Текст книги "Перезагрузка"

Невероятно.

Ощущение чуда уже поселилось в ее душе. Да нет, не ощущение – понимание чуда, жестокого в свое рациональности, бесчеловечного, сверхчеловечного, просчитанного на калькуляторе мозга, добавляющего к чуду большой плевок – белый, пузырящийся, противный, размывающий те идеалы, что до сих пор не давали ей утонуть и держали на поверхности.

Только он, этот человек, мог сделать такое. Но почему он не сделал этого раньше? Почему он позволил унизить ее, опустить на самое дно боли и почти-смерти, почему он холодно смотрел, как бьют и возят в грязи ее, бывшую с ним еще недавно единым целым, соединенным с ним единой постелью, единой измятой простыней, единым последним движением удовольствия, единым выдохом: "Я – тебя – люблю"?

Слезы пролились горячими дорожками по щекам Милы. Может быть, она обманывалась, вообразила себе невесть что – то, что не могло произойти никогда. Но она уже знала это. Она уже слышала его слова и не могла обмануться. И, значит, ей предстояло воспринять это – именно в том виде, как это произошло.

Это случилось. Случилось.

Потому что вернуть ее с того света мог только он.

* * *

Мила встала, оделась. Одежда – трусики, маечка, лифчик, рубашка, широкие полотняные штаны ее любимого фасона висели на спинке кресла, были расправлены с педантичной аккуратностью. Все не просто свежее – новое, купленное специально для нее, под ее размеры, значительно уменьшившиеся за дни (или недели?) болезни, черной дыры без сознания. Бутылка «Колы» на столе, стакан и открывалка рядом. Ну да, само собой, он хорошо знает ее привычки. Милка открыла бутылку, налила в стакан, сделала маленький глоток, зажмурившись от удовольствия (пить из горлышка – это не ее, это его прерогатива). Поверхностно, не задерживаясь ни на чем, скользнула взглядом по комнате. Понятно, как она может выглядеть. Именно так – как комната, где живет он. Другая комната, комната, в которой она никогда не была, и все же комната, в которой она может найти любую вещь с закрытыми глазами.

Раз, два, три, четыре, пять. Я иду искать. Кто не спрятался, я не виноват.

Коридор. Стандартная трехкомнатная квартира в стандартном панельном доме. Где он сейчас? На кухне? Нет, на кухне совсем недавно находился Вадик, и это было бы карикатурным повторением прошлого. Хотя… Что в этой истории не фарс? Одного любителя грандиозных спектаклей – Ашшура – уже угробили, теперь вот появился целый выводок его последователей.

Мила двигалась тихо, на цыпочках. Первым делом все же заглянула на кухню и убедилась, что там никого нет. Открыла холодильник и изучила его содержимое. Исследовала мусорное ведро, удовлетворенно кивнула головой и назвала себя умницей. Идем дальше. Малая комната – пусто. Большая комната… Ага, вот и он.

Иштархаддон спал на спине, вольготно раскинулся на всю длину и ширину тахты и слегка похрапывал. Одеяло сползло с него, обнажив грудь и живот. Господи, дала же природа человеку такое… Мощные, рельефные мышцы, мужественная красота без малейшего изъяна. Хоть сейчас – на конкурс культуристов. Конкурс спящих культуристов…

Мила улыбнулась. Справилась с желанием подойти к Хадди и потрогать его. Такого лучше не делать, спросонок Хадди может и затрещину залепить – что поделать, рефлексы воина. Оглядела комнату. Ага, и здесь станция вайднет-баттла с огромным экранищем. Что, Иштархаддончик увлекся виртуальными игрушками? Небось, и в "Эпоху Империй" поигрывает, ностальгирует, вспоминает древнеассирийское житье-бытье? Но для чего же тогда пара обычных компьютеров в полуразобранном виде? Хадди поднимает это железо вместо гантелей? Можно догадаться, для чего. Можно… Но догадки пока отложим. Пусть объяснит все сам.

– Хадди, – сказала Мила, – подъем! Одиннадцать утра, на работу опоздаешь!

– Сегодня воскресенье, – пробормотал Иштархаддон, едва приоткрыв правый глаз. – И вообще, пошла она к черту, эта работа, и все пусть идет к черту. Спать хочу.

