Текст книги "Контрольный выброс"

В наступившей гнетущей тишине внезапно раздался треск помех, затем со стороны комплекса связи, оставшегося на месте штабной палатки, долетел искаженный, прерываемый шипением голос:

– База вызывает… сектор тридцать четыре…

Инок застыл, прислушиваясь.

– …пять машин… крупная банда… – Снова накатили помехи, но смысл полученной информации был вполне понятен. К этому участку периметра полным ходом приближались проблемы.

* * *

Через минуту, отыскав еще один автомат, Инок вернулся к бетонным плитам.

– Где Гурон?

– Внизу… Вылезать отказался. – Штопор изъяснялся с трудом, но оружие держал крепко, в глазах ветерана метался лихорадочный блеск.

– Гурон! – Инок присел на корточки.

– Чего тебе? – раздался из-под земли глухой голос.

– Выбирайся к нам. Уходить надо.

Ответа Инок не расслышал.

Внезапно поблизости сверкнула яркая вспышка, раздался оглушительный треск, и меж вяло шевелящимися телами военных возникла электра – одна из наиболее распространенных в Зоне аномалий.

Штопор лишь охнул, непроизвольно отступив на шаг.

Электра извивалась, мгновенно осатанев в жутком танце ветвящихся разрядов, человеческие тела, пронзенные аномалией, подбросило вверх; в бледном свете было отчетливо видно, как дымится камуфляж, глаза несчастных вылезают из орбит, раскрытые рты перекашивает в немом крике.

Инок обреченно зажмурился.

Появление аномалии у границ периметра означало лишь одно – сбылся самый невероятный из всех пессимистических прогнозов: Зона вновь начала расширяться.

Зона действительно расширялась.

Багрово-черные облака закручивало исполинскими воронками, давило к земле, беззвучные ветвистые молнии рвали ночь, на миг превращая ее в ослепительный день.

Рубеж ожил. Потерявшие рассудок солдаты, словно получив команду к действию, метались меж разбитых укреплений, шарахались от внезапно возникающих аномалий. Откуда-то появился офицер, разговаривавший накануне выброса с полковником Огурцовым – он медленно брел меж накрененных деревьев, пока не наткнулся на уцелевший пулемет. Некоторое время он стоял, покачиваясь, тупо глядя на исправное оружие, затем присел, монотонно, навсхлип твердя одну и ту же фразу, смысл которой невозможно было разобрать.

Вал незримой аномальной энергии выброса накрыл новые, захваченные Зоной пространства, порождая явления, способные свести с ума неподготовленного наблюдателя: языки кромешной тьмы, словно анаконды, распластавшиеся в молниеносном прыжке, гасили прожектора, и никакая сила уже не могла заставить те зажечься вновь; ограждение из колючей проволоки на секунду тускло блеснуло металлом и тут же начало темнеть, на покосившихся вышках внезапно зашелушилась краска, из-под нее проступили бурые пятна ржавчины.

– Гурон, вылезай!..

В глубине схрона послышался шорох, затем в узком отверстии лаза показались голова и плечи сталкера. Мутный взгляд Гурона скользнул по окрестностям.

Метрах в пятнадцати от укрытия, освещая позиции сметенного Зоной рубежа, потрескивала электра, легкий ветерок относил в сторону едкий дым, вдали внезапно зачастили звуки автоматной стрельбы, затем на минуту все стихло. Гурон, которому совершенно не понравилось увиденное, попытался вновь ускользнуть в спасительный мрак подземелья, но Инок ухватил его за плечи.

– Штопор, помогай!

Вместе они все же вытащили Гурона из лаза. Он сопротивлялся, активно отбиваясь, по-прежнему балансируя на зыбкой грани между миром уничтожающих разум грез и реальностью, которая недалеко ушла от воображаемых кошмаров.

– Придержи его! – Инок заметил, что взгляд товарища тускнеет, на губах выступила пена, плечи ссутулились.

– Хана… – вынес вердикт ветеран.

– Руки ему держи!

