Текст книги "Славонский Градец. Libera regia civitas"

«Также жители этого града или же кметы из сел, принадлежащих городу, тех, что вблизи городской территории, не должны являться ни на какой суд, кроме городского. Если же судья будет сомневаться в деле, а обвинитель на своем обвинении настаивать, то пусть будут созваны все видные люди города (maiores civitatis), и они под председательством самого судьи [примут решение], а если вновь будет сомнение, а обвинитель дерзнет позвать их на королевский суд, то судья должен предстать перед королем за всех остальных. Так, если кто позовет [предстать] перед королем городского судью и горожан или только горожан, то никто не должен идти, кроме самого городского судьи. Ему же должен истец оплатить расходы, так как он, презревши авторитет, дарованный тому известной королевской привилегией, не захотел судиться у городского судьи, но напрасно ввел того в расходы и заставил отправиться в путь».

Вопрос о реальной власти, которой обладали судьи, будет рассмотрен ниже, пока же попробуем разобраться в юрисдикции maiores civitatis. Собственно, в историографии высказывались самые разные версии по поводу того, кто или что скрывается за этим термином. Так, Брейтенфельд высказывал мнение, что здесь подразумевается городское вече[102]102
  См.: Breitenfeld F. Zagreb, kraljevski i slobodni grad na brdu Grech, Zagreb, 1935. С. 36.


[Закрыть]. Больше прав на жизнь имеет версия Маргетича, по которой здесь подразумеваются старейшины города или несколько высших городских чиновников[103]103
  См.: MargetićL. Neka pitanja u svezi sa Zlatnom bulom Bele IV (1242) С. 68.


[Закрыть].

Н. Клаич считает, что речь скорее идет о людях, старших по возрасту[104]104
  См.: KlaićN. Povijest Zagreba. С. 83.


[Закрыть], есть и иные версии. Видимо, и подтверждения этому существуют во многих фундационных грамотах, дарованных иным городам, под maiores подразумеваются определенные люди, иначе горожане не знали бы, кому им, собственно, жаловаться. В других документах, между прочим, упоминаются не только maiores, но и meliores. Думается, здесь имеются в виду специальные помощники судьи, которые в дальнейшем будут фигурировать в документах как jurati, то есть присяжные.

«Также если вдруг кто умрет без наследника, то имеет право завещать свое движимое имущество кому хочет. А недвижимость, то есть дом, двор, виноградники, другие земли и строения, пусть, посоветовавшись со своими согражданами, оставит жене или кому-либо из своих родственников, но при этом ни он, ни жена, ни родственники не должны [недвижимости] делить, отчуждать или продавать.

Также если кто умрет без завещания и нет у него ни жены, ни детей, ни родственников, то пусть две трети его имущества через мужей, достойных доверия, специально для этого избранных, будут поделены между бедными, а одна треть пусть отойдет коммуне».

По мнению Маршалевски[105]105
  См.: MaršalevskiM. A. O oporučnoj slobodi u Zagrebackom Gradecu – po Zlatnoj buli i kasnijoj praksi С. 91.


[Закрыть], для вступления жены в права наследования недвижимости мужа большое значение имело наличие у них детей. Золотой буллой, как она считает, был предусмотрен вариант принципа paterna paternis, materna maternis. Вряд ли можно согласиться с ее утверждением, что не имеющий прямых наследников гражданин должен был представить список своих наследников второго ряда на проверку коммуне. Вероятно, меры по контролю над теми, в чьи руки могло попасть городское имущество, в первую очередь объясняются близостью Загреба, епископу которого перед лицом смерти граждане хотели передать свое имущество.

Не имеющий отдаленных родственников гражданин имел право составить завещание, поэтому можно предположить, что случаи, когда недвижимость после смерти владельца переходила к коммуне, не были столь частыми. В то же время коммуна не была, судя по всему, заинтересована в том, чтобы допускать в качестве владельца недвижимости любого постороннего, который, завладев доверием умирающего гражданина Градеца, мог бы по завещанию стать наследником и не будучи его родственником. Право свободно завещать свое имущество было, похоже, сильно ограниченно.

