочин Г. Е. Сельское хозяйство на Руси конца XIII – начала XVI в. М.; Л., 1965. С. 24.


[Закрыть].

Как уже отмечалось выше, в современной археологической литературе рыболовство упоминается вскользь в перечне занятий населения исследованных памятников. Лишь иногда этот вопрос трактуется несколько шире. Так, например, в монографии Н. Н. Воронина о древнем Гродно, при раскопках которого собрана богатая коллекция рыболовных орудий, костей и чешуи рыб, подчеркнуто, что добыча рыбы в XII–XIII вв. превратилась в специализированный промысел и занимала важное место в хозяйстве горожан[33]33
  Воронин Н. Н. Древнее Гродно // МИА. № 41. 1954. С. 57.


[Закрыть]. К аналогичным выводам пришел и исследователь Старой Рязани А. Л. Монгайт, указавший затем и на широкое распространение рыболовства по всей Рязанской земле[34]34
  Монгайт А. Л. 1. Старая Рязань // МИА. № 49. 1955. С. 168. 2. Рязанская земля.


[Закрыть]. Более подробно, хотя и в разных работах, охарактеризован рыбный промысел древнего Новгорода[35]35
  Арциховский А. А. Археологическое изучение Новгорода // МИА. № 55. 1956. С. 30; Куза А. В. Рыболовство в Новгороде по берестяным грамотам. Археологический сборник. – М.: изд-во МГУ, 1961. С. 55–62. Янин В. Л. Я послал тебе бересту… – М.: изд-во МГУ, 1965. С. 115, 130–131, 144, 147–149; Колчин Б. А. Новгородские древности (деревянные изделия). САИ. Е1-55. М., 1968. С. 20–23.


[Закрыть]. Также следует упомянуть раскопки В. В. Седова в Перыне под Новгородом, обнаружившие в слоях над языческим святилищем поселение пригородных рыбаков-профессионалов[36]36
  Седов В. В. Поселение XII – начала XV в. в Перыне. КСИИМК, 62. М., 1956. С. 108–117.


[Закрыть]. Им же получены не менее интересные результаты при археологическом изучении Ярополча Залесского на Клязьме, где рыболовство было одним из важнейших занятий жителей посада и близлежащего поселения. По мнению авторов книги о Воине, и в этом древнерусском городе лов рыбы входил в число ведущих отраслей хозяйства[37]37
  Довженок В. Й., Гончаров В. К., Юра Р. О. Древньорусъке мiсто воiнь. Киiв, 1966. С. 71–72.


[Закрыть].

Если перечень трудов, касающихся городского рыболовства в Древней Руси, можно и продолжить, то с сельскими поселениями дело обстоит значительно хуже. Показателен уже тот факт, что В. А. Мальм, описывая рыбную ловлю домонгольской деревни, привлекал археологические материалы прежде всего из раскопок городов. Объясняется это, конечно, меньшей изученностью сельских памятников. Письменные источники XII в. с несомненностью свидетельствуют о широком распространении рыболовства в крестьянском хозяйстве[38]38
  См. напр., грамоты князей Всеволода Мстиславовича и Изяслава Мстиславовича новгородским Юрьеву и Пантелеймонову монастырям. ГВНП. М.; Л., 1949. №№ 80, 82.


[Закрыть]. Немногочисленные археологические данные вполне им соответствуют[39]39
  См. напр.: Никольская Т. Н. Древнерусское селище Лебедка // СА. 1957. № 3. С. 186; Фехнер М. В. Раскопки селища близ Грохова ручья // Труды ГИМ. Вып. 37. М., 1960. С. 156 и др.


[Закрыть].

Сложнее решается вопрос о месте лова рыбы в хозяйственной деятельности восточных славян накануне образования Киевского государства. В нашей историографии ему почти не уделяется внимания. Большинство материалов, связанных с рыбным промыслом, происходит с Левобережья Днепра из раскопок роменско-боршевских памятников[40]40
  Ефименко П. П., Третьяков П. П. Древнерусские поселения на Дону // МИА. № 8. 1948; Ляпушкин И. И. Городище Новотроицкое // МИА. № 74. 1956; Шрамко Б. А., Цепкин В. А. Рыболовство у жителей Донецкого городища в VIII–XIII вв. // СА. 1963. № 2; Москаленко А. Н. Городище Титчиха. Воронеж, 1965.


[Закрыть]. В их интерпретации наметилось два мнения: И. И. Ляпушкин полагал, что рыбная ловля не играла существенной роли и ею занимались отдельные рыболовы-любители[41]41
  Ляпушкин И. И. Городище Новотроицкое. С. 216.


[Закрыть]; А. Н. Москаленко, напротив, считает лов рыбы присущим каждой семье[42]42
  Москаленко А. Н. Указ. соч. С. 77.


[Закрыть]. В последней работе И. И. Ляпушкин изменил свою точку зрения, указав на повсеместное распространение рыболовства у восточных славян в VIII–IX вв.[43]43
  Ляпушкин И. И. Славяне Восточной Европы накануне образования древнерусского государства // МИА. № 152. 1968. С. 140.


