Текст книги "Зеленые погоны Афганистана"

Но задачу свою мы выполнили. И конечно же, как тыловик, я не забыл и про кухню для солдат. Уже к утру повара смогли приготовить горячую пищу. Такой была моя первая боевая операция.

Война набирает обороты

Геннадий Згерский

Краснознаменный Среднеазиатский пограничный округ я принял под свою команду в ноябре 1980 года, после трехлетней службы начальником штаба на Камчатке. Протяженность охраняемого округом участка государственной границы – более пяти тысяч километров, от Каспия до предгорий Памира. Двенадцать пограничных отрядов рассредоточены по трем союзным республикам, половина из них – воюющие.

Военные действия на территории Афганистана разворачивались все в большем масштабе. На долю моего предшественника, генерала Ивана Григорьевича Карпова, выпала нелегкая задача по организации и проведению наших самых первых боевых операций в Горном Бадахшане. Все начиналось на левом фланге округа, на таджикском участке границы. Бандиты там стали вести себя разнузданно: убивали в афганских кишлаках мирных жителей и партийных активистов, на наших глазах демонстративно сбрасывали их трупы в пограничный Пяндж, совершали оскорбительные действия в адрес пограничных нарядов, угрожали им. В этой обстановке остро встала задача обезопасить нашу границу, население приграничья от возможных преступных посягательств со стороны бандформирований, действующих в северных провинциях Афганистана. В качестве упреждающего шага на самом высоком уровне было принято решение ввести в эти провинции наши сводные боевые отряды, сформированные на базе линейных пограничных отрядов округа. В их задачу входило перекрытие каналов миграции бандитов, защита мирного населения и недопущение провокаций на границе. В течение года нам удалось нормализовать обстановку, что вызвало благодарный отклик афганского населения, его поддержку и содействие.

Начальник войск Среднеазиатского пограничного округа генерал-майор Геннадий Згерский (в очках) в ходе проведения одной из операций на территории ДРА.

Сводные боевые отряды формировались в каждом пограничном отряде округа, и прежде всего в охраняющих границу на иранском участке. Численность каждого такого отряда составляла 60–70 человек. Возглавляли их на первых порах, сменяя друг друга, начальники пограничных отрядов и начальники штабов. Другие должностные лица сформированных подразделений несли службу вахтовым методом. Отрыв офицерского состава отрицательно сказывался как на боеготовности и состоянии воинской дисциплины в пограничных отрядах, так и на охране государственной границы. Именно на это обстоятельство я сразу обратил внимание, приняв руководство округом, и своим решением отменил такую практику, ведущую к распылению сил и средств. Постепенно положение дел стало выправляться, командование пограничных отрядов стало заниматься своими непосредственными обязанностями по организации охраны границы и несению повседневной пограничной службы. А сводные боевые отряды добросовестно справились со своими задачами. Бандиты потеряли возможность бесчинствовать у границы, ушли в тыл и совершали лишь единичные вылазки. Во многом наши действия были успешными благодаря работе разведчиков. В поисках постоянных источников информации они, переодетые в афганскую одежду, практиковали выходы на местные базары, где добывали необходимые сведения. Надо также отметить мужество и профессионализм командиров сводных боевых отрядов, которые в новых для себя условиях пребывания в незнакомой стране действовали грамотно и решительно.

Во второй половине 1981 года мы стали совершать рейдовые действия вдоль границы, в том числе и на туркменском направлении, где бандиты проявляли себя все чаще. В ходе рейдов мы не только проводили боевые операции по пресечению активности бандформирований, но и осуществляли разведку местности, знакомились и налаживали деловые контакты с афганским населением. Таким образом удалось подготовить почву для организованного ввода в январе 1982 года наших мотоманевренных групп в северные провинции Афганистана.

До начала афганских событий обстановка на государственной границе на участке округа была относительно спокойной. В каждом органе управления Афганистана, включая армию и полицию, были наши советники. Политические и экономические отношения с Советским Союзом строились на принципах мира и добрососедства, что позволяло называть нашу совместную границу «границей дружбы». И вдруг все изменилось. В начальный период и нам, и афганцам психологически трудно было это осознать и переступить через сложившиеся стереотипы.