«Если король венгерский захочет пойти на войну в приморские края, или в Каринтию, или в Австрию, горожане обязаны послать с ним десять воинов, полностью вооруженных. Кроме того, если случится так, что сам король посетит этот город, то горожане должны дать ему [в обед] двенадцать волов, тысячу хлебов, четыре бочки вина. Герцогу всей Славонии, если он из королевского рода, [горожане] должны дать половину вышеперечисленного. Бану, если такой будет в городе, но не вице-бану, ничего другого не следует давать, кроме как одного вола, сто хлебов, одну бочку вина при вступлении его в должность, и все это один раз, сколько бы [этот бан] ни занимал свою должность. От всех этих служб горожане освобождаются на следующие пять лет».

Легкость налогообложения населения Градеца вызывает сомнения у Кампуша. Сравнивая аналогичные документы, касающиеся обязанностей Вараждина, Вировитицы, Крижевцев и некоторых других городов, он находит, что количество продовольствия для поставок королю и бану было наибольшим именно в Градеце[106]106
  Kampuš I. Zagrebacki Gradec u doba Arpadovića i Anžuvinaca // Zagrebački Gradec 1242–1850. С. 52.


[Закрыть].

«Также горожане по своему желанию и на свои средства обязуются обнести гору Греч укреплениями».

Выскажу предположение, что только купцы могли так быстро отстроить стены. В 1256 г. король даровал Градецу очень важное право на проведение ежегодной ярмарки (сайма), длившейся неделю до и неделю после дня памяти апостола Марка. Город стал крупным торговым центром Славонии, причем первое время, судя по всему, не было никаких налоговых сборов[107]107
  См.: MCZ I. С. 26.


[Закрыть]. Впрочем, экономическое положение горожан после окончания строительства укреплений было подорвано, и в 1258 г. они обратились к Беле с просьбой о снижении выплат. Их пожелание было частично удовлетворено, и с тех пор основной налог, заменяющий обязанность поставлять вооруженных ратников, взимался в день cb. Мартина. Оставалась также ежегодная выплата бану Славонии 200 пенсов[108]108
  См.: MCZ I. С. 28–29.


[Закрыть]. Впрочем, она была отменена королевой Марией, проявившей благосклонность к Градецу в 1261 г., во время своего визита в Славонию[109]109
  См.: MCZ I. С. 31–32.


[Закрыть].

В 1266 г. горожане были уведомлены, что основным документом, определяющим их статус, остается Золотая булла, а привилегия, дарованная Марией, была отменена. Наконец, в ответ на очередной запрос граждан Градеца король Бела IV вновь подтвердил их свободы, окончательно избавил от всех воинских повинностей и не упомянул об обязанностях, связанных с обеспечением продовольствием короля и бана.

Вместе с тем был введен ежегодный сбор в пользу сына Белы (также Белы) – 40 марок. Этот документ 1266 г. и подносили граждане на утверждение последующим правителям Венгерского королевства[110]110
  См.: MCZ. С. 40–44.


[Закрыть]. Уже в следующем году граждане просили короля о подтверждении документа о полном освобождении от пошлин при путешествиях и транспортировке товаров, которое было удовлетворено.

В конце XIII в. Градец остался, несмотря на значимость привилегий, единственным свободным королевским городом, не имеющим права tributi fori, то есть рыночного сбора со всех продаваемых, а также провозимых транзитом товаров, так как это право осталось за Капитулом. Впоследствии, однако, оно было шаг за шагом отвоевано гражданами коммуны. Очевидно, право tributi fori не только важно в экономическом отношении, но и наряду с правом взимания тридцатины является характерной чертой свободного королевского города как коллективного феодального сеньора.

Некоторая часть крестьянства к тому моменту почувствовала, что жизнь в городе перспективней, чем в деревне, где отсутствовали гарантии спокойной жизни, столь ценимой в Средние века, и не было личной свободы. Вероятно, первым гражданам льстило и то, что они выбирали судью, человека, которого утверждал сам король и который имел несравнимо большие права, нежели сельский староста или любой другой городской судья данного региона.

