Текст книги "Железный прапор"

Андрей Негривода
Железный прапор

Посвящается моим друзьям, соратникам по оружию…

Все герои этой книги реальные люди, живые или уже ушедшие… Автор намеренно изменил их фамилии, не тронув боевые клички и имена, дабы не смущать покой здравствующих… И умерших, да будет земля им пухом и вечная память… Все написанное – воспоминания самих героев.

От автора

Мы встретились опять, мой дорогой читатель, и ты знаешь почему. После знакомства с Филином (книга «Филин – ночной хищник») у тебя должен был возникнуть вопрос: «А что же остальные? Неужели этот в то время желторотый лейтенантик, пацан, смог пройти все сам?!» Нет, конечно же! И я хочу отдать должное всем остальным! Каждый из этих парней достоин гораздо большего, чем получил за свой ратный труд, и, конечно же, достоин отдельной книги!..

Прошло уже пятнадцать лет с момента их первой встречи с Филином. Бог ты мой, как быстро летит время! А эти мужики уже тогда были ВОИНАМИ. Для Андрея они были и строгими, а иногда и жестокими учителями и братьями. И без них, умудренных житейским, но больше военным опытом, готовых всегда подставить свое плечо, а если нужно, то и свою голову, не задумываясь, без этих отчаянных парней никогда Андрей не стал бы Филином.

Низкий вам поклон, БРАТЬЯ!

Книга – это то самое малое, что я должен был бы сделать для каждого из них…

Часть I
Начало

 
Мы в такие шагали дали,
Что не очень-то и дойдешь.
Мы в засаде годами ждали,
Невзирая на снег и дождь.
Мы в воде ледяной не плачем
И в огне почти не горим.
Мы – охотники за удачей,
Птицей цвета ультрамарин…
 

16 июня 2003 года

– …Привет, братишка! – проговорил Андрей сокровенную фразу, их давнишний, не менявшийся уже много лет «пароль». – Гамарджеба бидже, гамарджеба, генацвале![1]1
  «Здравствуй, юноша, здравствуй, дорогой!» (грузинское приветствие).


[Закрыть]

– А-х-ха!!! – отозвалась далеким телефонным эхом трубка. – Гамарджеба, батоно, гамарджеба, дорогой! Каким ветром?!

– Попутным. Захотелось поздравить бывшего «старого» прапорщика, своего друга, с днем рождения.

– Спасибо, командир! А я знал, что ты позвонишь!

– Какой я уже тебе на хрен командир, Игорек?!

– Не гавкай, Филин! Обижусь!

– Филины гавкать не умеют, братишка.

– Так то простые пернатые, а ты Филин другой породы…

– Ладно уж, другой… Тебе сколько же стукнуло, Игорек, в этом году? – Андрей прекрасно знал возраст своего «замка». – Что-то я в годах запутался.

– Ага, запутался он! Кому врешь, мне, твоему «замку»?

– Ладно уж… Так сколько?

– Сорок два уже…

– Да… Идет время…

– А знаешь, почему сейчас такая тишина и нам никто не мешает говорить?

– И почему же?

– Да потому, что вся группа Филина, сидя за столом, замерла, слушая голос своего командира! – взорвалась телефонная трубка в руке Андрея многоголосым и таким родным хором. – А ты там, в своей Израиловке, ничего и не понял?

– Ну и дуб же ты, командир, совсем нюх потерял! – проорал голос Бандеры.

– Растешь, Медведь. Уже и мегафон с громким матюгальником прикупил. – Теплая волна прокатилась по душе Андрея.

– А то!

– Когда приедешь?! – раздался голос Индейца.

– Вали к нам, командир! – вторил ему Док.

– Че там забыл! Хапай сына и к нам! – рвал глотку Сало.

– Стоп! – рявкнул по старой привычке Андрей. И гам прекратился, как и много лет назад, в одну секунду. – Сколько выпить успели?

– Две, командир! – четко доложил Игорь.

