Текст книги "Пират. Тайна золотого клинка"

Андрей Леонтьев
Пират. Тайна золотого клинка

© Леонтьев А.А., 2015

От автора

Главный герой книги был одержим произведением искусства. Оно пленило его сознание, изменило жизненные цели и ценности, заставив следовать по мнимому призрачному пути, воспринимавшемуся героем как жизненная необходимость.

Многих из нас может зацепить маленькая искра идеи, впоследствии перерастающая в пожар желаний ее воплощения. Такой искрой для меня однажды стала эта книга.

История является вымышленной, все ее герои придуманы, за основу взяты лишь имена и прообразы известных пиратов и реальных людей.

Андрей Леонтьев

Пролог

…Каждый из нас преследует свои жизненные цели, плохо лишь, когда цели преследуют нас!

Часть первая Одержимость

Глава 1. Остров

Где я? Как я попал сюда?..

Тело и голову ломило, как будто я выхлебал бочонок рому. Я услышал шум волн и чаек над собой, ладонями почувствовал мокрый песок, одежда на мне тоже промокла. До моего сознания дошло, что я лежу на берегу. Что со мной случилось? Я попытался открыть глаза и подняться.

Палящее солнце ослепило меня, но, привыкнув к свету, я увидел, что на мне нет сапог, дорогих сапог, которые мне удалось добыть на одном торговом судне в каюте капитана. Да-да! Я еще, помнится, приметил ту картину на стене: на ней было изображено ранее не виданное мною оружие, но снять картину я не успел, поскольку послышался грохот пушек. Если слышно грохот пушек, значит, какое-то судно подошло достаточно близко для выстрела: никто не будет стрелять издалека. Команда засуетилась, и мне пришлось покинуть каюту, чтобы узнать, кто пришел на помощь несчастному кораблю, который мы грабили.

Я вышел на палубу и увидел такое же торговое судно: видимо, они вышли из порта почти одновременно. Мы уже достаточно поживились, и сражение со вторым кораблем попусту отняло бы силы, боеприпасы и время. Поэтому мы просто подожгли разграбленное судно, чтобы их компаньонам нечего было спасать, а оставалось лишь подобрать спрыгнувшую за борт команду. Мы стали удаляться от места сражения. Оторваться от преследования не составило бы труда: наша «Purple seaqull»[1]1
  «Пурпурная чайка» (англ.)


[Закрыть] была намного массивнее, маневреннее и быстроходнее их склянки, поскольку над созданием корабля трудились самые лучшие мастера корабельного дела.

Я тогда не сразу осознал, в чем дело. Мы уходили под нестихающие пушечные залпы, как будто их грузовое судно везло одни боеприпасы. Моя команда стояла на палубе и радостно вопила, кто-то уже открывал ром. Чертовы пьяницы! Наверное, в нас все же попали, и никто уже не заметил течь.

Надо же, какое невезение! А еще эта картина, все никак не могу выкинуть ее из головы. Жаль, что пришлось сжечь корабль. Его можно было бы толкнуть в порту за хорошую цену. Интересно, где я теперь? Не помню, чтобы я бывал на этом острове раньше. Я обернулся по сторонам: вокруг не было видно ни обломков, ни членов команды. Я здесь один? Этого не может быть! Наверное, меня отнесло так далеко, что и морским дьяволам не снилось! Надо осмотреться, поискать еду, воду и то, на чем можно убраться отсюда, если это вообще возможно. Надеюсь, здесь нет диких животных или каннибалов, которые только и ждут, чтобы мною полакомиться. Нужно найти что-то наподобие оружия – с такой «приправой» моя шкура не придется им по вкусу.

Поднявшись на ноги, я попытался справиться с ломотой в костях, сделал попытку потянуться. Мышцы ныли, как будто я сутки висел на веслах, а меня хлестали чертовыми плетьми.

Немного размявшись, я побрел вдоль берега. Окружающая местность выглядела вполне обычно, не считая странных растений, которые ползли по отвесным камням чуть дальше от берега. В ту сторону идти не было смысла, поскольку глыбы резко обрывались в море и волны разрезали черные острые рифы скал, торчащие из воды. Да и густая растительность могла оказаться ядовитой. Поэтому я пошел единственным доступным путем (не считая моря, конечно) – в другую сторону. Здесь поперек берега тоже простиралась скала, но уже с аркой, которую можно без труда преодолеть.