Штопор нехотя подчинился, навалившись на Гурона, пока Инок на ощупь искал во внутреннем кармане его порванной одежды единственный имевшийся у них шприц-тюбик с противошоковым препаратом.

– Все, отпускай!

Инъекция подействовала быстро: тело сталкера сначала выгнулось дугой, затем вдруг обмякло.

– Что ты ему вколол?

– Названия не знаю. Купили у ученых на Янтаре.

– Ну, а дальше-то как? Уходить надо.

– Надо – иди, – отрезал Инок.

Штопор затравленно огляделся. Все самое страшное вроде бы позади. Тихо поскуливал офицер, в сгустившейся тьме медленно передвигались смутные тени. Ветер снова усилился, напряженно потрескивала электра, где-то поблизости постанывал изъеденный коррозией металл вышки, вдалеке на проселке показался мечущийся свет фар.

– Кто-то едет.

– Вижу, – отозвался Инок. – Бандиты, – скупо добавил он. – Я слышал, как о них по связи предупреждали.

– Вот неправильный ты. – Штопор покосился на бессознательное тело Гурона. – Ладно, оставайся. Я пошел.

* * *

Штопор скрылся в темноте. Немецкая штурмовая винтовка, два запасных магазина в карманах куртки – негусто, но на первый случай сойдет. Угрызения совести его не мучили. У сталкера ее попросту нет. Здесь Зона, и каждый выживает, как может. Без вариантов. Альтруизм Инока – чистое самоубийство. Гурона не спасет, а сам загнется. Бандиты мимо рубежа не проскочат. Они ведь не из любопытства из своих нор вылезли. Им сегодняшняя ночь – что манна небесная. Шакалам поживы хватит. Добьют вояк, оружие соберут, экипировку.

«Нет, ну садануло-то не по-детски», – озираясь по сторонам, подумал он.

Под выброс Штопор попадал лишь однажды, в Припяти. Тогда ему удалось выжить и сохранить рассудок. Удар был гораздо слабее сегодняшнего, да и пережидал он его глубоко под землей, в подвале одного из многоэтажных зданий бывшего города энергетиков, так, зацепило малость, однако полученных впечатлений вполне хватило, чтобы решить: «Все, хватит. Хорошего понемногу. Завязываю».

И вот он снова тут. Вопреки здравому смыслу, вопреки страху.

Продираясь через кустарник, Штопор уже не думал об Иноке и Гуроне. Своих забот хватало. Он без особых приключений отмахал почти километр, когда левее и сзади внезапно полыхнула ярчайшая вспышка, глухо, упруго ударил мощный взрыв, затем хлестнули россыпи автоматического огня.

Он все-таки остановился, посмотрев в сторону уничтоженного Зоной рубежа.

Свет фар уже не метался по проселку, возле укреплений полыхал подбитый внедорожник, а на фоне оранжево-черных, рвущихся ввысь языков пламени метались, дико подвывая, необычайно крупные силуэты чернобыльских псов.

Штопор отвернулся и ускорил шаг.

Нужно выбираться на Кордон к тайнику. Без серьезной защиты до Припяти не дойти. Тропа, которую теперь знал только он, шла по гиблым местам, огибая Радар с его Выжигателем Мозгов. Что за устройство скрыто в бункерах под бывшим комплексом загоризонтного обнаружения «Чернобыль-2», Штопор понятия не имел, да и не стремился узнать. Ему хватало свидетельств очевидцев. Любой сталкер, вне зависимости от типа защищающей его экипировки, попав под излучение таинственного генератора, не просто лишался рассудка: он превращался в зомби, либо еще хуже – становился подконтролен таинственному Монолиту.

А в Припять попасть необходимо, иначе никак. Штопор не строил иллюзий: прижали его крепко. Скрываться бесполезно. Даже тут достанут, если что.

Стрельба позади понемногу стихла.

Он взобрался на очередной холм, глянул вниз и мгновенно напрягся, отступив на шаг, машинально сдвинув вариатор темпа стрельбы в положение «автомат».

