Текст книги "100 великих реликвий мира"

Будда Пра Банг

Местонахождение – Национальный музей в бывшем Королевском дворце, Луангпрабанг, Лаос.

Будда Пра Банг, или «Священный Золотой Будда» – национальный символ Лаоса и одна из самых почитаемых реликвий буддизма. Его имя носит древняя столица этой страны, город Луангпрабанг. Луанг – это производная от «Накхон Луанг», что означает столица, а «Пра» означает «священный». Таким образом, название Луангпрабанг переводится как «Священная столица Золотого Будды».

В древности этот город именовался иначе – Мыон Шва (Муан Суа). Его основал в VIII столетии нашей эры принц Кхун Ло, старший сын правителя королевства Наньчжао, располагавшегося на юге Китая. В середине XIV столетия Фа Нгум, правитель Мыон Шва, объединил земли в среднем течении Меконга в единое королевство, получившее название Лан Санг Хом Кхао («Страна миллиона слонов и белого зонтика»). Его территория распространялась почти на весь современный Лаос и северовосточную часть Таиланда. Первым королем «Страны миллиона слонов» стал Фа Нгум (1353–1373).

Свои владения Фа Нгум приобрел и объединил с помощью огня и меча, но чтобы стать в глазах подданных подлинно законным правителем страны, ему требовалась помощь высших сил. Фа Нгум вырос в Камбодже, при дворе правителей могущественного Ангкора, и еще в 1338 году женился на дочери кхмерского короля. И именно к королю Камбоджи обратился за помощью Фа Нгум: взамен за поддержку могущественного тестя он обещал всемерно способствовать распространению на подвластных ему землях буддизма Теравады – наиболее консервативного течения в буддизме, приобретшего широкую популярность на Цейлоне (Шри-Ланка), в Таиланде и Камбодже. И хотя буддизм впервые был принесен в Лаос, вероятно, еще в VIII столетии и повторно начал распространяться в XII столетии кхмерами, большая часть лаосцев продолжала исповедовать традиционные культы, включающие в себя первобытный анимизм и поклонение духам предков. Теперь буддийская религия должна была освятить власть первого лаосского короля и обеспечить ее законность как в глазах подданных, так и в глазах соседних монархов.

В 1359 году в Мыон Шва прибыла торжественная процессия буддийских монахов из Ангкора. Вместе с ними в столицу Страны миллиона слонов приехали ученые, знатоки астрономии и буддийских сутр и ремесленники, умеющие строить и украшать буддийские храмы-ваты. Они привезли с собой священные тексты на языке пали и драгоценную реликвию, которой кхмерский король благословлял своего зятя – золотую статую Будды Пра Банг.

По преданию, эта статуя изготовлена на Цейлоне в I веке н. э. и позже была подарена кхмерскому королю Пхайя Сиричанта, однако современные ученые отмечают, что создатели Золотого Будды явно вдохновлялись кхмерскими художественными традициями, так что, скорее всего, местом его изготовления следует считать Ангкор или какой-либо иной культурный центр раннесредневековой Камбоджи. Во всяком случае, известно, что в XI веке статуя хранилась в Ангкоре. Изготовленная из сплава золота, серебра и бронзы (доля золота в сплаве составляет около 80 %), она имеет высоту 83 см и весит 54 килограмма. Будда изображен в полный рост, с руками, согнутыми в локтях, и поднятыми ладонями вперед. Подобный жест известен как абхайя-мудра и означает покровительство и защиту. Таким образом, Будде Пра Банг предстояло стать покровителем и защитником Лаоса и обеспечивать благополучие короля и его подданных.

Золотая статуя была первоначально установлена в королевском дворце, а затем перенесена в храм Ват Кео. Под покровительством Будды Пра Банг Фа Нгуму удалось достичь больших успехов. Принятие единой для всей страны религии значительно способствовало усилиям короля по объединению покоренных им земель, и к концу правления Фа Нгума Лаос стал одним из крупнейших государств Юго-Восточной Азии. Для преемников Фа Нгума Будда Пра Банг стал символом их права управлять Лаосом: считалось, что только истинный и законный король мог надеяться на покровительство священного образа.

Высшие сановники государства приносили присягу на верность королю перед статуей Золотого Будды. А перед началом сельскохозяйственных работ вокруг королевской столицы устраивались многолюдные процессии со статуей Будды Пра Банг: считалось, что покровительство божества обеспечит хороший урожай.

