Текст книги "Пятый кодекс"

Старый побланос[7]7
  Побланос – житель города Поэбло.


[Закрыть] тянул из трубочки белую пенистую жидкость. Конечно, наблюдать старика, добывающего роскошный напиток из агавы, – зрелище не из приятных, но, к сожалению, других способов откачки этого слабоалкогольного напитка мексиканцы не придумали.

Перебродивший сок агавы был готов к употреблению.

«Вот у нас так на заводе пиво готовили бы. Интересно, во сколько раз сразу упали бы продажи?» – подумал Андрей.

– Андрей Петрович. Это – что? Пьют? – удивлённо спросил Руслан.

– Скажу больше: нам это придётся пить, – кивнул Андрей.

– Вы серьёзно? – Глаза Руслана были полны испуга.

– Абсолютно.

Парень, едва сдерживая рвотный рефлекс, поставил камеру на землю. Агавы росли рядом с дорогой и с уютным кафе, куда по пути в Поэбло заехала экспедиция.

– А можно я так попробую? Сразу оттуда? Через трубочку? – заискивающе спросил студент старого мексиканца.

– Нельзя, – ответил побланос, – это не гигиенично.

Старик налил пульке в деревянную пиалу и поднёс оператору. Руслан постоял несколько секунд.

– Я сейчас… Я сейчас приду. – И убежал с глаз долой.

– Впечатлительный, – хмыкнул Андрей, переглядываясь с Изабеллой.

– Ты пошутил? – с надеждой спросила полячка.

– Я похож на человека, который так глупо шутит? – вопросом на вопрос ответил журналист.

– Я это пить не буду! – почти крикнула Изабелла, глядя на протянутую ей пиалу и давая понять, что ни при каких условиях на это не согласится.

– А тебя никто и не заставляет. Ты же девушка, – спокойно отреагировал Андрей, беря у старика пиалу из рук и с улыбкой делая маленький глоток. – Мучас грасиас!.. Зачем обижать дедушку? – добавил он на русском, глядя на Изабеллу.

Изабелла с недоверием посмотрела на Рогова:

– Ты это пьёшь?

Андрей молча улыбался. Знала бы полячка, какую гадость его учили есть и пить в молодости, в школе разведки. Против всего того, что он пробовал, пульке покажется невинным квасом. Рогов с удовольствием причмокнул.

– На жаре – то, что доктор прописал. Кстати, по преданию, его пил сам Кетцалькоатль.

– Ну… – нерешительно протянула девушка и, подумав, согласилась: – Дай… попробую.

Андрей протянул пиалу Изабелле. Напиток действительно оказался приятным на вкус. Такая себе четырёхпроцентная бражка из агавы.

В этот момент откуда-то появился Руслан, которому, в силу своей брезгливости, пришлось оставить свой завтрак неподалёку. Увидев, как Изабелла пробует пульке, парень ухватился за живот и вернулся туда, откуда только что пришёл.

Забавное знакомство с мексиканской кухней продолжилось в кафе, где вся пища была настолько перчёной, что даже Андрей, любивший острую еду, ограничился зелёным чаем и какими-то лепёшками. Из всей компании не страдал только Бахлам, который уже порядком проголодался за рулём и за обе щеки уплетал суп из тортильи. При этом он успевал рассказывать, какие чудные тамали готовит его жена. Она заворачивает мясной фарш со специями в листья кукурузы и тушит так, что их волшебный аромат распространяется даже на соседние кварталы.

В кафе играл небольшой ансамбль. Три коренных мексиканца бренчали на гитарах, а девушка-солистка исполняла древние индейские песни, и было очень уютно.

Компания с интересом слушала Бахлама, который, казалось, купается в лучах славы не только экскурсовода, водителя, проводника, но ещё и кулинара, рассказывая, как правильно готовить мексиканские голубцы.

«Вот, оказывается, в ком умер шоумен, – думал Андрей, глядя на проводника. – А может, и не умер, чем чёрт не шутит. Некоторые начинают и позже».

