Текст книги "Будущее, которого нет…"

Будущее, которого нет…
Андрей Писателев

Один мой друг однажды сказал такую интересную фразу: «Меньше философии, больше жизни!"… Именно так и началась эта книга.

© Андрей Писателев, 2016

© Олег Вовк, фотографии, 2016

© Ольга Нешпоренко, иллюстрации, 2016

Редактор Степан Ляхов

ISBN 978-5-4483-0633-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– Слушай, а расскажи мне сказку…. – раздался голос в полутьме комнаты, освещенной одной настольной лампой.

– Сказку…? Какую тебе сказку?

– Какую хочешь. – Полу игриво сказала она ему, уповая на его способность придумывать истории на ходу.

– …Ну,…слушай…. Зима…., – тихонечко он прошептал….

Чаще всего, мы отображаем самих себя в главном герое той сказки, которая чем-то походит на нашу жизнь. Только вдобавок мы наделяем его какими-то особенными способностями, которые не имеет настоящий герой, преувеличиваем те ситуации, которые прошли мимо лишь с легким касанием плеча, делаем счастливый финал там, где история не заканчивается….

1

Зяблый старый тускло освещаемый уличным светом из-за двойных стекол, заляпанных краской, коридор вел долго и прямо в высокую, обшитую металлом хрупкую деревянную дверь. Она была приоткрыта…. Желтый теплый свет ламп в пасмурную погоду создавал атмосферу уюта и приглашал заглянуть в кабинет. Людей там собралось довольно много, почти весь класс, оставшись после подготовительных занятий перед вступительными экзаменами в университеты. Учителя не было, занятия закончились, и школа устало снимала с себя напряжение шума и топота под мокрой, плохо отжатой тряпкой технички.

Из кабинета доносились вполне умеренные голоса классных лидеров или авторитетов коллектива, призывающие к тишине.

– Подождите, ну, давайте же послушаем, наконец!

– Давай уже быстрее, я домой хочу….

– Тише, ты! Давай, Коля. – Нетерпеливо кто-то произнес.

Высокий не по годам Коля откашлялся в сторону, взял свой исписанный двойной в клеточку листик и замер на мгновение. Ему предстояло переделать написанные им на бумаге строчки в слова, которых ждали его одноклассники. Он хотел услышать их мнение о своем первом написанном рассказе или, точнее говоря, просто о своей небольшой истории.

– Ну, вот я тут написал…. Хм. В общем….

– Да, давай уже.

– Нам всем очень хочется послушать.

Трясущимися от волнения руками он поднес листик к прямому не поднимающемуся взгляду. Перед его глазами вдруг начали вставать отрывки того, как эта история создалась.

Это случилось не так давно, где-то, несколько недель назад. Коля вернулся со школы и по привычке сел за стол делать уроки, но как-то не задалось. В одиннадцатом классе уроки почти не задаются, а даже если и задаются, то не записываются ленивыми умами уже почти не школьников. Он что-то рисовал на листике, выводил какие-то лица в профиль, рисовал искаженные предметы. В это время его мысли были где-то очень далеко…. И вот одна такая мысль строила в его голове картинки одну за одной, продолжая какой-то сюжет. Коля ничего подобного раньше не видел. Он как-будто жил, но жил лишь внутри своей головы, он шел, но наяву – он сидел в кресле. Он общался с людьми, делал какие-то невероятные трюки, восстанавливал справедливость, влюблялся в красавиц, не прерывая одно развитие событий – но все это время он просто сидел и неподвижно смотрел в одну точку своим размытым взглядом.

С ним произошло то, что происходит далеко не со всеми людьми на нашей земле – он обрел воображение!

Теперь он стоял перед своими одноклассниками, предугадывая все в том же воображении, как они оценят его способность записывать свои придуманные истории. Он очень хотел поделиться со всеми своими фантазиями. Но, еще не начав читать, в его сладостном тщеславном воображении все одноклассники благодарили его, хвалили и восхищались тем, что знакомы с таким человеком, как он. Предвкушения будущего успеха всегда оказывались ложными, но он все равно надеялся на успех, в противном случае, любая неудача задавала ему стимул делать что-то еще, что-то новое, заставляя перепрыгнуть предыдущую планку, если она не была перепрыгнута с первого раза. И вот….

