Текст книги "Чистопрудный бульвар"

Когда сам не знаешь, что хочешь

Как другие тебя смогут понять.

А пойми, что все возможно.

Научишься себе внимать.

Своё иметь неоспоримо

Ты достоин, в том мечта.

Счастье будет достижимо

Лишь раскрой свои глаза…

На сцене, в левой ее части, стоит письменный стол, два стула. Декорации выдержаны в спокойных серых тонах. За столом сидит Режиссер и работает с бумагами. Справа налево скромно заходит Писатель. Немного в нерешительности он подходит к столу Режиссера. В правой части сцены находится парковая лавочка и фонарный столб. Декорации за скамьей оформлены в стиле сквера на Чистопрудном бульваре.

– Добрый день, Вы, простите, Режиссер – Александр Поликарпович?

– Да.

– Я простите, принес, мы созванивались, помните? … Простите… пьесу….

– Не помню.

– Да?! – изумляется Писатель.

– Пьесу, какую? А Вы собственно, кто? У меня очень мало времени. Мне нужно уезжать по очень важному культурно – государственному делу, в Патриарший совет по культуре!

– Я простите, принес пьесу, так ничего особенного …, но может, Вы посмотрите, когда минутка – другая найдется.

– А! Вспомнил! Вы, наверное, … этот… помню, конечно, как же… имя еще у Вас, … э…

– Николай Сергеевич, – Писатель, недоговорив фамилию.

– Точно! Вот теперь вспомнил – Некрасов, Пушкин.

– Спасибо за лесть, но у меня другая фамилия, – немного растерялся Писатель.

– Я, это понимаю. Так имена легче запоминать – имя как у Некрасова, отчество как у Пушкина, Тургенева…

– А…, – протяжно и задумчиво протянул Писатель, – ассоциации, это, наверное, хорошо…

– И так, что у Вас есть интересного? Я могу уделить Вам пару минут, но учтите, что я очень и очень занятой человек. Из писателей у меня очередь на полгода стоит в приемной. Если бы не случай, и Вы бы ко мне не попали…

– Случай… Возможно, что вся наша жизнь – случай, или можно сказать – совокупность случайных связей и взаимоотношений. Хотя, согласитесь, случайностей нет.

– Что Вы имеете в виду по поводу того, что случайностей не бывает?

– Я имею в виду, что случай – очень интересный момент в нашей жизни. Может это и не случай, а судьба. Все, что происходит, и кажется случайным, как после, оказывается, должно было произойти. Значит, это не просто случай. Как будто чья-то рука, рука всевышней силы, нас ведет по правильному пути. Например, кажется, вот он – человек, с которым Вы будете всю жизнь, но всякий раз что-то мешает, появляются какие – то обстоятельства, которые вас разъединяют. Вы пытаетесь делать все, чтобы больше не расставаться, но опять что-то мешает. Вас напрягает общение, времяпрепровождение и т.д., и т.п. В итоге – вы расстанетесь. И наоборот. Вам кажется, что все, не будете общаться с тем или иным человеком. Хватит. Прекращаем общение, ан нет, вы должны с ним общаться. И Вы можете разъехаться на многие километры, дни, недели, годы (не дай Бог). А в итоге все равно встретитесь, ибо это судьба. Поэтому, я не верю в случайности. Все взаимосвязано…Бог… Судьба… Как-то так…

– Достаточно туманно и запутано объяснились…

– Я пытаюсь понять есть ли судьба или все в нашей жизни – это доля случая. Т.е., то, что мы имеем, события, общение – это судьба, или мы подвластны, менять что-то в своей жизни? Люди, которые нам попадаются на жизненном пути – это судьба или нет? И вообще, что такое случай в отношениях, а что такое судьба? Как-то так… пытаюсь разобраться… Вот Вы, какого мнения на этот счет? Есть ли возможность выбора, или нет. Нам кажется, что мы выбираем, а на самом деле выбрали за нас. А если, не судьба, почему, кажется, что это судьба… и выбор сделан…

– Понятно, о неразделенной любви, значит…, – немного теряя интерес к предлагаемой пьесе, говорит Режиссер.

– Что, о неразделенной любви? – удивился Писатель, слегка опешив.

