Текст книги "Рудиарий"

– Не откажусь.

Взяв деньги, Юлия вдруг обняла юношу и поцеловала в губы.

– Знаешь, Юний, – тихо произнесла она, – я никогда не принимала гладиаторов за порядочных людей, вообще за людей, лишь использовала их для поддержания собственного престижа, извини за признание… Почему? Почему ты это делаешь для меня?

– Всем, кому можешь, помогай.

Рысь усмехнулся и, поцеловав девушку в щеку, направился к выходу. На пороге обернулся:

– Прощай. Желаю удачной поездки.

– Прощай, – прошептала Юлия. По щекам ее текли слезы.

Неподалеку от города, на левом берегу Тибра, по велению императора было выкопано искусственное озеро. По примеру великого Цезаря Августа его намеревались использовать в качестве водохранилища, торжественное открытие которого приурочили к 23 июля – нептуналиям, празднику в честь бога Нептуна, грозного повелителя морских глубин. По этому поводу решено было устроить для народа навмахию – театрализованное морское сражение, некое подобие знаменитой битвы Помпея с пиратами, после которой разбойники долгое время не осмеливались тревожить морские коммуникации римлян, чего, увы, нельзя было сказать о нынешних временах.

Целых два месяца стучали топорами плотники, под руководством дворцового архитектора Мариния Исидра возводя вокруг искусственного озера деревянные трибуны. Затем их украсили цветами, над первым ярусом и императорской ложей потянули матерчатые навесы, защищающие благородных зрителей от палящего солнца. Построили и корабли: маленькие челны – точные копии пиратских либурн и челны побольше – эти изображали римские корабли.

На одном из пиратских челнов в числе других рабов, прикованных к веслам, находился и Рысь из Трех Галлий, которому нынче предстояло сыграть одну из главных ролей в праздничном действе. Гладиатор должен был изобразить попавшего в плен римлянина, которого пираты обратили в раба. Победоносный флот римлян начинает атаку, одно из римских судов смело таранит пиратский корабль, на котором как раз и находится Рысь, и судно идет ко дну. Лишь в самый последний момент, при погружении в воду, воспрянувший духом «римлянин» картинно разрывает цепи и, выбравшись из волн на уже захваченный пиратами римский корабль, врывается в битву, отобрав меч у первого же попавшегося под руку пирата. Эта сцена должна была стать центральной во всей навмахии.

– Ничего сложного, – смеялся ланиста. – Там и бойцов-то нормальных не будет, почти все одни преступники. Цепи, естественно, подпилим – ты, главное, разорви их в нужный момент, ни раньше ни позже.

– А когда он наступит, этот нужный момент?

– Когда пиратское судно станет погружаться в воду. Понимаешь, ты должен выскочить из воды, весь мокрый, как бы олицетворяя Нептуна, помогающего римлянам.

– Кажется, я знаю, кто написал эту драму. Гай Феликс?

– Он. Ну, удачи, Юний!

И впрямь, все было отлично устроено – ощетинившиеся рядами весел разукрашенные корабли, трепещущие на ветру паруса и разноцветные флаги. Тысячи нарядно одетых зрителей, многие из которых приехали к озеру за три дня до праздника – занять место. В синей прозрачной воде отражалось солнце.

Рысь, как положено, в числе прочих гребцов стоял прикованным к тяжелому веслу, искоса посматривая на зрителей. Многие узнавали его и приветствовали громкими криками.

Стоявший около императорской ложи распорядитель махнул рукой – сражение началось. Маячившие у противоположного берега римские корабли пошли на пиратов, один из «римлян» сходу пронзил пиратское судно тараном, отчего Рысь, как и все прочие, едва не свалился в воду – хорошо, удержали цепи. Затрещали доски, получивший пробоину пиратский корабль начал тонуть (чему способствовали и выбитые из днища пробки). Вода прибывала – вот она уже по колено гребцам, вот по пояс, а вот и судно, сильно накренившись на корму, быстро пошло ко дну. Зрители рукоплескали.

