Текст книги "Чёрная Луна"

Она-то думала, что в ее жизни уже не может настать худших времен…

Оказывается, она ошибалась. Ее боль оставалась свежа и по-прежнему жила в израненной душе двадцатилетней женщины, но та эпоха, в которой героически пал Дабог, умерла… поросла былью, и вокруг кипела иная жизнь, абсолютно равнодушная к ней, с другими законами, другими людьми и иными моральными ценностями.

Выйди она на улицу, открой первому встречному свою душу, и ее не поймут. В лучшем случае к ней бы отнеслись, как к душевнобольной…

А ведь она нормальна… Даже ее виртуальная зависимость, что так прочно гнездилась в раненом сознании, притупилась, выцвела и уже не терзала ее разум ослепительной ломкой.

«Я изобрела лекарство… – с горькой усмешкой подумала она. – Лекарство от зависимости… Долгая смерть… или криогенный сон…»

Даша, не поворачивая головы, скосила глаза на установленный прямо в спальне компьютерный терминал, над которым в нежном ореоле статичного поля висел нейросенсорный шлем виртуальной реальности.

Она уже знала, что такие шлемы есть теперь повсюду. С их помощью можно было общаться, работать, не выходя из дома, развлекаться, но люди чаще предпочитали живое общение и реальные развлечения.

Эти сведения она почерпнула из тех программ, что транслировала установленная в другой комнате сфера интервизора.

«Что же мне делать?!» – с тоской и страхом думала Даша, искренне жалея о том, что ее душа вырвалась из закольцованного ада воспоминаний. Мир, что приоткрылся ей через каналы сферовизора, казался настолько чуждым, что она растерялась.

«Ты же сражалась за него…» – отстраненно подумала она, не находя утешения в этих словах.

Каждый человек принадлежит своей эпохе… – только теперь до нее дошел весь смысл этой фразы.

Тут же вспомнилось лицо Джедиана и его слова.

Даша встала и подошла к зеркалу.

Короткий ежик волос начал отрастать и напоминал мальчишескую прическу.

Даша долго смотрела в зеркало, пристально изучая свое лицо. Смертельная бледность уже отступила, да и синеватые мешки под глазами понемногу рассасывались.

«Для чего? – эта мысль не давала ей покоя. – Для чего меня вытащили с того света?»

Даша отвернулась от зеркала, машинально села в кресло за компьютерным терминалом и задумалась.

Джедиан казался ей странным. От него можно было ожидать всего, чего угодно, но предположение, что он подбирает себе любовниц среди трупов на кладбищах кораблей, звучало достаточно абсурдно…

Она нахмурила лоб, стараясь в деталях припомнить их разговор, после которого ее, ничего не объясняя, просто заперли тут.

«Тебя оживили лишь потому, что твой образ очень сильно занимал разум одного человека, и мне стало любопытно, кто ты такая!» – Эта фраза, оброненная Джедианом в приступе гнева, внезапно всплыла в ее памяти, и вдруг что-то начало проясняться, находить свои места в сети опутавших ее обстоятельств.

Он считал ее дурой, помешанной на виртуалке.

Но ее оживили вовсе не для утех хозяина Форта Стеллар. Нет. Даша закусила губу. «Человек, в чьих мыслях присутствует мой образ?! Кто это может быть?!»

И вдруг ее осенило.

Конечно, это должен быть ее современник… но ведь она ни с кем не общалась на погибшей «Европе», для этого не было ни желания, ни времени.

«Кто же? Кто?!» – с мучительной надеждой вспоминала она…

Сама мысль о том, что где-то рядом, возможно, всего в нескольких шагах отсюда, есть человек, так же, как и она, вырванный из далекой эпохи, внезапно согрела ее душу…

Даше было плохо. Она сидела подле погашенного терминала, совершенно подавленная, запутавшаяся в своих мыслях и обрывочных воспоминаниях о прошлом.

«Кто ты?!» – мысленно спрашивала, молила она, чувствуя, что больше не в силах сдерживать подкативший к горлу удушливый ком.