Можно попробовать провести параллели между процессами, происходившими в одно и то же время в Градеце и другом важнейшем городе Славонии – Вараждине, в котором ощущалось влияние немецкого городского права и который, таким образом, отличается от Градеца более любого другого поселения Славонии. Вараждин был основан раньше Градеца, хотя по вопросу о подлинности грамоты 1209 г. еще недавно шли дискуссии[111]111
  См.: Budak N. Gradovi Varaždinske županij e u srednjem vij eku. С. 45; Klaić N. Povijest Zagreba. С. 292–293.


[Закрыть]. К тому же он является, по-видимому, и одним из первых городов Венгерского государства. Вараждин строился вокруг двух центров, крепости жупана и местной приходской церкви[112]112
  См.: Budak N. Gradovi Varaždinske županie u srednjem vieku. С. 45.


[Закрыть].

Важнейшей привилегией, дарованной Эндре в 1209 г., было разрешение выбирать своего судью, именуемого рихтардом, что означало выведение горожан из-под власти жупана. Горожане сами собирали налоги, представители жупана или бана не могли этого делать. Жупаны, однако, не хотели полностью выпускать из-под своего контроля это поселение, по крайней мере, в первые годы после издания грамоты 1209 г. они продолжали получать от жителей Вараждина 20 бочек вина, 100 хлебов и вола.

Право суда над пришлыми людьми, впервые обозначенное в грамоте 1209 г., будет потом переходить из грамоты в грамоту в течение столетия. Как и в Градеце, жители Вараждина могли завещать свое состояние родственникам и церкви. Однако слабость короны-покровителя сказалась в отсутствии пункта о возможности завещать имущество любому человеку. Будак предполагает также, что после смерти гражданина его имущество могло отходить жупану, а не общине, по крайней мере в первые годы ее существования.

Горожане освобождались от уплаты tributum fori и десятины, но должны были платить налог за проезд в Германию. Видимо, купцы Вараждина везли ценный товар, так как стоимость одной повозки оценивается в 100 динаров или полмарки.

В целом на основании изучения фундационных грамот можно сделать вывод, что такие города, как Градец и Крижевцы, а также отчасти Вараждин, являлись основной опорой короны св. Стефана в регионе и по значению явно превосходили другие города вроде Сомбора или Петриньи. Эта градация находит выражение в терминологическом разделе civitas-villa.

Также достаточно определенно можно судить о том, что правители и поселенцы учитывали опыт дарения предыдущих грамот.

1. Жители Вараждина получили свои свободы «согласно древним юридическим традициям». Очевидно, имеются в виду традиции немецкого права и в то же время опыт далматинских городов.

2. Петринья получил свои свободы от короля рутенов Коломана без ссылок на предшествовавшие документы, видимо, прецедентов выдачи грамот, утверждающих подобный статус городов, еще не существовало.

3. Сомбор получает такие же привилегии, как и Петринья, и в 1242 г. они подтверждаются «из уважения к блаженной памяти короля Коломана» Белой.

4. Крижевцы получают городской статус «по образцу того, что в Градеце и Новой вилле Загребской»[113]113
  Отсутствие упоминаний об этом образовании в корпусе источников заставляет предположить, что история поселения была очень кратковременной.


[Закрыть].

5. Ястребарско получил свободы «подобно тем, которыми пользуются поселенцы Петриньи и Сомбора».

Таким образом, в XIII в. в Славонии сложились два типа королевских поселений, пользующихся рядом свобод и привилегий. К первому типу относятся свободные королевские города (Градец и Крижевцы), ко второму – виллы (Петринья, Сомбор, Ястребарско). Разница между ними выражалась в экстерриториальности и неподсудности горожан судам, кроме собственного городского, торговых привилегиях и некоторых других пунктах. Отдельно выступает Вараждин, испытавший влияние немецкого права, что отразилось не в последнюю очередь в терминологии буллы 1209 г.

