Текст книги "Железный прапор"

18.50

…Из кишлака вышла группа вооруженных мужчин и направилась в их сторону. В сторону оседланного разведчиками склона, забирая немного вправо, именно туда, откуда можно было безболезненно войти на террасу.

– Дозор? – спросил в никуда Медведь. – Или ночное охранение?

– Хер его знает, но идут сюда, не иначе.

– Пока поднимутся, пока до нас долезут…

– Думаешь, сюда?

– Без вариантов! Лучшего места нет – мы его случайно нашли…

– Сваливаем по-тихому, – решил Игорь.

– Теперь по-тихому не получится.

– ?

– Виталя камешки таскал, точку оборудовал. Оно, конечно, правильно, но кто мог знать, что они по ночам за дувалом «смотрят»… Они тут живут, Игореня, – сдвинутые камни просекут в шесть секунд…

– Их около десятка, что, не справимся?

– Справимся, без вопросов. А если кто пальнуть успеет, тогда как?

Да. Ситуация вырисовывалась патовая, как сказал бы шахматист – в любом случае их присутствие было бы обнаружено… Теперь самым главным, жизненно важным было правильное решение…

«Что делать?..»

– Сваливать надо, сержант.

– Как?! Они еще этого не знают, но мы уже засветились здесь.

– Не бзди, Бурый. – Малыш уже, кажется, что-то придумал. – У нас есть время.

– Откуда?

– Сам считай. Пока они поднимутся в гору – это часа два, пока они по кустикам прошлепают да нашего места – еще полтора… Да к тому времени уже и Орлик пацанов приведет – положим этих красавцев на раз…

– А если не приведет? А если «духи» знают дорогу короче? Это их место, и это их жизнь… Ты насчитал три с половиной часа, а я думаю – не больше двух. Скорее всего, они начинают смотреть в 21.00, как раз тогда, когда пацаны идти будут. Эти-то и шумнут, не сомневайся. Если наши вообще придут… И что тогда?

– Невесело с тобой, Бурый…

– Херня тогда получается, сержант. – Крюк ожесточенно тер лоб. – Сваливать придется, причем нагло, на себя тянуть этих… Если повезет – вытащим «духов» на наших…

– Что ты там говорил про пару мест? – Игорь обернулся к Малышу.

– Первое рядом – метров 30. До второго дойти надо – не меньше трехсот. Ну и на самом обрыве…

– Идем на вторую точку. Прямо сейчас. И будем ждать.

– А смысл?

– Не обсуждается, Малыш, – это приказ.

Сняться с места у них заняло едва ли более трех минут. Длинные тени, скорые предвестники темноты, подгоняли.

Как Малыш сумел пройти этот путь за столь короткое время, для Игоря осталось загадкой на долгие годы. Но факт фактом – в тридцати метрах имела место огромная куча камней, густо поросшая все тем же колючим кустарником. На первый взгляд место было абсолютно непроходимо.

– Как ты тут прошел, Саня? Тут даже козлы не пройдут.

– А я прошел, потому что не козел. Во! Стихи, бля. Надо будет записать…

– Я сам запишу, если выберемся… – пообещал Игорь.

– Куда денемся?! Нам с Виталем домой пора, а это причина из причин: забодал уже этот Афганище – домой пора…

* * *

– Знаешь, Андрюха, сколько всего изменила эта куча камней?

– Как это? Камни изменили что-то. Заговариваешься, товарищ старший орденоносный прапорщик?

– Хотел бы, только… Было, ох, было…

– Напоролись на сюрпризец?

– Сюрпризец… Да такой, что и ждать не могли. Природа против нас тогда обернулась, в самом гадком виде…

* * *

– Так, пацаны, я посмотрю там, в кустиках, а вы пока перекурите, – шепнул Малыш.

– Не понял?!

– Пошерудить немного надо – тут какая-то гадина живет, в кустишках этих… Я ветками пошумлю, она и уползет.

– Осторожнее там давай.

– Не в первый раз. Я уже ходил тут, знаю…

Сашка двинулся вперед по-пластунски и исчез, перевалив через камни. А потом они заметили, как зашевелились ветки кустов, и послышался тихий свист. И тишина…

– Кого ждете, тормоза?

– И так все два года, – проворчал Крюк. – Сначала отвалит куда-то, потом теребит. Орлик боролся-боролся – по нулям.

Они много медленнее перебирались через завал. На дне почти идеального ДЗОТа, прислонившись спиной к камням, сидел Малыш, сжимая рукой левое предплечье.