– Ты что, будешь спать? – изумилась Мила. – Сейчас, когда я здесь? Мы не виделись с тобой миллион лет, и вот я здесь, а ты дрыхнешь, и не желаешь вставать? Это свинство!

Хадди открыл глаза и уставился на Милу кинжально острым взглядом.

– Это ты меня не видела, – сообщил он. – А я тебя лицезрею каждый день с утра до ночи уже неделю. Кормлю, пою тебя с ложечки и выношу за тобой судно.

– Неделю?

– Ага.

– Ты сам виноват, – заявила Мила. – Если бы вмешался раньше, меня бы так не избили. Меня вообще чудом не убили! Мне так нужна была твоя помощь, я тебе все время звонила, но ты пропал напрочь. Ты не представляешь, что со мной произошло за последние несколько недель…

– Представляю.

– Ага, понятно! – Мила уперла руки в боки, голос ее приобрел скандальные интонации. – Хочешь, я угадаю, как все было? Ты следил за мной, но не выдавал своего присутствия. Всегда был в курсе моих дел, всегда стоял где-то рядом и наблюдал. Не вмешивался. Ждал, пока меня ткнут мордой в дерьмо, изваландают в грязи, изобьют до полусмерти. Тебе нужно было, чтобы мне досталось по полной программе, чтобы я поняла всю меру своего ничтожества, всю свою неспособность вести самостоятельную жизнь – жизнь без тебя. И только в последний момент, когда жить мне оставалось полминуты, ты соизволил благородно вмешаться. Спасибо, великий воин Иштархаддон! – Милена поклонилась в пояс. – Спасибочки, что спас меня! Прости меня, дуру грешную, и прими обратно под свое могучее крылышко!

– Не ерничай, – сморщился лицом Хадди. – Все было не так.

– А как?

– Не преувеличивай мои возможности. Я – не Джеймс Бонд, не секретный агент и даже не супермен.

– Ты – супермен. Супер-пупер-мен, суперее всех долбаных суперов в этом долбаном мире!

– Ты употребляешь некрасивые слова, Милка, – недовольно сказал Хадди. – Это не идет тебе, перестань. Еще раз тебе говорю, я не спецагент, не реб-решши, не Рембо. Я – скромный российский бизнесмен Иштархаддон из рода Слышащих Иштар, продавец спортивного снаряжения. И если ты вдруг напиваешься как свинюшка, и едешь заниматься любовью с красивым мальчиком из бара, и быстро исчезаешь из поля моего зрения, то я обнаруживаю, что совершенно бессилен. Я в панике мечусь по всему городу и пытаюсь тебя, пропащую, разыскать. И то, что я все-таки нашел эту проклятую "Волгу" и тебя в ней – это чистой воды случайность.

– Не случайность, – заявила Мила. – И вообще, кончай пудрить мне мозги. Никакой ты не Иштархаддон.

– А кто же я?

– Ты Игорь.

– А, ты об этом… – Хадди досадливо махнул рукой. – Ну да, само собой, официально я – Маслов Игорь Михайлович. Бывший историк, полностью отупевший после черепно-мозговой травмы…

– Что-то не вижу я, что ты отупел полностью . У Хадди не было и половины того словарного запаса, с которым ты обходишься легко и непринужденно. Я еще не забыла Хадди, милый мой Гоша. Я выгнала его из дома, потому что он надоел мне своей дремучей тупостью. А из тебя высшее образование выпирает с каждым словом. Скажи, как тебе так долго удавалось всех обманывать?

– Никого я не обманывал! – он откинул одеяло, легко поднялся на ноги, потянулся своим великолепным телом. – Ну, что ты скажешь на это? Неужели ты не помнишь худосочные мощи Игоря, владычица дум моих? Неужели ты можешь сравнить меня, великого воина, с этим слабосильным очкариком?

– Слушай, а куда ты дел беднягу Хадди? – поинтересовалась Мила? – Он снова там, у тебя в голове? Ты морально задавил его и заставил не вякать? Или все-таки нашел способ убить его, полностью вытравить из сознания?

– Я тебе еще раз говорю – я и есть Хадди! Игорь умер. То, что я прогрессирую, не говорит ни о чем. Почему ты отказываешь мне в праве на развитие? Почему ты уверена, что я навсегда должен остаться самоуверенным и невежественным получеловеком-полуюнитом?