Борьба за власть венгерских королей и Славония

Из венгерской истории XIII в. Многократно упомянутый король Бела IV (1235–1270) был сложной личностью. Отношения с отцом у него не сложились с самого начала, поскольку его отец Эндре казнил не всех убийц его матери, погибшей при загадочных обстоятельствах. Сам Бела был женат на Марии Ласкарис, дочери никейского императора. Однако, вернувшись из Пятого Крестового похода, Эндре заставил сына развестись. Бела предпочел бежать вместе с женой в Австрию, но потом перебрался поближе к своей стране, в Трансильванию, где участвовал в крещении двух половецких вождей. В сентябре 1235 г. Бела взошел на престол без особых трудностей. После этого он немедля принялся чинить всякие неприятности своей мачехе, обвинив для начала ее в измене отцу с первым министром. Также он приказал сжечь кресла своих министров, чтобы они не могли сидеть в его присутствии. Король приступил к раздаче привилегий городам – не только хорватским, но и Эстергому. Бела направил одного монаха на поиски оставшихся венгерских племен. Вернувшись из поездки, монах предупредил короля о возможности монгольского вторжения. Бела предоставил убежище терпящим бедствие половцам. В дальнейшем противостояние с монголами закончилось катастрофическим поражением на реке Шайо в 1241 г. Вот как описывает его Фома Сплитский: «Вот так почти уже на исходе Четыредесятницы, прямо перед Пасхой, великое множество татарского войска вторглось в королевство Венгрия. У них было сорок тысяч воинов, вооруженных секирами, которые шли впереди войска, валя лес, прокладывая дороги и устраняя с пути все препятствия…

Часовые же, добежав до лагеря и крича что есть мочи, с трудом смогли поднять спавших безмятежным сном. Разбуженные, наконец, печальной вестью, они не торопились, как того требовала минута великой опасности, схватить оружие, вскочить на коней и выступить против врагов; но, не спеша поднявшись с ложа, они норовили, по своему обыкновению, причесать волосы, пришить рукава, умыться и не особенно стремились ввязываться в сражение. Однако Коломан, архиепископ Хугрин и один магистр воинства тамплиеров, как и подобало отважным людям, не предавались, как прочие, безмятежному сну, но всю ночь не смыкали глаз и были начеку, и как только они услышали крики, сразу же бросились из лагеря. А затем, надев на себя воинские доспехи и построившись клином, они смело бросились на вражеские ряды и какое-то время с большой храбростью бились с ними. Но так как их было ничтожно мало в сравнении с бесчисленным множеством татар, которые, словно саранча, постоянно возникали из земли, то они, потеряв многих своих товарищей, вернулись в лагерь»[114]114
  Фома Сплитский. История архиепископов Салоны и Сплита. С. 104–105.


[Закрыть].

Вдобавок к иным бедствиям граждане Пешта убили половецкого вождя Котеня, и оставшиеся без надзора половцы стали грабить страну. Бела бежал к австрийскому герцогу, который захватил его казну и не предоставил реальной помощи. Бегство Белы от наступающего Бату-хана, его отчаянное положение в Далмации хорошо известны, также как и неожиданный судьбоносный уход монголов.

Хотя монголы ушли, но испуг остался. Бела сделал все возможное для укрепления страны. Городам поручалось укреплять стены – один из них уже знакомый нам Градец, на территории современного Загреба. Уже в 1242 г. велись успешные боевые действия протии Австрии. Вскоре после этих печальных событий Бела поддержал князя Ростислава в его борьбе с Даниилом Галицким. Также Бела активно привлекал рыцарей-госпитальеров, предоставляя им места для поселения. Бела воевал далее с чешским королем Пржемыслом Оттокаром II и был близок к захвату Оломоуца. Последние годы жизни были омрачены для Белы войной с собственным сыном Стефаном, который захватил Трансильванию. Но очень скоро Бела с сыном уже совместно воевали с чешским королем за Штирию, а затем и с Болгарией. Вероятность войны между ними все же сохранялась, несмотря на ряд соглашений. После победы в 1265 году восточная часть королевства перешла под управление Стефана. Гибель второго любимого сына Белы сломила короля, и скорая его смерть обозначила наступление беспокойных времен для королевства.