– Значит, на наш тост я успел?

– Только-только налили.

– Так! Ждать меня! Я сейчас метнусь купить «папин йогурт» и перезвоню через пять минут. Ждать меня! Всем ясно?!

– Так точно!!! – рявкнула телефонная трубка.

Сбегать к ближайшему магазину и купить бутылку «Немировской с перцем» у Андрея заняло три минуты. И опять он набирал намертво отпечатавшийся в памяти телефонный номер. И опять телефонные гудки.

– Да! – прозвучало категорично в трубке.

– Это я!

– Рюмки ждут!

– Подняли! – Андрей лихорадочно наливал горькую в одноразовый пластиковый стаканчик.

– Скажи, командир!

– Пьем, братья, наш третий тост – за тех, кто уже не с нами… За тех, кто отдал самое ценное своей Родине… За наших братьев, сложивших свои головы… За Тюленя, за Змея, за Джина, за мальчишек спецотряда «Сова»… За всех, кого мы знали и не знали. За павших воинов!..

Андрей наклонил свой стаканчик и пролил несколько капель горькой на землю, чтобы и те, за кого сейчас пили, могли присоединиться, потому что они всегда были рядом. И он знал, что то же самое сейчас сделали и все остальные – это был их негласный закон…

– А теперь налили по четвертой, – скомандовал в трубку Андрей, едва отдышавшись.

– Не частишь, Андрюха? – пророкотал голос Игоря.

– Я уже больше восьми лет не пил со своей группой, товарищ мой «замок»! Имею право?!

– Командир всегда прав! Если же он не прав – смотри пункт первый!

– Это было давно.

– А ничего не изменилось, Филин! Группа в сборе, командир, хоть и в другой стране, но рядом. Командуй!

– Тогда так! Кто сегодня «разводящий»?

– Сержант запаса Парубец! – проговорила трубка.

– Ясно. Ничего не меняется… Да и кому, как не Доку, контролировать процесс, медицина на то и поставлена – следить за здоровьем… Миша, тару наполнил?

– Так точно!

– Тогда подняли! Четвертый тост: «За них, за нас – за весь спецназ!»

– А за косоглазие противника, забыл?!

– …И за косоглазие противника!!! – И опрокинул в рот добрую дозу…

– А что твоя книга, командир, что-то просвечивается? – спросил Медведь.

– Пишу…

– Так написал уже! Мы все читали!

– Вторую начал. Про вас пишу, Игорек…

– Не понял!

– Про каждого из вас. Большую книгу про моих отчаянных братьев.

– А надо?

– Это мне надо, дорогой ты мой Медведь. Чтобы люди знали…

 
…Мне старушка одна на вокзале, поохав, сказала:
«Как не стыдно, сынок, жизнь свою начинаешь с обмана?
Где-то орден купил, нацепил и бахвалишься людям.
Сам такой молодой, да только совести грамма не будет!
 
 
Весь такой загорелый, видно, с отдыха с жаркого юга,
Там на папины деньги гулял, веселился бездумно!
Ты сними, не позорь, не позорь фронтовые седины!
Что ты знаешь, сынок, о войне? Ничегошеньки, милый!»
 
 
Что ответить старушке седой? Не обидеть бы старость,
А слова оправданья не лезут, как будто бы в тягость.
Только орден прикрыл, чтоб обидой не пачкать,
И вдруг вспомнил афганское небо, наше небо прозрачное…
 
 
Я бы мог рассказать той старушке, как плакали горы,
Как снега вдруг краснели от яркой рябиновой крови,
И как быстрые реки топили последние крики,
И как небо швыряло на землю горящие «МиГи»!
 