– Хорошо, я все объясню! – сказала Мила. – Объясню пункт за пунктом, любимый мой Игоречек. Выведу тебя на чистую воду. Слушай. Постулат первый: ты – Игорь, потому что ты креатор! Хадди, насколько ты помнишь, креатором не был…

– С чего ты взяла, что я – креатор?

– Эти компьютеры, – Мила показала пальцем на рабочий стол, – вот эти твои рабочие инструменты, они выдают тебя. Как делишки, Принц Англии? Говоришь, что ты в курсе моих проблем? Я в курсе, что ты в курсе. Спасибо, пластилиновый негр, что спас меня от смерти. Только вот фингал ты мне зря поставил…

– Ну и что – компьютеры? – он пожал плечами. – Я играю в компьютерные игрушки. Не веришь – могу показать счета за вайднет.

– Хадди ненавидел компьютеры! – выкрикнула Мила. – Он что, не сказал тебе об этом?

– Тогда ненавидел, теперь полюбил, – улыбнулся он. – Все в мире меняется, Милочка.

– А в лесу ты как оказался?

– Приехал.

– Не приехал ты, – убежденно сказала Мила. – Ты туда перенесся. Телепортировал, или еще как-то, не знаю, как это у вас, креаторов, называется. Потому что твой джип нашу "Лакшери" догнать не мог. Физически не мог! И, кстати, как складываются твои отношения с ФСБ?

– Никак.

– Ага, стало быть, ты от них успешно скрываешься. Между прочим, когда я искала тебя, то выяснила в твоей фирме, что ты передал все дела своим менеджерам и давно уже находишься за границей – то ли в Швейцарии, то ли во Франции. Это логично – после того, как всех нас троих, убивших гражданина Селещука-Ашшура, начали трясти, ты дал деру. Якобы дал. А на самом деле нелегально живешь в Нижнем, и никто об этом не знает, даже пронырливые спецслужбы.

– У меня есть деньги. Много денег. За деньги можно сделать все.

– Ладно, последний аргумент! Ты меня вылечил.

– Ага. И что?

– Ты плохой конспиратор, – заявила Мила. – Мог хотя бы создать видимость, что лечил меня лекарствами. Сделать пяток уколов в задницу, в вену, чтобы оставить следы – такие маленькие темные пятнышки. Чем ты меня вылечил – таблетками? Человека без сознания, в тяжелом состоянии, без консультации врача – таблетками? Не было там никаких лекарств вообще. Ты использовал только свою креаторскую энергию. Естественно, тебе пришлось потратить этой энергии немало. Знаешь, чем у тебя забито полхолодильника?

– Знаю, – смущенно сказал он. – Ты туда уже слазила, противная шпионка?

– Слазила! Сто тысяч шоколадок! И в мусорном ведре сплошные обертки из-под шоколада. Весьма калорийная диета, смею заметить! Что-то я не вижу, чтобы это отразилось на твоей идеальной фигуре, мой милый. Где твой подкожный жирок?

– Нету жирка, – сказал он. – Без жирка мне больше нравится. И девочкам – тоже.

– У тебя есть девочки?

– Сейчас точно одна есть. Ты.

– Ну давай, колись, любитель шоколада. Хватит тянуть.

– Сдаюсь, – со вздохом сказал он. – Я – Игорь, твой Гошка. Только не называй меня креатором. Тошнит меня от этого слова.

Глава 11

– Я же тебе говорила, что ты – супер-пупер, – сказала Мила, лежа на животе и болтая в воздухе ногами. – Три раза подряд – раньше у тебя так не получалось. Один раз – и все, и хватит. А дальше – ко мне спиной, лицом к стенке, и спать.

– Ну и что? Зато у меня этот один раз всегда очень длинный. Половая конституция у меня такая. Как у даоса. Я в это время медитирую.

– Ага, медитируешь! – Милка засмеялась, погладила Игоря по груди, поросшей черным волосом. – Пыхтишь как медведь.

– А как пыхтят медведи, когда трахаются?

– Громко!

– Соскучился я по тебе, поэтому и три раза, – пояснил Гоша. – Вот сейчас подумаю немножко, и еще разочек что-нибудь изображу.

– Четырежды Герой России!

– Пока трижды.

– Один очень длинный раз – это очень хорошо, – заявила Мила. – А три длинных раза – это в три раза лучше. А четыре длинных раза – это просто обалдеть можно.