Но она не дала вырваться своей горечи, лишь непрошеные слезы навернулись на глаза горячим туманом, размыв зрение.

– Я найду тебя… – едва слышно прошептала она горячими, сухими губами. – Кто бы ты ни был, я найду тебя…

* * *

В это утро, спустя десять суток после разговора с Дороховым, Денис чувствовал себя прескверно.

Проснувшись по сигналу общекорабельного таймера, он еще несколько секунд лежал с закрытыми глазами, приходя в себя после навязчивых ночных кошмаров.

Док говорил, что это нормально, но на всякий случай попросил заглядывать почаще.

«Где уж нормально…» – подумал Денис.

Каждую ночь он плавал по подводным лабиринтам какой-то весьма замысловатой конструкции среди голых ластоногих манекенов. Его бредовые видения оказались на редкость устойчивы, раньше он не помнил, чтобы сны повторялись с такой последовательностью.

Открыв глаза, он посмотрел на слабо мерцающий ячеистый потолок каюты и потянулся так, что отчетливо хрустнули суставы.

Вчера, после очередной высадки на Черную луну, он засиделся в баре с Грином, тем самым сержантом, что играл на гитаре в памятный день его первого пробуждения на борту «Иглы».

Откинув легкое одеяло, Денис встал.

До сбора оставалось полчаса. Он специально так запрограммировал таймер, чтобы не маяться перед десантом. Когда времени в обрез, и оглянуться не успеешь, а тебя уже запихивают в капсулу. Больше всего Денис не любил томительного ожидания перед операцией.

На подносе, что по сигналу таймера выдал бытовой автомат, уже остывал кофе. Одеваясь, Денис сделал несколько глотков, чувствуя, как после вчерашнего в голове что-то жужжит, но от кофе сразу стало легче.

Через десять минут он вышел из лифта на десантной палубе и пошел прямо в скафандровый отсек. Там уже облачались в броню несколько офицеров. Грин был тут же. Увидев Дениса, он широко улыбнулся своим покалеченным ртом. Пеноплоть на его обожженном лице, мягко говоря, не отличалась качеством, но сержанта это, похоже, не смущало. Вообще, он произвел на Дениса самое благоприятное впечатление своим здоровым юмором.

В первый день знакомства, когда они в ожидании десантирования оказались в соседних капсулах и лежали, словно куколки огромных бронированных насекомых, в специальных ложементах спускаемого модуля, Грин первым завел разговор. Покосившись на Дениса, который украдкой поглядывал в его сторону, он забавно взвизгнул моторчиком укрепленной на месте глаза видеокамеры и, криво усмехнувшись, вдруг сказал, каким-то чудом дотянувшись пальцами в броне до своего лица:

– Пеноплоть, мать ее… Чешется!

Денис не выдержал и улыбнулся. В первый раз после собственной реанимации.

– Все спрашивают: почему не пересадил с задницы, – тем временем продолжал Грин, уставившись в низкий потолок десантного модуля, словно разговаривал сам с собой или рассуждал вслух. – А я им отвечаю: не могу, люблю ее слишком, чтобы уродовать. Пусть лучше морда некрасивая, зато зад цел, верно?!

Денис с трудом оторвал руку в броне и задрал над бортом открытой капсулы большой палец.

– А у тебя чего не хватает, лейтенант? – поинтересовался Грин.

– Половины мозгов… – ответил Денис, которому вдруг передалась жизнерадостность сержанта.

Из соседних камер послышался одобрительный гогот.

Так состоялось их знакомство. Теперь они вместе вот уже десятый раз подряд спускались на эту черную луну искать иголку в стоге сена…

…Техники, что контролировали процесс экипировки, помогли Денису надеть тяжелую, снабженную псевдомускулами и эзоскелетом броню, в которой без поддержки сервомоторов он едва мог передвигать ноги, и, быстро прогнав на тестере все системы, помогли ему доковылять до открытой рампы десантного модуля.

Там уже ждали десять десантных капсул.

– Готовность! – коротко бросил старший техник. Нажав несколько кнопок подле рампы, он резво выпрыгнул наружу.