– Ты че, а? – вскинулся Виталий.

– Ерунда…

– Что случилось, Саня?

– Куснули меня.

– Точнее говори, быстро, подохнуть ведь можешь!

– В кусте сидела хозяйка места. Я ее шугнул. Полез дальше, а там… Женишок, наверное…

– Укусил?

– Есть немного…

– Покажи!

Закатав рукав куртки, Малыш открыл свою руку. На коже, почти возле самого локтя, явно виднелись две дырочки от змеиного укуса.

– Ты как?

– Ничего. Голова только закружилась немного, а так норма…

– Крюк, аптечку! – В их индивидуальных пакетах были и шприц-тюбики с противозмеиной сывороткой. – Санек, как выглядела эта зараза?

– Обычно… Как?! Змея змеей. Какая разница?

– Как она выглядела? Вы, «дедушки», на занятиях по выживанию спали как сурки, а мы, «молодые», слушали. Какая она была, Малыш, не понтуйся – я знаю больше, чем ты?

– Ну, какая? Черная почти, с яркими желтыми петляющими пересекающимися полосами. По телу такие ромбы получаются…

– Щитомордник… Та-ак! Большая?

– Метра в полтора и толщиной в полруки.

– Бля! Самка, не иначе… Ты, Санек, жениха ее спугнул, а хозяйка-то осталась дома. Да не в самом лучшем расположении духа, потому и бросилась.

– Сейчас сыворотку кольнем, и все будет нормально. Не весна же[23]23
  Наиболее опасными для человека бывают укусы самки в брачный сезон: май – июнь.


[Закрыть], – прошептал Крюк, доставая шприц.

– Думаешь, все так просто? На Санька посмотри! Его старуха укусила, судя по размерам. Там яду – на троих…

Лоб Малыша покрывали крупные капли пота. И кажется, его начинало немного трясти. В лице ни кровинки. А прошло всего ничего – 5—6 минут.

Действовать было необходимо не теряя ни секунды. Туго перетянув руку ремнем у самого плеча и оголяя мощный бицепс Саши, Медведь обратился за помощью к Виталию:

– Давай, Крюк, коли две дозы сыворотки. Потом будешь яд из раны отсасывать. – Игорь провел кончиком своего острейшего десантного ножа по коже, соединяя следы от укуса.

– Тр-р-ры, – издала противный звук кожа, расползаясь под сталью.

– Я те че, арбуз? – вяло запротестовал Малыш заплетающимся языком.

Кровь была очень темная и слишком густая.

– Ну, че делать-то теперь? – Крюк понимал, как много они проспали на занятиях, и теперь надеялся на знания Игоря.

– Отсасывай давай эту гадость. Кровь, видишь, уже какая? Значит, яд начал действовать: змеиный яд – это белок, сворачивающий кровь. Она должна быть ярко-алая, вот и давай… Пока не появится то, что нужно, а я пока приготовлю кое-что…

Малыш наблюдал за своими друзьями отстраненным взглядом. Виталик тем временем, раз за разом прикладываясь губами к ране, отсасывал и сплевывал вязкую противную кровь грязно-бурого цвета.

– Самые ядовитые в Афгане – кобра, щитомордник, гюрза, правда, эта в горах не водится, и эфа. – Медведь устроил попутный ликбез. – Яд, попадая в кровь, сворачивает ее. Самые опасные весенние месяцы – от укуса самки человек умирает через несколько часов. Сейчас конец лета, поэтому, если не делать резких движений, не волноваться, короче, не учащать пульс сердца – есть около суток. По крайней мере должно быть…

– Как тут можно не волноваться? Вон, даже я волнуюсь, а укусили-то Санька!

– Повышенное сердцебиение убыстряет ток крови, а значит, и яда в ней. – Над зажигалкой Крюка Игорь прокалил кончик своего ножа докрасна, все это время внимательно наблюдая за цветом отравленной крови.

Еще несколько мощных усилий, и из раны показалась вялая, но почти нормального цвета, красная струйка.

– Хватит! Теперь держи его, Виталь. Нож свой ему в зубы вложи, чтоб не закричал.

Раскаленно-красное лезвие ножа плотно прижалось к ране… Противно запахло горелой плотью.

Малыш стал мощно дергаться, попробуй удержать такого буйвола! Но ребята справились с грехом пополам, видно, у их друга силы были уже не те… Жгута снимать не стали. Перевязали отвратительного вида после их врачеваний рану. На все про все ушло минут 40—50.

