Текст книги "Славонский Градец. Libera regia civitas"

Вараждин и епископский Загреб

Вараждин. Вараждин, являясь, несомненно, одним из ведущих городов Славонии на протяжении Средних веков, стал предметом исследований ряда ученых, и в первую очередь здесь следует отметить докторскую диссертацию Н. Будака.

Вывод о более низком статусе Вараждина по сравнению с Градецем (во всяком случае, на начальном этапе его существования) можно сделать на основе терминологического исследования, выполненного Н. Будаком[177]177
  См.: Monumenta historica liberae regiae civitatis Varasdini / Edidit Zl. Tanodi. Т. 1. Varaždin, 1942. С. 25–27.


[Закрыть]. С 1209 по 1497 г. Вараждин был упомянут в документации различного происхождения 147 раз. Он фигурирует дважды как villa (вилла), единожды как libera villa (свободная вилла), шесть раз как oppidum (город, крепость) и во всех остальных случаях как civitas. Особо следует оговорить именование Вараждина Сигизмундом в 1406 г., когда тот называет его то oppidum, то villa, то civitas, как бы находясь в недоумении относительно статуса этого города[178]178
  См.: MCV I. С. 60–62.


[Закрыть]. Казалось бы, можно игнорировать то, что город несколько раз назывался villa. Однако так он фигурирует в наиболее ранних и важных для нас документах 1209 и 1220 гг., где, собственно, и фиксируется его статус. Первое именование его в качестве civitas приходится на 1357 г.[179]179
  См.: MCV I. С. 34.


[Закрыть], но в 1373 г. Вараждин снова libera villa и, наконец, с 1391 г.[180]180
  См.: MCV I. С. 51.


[Закрыть] – окончательно civitas, несмотря на упомянутые колебания Сигизмунда. Вывод: большую часть рассматриваемого периода коммуна Вараждина не была субъектом феодального права, сопоставимым с Градецем, и лишь в XV в. статус этих городов как будто выравнивается.

Хотелось бы сказать несколько слов относительно статуса граждан Вараждина. В источниках, относящихся к наименее изученному периоду, с 1209 по 1481 г., обнаружено 157 упоминаний, причем изначально граждане фигурируют как hospites и burgenses (1209 и 1220), затем до середины XIV в. – только как hospites и лишь начиная с 1357 г. – как cives. Тем не менее, в отличие от жителей Градеца, для граждан Вараждина действителен на протяжении нескольких веков термин hospites, иногда население этого города называли universi hospites (1391), иногда cives et hospites или даже hospites et populous (госпиты и народ)[181]181
  Подробнее см.: Budak N. Gradovi Varaždinske županije u srednjem vijeku. С. 28–30.


[Закрыть]. В 1466 г. имеется единичное упоминание о cives et inhabitatores (гражданах и насельниках), более характерное для Градеца. Достаточно трудно судить, что подразумевали авторы грамот, разграничивавшие полноправных граждан (cives) и другие категории населения. Также нелегко понять, являются ли термины hospites, populus, incole, inhabitatores до известной степени синонимами, под которыми имелись в виду не имеющие полноты гражданских прав жители Вараждина. Кажется, подобное можно допустить с той лишь оговоркой, что populus – здесь, как правило, сельское население, привлеченное в город для тех или иных целей.

Есть основания предполагать значительное влияние немецкого права на методы управления в Вараждине. Видимо, появление этого города как такового следует рассматривать в свете немецкой колонизации в Славонии с середины XII в. Вараждин можно в известном смысле противопоставить Загребу, развитие которого скорее связано с итальянской межрегиональной торговлей. Здесь уместно вспомнить о наличии в Загребе Влашской улицы, бывшей даже одним из образующих город элементов еще в XIX в., согласно патенту об объединении Загреба Франца Иосифа. Политика привлечения иностранцев для колонизации и освоения значительных пространств Венгерского королевства была заложена еще Стефаном I в XI в.: «Если придут из разных земель и провинций чужеземцы, придерживающиеся разных обычаев и говорящие на разных языках, пусть под защитой нашей в спокойствии пребывают, поскольку украсят они королевство наше и возвеличат королевский двор и устрашат наших внешних врагов.