* * *

Пробравшись по мелким камням и валунам сквозь арку в скале, я увидел ещё один берег и… О черт! Там, на боку, омываемое прибоем, лежало тело. Сердце бешено заколотилось. Первым делом осмотревшись по сторонам, я убедился, что причина смерти кроется не на берегу и мне не предстоит встретиться с ней лицом к лицу. Но нет, в окрестностях было спокойно: ни зверей, ни туземцев. Так как стрел, копий и следов крови я не разглядел, вывод был очевиден: тело принесло прибоем из моря. Нужно подойти ближе и убедиться, что это не один из моих ребят.

Приблизившись к трупу, я склонился над ним и перевернул лицом к себе. Это оказался наш повар Роджер, который мне здесь сейчас очень бы пригодился. И тут неподвижное и по всем признакам мертвое тело зашевелилось, закряхтело и закашлялось водой. Он жив! На секунду очнувшись, Роджер посмотрел на меня, попытался скривить свою фирменную улыбочку и прохрипел:

– Отлично поплавали, капи… тан… – и испустил дух.

Бедняга не выдержал кораблекрушения. Жалко моряка, к тому же он был не особо стар, но образ жизни сказался на нем и поторопил его на тот свет. Нужно попытаться его похоронить с помощью подручных средств. Оглядевшись по сторонам, я увидел кусок паруса и несколько обломанных досок. Оттащив тело подальше от воды, я принялся рыть могилу доской в песке.

Яма получилась не очень глубокая. Положив туда Роджера, я накрыл его остатками паруса и принялся зарывать, после чего смастерил крест из прямых веток, связав их лоскутами. «Еще одна безымянная могила», – подумалось мне. Подняв голову, я только сейчас заметил, что неподалеку от меня практически тем же делом была занята огромная, трехсотлетняя на вид черепаха: она зарывала своих невылупившихся детенышей в яму наподобие той, что я выкопал для Роджера. А вот и обед!

Подождав, пока животное закончит свое столь занимательное занятие и уползет в море, я принялся откапывать его потомство. Сама черепаха была мне не нужна, я не знал, что мне с ней делать. Сражаться бессмысленно: она втрое, а то и вчетверо больше меня, да и сколько сил уйдет на то, чтобы достать ее из панциря. Обнаружив кладку, я не стал сразу трогать яйца: прежде чем приниматься за готовку, сначала нужно найти, из чего развести костер и чем его разжечь. Я поднялся и отправился на поиски.

* * *

Пройдя немного вдоль берега, я увидел нечто, что выбило меня из равновесия и отвлекло от прочих мыслей. Мой корабль! Моя «Purple seaqull»! Четырехмачтовый барк[2]2
  Барк – большое парусное судно с прямыми парусами на всех мачтах, кроме кормовой (бизань-мачты), несущей косое парусное вооружение.


[Закрыть] был разломан на части, одна из которых – носовая – с торчащим бушпритом[3]3
  Бушприт, бугшприт – горизонтальное либо наклонное рангоутное древо, выступающее вперёд с носа парусного судна.


[Закрыть] сейчас оказалась прямо передо мной. Бак[4]4
  Бак – передняя часть палубы.


[Закрыть] уцелел, чего нельзя было сказать про фок-мачту[5]5
  Фок-мачта – первая, считая от носа к корме, мачта на судне с двумя или более мачтами.


[Закрыть], которую сломало пополам. Парусов, канатов и прочих корабельных снастей на части каркаса корабля не было – все поглотило море, оставив мне лишь сломанные доски, силуэт и воспоминания, да и те чуть не унесло на дно для прикормки местных обитателей.

Подойдя ближе к обломкам, я увидел металлическую эмблему с названием, приколоченную ко внешнему борту. Рядом с этой частью корабля, среди щепок, бревен, водорослей и ползающих крабов, валялся на боку сундук. Судя по всему, он принадлежал одному из матросов. Наконец-то начинает везти! Найдя на берегу кусок какой-то железяки, я отодрал металлическую табличку с названием, которая в дальнейшем послужит паспортом, и принялся взламывать сундук. Он оказался крепким, зараза! Разломав несколько досок, я получил доступ к содержимому. Оно меня не вдохновило: гамак, сломанный секстант, одежда, обладатель которой, очевидно, был коротышкой: она оказалась на несколько размеров меньше и на меня не налезала. Сапог не было. Ага! Чертяга! На дне сундука под тряпками я обнаружил маленький тяжелый бочонок с ромом, он мне еще пригодится. Также обнаружилась книга с размытыми буквами, содержание которой невозможно было прочесть. Надо же, кто-то из моих матросов умел читать! В пылу возни с сундуком я не заметил краба, который спрятался под водорослями, и его клешни пропороли мне ногу. Тело пронзила адская боль, я, не выдержав, вскрикнул и рухнул на колено, держась за раненую конечность.