– Ну а теперь-то что? Что делать будем, сержант?

– Что-что? – Да уж, задачка была из задач. – Сначала давай бинокль…

Приложив окуляры к глазам, Игорь продолжал говорить:

– Радио Орлику: «Имеем трехсотого. Нужна помощь. На подходе до десятка чужих „карандашей“. Времени не больше часа. Глаз (это был позывной дозора)». Передавай, Крюк.

Пока Виталий бубнил в микрофон рации, Игорь наблюдал за афганцами, поднимавшимися по склону от кишлака. А те прошли уже больше трех четвертей подъема и продолжали двигаться довольно споро, беззаботно переговариваясь на ходу. Видно было, что они ничуть не заботятся о своей безопасности, а значит, их здесь еще ни разу не беспокоили…

– Ну, что там?

– Взводный передал, что на той полянке остановился отряд «духов», по количеству похоже что «наш». Пацаны заблокировали его по-тихому. Ждут нашего десанта часа через два. Сам Дзюба идет с двумя ротами… Нам приказано скрытно отходить – свое дело мы уже сделали.

– Та-ак… – Теперь на подмогу надежды не было, и все зависело от них самих. – Время?

– 20.10.

– «Духи» уже почти на террасе. А Малыш говорил – два часа…

Сашка тем временем переводил свой отсутствующий, блуждающий взгляд то на Медведя, то на Крюка. Было понятно, что ему становилось все хуже, несмотря на «лечение».

– Такими темпами они точно к 21.00 будут на нашей лежке, – проговорил Виталик.

Решение нужно было принимать прямо сейчас. И Медведь его принял:

– Так, Крюк… – Он еще не до конца осознавал, на что решился, но спасать было нужно человека, друга. – Силы остались?

– Смотря для чего.

– Потащишь Малого к следующему месту.

– А ты?

– Он говорил – метров триста, – проигнорировал вопрос Медведь. – Поднимешь его с этой долбаной террасы и будешь ждать.

– Чего ждать? Ты че удумал, Бурый?

– Я возвращаюсь…

– Сдернуть решил! Да я тебя сейчас!..

– Отставить, рядовой!

– Тогда объясни хоть!

– Санек уже сейчас никакой… С ним нам не уйти. Максимум через час «эти» будут на месте. Думаешь, будут сидеть и гадать, кто это там был, и не захотят проверить?

– Ну…

– Не на конюшне… Сколько мы с Малым пройти успеем?

– Да уж не много…

– Догонят и всех положат.

– Да понятно это! О чем разговор?

– Я вернусь на место, замаскирую, по ходу, наши следы и ломанусь на стеночку, так, как пришли. Внаглую пойду… Попробую за собой их потащить. А ты как увидишь, – он сунул в руки Виталика бинокль, – что за мной потопали, потащишь Малого…

– Совсем сбрендил? С мозгами поссорился?

– Смотри! Ночь спустится часа через полтора. Ну, пробегут они за мной полчаса, ну, пусть час. Че, думаешь, не смогу их потаскать? Да я как заяц петлять буду! А как отстанут, пойду по азимуту в сторону Орлика… Ты только Санька выволоки отсюда…

– Не-е, Игорек, я под это не подписываюсь!

– А тебя никто и не спрашивает – это приказ.

– А по морде схлопотать?..

– Потом, в бригаде, если захочешь, а тут – я командир, и ты выполнишь приказ, гвардии рядовой Крюченков…

Они смотрели друг другу в глаза, и каждый не хотел уступать.

– Давай, «дед», вытаскивай «деда» – вам служить-то осталось… А я сам. Давай, братишка Крюк, давай!

– Я тебя, сержант, потом найду. Ты только не увлекайся. Ага?..

– Валите отсюда, граждане старослужащие, дайте «молодым» дорогу…

Медведь уполз в сторону приютившей их лежки, а Крюк, взвалив на спину Малыша, отправился в свой нелегкий путь…

Август 1980 г.
Одиссея

– …Знаешь, Андрюха, когда я понял, во что влез по глупости?

– ?

– Когда на следующее утро обнаружил своих «кишлачных знакомых».

– Шли?

– Не то слово… Гнали!

– Ну и как же ты соскочил с того поводка?

– Со страху. Говорил уже…

– Ну-ну, со страху… Знаю я твой страх…

* * *

К тому времени, когда «духи» добрались до НП разведчиков, Игорь успел подняться по склону на 350—400 метров.