С точки зрения начальника войск округа в обстановке, когда надо и воевать, и границу охранять, я бы выделил несколько особенностей. Как уже отмечал, пожар войны постепенно разгорался с левого фланга – в Горном Бадахшане. Поначалу «тушить» его было поручено начальнику оперативно-войскового отдела в Душанбе. В округе данное направление курировал начальник штаба генерал В. Харичев, потом его второй заместитель. Затем мы сформировали нештатную оперативную группу, которой руководил мой заместитель И. Ярков. А в конце 1981 года в структуре округа появилась штатная оперативная группа, в состав которой входили опытные, подготовленные старшие офицеры с академическим образованием – В. Седых, Г. Симухин. Это уже был полноценный орган управления, который планировал боевые операции, непосредственно руководил ими и осуществлял контроль. Также начали действовать полевые оперативные группы в каждом пограничном отряде. Такая группа дислоцировалась на сопредельной стороне, а ее начальник был в ранге заместителя начальника отряда.

На начальном этапе войны среди трофеев преобладало легкое стрелковое оружие, такое как винтовки британского производства первой половины XX века, прозванные среди советских солдат «бурами».

В среднем мы проводили по 2–3 плановые боевые операции в месяц. Каждая занимала не менее 10 дней. Тщательная разведка обстановки и ее глубокий, всесторонний анализ, четкое планирование действий позволяли минимизировать наши потери. Крупные операции, как правило, возглавлял начальник войск округа и представитель из Главного управления погранвойск, плановые – начальник оперативной группы, а внеплановые, продиктованные резким изменением обстановки, – начальник полевой оперативной группы, реже – начальник отряда. Таким образом, была создана управленческая вертикаль, позволявшая эффективно противостоять возникающим угрозам. Начальник штаба округа большей частью держал руку на внутреннем пульсе охраны границы на всем ее протяжении.

Ход плановых операций лично отслеживал начальник пограничных войск Союза генерал армии В. А. Матросов. Была налажена прямая связь с ним и начальником воюющей оперативной группы. Все переговоры, боевые распорядительные документы, донесения дублировались в управление округа. Если командование объединения считало целесообразным другое решение, оно также обсуждалось и согласовывалось с Москвой.

Сложившаяся система управления имела свои плюсы и минусы. Плюс заключался в том, что, во-первых, во главе всей нашей военной составляющей стоял Вадим Александрович Матросов, опытный и подготовленный во всех отношениях человек, прошедший испытания Великой Отечественной войны, разведчик по своей основной воинской специальности. И конечно, он очень разумно и взвешенно руководил нашими действиями в Афганистане. Во-вторых, Московская оперативная группа состояла из специально подобранных офицеров, которые целенаправленно работали исключительно по афганскому направлению, не распыляясь на другие вопросы. Они обладали соответствующим опытом оценки обстановки и принятия решений при планировании боевых операций. Минус же заключался в том, что, по сути, двойное подчинение Московской оперативной группы в какой-то степени снижало ответственность окружной. Порой это приводило к недопониманию и издержкам во взаимоотношениях между должностными лицами.

Тем не менее в условиях той непростой обстановки мы старались работать на достижение общей цели, и со временем взаимодействие было отлажено. Более того, ведение боевых действий на сопредельной территории, с одновременной организацией охраны государственной границы линейными отрядами позволило нам приобрести уникальный опыт оптимального совмещения оперативно-служебных и оперативно-боевых действий по обе стороны границы. Такого в мировой практике еще не было.

Заместитель Председателя КГБ СССР – начальник Главного управления пограничных войск – начальник пограничных войск КГБ СССР генерал армии Герой Советского Союза Вадим Матросов

В последующем Среднеазиатскому пограничному округу стали ощутимо помогать сначала соседний Восточный, выделявший сводные отряды и маневренную группу, а затем и остальные округа пограничных войск Советского Союза.

Генерал-лейтенант Геннадий Згерский родился 20 ноября 1928 года в Белоруссии. Его отец служил в Пограничных войсках НКВД СССР. После окончания восьмого класса, Згерский уехал в Москву, где устроился работать на заводе – фрезеровщиком и слесарем. В 1951 году окончил Московский инструментальный техникум при заводе «Фрезер» по специальности сменный мастер.