– Пьеса Ваша, о любви конечно?

– О любви. А как Вы догадались? Я только о судьбе и о случае пытался рассуждать…

– Случай или судьба – мы всегда задумываемся, когда находимся на распутие, на перекрестке. Или во время очередной влюбленности, скорее неразделенной влюбленности…, но все же верим, что это она, судьба! Потому, что когда чувства ответны, творчество спит! А спит, потому, что мы совместно заняты чувствами и, выбрав путь, идет к мечте.

– Может, Вы правы, однако.

– Конечно, прав. И пьеса Ваша, в порыве влюбленности пронизана верой в «высокую» и «чистую» любовь, правильно?

– Правильно? Но, как Вы обо всем этом догадываетесь?

– Голубчик, да у Вас на лице написано, что по уши «втюхались». Есть, и спать не можете, только о ней и думаете. Пьесу вот написали. И ответных чувств – нет. Поэтому Вы здесь, а не с ней. А почему не с ней рядом, наверное, в пьесе и повествуется. В этом случае прочитать её, конечно, будет интересно, – немного иронизируя, подытожил Режиссер.

– Но, поймите, Вы, наверное, немного лишнего накрутили у себя в голове. Я, конечно…, может быть…, но это просто пьеса о любви. Да, о любви «высокой» и «чистой» …

– Я уже это понял. Но, увы, людям любовь, «высокая», с романтикой, свечами и цветами – не интересна. «Любовь – морковь, абажурчики» – не интересно, – иронично, сопровождая жестикуляцией свои объяснения, продолжил Режиссер, – судьба или случай, любовь или влечение, по большой части неважна. Я понял так – любовь либо есть, либо ее нет. И мы тут не причем. Но, повторюсь, у людей зачастую корыстные взгляды на отношения, и в хорошем и в плохом смысле этого понятия. Скорее, есть обоюдная заинтересованность в отношениях, а не любовь. Некая совместность, взаимопринятие друг друга. Обоюдоравные, общие взгляды на жизнь, на проблемы, на заботы. Схожие мечты и амбиции. И зачастую именно в этот текущий момент жизни каждого из нас, и все. А Вы – Любовь! Не интересно, – резко резюмирует Режиссер.

– Как, не интересно? Почему, не интересно? Любовь – это великое возвышенное чувство! Быть любимым – это счастье. Это желание, которое каждый загадывает, на Новый год, в свой день рождения, другие разные праздники, в общем, неважно, когда, – важно, что загадывают. В каждой молитве и вообще…Все мечтают о любви, о счастье….

– Не интересно. Каждый, конечно мечтает об идеале, но время и жизненные потребности диктуют свои правила.

– Как же, позвольте. Согласитесь, хотя бы с тем, что люди мечтают о любви «высокой» и «возвышенной».

– Да мечтают. Но, боюсь Вас разочаровывать, в нее уже никто не верит.

– Вы ошибаетесь, – раздосадовано, с грустью Писатель опускается на стул.

В это время, на сцене, в правой её части, двигаясь на встречу, друг другу появляются скрипач и скрипачка. Они дуэтом играют романтичную мелодию. После непродолжительной музыкальной паузы, Режиссер произносит:

– Никто в любовь не верит.

Музыканты поворачиваются друг к другу спиной, прекращают играть и расходятся в разные стороны. А Режиссер продолжил:

– Не интересно, к сожалению. Прошли времена – с милым и рай в шалаше. Покажите, какая современная барышня захочет жить в шалаше? Молчите? Понятно. Тут возразить нечего.

– Я, не знаю, что Вам возразить, я просто…

– Недавно (перебивая Писателя и разливая чай в чашки), в туристическом агентстве, пока пил кофе – я немного полюбезничал с администратором, милой девушкой, разве можно себе отказать в приятном общении, тут с вами соглашусь. Из общения с ней я понял, что ей интересно поехать на отдых за границу и неважно куда. На вид ей лет 20 – 25. Какие у нее, помимо этого мечты и интересы, непонятно. И вот почему. Что она видит вокруг себя целый день? Оформление различных путевок и туров. И все. В соседних офисах, такие же «коллеги» по мечте. И выскакивая периодически на перекуры, они и обсуждают между собой такого рода темы. И, в малом отступлении заметим, что книг сейчас не читают, в библиотеки не ходят, театры, музеи не посещают, или достаточно редко – а зачем? Все есть в интернете. Кто-то выложит что-то интересное и все смотрят – «лайкаю», как они говорят…. «залипают» как зомби…

– Что простите, – не понимая слово или не вслушиваясь в речь режиссера, – спросил Писатель.