Десантный створ начал подниматься.

Внутри модуля вспыхнул красный предупреждающий свет.

– Начинаю отсчет! – раздался в коммуникаторах бесцветный голос пилота, и тотчас колпаки капсул пошли вниз. Еще секунда, и с сухим лязгом сработали замки, намертво замуровав десантников в бронированной скорлупе.

Денис постарался расслабиться и прикрыл глаза.

Наконец пол под ним дрогнул. На мгновение в груди возник холодок, это пилот оторвал тяжелый аппарат от стартовой плиты и повел его в шахту электромагнитной катапульты.

– Внимание! – раздался по сети его голос. – Десять секунд! Подберите животы, парни!

Удар катапульты, как его ни жди, пришел внезапно. Тело в тяжелой броне дернулось внутри кокона, и тут же наступила невесомость.

– Поехали, мать твою!.. – произнес кто-то из десантников.

Номинально у группы не было командиров. Каждый из них имел свою задачу и работал автономно.

Перелет от висящего на орбите крейсера до самой Черной луны длился едва ли несколько минут.

Пол под десантными капсулами опять задрожал, и продолговатые трехметровые цилиндры вдруг начали соскальзывать с ложементов, двигаясь по специальным направляющим в хвостовую часть модуля, где уже открывался, обнажая звездную бездну, зев десантной рампы. Одна за другой капсулы выскальзывали из модуля и начинали падать к поверхности безжизненного, лишенного атмосферы шара планеты.

Денис старался дышать глубоко и ровно. Несмотря на отсутствие атмосферы, высадка в тяжелых скафандрах, осуществляемая с низкой орбиты, оставалась достаточно рискованным мероприятием. Капсулы с десантниками падали вниз по широкой дуге, образуя цепь с равными промежутками в несколько километров. С таким интервалом они и будут двигаться, прочесывая очередной квадрат, когда достигнут поверхности.

На высоте трех километров заработали реактивные двигатели.

Когда они сожгли свой ресурс, до пепельно-серой поверхности луны оставалось не больше двухсот метров, а скорость падения замедлилась до трех метров в секунду.

Капсула Дениса внезапно лопнула по шву, развалившись на две половинки, как скорлупа удачно расколотого ореха, и тотчас автоматически включились ранцевые двигатели его скафандра.

Он сгруппировался, ожидая хлесткого, подрубающего ноги удара. При первой высадке его здорово тряхнуло, и это ощущение оказалось не из приятных…

Теперь, на десятый раз, получилось более гладко. Денис приземлился, взметнув вокруг себя облако серого реголита; тонко взвыли стабилизирующие сервомоторы брони, помогая ему устоять на ногах, он пошатнулся и выпрямился.

– Ноль-второй. Порядок! – отрапортовал он, делая первый шаг.

Справа и слева, приблизительно в километре, клубилась, оседая, серая пыль.

Грин и Белявский. Темных фигур в камуфлированной под пыль броне не различить, но Денис знал, что они там. Отсутствие сигнальных маяков говорило о том, что с ними тоже все в порядке.

Не задерживаясь больше, он включил привод и пошел вперед, чуть покачиваясь из стороны в сторону.

Перед глазами полз унылый ландшафт планетоида.

Во время предыдущих высадок он вдоволь налюбовался им. Луна вызывала у него недоумение, но Денис держал его при себе.

То, что планетоид был сожжен, не подлежало сомнению, но сотни тысяч тонн серой пыли, размазанные по остекленевшему базальтовому ложу, как-то не вязались в понятии Велехова с тем, что он видел в других местах после орбитальных бомбежек. Слишком ровен слой измельченного в пыль шлака. Нигде ни воронок, ни уничтоженной бомбардировкой техники и сооружений, только крейсер флота Колоний торчит посреди самого большого кратера, словно его специально притащили сюда в качестве какого-то свидетельства.