В 1951 году Зверский был призван на срочную службу в пограничные войска. В 1953 году окончил Московское пограничное военное училище МГБ СССР. Был назначен на должность заместителя начальника заставы 27-го Мукачевского пограничного отряда. С 1954 по 1957 служил на должности заместителя начальника заставы по политической части в 36-м Сухумском пограничном отряде. В 1957–1960 Зверский – начальник заставы, а затем – начальник огневой подготовки 10-го Хичаурского пограничного отряда. С 1960 по 1964 – офицер боевой подготовки штаба Хичаурского погранотряда.

В 1964 году Зверский заочно окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе. Был назначен на должность начальника отделения боевой подготовки 40-го Октемберянского пограничного отряда.

В 1965–1966 годы, Геннадий Анатольевич – офицер боевой подготовки штаба Закавказского пограничного округа. В 1966–1969 – начальник штаба 43-го Пришибского пограничного отряда. В 1969–1971 – начальник 42-го Гадрудского пограничного отряда.

В 1971–1976 Згерский служил на должности начальника 102-го Выборгского пограничного отряда Северо-Западного пограничного округа. С 1976 по сентябрь

1979 – занимал пост начальника оперативно-войскового отдела группы войск, заместитель начальника войск Тихоокеанского пограничного округа Тихоокеанского пограничного округа. С сентября 1979 по январь

1980 Згерский служил на должности начальника штаба, заместителя начальника войск Камчатского пограничного округа.

В январе 1981 Геннадий Анатольевич стал начальником штаба войск Среднеазиатского пограничного округа. Занимался планированием и проведением боевых действий осуществляемых группировкой пограничных войск на территории ДРА.

С июля 1984 по март 1988 Згерский командовал Закавказским пограничным округом. С марта 1988 по конец 1991 года он служил на должности помощника начальника Главного управления Пограничных войск КГБ СССР по специальным вопросам, а также являлся начальником Оперативной группы Погранвойск по Республике Афганистан, осуществляя вывод войск из этой страны.

В 1992 году Геннадий Анатольевич вышел в отставку. При этом он вел активную общественную работу, являясь Председателем Координационного совета Международного союза общественных объединений ветеранов (пенсионеров) пограничной службы.

Генерал-лейтенант Геннадий Згерский был кавалером орденов Красного Знамени, Трудового Красного Знамени, Красной Звезды, «За службу Родине в Вооруженных силах СССР III степени». Был награжден 43 медалями.

Из жизни Геннадий Анатольевич ушел 2 марта 2013 года.

Сергей Минаков

В середине семидесятых я поступил на кафедру ближневосточных языков, что предопределило всю мою последующую службу. После ее окончания, в 1976 году, меня направили на советско-иранскую границу, где довелось служить на различных оперативных должностях.

К концу семидесятых стало очевидно, что в соседней стране, в Афганистане происходят какие-то события. На советско-афганской границе периодически происходило обострение обстановки, были случаи обстрелов наших пограничных нарядов. Поэтому, когда в 1979 году мне было приказано готовиться к поездке в Афганистан, я не был удивлен. Как позже выяснилось, накануне ввода войск в ДРА, возник дефицит переводчиков. Тут-то и понадобилось мое знание иностранных языков. Я должен был отправиться в Кабул, вместе с семьей.

Последовала череда тщательных проверок, однако в Кабул я так и не попал. Вместо этого был направлен в 66-й пограничный отряд, Восточного округа. Отряд дислоцировавшийся. на Памире в населенном пункте Хорог. Но и в Хорог мне попасть не довелось, поскольку в январе 1981 года меня вызвали в Ашхабад, в Управление Среднеазиатского пограничного округа. Там получил новое назначение – на должность офицера окружного разведотдела. Здесь я прослужил два месяца, после чего, в марте, был направлен в оперативную группу, которая дислоцировалась в Таджикистане, на базе Пянджского пограничного отряда.

Оперативная группа занималась исключительно вопросами, связанными с Афганистаном: обеспечением безопасности государственной границы на афганском участке, подготовкой и проведением боевых операций. К тому времени на сопредельной стороне находились сводные боевые отряды советских пограничников – СБО. В основном они действовали на направлениях Пянджского, Московского и Хорогского пограничных отрядов.