– Тогда поехали.

* * *

– А ты правда очень по мне соскучился? – спросила Мила.

– Я не говорил слова "очень".

– Ты мерзкий тип! – удар кулачком по твердому, в квадратиках пресса, животу.

– Соскучился, конечно. Соскучился. Разве ты этого не чувствуешь?

– Я не о сексе говорю.

– А о чем?

– Господи, ну как можно с такой сволочью разговаривать? – вздохнула Мила.

– А ты не разговаривай. Вот медведи, к примеру, не разговаривают. Они пыхтят.

– Они еще и ревут, – резонно заметила Милка.

– У тебя это тоже хорошо получается.

– Ты меня любишь, Гош?

– Ага.

– Нет, ты скажи "люблю".

– Люблю.

– Почему ты никогда мне этого не говоришь?

– Сегодня уже пять раз сказал. Нет, теперь шесть. Давай запишем это на магнитофон. Каждый раз, когда нужно, нажимаешь на кнопочку…

– Тебе было легче, – сказала Мила. – Ты знал, что я жива. А я вот думала, что ты умер. Зачем ты все это подстроил?

– Я ничего не подстраивал. Я на самом деле хотел умереть.

– Ты жалеешь, что не умер тогда?

– Пожалуй, нет, – задумчиво сказал Игорь. – Теперь – нет. Все не так-то просто, Милка, не воспринимай все в розовом свете. Все получилось совсем не так, как я рассчитывал. Я очнулся не в раю и даже не в аду. В тюрьме – вот где я очутился. Тогда я сильно пожалел, что не умер.

– Что ты называешь тюрьмой?

– Не что, а кто. Моя тюрьма была живой и называлась она Иштархаддоном. Если до этого мы худо-бедно уживались вдвоем и соперничали за право управлять общим телом, то теперь у меня не оказалось ничего. Совершенно ничего, кроме мыслей. Ах да, к тому же я мог видеть его глазами и слышать его ушами. Но от этого не было никакого толку. Я не контролировал процесс, мне оставалось только с бешенством наблюдать, как другой человек пользуется моим именем, моей девушкой, моей квартирой, совершает поступки, которых я не совершил бы никогда. Хадди даже не подозревал о том, что я существую. Я болтался в его черепной коробке как дерьмо в проруби и совершенно не представлял, что мне делать.

– И как ты справился с этим? Как победил его?

– Кого?

– Иштархаддона?

– Какого Иштархаддона?

– Как какого? – Мила начала выходить из себя. – Того самого!

– Не было никогда никакого Иштархаддона.

– А кто же был?!

– Я. Всегда был я. Только я.

– Но у вас было два тела – у каждого свое!

– Когда это было? Во время моего бредового сна? Это не считается.

– Нет, не только! Когда ты… когда бросился с обрыва и разбился, вас стало двое. Кого же мы тогда похоронили?

– Это побочный эффект бредовой проекции, – Гоша изобразил на физиономии легкую брезгливость. – Стукнулся я головой о землю, и в тот же миг меня стало двое: один живой и один мертвый. А могло стать и пятеро. Наверное, подсознательно я пытался вытолкнуть из себя Хадди, но вместо этого создал и выкинул его культуристское тело, а сам надолго остался не у дел. Тогда я был как птенец, только что вылупившийся из яйца. Этакий необсохший страусенок, который на ногах толком стоять не может, а вот взглядом деревья поджигать – это пожалуйста. Пожалуй, мне даже повезло. Не знаю, каких дел бы я тогда натворил, если бы не ушел в аут.

– И все-таки ты справился с этим?

– Справился? – Игорь грустно усмехнулся. – Это долгая история, Мила. С Хадди я в конце концов разобрался, но оказалось, что это еще не самая большая проблема. По сравнению с тем, с чем мне приходится иметь дело сейчас, это ерунда…

– Ничего себе, ерунда! Что, Иштархаддона больше совсем нет?

– Тебе хотелось бы, чтоб он был?

– Временами он был славным парнем.

– Ага. Когда он крошил своих врагов в щебень, он был просто неотразим. И вообще – обидно, когда такой колоритный персонаж исчезает. В сюжете появляется пустое место, зияющее, как рваная рана.

– И чем же мы заполним это пустое место?