 
А еще расскажу, как врывается горе в квартиры,
Как безумную мать не могли оторвать от могилы!
И тогда ты, старушка, поймешь и меня не осудишь —
Ордена, как у нас, на базаре не встретишь, не купишь…
 

Ноябрь 1979 г.
Кировоград, ОВДБСН[2]2
  ОВДБСН – Отдельная воздушно-десантная бригада специального назначения. В конце 80-х такие подразделения в ВДВ называть стали проще – ББР – бригада быстрого реагирования. Или, если на армейском сленге, спецназ ВДВ. Этих ребят частенько путают с ДШБ (десантно-штурмовые бригады) – крутые ребята, но немного другого профиля.


[Закрыть]

Молоденький безусый паренек стоял на плацу перед строем парней в голубых беретах и с волнением произносил:

– «Я, Барзов Игорь Сергеевич, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, принимаю Присягу и торжественно клянусь!

Быть честным, дисциплинированным, бдительным воином! Строго хранить военную и государственную тайну…»

Тогда он еще не знал, да и не мог знать, что в его суровой армейской, без подарков и пряников, жизни будет еще много волнующих до глубины этой широченной души, до слез событий, но сегодня… Он принимал Присягу. Присягу солдата на верность Родине! Сегодня он становился солдатом и получал право носить на стриженной «ежиком» голове голубой берет ВДВ! Ах как он мечтал попасть в эти элитные войска! И ведь добился своего…

На призывном пункте в родной Одессе упросил военкома, ну а когда увидел «покупателя» – бравого майора-десантника, то ходил за ним по пятам, доказывая, что его место в ВДВ. Хотя, если уж по совести, майор и так забрал бы Игоря – очень уж ему понравился этот крепкий, мощный не по возрасту, шутка ли сказать – мастер спорта по боксу в полутяжелом весе с ростом 2,03, юный богатырь. Но, столкнувшись с мощным напором Игоря, с его желанием служить именно в десанте, майор решил, что сделает из этого мальчика настоящего разведчика. Это и был его первый командир. Самый первый – майор Дзюба, командир разведбата бригады спецназа ВДВ…

…И начались суровые армейские будни. Да не с уборки территории, а с настоящей учебы ратному делу. А Дзюба, воевавший некогда в Анголе, знал в этом толк, о чем красноречиво говорил орден Боевого Красного Знамени. Но… Комбат был достаточно далеко от вновь прибывших салажат пополнения. Гораздо ближе к ним были лейтенанты, командиры взводов, и уж совсем близко, нос к носу, сержанты, прослужившие по полтора года – «деды»…

– Э-э, малчык! Что дэлаеш, а?! – «Замком» у Игоря был низкорослый, кривоногий, но удивительно крепко сбитый сержант Габелия. – Тыбе сказал жопа нэ паднимай, когда ползешь! Тупой, да?!

Резо Габелия. «Отличник боевой и политической подготовки»[3]3
  Был такой нагрудный знак в ВС СССР.


[Закрыть], не признавал авторитетов, не лебезил перед офицерами, да и вообще был независим в своих суждениях и высказываниях. Настоящий осетинский джигит, абрек. Но многое мог, умел и знал в ратном деле, потому и ценился начальством.

Никто уж и не знает почему, но свой суровый сержантский глаз Резо положил именно на Игоря, гоняя его до седьмого пота, до кровавых мозолей, а потом объявлял пару-тройку внеочередных нарядов за какие-то, только ему понятные, огрехи в учебе.

"…Сволочь! – частенько думал Игорь, просиживая ночи за чисткой картошки. – Вот же гад! И чего ему еще нужно? На полосе препятствий я лучше всех, в рукопашке – даже некоторые «деды» пасуют, в стрельбе не хуже других. Обидно! Все мои пацаны отдыхают, а я тут, на кухне, парюсь…»

А после наряда все начиналось с самого начала… За месяц Игорь похудел на девять килограммов, порастряс практически отсутствующий жирок и стал похож на отощавшего за зиму косолапого. И не только внешне. С характером этого добродушного великана тоже произошли разительные перемены: как и проснувшийся по весне бурый хозяин леса, Игорь был зол, вечно голоден и ежесекундно готов к драке. Перемены были разительные – сержант добился своего, занимаясь подготовкой будущего разведчика индивидуально. А за Игорем закрепилась кличка Медведь, и, как оказалось, на долгие армейские годы.