Идти в стремительно сгущающихся сумерках было тяжело. Нет, не так. Идти было почти невозможно, но Игорь продирался сквозь «зеленку», подгоняемый сознанием того, что если афганцы обнаружат Крюка с полуживым Малышом на руках, то его друзьям не выжить – Сашка не боец однозначно, а Виталя своего товарища не бросит. И что тогда? Сколько сможет продержаться один боец, лишенный возможности передвигаться? Десять минут? Четверть часа? Это максимум. А потом… Про потом Медведь думать не хотел. Он уводил за собой «духов» с надеждой на то, что, обнаружив его следы, они не станут искать кого-то другого, а пойдут за ним. Игорь надеялся, что погоня продлится максимум до полуночи. Да и зачем больше? Никакой дозор не пойдет в преследование, отдаляясь от базы более чем на 2—3 километра, на то он и дозор. Если есть интерес в погоне, на это дело отряжаются специальные силы. Это правило, аксиома войны – объект нельзя оголять, поддавшись азарту погони. Это военная мудрость, написанная кровью. Так воюют все. На это и надеялся Игорь… Откуда же ему было знать, что такие простые истины неизвестны диким горцам Афгана…

Он целенаправленно, исступленно лез в горы, уводя погоню в противоположную от пути своих подчиненных сторону.

«Еще немного, и все… – уговаривал он себя. – Не бросят же они свои дома без охраны. Ну, побегали немного, не поймали никого, и все. Домой пора! Побегали, и хватит. Мне еще возвращаться надо, я уже и так пару километров намотал в другую сторону. Вас же еще обходить придется, да так, чтобы не заметили, а это еще несколько кэмэ…»

Но «духи» не отпускали. Игорь кожей ощущал их близкое присутствие. Стягивавшимися к затылку ушами. Знаете, как у удирающего от лисы зайца. Тот тоже слушает, что там у него на хвосте, наддавая во все лопатки… Его гнали и гнали, вычислив по следам, что разведчик один – сладкая и легкая добыча.

В 1.10 наш беглец перевалил через гребень ближайшего отрога. Вот теперь-то и стало по-настоящему опасно. Огромная яркая луна, окруженная миллиардами звезд, отбрасывала неверные тени. Почти ленинградская белая ночь… Но сколько ночных охотников, здесь живущих, вышло на промысел, чтобы накормить себя и свои семьи!

Волков Игорь не боялся (и очень напрасно!), как и пернатых хищников, но ночь – это время еще и змей, и скорпионов, да и других разномастных гадов. Полуживой Малыш стоял перед глазами, и Игорь понимал, что если ему не повезет, то это верная смерть – ему-то помочь будет некому…

Поднимаясь в гору, бежать не будешь – пупок развяжется. Медведь облегчал свой путь найденной крепкой суковатой палкой. Опираясь на эту незамысловатую опору, подниматься было легче. Но и не только… Эта палка была еще и способом прогнать засевших в кустах ядовитых «засадников».

Но вот на спуске… Так и подмывало поскакать что было сил, вернее, что остались. Игорю приходилось останавливать себя. И тут дело было уже не только в змеях. И казалось бы, в чем проблема? Обопрись на палку да и беги себе (опытные туристы знают о таком способе спуска). Только это хорошо днем, да и то не всегда, а ночью… Ну, ветку не заметишь, полбеды – получишь по лбу. А если яма? Или расселина между камнями? Тогда все… Хана! От погони не уползешь.

«Не бежать, не бежать! – командовал себе Медведь. – „Духи“ далеко и еще только поднимаются. Фора есть. Не бежать, тише! Со сломанной ногой конец тебе, Косолапый. Не уйдешь…»

Он спускался, стараясь не торопиться, хотя все его естество вопило и требовало бежать. Бежать что было сил. Увеличить разрыв. Удлинить путь «духам»!..

В 3.00, или что-то около того, Игорь услышал раскаты грома. Здесь, так высоко в горах?!. Он поднял мокрое от пота лицо к небу, надеясь поймать освежающие благодатные капли, но ему с высоты ехидно улыбнулась круглым лицом белая луна.