– Им же и заполним, Иштархаддоном, – Гоша стукнул себя кулаком в мощную грудную клетку, издав кингконгоподобный звук. – Вот он, доблестный Хадди, воин из воинов, ассирийский лев. Никуда не делся. Сразиться с кем-нибудь на мечах – пожалуйста! Скакать на колеснице, разя жалких персов копьем – сколько угодно. Перестрелять десяток врагов из АКМ – нечего делать! Плюс красивое тело, вызывающее автоматическое слюноотделение у особ женского пола. Иштархаддон из рода Масловых во всем своем непревзойденном величии!

– Ничего не понимаю, – призналась Мила. – Ты долго будешь меня водить вокруг да около?

– Ты в курсе, что я – не просто креатор? – поинтересовался Игорь. – Я типа как бы сверхкреатор. Мне не нужны компьютеры для совершения чудес. Достаточно полкило шоколада внутрь – и уже можно раздавать всем жаждущим хлебы и рыб.

– Знаю.

– Ты помнишь, что напророчествовал мне Ашшур? Что я не смогу контролировать свои новые способности, что буду материализовать желания, которые сидят у меня в подкорке – неосознанные, запертые в темнице, жаждущие вырваться на свободу. Ашшур был прав, только он опоздал со своими пророчествами. К этому времени я уже осуществил одно из своих желаний – создал Иштархаддона.

– Так ведь это я его создала! – вырвалось у Милены.

– Ничего ты не создала. Ты всего лишь нарисовала компьютерную фигурку, похожую на меня физиономией. А я вдохнул в него жизнь. Я! У каждого человека есть мечты – о том, что не дала нам природа, о тех качествах, которых у нас нет и которыми хотелось бы обладать. Каждый носит в себе второе я – совершенное, идеальное, нереализуемое. Когда трудно заснуть ночью, когда душит ненависть к очередному обидчику, спасаешься фантазиями: вот идет он, великий Я, с мечом в руке, могучий и хладнокровный, лишенный моральных ограничений, и земля сотрясается от его тяжелых шагов. Он крушит врагов, топчет их ногами, убивает без жалости, повелевает людьми, имеет тех девиц, что ему понравились…

– Мерзкое второе я у тебя получается.

– Ты видела его. Ты сама говоришь, что Иштархаддон был не таким уж плохим. Хотел бы я посмотреть, что бы ты изобразила, дай тебе возможность переделать себя. Двухметровая блондинка, ноги от ушей, мужики падают штабелями…

– Но-но, прошу без намеков! – Мила погладила себя по голой ноге. – Конечно, ножки можно было бы и подлиннее… А насчет мужиков – это ты зря. Мужики штабелями – это вульгарно. Что с ними, штабелями, делать? Мне кажется, мое второе я почти не отличается от меня самой.

– Ошибаешься. На то оно и второе, чтобы быть тебе противоположным. Ибо если оно совпадает с тобой, то какое же оно второе – это есть первое я, то есть ты сама.

– М-м… Логично.

– Ладно, вернемся к старым событиям, – сказал Игорь. – Разложим все по полочкам. Итак, я получаю от Ашшура порцию вспышек, становлюсь креатором, и впадаю в трехдневный галлюцинаторный сон. В этом сне почти все похоже на реальную жизнь, но есть два момента, резко от этой жизни отличающихся. Первый – Слепые пятна. Второй – мой двойник, безупречный телом громила из древних веков. Почему именно такой вариант реализации второго я? Выскажешь свою гипотезу?

– Потому что ты историк?

– Умница. Никто бы другой не догадался. Итак, я придумываю своего двойника, и он – ассирийский военачальник, в совершенстве владеющий всеми возможными видами убийства. Там, во сне, мы с Иштархаддоном действительно существовали порознь, в разных телах. Но вот я очухиваюсь, события начинают развиваться, нас с тобой загоняют в угол и мы бегаем как крысы в лабиринте, тычемся в стены носами, пытаемся найти выход из положения. Что я делаю?

– Ты заставляешь меня идти к транскомпу. Пытаешься связаться с юнитом-Иштархаддоном.