А еще… Тогда, конечно же, никто не мог и предположить, что его самый первый, можно сказать, наставник и учитель Резо Габелия, Кобра, орденоносец, прирожденный разведчик с буйным непокорным нравом, будет служить под началом прапорщика Барзова в ОСН «Витязь»… И сложит свою голову в 1987-м в далеком афганском городе Чарикар, приняв в свое сердце пулю, предназначенную для его бывшего ученика и командира – Медведя… И Игорь будет плакать тогда, горько, навзрыд… Но все это случится потом, через долгих восемь лет, а пока…

…Новый 1980 год Игорь встретил в наряде по кухне, чем нисколько не был удивлен. Сидел и тупо скреб ножом большую картофелину.

«Весело встретим Новый год, дарагие-э та-кхм-ва-ищи, кхм!..» – думал он, имитируя мысленно Ильича Второго.

Но… Под утро «вялотекущее» спокойствие закончилось вместе с пронзительным ревом сирены. Тревога!..

Резкий с надрывом металлический вой по расположению бригады, и по казармам забегали, засуетились сначала посыльные, а затем и дежурные офицеры. Громкие нервные команды. И на плац стали стягиваться и выстраиваться в стройные колонны батальоны элиты ВС СССР…

Так уж получилось, что Игорь благодаря своему росту был правофланговым. Правофланговым первого взвода, первой роты разведбата. Локоть в локоть с ним стоял взводный лейтенант, дальше ротный капитан и комбат – майор Дзюба.

– Что-то серьезное, – услышал Игорь тихий шепот Дзюбы, обращенный к ротному. – Что-то наши отцы-командиры чересчур серьезные.

– Вижу, Серега, – ответил капитан Баланчук, Чукча. – Где-то опять загорелось, если нас вот таким порядком дергают. Неужели опять в Анголу?

Ротный Игоря воевал вместе с Дзюбой, будучи еще зеленым лейтенантом.

– Не знаю, Витек. Думаю, вряд ли – стоило ли тогда нас выводить? – зашептал майор. – Но то, что где-то мы понадобились, – это точно! Начштаба уж очень озабочен. Эх, не дали праздник отметить по-человечески – у меня и гости еще сидят, и дочки только-только начали подарки разворачивать… Говорят, что как встретишь Новый год, так его и…

– Р-равняйсь! Смирно!!! Р-равнение на ср-редину! – зычно скомандовал подполковник и, чеканя шаг, пошел навстречу командиру бригады. – Товарищ полковник! Отдельная воздушно-десантная бригада специального назначения по вашему приказанию построена! Начальник штаба бригады подполковник Плющ!

– Вольно! – подал команду комбриг.

– Воль-но!

Полковник поднимался на невысокую трибуну как-то устало, не торопясь. Казалось, он нарочно оттягивает ту минуту, когда придется произнести слова приказа. Какой-то тяжелый груз давил на эти широкие плечи.

– Товарищи солдаты, сержанты, прапорщики и офицеры! – Он не напрягал свои голосовые связки, но в наступившей тишине было слышно каждое слово. – Нам поставлена сложная, но почетная задача. Наша бригада специального назначения одна из лучших в Воздушно-десантных войсках, и где бы нам ни доводилось нести службу, мы всегда с честью выполняли приказы и оправдывали гордое имя СПЕЦНАЗ! Потому, учитывая прежние боевые заслуги бригады, нам поручено, в составе ограниченного контингента советских войск, оказать всемерную помощь и поддержку вновь сформированному правительству Демократической Республики Афганистан во главе с ее президентом Бабраком Кармалем. Надеюсь, личный состав бригады с честью выполнит поставленную перед нами задачу… Всем командирам подразделений приказываю в кратчайшие сроки подготовить личный состав и матчасть к выполнению приказа министра обороны. Командирам батальонов и начальникам штабов – прибыть в штаб бригады после построения… Все. Командуйте, подполковник…