Но внезапно «шоумен» затих, косясь в сторону. В немноголюдное кафе зашло двое мексиканцев, которые, как казалось, ничем не отличались от остальных, сидящих за столами поэблос, заехавших перекусить. Мужчины как мужчины: один смуглый, крепкого телосложения, другой более худой и светлокожий, с густо татуированными руками. Андрей заметил реакцию Бахлама – он почему-то сжался в комок, но старался не подавать вида, что испуган. Рогов знал, что иногда загадки разгадываются сами собой, нужно только подождать.

Мексиканцы прошли к барной стойке и заказали пиво.

Андрей как ни в чём не бывало сделал глоток чая, глядя на Изабеллу.

– А сейчас мы споём для нашего гостя из Европы, – объявила на английском девушка из ансамбля.

Идеально настроенные гитары завернули пассаж, в котором слегка угадывалась старинная песня.

 
Ехали на тройке с бубенцами,
А вдали блестели огоньки… —
 

с сильным акцентом начала девушка.

Это слегка расслабило Андрея. Услышать в далёкой Мексике родные напевы – и неожиданно, и приятно.

– Дон Андрэа, давайте поедем, – вдруг попросил Бахлам.

– Куда? – удивился журналист. – Тебе же надо отдохнуть.

– Не надо… Вернее, надо, но… Дон Андрэа, осталось всего каких-то пятьдесят миль. К вечеру мы как раз успеем.

– Бахлам, мы никуда не торопимся. Я не хочу рисковать здоровьем экспедиции. Отдыхай.

– Дон Андрэа, я прошу вас, – взмолился проводник, – поедем в Поэбло. Сегодня футбол, я хотел посмотреть.

– А что, в местной гостинице разве нет телевизора? – прикидывался дурачком Андрей.

Бахлам был готов заплакать.

– Ладно, поехали… – сжалился журналист.

«Мало ли, сколько и у кого врагов. Зачем эти проблемы? У тебя своих полно, Рогов…» – подумал он, понимая, что двое вошедших в бар – далеко не друзья проводника.

Андрей рассчитался, все четверо встали и покинули заведение под песню, звучащую в честь Рогова.

 
Да с той старинною, да семиструнною,
Что по ночам так мучила меня…
 

– Это они нас испугались, – вполголоса сказал Змей, глядя в спину уходящему Рогову.

– Не думаю, – ответил квартерон, – они просто торопятся. К тому же Родригес говорил, что с этим большим европейцем нужно быть осторожнее.

– Зарежем осторожно, без крика, – улыбнулся Змей.

Придёт время, – кивнул Эскобар, – а пока у нас другие задачи.

Глава 8. В нескольких шагах до «открытия»

Поэбло. Что это значит для туриста? Это город с прекрасной европейской архитектурой середины XVI века, с невероятным количеством церквей – по числу дней в году, с небольшими красивыми улицами и видами Мексиканского залива, с вулканом Попокатепетль. Гуляя по городу, вдруг понимаешь: оказывается, испанцы принесли на эти земли не только кровь, горе и страдания, но и цивилизацию, как в принципе любые завоеватели в новые земли. Шли годы, и о вторжении Кортеса уже говорили как об историческом факте, а древняя страна обрастала новыми красивыми городами. Так, в середине XVI века на пути из Мехико в Санта-Крус возник город, спроектированный лучшими испанскими архитекторами, город, который по праву можно назвать одной из жемчужин Мексики, с отличным климатом, прекрасной кухней и доброжелательными жителями.

Андрей ходил по городу во главе экспедиции, а за ним гуськом шли Руслан, Изабелла и Бахлам. Это была прекрасная экскурсия, в которой экскурсоводом был… сам Андрей. Записывая стендапы то в одной, то в другой части города, он просто удивлял Бахлама и Изабеллу своей эрудицией.

– Откуда вы это знаете, дон Андрэа? – с лёгкой обидой спрашивал проводник. – Можно подумать, вы здесь родились.

Бахлам, привыкший, чтобы гости слушали только его, всегда честно зарабатывал свой кусок хлеба, но тут, получалось, в нём не было особой необходимости, и проводник боялся, что ему не заплатят обещанного гонорара. Но вскоре российский журналист успокоил его, сказав, что у славян есть прекрасная пословица: «Уговор дороже денег». Тем не менее мексиканца не отпускала какая-то ревность, что слушают не его, и это говорило о том, что ему нравилась работа универсального проводника не только из-за денег.