– ….Зи-ма… – отрывисто он произнес, – была очень непослушной в том году…. Зимние ночи при свете луны мало чем отличались от пасмурных зимних дней – все казалось одно. Праздники уже прошли, а до потепления оставались еще месяцы ожиданий. Так далеко, что можно было и не выдержать. В это время школьник третьего класса Маселкин сидел дома в своей неуютной комнате при свете дневной лампы и смотрел в окно. Ему очень хотелось лета, приключений и всего того, что обычно хотят третьеклассники. Но больше всего он хотел путешествий. Настоящих, которые смогли бы привести его в светлое и теплое будущее.

Под наплывом желаний и надоедливых уроков, он оставил на столе раскрытую тетрадь с недоделанным домашним заданием, собрал в портфель необходимые вещи: часы, вилку, учебник географии и русско-английский словарик. Сложил в полиэтиленовый пакетик всех солдатиков, кроме сержанта Джонсона. Чья-то пластмассовая рука продырявила пакет. Он достал санки, поставил на них ведро из ванной, а в ведро – весь конструктор, плюшевого медведя, подушку, две самые красивые машинки, все взять не получится. Сержант Джонсон разместился в самом переду саней, где была привязана веревка, командовать парадом будет он.

На пороге Маселкин туго завязал свою шапку-ушанку, натянул поглубже перчатки и сказал сам себе: «Вперед! К теплому будущему!».

Но как только он открыл входную дверь, то увидел свою маму, тянувшую пакеты с работы.

– Ты куда собрался? Уроки сделал? Возьми сумку…. – Устало сказала она.

– Мам! Я отправляюсь в путешествие! Когда-нибудь я вернусь за тобой, и мы вместе туда пойдем, а сейчас….

– А ну-ка, заходи домой. Там холод – собачий!

– Ну, мам….

Первая же преграда заставила вернуться обратно. Но мальчик не стал разбирать свой рюкзак, а санки так и остались стоять у входа. Вечером или уже ночью, не разобрать, ведь при луне и снеге все равно не темнеет, но когда ожили уличные фонари, он тихонько оделся, неуклюже из-за пальто накинул на плечи портфель, взял в руки веревку своих санок и, стоя в очередной раз на пороге сказал, только на этот раз шепотом: «Вперед! К теплому будущему!», – и скрылся за дверью.

Ученик третьего класса, шел по замерзшим ночным улицам, изредка ослепляемый встречными фарами неторопливых машин. Как только он вышел, его ноги повернули направо, где-то вдалеке послышался гул отправляющегося поезда с железнодорожной станции, грохот вагонов приготовился слиться с шарканьем его ботинок, и он отправился в свой путь вдоль машинной дороги по обочине, плавно волоча санки за спиной. Правая сторона ему всегда нравилась больше, чем левая, правая сторона ассоциировалась с добром и чем-то хорошим, поэтому он пошел туда, даже по дороге он старался идти справой стороны. Он не чувствовал усталость, не чувствовал холод, хотя встречный ветер дул в его лицо с самого выхода, не чувствовал страха перед чем-то новым, как это часто чувствуют взрослые. Он просто верил в «свое» будущее, которое манило его «своим» теплом и светом.

За бугорком асфальтированной плохо расчищенной от снега дороги показалось небольшое круглое очертание чего-то яркого. Он ускорил шаг, энергично откидывая свою левую руку назад, а правой, держась за конец уже одубевшей от холода веревки. По дороге к этому свету ему почти никто не попадался. Один только мужчина шел с другой стороны плохо расчищенных проездов, весь пошатываясь и неопределенно смотревший в сторону мальчика, да и вообще в сторону каких-либо движений вокруг него. Несколько снегоуборочных машин, шелестевших рядом с ним, идущим у обочины, посигналили, как бы желая напутствия в дороге. Машины с желтыми шашками на крышах проезжали молча.

