Текст книги "Если ты мыслишь здраво – политика уже с тобой. Современная практическая философия"

§2.1. Любовь к отечеству и война 1812 года: философские размышления по поводу публицистики А. Шишкова

В кризисные периоды российской истории последних столетий, и прежде всего в периоды кризиса государственности, в нашем обществе всегда актуализировалась тема «любви к Отечеству». Этой теме придавалось огромное идеологическое и политическое значение, от неё во многом зависела судьба России.

Почему будущее нашей страны так зависит от чувства, которое должно испытывать большинство россиян, – от «любви к Отечеству»?

В связи с этим вопросом я хочу обратиться к статье известного русского адмирала и общественного деятеля, публициста начала 19 века Александра Семёновича Шишкова под названием «Рассуждение о любви к Отечеству» [1]. Эта статья получила большую известность в 1812 году, и вызвала к себе большое внимание общественности после победоносной войны над наполеоновской армией.

Читая эту статью ровно через 200 лет, я с удивлением обнаруживаю её актуальный характер, её полное созвучие с современной политической ситуацией в России, и с теми консервативными тенденциями, которые наметились в последние годы.

*****

Рассуждение русского адмирала начинается с религиозного аргумента или аргумента веры (что вполне характерно для того времени и личного мировоззрения Шишкова), согласно которому Бог создал этот мир по своей благой воле, создал человека со всеми его силами и способностями и даровал людям возможность жить сообща, каждому народу в своём государстве и под своим правлением. Интересен тот факт, что в статье Шишков ни разу не употребляет слово государство. Вместо него речь идёт об «обществе» или «Отечестве», которые представляются ему большим «семейством», имеющим «едино тѣло и едину душу» [1, 5].

Религиозный аргумент имеет большое значение для предпринятого «рассуждения», так как по своему высокому статусу и непререкаемой авторитетности предназначен поднять тему Отечества и любви к нему на высший, небесный уровень. Из чего следует, что Отечество дано нам самим богом, и мы вовсе не случайно родились на этой земле, в своё время, и в этой конкретной семье.

После аргумента веры он переходит к природному аргументу. С точки зрения второго аргумента Шишкова, «Отечество» – страна, земля, место, где мы родились, это отец и мать, которые дали нам жизнь и многие другие люди – «единоземцы», с которыми мы выросли и воспитывались. Всё это родное, привычное для нас нами любимо и может быть любимым до конца жизни. Ненавидеть своё «Отечество» противоестественно – утверждает адмирал. Естественная привязанность ко всему родному приобретает у Шишкова моральное значение доброго и святого, и эта привязанность должна превратиться в привычку любить всё родное и вместе с тем не доверять иному, чужеродному и в особенности, космополитам. Он резко осуждает «граждан света» (космополитов), так как они не ценят привязанности к своей родине, государству, земле, на которой они родились и выросли; ведь они живут там, где хотят, где им нравится, где им лучше; они делают то, что хотят сами, а не то, что требует от них родное Отечество. Космополиты для Шишкова – это индивидуалисты, которые ставят личный интерес выше государственного («отеческого»). Своим индивидуалистическим образом жизни они ставят под сомнение абсолютную ценность «любви к Отечеству».

Итак, что же такое «любовь к Отечеству»?

Шишков даёт несколько определений-описаний этого сильного чувства с помощью разных сравнений. Например, наш адмирал по-военному прямолинейно заявляет: «сила любви къ отечеству препобѣждаетъ силу любви ко всему, что намъ драгоцѣнно и мило, къ женамъ, къ дѣтямъ нашимъ и къ самимъ себѣ» [1, 6]. По сути, это сверхъестественная, а точнее, противоестественная сила, которая должна побороть естественный эгоизм, природное себялюбие человека, а также должна преодолеть моральные обязанности человека перед самим собой.

Мы можем назвать эту силу иррациональной, так как она основана не на знании, а на вере в то, что моё Отечество самое лучшее, единственное, дарованное нам Богом на вечные времена, и мы обязаны его хранить пуще зеницы ока и защищать от врагов не жалея живота своего. Такая беззаветная, «пристрастная» любовь обычно внушается с самого детства, воспитывается как форма нравственно-религиозного служения.