Пусто, ни облачка…

«Дзюба „духов“ долбить начал, наверное… Далеко. Далеко меня загнали. И не отвяжутся же, падлы, – шесть часов уже гонят…»

До места их НП, над кишлаком, разведчики дошли за неполных три часа, сторожась и оглядываясь, шли медленно…

«Крюк должен суметь вытащить Малого часов за пять – это максимум. Там километров пять, ну, может, чуток побольше. Виталя жилистый – дотащит. Хоть и кажется щупляком. Зря, что ли, на „полосе“ всегда первым был во взводе? Он, должно быть, уже с Орликом… Теперь и мне сваливать пора – забодали уже эти охотники за человечинкой…»

Он все шел и шел, ощущая каким-то невероятным чувством, что его не бросили, не оставили в покое. А «гроза» за перевалом все бушевала и бушевала – Дзюба решил уничтожить душманский отряд. И по всему было видно, что «духи» с этим его решением были категорически не согласны. Даже тут, на расстоянии почти в десять километров, Игорь слышал ожесточенность этого боя…

* * *

– Ты зря смеешься, Филин. Что мне тогда было-то, 19 лет от роду? Опыта никакого…

– Вы же тогда уже больше полгода по Афгану в рейдах бегали.

– Ну и что? Там были и такие, что всю срочную прослужили, сидя в ЗАСе в Кабуле, за два года по паре рожков и выпустили из своих «калашей», да и то на стрельбище…

– Ну уж не бригада спецназа ВДВ – это ты загнул. А тем более ее разведбат. Сам же рассказывал, что из рейдов не вылазили.

– Уж тебе-то, командиру РДГ, не стоит объяснять, что такое разведка.

– Ну да, да, тишина и тишина, и только в крайнем случае…

– Вот то-то и оно… Нет, мы, конечно же, успели пострелять за это время, но, знаешь, Андрюха, тот бой у нас всех был по-настоящему первый. Вернее, у них, у пацанов, я-то в это время козлом скакал по горам.

– Ты тоже пострелять успел.

– Успел… У нас в том бою половина взвода легла, вместе с Орликом. Он потом посмертно орден Ленина получил…

– А Малыш с Крюком?

– Виталя гигант! Он полуживого Сашку до взвода за четыре часа допер. Сумел пройти с ним сквозь «духов» и все доложить взводному. Представляешь?

– Повезло…

– Сто пудов! Но и сам молодчина! А потом этот бой… Тяжелое ранение… Это оказался действительно последний для них рейд. Малыш очень долго, уже на гражданке, отходил от того укуса. Получил вторую «За боевые заслуги»…

– А Крюк?

– Красную Звезду. И первую группу инвалидности…

– Контачишь с ними?

– А сам как думаешь?

– Ну, я бы…

– А на хрена тогда глупости спрашиваешь? Они же мне братья…

* * *

К четырем часам ночи Медведь почувствовал, что больше не сможет сделать от усталости ни шагу.

«Все. Finita la komedia. Пошло оно все к бениной маме. Спать хочу!»

Забравшись в кусты, он свернулся калачиком и тут же уснул. И ему было уже глубоко плевать на то, что погоня может его найти. Будь что будет…

Эх, знать бы ему тогда, что вымотавшиеся «духи» тоже остановились, почти одновременно с ним, решив продолжить погоню с первыми лучами солнца. Ему бы еще немного сил, немного, до утра, и тогда удалось бы уйти, оторваться от этого «хвоста». Знать бы, что тебя ждет… Хотя бы на один день вперед! Сколько можно было бы изменить!.. Но не дано нам.

…Он проснулся от того, что не мог полноценно дышать – одна из ноздрей была плотно перекрыта. Счастье, что Игорь не тронул лицо рукой, а только открыл глаза. Явившаяся его глазам картинка… Да что там скрывать! Коротко остриженные волосы поднялись дыбом и напряглись до звенящего состояния стальной проволоки. А состояние ступора парализовало все тело. Это был ужас. Дикий, животный ужас!..

По ночам иногда становилось довольно прохладно, и «местные жители» искали место погреться – до зимней спячки еще очень далеко, а с прохладой нужно бороться. Кто где сумел… ЭТО сумело на лице Медведя, согревшись его теплым дыханием. ЭТО было рыжим скорпионом… Крупным рыжим скорпионом(!), скорее всего, самкой…[24]24
  Существуют еще и черные, но те менее ядовитые, да и водятся на других континентах.