«Фрайг его разберет… что тут было… – не без раздражения подумал Денис, выпуская маркерный автомат. – Получили по зубам, а теперь темнят…»

Сверившись с приборами, он повернул, пересекая условную зону сегодняшнего поиска. Почему-то Дениса не покидало подспудное ощущение какой-то фальшивости, ненатуральности всего происходящего вокруг.

Причем это оказалось связано не с заданием, а с самой луной.

Словно он уже бывал тут в далеком прошлом и видел этот планетоид совсем другим.

Вот опять… Накатило…

В тяжелом бронированном шлеме с массой закрепленных на нем датчиков даже головой толком не тряхнуть, чтоб отогнать навязчивое наваждение.

Он как будто начал впадать в транс…

Ноги под напором псевдомускульной энергии машинально передвигались в такт взвизгиванию моторов, а Денис все глубже и глубже погружался в омут каких-то страшных, нечеловеческих воспоминаний…

…Над изломанным пиками гор горизонтом всходил ослепительный шар звезды.

Это была она, Черная луна, в ее первозданном виде.

Безвоздушное пространство порождало четкие, угольно-черные тени. Линии терминатора змеились повсюду, делая поверхность луны то пятнистой, то полосатой. Линия света, линия тьмы. Все как в жизни…

Денис больше не чувствовал тяжкого, ограничивающего движения веса брони.

Он плыл. Как рыба в аквариуме.

«Шаранг… Опять эти миражи…» – Мысль, принадлежащая Денису Велехову, вдруг показалась далекой, размазанной и чужой.

Толстый, наполненный прозрачной водой шар из армированного стекла выступал над поверхностью планетоида. Его выпуклые стенки искажали перспективу.

Денис уже не был самим собой. Он плавал внутри этого шара, чувствуя себя абсолютно свободно… Он знал, что приплыл сюда полюбоваться восходом обреченного солнца. В последний раз…

– Ноль-второй!.. Отклоняешься от курса! – прорвался в его затуманенный видением разум ровный, оцифрованный голос следящего компьютера «Иглы». – Проверь телеметрию!

Наваждение истончилось, рассыпалось болезненной, звенящей радугой осколков.

Он остановился как вкопанный, но сервомоторы не смогли отреагировать столь же адекватно, и тело в броне по инерции дернуло вперед. Потеряв равновесие, Денис упал, подняв вокруг себя клубы серой пыли.

И тотчас в его коммуникаторе раздался встревоженный вопрос Грина, словно тот все это время стоял поодаль и пристально наблюдал за ним:

– Денис, с тобой все в порядке? Помощь нужна?

Он лежал, глядя сквозь лицевой щиток в черноту неба.

– Нормально… – машинально выговорили его губы. – Сбился с шага…

А перед глазами уже плыл, заслоняя звезды, обтекаемый контур космического корабля.

Чужого корабля… И в то же время такого знакомого, до щемящей боли в груди…

Денис бессильно закрыл глаза.

Это становилось выше его сил. Пребывание в двойственной реальности изматывало его, но он боялся открыться даже корабельному врачу, поведав тому лишь о ночных кошмарах. Меньше всего Денису хотелось, чтоб его признали сумасшедшим.

Собрав всю свою волю, он разлепил веки и стал подниматься.

Сзади, в поднятой падением пыли, копошился сбитый с толку его внезапной остановкой маркерный автомат.

Все вроде нормально… Как и должно быть. Только откуда в нем эти навязчивые галлюцинации и почему они так прочно связаны именно с Черной луной?

«Может быть, это действие того пресловутого нервно-паралитического генератора, о котором говорил Дорохов? Скорее всего…» – Эта мысль помогла Денису успокоиться, прийти в себя. Плевать, что он никогда не слышал о подобных приборах. Воткнувшийся носом в пыльное дно кратера боевой крейсер явное тому подтверждение. Значит, сидят эти сукины дети где-то тут под землей, обреченные, озлобленные, и шпарят по ним таким вот порождающим глюки излучением!..

Денис вдруг почувствовал холодную, отрешенную злость.

«Погодите, я достану вас…» – подумал он, возобновляя движение. Внезапная ярость придала ему сил, отодвинула видения, сделала мысли более ясными и законченными.