Когда я прибыл в оперативную группу, в ней работало 10–12 человек. Группу возглавлял заместитель начальника штаба округа Николай Трофимович Бутько. Его заместителем был полковник Борис Мирошниченко (прежде он возглавлял 48-й пограничный отряд). Разведчиков возглавлял подполковник Анвар Халиков (до того он служил в Тахта-Базарском отряде). Тылом руководил капитан Петр Переверзев (позже он стал генерал-полковником, заместителем Директора ФСБ России по материально-технической части).

В составе опергруппы было несколько офицеров, отвечавших за подготовку и планирование операций, организацию взаимодействия и т. д. (их называли «операторами»), а также двое разведчиков – я и майор Рафик Шаназаров (из Ташкента).

На направлении Пянджского отряда, на сопредельной территории, уже действовало десять – двенадцать СБО. Они размещались в районах населенных пунктов: Рустак, Архаджа, Чахи-Аб, Даштикала, Янги-Кала и т. д. Операции, на тот момент, носили частный характер. Когда приходила информация о присутствии, в том или ином районе, бандитов, туда выдвигались наши подразделения. В этом было принципиальное отличие пограничников от армейцев, которые действовали «по площадям». Пограничники не начинали действовать, пока не получали информацию и ее подтверждение из нескольких источников. Разведка у нас была поставлена очень качественно, на высоком уровне.

Постепенно, по мере роста задач, численность оперативной группы увеличилась. Зона боевых действий, которые вели советские пограничники, также постоянно расширялась, поскольку позиции кабульской власти в большинстве приграничных районов были откровенно «никакими». Фактически они не контролировались правительственными силами. Органы власти были представлены революционными комитетами, размещавшимися либо в центрах провинций, реже – в улусвольствах (районах). До отдельных кишлаков эта власть чаще всего не доходила.

Анархию усиливал пестрый национальный состав афганского приграничья: узбеки, таджики, пуштуны – все они находились во враждебных отношениях разной степени. Периодически национальные вооруженные формирования заключали кратковременные союзы, которые быстро сменялись непримиримой ненавистью.

Внутри самой афганской власти шла неустанная борьба между «парчамистами» и «халькистами» («Хальк» и «Парчам» – два политических движения внутри народно-демократической партии Афганистана). «Парчамисты», в основном, входили в структуры госбезопасности, а «халькисты» – в афганскую милицию «царандой». Обе стороны откровенно пакостили друг дружке. Поначалу мы не ведали об этих деталях внутриафганской жизни. Случалось так, что «парчамисты» пытались «натравливать» пограничников на вооруженные группировки, лояльные «халькистам», и наоборот.

В первый год афганской компании, наши пограничниками проводились операции и рейды на «той стороне» лишь периодически и довольно бессистемно. Когда становилось известно о появлении в том или ином районе банды, туда выдвигался СБО. Иногда наши отряды успевали накрыть банду, иногда нет. Это напоминало игру в кошки-мышки, и инициатива оставалась на стороне противника. Было очевидно, что необходимо решать проблему кардинально, на всем протяжении советско-афганской границы. Для этого был организован ряд плановых операций, достаточно продолжительных по времени.

Первая такая системная операция, в которой мне довелось участвовать, проходила в районе населенных пунктов Сангали – Сакава, южнее Рустака. Там базировалась банда полевого командира Самада. Получив ряд поражений, она перешла на правительственную сторону и стала весьма успешно воевать против своих бывших подельников. Подобное поведение было свойственным для многих вооруженных формирований, которые, зачастую, воевали не столько из-за идеологических соображений, а исходя из вопросов выгоды.

До поры операции были достаточно локальными. Первая крупная операция была проведена на Памире осенью 1981 года, в месте схождения Куфабского и Джавайского ущелий. Это был стратегический район, где проходили караванные пути из Пакистана. Однако по большей части он оставался почти безконтрольным. Здесь находилось лишь несколько групп сторонников апрельской революции, располагавшихся по кишлакам вдоль границы. В них входила администрация населенных пунктов, афганские пограничники и царандой (милиция). Большого влияния на общее положение дел в этом районе они не оказывали. Кроме того, в Файзабаде, Тулукане и Кундузе было несколько наших советников.