Королевство же, в котором один язык и один для всех обычай, немощно и непрочно»[182]182
  СВ I. С. 27.


[Закрыть].

Существуют сомнения по поводу подлинности грамоты 1209 г., определившей городской статус Вараждина. Если проводить аналогию с Градецом, то можно увидеть, что оба города получали права и привилегии как бы в два этапа. Градец был основан в 1242 г., а в 1266 г., после того как были произведены важнейшие постройки, в том числе сооружена каменная стена, получил очередную буллу, которая и послужила основой его дальнейшего законодательства. Нечто подобное произошло и с Вараждином. Как и в случае с Градецем, Вараждин формировался вокруг жупной церкви и каструма.

Граждане имели право выбирать судью, «quem rihtardum solent appellare» («коего следует именовать рихтардом»), и вместе с тем оставались в зависимости от своего жупана, которому должны были ежегодно выплачивать 12 динаров от каждого двора (курии). Также они обязаны были предоставлять жупану при его избрании 20 бочек вина, 100 хлебов и вола. Гражданин, который хотел покинуть общину, должен был предварительно продать свою недвижимость. Завещать имущество можно было не только родственникам, но и церкви. Здесь наблюдается существенное отличие по сравнению с Градецем.

Граждане освобождались от тридцатины и ряда налогов, но должны были платить за проезд в Германию[183]183
  См.: CD III. С. 67. Док. 75.


[Закрыть], а, в отличие от ряда других славонских городов, именно туда, по-видимому, и стремились местные торговцы. В дальнейшем права граждан скорее ограничивались, нежели расширялись. Впрочем, происходило это в основном за счет уточнения пунктов предыдущих привилегий. В привилегии от 1220 г. говорится, что в споре между жителем Вараждина и чужеземцем первый из них должен судиться местным судьей, а второй – жупаном. Если же спор будет продолжен в городе, из которого пришел чужеземец, то уже вараждинец должен предстать перед судьей этого города.

Неизвестно, был ли подвергнут Вараждин разорению во время монголо-татарского нашествия, и если был, то в какой мере. Традиционная хорватская историография склоняется к тому, чтобы дать утвердительный ответ на этот вопрос, но, например, Будак, ссылаясь на письмо Белы IV[184]184
  См.: СИ IV. С. 245–246. Представляется, однако, что из текста этого документа еще не следует, что Вараждин не был разрушен.


[Закрыть], в котором тот награждает вараждинского жупана Михаила за защиту границы возле Вараждина и Птуя, считает, что эти города не были разрушены. В 1357 г. вараждинцам удалось добиться от Лайоша Великого новых привилегий. Город был выведен из-под юрисдикции жупана и перешел под королевскую опеку, а выплаты осуществлялись уже в государственную казну. С этого момента местные жители начинают именоваться cives. В 1397 г., уже при Сигизмунде, Вараждин окончательно был освобожден от суда жупана. После съезда городов, созванного Сигизмундом в 1405 г., Вараждин получает некоторые торговые привилегии. В дальнейшем этот город разделил участь Градеца, оказавшись под властью рода Цилли. Однако, хотя Ульрих и называл Вараждин своим личным городом, явно посягая на его привилегии, отношения общины и семейства магнатов складывались, видимо, неплохо. Следует учитывать, что значительный процент городского населения составляли немцы. Ласло Посмертный, также как и Матьяш Хуньяди, подтвердил ранние городские привилегии (1457, 1464), при этом город перешел под судебную юрисдикцию эстергомского епископа, а затем окончательно освобожден от власти Катарины Цилли.

Одним из следствий съезда городов 1405 г. было разрешение проводить в Вараждине ежегодную ярмарку, причем день ее открытия должны были назначить сами жители[185]185
  См.: MCV I. С. 61.


[Закрыть]. Собственно ярмарка проходила 17 дней, а участвовавшие в ней торговцы освобождались от уплаты тридцатины. Ульрих Цилли уточнил, что ярмарка должна начинаться на день св. Иакова[186]186
  См.: MCV I. С. 165.