– «Лайкают» говорю, впрочем, не важно. Информацию, полученную, не анализируют, а все сидя и смотрят за этими «лайками», просмотрами, следят за трендами и т.д. Выкладывают свои «неповторимые» селфи, чтобы все обзавидовались (немного иронично кривляясь). Если посетил какое-нибуть мероприятие, или интересное место, или приобрёл что-либо, главное фото сделать, и выложить в социальные сети. Иначе тебе не поверят, и не будут завидовать, а если тебе не завидуют – как жить? Жизнь, значит, не идет! Самим моментом жизни престали наслаждаться…, – закончил свою ироничную речь Режиссер.

– Вы как-то слишком резко о современной тенденции общения людей между собой высказываетесь.

– Это очень мягко… Я продолжу, хорошо? Позволите? Так вот, насмотревшись, каждый день на тех, кто куда-то постоянно едет и ей самой хочется куда-то «за бугор». Она, как я понял ни в Сочи, ни в Крыму не была. Байкал, Алтай, Карелия, Золотое кольцо России, Псков, Питер, Владимир, … и прочие архитектурные и ландшафтные красоты любимой родины России – скорее даже не знает об их существовании. А ей вот интересно «заграница». «Крепитесь! Заграница нам поможет!», – цитирую Остапа Бендера, – Турция. Египет, Сейшелы, Париж, не важно….

– Париж! – протяжно и мечтательно произносит Писатель.

– А, Вы меня понимаете? – не обращая на мечтательность в высказывании Писателя, – интересно, конечно путешествовать, мир посмотреть, одежду новую купить, телефон, автомобиль и т.д., и т.п., но, не на столько, чтобы этим быть одержимым каждый свой божий день, каждую свободную минуту! Хотите путешествовать, или что-то еще – на здоровье.

У всех свои желания и приоритеты, это нормально. Но, в молодости мы не совсем понимаем, что время идет… Самое ценное в жизни – это время! Есть же еще интересы в жизни, кроме Парижа, и т.д. Жизнью надо жить! А не быть в постоянной одержимости непонятно чего, возможно не нужного. Не нужно жить в стрессе, что у тебя нет того, что есть у всех, как тебе кажется. Живи своей жизнью! Научись, для начала, наслаждаться имеющимся. А ежели большего от жизни просишь – работай, зарабатывай, старайся. И главное не ной. Не отправляй жизнь себе и своим близким… По мне, то, что мы с Вами здесь разглагольствуем за чашкой чая, а не в другом и неинтересном месте – для нас уже счастье и радость. И это тоже нужно ценить…

– Она тоже в Париж хотела, – все так же мечтательно и протяжно, не слушая Режиссера…

– Париж, это может и хорошо. Но, вот что не вписывается в рамки Вашей морали о «Великой Любви». Мне показалось, что предложи я ей, куда-нибудь поехать, и она бы согласилась. Понимаете, она меня видела в первый раз. Понятно, есть любовь с первого взгляда. Но посмотрите на меня, не будем мне льстить. Где мой облик и где любовь с первого взгляда молодой девушки? Тут же все понятно (концовку фразы произносит на Одесский манер).

– Конечно, мне все понятно – это любовь с первого взгляда, – все так же находясь в какой-то прострации, как бы поддерживает разговор Писатель.

– Кака така любовь? – цитируя героиню из кинофильма «Любовь и голуби», – прекращайте. Повторюсь – не интересно. Вообще, публике нужен эпатаж, неординарность и все в таком же духе.

– Да, наверное. Неординарность и неповторимость, – все так же мечтательно произносит Писатель.

Мечтательные забвения Писателя поддерживаются лирическими композициями скрипичного дуэта.