Улицы были пустынны и спокойны. В такой атмосфере путь казался намного интереснее, и можно было избежать глупых вопросов от встречных взрослых на счет того: откуда он, чей он, где живет. Бывало, как привяжутся со своим любопытством, аж до слез, его самого не слушают, а вопросы продолжают задавать. Он им слово, а они ему на каждую букву вопрос, еще и переспрашивают в непонимании, будто с дурачком каким разговаривают или с немым. Один раз из-за шапки, даже спутали его с девочкой…. Желтый свет фонарей падал на искристый снег, который падал на землю, поэтому она освещалась вдвойне. Снега не было днем, но с наступлением вечера все больше и больше снежинок спускалось вниз, десантируясь с серого неба.

Круглый свет вдали стал немножко ближе и больше, буквально на сантиметр, после часа ходьбы. Но теперь, когда пошел снег, видимость резко ухудшилась, и яркий свет потускнел и казался еще более далеким, как-будто он шел не к нему, а от него. Маселкин снял свой рюкзак с плеч и достал оттуда часы. В его комнате под рукой оказались только настольные часы с будильником, которые будили его в школу каждое утро. Они были неуклюже большими, но зато под них невозможно было проспать. На часах было без пяти двенадцать ночи….

Третьеклассники обычно не очень сочетаются с прогулками в полночь, но ведь и ночь не очень сочетается со светлым будущим, хотя ему верилось, что будущее очень сочетается с третьеклассниками. Он шел и говорил сам про себя в ритм скрипа его зимних ботинок по снегу. «Кем, интересно, я стану…? Будущее…. Хорошо это я все-таки придумал, так можно сразу раз – и ты там! Далеко ли до него вообще идти? Хорошо, что я прихватил с собой словарик, ведь из школьных уроков я выяснил, что далеко, за границей, с людьми можно разговаривать на английском – он является международным языком. Я, конечно, не очень говорю на нем, но несколько фраз знаю. Hello. Do you speak English? What is your name? Nice to meet you. Yes, I am hungry. Thank you. Ну вот, а для остального есть вилка и словарик. Словарик – это хорошо, но еще лучше было бы взять с собой бутерброд. Да и маме надо было хоть записку оставить. А то будет беспокоиться…. Позвоню ей потом. Будущее…. Там будет тепло и, наверное, уже не будет школы. Мне нравиться школа, но не очень. Какой-то медленный процесс взросления, впитывающий жестокость и несправедливость. В будущем это произойдет намного быстрее и без несправедливостей. Поэтому я туда иду…. Будущее….».

Пройдя еще один час, мальчик пошел медленнее. Ноги уставали от снега, от тяжелых ботинок, впитавших холод, от отяжеляющего его движение игрушечного балласта, еще и голод этот…. Яркий свет стал еще ближе, но ничуть не ярче от этого. Ветер немного поутих, снег просто бесшумно продолжал падать, мороз стал подкрадываться снизу, постепенно поднимаясь от ботинок к коленям, а потом и ко всему телу. Он оделся тепло, но даже если ты надеваешь тысячу одежд на себя, через какое-то время они все пропитываются холодом и тебе пора домой, чтобы не заболеть – это знает каждый мальчишка. Маселкин решил, что это правило здесь не будет работать, он сильней натянул горло кофты к носу, спрятал свободную руку в карман и пересек невидимую черту, обозначенную ржавеньким придорожным знаком «район Старожилово».

Было очевидным, что яркий круглый свет не может двигаться и уходить от него тем дальше, чем он подходил к нему ближе, но почему-то приближался он неохотно. В какой-то момент фонари над дорогой закончились и тропинка, по которой все время шел мальчик, утонула во мраке с одной лишь точкой яркого света вдалеке. Перед тем, как переступить черту тьмы он остановился у последнего фонаря…. Глаза пристально всматривались вперед, пытаясь разглядеть движимые и недвижимые объекты на его предстоящем пути. Как бы решительно не был настроен он, все-таки идти в темноте немного страшновато. Все неживое вдруг резко начинает двигаться, а все живое – замирать. Он еще раз посмотрел на яркий круг в конце оттененного темнотой тоннеля и сказал сам себе: «Когда приду в Будущее, надо будет достать где-нибудь фонарик….», – и нырнул в темную улицу.