[Закрыть] Раскопки недавних лет значительно расширили круг археологических источников по славянскому рыболовству раннего времени на Правобережье Днепра и в Поднестровье[44]44
  См. напр.: Славяне накануне образования Киевской Руси // МИА. № 108. 1963.Хавлюк П. И. Славянские поселения VIII – начала IX в. на Южном Буге // Археологический сборник. Вып. 4. Государственный Эрмитаж. Л., 1962; Мезенцева Г. Г. Канiвське поселения полян. Киев: КГУ, 1965.


[Закрыть]. И здесь вновь полученные материалы свидетельствуют о важном значении рыбы в пищевом рационе населения этих территорий[45]45
  Мезенцева Г. Г. Указ. соч. С. 70–71; Рафалович И. А. Славяне VI–IX вв. в Молдавии: Автореф. дис. … М., 1968. С. 13.


[Закрыть].

Еще одна категория работ непосредственно затрагивает историю рыболовства в Древней Руси. Обнаруженные при раскопках костные остатки и чешуя рыб исследуются с биологической точки зрения специалистами по палеоихтиологии. Поэтому перед нами не стоит в полном объеме задача широких исторических обобщений. Тем не менее в монографии В. Д. Лебедева[46]46
  Лебедев В. Д. Четвертичная ихтиофауна Европейской части СССР. М.: изд-во МГУ, 1960.


[Закрыть] и в ряде статей других авторов[47]47
  Световидов А. Н. К истории ихтиофауны р. Дона // МИА. № 8. 1948. Корнеев О. П. Фауна з разкопок пiднiжжя Великого скiфського городища Канiвського району // Матерiали до вивчення iсторii та природы району Канiвського заповiдника. К., 1962; Сычевская Е. К. 1. Рыбы городища Титчиха // Москаленко А. Н. Городище Титчиха. Воронеж, 1965; 2. Рыбы древнего Новгорода // СА. № 1. 1965.


[Закрыть] содержится много ценных замечаний о видовом составе рыбьего стада, на котором базировался древний промысел, его интенсивности, времени и способах добычи рыбы и т. д. В содружестве с археологом такие труды приобретают характер всестороннего исследования истории рыболовства того или иного археологического памятника[48]48
  Шрамко Б. А., Цепкин В. А. Указ. соч.


[Закрыть]. Таким образом, наблюдения над ископаемыми останками рыб – непосредственным объектом промысла – существенно дополняют наши представления о различных аспектах древнерусского рыболовства.

В специальной археологической и этнографической литературе, преимущественно зарубежной, встречаются работы, посвященные истории развития рыболовной техники в Европе, включая и ее восточные пределы. Из них наиболее интересна сводка Г. Кларка «Развитие рыболовства в доисторической Европе»[49]49
  Clark J.G.D. The Development of fishinq in prehistoric Europe // The Antiguaries journal. London. 1948.


[Закрыть], вошедшая затем в качестве раздела в его монографию об экономике древнего общества[50]50
  Он же. Доисторическая Европа. Экономический базис. М., 1953.


[Закрыть]. Она охватывает период от возникновения рыболовства в верхнем палеолите до раннего средневековья. На основании многочисленных археологических находок, а также сведений письменных источников Г. Кларк попытался проследить появление и совершенствование различных орудий лова, влияние рыбного промысла на другие отрасли хозяйства, установить территориально и во времени места его наибольшей концентрации. Таким образом, эта работа служит фундаментом для исследования рыболовства в более поздние эпохи, позволяя увязать всё в единый исторический процесс. Типологию древних и современных колющих орудий лова – острог, гарпунов, багров изучила М. Знамеровская-Прюфферова. В заключение она пришла к выводу, что колющие орудия некогда «принадлежали к основным орудиям производства, выполняющим важную роль в хозяйстве населения, жившего у больших водоемов»[51]51
  Znamierowska-Prufferowa М. Rybackie narsedsia kolne w Polsce I w krajach sasiednich. Torun, 1957. Manninon J. Die Sachkultur Estlands. Tartu, 1931. Т 1; Rank С. Peipsi Kalastusest. Tartu, 1934; Vikuna К. Varsina issuomalaisten kapsanomai sesta taloudesta. Pervo-Helsinki, 1935.


[Закрыть]. Хорошо аргументированные историческими примерами наблюдения над способами применения всевозможных рыболовных снастей содержатся в трудах И. Маннинена, Г. Рэнка, К. Вилькуна и др.[52]52
  Manninon J. Die Sachkultur Estlands. Tartu, 1931. Т 1; Rank С. Peipsi Kalastusest. Tartu, 1934; Vikuna К. Varsina issuomalaisten kapsanomai sesta taloudesta. Pervo-Helsinki, 1935.


[Закрыть] Словом, в литературе, посвященной истории рыбного промысла смежных с Русью территорий, можно найти отправные точки и определенные параллели, способствующие решению аналогичной проблемы в средневековом хозяйстве восточных славян.