Вот так 1 января 1980 года бригада спецназа ВДВ, погрузившись на свои транспортные «ИЛы», отправилась в далекую и абсолютно незнакомую страну выполнять «интернациональный долг»… В одном из таких «ИЛов» летел навстречу своей судьбе молоденький, безусый еще, гвардии рядовой, разведчик и почти спецназовец Игорь Барзов…

Январь – август 1980 г.
Сержант спецназа ВДВ

Тяжело… Было очень тяжело!.. в эти первые дни, недели, месяцы присутствия шурави на афганской земле. Поначалу-то еще ничего, местные аборигены только-только присматривались, но очень скоро поняли, что русские друзья как-то слишком навязчиво насаждают эту их «социалистическую демократию», а афганцы народ хоть и малограмотный и забитый, но очень гордый. И началось…

Бригада Игоря начала свой афганский путь с охраны особо важных объектов – дворец свергнутого Амина, аэропорты в Кабуле и Баграме, проводка караванов через печально знаменитый перевал Саланг, ну и, конечно же, разведка, разведка, разведка… Где только не нужны были парни из десантного спецназа! Их роты стояли в Герате, Джелалабаде, Мазари-Шарифе, Кандагаре… Работы хватало…

Но больше всех доставалось разведчикам майора Дзюбы. Разведчики… Особая статья даже в спецназе. Особенно в спецназе! И спрос с них другой – они глаза и уши, которые должны все видеть и слышать, а значит, и уметь много больше остальных. Рота Игоря дислоцировалась в Кабуле, но это только называлось так: «дислоцировалась». На самом деле местом ее чуть ли не постоянной дислокации были отроги Гиндукуша. На плечи этих мальчишек легло обеспечение разведданными вдоль всего маршрута через перевал Саланг. Это надо понимать!..

Саланг… Одно из самых гиблых мест для наших солдат в Афгане. Конечно, были еще Герат, Газни, Тагаб, Кандагар, наконец, но Саланг… Солдатики-водители, крутившие свои баранки в «ЗИЛах» и «Уралах», после каждого рейса рисовали на дверцах своих машин красные звездочки. Ну, примерно такие же, как во времена ВОВ летчики-истребители рисовали на фюзеляжах своих «Яков» звездочки за каждый сбитый самолет врага. Да, что и говорить! Пройти в колонне из Мазари-Шарифа до Кабула через Саланг считалось отважным поступком. А уж за десять рейсов водителя награждали медалью «За отвагу»…[4]4
  Далее МЗО, в соответствии с армейскими традициями.


[Закрыть]

Только вот…

Таких водителей и таких машин, с десятью звездами на дверцах, были считаные единицы… Наверное, еще до сей поры вдоль той дороги стоят искореженные останки грузовиков, БТРов и БМП…

Сколько же их там!..

«Дорога смерти»…

Разведрота капитана Баланчука постоянно находилась в рейдах, пытаясь хоть как-то уменьшить потери общевойсковиков. И надсаживали пупы мальчишки-разведчики, корячась по скалам да по «зеленке». И учились воевать. На совесть учились, потому что экзаменатором, строгим и бескомпромиссным, была Смерть, потому что неусидчивых и нерадивых отправляли домой… В «Черных тюльпанах»[5]5
  «Черный тюльпан» – десантно-транспортный «Ил-76ТД».


[Закрыть], «грузом 200»…[6]6
  «Груз 200» – погибшие, «груз 300» – раненые.


[Закрыть]

 
В Афганистане, в «Черном тюльпане»
С водкой в стакане мы молча плывем
Над землей.
Скорбная птица через границу
К русским зарницам несет наших братьев
Домой.
В «Черном тюльпане» те, кто с заданий
Едут на родину, в милую землю залечь.
В отпуск бессрочный, рваные в клочья,
Им никогда, никогда не обнять теплых плеч.
 