Режиссер продолжает, не обращая на непонятные реплики Писателя:

– Хотя, многие сами не знают, чего хотят. Наверное, многие хотят не работать, или зарабатывать сидя дома в интернете на этих самых «лайках». Блогеры, блин…Хотят только посещать рестораны, курорты, жить в центре Москвы в пентхаусе, чтобы домработница готовила, убирала, водитель подвозил и т.п. – синдром маленьких маменькиных детей. Без ощущения ответственности. Смотрят на дорогую жизнь вокруг и попирают даже собственные моральные ценности. Деньги, их ценности. Вот, пожалуй, характеристика современности. А попроси помощи в какой-нибудь безделице, я не о займе денежных средств, я об обычной человеческой взаимопомощи, об обычном общении, дружеском участии – времени нет…. А где это время? Я отвечу – все как зомби сидят в интернете и зачастую сами не понимают, что они там делают? А время уходит и уходит впустую. У них жизнь проходит в интернете. В интернете и любовь, и все остальные интересы. А Вы – Любовь! Чистая и возвышенная! Жить нужно, а не бредить. Грезить нужно о мечте в достижении чего-либо, пусть даже материального, но к этому нужно прикладывать усилия и стремиться.

– Нет, Вы не правы. Любовь есть.

– Да бросьте, где? Покажите? Я может, тоже хочу встретить идеальную любовь, как и все.

– Но она есть, я Вас уверяю. Я в нее, верю и о ней написал. Прочтите – поймете, – с этими словами Писатель протягивает свою пьесу Режиссеру.

– Хорошо, я прочту. Но уверяю, Вас, что романтика сейчас людям не нужна. А в Вашей пьесе, если не ошибаюсь, сплошной романтизм, сердечки, облака, поцелуйчики, эсэмэсочки со смайликами… и отсутствует реализм напрочь. То есть, полностью отсутствует здравый смысл и присутствует только «мужская логика». «Мужские мозги» включаются, когда мы видим парочку красивых глаз, ног, рук и т.д. Я не буду продолжать. Да, мой друг? – немного посмеиваясь над влюблённостью Писателя, Режиссер берет рукопись и начинает читать, – финал хотя-бы счастливый, или зритель слезы будет лить, публика нынче очень сентиментальна. Снаружи, вроде не пробиваемые, но внутри эмоции еще живут, порою даже кипят…

– Нет, что Вы… Да, я скорее верю в судьбу, но я больше реалист, чем романтик. И финал, конечно счастливый.

– Я так и думал! Все понятно, – прерывая чтение, восклицает Режиссер, – вы вместе работаете, служебный роман, значит.

– Нет, нет. Что Вы, никакого романа нет! – перечит ему Писатель, – только начали читать, а уже делаете выводы, не к чему торопиться.

– Понятно, что не нужно торопиться. А может иногда и нужно, посмотрим, – продолжая читать, – но, Вы же сами описываете, что видитесь за день по несколько раз. Давно в нее влюблены. Она такая прелесть – сама доброта. С чужими детьми играет, кошек на улице кормит – в целом идеал! – немного иронично произносит Режиссер.

– Ну не опошляйте же возвышенную идею в поиске идеала, прошу Вас, – и не я влюблен, а мой герой. Да, они работают рядом и видятся довольно часто. Это все герои пьесы, я тут не причем, – смущается Писатель.

– Да, ни в коем случае, я ничего не опошляю. И Вы тут не причем, это все герои, конечно… Все понятно, – продолжает дальше внимательно и улыбаясь читать, – мне очень интересно.

– Правда? – взбодряется, слегка поникший Писатель.

– Очень интересно, – продолжает читать Режиссер, – так, так, видятся часто, влюбился, понятно. Она Вас, простите его, не замечает, как ему кажется. И Вы, то есть он, решился открыться, делает признание, – откладывая пьесу, резюмирует Режиссер, – на колено, цветы, кольцо, шампанское, все счастливы – мыльная опера!