[Закрыть]

«Хана… – первое, что подумал Игорь. – Двинуться не успеешь, как засадит жало в нос. Тогда все, максимум час, и хана…»

Это действительно так – укус самки скорпиона в голову смертелен независимо от времени года, а реакция, с которой бьет скорпион, не сравнима ни с чем. Это доли секунды, миг!.. Оставалось только ждать, пока эта тварь уползет восвояси. Сама уползет. Тогда, когда захочет… Или согреется под солнышком. Часа через три… И поползет по своим делам. Можно, конечно, подождать, только вот одна загвоздка… «Духи»… Шедшие в погоне…

Сжав осторожно пальцы, Медведь ощутил в ладони небольшую ветку. Шипы больно впились в ладонь, и эта боль отрезвила.

«Только смахнуть с рожи, и все…»

Только!!!

Едва дыша, он стал поднимать лохматую колючую ветку. Подсохшие листочки еле-еле зашумели под утренним ветерком и… Скорпион проснулся. Лежавший вдоль рыжеватого тельца хвост внезапно встал дугой, а венчавшее его смертельное жало застыло в нескольких сантиметрах от глаза Игоря. А еще он почувствовал, как напряглись передние клешни гадины. Это членистоногое было готово к атаке. Прямо сейчас…

«Ну, что, член ногастый, кто кого? Бля!.. Даже глаз не закрыть – сразу ударит, а он уже готов…»

Простившись со всем, что было дорого, Медведь резко махнул колючей веткой по лицу, по открытым глазам. Жест отчаяния…

И он успел…

А скорпион все же ударил. Это невозможно заметить глазом, но подсознание навсегда зафиксировало в памяти момент, когда жало впилось в сухую ветку…

А потом, обессиленный физически и опустошенный морально этой борьбой, Игорь продолжил свой бег. Только теперь он стал верить в свое спасение. Хотя до него еще нужно было дойти, доползти, добежать…

Склон закончился удивительно быстро. Перемахнув с ходу метровой ширины пересохшее русло чего-то, Игорь, не сбавляя темпа, полез на кручу.

Болтавшийся все это время за спиной «РПК» колотил прикладом по бедру, одновременно впиваясь сложенными сошками под лопатку. Все еще полная фляга со спиртом, как ни странно, оттягивала разгрузку. Вторую ляжку колотила саперная лопатка[25]25
  Эта общевойсковая саперная лопатка для человека, ощущавшего ее присутствие на ремне, дает понимание, о чем речь. После двадцатикилометрового марш-броска легкое похлопывание черенка по ноге превращается в удары кувалды – синяк на полноги. Радикально фиолетового цвета…


[Закрыть], да еще титановый двадцатикилограммовый «бронник»… Но Игорь пер вверх, словно робот.

Медведь опомнился только тогда, когда грохнулся всем телом, перевалив через кряж.

Воздух в горах закончился… Разрывавшиеся легкие пытались втянуть в себя его жалкие остатки. Жалкие потуги астматика, или карася на песке…

«Ну, нет, „душки“, теперь-то я просто так не дамся. Теперь я по-настоящему стал спецназом. Потрудиться вам придется. Ох, как потрудиться!..»

С трудом отдышавшись, он вернулся на несколько метров назад к гребню и стал наблюдать.

Погоня только-только взошла на соседний холм. На часах – 6.30.

«А ведь проспали вы меня, натуральным образом. Дети гор…»

Склон противоположной «горки» просматривался довольно хорошо – не все ж тут «зеленка» – и длился метров 600—700. А потом начинался подъем. Да такой крутой, что… Да и гребень Игоря был много выше.

Два с половиной километра или больше пройти в горах – это не меньше трех часов, если идти быстро, не опасаясь, что из-за ближайшего валуна в тебя ударит свинцовая очередь. Если просто идти по горам по своим делам. Вверх-вниз… Погоня – это немного другое… Они отставали от Игоря на три с лишним часа. Самое время рвануть во все лопатки!..

«Ну, суки! Спецназ гнать, как зайца?! Хер вы угадали!»

Самонадеянный дурак!.. Мальчишка!..

Игорь установил сошки своего пулемета на этом злополучном гребне и, прижав приклад к плечу, прицелился в преследователей. Он был намного выше и мог неспешно поупражняться в стрельбе по «ростовой мишени». Если бы еще учел расстояние, то, может быть, все и получилось бы… Молодость и самомнение… Очередь легла далеко впереди погони, и «духи» залегли и расползлись по редким кустам.

«Попрятались, суки! А если еще разок?»