[Закрыть]. Похоже, что ярмарка уже задолго до этого была ежегодной, но в источниках она не упоминается. Благодаря Ульриху Вараждин получил важную в экономическом отношении и уникальную для региона привилегию. Каждый проезжий торговец должен был выставлять свой товар на продажу, даже если целью его путешествия был отнюдь не Вараждин, а города в Венгрии или Австрии. Это право называлось niederlagh[187]187
  См.: Budak N. Gradovi Varaždinske županije u srednjem vijeku. С. 79.


[Закрыть]. В 1462 г. по распоряжению Яна Битовца были значительно урезаны сроки проведения ярмарки, а сама она выведена за городские стены[188]188
  См.: MCV I. С. 184.


[Закрыть]. Тем не менее ярмарка продолжала существовать и в XVI в.

Особый интерес представляет вопрос о положении ремесленников в Вараждине. Однако имеющиеся материалы не позволяют делать какие-либо кардинальные выводы о характере эволюции ремесла в городе. Изначально ремесленники объединялись в общины или братства (confraternitates) не по профессиональному, а по социальному или религиозному признаку[189]189
  См.: Budak N. Gradovi Varaždinske županije u srednjem vijeku. С. 90.


[Закрыть]. Для середины XIV в. известны три подобные общины: confraternitas decanie b. Nicolai episcopi et confesoris, ranA-ater-nitas beate Virgine и Bruederschafft Gotsleichnam, то есть братство Тела Христова. Любопытно, что в последнем состояли исключительно мясники, так что его можно считать единственным в своем роде прообразом цеха для Вараждина[190]190
  См.: MCV II. С. 171.


[Закрыть].

Судебная система в городе мало отличалась от существовавшей в Градеце, здесь также велись книги судебных заседаний. Наиболее показательны данные вызовов в суд за 1454–1464 гг., которые позволяют определить количество ремесленников, проживавших в Вараждине, и сопоставить его с соответствующими данными для Градеца.

Можно сделать некоторые выводы относительно тенденций, связанных с ремеслом в этих городах. Для сапожников процент более-менее одинаков и составляет 15 и 20 % для Вараждина и Градеца соответственно. При наличии интровертных тенденций для этой группы ремесла можно заключить, что мы имеем дело с некой нормой для средневековых городов Славонии. Во второй группе обращает на себя внимание большое количество кузнецов в Вараждине. При отсутствии узкой специализации и таких профессий, как жестянщики или литейщики, Вараждин тем не менее по удельному весу группы значительно опережает Градец. Процент ювелиров близок в обоих случаях, так что версия о интровертном характере этой профессии в Загребе подтверждается. Удельный вес третьей группы больше у Вараждина, и можно констатировать значительное развитие ткачества в этом городе. Но особенно удивляет тот факт, что количество мясников в Вараждине существенно больше, чем в Градеце. Обращает на себя внимание тот факт, что около 9 % мясников было в Градеце и согласно переписи 1368 г., в то время как по данным интердикта 1397 г. их было как раз около 24 %. Впрочем, интерпретировать эти данные достаточно сложно. Относительно пятой группы можно констатировать, что процент производителей луков и стрел одинаков в обоих городах, а представителей строительных профессий несколько меньше в Вараждине в соответствии с меньшей значимостью этого города.

В целом можно констатировать интровертный характер ремесла в Вараждине за одним исключением. Высокий процент мясников, достигающий почти четверти от общего количества ремесленников, может свидетельствовать о том, что город экспортировал скот и кожи. Видимо, стада перегонялись в Германию и, по некоторым данным, даже в Венецианскую республику. Впрочем, Будак[191]191
  См.: Budak N. Gradovi Varaždinske županije u srednjem vijeku. С. 92–93.


[Закрыть] полагает, что в целом для средневековых городов нормальна ситуация, когда на 100 жителей приходится один мясник.

Соответственно если в Вараждине было 24 мясника, то население могло составлять 2400–2500 человек, что представляется для этого города вполне вероятным. Все же, учитывая, что из документов известно о наличии между мясниками конкуренции, и исходя из того факта, что они действительно вывозили кожи[192]192
  См.: MCV II. С. 127–128.