Одежда матроса-недоростка пошла на бинты. Ром пришлось потратить на то, чтобы промыть рану. Эх, если б сейчас кто-то видел, что я мою ромом ноги, мои страдания тут же прекратились бы. Интересно, меня бы застрелили или просто прокололи шпагой, не желая тратить на меня драгоценный патрон и порох? Я думал об этом, пока ковылял до кладки с черепашьими яйцами.

Приблизившись к заветному обеденному складу, я заметил, что меня хотят опередить несколько чаек, которые столпились у тайника и уже начинали рыть песок. Схватив пару рогатин, я ускорился. Размахивая палками, я принялся отпугивать конкурентов на драгоценные, пусть даже не золотые яйца, которые должны были скрасить мое пребывание на острове – вместе с ромом, конечно. Наглые птицы быстро сдались. Я разломал секстант, достал оттуда линзу, просушил страницы неизвестной мне книги и разжег огонь. Табличка послужила превосходной сковородой, на которой получилась не менее превосходная яичница.

День уже подходил к концу, когда я почувствовал легкое недомогание. Продолжая осматривать обломки корабля, я понял, что мне лучше присесть. Наверное, сказались нагрузки, пережитые мной за последнее время, и организм еще полностью не восстановился. Привалившись к бревну возле костра, я открыл бочонок с ромом, но, поднеся его ко рту, не успел сделать ни одного глотка, как рухнул на спину в странный бредовый сон.

* * *

Я снова оказался в каюте капитана судна, которое мы ограбили и сожгли. Было чертовски холодно, и большинство предметов казались размытыми и нечеткими, но только не она. Картина! Картина была настолько четкой, что я не видел ничего вокруг. Я попытался дотянуться до нее, но руки внезапно оказались такими тяжелыми, как будто к ним привязали пушечные ядра. Вдруг послышались странные голоса, но я не мог разобрать, что они говорят.

Будучи не в силах оторвать взгляд от картины, я продолжал стоять как прикованный, и тут сзади послышались шаги. Я сделал попытку обернуться, но не смог пошевелиться. Кто-то стоял и наблюдал за мной, он был так близко, что я мог почувствовать его дыхание. Голоса стали громче, и я заметил, как вокруг ходят какие-то силуэты. Постепенно они стягивались, образовывая вокруг меня кольцо. Это были своего рода туземцы. Окружив меня, они остановились и просто стояли, глядя в мою сторону. В каюте внезапно стало жарко, откуда-то потянуло дымом, на стену легли отблески пламени – от свечи или даже от разгорающегося костра.

И вот я, прикованный взглядом к картине, стою в центре каюты, вокруг – непонятные туземцы, пристально наблюдающие за мной, а со всех сторон к нам начинает подбираться огонь – сначала слабый, затем заполыхавший с такой силой, что стало жарко и душно как в аду. Невозможно было дышать, я покрылся каплями пота. Вот огонь начал обволакивать мебель и все, что было в каюте, вот он уже добрался до туземцев, но они все так же неподвижно стояли на своих местах и наблюдали за мной до тех пор, пока их самих не охватило пламенем. Когда на странных людях начала плавиться кожа, они принялись вопить и орать, но не покидали своих мест. Через какое-то время передо мной остались лишь обугленные скелеты, почему-то не прекращавшие своих криков.

Картина на стене по-прежнему висела на своем месте не тронутая и не поврежденная огнем, но в какой-то момент крепеж на стене, державший шедевр, ослаб, и она упала на пол. Я рухнул вместе с ней, успев заметить, как треснуло стекло под металлическим обрамлением, прикрывающее холст. Рамка вместе с изображением оказались, видимо, слишком тяжелыми – горящие доски в полу не выдержали, и картина провалилась в трюм, наполовину наполненный водой. Я, ни на секунду не отрывая взгляда от произведения искусства, кинулся следом и оказался в затопленном трюме с плавающими вокруг бочками и прочим барахлом.