Его не интересовал бред.

Нужно найти вход.

И внезапно он увидел его. Словно в его голове лопнула какая-то перегородка, за которой скрывались нужные сведения…

Денис опять остановился, но на этот раз уже более плавно, без падений, развернулся всем телом и посмотрел в том направлении, куда подталкивало подсознание.

Точно! Есть…

Он явственно увидел под слоем реголита слабое мерцание тепловой ауры, словно там шли засыпанные лунным прахом коммуникации, чуть более теплые, чем скованная космическим холодом пыль.

– Внимание, это ноль-второй, – произнес он в коммуникатор, не отрывая глаз от призрачной, едва отличимой от общего фона ауры. Он видел ее. Приборы, имплантированные под черепную коробку, действительно сыграли решающую роль. – У меня сигнал. Даю координаты… – Он коснулся кончиком языка сенсора, расположенного внутри гермошлема, на ободе забрала, включив тем самым свой маяк. – Подтягивайтесь ко мне… – добавил он, делая шаг навстречу слабому термальному всплеску.

Пройдя около сотни метров, Денис остановился, присел и начал разгребать руками лунную пыль.

О тех, кто мог находиться внизу, он не беспокоился, зная, что сзади уже подтягиваются девять закованных в броню, вооруженных до зубов фигур, и, если что, они прикроют… Но сердце отчего-то бешено колотилось, и прибор внутреннего жизнеобеспечения нервно попискивал, сигнализируя о слишком высоком уровне адреналина в крови.

Он углубился почти на метр, встав на четвереньки, как металлический крот, вяло копошащийся на дне конусообразной воронки, когда из-под измельченного в прах шлака показался край какой-то оплавленной конструкции.

Она была выпуклой. Денис удвоил темп, лихорадочно отгребая пыль, пока вдруг не осознал, что из-под нее обнажается вершина оплавленной, покрытой потеками и трещинами сферы из толстого, армированного стекла.

Он застыл, не закончив начатого движения, пораженный внезапной догадкой.

Меж бронированных пальцев тонкими ручейками ссыпалась лунная пыль…

Это была та самая сфера, изнутри которой он, обладая сознанием странного, ластоногого существа, накануне собственной смерти любовался последним восходом обреченной на уничтожение звезды…

Шок оказался так силен, что сознание Дениса вдруг стало меркнуть, как пламя свечи под порывом внезапного ветра.

…

И опять эти проклятые голоса, что он воспринял краешком затухающего сознания:

– Стимулятор! Быстрее! Внутривенно !

Тишина… Лишь огромная, ослепительная спираль крутится во тьме, ввинчиваясь в воспаленный мозг.

– …Он нашел, господин Ланге!.. Он нашел их !..

Часть 3.
ДАША

Глава 7.

– Ну что ж, Анри, первая часть эксперимента прошла удачно. – Джедиан одобрительно потрепал по плечу своего помощника и заглянул тому в глаза. – Ты показал себя очень хорошим специалистом, Анри. Слишком хорошим… – От этих слов у Бейкера по коже продрал ледяной озноб, но Ланге, насмешливо взглянув на побледневшего ученого, добавил, заканчивая фразу: – Слишком хорошим и ценным, чтобы так нещадно тебя эксплуатировать. Возьми себе выходной и отдохни как следует. – Джедиан развалился в кресле. – Работы пока приостановим на день или два, нужно дать ему прийти в себя после шока.

– А что будет дальше? – непроизвольно вырвалось у Бейкера, который тут же пожалел о своем неуемном любопытстве.

Джедиан пристально посмотрел на него, но ответил спокойно и даже доброжелательно:

– Он продолжит прогулки по виртуальному планетоиду. Меня очень сильно заинтересовал космический корабль из последнего видения. А пока я собираюсь потревожить господина Дорохова и узнать, соответствуют ли обнаруженные координаты какому-либо реальному сооружению на Черной луне. Думаю, что его подчиненные смогут быстро проверить полученную при посредстве Велехова информацию.