– Да. И я исчезаю, оказываюсь в теле Иштархаддона. А где же в этой истории второй человек? Его нет. По прежнему есть я, единый телом, но уже раздвоенный разумом на меня и Иштархаддона. Я переношусь в Слепое пятно, мною же и созданное. Я давно уже действую как креатор, но не осознаю этого. Я материализовал свое alter ego, чтобы решить задачу. Я спорю с Хадди, бешено ругаюсь с ним, даже пытаюсь противиться его поступкам, не понимая, что, в сущности, спорю с самим собой. И все же мы с ним, и с тобой, и с примкнувшим к нам Ваней Бейлисом двигаемся к победе шаг за шагом – по-дурацки, хаотично, не подчиняясь никакой логике. И побеждаем.

– Почему Ашшур не смог убить нас? Он же был в стократ сильнее?

– Он был слабее. С самого начала – слабее. Половина тех гадостей, что произошла, была создана не им, а мною. Он пользовался тем, что я не понимаю происходящего, он играл, наслаждаясь собственной хитростью, использовал меня как могучего дурачка. И он доигрался.

– Мы же победили! – Мила приподнялась, нависла над Игорем, злость вспыхнула в ее глазах. – Почему ты решил убить себя, Гоша? Как ты мог такое сделать? Почему ты бросил всех нас?

– Ты знаешь, что такое раздвоение личности, Милка? Это сводит с ума. К этому моменту я стал окончательным шизофреником. Я надеялся, что со смертью Ашшура исчезнет и Иштархаддон. Это был мой личный приз, ради которого я боролся. Но он не достался мне. Хадди остался во мне, он полностью оклемался, он бегал внутри меня и вопил от ярости, он кричал, что я обманул его, и что я, всемогущий бог, немедленно должен дать ему отдельное тело. Я сходил с ума, Мила… – Игорь закрыл глаза, устало провел пальцами по векам. – Я ненавидел этого подонка, этого дикаря. Я не хотел так жить…

– Ты не рассказал, как с ним справился.

– С собой, Милка, с собой. Первым шагом к успеху было то, что я наконец понял, что он – это я, и справляться мне придется с самим собой. Как раз в это время ты выгнала Хадди из дома, и в этом помогла мне. Я больше не наблюдал, как Хадди занимается с тобой любовью, я не испытывал мук ревности. Я начал переделывать себя. Начал учиться не воспринимать Иштархаддона как нечто чуждое. С удивлением я обнаруживал то, что многие его поступки, казавшиеся мне ранее дикими, вполне соответствуют логике моего собственного поведения. Иштархаддон давно уже называл себя в мыслях не Хадди, а Игорем. Он жил, работал, занимался бизнесом, успешно разбирался с партнерами и конкурентами, качал мускулы в спортзале, ходил в дискоклубы, снимал там девчонок и спал с ними, и я все больше убеждался, что нет в этом ничего патологического, и что он действительно есть я – только плюс двадцать килограммов мышц и минус полкило мозгов. Я смирился с тем, что Хадди не уйдет никуда, что он навсегда останется со мной как моя неотъемлемая, и, может быть, не самая худшая часть. Проблема, которую мне нужно было решить – слиться с ним, стать с ним единым целым. Я понимал, что в этом случае уже не стану собой прежним, но меня ждала солидная премия – соединившись со своей сильной половиной, я получал шанс стать действительно совершенным.

– Что же тебе мешало?

– Что-то… Нечто неосознаваемое. Оно упорно сопротивлялось моим попыткам управлять собственным телом. И однажды я понял, в чем дело. Ритуал. Был необходим некий ритуал. Ты помнишь Цветок Юности?

– При чем тут Цветок? Это было всего лишь игрой, условностью.

– Вот именно – игра! – Игорь поднял указательный палец. – Существование Иштархаддона началось как часть игры, и только по правилам игры оно могло закончиться. Кто был главным игроком – Хадди? Ну уж нет. Игроком был я, и я же составлял правила. Теперь мне предстояла сущая безделица – написать правила, по которым игра закончится. Придумать ритуал, выполнив который, Иштархаддон переставал бы существовать отдельно и сливался со мной.

– И что это было? Что-нибудь простое? Поковырять мизинцем левой руки в носу и одновременно пукнуть?

– Нет, это из другой оперы! – Игорь возбужденно вскочил с кровати, зашагал по комнате, забыв о том, что совершенно гол. – Ключевые слова: изменение реальности, креатор, энергия, шоколад. Вот составляющие алгоритма! Я загадал: как только Хадди слопает три шоколадки подряд, я получу достаточно энергии, чтобы пустить в ход способности креатора и изменю реальность так, как мне заблагорассудится. Это стало моей вербальной формулой, необходимыми условиями ритуала. Круто?