Иррациональное чувство любви пренебрегает доводами рассудка, оно не замечает реальности, оно полностью захвачено предметом своего страстного влечения, в нашем случае – «Отечеством», за (над) которым стоят – «Царь» (единоличный правитель, Отец народа), Церковь (хранительница божественных истин и благодати) и сам Господь Бог (создатель мира). Согласно Шишкову, получается, что не любя своё Отечество, ты не любишь ни Царя, ни Церковь, ни Бога. А это уже страшный грех, и даже преступление. Таким образом, «любовь к Отечеству» предполагает чёткую онтологическую иерархию русского космоса:

Небесное – Бог

Земное – Царь и Отечество

Родовое – Народ

Что такое «Отечество», которое все русские должны безумно любить, и за которое без раздумий отдавать свои жизни?

Во-первых, – это родная семья, родной дом, место рождения и взросления человека. Это значение вполне естественно и понятно любому человеку. Однако у Шишкова это естественное значение «Отечества», которое обычно называют «Родиной», является второстепенным, подчинённым другому значению, сверхъестественному (противоестественному).

Во-вторых, «Отечество» – это страна, государство, система государственного управления, которая нуждается в добровольном подчинении своих подданных («народа») через иррациональную любовь. Этот сверхъестественный смысл «Отечества» Шишков искусно камуфлирует, и тем, что не употребляет понятие государства, и тем, что смешивает его с естественным значением, т.е. с Родиной.

Этот «камуфляж» необходим для того, чтобы морально оправдать государственную систему деспотического принуждения своего «народа» – «миллионнорукого тела» (М. Геллер). Шишков воспроизводит традиционную феодальную схему отношений деспотической власти и народа, которая сложилась ещё в начале XVI века и была обоснована иосифлянами. Согласно этой схеме, «народ» – это «стадо» смиренных, божьих чад, которое нуждается в решительных и мудрых «пастухах» для защиты от злых и коварных «волков». В роли главного «пастуха» выступает русский Царь, он же наместник Бога на своей земле, он же Отец своего народа, он же Глава государства. Царь предстаёт в виде «головы» огромного «тела», от которой будет зависеть, что будут делать члены этого тела: трудиться на земле или умирать на поле брани; рожать и воспитывать детей или сидеть в тюрьме.

«Глава Отечества» только одна и она решает всё за всех. Но удержать миллионы членов в подчинении и повиновении одной голове очень трудно и почти невозможно без искреннего желания самих членов. Для этого и необходима «любовь к Отечеству», которая будет внутренним, чувственно-эмоциональным мотивом, побуждающим исполнять чужую волю как свою, как высший моральный и религиозный долг. Такой любовью нужно «пылать», чтобы заглушить все резоны здравого смысла, чтобы не задумываться о правильности, справедливости, разумности высшей воли и собственном назначении. Именно безрассудная любовь, по Шишкову, позволяет достичь «величия» – прежде всего великих военных побед.

Но не все члены хотят добровольно умирать, да ещё в молодом возрасте; не все хотят бесплатно работать на «дядю» и беспрекословно выполнять все его команды и пожелания. Поэтому такая деспотическая система подчинения нуждается в идейном обосновании, ведь главное – красиво и понятно оправдать абсолютную власть Царя, чтобы устранить возможные сомнения в несправедливости, неразумности высшей воли. В связи с этим Шишков пишет: «Россія безъ главы; нѣтъ въ ней Царя; Вельможи всѣ вкупѣ раздѣлены, а каждый порознь слабъ и маловластенъ; народъ мятется, унываетъ, страждетъ, не зная что дѣлать и кому повиноваться: такъ на морѣ корабль безъ кормила и якоря не вѣдаетъ куда идти и гдѣ остановиться» [1, 13].