[Закрыть], приходится констатировать переоценку Будаком населения Вараждина, которое в XV в. вряд ли превышало 2000 человек.

Первая дошедшая до нас перепись граждан Вараждина относится к 1520 г. Отмечу, что, по данным переписи населения 1520 г., в Вараждине проживало 310 владельцев курий. Для 77 из них указана профессия, причем всего этих профессий насчитывается 25. Процент сапожников значительно повысился по сравнению с данными «книг судебных заседаний» и составляет уже более 1/3 от общего числа ремесленников, портных – 14 %, кузнецов – около 12 %, мясников – 8 %.

Если верить утверждению Будака, что на каждого мясника приходилось около 100 потребителей его продукции, пришлось бы признать, что население Вараждина резко сократилось. Впрочем, вместо 17 кузнецов имеем цифру 8, вместо 7 мельников – 1 (отдельно упоминается пекарь), вместо 7 ткачей – 2. Факт кризиса в Вараждине на начало XVI в. очевиден.

Уже в XV в. общиной Вараждина принимались определенные меры для регулирования производства сукна. Уставы для ряда цехов были дарованы короной св. Стефана по аналогии с уже имеющимися для Градеца и Крижевцев, причем иногда с запозданием более чем в столетие. Так, цех сапожников в Вараждине заимствовал свой устав от градецкого, который получил его еще в 1466 г.[193]193
  См.: MCZ XIV. С. 375.


[Закрыть], где повторяется пункт о запрете на торговлю на ежегодной ярмарке для сапожников, не являющихся полноправными членами этого цеха. Если какой-либо из цехов желал поменять свой устав, его следовало отнести на подтверждение городскому судье. Архаичность вараждинских цехов проявилась, в частности, в том, что вплоть до XVII века они в основном продолжали именоваться братствами[194]194
  См.: Budak N. Gradovi Varaždinske županije u srednjem vijeku. С. 96.


[Закрыть].

Одной из многих причин, в силу которой Вараждин можно счесть второстепенным городом по отношению к Градецу, является тот факт, что даже в XV в. из оборонительных сооружений он имел только палисад. Поэтому в 1454 г. Вараждин именуется sepes seu fortalitium civitatis. Впрочем, в городе была укрепленная башня, которая использовалась в оборонительных целях[195]195
  См.: Там же. С. 113–114.


[Закрыть]. После гибели Ульриха для граждан Вараждина наступили безрадостные времена.

Катарина Цилли, унаследовавшая большинство славонских городов, не исключая Градеца и Вараждина, проводила по отношению к ним жесткую политику, вызвавшую протесты со стороны горожан, а затем и недовольство Матьяша Корвина. Впрочем, взять полностью Вараждин под контроль ему удалось лишь в 1488 г.

Можно заключить, что Вараждин, бывший одним из важнейших городов Славонии и в то же время значительно уступавший Градецу как по населению, так и по степени экономического развития, имел вместе с тем во многом идентичную экономическую структуру. Ремесло в городе носило, безусловно, интровертный характер, как и в Градеце. Между тем очевидно, что отставание Вараждина было во многом предопределено изначальным юридическим статусом, закрепленным в булле 1220 г. Лишь в 1357 г. жители Вараждина были выведены из-под юрисдикции местного жупана. Впрочем, никакие привилегии не смогли спасти оба города от магнатов Цилли, в одинаковой мере властных над всеми городами Славонии.

Подводя итоги, можно констатировать невысокий статус Вараждина по сравнению с градецким. Об этом свидетельствуют уже его именования: villa, libera villa, oppidum. Граждане именуются hospites et populus, inhabitatores, в отличие от cives Градеца. Существенные ограничения прав жителей Вараждина связаны с незначительными полномочиями городского судьи. Существование ярмарки – важнейшего источника доходов для средневековых городов – долгое время не фиксируется в источниках, а с 1462 г. ее выносят за городские стены, что, безусловно, сказалось на доходах города. Небольшое число братств и цехов, ориентация производства на местный рынок остаются постоянными чертами экономики Вараждина вплоть до XVII в.