 
Когда в оазисы Джелалабада,
Свалившись на крыло, «тюльпан» наш падал,
Мы проклинали все свою работу,
Опять пацан подвел потерей роту.
В Шинданде, в Кандагаре и в Баграме
Опять на душу класть тяжелый камень.
Опять везти на родину героев,
Которым в двадцать лет могилы роют.
 
 
Но надо добраться, надо собраться,
Если сломаться, то можно нарваться и тут.
Горы стреляют, «Стингер» взлетает.
Если нарваться, то парни второй раз умрут.
И мы идем совсем не так, как дома,
Где нет войны и все давно знакомо,
Где трупы видят раз в году пилоты,
Где с облаков не валят вертолеты.
И мы идем, от гнева стиснув зубы,
Сухие водкой смачивая губы,
Идут из Пакистана караваны,
И, значит, есть работа для «тюльпана»…
 

Учились воевать, а значит, выживать, все, и «деды», и салабоны.

Как-то, после очередного рейда, когда в бригаду вернулся разведвзвод лейтенанта Орлика, случилось событие, ставшее поворотным в армейской судьбе Игоря.

Был апрель, разведвзвод только-только остановился около столовой, втянувшись из рейда в расположение родной бригады. Все были злы как черти и голодны, как стая волков. Рейд был тяжелым даже для лейтенанта и тянувших свою лямку дембелей, а что же говорить о молодых… Десять изнуряющих дней рыскания по горам не добавили веселости и оптимизма…

Воспользовавшись тем, что взводный ушел на доклад, дембеля, а их во взводе было четверо – «замок» и командиры отделений, все сержанты, – побросали на землю свои РД[7]7
  РД – рюкзак десантный.


[Закрыть] и «калаши»[8]8
  «Калаш» – автомат Калашникова. Тогда уже вовсю пользовались «АК-74» калибра 5,45 мм и всеми его модификациями – «АКС-74» (складывающийся), «АКСУ-74» (складывающийся укороченный). Но те, кто понимал в оружии, пользовались старенькими «АКСами» калибра 7,62 мм – надежнее, и у «духов» можно при случае патронами разжиться – они-то использовали только такие…


[Закрыть] и, раздевшись по пояс, стали обливаться водой из кухонной бочки. Дембеля… Они уже одной ногой были дома. Возможно, это их последний рейд. Да им уже сам черт не брат! Ждать взводного?! Да бог с ним, с Орликом!

Они плескались и фыркали под струями воды, а взвод прятал завистливые взгляды.

– Борзой! – вдруг крикнул один из сержантов, заметив вышедшего из штаба Дзюбу. – Ну-ка подскочил резво и с нашими «калашами» ко мне!

– Я Барзов…

– Чего-о? Бегом, солдат!

– И за своим оружием каждый следит лично, сами же учили…

– Нэ понял я, э-э! – обернулся к Игорю сержант Габелия. – Тыбе сыржан, дэмбэл, гаварил автомат неси!

– Это его автомат! – Игорь уже понял, что без драки не обойтись. – Мы на войне, а здесь все равны! Я солдат, а не дембельская нянька!

– Сальдат, гаварыш? – Резо, прищурившись, посмотрел на Игоря и медленно, по-кошачьи пошел по кругу. – Харашо! Тагда дакажи, что ты нэ щенок, да!

Резо еще до службы был мастером спорта по самбо, и, конечно же, эта школа помогла ему стать одним из лучших рукопашников батальона. Он знал свою силу, полагался на опыт и поэтому не принимал всерьез Игоря, хотя тот и был на полторы головы выше и килограммов на 15 тяжелее.

Пока Игорь сбрасывал РД и автомат, Дзюба и Орлик успели приблизиться и теперь с интересом наблюдали за происходящим – спецназ должен быть зубастым, а один на один – нечто, похожее на тренировку, даже интересно, чем закончится.