На рубеже XV–XVI веков Лаос оказался в полосе нестабильности. Временами ситуация становилась настолько тревожной, что священную реликвию королевства требовалось перемещать из одного места в другое, более безопасное. Известно, что в 1489 году Будда Пра Банг хранился в храме Ват Канг, в 1502 году – в храме Ват Манором, в 1513 году – в храме Ват Висун. В 1563 году в связи с угрозой внешнего вторжения король Сетхатхират перенес столицу страны из Луангпра-банга во Вьентьян. Туда же была перевезена и статуя. Отныне ее резиденцией на несколько веков стал храм Ват Пра Кео, построенный специально для Золотого Будды.

Длившиеся десятилетиями внутренние конфликты в итоге привели к распаду королевства Лан Санг в 1707 году на три независимых государства со столицами в Луангпрабанге, Вьентьяне и Чампассаке. Будда Пра Банг остался во Вьентьяне, и, таким образом, правители этого княжества могли законно претендовать на право считаться верховными правителями всего Лоаса. Однако внутренние раздоры в итоге привели к тому, что в 1778 году вторгшиеся в Лаос сиамцы (тайцы) захватили Вьентьян, разграбили и разрушили город, захватили и вывезли в Таиланд статую Золотого Будды. В течение трех лет Будда Пра Банг находился в Бангкоке и был возвращен в Лаос в 1782 году. В 1828 году войска Сиама вновь вторглись в Лаос и вновь захватили Золотого Будду. На этот раз Будда Пра Банг оставался в Бангкоке почти полвека – лаосцы вновь обрели его только в 1867 году. Будда Пра Банг был временно размещен в Королевском дворце в Луангпрабанге, а затем перенесен в храм Ват Висун, где оставался до 1887 года. Тот год стал черной страницей в истории Лаоса: вторгшиеся в страну китайские агрессоры захватили древнюю столицу Луангпрабанг и разрушили много храмов. Правда, Золотого Будду удалось спасти. Статую перенесли в храм Ват Май, где она оставалась до 1947 года, когда Золотого Будду торжественно перенесли в Королевский дворец в Луангпрабанге.

Несмотря на все последующие политические бури и войны, священный образ Будды Пра Банг до сих пор находится в стенах Королевского дворца, хотя сам дворец уже давно сменил не только свои прежние функции, но и название, и с 1975 года именуется Национальным музеем Луангпрабанга. И само здание бывшего дворца сравнительно новое: оно построено в 1904 году на месте, где когда-то стоял сожженный китайцами старый Королевский дворец. В стенах музея хранится много ценных произведений искусства, но самым дорогим экспонатом является статуя Будды Пра Банг – национальная реликвия Лаоса. Она до сих пор остается объектом почитания. Ежегодно в апреле, в третий день праздника Пимай – лаосского Нового Года, Будду Пра Банг во главе многолюдной торжественно несут из Королевского дворца в храм Ват Май, где совершается традиционный обряд омовения статуи.

Поблизости от Королевского дворца уже заканчивается строительство нового храма, который в самом ближайшем будущем должен стать новой резиденцией Золотого Будды. Между в среде специалистов тем не утихают споры о том, насколько аутентичен Будда Пра Ванг. Высказываются весьма обоснованные подозрения, что за свою долгую и достаточно драматичную историю священный образ мог быть подменен, так что ныне почитаемая статуя – вовсе не та, что привез когда-то в Луангпрабанг король Фа Нгум. Широко распространена также версия о том, что настоящий Будда Пра Ванг по соображениям безопасности хранится в сейфе Национального банка Лаоса во Вьентьяне, а в Национальном музее выставлена только его копия.

Реликвии Сарипутры и Махамогальяны

Местонахождение: монастырь Четийягири-Вихара, Санчи, штат Мадхья-Прадеш, Индия

В буддийской литературе говорится о восьмидесяти первых учениках, сопровождавших Будду. Двое из них, Сарипутра и Махамогальяна, считались, соответственно, правой и левой опорой Будды. Не раз Будда произносил похвалу в адрес двух этих учеников-монахов. Он говорил: «Как предводители всепобеждающего царя искусно управляют царством, так и эти мои два предводителя веры проведут вперёд колесо Закона».

Сарипутра и Махамогальяна скончались друг после друга с интервалом в две недели. После смерти их тела были кремированы. Из разных источников известно, что останки двух учеников Будды сохранялись как реликвии и служили предметом почитания, однако в эпоху Средневековья эти реликвии были утрачены, и их следы полностью затерялись.