Немалая часть Куфабского и Джавайского ущелий оставались вне нашего контроля из-за очень сложного, труднодоступного рельефа. Там и скрывались банды душманов. В них было немало местных жителей – идеологических противников афганских властей. В самих кишлаках бандитов не было, а сами банды были относительно небольшими. Но московских руководителей смущало то, что этот обширный район оказывался бесконтрольным. Тем более, с советской стороны здесь находился крупный административный центр – Хорог, который с афганской территории можно было достать пулеметной очередью. Поэтому Москва все время требовала взять район Куфаба под контроль. С этой целью в Куфабское ущелье планировалось с вертолетов высадить крупные силы пограничников, а также афганских военнослужащих и ополченцев.

С самого начала было очевидно, что операция будет непростой. Поэтому для контроля за ходом ее проведения, из Москвы был прислан генерал-полковник Иван Вертелко, курировавший действия пограничников в ДРА. Иван Петрович прибыл с решительными намерениями активизировать события, но очень скоро убедился, что в Афганистане все очень непросто.

Все площадки десантирования находились на высотах от трех тысяч метров над уровнем моря и выше. Больше четырех десантников за раз высаживать не получалось, даже при нормальных условиях. А условия обещали быть не нормальными, поскольку осенью погода в Куфабском ущелье менялась по несколько раз в сутки. Это было ключевым фактором, от которого зависел успех будущего десанта, поскольку снабжение было возможно только по воздуху. Позже, во время боевых действий в горах случалось, когда вертолеты успешно высаживали десанты, но налетала плотная облачность, и те оставались без поддержки. Порой десантники оставались без поддержки около трех недель – из-за нелетной погоды не было возможности их усилить, обеспечить или хотя бы эвакуировать.

Вот и в этот раз горы то и дело закрывались и начало операции, то и дело переносилось. Чтобы ускорить дело, Вертелко вызвал к себе подполковника Владимира Краснова, который, в ходе операции, руководил авиацией. Спросил, что нужно для успешной высадки десанта. Краснов ответил с юмором:

– Дайте мне Героя Советского Союза (посмертно) и я полечу!

В конце концов погода установилась, и в октябре-ноябре 1981 года операция была проведена. К сожалению, она имела локальный успех, поскольку выбор площадок для десантирования был ограничен. Басмачи отлично знали все места, куда мог сесть вертолет, держали их под прицелом и не давали десантникам развить продвижение.

Десантирование прошло весьма неудачно, почти сразу же пошли большие потери. Только в первом эшелоне было убито восемь человек, множество десантников получило ранения, в том числе и начальник нашей опергруппы – полковник Николай Бутько. Он был тяжело ранен прямо на площадке десантирования, которую душманы накрыли плотным огнем. Пуля попала Николаю Трофимовичу в колено, он потом всю жизнь прихрамывал.

Лично мне запомнилось, как накануне в распоряжение нашей мангруппы с Дальнего востока прибыло два офицера-стажера, один – медик, второй – оператор. Бутько приказал посадить их в вертолеты и отправить на афганскую сторону, в первой волне десанта. При высадке один из стажеров – медик, погиб. Не провоевал даже одни сутки!

Та – первая Куфабская операция, оказалась неудачной из-за потерь и почти не принесла результатов. Я не попал в состав десанта совершенно случайно. Жена попала в госпиталь с воспалением легких. Мне пришлось сидеть с сыном. Командование пошло навстречу и оставило меня на базе, в Пяндже, одного – поддерживать связь.

В последующем, боевые действия в районе Куфаба происходили ежегодно. Чтобы держать Куфабское ущелье под контролем, в нем было выставлено шесть гарнизонов, которые размещались в точках, пригодных для десантирования. Схожая ситуация была с Джавайским ущельем – гарнизоны стояли на всем ее протяжении. В этом районе у нас была хорошо поставлена разведка, мы хорошо знали обстановку, были обеспечены надлежащей поддержкой со стороны местного населения и научились наносить противнику упреждающие удары.

Воевать в Куфабском ущелье, как и везде на Памире, было крайне сложно. Почти половина потерь понесенных там имели не боевой характер. Не выдерживала техника, люди срывались в ущелья, попадали по камнепады и лавины. Из положительных сторон можно выделить то, что нашими сторонниками в районе Памира были исмаилиты. Они успешно воевали против душманов, оказывали существенную поддержку советским пограничникам.