Он увидел знакомую, покрытую растрескавшимся асфальтом дорогу, контрольно-пропускной пункт, где раньше располагался блокпост военных. Дальше, километрах в пяти от КПП, в заброшенной деревне находилась своеобразная база для новичков. Все сталкеры-одиночки когда-то начинали знакомство с Зоной именно тут… Однако картина, открывшаяся взору Штопора, резко отличалась от той, что многие годы хранила его память.

Сейчас пропускной пункт представлял собой груду дымящихся руин. Крыши приземистых одноэтажных казарм провалились внутрь, языки пламени периодически вырывались из закопченных развалин, бросая на потеху порывистому ветру снопы искр.

Штопор присел.

Кто напал на блокпост?

Впрочем, какая разница? Его проблема заключалась в ином: левее разрушенных зданий, метрах в двухстах, под вросшими в землю гранитными валунами находился тайник со снаряжением.

Проклятая Зона…

Вокруг схрона плотно группировались новорожденные аномалии. Даже без бинокля Штопор различил, как в призрачном сиянии дюжины электр воздух струится холодным маревом, искажая контуры предметов. Камни и близко растущие к ним деревья как будто мерцали в ночи.

О том, что после выброса происходит перемещение очагов аномальной активности, он, конечно, знал, но легче от этого не становилось.

Сплюнув с досады, Штопор начал спускаться по склону холма, стараясь держаться подальше от превратившегося в руины блокпоста. Судьба военных его абсолютно не интересовала.

Мутантов он по старой памяти особо не опасался, Кордон в сравнении с другими пространствами Зоны считай что курорт. Здесь, кроме пары кабанов да дюжины псевдособак, по жизни ничего более крупного не водилось. Вообще в пограничных секторах в основном следовало остерегаться зверей двуногих. Давняя неприязнь Штопора к военным уходила корнями в прошлое, когда он в числе молодых сталкеров проходил суровую школу молодого бойца, горбатясь на Сидоровича – местного торговца, за бесценок скупавшего артефакты, оружие, поношенное снаряжение, – все, что тащили к нему молодые, еще неопытные сталкеры-одиночки.

С военными у Штопора отношения сразу же не сложились. Виной всему был первый, добытый им артефакт, в общем-то грошовый грави, за который у Сидоровича можно было получить от силы пачку патронов к пистолету Макарова. Он нашел его на месте исчезнувшей аномалии, как раз неподалеку от тех самых камней. Блокпост находился совсем близко, по дороге в пределах одного-двух километров ходили патрули, но по кустарниковым зарослям и по коварным, непредсказуемым в плане аномальной активности ложбинкам солдаты обычно не лазили, а тут на тебе – стоило лишь молодому сталкеру подобрать артефакт, а офицер и двое солдат уже рядом.

В общем, отобрали они у Штопора первый честно добытый хабар, да еще избили «при попытке к сопротивлению». По меркам Зоны – ничего страшного или выходящего из ряда вон, но обида осталась на многие годы, даже сейчас при взгляде на дымящиеся руины блокпоста он вновь почувствовал ее – горькую, удушливую, требующую обязательной жестокой мести.

Штопор тряхнул головой, отгоняя назойливое воспоминание.

Как подступиться к тайнику, не имея ни детектора аномалий, ни элементарного мешочка с болтами? А все Гурон с Иноком. Десять штук за какой-то липовый камуфляж содрали, глазом не моргнув, а элементарного прибора с собой не дали.

Подумав, Штопор все же свернул к разгромленному блокпосту.

Видимо, отсюда предупреждали по рации о приближении группы бандитов. Ну а кто еще мог разнести по кирпичикам несколько зданий? Только бандиты, больше некому. Сталкеры-одиночки с военными связываться бы не стали.

Он остановился, прислушиваясь.

Тихо. Только ветер подвывает.

Нервы напряжены, палец ноет на спусковом крючке, взгляд цепко следит за малейшим движением.

Вроде чисто…

Лучше бы кто-то дернулся, закричал или выстрелил на худой конец. Неопределенность хуже всего на свете. Когда идешь и не знаешь, из-за какого угла ждать проблем.