Епископский Загреб. Представляется необходимым дать краткий анализ событий, происходивших в епископском Загребе, после того как часть территории города выделилась в юридическом отношении в отдельную единицу – свободный королевский город Градец. Загреб и Градец сохраняли в силу географической близости огромное число связей на разных уровнях.

Бела IV проводил политику, особенно после вторжения татар, которую некоторые историки[196]196
  Подобной позиции придерживаются, в частности, церковные историки Загреба (см., например: Barle J. Zagrebački arhiđakonat do god. 1642. Zagreb, 1903).


[Закрыть] называют антицерковной. Светским землевладельцам было запрещено завещать или передавать Церкви свои владения, в противном случае они конфисковывались в пользу короля. Даже Медведград, основное укрепление Загреба, принадлежность которого епископу ранее не вызывала вопросов, был передан Беле. Правда, позднее король Ласло возвратил Медведград прежнему владельцу[197]197
  См.: MCZ I. С. 50–51.


[Закрыть]. Да и Бела изменил свое отношение к самовластному епископу Тимофею (1263–1278), проводившему весьма независимую политику. Под влиянием неблагоприятной обстановки Бела вынужден был подтвердить ряд привилегий, дарованных ранее епископу, и вновь вывел епископских подданных из-под суда бана и жупанов.

После гибели своего брата Коломана (Кальмана) Бела провел ряд реформ, – в частности, поставил во главе Славонии Дионисия, первого бана некоролевской крови. В дальнейшем этот пост занимал Стефан, старший сын Белы IV, которому было всего шесть лет, и в скором времени другой сын короля, которого также звали Бела. Функции взяла на себя королева Мария. Этим объясняется то, что именно она даровала привилегии Градецу во второй редакции в 1266 г.

Епископ Тимофей вел весьма долгую переписку с королем и гражданами Петриньи[198]198
  См.: CD V. С. 556.


[Закрыть] по поводу спорных земельных участков. Его влияние значительно усилилось, когда он поддержал в борьбе за престол молодого Ласло (1272–1290). Это был едва ли не единственный случай, когда кто-либо из загребских епископов, постоянно боровшихся за власть, сделал правильный выбор. Награда не заставила себя долго ждать. Король даровал Тимофею в качестве персонального владения гарешникскую жупанию вместе с правом взимать фиксированные налоги с ее населения[199]199
  См.: CD VI. С. 193, 227.


[Закрыть]. Известно, что через некоторое время епископ вынужден был вернуть жупанию бану Петру[200]200
  См.: CD VI. С. 130.


[Закрыть]. Видимо, это объясняется активной позицией королевы Марии, которая даже поддерживала Бабоничей против епископа, а тот в свою очередь боролся со своими врагами, предавая их анафеме[201]201
  См.: KlaićN. Povijest Zagreba… С. 331.


[Закрыть].

Падение влияния загребских епископов произошло при Иване (1288–1295), который окончательно отказался от гарешникской жупании, а также от Медведграда и Калника[202]202
  См.: CD VI. С. 693.


[Закрыть]. Одним из первых поддержал Эндре III (1290–1300) при восшествии на престол некий гребенградский правитель Грдун, которого король в благодарность отправил защищать его интересы в Загреб. Следующим прелатом Загреба, боровшимся за владения с магнатами, стал Михаил (1295–1303), который сделал ставку на Арпадов, значительно укрепивших к концу XIII в. свое влияние как в Славонии, так отчасти и в Хорватии. Тем не менее многолетнее правление этой династии подходило к концу, и в Славонии большим политическим весом пользовались Бабоничи[203]203
  Подробнее см.: ŠišićF. Povij est Hrvata za kraljeva iz doma Arpadovića (1102–1301) // Djela HAZU. 1944.


[Закрыть]. Между прочим, епископ Михаил сыграл особую роль в истории королевства, поддержав Карла Роберта по поручению папы Бонифация VIII и сыграв выдающуюся роль в приходе к власти Анжуйской династии[204]204
  См.: CD VIII. С. 58.