– Круто… Почти невыполнимо. Насколько я помню, Хадди терпеть не мог шоколад. Как тебе удалось подловить его?

– Я обнаружил, что могу немного контролировать действия Иштархаддона, когда он выпьет. К сожалению, этот гадский культурист вел здоровый образ жизни, пил редко и мало. И все же однажды это случилось. Он пошел с приятелем в ночной клуб, и там на колени ему плюхнулась девочка – ну, знаешь, из тех, что профессионально разводят на выпивку. Она, молодчина, уломала Хадди на рюмочку кальвадоса. Он не знал что это такое, тяпнул пятьдесят грамм и с непривычки его повело. Я почувствовал слабину. Я начал давить, нашептывать Иштархаддону в ухо как змей-искуситель. Да и девочка была что надо, молодчина, поддерживала мои порывы… – Гоша блудливо улыбнулся, заставив Милену недовольно нахмуриться. – Короче говоря, Хадди вмазал еще три рюмки пойла, и с каждым стопарем контролировать его мне было все легче. Потом по моей настойчивой просьбе он влил в себя полстакана водки, раскис, и можно было брать его тепленьким. Шоколадки он жевал, бессмысленно пуская слюни. Все вокруг очень веселились, глядя, как он это делает.

– И чем все это кончилось?

– Тем, чем и должно было. Вот он я, перед тобой. Вполне нормальный, нераздвоенный.

– Я не про тебя говорю, а про девочку эту, – раздраженно сказала Мила. – С ней ты что сделал?

– Ничего.

– Врешь!

– Хадди собирался ее трахнуть, – сказал Игорь. – И она была абсолютно не против, тем более, что он обещал ей за это аж триста баксов. Но девочка в этот вечер сильно обломилась. Она грузила в такси Хадди – вусмерть пьяного, на ходу давящегося шоколадом, а привезла к дому меня – трезвого как стекло. Это был уже я. Я потрепал ее по щечке, заплатил за такси и отправил обратно в кабак. Она была крайне недовольна.

– Ты решил сэкономить триста баксов?

– Может быть… Честно говоря, мне было просто не до нее. Ты можешь представить, как я чувствовал себя в этот момент? Я заново родился на свет! Я мог ходить собственными ногами, делать собственными руками все, что угодно, разговаривать… Боже мой, вот это вселенский кайф! Вульгарный оргазм по сравнению с этим – просто щекотка!

Мила встала с постели, преодолела несколько шагов, отделявших ее от Игоря, обхватила его, приподнялась на цыпочки, прижалась к нему всем телом.

– Значит, теперь ты стал совершенным? И оргазмы тебе больше не нужны?

– Нужны. Они делают меня еще совершеннее.

– Как насчет еще одного?

– Никак. На сегодня я истощился.

– Съешь шоколадку. Ты же сверхкреатор! Ты можешь делать все, что захочешь!

– Это будет не настоящий оргазм. Виртуальный. Фальшивый.

– Хочу виртуальный! У меня никогда такого не было!

– Я не использую свои способности без нужды.

– Ага, понятно. Мои желания – это не повод для тебя, великого? Прости меня, ничтожную, развращенную девчонку…

– Ну ладно, – сказал Гоша.

И в тот же миг Милена обнаружила, что обнимает не высокого парня, а нечто пузатое, мохнатое и вонючее, ниже ее ростом. Мила с визгом отскочила, одноглазый уродец пошел на нее, широко расставив обезьяньи руки, медленно переставляя ноги – такие кривые, словно он полжизни просидел верхом на бочке. Эрекция его была чудовищна – член длиной в полметра торчал вперед и вверх как турецкий ятаган.

– Хочу, хочу! – скрипел его жабий рот. – Хочу вкусную девочку! Пусть сладкая девочка идет к своему сладкому господину и он отдерет ее, проткнет ее до самого сердца. Девочке очень понравится, она будет громко кричать и извиваться. Я войду в тебя спереди, а потом сзади. Все девочки любят могучего Идиннаху. Они плачут от счастья, когда он их дерет…

– Прекрати! – орала Мила, пытаясь спасти бегством. – Ты свихнулся! Прекрати, мне страшно, противно! Фу!!!