– Вы вновь все переворачиваете. Объяснение в любви это и будет кульминация, которая докажет, что любовь есть, и это возвышенное чувство! Герои рассказа соединяются в своих чувствах, – вдохновенно стал рассказывать Писатель, – до этого она видела в нем простого друга, а после объяснения поняла, что именного его ждала всю жизнь, и он понял, что именно ее ждал все жизнь. Их предварительное общение показало, что они достойны друг друга. Понимаете, в этом и есть судьба, – их судьба! И они ее встретили. Встретили свое счастье. Он всегда был с ней рядом, помогал, оказывал содействие, по работе в основном… Она, поначалу не придавала этому значение. Ей с ним всегда было комфортно, и спокойно. Но, как с другом. Она даже не задумывалась, что он именно тот, ее человек на всю жизнь. А потом, они оба это поняли, в один момент. Мы часто не видим то, что у нас рядом, под боком, не ценим. А они поняли, увидели… «Проверенная» любовь с первого взгляда!..

– С первого признания, если быть точным! – немного иронично замечает Режиссер.

– Вы опять пытаетесь сделать комедию из жизни, – реагирует Писатель, немного обижаясь, – это же радость для Вселенной, когда два человека находят друг друга в толпе. В этих бескрайних просторах человеческих взаимоотношений, они действительно, наконец-то встретились, можно сказать и дождались.

– Дождались – при условии, что она скажет: «Да», – противоречит ему Режиссер, подразумевая его отношения с объектом его симпатии.

Скрипичный дуэт вновь продолжает свое музыкальное сопровождение. Писатель немного утрачивает внезапно появившуюся энергию, с которой объяснялся с Режиссером. Звучит грустная скрипичная мелодия, где главную роль выполняет скрипач, а скрипачка после нескольких партий – замолкает и отходит.

– Вот и я не знаю, скажет ли она: «Да» или «Нет», – немного в прострации отвечает Писатель.

– А если скажет: «Нет», что тогда, разочаруетесь в «Высоком чувстве – Любовь», мой романтичный любезный друг. И вспомните, что я Вам говорил, – понимая, что Писатель, сейчас говорит о себе, проявляя участие, развивает тему Режиссер, – романтики нет, одна только корысть.

– Нет, – опомнившись от забвения, – она его выслушивает и отвечает: «Да». И…. И у них все хорошо, при чем тут корысть – это любовь! – Писатель с надеждой смотрит на Режиссера, – они созданы друг для друга. Они одно целое. У них много общего, общие интересы и взгляды на жизнь, и вообще. И приглядевшись, друг к другу они поняли это. Пусть не любовь с первого взгляда, но почти. Он же за ней долго наблюдал. А может и она за ним давно наблюдала, кто знает? – Руками Писатель показывает, что такое – одно целое, соединяя руки в замке.

– Вы должны знать, вы же написали эту пьесу.

– Я? Да, написал, – немного неуверенно и, смущаясь, – скорее всего, что она давно за ним наблюдала, и ждала от него объяснений и поэтому сказала: «Да».

– Интересный замысел. Но все же – что же он ей такого сказал, что она ему сказала: «Да»? Наверное, это самое интересное – что же сказать объекту своей симпатии, чтобы она ответила согласием.

И Режиссер как бы обращаясь в зал:

– Многие уже записные книжки приготовили и диктофоны включили, чтобы взять у Вас урок убеждения объекта своего вожделения, – продолжая все так же с иронией.

– Да, да, Вам очень понравиться, я уверен в этом, и моя пьеса будет поставлена. И она ее увидит, и поймет, – и вновь Писатель мыслями уходит куда-то далеко в себя.

В это время вновь звучит скрипичный дуэт, наполняя пространство романтизмом.

– Кто, что поймет, мне не важно. Хотя и так все понятно. Но сюжет достаточно интересен. Ладно, пробуем, – решительно заявляет Режиссер, и поднимая телефонную трубку на своем рабочем столе, коротко и требовательным голосом произнес, – Зиночка вместе с Иннокентием ко мне.

После этого, как бы обращаясь к Писателю продолжил:

– Начинаем репетировать со сцены объяснения.

– Вы, правда, хотите попробовать сцену объяснения – я польщен, – Писатель окрыляется надеждами увидеть в действии плоды собственного творения.