Прошло пятьсот лет. В 1818 году британский генерал Тейлор открыл миру ныне знаменитый буддийский архитектурный комплекс в Санчи, расположенный в нескольких километрах к северу от города Бхопал. Он был сооружен в эпоху царя Ашоки (ок. 273–232 гг. до н. э.) из династии Маурьев, который всячески способствовал распространению буддизма. Ко времени его правления относится строительство множества ступ – буддийских святилищ. Одна из них, знаменитая Большая Ступа, ныне является центром комплекса в Санчи. Сегодня она представляет собой самый древний памятник буддийской архитектуры в Индии. Большую Ступу со всех сторон окружают другие, меньшего размера, ступы, а также буддийские монастыри и храмы, памятные колонны и другие сооружения. Весь этот обширный комплекс разновременных сооружений создавался на протяжении почти тысячи лет (III в. до н. э. – XII в. н. э.).

В 1851 году известный британский археолог сэр Александр Каннингем начал исследования памятников Санчи. Его внимание привлекла так называемая ступа № 3, расположенная в нескольких метрах к северо-западу от Большой Ступы. Она была построена приблизительно в 150–140 годах до н. э. Вершину ступы увенчивало некое подобие короны, очевидно, призванное подчеркнуть особое религиозное значение этого сооружения.

Проникнув внутрь ступы через ее единственный вход, Каннингем обнаружил в центре сооружения уходящую вглубь шахту, полузасыпанную щебнем и различным мусором, накопившимся за многие века. Расчистив ее до самого дна, археологи наткнулись на большую каменную плиту длиной более полутора метров, строго ориентированную по оси север – юг. Подняв плиту, ученые с волнением увидели под ней две таинственных каменных урны, высеченные из серого песчаника, крышки которых покрывала причудливая вязь старинного индийского письма «брахми»…

Краткая надпись на урне, лежавшей под южным концом плиты, гласила: «Сарипутаса» – «[Реликвии] Сарипутры», в то время как урна, располагавшаяся под северным концом, была помечена надписью «Махамогаланаса» («[Реликвии] Махамогальяны»). Каждая из урн содержала в себе большую плоскую шкатулку из белого стеатита (мыльного камня) шириной более чем шесть дюймов и высотой три дюйма. Поверхность шкатулок была тщательно отполирована. На внутренней поверхности крышек были сделаны краткие надписи: «Са» – на шкатулке из южной урны, и «Ма» – на шкатулке из урны северной. Первая шкатулка содержала в себе небольшой фрагмент обгоревшей человеческой кости длиной менее одного дюйма, вторая – два подобных же фрагмента.

Изучив находки, Каннингем пришел к заключению, что перед ним – останки двух знаменитых учеников Будды. После смерти «левая и правая опоры Будды» были похоронены в точном соответствии с тем положением, какое они занимали при жизни: как известно, Будда обычно сидел лицом на восток, и таким образом Сарипутра и Махамогальяна располагались соответственно к югу (справа) и к северу (слева) от него.

Приблизительно в то же самое время в одной из ступ буддийского комплекса в Сатадхара, известного как «Будда Бхита» («Памятники Будды»), приблизительно в десяти километрах от Санчи, были найдены еще две стеатитовые шкатулки, которые, судя по надписям «Сари-путаса» и «Махамогаланаса», также содержали в себе останки двух учеников Будды. Ступа в Сатадхара была разграблена еще в древности, однако реликвии, судя по всему, остались нетронутыми.

Археологи отправили шкатулки с останками в Англию, в музей Виктории и Альберта. Много позже были выявлены некоторые несоответствия между описанием шкатулок, сделанных Каннингемом, с их реальным обликом. Повторное исследование подтвердило этот прискорбный факт: по-видимому, кто-то на каком-то этапе положил реликвии, найденные в Санчи, в шкатулки, обнаруженные в Сатадхара. Судьба подлинных шкатулок из Санчи, таким образом, осталась неизвестной.

Как бы то ни было, священные реликвии оставались в музее Виктории и Альберта вплоть до 1940-х годов. В 1939 году индийское буддийское общество Махабодхи обратилось к британскому правительству с просьбой вернуть реликвии в Индию. Англичане согласились, однако начавшаяся в том же году Вторая мировая война отложила решение вопроса в долгий ящик. В результате передача реликвий состоялась только 24 февраля 1947 года.