Сразу за погнутой трубой перегораживающего дорогу шлагбаума на глаза попалось первое тело. Признать, что на забрызганном кровью асфальте лежит кто-то из военных, можно было лишь с большой натяжкой, труп изуродовали вечно голодные псевдособаки. Обойдя его стороной, Штопор, хорошо знакомый с планировкой блокпоста, свернул на небольшой плац, где обычно стояла техника, и вот тут ему вольно или невольно пришлось призадуматься над случившимся.

Взрыв, разнесший КПП и повредивший два примыкающих к нему здания, произошел именно тут. На воздух взлетела машина с боеприпасами. Повсюду отчетливо виднелись отметины от пуль, закопченная, почерневшая кабина грузовика тоже оказалась изрешечена. Сначала он подумал, что весь этот бардак – лишь следствие шального разлета рвущихся боеприпасов, но, присмотревшись, понял: все намного сложнее и хуже. Куда ни глянь, выщербины на покрытых копотью стенах белеют группами, разбегаются строчками, значит, стреляли длинными очередями, в панике, навскидку, практически не целясь.

В кого? Кто так напугал солдат, что те, отстреливаясь, умудрились подорвать собственный грузовик?

Штопору вдруг расхотелось идти дальше. Он знал несколько видов исчадий Зоны, валить которых приходится именно так: пока не выпустишь половину магазина, желательно в голову, не сдохнет. Например, кровосос. Тварь быстрая, к тому же обладающая способностью к мимикрии, которую неопытные сталкеры часто именуют «частичной невидимостью». Ничего подобного. Штопору однажды пришлось пересечься на территории группировки «Свобода» с одним из яйцеголовых (так за глаза называли ученых), и в завязавшемся разговоре тот пояснил, что в результате мутаций кожные покровы кровососов обрели способность мимикрировать под любой фон окружающей среды. Множество сенсоров, расположенных по всему телу мутанта, ежесекундно снимают круговую панораму и передают данные для текстурирования кожных покровов. Оттого и создается впечатление, будто кровосос прозрачен, а сквозь его тело видны находящиеся сзади предметы. Ученый объяснял еще что-то относительно невозможности придать невидимость внутренним органам, мышцам и особенно мозгу, но Штопор его тогда не больно-то и слушал. Усвоил главное, и ладно. Перегружаться лишней информацией тоже ни к чему.

Мысли вихрем пронеслись в его голове, оставив лишь тревожное, сосущее предчувствие беды.

Думать о контролерах он себе запретил. Как говорится, не буди лихо, пусть себе спит тихо.

Заметив еще несколько разорванных на куски, обглоданных псевдособаками тел, он боком протиснулся в дверной проем, готовый открыть огонь по любой тени.

Единственное уцелевшее здание блокпоста не обмануло надежд Штопора. Здесь располагалось караульное помещение, стояла старенькая радиостанция, рядом со стулом лежал нетронутый собаками труп в камуфляже с капитанскими знаками различия. Склонившись над ним, Штопор перевернул тело офицера, чтобы расстегнуть портупею и снять кобуру с пистолетом.

Все бы ничего, вот только лицо военного было белее мела, кожа сморщилась, будто высохла.

«Кровосос…» – бухнула паническая мысль.

Он резко оглянулся, но в помещении стояла стылая, неподвижная тишина. По крайней мере, так казалось. В сумраке не двигались тени, но спину вмиг обдало ледяным потом. Одной рукой удерживая автомат, Штопор на ощупь нашел ПДА офицера и, подхватив портупею с пистолетом, бегом кинулся прочь.

У каждого сталкера есть свой предел. Та планка, выше которой не прыгнуть. Многие погибают, так и не узнав, на что они способны, иные напротив, быстро и болезненно осознают уровень собственных возможностей и не углубляются далеко в Зону. Штопор знал немало нормальных с виду парней, кто не ходил дальше Свалки или никогда не совал свой нос на Дикие Территории, не бывал в районе озера Янтарь или в Темной Долине. О Радаре, Припяти и Саркофаге Четвертого энергоблока Чернобыльской АЭС и говорить нечего. Те территории плотно закрыты непроходимым излучениям Выжигателя и тщательно блокированы монолитовцами.