Его компасом стал свет, что был впереди. Все остальное внизу было неразличимо на ощупь, так как было под снегом и ноги из-за мороза значительно теряли чувствительность. Справа от его пути возвышались заборы, за которыми были дома, которые было плохо видно через дырявые штакетины и заросли, обволакивающие их и обволоченные снегом. Проходя мимо одного из таких заборов, он старался производить, как можно меньше шума, стал тише дышать и мягче ступать на снег. Какая-то внутренняя тревога подсказывала ему делать именно так. За забором послышался звук лома веток, и резко падающего с этих веток на землю снега. Все притаилось. В темноте нельзя было разобрать, что это или кто это. Снег? Он ускорил шаг, следя боковым зрением за тем, что там происходит, как вдруг мальчик не заметил бордюра и нечаянно упал, зацепившись за него. Санки по накату догнали его и врезались в ногу, отчего он испуганно вскрикнул: «Ай!».

Из-за забора, где был шум, вдруг ударил рычащий треск звонкого собачьего лая, который напугал мальчика еще больше. Он не очень боялся собак, но тех, которые злобно лаяли, как-то немного недолюбливал. Маселкин быстро поднялся, не струшивая снега с колен. Лай стремительно приближался, заставлял его дышать чаще, идти быстрее, думать, что делать.

В запыхающемся дыхании ничего не было слышно, лай пропал. Полозья санок встречались с зольными камушками, посыпанными вдоль тропинок, чтобы люди не поскальзывались, и издавали тревожный скрежет, заглушающий шум приближения….

Маселкин услышал настигающий его четырехлапый топот, а затем рык. Он побежал со всей силы, жадно хватаясь за свет впереди него. Ему казалось, что свет – есть спасение. Собака поравнялась с санками и подступила так близко, что почти хватала за пятки сбоку. Страх душил дыхание учащенных всхлипов. Он, весь дрожа, резко остановился, развернулся к ней лицом и громко закричал на нее, прикрываясь портфелем: «Ааааааа!!!», «Фу! Фу!».

Она приготовилась к бою, инстинктивно отскочив на несколько метров назад, продолжала гавкать и рычать, прижимаясь к земле, как перед скачком, поднимая на зов остальных дворовых собак всего района Старожилово.

По звуку он понимал, где находится рычун, и что опасность немного отступила. Сердце мальчика дрогнуло не на шутку, у каждого бы дрогнуло. «Слышишь! Ты это…. Не мешай, уходи! Иди домой! Слышишь?»…. Потихоньку, задом, он начал двигаться дальше. Для большей безопасности нашарил в портфеле одной рукой вилку, и выставил ее перед собой.

Под общий лай и шум собак он прошел еще минут двадцать спиной вперед, пока не начали появляться фонари, а та собака, видимо, не решила пойти дальше своего двора. Сержант Джонсон, возглавлявший операцию бегства, пал в занесенную снегом бесконечность уличных просторов.

Свои дома закончились и, потихоньку, сбоку от него вырастали сначала четырнадцатиэтажки, потом девяти, а в конце пяти этажные здания. Приближался центр города.

Яркое круглое пятно приобретало форму прямоугольника. Оно возвышалось на горе, поэтому было хорошо видно в пределах всего города. Он подумал, хорошо было бы успеть туда до рассвета, пока все улицы подсвечиваются и не так много взрослых.

В центре города мальчик стал читать все подряд: афиши, рекламу, рекламу, рекламу, объявления, названия магазинов, аптек и других заведений, которыми были увешаны все первые этажи центральных зданий. Из ярко светящегося входа, где было написано «Город Грехов» стали выходить люди. Они вели себя очень странно, были в необычных не по сезону одеждах, кричали и громко смеялись ночи в лицо, когда кругом в домах за теплыми изнутри окнами спали люди.