Стефан V (1246–1272) недолго правил после смерти отца. Он был коронован им вскоре после монгольского вторжения и тогда же женился на дочери половецкого хана Котеня. В дальнейшем Стефан стал герцогом Штирийским и много воевал со своим отцом. Правление Стефана поддерживалось не всеми, а любимая дочь Белы Анна со сторонниками бежала в Прагу. В связи с этим Стефан заключил союз с польским Болеславом V против Пржемысла Оттокара. Несмотря на два поражения, Стефану удалось все же победить, хотя по договору он отказался от прав на казну, которую Анна предусмотрительно вывезла в Богемию. Летом 1272 года Стефан отправился урегулировать ситуацию в Далмацию, когда неожиданно получил сообщение о похищении престолонаследника Ладислава. Во время разработки операции по его освобождению король Стефан внезапно скончался.

Королем был объявлен Ладислав IV (1272–1290), по прозвищу Половец, его мамой была Елизавета из Половецких земель, как помним, союзу с ними уделял большое внимание король Бела IV. В 1269 г. Ладислав был обручен с Елизаветой Анжуйской, дочерью короля Карла I Неаполитанского. В момент смерти отца, короля Стефана, Ладислав содержался в заключении Иоакимом Гут-Келедом, баном Славонии, в одном из замков. После смерти короля бан привез Ладислава на коронацию в Эстергом и до 1277 г. через многочисленных ставленников контролировал политику страны. После одного из политических убийств Пржемысл Оттокар оккупировал Братиславу, Шопрон и ряд иных городов региона. В этой обстановке королева-мать (половчанка) смогла сместить славонскую группу с постов, но Иоаким опять похитил короля. Когда короля освободили, был похищен его брат, и уже от его имени было поставлено условие о разделении королевства на две части. Ладислав отправился в Германию и заключил союз с королем Рудольфом против Пржемысла Оттокара. В печально известной битве 1278 г. (Мархфельд) чешские войска были разгромлены, а сам король убит. Это было политической удачей Ладислава, но популярность его стала падать – слишком велико стало половецкое влияние на него: король окружил себя красивыми половчанками, назначил себе половецких советников (не все из них даже были крещены), носил половецкое платье. Ситуацией заинтересовался папа. Ладислав вынужден был отослать половцев в отдаленные земли королевства, но через некоторое время ушел с ними. Вернувшись, он арестовал папского легата, за что подвергся отлучению от Церкви. В дальнейшем Ладислав уже вел войны с половцами, и большая их часть вынуждена была покинуть страну. В 1285 г. Венгрия подверглась нападению со стороны Золотой (Ногайской) Орды.

Далее события развивались еще интереснее. Ладислав арестовал свою жену и объявил, что ее место занимает отныне одна половчанка, к тому же заставил свою сестру, давно ушедшую в монастырь, выйти замуж за пана Завишу из Рожмберка. В связи с этим эстергомский архиепископ не только отлучил Ладислава от Церкви, но и просил папу объявить против короля крестовый поход. В целом Венгрия была на грани полного развала в прямом и переносном смысле. Например, Славонией правили Бабоничи, некоторые земли присоединили к себе немцы и т. д. По иронии судьбы в 1290 году король был убит недовольными чем-то половцами.

Поскольку детей у Ладислава не было, королем стал Эндре III Венецианец (1290–1301). Он был внуком Эндре II и сыном его позднего сына Стефана и Томазины Морозини. Воспитывался в связи с ранней смертью отца в Венеции. Наведываясь в Венгрию, Эндре предлагал свои услуги по управлению страной, но неизменно получал отказ. В 1290 г. в связи с отлучением Ладислава от Церкви архиепископ Эстергомский предложил Эндре его корону. На тот момент Эндре сидел в венской тюрьме. Немедленно бежав оттуда, он прибыл в Эстергом и торжественно короновался. Королю разрешили провести пересмотр привилегий, выданных в предыдущее правление, и женили его на принцессе Фененне Куявской. Правление Эндре оказалось недолгим, но сложным по количеству разнообразных событий. Братья не считали его законнорожденным, что послужило основанием для германского короля Рудольфа объявить венгерским королем своего сына. Объявились и явные самозванцы. Серьезней было то, что на корону объявила претензии Мария Венгерская, жена неаполитанского короля Карла II (сестра Ладислава). Эти права она передала затем своему внуку Карлу Роберту. Многие знатные хорватские семьи выступили на стороне Марии, среди них Бабоничи и Франкопаны. Короля даже взяли в плен и отпустили только за выкуп. В 1296 г. Эндре женился вторым браком на Агнессе Австрийской и добился мира с Альбертом Австрийским. В дальнейшем он воевал на его стороне против короля Адольфа Германского, которого Альберт лично зарезал после очередной битвы. Новый эстергомский архиепископ категорически выступил на стороне Карла Роберта, который высадился в Сплите и скоро занял Загреб. Тяжело больной Эндре не смог ему противостоять и скоро скончался, став одним из первых королей, похороненных в Буде. На этом заканчивается история рода Арпадов.