– А что тут пробовать, ставить нужно – зритель любит романтику, признаюсь, – говорит Режиссер, – конечно же, всем, как и мне, как и Вам, хочется встретить настоящую, и главное «ответную» любовь объекта своей симпатии. Мы хотя и вырастаем из детства, но детство не уходит из и нас, наверное, никогда. И мы до сих пор верим в добро, а порою и надеемся на него. И это правильно. Как бы не было трудно, мы верим, что все получиться. Как бы мы не ошибались и не спотыкались «по жизни» – все равно верим в хорошее. Верим, что найдем своего человека, свою работу, свою мечту. Обретем свое счастье, которое загадываем на Новый год, под ёлочкой, не смотря на всякие трудности и неудачи.

– Да, да. Я сразу понял, что Вы тоже верите в счастье, верите в добро. А если верить всем сердцем, оно обязательно сбудется – произносит Писатель, радуясь тому, что Режиссер оказывается на стороне веры в любовь и судьбу.

– Я режиссер, а зритель, повторюсь, хочет, придя в театр, отдыхать и получать наслаждение. И пусть он получает наслаждение от положительных эмоций, а не напрягается от информации об очередных катаклизмах или санкциях и т.д. Человеческая сущность на самом деле жаждет радости и спокойствия, умиротворения и наслаждения….

Входят Зиночка и Иннокентий. Режиссер встречает их и вручает листы со сценарием.

– Так, мои талантливые, сцена объяснения в любви, Вам не привыкать, Ромео и Джульетта, вы наши.

Артисты берут каждый свою часть сценария и начинают читать. В течение этого процесса, пока они читают, Режиссер расставляет их на сцене, согласно каким-то своим соображениям. Писатель за этими перестановками наблюдает как завороженный. Режиссер рассказывает сцену, которую актеры должны сыграть:

– И так – сцена объяснение в любви. Мизансцена такова: она, на лавочке на Чистопрудном бульваре с книгой в руках. Он случайно проходит мимо. Он смотрит и узнает ее. Она в этот момент тоже смотрит на него и их глаза встречаются. Он подходит к ней ближе, на расстояние, достаточным для общения. Она здоровается с ним и машинально, как будто он тоже ответил на приветствие, как обычно в конторе на рабочем месте, уже собирается опустить глаза в книгу. Но, он ответил: «Здравствуйте», не совсем как обычно отвечают коллеги по работе. Он сделал паузу и ответил: «Здравствуйте, я ждал Вас на этом бульваре уже достаточно долго». Она, немного непонимающе и внимательно на него посмотрела. Их глаза встретились. Он нежно смотрит на нее и начинает говорить: «Вы конечно меня не поймете, позвольте я присяду». Он, не дождавшись ее ответа, присаживается и продолжает говорить. Он, ей объясняется в любви, и они понимают, что они созданы друг для друга. И она продолжает его слушать, уже отложив книгу. Через некоторое время они уже держатся за руки и разговаривает, разговаривают. Смотрят оба друг на друга влюбленными глазами.

Закончив все приготовления и наставления, Режиссер, присаживаясь на стул, командует: «Поехали!»

Начинает играть скрипичный дуэт. И актеры под музыку, пантомимой, начинают репетировать сцену.

Писатель завороженно смотрит за развитием событий репетиции и в тот момент, когда актер пытается приблизиться к актрисе на достаточно уже близкое расстояние, чтобы была возможность взять ее за руку, и она как-бы уже готова к этому, он в резкой и требовательной форме выкрикивает, к нему вновь возвращается энергия:

– Что ж ты делаешь, простите, разве можно так играть? – перебивая актеров, начинает говорить Писатель:

– Ты же портишь, всю идею, ничего же не понять!

Вы, наверное, хотите весь сюжет мне поломать.

И она Вам не поверит! Да, она сейчас уйдет.

Прекращаем мы все разом. Так тут дело не пойдет.

Тут другой актер нам нужен, чтобы в суть он мог вникать

И эмоций всех картину, без ошибок передать!

Нет, а этот нам не сможет… он испортит, не поймет

Нет здесь чувства, и без толка, весь спектакль наш пройдет, – с досадой произнес Писатель.

С началом монолога Писателя, прекращают играть и скрипичный дуэт. Писатель энергично и хаотично начинает ходить по сцене, повторяя, что так сцену объяснения не играют, и у этого актера не получиться.