Они пытались ловить такси, но машины старались не останавливаться возле них, не хотелось искать неприятностей с пьяными. Маленькому третьекласснику таксисты не должны отказать, он ведь не кричит. Маселкин смело подошел к таксисту, что стоял недалеко от входа в «Город Грехов» и читал газету в машине, и постучал к нему в нагретое изнутри окошко.

– Тебе чего? Милостыню не подаю….

– Разве я похож на нищего? – Шокировал его мальчик. – Я хотел лишь спросить, как мне пройти к тому светящемуся прямоугольнику? – Он указал на свой мнимый компас уголком варежки.

– Куда? Вот к тому щиту, что ли? Садись, я довезу. А у тебя деньги есть?

– Нету. – Странно, на счет денег Маселкин не подумал перед выходом. – Денег нет, но я могу туда дойти пешком?

– О…! А говоришь, что не нищий…. К утру дойдешь. Это на выезде.

– На выезде куда? В Будущее? – Радостно спросил мальчик.

– На выезде в Старолесницкий район….

– А как туда пройти?

К машине в состоянии воздушности подошли взрослые парень и девушка.

– Шеф, свободен? Поехали! – Он отпихнул Маселкина назад, чтобы открыть перед дамой дверь.

– Серж, аккуратней, задавишь его еще. – Надменно произнесла дама.

– Тебе чего?! Иди отсюда! – Заметил он мальчика.

– Мне нужно узнать дорогу….

– Я сказал, иди…!

– Вы пьяны, что ли? Тогда успокойтесь и езжайте домой, спать. А меня не трогайте! – Водитель еще раз был шокирован мальчишеским спокойствием в разговоре со взрослыми.

– Ах ты, тварь…. – Он схватил своей длинной рукой пацана за шапку и резким швырком отбросил его к стенке напротив.

– Серж, – спокойным и усталым голосом говорила его дама в открытое окошко, – ну, сколько можно? Ребенка-то зачем? Курить будешь? – Может быть, он продолжил бы, но мальчик не поднимался. Он сел в машину на заднее сиденье, злостно хлопнул дверью, закурил и сказал.

– Поехали!

Водитель опустил боковое стекло и старался донести до мальчика:

– Парень, следуй за указателем на 261-ю трассу: на этом перекрестке налево, потом направо. – Он завел двигатель, и мальчик почти перестал его слышать издали, если вообще слышал…. – Увидишь знак, сворачивай опять направо, а дальше спросишь…. – И отъехал, оставив за собой теплые выхлопы криков и смеха из салона такси.

«Указатель? Направо, налево, потом налево, направо и там…? Что там? Это мы и узнаем!». Грубость здешних людей его не удивила, ведь только тут возможно такое грубиянство, он бы сказал «у нас в стране», но был только в третьем классе, поэтому сказал просто «тут». А в Будущем – все по-другому, люди другие, отношение другое ко всему и ко всем. Только бы дойти туда скорее, а то ноги стали жутко уставать….

Откуда он мог знать, что там лучше? Он и не знал, ему просто так хотелось. Вы же знаете, как бывают уперты третьеклассники. Маселкин потихоньку пришел в себя. Нос сопливил, глаза немного плакали, больше от обиды, но в целом он держался хорошо. Он снял свой портфель, достал оттуда часы, чтобы свериться со временем. Наверное, когда он упал на спину, то обо что-то ударился. Стрелки будильника застыли под треснувшим стеклом….

Дорога, по которой его направил водитель такси, казалась бесконечной. Начинало светать…. Улицы были почти одинаковы, людей не было видно, но светящийся прямоугольник действительно начал приближаться. Многоэтажные дома опять начали возвышаться над ним в пять, девять, а потом и в четырнадцать этажей. Снег больше не падал, но от этого не становилось теплее. Маселкин шел уже не так ретиво, руки были опущены вниз, сам он весь ссутулился, шаркал ногами и, по возможности, подбивал камушки вперед, как футбольный мяч. Яркий светящийся прямоугольный свет то исчезал за буграми дороги, то снова появлялся. Каждый последующий бугор казался последним, но за этим последним снова возникал бугор, а потом еще и еще….