Карл Роберт и Лайош Великий. Хорватский нобилитет, находящийся под влиянием Павла Брибирского, признал без особых проблем Карла Роберта королем Хорватии (1301–1342). Однако родственники Арпадов, поддержанные частью мадьярского дворянства, не замедлили вступить в борьбу. В том же 1301 г. на трон св. Стефана вступил чешский король Вацлав III, коронованный как Ласло V (1301–1304), его впоследствии сменил Отто Баварский (1304–1308). Карл Роберт постепенно добился признания и у венгерской части населения королевств благодаря отпору, который он смог оказать поползновениям Стефана Драгутина, сербского короля. В 1310 г. состоялась наконец его коронация при поддержке папы Бонифация VIII. Мадьярских магнатов Карл Роберт пытался столкнуть с хорватскими, часть которых, и Павел Брибирский в особенности, в этот период очень усилилась. Достаточно сказать, что последний, получив право передавать титул бана Хорватии по наследству, имел среди своих вассалов боснийского бана Степана Котроманича. Собственно, Павлу принадлежала вся Хорватия, кроме Славонии, во многих отношениях примыкающей к венгерским землям, и Задара, которым владела Венеция. Последнее обстоятельство побудило Павла объявить Венеции войну, но сам «делатель королей» умер еще до начала активных боевых действий. Его старший сын Младен II оказался не в состоянии противодействовать враждебному клану Нелипичей, которые не только смогли скоординировать свои действия с Венецией, но и заручились поддержкой брата Младена Павла, а потом и самого короля Карла Роберта. Король, помнивший о заслугах отца Младена, взял того с собой, чтобы сделать своим советником и заодно освободиться от чрезмерно усилившегося под боком соседа. Баном Хорватии стал бан Славонии Иван Бабонич, Степан Котроманич признал прямой сюзеренитет от Карла Роберта.

Роль Карла Роберта заключалась не только в том, что он привнес в Венгрию и Хорватию неаполитанскую роскошь. При нем через влияние новейших достижений итальянской и французской политической мысли меняется стиль управления государством. Укрепляются связи между усиливающимся государственным аппаратом и субъектами королевства.

Лайошу[115]115
  Известен также под именем Людовика и в Хорватии как Людевит.


[Закрыть] (1342–1382), старшему сыну и прямому наследнику Карла, прозванному по величине своих владений Великим, удалось сравнительно быстро закрепиться на троне, хотя не обошлось без значительных уступок дворянству, основной из которых стало дарение права наследования на землю для феодалов.

Первой кампанией юного государя стала военная операция по захвату крепости Книн, необходимой в качестве плацдарма для войны с Венецией. Лайош показал себя как политик твердой руки, не остановившись перед конфискацией (впрочем, с соответствующей компенсацией) владения у вдовы Петара Нелипича[116]116
  Вдова Петара из семейства Курьякович показала себя в этом деле умелым политиком, играя общественным мнением с помощью открытых писем Лайошу и идя на ложные уступки.


[Закрыть]. Интересно, что командовать операцией по захвату Книна должен был не кто иной, как Миклош Гараи (Горянский), будущий регент королевства, а тогда королевский знаменосец.

В то время король, согласно первому договору между мадьярами и хорватами, подтвержденному многочисленными славонскими са-борами, вообще не имел права появляться в Хорватии без специального земского приглашения, не говоря уже о конфискации частных владений без каких-либо объяснений. Воспользовавшись призывом коммуны Задара, Лайош начал войну в Далмации. В результате все побережье Далмации, кроме Задара, удалось очистить от венецианцев. Убийство младшего брата Андрея, короля Неаполя, на время отвлекло Лайоша от сражений с Венецией. Посетив Неаполь, он казнил заговорщиков.