Обоснование абсолютной власти русского Царя превращается у Шишкова в технологию воспитания верноподданнических настроений в народной среде с помощью «языка и веры». Язык делает народ «единомысленным», а вера – «единодушным». Таким образом, формирование «единомыслия», т.е. одного способа мышления и «единодушия», т.е. общих верований, ценностей и жизненных целей должно делать «народ» послушным стадом, готовым в любой момент броситься на тех «волков», на которых укажут «пастухи», и с особым любовным упоением пожертвовать своей «овечьей жизнью» ради спасения главного «пастуха». Высшей моральной ценностью членов «стада» является верность «пастухам», а потому главным грехом (страшным преступлением) будет предательство (измена). Поэтому выражение «верные сыны Отечества» так любимо правителями России во все времена. Только «верные сыны Отечества» могут с неустрашимостью духа жертвовать собою ради Веры, Царя и Отечества.

Здесь рассуждения адмирала заходят в тупик. Следуя своей верноподданнической логике, он утверждает, что любовь к Отечеству – это готовность к самопожертвованию; это чувство является естественным, т.е. заданным каждому человеку самой природой. Тогда возникает вопрос: откуда берутся предатели и изменники?

Ответ Шишкова: «Природа наша несовершенна. Кто назоветъ себя непорочнымь? Кто, сынъ грѣха, скажетъ о себѣ: я стою твердо, и никакія волны страстей и заблужденій непоколеблютъ меня?» [1, 13].

Возникает очень серьёзный вопрос: является ли готовность к самопожертвованию естественным чувством, как пишет Шишков, или это гражданская добродетель, которая воспитывается и зависит от многих социо-культурных факторов, и от воли самого человека?

Предлагаю над ним вместе подумать, ведь от его решения зависит и понимание «любви к Отечеству», а следовательно и будущее России.

Библиография:

1. Шишковъ А. Разсужденіе о любви къ Отечеству. // Чтеніе въ Бесѣдѣ любителей Рускаго слова. Книжка пятая. – СПб.: Въ Медицинской Типографіи, 1812. – С. 3—54. // [битая ссылка] http://lib.russportal.ru/index.php?id=authors.shishkov.shishkov1812_05_0001

§2.2. В поисках определений патриотизма (2012 год)

Осенью 2012 года в Пензе прошла научная конференция, посвящённая проблемам патриотизма. По ходу конференции доминировало традиционно-казарменное понимание патриотизма как готовности отдать жизнь за свою страну или бескорыстно служить ей. Представители старшего поколения, воспитанные в этом духе, высказывали своё недовольство по поводу «падения» патриотизма среди молодёжи. Присутствующие студенты странно смотрели на пенсионеров-коммунистов, которые по прежнему тоскуют по Павлику Морозову, Зое Космодемьянской, Павке Корчагину и другим героям советского прошлого.

Серьёзного обсуждения проблемы патриотизма не получилось, так как многие не захотели обдумать само понятие «современный патриотизм», и прийти к какому-нибудь общезначимому содержанию. Возобладало мнение, что «у каждого есть своё понимание патриотизма и лучше поговорить о конкретных формах его воспитания». Как говорится, «иди туда – не зная куда, найди то – не зная что». Это вполне характерно для нашего нынешнего общества и современных политических и педагогических теорий.

Могу предположить, что нежелание чётко определить содержание современного понятия «патриотизма» является намеренной попыткой сокрытия его конкретного политического содержания, которое может не понравится здравомыслящим и свободным гражданам. Ведь даже президент В. Путин недавно высказался о патриотизме очень формально, размыто, сказав, что «это деятельное служение Отечеству, народу»1515
  Путин В. В. Встреча с представителями общественности по вопросам патриотического воспитания молодёжи // [битая ссылка] http://www.kremlin.ru/events/president/news/16470


[Закрыть]. Что конкретно нужно понимать под этим, – осталось не ясным. Правда, студентам, учёным он порекомендовал приобретать больше знаний, чтобы затем отдать их стране. Подчеркну – отдать. По всей видимости, бесплатно или за минимальную стоимость. Конечно, любому крупному менеджеру хотелось бы иметь дешёвую рабочую силу, а то и вообще идейных работников-энтузиастов.