По обе стороны от дороги перестали расти дома, все чаще стали встречаться деревья лесной местности, дикие кустарники, напоминающие белые запчасти снеговика, потому что полностью в снегу они приобретали форму ровных шаров. Все было практически монотонно одинаковым. Слева от дороги показались ржавые холмики какой-то руды, на них валялся мусор, было похоже на какую-то свалку, снег не полностью покрывал их. На холме что-то блестело. Он оставил сани на дороге, подошел поближе, чтобы посмотреть и увидел, что на горе мусорника лежит разбитое зеркальце. Мальчик взял его к себе в портфель. «Авось, в Будущем пригодится!». Вернувшись на дорогу, он попал на один из бугров, который был таким крутым и длинным, что, идя по нему, видно было только небо и ничего больше. Маселкин решил остановиться и отдохнуть.

Он согнулся и оперся ладонями на колени, перегнувшись через пояс. Легкое чувство выдоха прошло через уставшее тело. Дорога вверх, почему-то показалась ему непреодолимой, мальчик долго гипнотизировал ее. Его голова повернулась в обратную сторону, и там он увидел то же самое – вокруг него не было абсолютно ничего кроме снега и дороги, и реденьких деревьев по бокам, и ветра…. Но этого было мало для того, чтобы назвать это окружением. Стало скоростно светать, и картина абсолютного «ничего» проступила еще четче. Будущее….

Он знал, по крайней мере, он предполагал, предполагал даже своим маленьким мировоззрением третьеклассника, что дорога к будущему будет чертовски сложна и так непреодолима, как непреодолима сейчас. Значит, он был на верном пути. Хотелось идти вперед, не зная, будет ли еще один такой бугор или еще не один, хотелось идти к своему Будущему, предчувствия которого он ловил в волосах того ветра, который щекотал его нос своим скольжением мимо него. И он, подбодрившись этими мыслями, двинулся вперед.

Где-то на половине того крутого подъема Маселкин подумал о том, что подниматься вверх легче, если делаешь это ритмично и без санок, не сбивая дыхание, как учили на физкультуре. «А школа все-таки пригодилась», – подумал он, хотя Маселкин не очень любил физкультуру, потому что надо было всюду таскать за собой эту сменную одежду и обувь. Не смотря на это, физкультуру он не любил намного меньше, чем он не любил английский язык.

Издалека послышалось легкое гудение приближающегося мотора. Оно было, как гул в его голове после целой ночи пешей ходьбы, он даже не сразу обратил на него внимание. Шум приближался, но Маселкин не думал поворачиваться назад, он не хотел сбивать свой ритм дыхания при столь усердном подъеме. Серый, забрызганный грязью еще осенью и замершей уже зимой, старенький автомобиль сбавил обороты при виде шагающего по трассе мальчика с рюкзаком. Жалость или простое любопытство, а может что-то большее, заставило водителя остановиться рядом с ним, ни сзади, ни спереди машин не было, и опустить переднее стекло.

– Тебе далеко? – Маселкин ему не отвечал.

Он продолжал идти, а машина начала медленно плестись за ним. На вид взрослый, серьезный и немного худой мужчина с не располагающей к себе внешностью, видимо, предлагал подвезти его. Ноги мальчика ужасно вымотались, но садиться в машину к незнакомому, плохо выбритому человеку было весьма опасно. Не то чтобы он не очень любил плохо выбритых мужчин, но они всегда у него ассоциировались с чем-то нехорошим.

– Да нет, спасибо. Мне тут… недалеко.

– А куда тебе?

– Мне-то? – «Вот же прицепился», – подумал мальчик. – На вершину бугра дойти и все.

– Ты там живешь что ли?

– Живу. – Старался он отвязаться от него. – С мамой и папой. Они меня встречают.

– Давай хоть до бугра довезу. Сани, небось, тяжелые. Я все равно не спешу.

– Я же говорю, спасибо, но не надо. – Становилось страшновато.

– Давай, садись. – Он резко остановил свою машину и вышел. Быстро направился к мальчику.

– Помогите!