Оставив вскоре город, он не смог помешать организатору убийства, королеве Иоанне, вернуться в Неаполь. В конце концов Лайош отказался от власти в Неаполе в пользу местного нобилитета. Одной из основных проблем представителей Анжуйской династии в XIV веке, как будет ясно из дальнейшего, стала невозможность удерживать два королевства в одних руках. Как известно, на северном направлении сербскому правителю Стефану Душану не удалось добиться значимых успехов. Его напор был сдержан Степаном Котроманичем, на помощь которому подоспели войска Лайоша. Видимо, в ходе этой военной операции король сблизился с дочерью своего вассала, боснийского бана Степана Котроманича, Елизаветой и вскоре женился на ней. Ее отец вскоре умер, а его место занял наиболее видный из боснийских правителей – Степан Твртко. Вернувшись на «венецианский фронт», военные действия на котором развивались во Фриуле и Далмации, Лайош добился победы, закрепленной в Задарском договоре. Венеция передала ему права на Далмацию от середины Кварнерского залива до Дураццо в Албании. Лайош стал властелином Восточной Адриатики и сюзереном Дубровника. Племянник польского короля, Лайош наследовал Казимиру Польскому, таким образом, его государство раскинулось от Адриатики до Балтики. Попытка Венецианской республики (Serenissimae) отвоевать Далмацию ничего не дала. Туринский договор 1381 г. подтверждал Задарский мир. Одним из событий времен правления Лайоша, значение которого осталось незамеченным современниками, было основание в 1352 г. первого укрепления турок на Балканах.

Анжуйские правители способствовали усилению власти банов на местах. Доходы государства значительно увеличились – в частности, за счет добычи полезных ископаемых. Военную реформу, проведенную ими, тоже можно счесть достаточно удачной.

В XIV в. славонские города успешно избежали судьбы хорватских городов, аннексированных Венецией и рядом магнатов. Свободные королевские города рассматривались во многом как личный домен Арпадов, поэтому, чтобы доказать свое право на них, Карлу Роберту пришлось проводить сверхактивную антимагнатскую политику. Его успехи подготовили не только удачные войны старшего сына Лайоша с Венецией, но и создали надежную опору, главным образом финансовую, в лице таких городов, как Градец, Крижевцы и Вараждин.

«Женское правление». Сигизмунд и политика короны св. Стефана по отношению к Градецу (1382–1437). После смерти Лайоша (1382) остро встал вопрос о престолонаследии[117]117
  См., например: Rovid Magyar Cronica sok rend-beli fo historias. Rassan, 1753. С. 55–56.


[Закрыть]. Борьба велась между группами магнатов, сосредоточивших в своих руках обширные земельные угодья и массу зависимых кметов. Королева Эржебет (Елизавета), вдова Лайоша, опираясь на Миклоша Гараи (Горянского), назначенного регентом королевства и паладином Венгрии, и ряд других магнатов, пыталась контролировать политику королевства, официально возглавлявшегося Марией, старшей дочерью Лайоша[118]118
  Младшая дочь Лайоша Ядвига была польской королевой, супругой литовского князя Ягайло. Имя ее широко известно благодаря участию в заключении Кревской унии 1385 г. Портрет королевы дает, в частности, польский романтик Генрик Сенкевич в романе «Крестоносцы».


[Закрыть]. Необычность самого факта нахождения женщины во главе государства, выразившегося, в частности, в официальном титуле rex (король Мария!), осложнила внутреннюю ситуацию и привела к появлению новых претендентов на престол, наиболее опасным из которых был Карл Малый из Дураццо, король Неаполя, носивший титул герцога Славонии и Далмации.