Мысли не мешали Штопору уносить ноги.

Уж лучше аномалии, чем одно из жутких исчадий Зоны. О том, что кровососов может оказаться несколько, Штопор даже не подумал.

Выскочив из караульного помещения, он включил трофейный ПДА и бросился на тусклый свет потрескивающих невдалеке электр.

С детектором аномалий жить стало немного веселее. Прибор попискивал, пока что не переходя на суматошный визг, расположение электр просматривалось хорошо, а вот змеящийся между ними воздух здорово напрягал. Визуально прохода к камням не существовало вообще, однако на дисплее ПДА пятна аномальной активности располагались вовсе не так плотно: между ними пролегала узкая, коварная, извилистая тропа, пройти по которой мог разве что акробат или человек с железными нервами.

Штопор акробатикой не увлекался, да и нервишки в последнее время пошаливали.

Как же добраться до тайника?

На здравую мысль его натолкнул вид нескольких близко растущих деревьев, накрененных бушевавшим недавно ураганом. Крона одного из них склонялась над заветным нагромождением валунов. Ни одна аномалия на покачивание веток деревьев не реагировала.

«Рискну», – решил Штопор.

Забросив оружие за спину, он застегнул портупею с кобурой поверх измазанной грязью, порванной в нескольких местах куртки и начал осторожно взбираться по накрененному стволу дерева.

Ветки сильно мешали продвижению, само дерево скрипело и покачивалось, если его вдруг выворотит с корнем, то жить останется пару секунд, не больше.

На полпути, взглянув вниз, Штопор с замиранием сердца обнаружил, что под ним взвилась аномалия трамплин. По бокам темнели два характерных пятна, выдавая присутствие воронок. Эти аномалии имели гравитационную природу, но обладали разными свойствами и способами воздействия на жертву. Трамплин разряжался кольцевыми волнами, нанося гравитационные удары в плоскости, на высоте полуметра от земли, – не опасно, учитывая, что Штопор находился достаточно высоко над ним, а вот если пойдет цепная реакция и вдруг активизируются воронки, беды не миновать, они затягивают внутрь и с неимоверной силой прессуют все предметы, находящиеся в радиусе десяти метров.

Штопор никогда не задумывался, действуют ли эти аномалии в вертикальной плоскости. Карусель – да, а вот воронки – неизвестно. И стать горе-экспериментатором ему вовсе не улыбалось.

Он почти не дышал, перелезая через очередной толстенный сук, а когда вниз посыпались сухие веточки и, медленно кружа, полетели листья, – рванулся, что было сил.

Как оказалось, вовремя. Штопор почувствовал, как дерево охватила дрожь, и, продравшись сквозь крону, даже не прыгнул, а просто рухнул на заветные камни.

Сзади началось светопреставление.

Веточки, потревожившие одну из воронок, разрядили аномалию: ствол дерева вдруг начал с треском изгибаться, клонясь к земле, потом переломился; в свете беснующихся под самыми камнями электр было отчетливо видно, как древесину ломает и плющит, сворачивая в плотно спрессованный продолговатый брикет.

Штопор, сытый впечатлениями, отполз к центру скопления каменных глыб.

Вот и заветное углубление. Он лег на камни, просунул руку в щель и сразу же наткнулся на лямку увесистого рюкзака.

Ну, хоть тут повезло. Он вытащил припрятанное два года назад добро, зная, что если рюкзак до сих пор лежит на месте, то все его содержимое в сохранности. Прежде чем прятать, он заботливо упаковал все в непроницаемые для влаги пакеты, а оружие для надежности обернул промасленной ветошью.

Открыв рюкзак, он начал осмотр.

Разобранный автомат Калашникова, триста патронов к нему, снаряженные в магазины, добротная обувь, комбинезон сталкера, усиленный вставками из кевлара, личный ПДА, пара гранат «Ф-1», мешочек с болтами, но главное… Он коснулся миниатюрного кейса, выполненного из ударо– и жаростойкого пластика, но открывать не стал, сунул обратно в заметно похудевший рюкзак.