Изабелла просто заслушивалась рассказом Рогова о Поэбло, о том, как после трёхсотлетнего правления испанцы сами покинули Мексику и страна за сорок лет не смогла состояться как государство, о неудачной попытке Наполеона III обосноваться здесь. После вторжения французских войск в Мексику, в 1861 году, Шарля Луи Бонапарта ждала та же участь, что и его дядю, Наполеона I в России. Но если в 1812 году французскую армию победили голод и мороз, то здесь, в Мексике, на сторону коренного населения стали малярия и вомпито[8]8
  Вомпито – жёлтая лихорадка.


[Закрыть]. Французы, как и пятьдесят лет назад, позорно бежали из, казалось бы, завоёванной страны.

Андрей продолжал рассказывать. Это был один из тех случаев, когда харизма ведущего не даёт оторваться от экрана. Рогов обладал качествами великолепного рассказчика, сдабривая свои рассказы оригинальными трактовками и просто приковывая к себе слушателей. И Руслан с камерой в руках иногда так заслушивался, что забывал о смене крупности планов и перебивках. Но сейчас это было не важно. Вся экспедиция получала большое удовольствие от такого времяпрепровождения. Это был настоящий эксклюзивный материал, который Андрей обещал генеральному продюсеру телеканала Максу Калуцкому.

Через два часа рубашка на спине Андрея была чёрной от пота и мокрой – хоть выжимай.

– Ну всё, достаточно, – объявил журналист, и уже порядком уставшая свита вздохнула с облегчением.

Нужно было помыться, переодеться и пообедать. Эти три «п» нравятся всем.

На пути в гостиницу Рогов немного отстал, остановившись у лотка с сувенирами, а его компания, весело болтая в предвкушении отдыха, ничего не замечая, уже ушла на приличное расстояние. Андрея привлекли лакированные чашки со странными символами – это были иероглифы майя. О них в учёном мире уже много лет ходят споры: одни говорят, что это просто рисунки, другие – что это плохие рисунки, многие берутся расшифровывать, кое-кто даже хвастается, что расшифровал. Но по-настоящему раскрыть тайну древнего письма майя смог только один человек на земле – профессор Юрий Изотов.

Причудливые овалы, загогулины и крючки не давали покоя многим специалистам в языкознании и дешифровщикам. Когда-то эти удивительные значки были письменностью – частью культуры древней цивилизации майя. С приходом грозных завоевателей из Европы были разграблены материальные богатства и уничтожены духовные. В первую очередь все письмена. Такая инквизиция продолжалась годы и годы. Десятки угнетаемых поколений не смогли донести до наших дней основу своего образования. Теперь известны всего четыре рукописи древних индейцев – так называемые кодексы майя: Дрезденский, Парижский, Мадридский и кодекс Гролье, якобы хранящийся в Национальном музее, но не выставляющийся на обозрение.

Зная всё это, Андрей, увидев несколько иероглифов на сувенирных чашках, вдохнул полной грудью и тихо прочитал вслух:

– Ворона, чаша, торжество…

– Мистер интересуется? – услышал Андрей на ломаном английском языке.

Продавец с округлыми щеками и редкой щетиной на лице услужливо улыбался. Так улыбается хозяин квартиры-однодневки, когда предлагает вам отъявленную рухлядь за большие деньги, или продавец пирожков с несвежим мясом, пытаясь всем видом показать, что вкуснее его выпечки нет во всём городе. Рогова, понятное дело, меньше всего интересовали сувениры, и он уже собирался двинуться дальше, как вдруг перед ним вырос бойкий маленький индеец неопределённого возраста.

– Мистер, у меня есть то, что вам нужно, – почти шёпотом пробормотал «малыш».

– А что мне нужно? – улыбнувшись, спросил журналист.

– Т-с-с-с-с, мистер, я прошу вас. Нас могут услышать.

– Кто? – удивлённо осмотрелся Рогов.

Вокруг не было ничего и никого, что могло вызвать подозрение. Несколько европейцев, похожих на итальянских туристов, кормящих голубей в сторонке, местный чистильщик обуви, занимающийся туфлями какого-то богатого мексиканца, женщины, гуляющие с детьми. Никаких подозрительных личностей. Андрей почувствовал, как маленький индеец взял его за рукав.