Прежде, чем вернуться в Индию, реликвии проделали долгий путь. Сначала их доставили на Цейлон (ныне Шри-Ланка), где были торжественно встречены местными буддистами. В течение двух с половиной месяцев реликвии были выставлены для всеобщего обозрения и поклонения в музее Коломбо, и за это время им воздали почести более двух миллионов человек. После этого реликвии были отправлены в Калькутту, где в течение двух недель демонстрировались в монастыре Дхар-мараджика-Вихара, штаб-квартире индийского общества Махабодхи. Все эти две недели ко входу в монастырь выстраивались длинные очереди. В числе паломников было даже много мусульман.

Из Калькутты реликвии Сарипутры и Махамогальяны отправились в длительное турне по Бирме (ныне Мьянма). Чтобы обеспечить доступ к реликвиям как можно большему количеству верующих, было решено транспортировать шкатулки на судне по реке Иравади, от древней бирманской столицы Мандалая до современной столицы Рангуна (Янгона). На каждой стоянке к судну стекались толпы людей из окрестных деревень, стремившихся поклониться святыням, выслушать проповеди и декламацию сутр. Наконец, свое последнее путешествие реликвии совершили в Непал и Ладакх.

После окончания этого беспримерного международного тура реликвии были возвращены в Индию. Однако бирманское правительство настойчиво просило о том, чтобы часть их была подарена верующим Бирмы. Индийское общество Махабодхи согласилось на эту просьбу, и в октябре 1950 года тогдашний премьер-министр Бирмы лично приехал в Калькутту, чтобы участвовать в церемонии передачи реликвий. Они были торжественно доставлены в Бирму и помещены в пагоду Каба Айе («пагода Мира во всем мире»), расположенную в окрестностях Рангуна. Обширные празднества, связанные с этим событием, продолжались целую неделю, с 5 по 11 марта 1952 года. Другая часть реликвий была подарена Шри-Ланке. Ныне они хранятся в особой ступе, построенной для этих целей ланкийским обществом Махабодхи.

30 ноября 1952 года оставшаяся часть реликвий Сарипутры и Махамогальяны была доставлена в Санчи и в торжественной обстановке помещена в монастырь Четийягири-Вихара, специально сооруженный для их хранения. Они остаются здесь уже более чем полвека, ежегодно привлекая в Санчи десятки тысяч паломников.

Нетленное тело Пандидо Хамбо-ламы Итигелова

Местонахождение: Иволгинский дацан, Республика Бурятия, Россия

«Мне очень нравятся слова святого Августина, который сказал, что чудо противоречит не законам природы, а только нашим представлениям о нем», – сказала доктор исторических наук, профессор

РГГУ Галина Ершова, открывая состоявшуюся в декабре 2004 года в Москве пресс-конференцию, посвященную одной из самых волнующих загадок современности – проблеме удивительной сохранности тела XII Пандидо Хамбо-ламы Даши-Доржо Итигелова, хранящегося сегодня в Иволгинском дацане (Бурятия).

…11 сентября 2002 года, в полном соответствии с требованиями законодательства РФ – с разрешения родственников и в присутствии официальных лиц, представителей судебно-медицинской экспертизы и священнослужителей буддийской традиционной Сангхи России – в Иволгинском дацане состоялось вскрытие кедрового саркофага с телом Хамбо-ламы Даши-Доржо Итигелова (1852–1927). Никто из присутствовавших не знал, что таится под деревянной крышкой. Большинство ожидало увидеть только разложившиеся останки. И можно понять то состояние шока, в который были повергнуты очевидцы вскрытия: тело ламы предстало перед ними… нет, не просто нетленным. Это тело можно было бы назвать живым. Если бы не одно обстоятельство: человек, которому оно принадлежало, умер почти 80 лет назад.

С 1911 по 1927 год Даша-Доржо Итигелов был главой буддистов Восточной Сибири (Хамбо-ламой). Он родился в 1852 году. Рано оставшись сиротой, воспитывался в зажиточной семье Надмита Батуева. В 16 лет он отправился на учебу в Анинский дацан, который в те годы был известен высоким уровнем подготовки лам. Там он провел около 20 лет, изучая санскрит, тибетский язык, логику, философию. В дальнейшем Итигелов совершенствовал свои знания в Цугольском и Агинском дацанах. Он получил известность как философ и врач. Итигелов хорошо знал физиологию человека и даже составил справочник по фармакологии. Всю свою жизнь он провел в Бурятии и лишь один раз выезжал за пределы Сибири – когда в начале февраля 1913 года присутствовал на праздновании 300-летия дома Романовых и открывал в Петербурге буддистский храм.