[Закрыть]. В дальнейшем Михаил был «повышен в должности»: его перевели архиепископом в Эстергом.

На смену ему из Рима прибыл ученый доминиканец Августин Казотич[205]205
  См.: CD VIII. С. 60–61.


[Закрыть]. Сохранилось письмо папы Климента V, в котором он просит короля Карла Роберта о поддержке нового епископа[206]206
  См.: CD VIII. С. 62.


[Закрыть]. Прибыв на место, Августин Казотич начал активно скупать земли[207]207
  См.: CD VIII. С. 89, 145


[Закрыть]. Требовалось обеспечить им определенную защиту в условиях гражданской войны и засилья магнатов, располагавших своим войском. В связи с этим епископом было рекомендовано организовать вооруженные отряды во владениях церковного Загреба и принять необходимые меры по обороне[208]208
  См.: CD VIII. С. 104.


[Закрыть].

Августин Казотич принял участие в короновании Карла Роберта. Основным аспектом политической деятельности епископа стала борьба с Бабоничами за Медведград. В ходе ее он вступил в союз с эстергомским епископом и его лигой, следствием чего стала немилость от короля. Смерть Казотича привела к тому, что Карл Роберт смог претендовать на сбор десятины в пользу королевской казны, в чем ему способствовала малоактивная политика нового загребского епископа Якова. По восшествии на престол Лайоша Церкви удалось вернуть, казалось, уже утерянные права. Молодой король приказал бану Микацу освободить Загребский Капитул от выплат.

Характерной чертой того времени явилось частое повторение ситуаций, когда новоназначенный епископ, вместо того чтобы занять место прелата в Загребе, игнорировал свои обязанности и, по сути, передавал их кому-либо из каноников[209]209
  См.: KlaićN. Povijest Zagreba… С. 336.


[Закрыть]. В 1364 г. король Лайош решил ввести в Славонии новые деньги венгерского образца. До этого в Загребе чеканились свои деньги. Реформа была проведена, когда епископом Загреба был Степан Канижский, едва ли не единственный епископ анжуйской эпохи, который постоянно находился в своей резиденции и управлял своими владениями[210]210
  См.: Там же. С. 339.


[Закрыть]. В 1379 г. загребским епископом стал один из наиболее известных политических лидеров в истории средневековой Славонии – Павел Хорват. Именно против него настраивала жителей Градеца королева Елизавета, призывавшая их к походу против Капитула[211]211
  См.: MCZ I. С. 306.


[Закрыть].

Этот епископ, как известно, был одним из руководителей лиги, выступившей против королев и добившейся временного успеха после вступления на престол Карла Неаполитанского. В 1387 г. Павла сменил Иван Смила, чех, защищавший интересы Сигизмунда. Интересно, что этот епископ немедленно вступил в конфликт с жителями Градеца, на этот раз относительно сбора десятины[212]212
  См.: MCZ I. С. 313–314.


[Закрыть]. Впрочем, у него было немало споров имущественного характера и с канониками местного Капитула[213]213
  См.: MCZ I. С. 326.


[Закрыть]. Тем не менее основным врагом епископа был все-таки Градец. В 1392 г. Смила приказал трижды обстрелять свободный королевский город из пушки. В 1396 г. епископ покидает Загреб, на это время приходится эпизод с интердиктом 1397 г.

Следующий епископ Загреба, Эберхард Альбен, пользовавшийся безоговорочной поддержкой Сигизмунда, смог не только расширить свои владения и вернуть Медведград (1399), но и стать приблизительно в это же время господином Градеца. Он удерживал город до 1406 г., когда по неизвестной причине был переведен на вараждинскую кафедру, а от сменившего его епископа до нас дошло лишь одно постановление. Видимо, скоро Эберхард вернулся в Загреб и оставался там до своей смерти в 1417 г.[214]214
  См.: MCZ I. С. 22.