Коалиция, поддержавшая его, состояла главным образом из магнатов и влиятельных людей Хорватии. Среди них особенно следует выделить Павла Хорвата, епископа Загребского (1379–1386), его брата Ивана Хорвата, бана Мачвы, и Ивана Пализну. Между прочим, последний предполагал, в отличие от других участников оппозиции, призвать на хорватский престол Степана Твртко, причем программой максимум было полное разделение королевства св. Стефана и Триединой Хорватии. Следует отметить, что Иван (Янош) Пализна был приором ордена св. Иоанна, что позволяло ему пользоваться поддержкой самых широких кругов рыцарства.

М. Гараи организовал в 1384 году выезд королев в Хорватию, Пализна вынужден был бежать, венценосные особы посетили Задар, – очевидно, там престиж жены и дочери победителя Лайоша был наибольшим, и Мария председательствовала на хорватском саборе.

Епископ Загребский, специально для этого тайно посетив Италию, уговорил Карла отправиться в поход, убедив в полной поддержке населения. В сентябре 1385 г. Карл прибыл в Далмацию, откуда отправился в Загреб, где до конца года готовился к решающему походу. Несмотря на разного рода трудности (в это время папа наложил на Карла интердикт) и ошибки (он не взял с собой сына Ласло, которого мог бы женить на Марии, нейтрализовав ее жениха Сигизмунда, маркграфа Бранденбургского, сына Карла IV Чешского), поход был удачен[119]119
  См.: Rovid Magyar Cronica sok rend-beli fo historias. С. 56.


[Закрыть].

Королевы, склонные уже пойти на компромисс с Сигизмундом, вынуждены были признать Карла королем, а сам Сигизмунд вернулся в Моравию. Казалось, что Карлу суждено долгое правление. В действительности же оно продлилось лишь два месяца, так как 27 февраля 1386 г. король умер. Для современников представлялось очевидным, что он был отравлен по поручению Эржебет. По другой версии, монарх пал жертвой мести графа Форгача, до того им оскорбленного. Народ Буды, в целом поддерживающий на тот момент королев, устроил резню и перебил ббльшую часть сторонников Карла. Лишь «бан Иван Хорват с храбрым отрядом своих хорватов… отстоял в кровавой схватке ворота»[120]120
  См.: Rovid Magyar Cronica sok rend-beli fo historias. С. 59.


[Закрыть] и затем, пробившись через заслоны, ушел в безопасное место.

Столица надежно контролировалась королевами. Вскоре они отправились в поездку по стране, ошибочно рассчитывая найти поддержку за пределами Венгрии. Королева Мария (1386–1395) совершила ту же ошибку, что и Карл, покинувший Хорватию. Впрочем, предыдущая ее поездка была достаточно удачной. В пути поезд подвергся нападению Ивана, и «жестокие хорваты, не знавшие чести»[121]121
  См.: Там же. С. 67.


[Закрыть], перебив весь эскорт и совершив насилие над придворными дамами, взяли королев в плен. Среди убитых был и палатин Гараи, до последнего защищавший карету с королевами. Через некоторое время Эржебет была казнена (утоплена), видимо, по требованию жены Карла из Дураццо. Иван Пализна переправил Марию в свое укрепление Новиград Морской[122]122
  Мария была оставлена в живых, так как стало ясно, что она была лишь орудием в руках матери.


[Закрыть]. В Буду прибыл Сигизмунд. Необходимость похода против инсургентов стала очевидной. Люксембургу удалось заключить союз с Венецией, чей флот блокировал Новиград с моря, в то время как военачальник королевы Иван Кркский блокировал крепость с земли. Иван Пализна выдал королеву венецианцам (Сигизмунду пришлось выплатить за ее освобождение огромный выкуп) и сдал крепость за свободный выход из нее. Мария вышла за Сигизмунда замуж.

Хорваты, преследуемые Сигизмундом, бежали к Твртко. Тот, видимо не слишком ослабленный потерей именно в это время своего отряда в Косовской битве, предпринял совместную с хорватами операцию, в ходе которой были захвачены Сплит, Омиш, Трогир, Шибеник, Книн и ряд других далматинских городов. «Все это время боснийцы, далматинцы, хорваты совершали немалые опустошения мечом»[123]123
  Rovid Magyar Cronica sok rend-beli fo historias. С. 74.


[Закрыть]. Эти захваты позволили Твртко провозгласить себя в 1390 г. королем Хорватии и Далмации.