В 1911 году Даша-Доржо Итигелов был избран XII Пандидо Хамбо-ламой «ламаистского духовенства Восточной Сибири». В годы Первой мировой войны он активно участвовал в благотворительных акциях, организовывал госпитали и получил несколько наград.

В 1926 году Итигелов посоветовал всем буддийским монахам немедленно покинуть Россию, предсказав репрессии коммунистической власти в отношении буддийских священнослужителей и разрушение дацанов в Бурятии. Отвечая ученикам, озабоченным его собственной судьбой, Итигелов сказал: «Меня они не успеют взять».

В 1927 году лама ушел в мир иной. Обстоятельства его смерти и погребения очень не традиционны для буддизма и бурят. Окруженный учениками, Даши-Доржо Итигелов сел в позу лотоса и попросил их читать для него молитву – благопожелание для умершего. Но ученики не осмелились произнести ее в присутствии живого учителя. Тогда лама сам начал читать ее; постепенно молитву подхватили окружающие. Читая это благопожелание и находясь в состоянии медитации, лама ушел из жизни. Перед этим он завещал своим ученикам: «Вы навестите и посмотрите мое тело через 30 лет».

В позе лотоса, в которой Хамбо-лама находился во время медитации, тело поместили в кедровый саркофаг и похоронили в местности Хухэ-Зурхэн, в бумхане – мавзолее, где традиционно хоронят лам, на уровне полутора метров под землей.

Завещание «посмотреть на тело» спустя 30 лет абсолютно необычно для погребальных обычаев бурят. Посещение кладбищ для них вещь неприятная и тяжелая. А сама мысль о том, чтобы достать из земли мертвого человека, вообще противоречит традиционным представлениям. Тем не менее в 1955 году група лам во главе с Хамбо-ламой Лубсан-Нимой Дармаевым, выполняя волю Итигелова, решилось на этот невероятный шаг и втайне от властей вскрыла захоронение. Убедившись, что тело Итигелова нетронуто, его опять спрятали. В 1973 году эта операция проводилась вторично. В третий раз – в 2002 году – тело было извлечено из захоронения и перевезено в главный храм Иволгинского дацана близ Улан-Удэ.

Тело Итигелова оставалось в той самой позе лотоса, которую принял Итигелов, когда, медитируя, уходил из жизни. Представители судебно-медицинской экспертизы напрасно ожидали те самые 3–4 часа, за которые оно должно бы было превратиться в прах, как это обычно происходит в таких случаях. Их ожидания были тщетны.

«Оказалось, что в теле еще идут какие-то процессы, которые свойственны скорее живому человеку, чем мертвому, – говорит Галина Ершова. – «Еще при извлечении тела был составлен акт судебно-медицинской экспертизы, где отмечались целостность кожного покрова, ногтей, волос, мягкость и эластичность тканей, подвижность суставов. Но такого не может быть по определению – ведь после смерти Итигелова прошло 75 лет! Это полностью противоречит всем представлениям о том, что должно быть и чего не должно быть с человеческим телом после смерти. При этом на теле нет никаких следов бальзамации, каких-то других консерваций, следов вскрытия. Это тело живого человека!»

Тело Итигелова было облачено в шелковые одежды и обернуто шелковыми платками. В саркофаге было очень много соли. Считается, что соль вытягивает влагу. Но влага осталась…

Когда в 2002 году в прессе появилсь первая информация об Итигелове, многим она показалась странной, непонятной. Одни восприняли это как полную чепуху, выдумку, другие просто отмахнулись – этого не может быть! – третьи вообще не поняли важности этого факта – подумаешь, мумия! Мало ли что, вон в Египте тоже мумии есть.

Однако специалисты сразу же заинтересовались этим явлением. В Бурятию отправилась экспедиция, которую возглавил доктор медицинских наук, профессор Виктор Звягин – величина мирового масштаба в такого рода экспертизах, заслуженный врач России, руководитель отдела идентификации личности Российского центра судебномедицинской экспертизы. По его учебникам учатся практически все судмедэксперты России, он участвовал в разгадке многих деликатных и интересных проблем – изучении останков знаменитого мореплавателя Витуса Беринга, идентификации останков членов царской семьи. Но и для этого маститого специалиста тело Итигелова стало необъяснимой загадкой: в его практике до сих пор ничего подобного не встречалось.