– Пойдёмте, мистер, вы не пожалеете.

Они завернули в неожиданную подворотню.

– Смотрите, мистер. – Индеец вынул из-за пазухи маленький кожаный тубус, открыл его и достал оттуда серый потёртый свиток. – Вот, всего пятьсот долларов, мистер. Всего пятьсот…

Андрей развернул манускрипт и обомлел. Надписи на нём взволновали умудрённого опытом путешественника. Это были иероглифы майя.

– Это моему деду передал дедушка его дедушки, – продолжал «нагружать» маленький индеец, – он недавно умер. Это очень древнее письмо…

«Пятый кодекс?» – пронеслось в голове у Рогова. Да, он слышал о нём. Последнее послание императора Монтесумы потомкам. Погибающая империя, уничтожение многих тысяч людей и разграбление сокровищ – уэйтлатоани[9]9
  Уэй-тлатоани – титул правителя в древней Мексике, т. е. верховный правитель.


[Закрыть] ничего не смог с этим поделать, но оставил письмо в назидание живущим. Мудрецы говорили, что в этом письме спасение всего человечества, а учёные историки, как всегда, разделились во мнении: одни уверяли, что это глупые выдумки, чтобы подогреть интерес туристов к полуострову Юкатан, другие утверждали, что в последнем письме Монтесумы – вся боль и горечь поверженной цивилизации и секрет крушения мира. За манускриптом в течение многих лет охотились как тайные, так и официальные организации – от Ордена тамплиеров до немецкой «Аненэрбе». Вся загадка заключалась в том, что слухи о пятом кодексе ходили пятьсот лет, но никто его так и не видел.

Руки Рогова задрожали. Он опять был рядом с великим открытием. Может, как Ньютон, гуляющий под фруктовыми деревьями, или Архимед, собирающийся принять ванну? Ему, простому парню из России, воспитанному на Жюле Верне и теории Дарвина, в руки попал документ, который мог перевернуть всё понимание современной науки, может, даже о происхождении человечества.

– Так это ж подделка! – вдруг воскликнул Рогов на родном языке.

Действительно, Андрей кое-что понимал в древних рукописях. Надпись была выполнена на настоящей бумаге, хотя и очень старой, судя по фактуре листа, ему было более ста лет, но… Рогов вынул из пистона брюк маленькое увеличительное стекло и глянул на иероглифы. Письмена майя были выполнены обыкновенными цветными чернилами, которые ещё в середине XX века продавались в любом канцелярском магазине. При этом глаза маленького индейца воровски забегали.

– Это древнее письмо, мистер…

– Но не настолько древнее, насколько хотелось бы, – разочарованно произнёс Андрей, продолжая рассматривать свиток.

Да, он был выполнен не из пергамента, не из папируса, а из обыкновенной бумаги, которая пожелтела, но была старательно испачкана пылью, чтобы придать ей не бумажный вид.

– Дон Андрэа! Святая Мария Гваделупская! Вот вы где! – послышался громкий возглас Бахлама.

Андрей вздрогнул и развернулся в сторону проводника, заскочившего в подворотню.

– В чём дело, Бахлам?! – не скрывая раздражения, спросил журналист.

Маленький индеец воспользовался моментом.

– Ну, не хотите, мистер, не берите. – И выхватил свиток из рук Андрея.

– Дон Андрэа! У нас опасно ходить одному. Что я скажу в агентстве, если вы пропадёте? Я просто потеряю работу! – почти по-детски воскликнул Бахлам.

Растерянный Андрей пожал плечами:

– Ты и вправду считаешь, что со мной может что-то случиться? Тут такое… О! А где он? – Андрей обернулся к маленькому индейцу, но того уже и след простыл. – Где он? – повторил журналист.

– Кто? – не понял Бахлам.

– Ну, индеец, который был рядом?

– Дон Андрэа, здесь полно жуликов, – назидательно сказал проводник и посмотрел на окна домов, будто в каждой квартире живёт жулик. – Пойдёмте, дон Андрэа, скоро стемнеет.

– Да подожди, Бахлам. Надо его найти.

Андрей прошёл внутрь двора. Вечер действительно был близок, и в «колодце» дворика это ощущалось, как нигде. Куда делся маленький индеец? Не сквозь землю же он провалился? А может, и сквозь землю – в самом углу двора, неподалёку от закрытой двери был виден открытый люк.