Вторая очередь, понятно, тоже не принесла результата. Но теперь его начинали гнать озлобленные такой наглостью опытные воины…

* * *

– Во ты мудак! На кой тебе стрелять-то было нужно?! Судя по твоему рассказу, мог бы спокойно уйти. Спокойно, Игорь, без напряга уйти. Вспомни, как нас Алихан гнал. Через полстраны почти, и то ушли!

– Да уж, Алихан был не чета тем пастухам. Наш волк, думаю, все девять лет провоевал. Я тебе не говорил раньше, все недосуг было, но я про него еще в 83-м первый раз услышал, в Пандшерском ущелье.

– Это когда «За службу…»[26]26
  Орден «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР». Имел три степени. Это, конечно, не Звезда Героя, но за всю историю ордена полным его кавалером стали всего два человека, и не более сотни имели II и III степени. Орден был сугубо «офицерский», и прапорщик, его получивший, был большой редкостью…


[Закрыть] получил?

– Тогда…

– А в Пандшере за Львом[27]27
  Пандшерский Лев – прозвище Ахмат-Шах Масуда.


[Закрыть] охотились?

– Охотились… Кто за кем?! А-а, чего там!.. – Медведь в сердцах махнул рукой. – Потом расскажу…

– Ну а тогда?

– Тогда? Тогда я еще желторотым придурком был. Думал, шугану их и пойду себе спокойненько. А к вечеру на шоссе выйду.

– Догадываюсь, что было дальше.

– Во-во… Только догадываться и можно. Мне тогда эти пионерские костры в собственной жопе дорого обошлись. Но и догорели окончательно. Такой фуйни я больше никогда не делал…

– Че, серьезно думал их достать? С такого расстояния? Да еще себя обнаружил.

– То-то и оно. Придурок – одним словом…

* * *

Ему бы тогда уйти по-тихому. Следы запутать и уйти. Так поступил бы любой мало-мальски опытный разведчик. В горах три часа форы – это шанс выжить, 50 на 50, а может, и больше.

Зелен был Игорек, молод и зелен. Да еще наслушался баек про то, что спецназ никогда не отступает. Дуралей…

Когда задание выполнено, а на карте стоят жизни солдат, еще как отступает! Тут уж не до красивых слов – жизнь пацанов важнее личных амбиций. Не знал Медведь этого, не мог знать, да и не понял бы никого, скажи ему в тот момент, что нужно использовать такой редкий на войне шанс и валить во все лопатки… Его друзья были в бою, а он удирал? Ну уж нет!

…После неудачных очередей Игорь припустил вниз, нисколько не заботясь о том, чтобы смотреть под ноги. Вперед и вниз! Склон был очень длинным, не менее километра, редко усыпан небольшими камнями, но что самое главное – вел на юго-запад, а значит, к шоссе. Правда, на пути была горка, не меньшая, чем та, с которой он стрелял, но теперь сержант уверовал в свои силы и, главное, в свою удачу…

«Йо-хо-хо! Мы красные кавалеристы и про нас! Йя-ха! На холмик заберусь, еще раз шугану „душариков“, а там и до наших всего ничего. И-и-я-ха! Пошел, ретивый! Ч-ча-ча! Или на пулеметы их вытащу! Ах-ха, е-е! Ушел я, уш-ш… Гы-ы-гых!..»

Это случилось уже в самом конце этого сумасшедшего спуска.

На небольшой кочке нога подвернулась…

Всем своим немалым весом Игорь рухнул на руку. Раздался противный хруст, а сзади по затылку его ударил болтавшийся на спине «РПК». И сознание не сдюжило, отключив окружающий мир… И слава богу, что эта голова знала крепкие удары на ринге, а ее владелец все же умел держать удар. Опыт, он и в Африке опыт…

Может, пяти минут, а может, и меньше хватило Игорю, чтобы прийти в себя. Он сел и стал оценивать свое плачевное теперь уже состояние.

«Кисть сломана – без вопросов! – Он осторожно ощупывал левую руку. – И с ногой что-то, твою мать! Дебил, придурок, бля! Размечтался о кренделях небесных, мудило! И что теперь? Как?!»

Тяжело припадая на ногу, Медведь поковылял дальше…

Это падение стоило ему многого… О левой руке можно было забыть – она стремительно опухала, наливалась синевой и била в голову нестерпимой болью. Но была еще и нога. Нога, которая отказывалась идти. Скорее всего, это был вывих, тяжелый, сложный вывих. А впереди была гора, длиннейший подъем, на вершине которого, может быть, и лежало спасение…

Игорь с тоской смотрел вверх и проклинал себя.