Археологам и судмедэкспертам известны множество случаев необыкновенной сохранности тел. Как правило, эта сохранность обеспечивается путем бальзамирования – как, например, тела знаменитого хирурга Николая Пирогова или Ленина. Бывает, когда хорошо сохранившиеся тела находят в закрытых могилах при археологических раскопках. Однако когда могилу вскрывают, тело практически тут же рассыпается в прах. В торфяных болотах находят продубившиеся тела, в ледниках и вечной мерзлоте – промороженные. Известно немало фактов обретения нетленных мощей христианских подвижников. Но случай с Хамбо-ламой Итигеловым уникален. В мировой практике это единственный случай подобной сохранности тела. Это не мумификация, не бальзамирование и не сохранность в условиях вечной мерзлоты, а некое иное, никому не известное состояние. Достоверно описанных аналогов в человеческой истории не существует.

Для экспертов главным критерием допустимости тех или иных действий было отношение к Итигелову как к живому человеку, находящемуся в особом состоянии сознания и телесности. Никому пока не известен ни механизм этого состояния, как и то, что может нарушить его. Поэтому руководители буддийской традиционной Сангхи России исключают воздействие каких бы то ни было излучений или физических полей и не разрешают проводить аппаратных медицинских исследований, а также прямых съемок тела. В распоряжение судмедэкспертов были предоставлены только образцы кожных покровов и ногтей. Анализы показали, что по органике они соответствуют норме живого человека. А те незначительные изменения, которые произошли в неорганических соединениях тканей тела Итигелова, не соответствуют тем изменениям, которые происходят в мертвом теле. Все идет как раз наоборот: то, что ожидается, не происходит. А происходит то, что нельзя объяснить: результаты исследования показали, что изменения на органическом, белковом уровне, происходящие в теле Итигелова, не отличаются от того, что происходит в теле живого человека!

В сентябре 2004 года исполнилось два года, как тело ламы находится вне захоронения, на открытом воздухе. Однако оно продолжает оставаться сохранным. Хотя наблюдающие за ним монахи отмечают некоторые изменения состояний – спонтанные выделения влаги и солей. Наблюдается и некоторая потеря эластичности кожных покровов. Как бы то ни было, тело остается в этом удивительном состоянии, и пока можно только сказать, что в нем происходит какой-то процесс, объяснить который современная наука не в состоянии.

Нигде в мире, в том числе в буддийском мире, нет ни одного достоверно зарегистрированного факта такого состояния. Есть только легенды. В некоторых храмах Тибета и Юго-Восточной Азии можно видеть высохшие тела подвижников. Однако даже среди очень продвинутых буддийских практиков достижение нетленнего тела – редчайший случай, считают представители буддийской традиционной Сангхи России. Только великие учителя, уходя из жизни, могут войти в состояние медитации и очистить свое тело так, что после смерти оно сохраняется. Это происходит потому, что процесс смерти – угасания жизненных функций тела – находится под сознательным контролем. Можно только предположить, что Хамбо-лама Даши-Доржо Итигелов был практиком высочайшего уровня.

«Сейчас мы практически свободны в своих гипотезах», – считает Галина Ершова. Кто-то может говорить о состоянии парабиоза, кто-то – о летаргии. Известно, что Итигелов ушел в иной мир, находясь в состоянии медитации. Он призвал монахов читать по себе отходную молитву, однако очевидно, что он расценивал это не как смерть, а как переход в какое-то другое состояние. Но наука не может его описать. Поразительно и другое: уходя, Итигелов завещал вскрыть саркофаг через 30 лет. Он знал, что когда его через несколько десятков лет извлекут из могилы, он будет таким, какой есть сейчас. И знал это абсолютно наверняка, не имея никакой опытной базы, экспериментальных установок – словом, всего того, что мы гордо называем «наукой»…

«Он оставил нам некое послание, – считает Хамбо-лама Аюшиев, глава буддийской традиционной Сангхи России. – Он оставил послание, не сказав при этом ни слова». И это действительно так. Это действительно некое послание, а в чем оно состояло – это сейчас и пытаются разгадать верующие и ученые. Ясно только одно: Хамбо-лама Итигелов знал, что его послание дойдет до потомков.