– Давайте не полезем! А то ещё по голове дадут! – словно предупреждая дальнейшие действия Андрея, воскликнул Бахлам.

– Может, и дадут, – с досадой ответил Андрей. – Пойдём отсюда.

Рогов шёл в гостиницу угрюмый. Загадка мира уплыла от него в очередной раз. И не потому, что он упустил уличного афериста с поддельной реликвией. Просто Андрей вдруг явственно представил себе всю тщетность поисков. Да, это была его тайна, известная ему одному. Для Изабеллы, Руслана, Бахлама, для дочки и даже для старинного товарища Макса Калуцкого Рогов ехал в Мексику для создания ряда программ из цикла «Тайны мира», но в конце концов все съёмки Теотиуакана, Мехико, развалин Теночтитлана, Поэбло… их тайны известны всем. Это не более чем прекрасная художественная подача истории Древнего мира, истории Средневековья. А настоящая тайна, о которой знают единицы и жаждут найти пятый кодекс майя, здесь, в Мексике. А может, и нет вовсе никакого пятого кодекса? Может, это скверная шутка какого-нибудь сумасшедшего средневекового историка? Тогда все эти путешествия зря. С таким же успехом можно было поехать куда-то поближе, где тепло и солнышко, но нет угрозы малярии и жёлтой лихорадки. Снять материал о какой-нибудь Черногории и при оригинальной подаче материала назвать это эксклюзивом.

Андрей старался гнать пессимистические мысли от себя, но они всё равно не давали ему покоя. Но Рогов не был бы самим собой, если бы не смог настроить себя искать дальше.

«И ещё этот дурак индейский издевался. Дедушкино письмо. Письмо дедушки, которое ему передал дедушка дедушки. А чернила для этой „ксивы“ тоже дедушка делал? А бабушка бумагу катала. Дедушка-кидала, бабушка-катала. Письмо императора, говорит… А он точно сказал, что письмо императора?.. Эх, Рогов, Рогов, стареешь? Уже не помнишь разговора, который был полчаса назад. Допустим, что пятого кодекса не существует. Но если о письме императора знает каждый занюханный аферист, то не бывает дыма без огня. Пятый кодекс, шестой, седьмой… Что-то есть. Будем искать».

Тёплая мексиканская ночь мешала уснуть Андрею. То ли это усталость, то ли мысли, которые не давали отдохнуть после взбудораженной днём памяти. Здесь не бывает холодной погоды – рай для туристов и отдыхающих, золотое дно для держателей отелей и всей туристической инфраструктуры, такой неразменный рубль. Даже если залежи серебра, коих в Мексике немало, вдруг закончатся, всегда есть люди, которые хотят посмотреть на страну, где рядом с цивилизацией сохранились обиталища древних племён, где майя не забыли свой язык и ритуалы. Неужели Бахлам был прав и где-то в глубине джунглей есть человеческие жертвоприношения?

Кто знает? В Папуа – Новой Гвинее Андрей тоже не верил, что по сей день сохранились каннибалы, и сам чуть было не стал роскошным ужином для племени со странным названием хули. Мало того, там, в Папуа, его весь путь сопровождала журналистка местного телеканала, которая оказалась дочкой вождя племени людоедов, а значит, росла не только на свинине. Здесь, в Мексике, его тоже сопровождала женщина – Изабелла Гершвин. «Интересно, она тоже людоедка? – в своём стиле подумал Андрей. – Да не, вроде не похожа. Да она и не местная – полячка. А хороша, чертовка, честное слово…»

Мысли Андрея прервал стук в дверь. Не дожидаясь ответа, дверь открылась. «Вот те раз! И двери забыл закрыть! – подумал Андрей, как в тумане. – Рогов, тебе двойка».

Всё произошло быстро и неожиданно. В комнату вошла Изабелла и, не говоря ни слова, легла рядом с Роговым. Андрей с минуту молча смотрел на девушку. Изабелла как ни в чём не бывало прижалась к плечу Андрея щекой, и журналист почувствовал то, что положено ощущать любому здоровому мужчине.

– Дверь я захлопнула, – словно отчиталась перед ним Изабелла.