– Хорошо, – решив немного подыграть Писателю, сказал Режиссер, – сейчас придет другой артист. Иннокентий пригласи, пожалуйста, Савелия, не принимай на личное, это техническая репетиция, проба пера, так сказать.

Иннокентий соглашается, уходит. Появляется другой актер, берет свою роль, подходит к актрисе, и мизансцена повторяется. И его перебивает Писатель с теми же словами, и что это не тот актер, нужен другой, а этот все портит.

Режиссер, наблюдая, за этими активными действиями Писателя, только улыбается в ответ, и с улыбкой соглашается, что можно и другого актера пригласить, а если нужно и актрису другую.

– У Вашей героини, какой цвет волос: блондинка, брюнетка, «огненная», – с мягкой иронией продолжает Режиссер.

– Она, – Писатель, вновь уходит в себя, – она брюнетка…

– Понятно, Зиночка, не принимай на личное, позови Таню и Геннадия.

Приходят артисты, и Режиссёр, передавая бразды правления репетиции, говорит:

– А давайте поставим эту сцену под Вашим непосредственным чутким руководством.

– Я, – немного смущаясь и опешив, говорит Писатель, – я буду ставить сцену объяснения? Но, у меня не получиться, наверное, я не знаю.

– Все получиться. Вы написали – воплощайте, вперед. Как там по тексту, – она на скамье на бульваре, читает книгу увлечено и тут случайно, он проходит мимо, «слово за слова» и начинаете объясняться в любви.

– Да, именно так и происходит в пьесе. Он, проходя по Чистопрудному бульвару, замечает ее на лавочке. То есть не на рабочем месте. Смотрит на нее в другой обстановке, и она видит его в другой обстановке. И он объясняется.

– Понятно, понятно – ставьте. Она, он, лавочка, объяснение. Она говорит: «Да». Духовой военный оркестр, вальс, карета, запряженная тройкой лучших рысаков и прямиком в свадебное путешествие.

– Но, Вы все иронизируете. В этой сцене показываются высокие чувства, а Вы пытаетесь сделать из этого комедию – так же нельзя. Вы же уважаемый человек в мире искусства, я бы к другому не обратился.

– Ну что Вы, мой романтичный друг, я нисколько не иронизирую. Я наоборот, хочу Вам помочь, чтобы Вы в действии посмотрели, как происходит объяснения Ваших героев и сами смогли в этом поучаствовать. И если потребуется внести свои, авторские коррективы.

– Спасибо большее. Конечно же, я хочу в этом поучаствовать.

Писатель проникается доверием к Режиссеру и соглашается поучаствовать в постановке сцены объяснения.

Писатель все так же нерешительно вертит в руках листы со сценарием, то передает их актерам, то забирает. Пытается их переставлять с места на место. Забирает стул у Режиссера, усаживает на него актрису. Актера ставит рядом и жестами показывает ему на нее, чтобы тот объяснялся. Потом, вспоминает о лавочке. Пересаживает актрису на лавочку. Переводит актера рядом. В общем, занимается перестановкой актеров по сцене с места на место без определенного толка, тем самым затягивая процесс объяснения актера перед актрисой. Писатель иногда, как бы украдкой посматривает на актрису, как бы что-то представляя или вспоминая.

Музыкальное сопровождение скрипичного дуэта акцентирует внимание на тревожность внутреннего состояния Писателя.

И вот, когда вроде бы время подходит к началу сцены и актер пытается начать объяснения, писатель и его перебивает: «Не то, не верю. Так не объясняются. Она не поверит. Она, знаете, какая?! Она просто рассмеется». И за тем, задумываясь, о чем – то своем, начинает немного истерично смеяться со словами: «Она просто не поверит». Писатель ходит по сцене в зад вперед, повторяя, что она не поверит и уйдет. И все будет кончено навсегда.

– Все понятно, – замечает Режиссер, как бы осознавая и показывая, что он уже достаточно потешился над ситуацией с неразделенной любовью Писателя, – может тогда Вы сами нам покажите, как нужно объясняться в любви?

– Я? – смущённо спрашивает Писатель, – я? Ну я не знаю.