Так картина цела? Как только я подумал об этом, на меня навалился обрушившийся сверху потолок.

Я проснулся.

* * *

Я открыл глаза и какое-то время обдумывал увиденное. Меня вернул к реальности вид потолка из стеблей бамбука. Я осознал, что очнулся не там, где заснул, а в какой-то хижине, и решил, что мой сон имеет под собой реальную почву – возможно, это видение-предсказание.

Кажется, день был уже в самом разгаре. Повернув голову, я заметил сидящую у другой стены хижины пожилую индейскую женщину, которая резала овощи и бросала их в корытце, лежавшее у нее на коленях. Увидев, что я очнулся, женщина поднялась, отложила свое занятие и, что-то крича, направилась к выходу, очевидно, она кого-то звала. С каждым шагом ее крик затихал, и я вновь погрузился в мысли о судьбе картины. Меня мучил вопрос: «Неужели картина цела и лежит на дне моря? Нужно забрать ее!»

В процессе разработки плана по спасению картины я окончательно пришел в себя и вспомнил, что лежу непонятно где, непонятно на каком острове и не знаю, что сейчас со мной сделают туземцы. Нужно как-то выбираться отсюда. Поднявшись, я заметил, что моя нога тщательно забинтована и немного ноет, а вокруг стоит резкий запах лекарств. Удалившийся было женский голос начал снова приближаться. Кажется, она вернулась не одна.

Внезапно я услышал странный цокот, и в хижину ворвалось непонятное полунасекомое-полуживотное. Оно стремительно подбежало к моему топчану. От ужаса и удивления я вздрогнул и прижался к стенке, не зная, чего ожидать от такого удивительного создания.

– Не бойтесь! Он вас не тронет. Он прекрасно выдрессирован, но безумно любопытен, – в комнату вошел человек с короткой и седой бородой.

– Кто вы? И где я? И как я попал сюда? И что это за странный зверь?

– Сколько вопросов! – улыбнулся седой. – Не волнуйтесь, вы в безопасности, вы на моем острове. Вас подобрали охотники этого племени на берегу. Вы лежали без сознания, возможно, из-за раны на ноге, но мы вовремя ее обработали. У вас началось легкое заражение, ночь вы провели в бреду. Ах да, я не представился: меня зовут профессор Лакланд, но все зовут меня просто профессор. Я алхимик, занимаюсь своими работами по созданию новой жизни, как растительной, так и животной, но, поскольку остальной мир этого не понимает, мне пришлось спрятаться на этом острове. Не пытайтесь вспомнить, вы не могли здесь раньше бывать, этот остров достаточно мал, его нет на карте, и проплывающие мимо корабли видят только туман или голую местность, обожженную вулканом. А как вас зовут, юноша, и кто вы? Как вы попали сюда – я уже понял: вас вынесло на берег вместе с обломками корабля.

– Меня зовут Леонард Эдан, это был мой корабль.

– Это имя кажется мне знакомым. Капитан, значит? Так молоды – и уже свой корабль, за какие же заслуги вы получили такое судно? Или вы никого не спрашивали и взяли его сами? Ну да бог с вами, даже если вы пират, мне нет до этого никакого дела. Проявите агрессию – и местные охотники тут же уберут вас как угрозу их племени, если же нет – то вы наш гость. Я сам в каком-то роде пират от науки! Сюда приплывает судно каждую четверть месяца. Команда на редкость странная, но, я думаю, они смогут вас доставить до ближайшего берега. Когда поправитесь, разумеется. А сейчас не смею больше вас беспокоить, надеюсь на ваше скорейшее выздоровление. Если пожелаете осмотреться на острове, то я в вашем распоряжении. Вы сможете найти меня в моем доме, он несколько отличается от остальных, – произнеся это, профессор ухмыльнулся и вышел из хижины. Странный полузверь-полунасекомое выбежал за ним.

Я остался в полном одиночестве и, откинувшись на спину, погрузился в свои размышления.