Резо оказался опытным бойцом, в меру рисковым. Он-то и закрутил карусель рукопашной схватки, руководствуясь принципом: «Бей первым, тогда победишь!» Но… Его усердие, как замкомвзвода, и сыграло с ним же плохую шутку. «Индивидуальные», с пристрастием, занятия с Игорем, вечные придирки и бесконечные внеочередные наряды сделали свое дело – Игорь тренировался как заведенный, благо нагрузки были для него не в диковинку. За эти полгода службы он достиг многого, а Резо, видимо, упустил это из виду за своими дембельскими заботами или скорее считал его все тем же салабоном. Вот так-то! Что и говорить?! Ровно через две минуты «лучший рукопашник батальона» лежал в глубоком нокауте, попав под гиреподобный кулак.

Комбат удивленно поднял бровь и шевельнул усами.

– Ну-ка, сержант, давай ты. – Он вызвал на схватку второго дембеля.

Сержант бодро ринулся в бой и тут же зарылся носом в пыль, пуская кровавые сопли.

– Интересно! – Дзюба, кажется, поставил перед собой какую-то цель, а обескураженный Орлик поглядывал на комбата непонимающими глазами. – Двое поехали!

Двоим оставшимся сержантам пришлось отстаивать свои дембельские права на глазах у своего же комбата. И что? Боксер, мастер спорта, полутяж, усугубленный приемами армейского, боевого самбо – это вам не сладкий пряник. Игорь трудился как мог и умел. Его кулаки, словно два паровых молота, работали с такой силой и скоростью, что не прошло и пары минут, как его противники оказались на земле. Они пытались сфокусировать взгляды, но этому простому действию мешали вертящиеся перед глазами мириады звездочек… Игорь возвышался над ними, как Голиаф…

– Хорошо, Барзов! – Комбат приближался, расстегивая и снимая на ходу куртку. – А теперь давай со мной.

Игорь засомневался было, но майор подбодрил:

– Давай, давай! Влез в драку – иди до конца!

Довольно коренастый, но и сухощавый, Дзюба не производил впечатления мощного противника, и Игорь выбросил кулак вполсилы… Раз, другой, излюбленная серия из трех ударов… И все в пустоту! Майор даже не прикрывался! Он просто стоял и улыбался над потугами Игоря.

«Да он издевается!» – И ринулся на комбата всем своим огромным телом. Это был первый настоящий урок Дзюбы… Ударов такой силы Игорь не получал даже от боксеров-тяжеловесов. Он даже не понял поначалу, чем же его огрели, не иначе как прикладом со всего маху или бревном… Игорь умел держать удар и потому устоял, но был абсолютно деморализован. Сила из рук ушла в землю. А майор, крутнувшись на одной ноге, залепил второй в ухо… Голиаф был повержен…

– Вот так, Барзов! – Дзюба протянул ему руку, помогая подняться. – Ты проиграл потому, что поддался своим эмоциям. Ты тяжелее меня, мощнее и мог бы победить, но недооценил противника, поддался глупому азарту и оказался на земле.

– Ага, товарищ майор! А как вы это сделали?! Такого даже в кино не показывают!

– Это одна восточная борьба, – улыбнулся комбат. – Если понравилось, то будем тренироваться.

Разинувшие рты разведчики дружно закивали головами.

– Так, лейтенант! Эти сержанты, я так понимаю, скоро домой? – Орлик согласно кивнул головой. – Отлично! Значит, вот тебе новый «замок» – Барзов. Ты как, согласен?

– Так точно, товарищ майор!

– Да и я думаю, что с таким характером потянет. Пиши представление на младшего сержанта – не ходить же замкомвзвода рядовым.

– Есть!

– Ты как, Барзов? Справишься?

– Нормально… Справлюсь, наверное…

Игорь справился.

Да так справился, что этот взвод стал ему родным на долгие четыре года. Но… Это было потом.

А пока… Орлику не пришлось ждать пополнения из учебки, да потом еще и обучать-натаскивать. Медведь уже знал о войне не понаслышке…