– Да, господин Ланге. Все это поразительно интересно… – запоздало и невнятно произнес Бейкер, пытаясь сгладить впечатление от своего не вовремя проявленного любопытства.

– Отдыхай, Анри… – Джедиан сопроводил эти слова воистину королевским жестом руки, словно жаловал тому высочайшую милость. – Сходи в ресторан, развейся, проверь состояние своего банковского счета, уверен, ты будешь приятно удивлен. Да, вот еще что… – Джедиан внезапно нахмурился, с удовольствием отметив, как опять побледнел Бейкер. Ему нравилось играть с этим гениальным, но трусоватым парнем, как сытый кот играет с полузадушенной мышью. Но нахмурился Джедиан совсем не театрально, у него действительно был маленький неприятный повод для подобной мимики… – Вот что, Анри, – повторил он. – Навести, пожалуйста, одну нашу общую знакомую. Охрана скажет, где ее найти. Думаю, тебе стоит сводить ее в ресторан, а попутно постарайся втолковать этой маленькой сучке, – тон Джедиана вдруг стал ледяным и надменным, – кто я такой. Думаю, что у тебя получится приоткрыть ей глаза на истинное положение вещей.

– Да, господин Ланге… – ответил совершенно сбитый с толку Бейкер.

– Вот и отлично. А теперь иди, Анри, – уже более мягко, но настойчиво повторил Джедиан, – ты действительно заслужил отдых.

* * *

Анри никогда не думал, что его страхи, вкупе с запоздалыми угрызениями совести, найдут свой выход в потреблении спиртного.

Он совершенно не заметил, как втянулся.

Выйдя от Джедиана, Анри остановился сразу за турникетом автоматической охранной системы и достал сигареты.

Несколько раз чиркнув зажигалкой, он заметил, что руки мелко и противно дрожат.

Действительно, как проницательно заметил Джедиан, Бейкер крайне устал и чувствовал себя не лучшим образом. Во-первых, последние сутки он почти не спал, а во-вторых, Ланге, словно предугадав развитие событий, зачастил в лабораторию. Анри никогда не любил работать под чьим бы то ни было пристальным вниманием, а присутствие Джедиана угнетало его больше всего.

Он боялся своего начальника и ничего не мог поделать с этим чувством.

Ощутив во рту уже ставший привычным железистый привкус, он машинально прикурил сигарету и повернул направо, к входу в ближайший от комплекса лабораторий бар.

Это уже стало для него своего рода традицией – заглядывать сюда каждый вечер, чтобы немного забыться и сбросить сковывающее душу напряжение.

Стеклянные тонированные двери услужливо распахнулись при звуке его шагов. Бейкер выбросил наполовину выкуренную сигарету и решительно вошел внутрь, не увидев повода, чтобы изменять устоявшейся привычке. Сразу за порогом его обволок уютный, интимный сумрак. Это дорогое заведение нравилось ему именно своей немноголюдностью.

Единственное, что немного раздражало Анри, так это официанты. Они были очень предупредительны, вежливы и немногословны, но в отличие от более дешевых ресторанов посетителей тут обслуживали люди, а не андроиды, что считалось определенным шармом.

Бейкер, который еще не ощутил начала собственного падения, тем не менее подсознательно стеснялся пить в их присутствии и потому сидел, как манекен, напряженно стреляя глазами по сторонам, пока не оставался в относительном одиночестве. Молодому ученому было невдомек, что ребятам в идеально подогнанных по фигурам черно-желтых фраках абсолютно плевать на то, что и в каких количествах он пьет. Благодаря специфике своей работы они до тошноты насмотрелись на людей куда более высокопоставленных, чем Анри, которые периодически посещали этот бар, порой надираясь тут до совершенно скотского состояния.

– Что будете заказывать, господин Бейкер?

Он вздрогнул. Его уже знали тут по имени и принимали за постоянного клиента, а он и не заметил того.

После суток напряженной работы, проведенных под леденящим душу надзором Джедиана Ланге, у него во рту было сухо и противно, словно туда нагадил древесный кот с Прокуса.