* * *

Через несколько часов, когда лежать надоело, да и попросту затекли спина и бока, я решил все же выйти и прогуляться по острову, осмотреть деревню туземцев. Пообщаться с их здешним «богом» – профессором – тоже было бы любопытно. Я сел на топчане и заметил возле стоящего посередине хижины стола клюку для хромых. Наверное, она предназначалась мне. Потянувшись за клюкой, я заметил на столе металлическую табличку с названием своего погибшего корабля. Взяв ее в руки, я несколько секунд с сожалением и грустью разглядывал ее. Положив табличку обратно на стол, я не без усилий поднялся и вышел на улицу.

Выбравшись из хижины, я, судя по всему, оказался на центральной деревенской площади. На первый взгляд все выглядело довольно мирно: сидящие рядком старики, курящие какие-то удлиненные трубки, пробегающие мимо дети… Вот несколько девушек с необычной посудой в руках подошли к группе женщин и что-то начали готовить. Какие-то мужчины сидя мастерили луки, стрелы и прочие оружие. А посередине площади была расположена огромная каменная печь. Деревня находилась на возвышенности, так что мне стало даже видно небольшую часть берега и кусок моря, но чем дальше мой взгляд уходил от берега, тем сильнее и гуще становился туман. Профессор не солгал, причем сразу в нескольких вопросах: остров и впрямь был окутан туманом, а дом моего нового знакомого действительно нельзя было перепутать с остальными. Схожу-ка я навещу его, надеюсь, он сейчас не занят.

Профессор обитал в достаточно высокой башне с кирпичной пристройкой, которые заметно выделялись на фоне общего пейзажа. По высоте башня из когда-то белого, но посеревшего за многие годы камня достигала уровня трех-четырех этажей, пристройка же, в свою очередь, была по высоте равна одноэтажному зданию. Я направился в гости к профессору. Проходя мимо жителей деревни, я чувствовал, как они настороженно и молча смотрят на меня, опасаясь, что я выкину какую-нибудь глупость, за которую меня придется сразу же прикончить.

Добравшись до дома Лакланда, я заметил входную дверь в одноэтажной пристройке и зашел внутрь. Профессор стоял посередине комнаты, а рядом с ним на кресле сидела та самая пожилая женщина, которая ждала моего пробуждения. Кажется, я прервал их разговор.

– О! Кто у нас уже на ногах! – улыбнувшись, сказал он. – Входите скорее, присаживайтесь в кресло, – он указал на одно из кожаных кресел, стоявших в центре помещения.

– Благодарю.

По пути к креслу я оглядывал интерьер. Комната была отделана деревом, вдоль стен расставлена старинная мебель – очевидно, с кораблей, на стенах висело несколько картин, а кресла и журнальный стол стояли у камина, который был наглухо завален и закрыт решеткой с висящим на ней замком. Возле камина лежало то самое создание, которое немногим ранее влетело ко мне в хижину; оно не спускало с меня всех своих пяти глаз с тех самых пор, как только я зашел внутрь.

– Как ваше самочувствие? – поинтересовался хозяин башни.

– Относительно неплохо, но нога еще немного ноет. На берегу я наступил на одного краба, который пропорол мне ногу клешней.

– Главное, чтобы это не оказался один из моих крабов, а то начнется мутация, – задумчиво проговорил профессор.

– Что-что начнется?

– Как я уже сказал, я занимаюсь здесь весьма странной и в каком-то роде необычной научной деятельностью. Я вывожу новые растения, новых животных путем скрещивания их химических составов.

Я с недоумением посмотрел на него.

– Нет, я не заставляю спариваться зверей и насекомых, – ухмыльнулся профессор. – Моей задачей является выведение химических препаратов, которые заставляют все живое меняться так, как мне нужно. Над крабами я тоже проводил эксперимент, некоторые из них даже выжили, и если это оказался один из них, то нужно придумать средство от мутации. Надо же, я никогда не задумывался, что произойдет, если кто-то из моих созданий укусит человека. Если хотите, я могу показать вам одно из моих крабовых творений, оно находится наверху, в моей лаборатории, и оттуда как раз открывается потрясающий вид на остров.

– С удовольствием. Судя по вашей чудо-собаке, это действительно должно быть интересно.

– Да! Мой многоликий друг – тоже результат удачного эксперимента, – сказав это, он взглянул на чудо-пса.

Я присмотрелся получше к необычному зверю. Тот был покрыт крупной чешуей; передние лапы с черными, как у медведя, когтями поросли длинной коричневой шерстью, а вдоль всего туловища и вместо задних лап у него росло множество длинных тонких ног, как у сколопендры. Морда зверя тоже была не особо привлекательной: два коротких хобота росли с обеих сторон головы, а на концах каждого было что-то вроде присосок, и все это великолепие венчали пять бездонных черных глаз разного размера.