Конечно, перед Роговым падали и не такие бастионы, но он в очередной раз почувствовал себя героем. «Есть ещё порох». Однако Андрей не мог не подурачиться.

– Ты чего это? Я для чего тебя с собой брал? – наигранно строго спросил журналист полячку.

– Обниматься и целоваться, – ответила Изабелла и, сев рядом, сверкнула глазами. – Ты сам сказал! Или тебе свидетелей привести?

– Нет уж… я как-нибудь без помощников, – сознался Андрей и, обняв девушку, начал расстегивать пуговицу на её блузке…

Обоюдному желанию было сбыться не суждено. Внезапно кто-то буквально замолотил в дверь. Андрей и Изабелла застыли глаза в глаза. Стук повторился.

– Как вы мне дороги! – воскликнул журналист, и Изабелла засмеялась.

Андрей встал и пошёл к двери, затем остановился и оглянулся на Изабеллу. Та испытующе смотрела на журналиста, будто ей было любопытно, что же он будет делать дальше.

– Развозка из ресторана? А идите вы к чёрту со своей кока-колой.

Андрей, словно мальчишка, одним движением перемахнул расстояние в два метра и через долю секунды был уже на кровати, рядом с Изабеллой. Их губы слились в долгом горячем поцелуе.

– Дон Андрэа! Форс-мажор! – на ломаном русском прокричал Бахлам за дверью.

Это отрезвило и журналиста, и Изабеллу. Через несколько секунд проводник стоял посреди номера.

– Там… Попокатепетль!

– Ну, вулкан, Попокатепетль, – кивнул Андрей. Журналист отлично знал рельеф местности и горные массивы Мексики. Попокатепетль – вторая по величине вершина в стране, действующий вулкан-пятитысячник, и всё время с начала завоевания испанцами просыпался тридцать шесть раз.

– Он проснулся! – восторженно произнёс Бахлам. – Это вам, как путешественнику, будет очень интересно!

– Мне? – нехотя, как нерадивый ученик, вздохнул Андрей и посмотрел на Изабеллу.

Та только пожала плечами.

– А ты что здесь делаешь? – удивлённо спросил Бахлам Изабеллу.

– А-а-а-а… – растерялась Изабелла

– А мы как раз собирались любоваться вулканом, – выручил Андрей. – Поехали!

Совсем скоро Бахлам вёл съёмочную группу горной тропой, оставив машину где-то внизу у дороги. Руслан, бредя в полусне, что-то бурчал себе под нос. Андрей же то и дело переглядывался с Изабеллой. Они, конечно, хотели увидеть вулкан, но не сегодня и не сейчас.

– Вот! Вот! Смотрите, дон Андрэа! Он пробудился!

Изумительный по красоте вид – заснеженная гора на фоне небосклона, действительно завораживающее зрелище. Сверху, как из трубы, валил густой дым. И всё это было совсем недалеко. Вулкан по телевизору и вулкан в реальности – совершенно разные зрелища, при этом мысли, чувства и эмоции смешиваются в одно целое – как мал и беспомощен человек по сравнению со стихией. Жизнь человеческая – песчинка, которой живая природа может пренебречь, но почему-то не делает этого. Только тут, стоя практически у подножия огромного входа в ад, начинаешь понимать: мир человеку дан, чтобы любить его и быть частью чего-то целого, а не считать себя его властелином – это глупо и стыдно.

– Твою дивизию!

Вулкан пыхнул всего один раз и через две минуты забросал Андрея и его друзей крошками вулканической пыли. Уже на расстоянии вытянутой руки ничего не стало видно, а горная дорога была слишком узкой, чтобы на ней оставаться. Нужно спускаться вниз. Попокатепетль не захотел долго позировать для оператора с камерой, и группа устремилась вниз за Бахламом, который что-то буркнул на местном наречии.

– Можешь не переводить, – сказал Андрей Руслану, – я даже могу повторить: этокакойтопипец.

Но на шутки не было времени, вся группа сломя голову бежала к машине. Сверху всё сыпался и сыпался пепел. Андрей, добравшись до микроавтобуса Бахлама, посмотрел на себя в зеркало заднего вида. Да, из него вышел бы неплохой мэр города… осыпанный гарью во время акции протеста.