Рысь попытался вырвать удерживающий цепь шкворень – тот не поддавался! Захотел разорвать цепь – не тут-то было! Какой там подпил – цепь выглядела вполне солидно и, несмотря на все усилия, вовсе не собиралась разрываться. Да что такое?! Уходящий под воду гладиатор напряг все силы… Тщетно! Зеленая кромка сомкнулась над его головой, и, пуская пузыри, судно медленно опустилось на дно. Глубина вроде бы была небольшая, всего-то восемь-девять локтей – два человеческих роста, однако, чтобы утонуть, этого хватало. Зеленые водяные лапы стиснули гладиатору грудь и давили, давили, давили… Никогда еще Рысь не оказывался в столь безвыходном положении – несмотря на все усилия, цепь никак не хотела рваться! Только не сдаваться! Никогда не сдаваться. Попытаться еще и еще, пока в легких совсем не останется воздуха. Страшная смерть… Лучше бы уж на арене – там, по крайней мере, можно было бы сделать последний вдох. О, боги! Световит, Семаргл, Мокошь… Если можете, помогите умереть иначе!

Юноша дернулся еще раз, понимая уже, что вряд ли его что-то спасет…

Наверху, на поверхности озера, вовсю разворачивалась битва – с треском сталкивались друг с другом суда, орали зрители, падали в воду раненые и убитые, мимо задыхающегося Рыси уже проплыла на дно парочка дымящихся кровью трупов. А вот еще один, валится чуть ли не на голову, с распоротым брюхом – нечего сказать, хорошенькое соседство для отхода в иной мир. Рысь взглянул на мертвецов и вдруг дернулся, вытянул руки, схватив ладонями идущий ко дну меч… Засунул его между досками корабля и шкворнем, надавил… Ага! Кажется, поддалось! Уже задыхаясь, Рысь надавил еще и, выдрав наконец шкворень с мясом, с силой оттолкнулся ногами.

Он вынырнул меж двумя кораблями, сцепившимися между собой абордажным мостиком – вороном, жадно глотнул воздуха, схватился за весло, подтянулся… И вот он уже стоит на палубе корабля, подняв руки, пусть скованные цепью, но и ею можно неплохо биться.

Увидев Рысь, зрители радостно загудели, и даже император, кажется, чуть приподнялся в кресле. Краем глаза отметив это, юноша раскрутил над головой цепь и ураганом ворвался в самую гущу схватки. На него с разных сторон напали сразу трое – судя по ухваткам, никакие не гладиаторы, а осужденные на гибель преступники, справиться с которыми не составило никакого труда.

Раз! Один упал навзничь с раскроенным ударом цепи черепом.

Два! Второй, получив ногой в грудь, улетел за борт, смешно размахивая руками.

Три! Третий, попавшийся на незамысловатую уловку, растянулся на скользкой палубе.

Вот так-то!

Издав торжествующий крик, Рысь повернулся к зрителям и помахал цепью – мог себе позволить, похоже, враги вокруг были не бойцы… С самым страшным своим врагом юноша уже справился на песчаном дне озера.

Опытные гладиаторы-«римляне» удачно наступали, теснимые ими «пираты» – в большинстве своем осужденные на смерть преступники и новички-«деревяхи» – с воплями катались по палубе либо в поисках спасения прыгали в озеро.

Битва заканчивалась.

– Цепь? – удивленно переспросил ланиста уже вечером, на опустевшем дворе гладиаторской школы. – А что такое случилось вдруг с цепью?

– Она вовсе не была подпиленной, – усмехнулся Рысь. – Честно признаюсь: оказавшись на дне, не знал, что и делать. Если б не брошенный кем-то меч, кормил бы рыб.

– Потолкую с кузнецом! – Жестко произнес ланиста. – Уж у меня не отвертится – все расскажет.

– Если отыщешь его теперь, – переведя дух, усмехнулся юноша. – Как смотрелась битва?

– Красиво! – прикрыв глаза, признался владелец школы. – Особенно ближе к концу, когда пронзенные таранами корабли шли ко дну, публика орала так, что закладывало уши.

– Да я и сам слышал… когда вынырнул. – Вспомнив вдруг нависшую над ним зеленую толщу воды, гладиатор передернул плечами.

Ланиста пристально посмотрел на него и, понизив голос, спросил, не говорил ли юноша хоть кому-нибудь о том, что узнал от Феликса.

– Про зерновозы? Нет, никому, – лихо соврал Юний.