– Как Вы не знаете? Вы же все так красиво расписали в своей пьесе, и Вы тут не причем, конечно же. Все понятно.

– Что Вам понятно? – поникшим голосом отвечает Писатель.

– Вы сами должны объясниться ей в любви, – двусмысленно говорит Режиссер.

– Я? – немного помолчав, повторно продолжил Писатель, – но, она, может и не желает со мной разговаривать, мне кажется, что она избегает встреч.

– Кто она? Простите, она рядом с Вами и готова на все.

Писатель смотрит по сторонам в растерянности, и на актрису, в том числе и скорее всего, пытается найти глазами объект своего восхищения, после слов: «Она с Вами рядом». Однако, он не видит её и смотрит как бы сквозь всех в растерянности.

– Она? – переспрашивает в растерянности Писатель, – где она?

– Актриса? Рядом с Вами, и готова играть по Вашему сценарию. А вы о ком? Хотя, что я такое спрашиваю.

На фоне недолгого общего молчания скрипачка исполняет свою партию, подчеркивая романтизм ситуации. После некоторой паузы диалог продолжается.

– Кто она? Поведайте, очень интересно, кто та необыкновенная, которая стала героиней вашего «романа»? Я имею в виду Вашей пьесы, конечно.

В задумчивости Писатель начинает описывать объект своей любви под скрипичный аккомпанемент: – Она богиня утренней зари

Ей равных нет, ты даже не смотри.

В объятиях ее, наверное, растаю

В надежде встречи – изнываю.

Прекрасное создание – яркие глаза

Умна, красива и нежна…

– Ну и конечно молода, – продолжает Режиссер.

– Да, молода, – немного растерянно согласился Писатель.

– Я наблюдал, что в процессе репетиции у Вас находилась и смелость, и напористость. Вы даже голос на нас повышали.

– Что Вы, я? Ни в коем случае. Вы меня с кем-то путаете. Я разве мог на кого-то повысить голос.

– Да, Вы. Вот так, бы и с ней. Подошли, кулаком по столу, объяснялись и все.

– Кто я? Кому?

– Да, ей же, коллеге Вашей по работе! Не актрисе же нашей, хотя, конечно, очень милое создание.

Писатель немного в замешательстве начинает отвечать:

– Я не знаю. У меня может не получиться.

– А ты вообще хочешь с ней объясниться? – спрашивает Режиссер, пытаясь вывести Писателя из состояния эйфории от влюбленности в реальный мир, переходя на «ты».

– Я? – все так же смущается, спрашивает Писатель, – я не знаю, мне кажется, то она отвергнет меня.

– А если нет? Нужно пробовать. Ты ей хотя бы намекнул, что она тебе нравиться? Не просто так «шуры – муры», а именно – нравиться? Ты хотя бы раз говорил ей комплименты? – продолжил Режиссер.

– Нет, – с досадой и недоумением отвечает Писатель?

– Ну, так нельзя, любезнейший. Женщине, которая нравиться, нужно говорить комплименты.

Режиссер, обращаясь в зрительный зал:

– А Вы говорите комплименты своим любимым и близким?

Зрители, конечно, ответят, что говорят.

И Режиссер, возвращаясь к диалогу с Писателем, произносит:

– Вот видишь, все говорят комплименты своим любимым.

–Понятно, что все говорят, но тогда она поймет, что нравиться мне.

– Правильно. Так, а что нужно, дорогой романтик, Вы наш?

– Я не знаю. Вот, если бы мы в другом месте, возможно, встретились, – продолжает рассуждать писатель, – не в рабочей обстановке.

– На Чистых прудах, на лавочке, духовой оркестр на воздушном шаре спускается с неба прямо на гладь пруда. Вальс и белые лебеди кружатся, – иронизируя говорит Режиссер.

Писатель начинает кружиться в вальсе и задумчиво произносит: «Да. Оркестр и лебеди, кружась в вальсе…»

– Да какие, блин, лебеди, – резюмирует Режиссёр, прекращая романтичные фантазии писателя, которым он же и потакает, – ты сам не знаешь, что ты хочешь, – заключает Режиссер. Тишина. Молчание.