Переговоры с афганскими старейшинами позволяли пограничникам решать многие проблемы без применения силы

С самого ввода войск Афганистан, мы старались наладить хорошие взаимоотношения с местными жителями, перетянуть их на свою сторону. Например, в ходе самой первой Куфабской операции, вместе с нашими десантниками в боях участвовало двести человек афганских ополченцев. Это были люди того самого Самада, с которым пришлось воевать в 1981 году. Под ударами пограничников, он принял решение перейти на правительственную сторону и стал успешно воевать против своих бывших соратников.

Во время Куфабской операции, этот самый Самад, помог нам самым неожиданным образом. Оценив ситуацию, сложившуюся в Куфабском ущелье, он неожиданно предложил:

– Вместо того, чтобы воевать с местным населением привезите им керосин и соль. И они не только перейдут на вашу сторону, но еще и выгонят всех пришлых бандитов.

Как ни удивительно, Самад оказался прав. Как только мы начали оказывать местному населению гуманитарную помощь, приграничные кишлаки стали мирными. Если в них приходили пришлые басмачи, местные их выгоняли. В качестве гуманитарной помощи мы привозили муку, сахар, соль, детскую обувь, учебники, тетради.

Позже не раз доводилось убеждаться, насколько важна работа с местным населением, сколько проблем можно решить, не прибегая к силовым методам. В этой связи вспоминается случай, произошедший на северо-восточном фасе нашего участка ответственности. Была высажена Пянджская десантно-штурмовая мангруппа (ДШМГ). Погода «закрылась» и группа оказалась отрезанной. Группой командовал Николай Юдин (позже он погиб). Чтобы выручить группу, мы встретились с местными авторитетами, из приграничных населенных пунктов. Им было сказано, что нам необходимо доставить одной из наших пограничных групп уголь. Попросили обеспечить доставку и безопасность каравана. А взамен пообещали каждому из участников встречи по сорок литров керосина и мешку соли. Договорились.

Двинулись из поселка Калай-Хумб, что был на советской стороне. Там через пограничную реку Пяндж был протянут висячий мост. Течение там бурное, по-другому ее не преодолеть. С афганской стороны местные жители подогнали ишаков. На них были загружены мешки с углем и дровами – для десантников. Кроме того, внутрь мешков мы загрузили боеприпасы, продовольствие и аккумуляторы для радиостанций. Караван ушел, и трое суток о нем ничего не было слышно. Затем на связь вышел Николай Юдин и доложил, что груз благополучно прибыл.

Чтобы отблагодарить афганцев, мы подогнали целый бензовоз с керосином и груз соли. Однако на той стороне оказались совсем не те люди, которые провели караван. Оказалось, что это – владельцы ишаков. Они также потребовали свою долю Мы полдня потратили на то, чтобы уладить конфликт интересов. В результате вознаградили и тех и других.

Пока выясняли – что к чему, я расспросил караванщиков, не пришлось ли им по пути встречать душманов. Оказалось, что да – те останавливали караван. Когда спросили у караванщиков, что и кому они везут, те честно ответили – везем уголь и дрова для шурави. Басмачи, конечно же начали обвинять караванщиков в предательстве интересов ислама, но те резонно ответили, что бизнес – есть бизнес. Раз советская сторона пообещала заплатить за доставку груза, то он должен быть доставлен. И душманы пропустили караван, поскольку в Афганистане уговор есть уговор.

Особенно местные жители ценили советскую медицинскую помощь. Они то и дело приходили к нашим гарнизонам, просили дать лекарства. Как ни странно, самые простейшие лекарства творили буквально чудеса – афганцы выздоравливали буквально на глазах. Врачи объясняли этот феномен так – местные жители с детства не ведали лекарств. Иммунитет у них был сильнейший, а организм был словно чистый лист. Простейшая таблетка стрептоцида или парацетамола помогала афганцу в таких ситуациях, где европейцу потребовалась бы серьезная операция.