Так, что тут еще? Дыхательная маска, с десяток антирадиационных инъекций в шприц-тюбиках, автоматическая аптечка военного образца… В общем все, что необходимо сталкеру, собирающемуся проделать долгий нелегкий путь, в конце которого маячит круглая сумма с шестью нулями.

Нормально. Теперь нормально.

Быстро переодевшись, собрав автомат, он рассовал запасные магазины по нагрудным и набедренным карманам. Куда девать трофейное оружие, он решил сразу: в тайник его, до лучших времен.

Штопор огляделся и вдруг понял: а выбраться-то будет не в пример труднее. По дереву уже не проползешь – нет его больше, спрессовала аномалия.

Он присел на камень, оперся спиной о выступ. Взгляд скользил по окрестностям, не узнавая их в призрачном свете дюжины электр. Что-то случилось с Зоной. Она изменилась, причем радикально. И дело, пожалуй, не в событиях этой ночи. Штопор хоть и дергался, вел себя неподобающим ветерану образом, но его нервозность имела объяснение: проведя два года вне отчужденных, изолированных от остального мира территорий, он попросту отвык от ежесекундного предельного напряжения моральных и физических сил. «Пройдет день, два – и втянусь», – размышлял он, позволив себе немного расслабиться под защитой аномалий, плотно окруживших его временное убежище.

«Втянешься, если выживешь», – подленько шепнул внутренний голос.

Штопор разозлился. Ни минуты нельзя посидеть спокойно.

От мыслей его отвлекла неясная тень, промелькнувшая в свете электрических разрядов.

Старый добрый «АКМ» калибра 7,62 мгновенно оказался в руках. Штопор все отчетливее понимал – времени на адаптацию и раскачку у него нет и не будет.

Интуиция не подвела. Чувство опасности, реальное, не надуманное, внезапно материализовалось по ту сторону защищающей сталкера преграды: в неровном свете, источаемом аномалиями, неожиданно появились три ссутуленные фигуры, лишь отдаленно напоминающие человеческие.

Кровососы!..

Нервная дрожь, ударившая по мышцам, пробежавшая по телу, будто внезапный разряд тока, заставила его вскинуть оружие. От выброса адреналина в голове слегка помутилось, во рту появился неприятный привкус, но все же рефлексы не подвели, он плавно выбрал люфт и потянул спуск.

Оглушительная короткая очередь вспорола обманчивую тишину, одна пуля впилась в грудь ближайшей к Штопору твари, еще две ударили в голову, но кровосос лишь покачнулся, не думая умирать. Толстые щупальца, обрамляющие нижнюю часть его морды, зашевелились в поисках жертвы, силуэт жуткого исчадия Зоны вдруг потускнел, а затем и вовсе растворился в сумраке.

Мимикрирует, зараза…

На этот раз Штопора проняло основательно. Он отчетливо представил, что произошло бы с ним, не встань на пути кровососов стена аномалий. Лежал бы сейчас среди камней, белый, как тот офицер, без кровинки в теле…

Он нервно оглянулся. Так и есть. Три твари уже находились за спиной, они то бросались вперед, то вдруг резко останавливались, отступая, – чувствовали, что на пути, помимо различимых электр, затаились воронки и трамплины.

Минут пять шла изматывающая борьба. Поединок нервов, который рано или поздно должен был завершиться не в пользу человека. Кровососы обладали незаурядной живучестью, поспорить с ними могли только снорки – не менее злобные и опасные существа, по слухам, бывшие когда-то людьми.

Он не зря вспомнил снорков. Сталкиваться с ними во время памятного рейда в Припять приходилось не раз. Однажды, пробираясь по старым коллекторам, группа сталкеров, в которую входил и Штопор, нарвалась сразу на дюжину низкорослых сгорбленных тварей, способных с невероятной скоростью и ловкостью перемещаться не только по земле, но и по потолку и стенам. Отстреливаясь, сталкеры отступили под защиту нескольких пройденных минутой ранее воронок. Аномалии располагались неплотно, между ними зияли метровые бреши, но снорки, впадая в ярость, атаковали, фактически не различая препятствий, так что идея заманить их под удар была вполне здравой и осуществимой, если б не феноменальная живучесть тварей.