Маселкин побежал в неистовом испуге. Усталость исчезла в миг, он пытался спасти санки с игрушками, как и себя, но на такой скорости их развернуло в бок и они обессилено перевернулись, на несколько секунд преградив путь солдатиками и медведем гнавшемуся за ним мужику. Даже они не в силах были защитить его. Он бросил веревку и побежал, как мог быстро, но вверх это оказалось намного сложнее, еще и по снегу. Мужик тревожно настигал его своими длинными нескользящими шагами. Маселкин кричал о помощи еще и еще, но вокруг были только деревья, дорога и ветер, который дул в обратную сторону.

– Помогите!!

Дыхание сбилось и уже не надеялось восстановиться обратно. Он был уже так близко, что мог бы схватить мальчика за капюшон. Маселкин не оборачивался, иначе он бы просто потерял свою и без того медленную скорость, он просто бежал с надеждой на то, что мужик споткнется или решит не трогать его.

– Помогите!!!

Крики и рев о помощи рождали слезы ужаса, они тут же замерзали на холодном ветру, но поверх них проступали новые. Он еще так мал, чтобы защищать себя и свое Будущее….

Где-то в воздухе внезапно раздался выстрел. Маселкин так испугался, что упал прямо на заснеженный асфальт и перестал шевелиться, лишь всхлипывая в рыданиях. «Зачем гнаться за мальчишкой, когда можно просто выстрелить в него? Я ранен…. Помогите….», – шептал он, как герой яростной схватки, пораженный нечестностью противника.

Буквально через минуту он опять услышал звук мотора вдали, только на этот раз звук стремительно удалялся. «Я слышу? Я жив?».

Он неуверенно отодвинул сдвинувшуюся шапку с головы и увидел краем глаза, что лежит на вершине того самого бугра, на который невозможно было взобраться. С него открывался замечательный вид на весь город, гаснущий ночными огнями, сменяющимися утренним пасмурным светом, таким далеким и уже чужим. Доведя свою панораму до конца, он увидел перед собой ни мужчину, ни молодого парня, средних лет, высокого роста, стоящего перед ним в военной телогрейке нараспашку и в тапочках на босу ногу. «Кто это?». В руках у него был пистолет, который, видимо, и стрелял. Маселкин остановил на нем свой пристальный взгляд, а потом поднял голову вверх, и увидел прямо над собой огромный яркий прямоугольный белоснежно светящийся рекламный щит. Будущее….

Он быстро отыскал в портфеле англо-русский словарь, пролистал пару страниц, в то время как парень не переставал с удивлением смотреть на него.

– Hello. I am Маселкин, I was looking for the future and,…это самое…, and….

– Ты в порядке, парень?

«Да я, видимо, ушибся головой, когда падал…. Нет, я точно слышу! И он не иностранец…. А кто же он тогда…? Страшновато….»

– Я тебя, наверное, дико напугал?

Парень увидел, как мальчик остановил свой испуганный взгляд на его пистолете, а потом перевел его прямо в глаза с ужасающим вопросом.

– Не бойся, он сигнальный…. – Но мальчик также вопросительно смотрел. – В том смысле, что он просто звуком стреляет. Надеюсь, я все правильно сделал, что отпугнул его? Это ведь не твой отец был?

– У меня нет отца…. – Выдавил из себя Маселкин сквозь сопли.

– Я сначала подумал, ты не хочешь в школу идти, прогуливаешь или еще что, но потом на всякий случай стрельнул, а тот раз – и убежал…. Пойдем, я тебя чаем согрею.

И он направился к своей хижине, которая виднелась вдали перпендикулярного заснеженного проезда, покрытого зарослями худых зимних веток. Он продолжал что-то рассказывать.

– …Вообще я не часто стреляю из него, он у меня так, на всякий случай, отвязанных злых собак пугать или еще что….

Маселкин перестал его слушать. На ярком прямоугольном светящемся щитке резко замигали все лампочки в предзнаменовании утра. Он отправился вслед за этим парнем. Не то, чтобы он сильно хотел чай, но это было намного лучше, чем мерзнуть на улице. Лампочки на ярком светящемся прямоугольнике потухли…. Будущее….