[Закрыть] После него остался целый клан родственников, среди которых был и следующий загребский епископ – Иван Альбен. Немедля по принятии сана епископ начал настоящие гонения на жителей Градеца. Он разослал документ, в котором упоминались все их преступления, начиная с 1397 и заканчивая 1422 г., когда горожане совершили очередную попытку захватить Попову башню. Король в 1423 г. передал спорные земельные участки Ивану Альбену, что способствовало эскалации конфликта.

Клаич пишет, что период с 1433 по 1466 г. был одним из тяжелейших в истории Загребской епископии[215]215
  См.: KlaićN. Povijest Zagreba… С. 346


[Закрыть]. Прекращение этого печального периода связывается с поставлением Освальда Туза загребским епископом. Однако согласиться здесь можно лишь с тем, что в это время в Загребе не было столь независимых и властных правителей, как, например, Павел Хорват. Одно время епископией управлял Матко Таловец, будущий конкурент Цилли. Далее за епископскую митру соперничали Бенедикт, поддерживаемый Ульрихом, и Димитрий Чупор, книнский епископ, союзник короля Владислава. Естественно, за Чупора выступал и Янош Хуньяди, друг любого из врагов Цилли.

Поскольку Бенедикту удалось установить исключительно хорошие отношения с канониками Загребского Капитула, Чупор так и не смог въехать в Загреб. Более того, после смерти Бенедикта Ульрих Цилли объявил себя «наставником и адвокатом загребской церкви»[216]216
  MCZ II. С. 233. Подобно тому, как адвокатом (защитником) Иерусалимского королевства был Готфрид Бульонский.


[Закрыть]. В конечном счете загребская кафедра была закреплена за Дмитрием Чупором, что стало еще одним подтверждением победы Матьяша Корвина. Янош Витез, вараждинский епископ, друг и советник Яноша Хуньяди и наставник молодого Матьяша, отказался в пользу своего друга Чупора от ряда земельных владений – и таким образом был снят один из острейших для загребских каноников вопросов.

В 1466 г. епископом Загреба становится, как писал папа Павел II, «молодой и крепкий пастырь»[217]217
  KlaićN. Povijest Zagreba… С. 348.


[Закрыть] Освальд Туз. Этот деятель оказался замешан в выступлении против Матьяша и, хотя и помирился с венгерским королем, не получил обратно конфискованные у него владения. Тем не менее со смертью Хуньяди Освальд приобрел особое влияние, короновав Владислава Ягеллона. Скоро его владения, включая Загреб, были заняты на некоторое время отрядами Максимилиана. Другим соперником Туза был Иоанн Корвин, незаконный сын Матьяша. Соперничество между ними развернулось за Медведград и Раковец.

О военных возможностях Освальда в регионе свидетельствует то, что под его началом находилось не менее трех тысяч воинов. Епископ также содействовал королю в обороне от турок. Так, он послал свой отряд в подвергшийся осаде город Яйце. Надо ли говорить, что подобное усиление власти епископа не лучшим образом отразилось на отношениях с Градецем. Известно, что Освальд в очередной раз изъял у граждан некоторые принадлежащие им земельные участки[218]218
  См.: MCZ II. С. 467.


[Закрыть]. В 1500 г. епископом Загреба стал некто Лука, про которого известно лишь то, что он удачно вложил часть денег, завещанных Тузом[219]219
  См.: MCZ II. С. 516–521.


[Закрыть], в городское строительство. Затем епископом стал Фома Эрдеди, который установил режим, при котором все важнейшие посты в Загребе занимали его родственники.

Можно прийти к выводу, что епископы Загреба играли огромную политическую роль в регионе, являясь не только духовными, но и светскими владыками. Их сложные политические маневры предусматривали союзы с магнатами Славонии, при этом зачастую они могли вступать в конфликт с королевской властью. Епископы делали ставку на получение пожертвований, при этом количество сведений о развитии ремесла в Загребе очень невелико. Вместе с тем статус главы Церкви в регионе позволял епископам оправиться от последствий своей подчас авантюрной политики. Градец мог одерживать верх над епископскими кметами, но не мог победить в такой борьбе. Вместе с тем конфликт между Градецем и Загребом был в значительной степени смягчен необходимостью совместного противостояния турецкой угрозе.