– Миртель… Двойной, не разбавляя… – ощутив новый прилив дрожи в кончиках пальцев, резко произнес он и, спохватившись, добавил, стараясь не смотреть в отсутствующее лицо официанта: – И дежурное блюдо…

«Нужно менять бар…» – с необъяснимой стыдливой тоской подумал он, глядя, как удаляется фигура в униформе фирменных цветов – черном, белом и желтом.

Кончики пальцев продолжали мелко и противно дрожать.

Анри еще не осознал, что муки совести, помноженные на страх, толкнули его по пути наименьшего сопротивления, за несколько месяцев молодой ученый вдруг постарел, стремительно превращаясь в неряшливого алкоголика, вступившего в обреченный поединок с зеленым змием.

Осознание этого было впереди. А пока верхом его желаний был хрустальный бокал с очень крепкой, прозрачной, как слеза, жидкостью, что уже нес к его столику проворный официант.

* * *

За несколько суток до этих событий Даша, совершенно измученная своим одиночным заключением, которое прерывалось лишь мелодичным позвякиванием бытового автомата, что доставлял ей еду, принялась за починку Хьюго.

Застывший в углу спальни робот-андроид казался ей последней ниточкой, что пролегла между ее прошлым и настоящим.

Порой ей казалось, что именно молчаливая, мертвая фигура Хьюго, что служил еще ее прадеду, удерживает ее сознание на хрупкой грани безумия.

На другой день после памятной беседы с Джедианом Ланге робота приволокли двое дюжих военных в форме мышиного цвета и, ни слова не говоря, поставили Хьюго в угол спальни, как огромного металлического истукана.

Действительно, на фоне своих современных собратьев, которых Даша успела заметить на улицах странного подземного города, пока ее перевозили из лабораторного комплекса на этот адрес, Хью выглядел как неуклюжий тотем каких-то идолопоклонников. Его местами потускневший корпус из прочного сталепластика не покрывала искусственная пеноплоть, и вообще он больше походил на робота, а его нынешние собратья мало отличались от людей.

И все же для Даши он был не просто механизмом. Хьюго был для нее символом прошлого. Он и она – вот все, что осталось от испепеленного орбитальными бомбардировками Дабога, на подступах к которому колонисты впервые остановили армады Земного Альянса.

Больше того, он был последним членом ее погибшей семьи.

Именно поэтому, когда, вооружившись тупым столовым ножом, который она не спустила в утилизатор отходов после обеда, Даша подошла к Хьюго, она почувствовала, как в душе шевелится щемящее чувство страха.

Она боялась, что он окончательно погиб и тогда тонкая ниточка в ее сознании лопнет. Именно поэтому она тянула с реанимацией андроида долгие две недели.

Сев подле робота, которого она развернула лицом к стене, Даша нашла на его спине тонкую, с волосок, щель, что описывала овал. Тупой пластиковый нож гнулся и никак не хотел подцеплять край защитного кожуха, под которым скрывалась контрольная панель.

Наконец ей удалось чуть приподнять крышку. Даша отложила измятый и изогнутый столовый нож, впившись в приподнятый край пальцами. Ломая ногти, она все же потянула ее, и кожух внезапно отскочил вверх, слетев с покрывшихся окислами фиксаторов.

Органы внешнего управления у Хьюго, как и у других дройдов, конструировались таким образом, чтобы простейшие операции по программированию и наладке мог произвести пяти-шестилетний ребенок.

«Вообще, довоенный мир был очень человечен…» – с необъяснимой тоской подумала Даша. Люди, брошенные на произвол судьбы на диких планетах, очень хорошо знали, что такое деградация. И еще они ценили такие понятия, как любовь и взаимопонимание. Трудности первых поколений сблизили их, одиночки попросту не выживали там, где каждый дюйм земли под ногами кричал о своей вопиющей чуждости.