Генерал-лейтенант Сергей Минаков родился 17 июня 1950 года в Донецкой области, в городе Снежное. В 1969 году был призван на срочную службу, в Пограничные войска КГБ СССР. Проходил службу в Краснознаменном Закавказском пограничном округе.

В 1976 году окончил Высшую краснознаменную школу КГБ имени Ф. Э. Дзержинского при Совете Министров СССР. С 1976 г. проходил службу в Закавказском и Краснознаменном Среднеазиатском пограничных округах. В 1981–1989 годы выполнял задачи на территории Демократической Республики Афганистан. Прошел путь от офицера разведывательного отдела до заместителя командующего войсками Кавказского особого пограничного округа по разведке.

В 1997 году окончил Военную академию ГШ ВС РФ. С 1997 по 2001 год служил на руководящих должностях в Департаменте оперативной деятельности ФПС РФ. С 2001 году – начальник Западного регионального пограничного управления ФСБ России.

Награжден рядом правительственных наград, в том числе – орденами Красной звезды. Красного знамени, «За службу Родине в ВС СССР» III степени, «За личное мужество».

Фарит Шагалеев

Уже в октябре семьдесят девятого наша Марыйская авиа-эскадрилья приступила к разведывательным полетам вдоль границы с Афганистаном. Команда на переход государственной границы поступила в начале января 1980 года. Как известно, СБО Хорогского отряда переправился на сопредельную территорию в районе Калайи-Хумба 8 января. Однако накануне туда вертолетами был успешно высажен сводный отряд соседей.

Герой Советского Союза майор Фарит Султанович Шагалеев

Личный состав перебрасывали скрытно, задачу ставили на месте – в районе сосредоточения.

Авиация пограничных войск Краснознаменного Среднеазиатского пограничного округа (КСАПО) и Краснознаменного Восточного пограничного округа (КВПО), как правило, работала в своих зонах ответственности. Были и прикомандированные экипажи, прибывавшие из других пограничных округов СССР. В зависимости от уровня подготовки приданным экипажам предстояло работать на соответствующих участках. Каждому отряду «нарезали» зону ответственности. В интересах СБО работала и авиация: разведка, ракетно-бомбовые удары по скоплениям противника.

В кратчайший срок наши экипажи приступили к работе в горном Бадахшане. В Душанбе мы были уже 12 января. Сначала базировались на стоянках «Аэрофлота». К формированию 23-й эскадрильи приступили в апреле 1981 года на базе аэропорта города Душанбе. В эскадрилье восемнадцать «бортов»

Ми-8, шестнадцать Ми-24, а также пять самолетов «Ан-26». Личный состав, в общей сложности – триста пятьдесят офицеров и прапорщиков.

Руководство Таджикистана нам сильно помогало. Практическая помощь оказывалась и Правительством, и Советом министров, и ЦК компартии Таджикской ССР. А по-другому и быть не могло. Организовалось в Душанбе звено из шестнадцати вертолетов – получите шестьдесят квартир. Во так!

Уже к 9 мая восемьдесят первого сдали первый 70-квартирный дом. Позже еще сорок квартир получили от Правительства Таджикской ССР. А к новому году заканчилось строительство 110-квартирного дома. Короче говоря, начинали фактически с нуля, но было построено все, что требовалось, для обустройства и быта личного состава. Экипажи уходили в командировки на сорок пять – пятьдесят суток, зная, что у семей и крыша над головой, и человеческие бытовые условия. Экипажи возвращались на те же регламентные работы, проводили несколько суток в семейном кругу и снова окунались в войну в полном спокойствии за состояние дел в тылу.

Формирование эскадрильи шло на базе звена вертолетов 4-й отдельной авиационной Марыйской эскадрильи. Потом еще техники прибавилось. В начале восемьдесят первого летчики освоили Ми-24. Позже, в восемьдесят третьем, 23-я эскадрилья была переименована в Краснознаменный отдельный авиационный полк. К тому времени уже было двадцать восемь вертолетов Ми-8, двадцать Ми-24, отряд самолетов и отряд вертолетов Ми-26. Ну никак все это нельзя было назвать «эскадрильей»…

И пошли наши боевые будни. Вылеты, ракетно-бомбовые удары, высадка десантно-штурмовых, мотоманевренных групп. Сопровождали технику до мест дислокации. Помогали брать укрепрайоны.