«Теперь все, кранты. Догонят однозначно. Не уйти. Не уйти теперь. Идиот ты, Игорь, ах какой идиот! Теперь только залечь на вершине остается. Давай, боксер, вперед…»

Уже и солнце перевалило далеко за полдень, а он только-только сумел добраться до вершины. Пот катил градом, боль темной шторой застилала глаза, и Медведь рухнул на камни. Сколько он так пролежал, неизвестно, но, немного отдышавшись и придя в себя, взглянул вниз и понял, что дальше идти некуда. Погоня уже подбиралась к тому месту, где все и случилось… Фора во времени была потеряна. Еще час, ну, может, немного больше, и «духи» взойдут на склон, а там… Только оттягивать агонию да себя мучить… А можно и по-другому. Именно так и поступил молодой сержант. Не позволила ему гордость сделать иначе…

…В 15.30 на радиоузел соседствующего с бригадой полка штурмовых вертолетов пришло сообщение от одного из экипажей, патрулирующего окрестности шоссе в районе перевала Саланг:

– Вижу бой. Малая группа «духов» осаждает горку. Наверное, отловили кого-то. Могу поддержать огнем.

Счастье Медведя было в том, что только-только вернувшиеся из этого рейда потрепанные роты разведбата находились в бригаде, а Дзюба после жестокого разноса начальства за немалые потери сидел у своего старого друга, подполковника ВВС, командира вертолетного полка.

– Передай экипажу, – вяло отреагировал комполка, обращаясь к своему лейтенанту-связисту. – Пусть пройдутся разок, пригладят НУРСами и возвращаются к патрулированию. Может, сами афганцы чего-то не поделили…

– А в каком районе, говоришь? – подал голос Дзюба.

Лейтенант взглянул вопросительно на своего командира и, получив немой кивок согласия, ответил:

– Квадрат 14—32.

– Да это же…

– Ты че вскинулся-то, от того места, где ты «духов» лущил, это километров 20 по горам, не меньше.

– Это мой сержант!..

– Ты в своем уме, Сергей? За неполные полтора суток пройти столько, да по горам? Не поверю. Никогда не поверю!

– Это он. Дай «вертушку» – я сниму его оттуда.

– Брось, майор.

– Дашь?!

– Не дам! Это армия, а не «хочу – не хочу». Не дам!

– Сука ты, подпол, сука! Этот мальчик, без опыта, решился потянуть на себя погоню, чтобы его подчиненные, из которых один полуживой, вернулись. Ему всего-то 19 лет, Гриша!

– Но как же без приказа? Не могу!

– Наплюй!

– А голову снимать с кого будут? С тебя?!

– С меня, Гриша! На себя все возьму, из армии уйду, но этого пацана нужно спасти. Или сам возьму пару «вертушек», силой. Ты меня знаешь!

– Ладно, «спец», хер с тобой!..

Нет, не был сухарем летчик, да и была тому причина – его сын служил свою срочную службу в ВДВ, в Кандагаре… Кому как не отцу понимать?

– Сержант! Комэска второй ко мне, срочно! – крикнул он через дверь. – Иди, Серега, бери с собой кого там хочешь. Через пятнадцать минут вылетишь двумя машинами за своим сержантом…

– Сочтемся, Гриша…

– Вали отсюда, майор…

* * *

– Ну, в общем, сняли меня с той горки, Андрюха.

– Тяжко было?

– Не знаю. Мне тогда было все по фигу. С жизнью попрощаться успел…

– Тоже мне спецназ ВДВ.

– Злой ты…

– Да ладно. Не понимаешь, что ли?

– Все понимаю, командир. Чего там…

– Ну и…

– Я тогда кое-как соорудил себе гнездышко и залег за «РПК»… Сам понимаешь, рука – это еще полбеды, но вывих был такой, что и шагу не ступить. Как я на ту гору влез, до сих пор не понимаю… Вот такие-то дела. А духи шли медленно. Так что отстреливаться я начал примерно минут за десять до того, первого вертолета. А еще минут через сорок два «крокодила» проутюжили склон и меня сняли. Сам Дзюба прилетел!

– Повезло…

– В нашем деле без этого никак, сам знаешь, командир.

– Знаю-знаю…

– Потом госпиталь в Ташкенте… Какие там медсестрички, братишка-а! Это просто что-то!

– Казанова хренов.

– Каза или нова, но попасся я там всласть. Есть что вспомнить…