Как следствие, очень немногим колониям удалось выжить, а уж развиться заново, сохранив и приумножив привезенные с собой знания, смогли лишь единицы. Но зато, вторично выйдя в космос после сотен лет нечеловеческой борьбы, они не кичились собственными достижениями, а разыскивали тех, кто не смог подняться над атмосферными шапками своих планет, и помогали им.

Хью как раз являлся характерным образчиком технологий тех лет. С виду обыкновенный, очеловеченный робот из металлопластика, но внутри, под пластинами невзрачного, потускневшего корпуса, он таил горький опыт множества поколений. Те, кто конструировал эту модель, знали не понаслышке о том, как погибали целые анклавы, утратив элементарные знания технологий. Сколько их было, потрясающих, страшных, обидных свидетельств, когда на планетах вдруг обнаруживали полностью вымершие колонии, техника которых казалась вполне исправной. Просто люди утратили знания о том, как управлять ею… Или, наоборот, сохранившиеся образцы машин, как электронных, так и механических, страдали одним неисправимым недостатком – однобокостью, малым набором доступных функций.

Чего стоила только одна колония на Эрлизе, которую нашли пустой, мертвой лишь потому, что сохранившиеся в процессе эксплуатации машины не годились для ведения активного сельского хозяйства в условиях крайней агрессивности местных форм растительной жизни. Джунгли Эрлизы, жадные до жизненных пространств, постоянно наступали, и поселение сколлапсировало, когда у людей не осталось ни сил, ни средств для постоянной расчистки территорий…

Так и вышло, что спустя сотни лет в заросших причудливым лесом ангарах обнаружили исправные планетарные машины, которые, израсходовав свой боезапас, не годились больше ни на что. Они не могли корчевать деревья, выдирать ядовитые корни лиан и перепахивать почву.

Поэтому возродившаяся промышленность передовых колоний была, прежде всего, ориентирована на человека и на те порой совершенно невероятные условия, в которые забрасывала людей злая судьба экспансивных переселений.

Хью повезло. Он попал в благополучную семью на благополучной планете, и за век своей машинной жизни реализовывал едва ли сотую часть заложенных в него возможностей. Он подрезал кусты и вытирал пыль с каминных полок, забавлял детей и водил автомобиль…

Лицо Даши исказила недобрая улыбка.

Те, кто запихнул ее сюда, очевидно, забыли, что несколько веков назад связка человек плюс робот была публично признана идеальной единицей для выживания. На любой планете и в любых условиях.

Если бы о данных технологиях помнили, то Хьюго никогда не оказался бы в ее тюрьме. Уж кому, как не Даше, было знать, что он не просто груда старого железа с облупившейся краской…

Размышляя таким образом, она вынула наружную панель управления, под которой открылась вторая, более полная. Она предназначалась для экстремальных ситуаций, когда от такой человекоподобной машины зависела жизнь ее хозяина.

Даша пробежала глазами по знакомым символам.

В детстве она не понимала, зачем отец часами заставлял ее сидеть за компьютером, заучивая наизусть командные последовательности для активации тех или иных функций у милого, домашнего Хью.

Зато теперь она поняла.

Внутри у робота располагался надежно экранированный миниатюрный ядерный реактор, который снабжал энергией все его сервоприводы, процессор и периферию. Сейчас он оказался «погашен». Его отключение произошло автоматически, как только сенсоры Хью зафиксировали полнейшую невозможность восстановления собственных функций.

Вся вторичная реактивация в таком случае производилась вручную.

Даша осторожно вскрыла еще одну боковую заслонку, где в углублении торчало колечко, связанное с тонкой головкой стержня, уходящего во внутренности Хью. Он был окрашен в ярко-красный цвет. Механический блокиратор реакции. Древний как мир и столь же надежный графитовый стержень, какими пользовались еще на заре атомной эры.

Даша осторожно, без рывков потянула за кольцо, поднимая стержень на одно деление вверх.

Она знала, что сейчас внутри робота возобновилась реакция деления атомных ядер, но прошло несколько долгих, томительных минут, прежде чем в углублении рядом с кольцом и приподнятой головкой стержня слабо затлел зеленый индикатор, оповещая о появлении тока в электрических цепях андроида.