Получается, что официальная трактовка патриотизма явно сохраняет «родимые пятна» казарменного социализма в виде приоритета общих государственных интересов над частными. Хотя на самом деле большинство наших современников (и прежде всего правящая группа) думают о своём личном материальном благе, прикрывая это общими разговорами об интересах «отечества» и «народа», иначе зачем им очень высокие зарплаты и огромная частная собственность.

В ходе почти трёхчасового разговора никто так и не решился сказать, что он (она) является прежде всего патриотом своей семьи, и ради своей семьи готовы трудиться, тратить жизненные силы, рисковать и т. п.

Лишь один студент-старшекурсник осмелился поделиться своим недавним педагогическим опытом преподавания истории Великой Отечественной войны. По его словам, школьники очень заинтересовано слушали его рассказ о героизме советских воинов-освободителей, но в конце спросили:

– А почему же уровень жизни народа-победителя в десятки раз хуже, чем у проигравших войну немцев?

Студент признался, что ему нечего было сказать в ответ.

Одна из старейших преподавателей отечественной истории в свою очередь призналась, что очень рада работать для своего отечества за 7 тысяч рублей в месяц и воспитывать у молодого поколения искреннюю любовь к своей стране.

Странные вопросы не раз посещали меня в ходе этого разговора о современном патриотизме:

– Где я? Как можно жить с таким мифологизированным сознанием? Ведь многие наши современники по-прежнему сидят в «советском поезде» и терпеливо ждут остановки под названием «коммунизм». О какой модернизации говорят наши правители, когда «народ» по-прежнему ждёт манны небесной и ностальгирует по имперскому величию, но при этом уже не верит в свои силы и надеется на чудо-богатыря-освободителя.

В заключение дискуссии прозвучал здравый призыв информировать власть о наших проблемах и предлагать пути их решения, ведь во власти ещё остались умные люди, которые могут прислушаться к голосам «из народа». На этой успокоительной ноте конференция завершилась, и люди пошли по своим домам, возвращаясь к своим частным заботам и проблемам.

В итоге, попытка определить общезначимое понятие патриотизма не увенчалась успехом.

§2.3. Патриотизм в границах разума: возможно ли это?

В самом названии параграфа я намеренно обращаюсь к известному сочинению Иммануила Канта «Религия в границах только разума», которое было написано в 1794 году, т. е. 220 лет назад. Как известно, это произведение Канта стало очень скандальным и провокационным для общественного мнения и для государственной власти. После опубликования этой книги король Пруссии Фридрих II запретил 70-летнему профессору И. Канту публично высказываться на религиозные темы.

Что же возмутило правителя Пруссии в кантовском понимании религии? Во-первых, идея о том, что мораль не нуждается в религии. Во-вторых, что истинная религия только одна, а множество вероучений лишь по-разному её выражают. В-третьих, истинная религия не может противоречить человеческому практическому разуму, т.е. законам общечеловеческой морали. Из всего этого следовала резкая критика всех существовавших исторических вероучений с точки зрения общечеловеческой морали, и утверждение силы разума и знаний.

Попробуем теперь соотнести кантовское понимание религии – в пределах только разума – с современными трактовками патриотизма в России. Думающая общественность нашей страны уже обратила внимание на то, что в 2012 году федеральная власть начала усиленно педалировать тему патриотизма как главную национальную идею. В контексте года истории в России – это звучало вполне уместно, но у меня сразу же вызвало подозрение в идеологическом манипулировании. Кремлёвские политтехнологи увидели в патриотизме те самые «духовные скрепы», с помощью которых можно удержать общество от окончательного морально-психологического разложения, а государство от распада. Вряд ли это удастся с помощью идеологической «скрепы». При этом прагматический интерес правящей группы к патриотизму вполне понятен: ей нужна очень большая, богатая ресурсами, почти не контролируемая гражданским обществом (но подчинённая полиции и армии) территория для того, чтобы ею произвольно распоряжаться.