– Идемте за мной, – сказал профессор.

Я поднялся с кресла и прошел за ним в дверь, которая находилась в стене возле камина, и мы стали подниматься по узкой каменной винтовой лестнице между двух стен. Я никак не мог понять, в какой части башни нахожусь. Пройдя часть пути, я увидел в стене закрытую дверь и остановился около нее, чтобы передохнуть. Заметив мое отставание, профессор обернулся и бросил: «Это что-то вроде химического склада. Пойдемте дальше!»

* * *

Наконец мы поднялись на самую вершину башни и остановились перед дверью, которая вела в необычный мир профессора. Он отворил ее и пригласил меня внутрь. Лаборатория представляла собой комнату, по стенам которой были развешаны какие-то чертежи, схемы различных механизмов, рисунки животных и непонятных растений, которые я никогда ранее не видел – они были изображены с высокой, схематической точностью. К одной из стен крепилась доска, на которой мелом было нарисовано непонятное существо с крыльями и клювом, а с краю были сделаны какие-то пометки и расчетные формулы. Возле другой стены стоял стол с горелками, мензурками и всевозможными пробирками с разноцветной жидкостью и прочими химическими препаратами. Напротив двери, возле окна расположился стол профессора, который был просто завален кучами бумаг, дневников и рисунков.

Подойдя к одному из шкафов, хозяин лаборатории достал стеклянную колбу с жидкостью, в которой плавало солидных размеров существо.

– Вот, смотрите, – он поставил колбу на стол.

Отвратительное создание отдаленно напоминало краба. Несколько длинных мягких щупалец росло из туловища, из спины торчал хитиновый рог, по всему телу росли тоненькие волоски (профессор сказал, что они для осязания, так как у этой особи не было глаз и без них оно бы не могло ориентироваться в пространстве). У существа также были отвратительные клешни – подобие человеческих рук, – покрытые иглами и колючками.

– Да… Вот это красавец! – не выдержав, сострил я.

– У меня таких преогромное множество, ими кишит весь остров. – Он приоткрыл дверь шкафа пошире, и моему взору предстал настоящий склад этих колб со всевозможного рода живностью, а скорее – заспиртованной мертвечиной.

Подведя меня к столу, профессор открыл один из своих дневников и протянул мне. Со страниц этого дневника на меня взирали изображения разных чудовищ, по разнообразию форм и видов превосходящие мое воображение и не знающие себе равных в остальном животном мире.

– А вы не боитесь, что все они расползутся и попадут в какие-нибудь другие места или на близлежащие острова?

– Нет, это совершенно исключено. Во-первых, на острове строгий контролируемый мною климат для их благоприятной жизни, а во-вторых, цикл жизни этих созданий достаточно невелик и длится от нескольких часов до полутора месяцев. Исключение составляет лишь мой верный пес и еще несколько животных. А вот растения – это другое дело, некоторые из них могут заполонить достаточно обширную территорию и они совсем неприхотливы, этакие сорняки, только с усиленным эффектом. А плодоносящие сорта даже приносят мне определенную прибыль и позволяют заниматься исследованиями не беспокоясь о затратах.

Подойдя к окну, я выглянул наружу, и передо мной открылся потрясающий вид: джунгли, над которыми летали странные создания профессора, отдаленно напоминающие птиц; чуть в отдалении росло скопление необычно высоких, выбивающихся из общего фона деревьев. А чуть дальше этих странных впечатляющих джунглей величественно возвышался вулкан.

– Признаться, я не сразу вспомнил вас, – сказал профессор. – Мистер Эдан, вас обвиняли в похищении пяти кораблей королевской армии – весьма похвально. Вы были гордостью военного флота, а потом что-то произошло – и вы встали на путь пиратства. Что же толкнуло вас на это?

– Скорее, «кто»! Нашлись желающие, которые помогли мне изменить себе и перейти на сторону, которая до поры до времени являлась для меня противоположной. Несколько лет я бороздил на своей «Purple seagull» эти моря под пиратским флагом, делая только то, что считаю нужным, и попутно удовлетворяя потребности никчемных душ экипажа. И свои, разумеется.