Не хотелось ему что-то ни ставить под удар себя, ни рассказывать о Юлии Филии, да и ланиста вовсе не казался кристально честным человеком, даже и не мнил себя таковым. Вполне можно было и ему соврать иногда без всяких моральных терзаний.

– Про зерновозы – забудь, – оглядевшись по сторонам, – это в собственной-то школе! – посоветовал ланиста. – Не слышал ты ничего такого, ничего тебе Феликс не говорил.

– Не слышал так не слышал, – усмехнулся юноша. – Мне-то какое дело?

– Правильный подход… – Хозяин школы тихо засмеялся и, немного подумав, еще раз призвал держать язык за зубами и пояснил: – Слишком уж большие люди и большие деньги завязаны на этом деле, Юний! Окажешься у них на пути – прихлопнут, как муху, даже меня, не говоря уже о ком другом. Серьезное дело, серьезные люди, серьезные деньги.

Серьезные люди, серьезные деньги… Слова эти почему-то крепко засели в мозгу Рыси. Юноша был далеко не дурак, и теперь, по здравом размышлении, ему вовсе не казалась случайной вся история с цепью. Темная была история, надо признать. И, похоже, пахла большими деньгами.

Отбросив легкое покрывало, Юний уселся на ложе, прислушиваясь к доносившемуся с улицы пению цикад. Если представить, что случившаяся во время навмахии история вовсе не игра слепого случая, а тщательно продуманный ход, тогда следует сделать выводы согласно науке, которую мудрый грек Аристотель именовал логикой. Кому выгодна смерть Рыси? А многим – завистникам, конкурентам… Прав, прав ланиста: поди найди, кто это устроил. А если это ростовщик обо всем догадался и решил, пока не поздно, ликвидировать угрозу своему промыслу? Хм… Сомнительно. Вряд ли у него хватило бы возможностей влезть в подготовку навмахии. Тогда кто? Кто же?

Глава 6
Июль – август 226 г. Рим
О пользе быстрой езды

Двери открыты, зовут, а ты ступай себе мимо:

Ночь обещают, а ты прежде подумай, чем брать.

Публий Овидий Назон. Лекарство от любви

Посланец от Клавдии Росты, Лукан, быстроногий мальчишка-раб, ковыряя в носу, лениво пинал мелкие камушки перед воротами Лудус Магнус, изредка посматривая на тренирующихся гладиаторов. Нет, эти обреченные на смерть бойцы не вызвали у него никакой зависти – подумаешь, слава, восторг и преклонение публики! Это вовсе не для всех, а лишь для немногих избранных, все же остальные обычно заканчивали свою жизнь одинаково – под рев толпы обагряя кровью белый песок арены. Ну и жизнь! Мальчишка презрительно сплюнул. Куда уж лучше быть рабом в богатом доме: всегда сыт, здоров, весел, да и работа не бей лежачего – всего лишь исполняй капризы хозяина и хозяйки: сбегай, найди, принеси… А солнце палит, щиплет плечи через тонкую ткань туники – поди, уж восьмой час, скоро и вечер. Ну, где же, где этот гладиатор? Хозяйка велела привести его как можно быстрее да по пути посмотреть: мало ли, куда зайдет или кого встретит. Не зазорно и подслушать, о чем разговор будет, да доложить госпоже. Ну, долго еще ждать? Жарко же, хоть сбрасывай тунику вовсе… Если этот парень и на арене такой медлительный, то совершенно непонятно, как он до сих пор умудрился остаться живым, да еще и приобрести нешуточную славу. Хозяйка, Клавдия, не очень-то баловала своих рабов, посылая их в город, – все должны быть под рукой, мало ли, для чего могут понадобиться, – и Лукану так и не пришлось побывать на гладиаторских боях в знаменитом амфитеатре Флавиев. Впрочем, парень и не особенно стремился попасть туда, хватало и иных дел – нужно было быть в курсе постоянных интриг, разворачивающихся в среде рабов за получение хозяйских милостей, чтобы вовремя примкнуть к наиболее сильной партии. В последнее время таковой, несомненно, являлась небольшая, но быстро увеличивающаяся группа домашних слуг, сплотившаяся вокруг парикмахера Элониуса. Парикмахер этот хоть и был, как и все, рабом, тем не менее умел влиять на госпожу.