Мохнатые руки толкнули ее в грудь и повалили на кровать. Заскорузлые пальцы с длинными грязными ногтями заскользили по лицу, попытались зажать рот. Мила изловчилась и вцепилась в мякоть зубами…

– Вот так-то, – заметил Гоша, обсасывая окровавленную руку. – То им давай виртуальный секс, то кусаться надумают. Надо ж, тяпнула прямо как собака.

– Сам виноват, – всхлипывала Милка. – Ненормальный! Зачем надо было такой ужас изображать?

– Тебе хотелось чего-то необычного. Так ведь, признайся? Вот я и изобразил.

– Неужели нельзя было придумать что-то красивое?

– Моя собственная красота не устраивает тебя, о властительница дум моих? – Игорь приосанился и стал неотличим от Иштархаддона. – Многие женщины Дикой страны сочли бы за счастье разделить ложе с таким красивым человеком как я, тебе же этого недостаточно. Если так, то я решил, что ты хочешь получить нечто действительно отвратительное.

– Ты что, в самом деле не понимаешь? Что у тебя за крайности такие – либо красавчик, либо урод? У тебя такие возможности…

– Мои возможности тебя не касаются.

– Что? – Мила задохнулась от ярости. – Что ты сказал? Не касаются? И что же мне теперь делать – молчать в тряпочку и притворяться, что ты не креатор? Вот тебе! – Мила сунула кукиш Игорю в нос. – Выскочка!!! Тоже мне, полубог нашелся! Видела я таких!

– Опа, – сказал Игорь. – Узнаю свою девочку Милку. Уже целых два часа общаемся, пришла пора лаяться. Так вот, слушай, услада сердца моего: если ты любишь меня, то люби просто как человека, не жди никаких креаторских фокусов. Во всяком случае, не требуй от меня секса в виртуальном состоянии.

– Это табу?

– Не табу. Скорее, комплекс неполноценности. Я теперь как миллиардер, Милка. Как известно, у миллиардеров денег море, а доверия к окружающим – никакого. Боятся они, что любят их исключительно за деньги, а так бы не полюбили ни за что. Та же фигня и у меня.

– Милый мой! – Мила оттаяла, подошла к Игорю, обняла его за шею. – Я тебя люблю за то, что ты – это ты. Всегда любила и буду любить. У меня, в общем-то, то же самое. Как только я стала вести шоу, когда меня начали узнавать на улицах, мне стало казаться, что все, кто ко мне хорошо относятся, врут, подлизываются…

– Теперь с этим порядок. Шоу ты больше не ведешь.

– Это ужасно. Я хочу его вести. Я хочу работать на телевидении. А теперь, после стриптиза на всю страну, меня к эфиру и близко не допустят.

– Ладно, не горюй, что-нибудь придумаем, – туманно пообещал Гоша.

* * *

Милка спала беспробудным сном. Игорь употребил внутрь сто граммов «Мишек на севере», вкатил девушке изрядную порцию энергии и решил, что пока достаточно. Бедная Мила… Она даже не знает, как здорово ей досталось – ушиб мозга с кровоизлиянием, переломы ребер, трещина в плечевой кости, отек почек и куча прочих более мелких, но существенных гадостей. Крепко ее обработали. Она никогда не узнает подробностей, ни к чему это – слава Богу, все уже в прошлом. Для того, чтобы вытащить ее с того света, Гоше пришлось изрядно помолотить челюстями – до сих пор от вида шоколада его начинало мутить. Конечно, можно есть и гречневую кашу, она тоже дает энергию, как и любая еда, но легче все же слопать половину шоколадки, чем пять тарелок каши. Компактность – вот в чем преимущество кондитерских изделий.

Игорь отдыхал после работы. Мог наконец-то позволить себе расслабиться. Проще говоря – тяпнуть водочки. Полстакана уже тяпнул, готовился влить в желудок еще сто граммов. Без закуски, залпом, со страдальчески сморщенной физиономией – так пьют горькое лекарство. Алкоголь – единственное средство для того, чтобы чувствовать не так ярко, думать не так углубленно. Чтобы перестать быть супермашиной, способной сканировать окружающее пространство и опуститься до уровня обычного человека.