Половина из них прорвались через гравитационные ловушки и бросилась на людей.

Штопор зажмурился.

Если кровососы голодные, они рано или поздно ринутся в атаку. Скорости и выносливости им не занимать. Действовать надо немедленно, но как?

Гранаты.

План созрел мгновенно. Приготовив «эфки», он отложил автомат, перепрыгнул на расположенный ниже валун, привлекая тем самым внимание кровососов. Они отреагировали вполне адекватно: метнулись к границе аномалий. Штопор давно заметил, что неимоверная сила и живучесть монстров в большинстве случаев компенсирована их низкой сообразительностью.

Заметив, что зыбкие силуэты, напоминающие водянистые контуры гротескных человеческих фигур, сгруппировались на границе, очерченной разрядами электры, Штопор одну за другой метнул им за спину две гранты и тут же отпрянул назад, под прикрытие каменной глыбы.

Сдвоенный взрыв ощутимо встряхнул землю, осколки пронеслись сквозь аномалии, словно горсть с силой брошенных болтов. Еще не успело смолкнуть эхо разрывов, как в ночи раздались жуткие, леденящие кровь вопли – это ударная волна швырнула кровососов в зону плотного скопления аномалий.

Штопор вскочил, подхватил автомат и рюкзак, взглянул на экран ПДА, где четко обозначились границы беснующихся очагов аномальной активности, и понял: сейчас или никогда…

В двух шагах синхронно молотило несколько трамплинов. Еще секунда, и они разрядились, не оставив в теле кровососа ни одной целой косточки. Поверженный монстр выглядел как кровоточащий кусок плоти, но Штопору было уже не до него – рванувшись вперед, он прыгнул, с силой оттолкнувшись от валуна, стараясь использовать те секунды, что требовались аномалиями для перезарядки.

Не успел.

Два трамплина остались позади, но третий, самый крайний, все же успел ударить вслед сталкеру расширяющейся кольцевой волной гравитационного искажения.

Штопору показалось, что его ударило в спину бетонной плитой, ноги подкосились, отказываясь держать вес тела, он заорал бы, но щеки тряслись от напряжения, гортань сжало, кровь отхлынула от головы, затем сознание взорвалось радужными искрами и погасло, но только на миг.

Почти сразу же придя в себя, он выгнулся, силясь вдохнуть.

Ребра ныли. В голове стоял протяжный звон, из ушей, как при сильнейшей контузии, сочилась кровь.

Автомат валялся в траве, до него еще ползти и ползти, учитывая невыносимую боль в парализованных мышцах, а из поля беснующихся аномалий внезапно вынырнули два потерявших способность к мимикрии, но все еще живых кровососа.

Ужас поднял Штопора на колени, заставил отползти от бьющегося в бессильной злобе трамплина, он успел схватить автомат и, перевернувшись на спину, встретить оглушенных тварей длинной очередью.

Он отчетливо видел, как пули рвут их плоть, но секунду спустя оба исчадия исчезли, словно их и не было.

Бежать… Бежать…

Штопор, пошатываясь, встал. Сознание тут же поплыло, к горлу подкатила тошнота. Сотрясение мозга и перелом нескольких ребер он точно заработал. Но это мелочи. Автоматическая армейская аптечка, разработанная в одном из номерных институтов бывшего Союза, справится и с головокружением, и с треснувшими ребрами, ему бы только найти укромное место, где можно отлежаться… Хуже другое. Все, произошедшее с ним на Кордоне, плохо укладывалось в рамки былых представлений о Зоне. Если здесь творится полный беспредел, то, в таком случае, что происходит в других, по определению более опасных областях?

Оглянувшись, он заметил смутный силуэт, приближающийся справа, шарахнул по нему короткой очередью, почти не целясь, не попал и, собрав остаток сил, побежал, продираясь через кустарник.

Он чувствовал себя настолько скверно, что практически не разбирал дороги. Сбившись с направления, потеряв из-за контузии ориентацию в пространстве, Штопор не отдавал себе отчета в том, что движется назад, в направлении разгромленного рубежа.