Патриотизм как субьективное чувство любви и преданности своей родной земле и своим предкам часто используется в качестве идеологического инструмента для борьбы с инакомыслящими гражданами, которых часто называют «непатриотами». Ту же самую функцию играла и играет «историческая религия» – быть «духовной скрепой» государства и средством борьбы с идейными противниками.

По моему мнению, «историческая религия» и «государственный патриотизм» порождают так называемое «оборонное сознание» и необходимо готовят общество к внешней или внутренней войне. Ведь не случайно в самом конце 19 века Лев Толстой написал статью под громким названием «Патриотизм или мир». О ней сейчас редко и мало говорят – она слишком обличительна для современного российского государства и общества. Противопоставляя друг другу «патриотизм» и «мир», Толстой ясно показал, что именно «патриоты» (те, кто желают исключительного блага своему народу) хотят войны, и не хотят жить в мире с другими людьми, именно другими, т.е. не похожими на них. Мирное сосуществование людей должно основываться не на иррациональных и тем более политизированных чувствах, таких как патриотизм, а на общечеловеческих разумных понятиях и принципах человеческой свободы, достоинства каждого лица, на гражданских правах и обязанностях.

Сторонники военно-государственного патриотизма, особенно из числа профессиональных историков, обычно реагируют так:

– Россия всегда оборонялась, нас всегда хотели захватить и поработить враждебно настроенные соседи, поэтому мы всегда были вынуждены защищаться, мобилизуя для этого все человеческие и природные ресурсы.

Представим и другую позицию – противников «казарменного патриотизма»:

– Россия со времён Ивана Грозного стала большой московской колонией, и до сих пор удерживает удалённые территории в своём подчинении. Как тут не вспомнить лермонтовские строки: «…страна рабов, страна господ…». Очень точные слова. Для большой империи важно сохранять контроль за провинциями, чтобы обеспечивать огромные амбиции и аппетиты, иначе придётся их поубавить, быть скромнее, расчётливее, жить по средствам, и расстаться с религиозно-мистической идеей «третьего Рима».

Итак, опираясь на Канта и Толстого, я задаю вопрос: является ли патриотизм, понимаемый как безрассудное служение государству, разумной добродетелью?

Нет, не является. Я вполне соглашусь с Толстым, который называет его «пережитком варварских времен». В далёкие и недавние времена патриотизм как чувство родовой общности порождал государства, и помогал выживать большим и малым народам, но в новейшее время он является угрозой для мирного сосуществования всего человечества, так как настраивает народы и государства на себялюбивые амбиции, которые, в свою очередь, порождают воинственные идеи.

Толстой задавал себе вопрос: может ли патриотизм быть разумным? И отвечал: нет, не может, тогда он перестанет быть самим собой, т.е. звериным чувством превосходства над другими людьми. Итак, по Толстому, военно-государственный патриотизм и историческая религия опасны для разумного человечества, которое хочет жить в мире со всеми.

Кант исходит из того, что человек является эгоистом от природы, и этот природный эгоизм никогда не удастся полностью искоренить, как бы мы ни мечтали об этом. При этом важным эгоистическим чувством является желание превосходить других, быть лучше других людей – оно является источником конкуренции и развития многих человеческих задатков. Получается, что патриотизм как проявление природного и социального эгоизма (типа «люблю только своё-родное») необходим для развития общества и конкретных личностей, так как порождает дух конкуренции, противоборства, и, в конечном счёте, ведёт к развитию технических и прагматических способностей человечества. Но будут ли от этого развиваться моральные способности людей? На этот вопрос ответить не просто, так как нет чётких критериев морального прогресса. Об этом ещё писал Кант в конце 18 столетия. Он же предлагал говорить только о прогрессе «легальности», т.е. развитии правовых отношений в конкретном обществе и в человечестве в целом. Однако «прогресс легальности» будет ближе к прагматике человеческих отношений, чем к моральности.

Итак, отвечая на вопрос «является ли патриотизм разумной добродетелью?» я могу сказать, что «патриотизм – это не разумная добродетель, а необходимое социальное проявление природного человеческого эгоизма».