– Что ж, это очень любопытно, но вы, как я понял, не хотите вдаваться в подробности, что ж, ваше право.

– Вы что-то говорили о корабле, который часто посещает этот остров. Я бы не хотел вас долго беспокоить своим присутствием и мог бы удалиться с первым же их прибытием.

– Вы о той необычной команде, с которой я веду торговлю? Они приплывали полнедели назад и через несколько дней должны снова проведать нас. Но уверяю вас, это действительно очень загадочные люди. Те матросы, которые являются забрать мои разработки, за все это время не проронили ни слова. Они приплывают на шлюпке, передают мне письменные распоряжения капитана и то, что я заказываю для исследований, забирают товар, платят деньги – и исчезают восвояси. Таким образом мы ведем дела.

– Любопытно. Что ж, тогда мне остается только дождаться их прибытия, а заодно тем временем подлечить свою ногу.

– То лекарство, которым мы вас поставили на ноги, должно помочь к концу дня полностью затянуться ране, если, конечно, это обычная рана. Но не буду пугать вас раньше времени.

– Спасибо, что помогли мне, профессор, не буду вас больше отвлекать своими разговорами, – с этими словами я вышел из лаборатории и покинул крепость.

Оставшийся день я провел в хижине. Нога к вечеру перестала меня беспокоить: профессор и тут не обманул.

Ночью я услышал несколько взрывов в башне. Выглянув на улицу, я понял, что это гений находится за работой и творческий процесс в самом разгаре.

Весь следующий день я провел изучая остров. Попросив профессора выдать мне какие-нибудь сапоги, я отправился к обломкам корабля с целью узнать, не выбросило ли на берег кого-нибудь еще из моей команды. Берег оказался пуст: ни новых обломков, ни тел членов экипажа. Что же могло с ними произойти? Боюсь, это так и останется загадкой.

* * *

Начался еще один день на острове. С утра профессор навестил меня, предупредив, что полдня будет идти сильный дождь и что это его рук дело. Посмотрев на ногу, я заметил, что она полностью зажила, раны как не бывало.

Выглянув из хижины, я увидел, что на площади царит какой-то ажиотаж. Едва ли не все жители деревни собрались возле печи, где стоял профессор, занятый чем-то необычным. Через некоторое время все туземцы хором зашумели, и из этой толпы в небо поднялся какой-то небольшой синий шар. Он улетел высоко в облака, и все жители, в том числе и я, провожали его взглядом до тех пор, пока он не скрылся из виду. Через мгновение в небе вспыхнула короткая молния, а небо вокруг почернело. Еще через миг черные тучи начали заполонять воздушное пространство, закапал небольшой дождь.

Аборигены вновь зашумели и стали разбегаться и прятаться по своим жилищам. В течение часа буря разыгралась не на шутку, и я уже начал опасаться, что мое временное жилище рассыплется как карточный дом. Еще через пару часов на улицу выбежал профессор с таким же шаром, только зеленоватого оттенка, и выпустил его в небо. Шар поднялся не очень высоко. Сверкнул еще один разряд молнии, и в течение получаса буря сошла на нет, а день начал разогреваться заново. «Впечатляющие фокусы, профессор!» – подумал я про себя.

Немного отойдя от экспериментов с погодой, я вышел на площадь и увидел мальчика, с криками бегущего в сторону башни. Промчавшись мимо меня, он заскочил в крепость профессора.

– Вам повезло, мистер Эдан: они прибыли даже немного раньше, – сказал профессор, выходя из своего жилища.

Через четверть часа из джунглей по тропинке поднялась команда отпетых головорезов в составе пяти человек, которые тащили вместе с туземцами сундуки и мешки за спиной.

Один из них, огромный лысый мулат в безрукавке, подошел к профессору, отдал ему конверт и застыл в ожидании. Остальные матросы свалили принесенные вещи у стен крепости. Профессор прочитал содержимое конверта, потом что-то прошептал мулату и указал на меня пальцем. Приезжий посмотрел на меня и, чуть помешкав, кивнул головой.

– Они согласны забрать тебя! – крикнул мне профессор.

Один из матросов собрал какие-то вещи и махнул мне рукой, чтобы я шел с ними. Схватив металлическую табличку с названием своего корабля, я поспешил следом, на бегу поблагодарив профессора за сапоги, и скрылся с необычной командой в непроходимых джунглях.