Зато он понимал другое: Зона за время его отсутствия необратимо изменилась. За доказательствами не нужно было далеко ходить. События последних часов говорили сами за себя. Кому-то другому Штопор ни за что бы не признался, что напуган до желудочных колик, но себе-то лгать не имело смысла. Он только чудом остался жив. Проведя в Зоне всего пару часов, он успел попасть под выброс, стать свидетелем катастрофического расширения аномального пространства, видел сошедших с ума военных, наблюдал последствия атаки мутантов на хорошо защищенный блокпост, сам загнал себя в ловушку, отбивался от кровососов, отведал ту меру ужаса, смертельных опасностей, физической и моральной боли, которой в прошлом хватило бы на год…

Вывод из мятущихся в растерзанном сознании мыслей напрашивался только один: в одиночку ему никогда не добраться до Припяти. Но дороги назад попросту не было. Либо он дойдет до города-призрака, либо сгинет в Зоне. Третьего не дано.

Отбежав на приличное расстояние от места последней схватки с кровососами, он, задыхаясь от непривычных физических усилий, остановился, тяжело дыша, без сил привалился к накрененному стволу засохшего дерева, с трудом достал из рюкзака автоматическую армейскую аптечку, свинтил крышку и прижал головку анализаторов к коже запястья.

Внутри сложного комплекса для поддержания жизни что защелкало, затем аппарат, проведя экспресс-анализ состояния пациента, произвел несколько инъекций.

Гул в голове стал тише, потом исчез вовсе. Резкое улучшение самочувствия не изменило удручающего настроения. Неестественная бодрость пугала. Он знал, что часто пользоваться подобными устройствами опасно для жизни, но что реально он мог противопоставить Зоне? Свой опыт сталкера? Да его чернобыльский пес наплакал. До памятной вылазки в Припять, куда его взяли в качестве обыкновенного носильщика, он дальше Свалки, военных складов, контролируемых группировкой «Свобода», да базы «Долга» носа не совал. В отличие от иных сталкеров Штопор отлично знал свою планку и даже не пытался прыгнуть выше. Да, ему крепко повезло, он выбрался из той передряги живым и с приличным хабаром, но одно дело бахвалиться прошлым перед дорогими валютными проститутками, и совсем иное – вернуться назад, да еще и без обратного билета в нормальную жизнь.

Он не тянул на крутого сталкера. Нечего было трепать языком. Ну да что теперь…

От мрачных мыслей Штопора отвлекли раздавшиеся неподалеку звуки автоматной стрельбы.

Ураганная перестрелка вспыхнула метрах в пятидесяти от накрененного бурей дерева. Он вытянул шею, огляделся по сторонам и вдруг понял, что вернулся туда, откуда начал: перед ним простиралось пространство злополучного тридцать четвертого сектора периметра Зоны Отчуждения.

Судя по направлению трассеров, огонь вели бандиты, им отвечали два автомата, по звуку – немецкие G-36.

Внезапная мысль пришла, как озарение.

Инок и Гурон. Они, судя по всему, сталкерское дело знают туго. И не робкого десятка парни. Их нужно как-то заинтересовать. Штопор даже воспрял духом. «Для начала я их спасу – дело нехитрое. Зайти в спину увлеченным перестрелкой бандитам, шугануть их внезапным огнем с безопасного расстояния, заставить заметаться, вскочить, а остальное Гурон с Иноком доделают сами».

С такими мыслями Штопор плюхнулся на брюхо и пополз, заходя в тыл местной братве.

* * *

Инок и Гурон действительно попали в серьезную передрягу.

Поначалу события на рубеже развивались довольно прогнозируемо. Пока напарник после введенной ему дозы противошокового препарата пребывал в беспамятстве, Инок оттащил его назад в схрон. Устраивать войну с боевиками бандитской группировки – только патроны тратить. На этот счет у Инока была своя философия. Он давно заметил, что Зона реагирует на поступки сталкеров достаточно чутко. Одних одаривает сверх меры, другим не дает и шага пройти.