– Эй, парень! – Выйдя из школы, Рысь осмотрелся и, заметив слоняющегося без всякого видимого дела мальчишку, направился к нему.

Верхняя, недавно купленная за солидные деньги туника гладиатора была пошита из тонкой, затканной золотыми нитками светло-голубой ткани; из-под верхней туники выглядывала нижняя, снежно-белая, на ногах красовались кальцеи из тонких выбеленных ремешков. Таким образом, выглядел Юний настоящим щеголем, справедливо полагая, что, пока позволяют средства, нечего ходить оборванцем. Да и копить деньги не особо хотелось, ведь судьба даже популярного гладиатора весьма переменчива – сегодня жив, а завтра кровь из твоего мертвого тела продадут на свадебные церемонии. Сергий – живой тому пример… вернее, мертвый.

Лениво пинавший камни мальчишка оставил свое занятие и удивленно воззрился на Рысь:

– Что угодно, любезнейший господин?

– Это тебя прислала Клавдия? – строго осведомился Юний.

– Э-э, – посланец замялся.

Рысь смотрел на него с насмешкой. Мальчишка явно был рабом, о чем красноречиво свидетельствовал тонкий серебряный обруч на шее с надписью «Сервус Клавдиус» – по нынешним временам дикое варварство, но Клавдия всегда отличалась оригинальностью. И нельзя сказать, чтоб посланец имел забитый или изможденный вид, вовсе даже наоборот – вполне довольный. Аккуратно подстриженные – не слишком ли для раба? – волосы, темно-русые, густые – мечта всех римских красавиц, серые глаза смотрят прямо, нагловато даже, хотя губы сложены в почтительную улыбку, на чуть припухлых щеках ямочки. Туника короткая, выше колен, как и у всех рабов, однако из добротной ткани, светло-зеленой, с желтой вышивкой по подолу, да и не босиком парень – в сандалиях. Сразу видно раба из очень богатого дома.

– Ну, – снова усмехнулся юноша. – Что застыл, как столб? Отвечай же!

– Да, наверное, хозяйка послала меня за тобой, – кивнул мальчик. – Если ты – гладиатор по имени Рысь из Трех Галлий.

– Так ты что же, не знаешь меня? – неприятно поразился Рысь. – Однако! И ведь не похоже, чтоб ты жил в какой-нибудь дальней глуши.

– А вот именно так. – Парень улыбнулся. – Госпожа Клавдия совсем недавно перевела меня с виллы в городской дом. Впрочем, я много наслышан о твоих подвигах и рад увидеть тебя воочию. Идем же, госпожа ждет!

– Зря ты меня ждал, – на ходу бросил Рысь. – Я и сам хорошо знаю дорогу.

– Госпожа приказала сопровождать тебя. – Мальчишка важно надул щеки. – И, если захочешь, развлекать по пути приятной беседой.

– Вот даже как? – Гладиатор расхохотался. – Ну давай развлекай, что уж с тобой делать!

– Меня зовут Лукан, – запоздало представился парень. – И я рад услужить тебе. Хочешь, почитаю Овидия или Горация?

Юнию на миг показалось, что в глазах парня промелькнула насмешка. Ну, все правильно, конечно же, он ведь образованный и утонченный домашний раб, а Рысь из Трех Галлий, несмотря на всю свою популярность, всего лишь тупой, вряд ли умеющий даже читать гладиатор. Ведь наверняка именно так и думает этот сопляк!

Юноша сдержал улыбку: не так давно ланиста по его просьбе принес из библиотеки несколько папирусных свитков, причем даже и не был особенно удивлен этой просьбой, а лишь ухмыльнулся:

– Я всегда знал, что ты далеко не дурак, Юний!

Да, уж кем-кем, а тупым громилой Ант Юний Рысь никогда не был. Читать он научился еще четыре года назад, будучи рабом на вилле в Лугдунской Галлии, там же и приохотился к книгам. Так что напрасно насмехается над ним этот изнеженный домашний раб.

– Овидия я и сам знаю, – небрежно заметил Юний и, чуть замедлив шаг, прочел:

 
Слишком ярок для нас солнцем сверкающий день,
Даже и в те времена, когда от дождя и зноя
Крыши не знал человек, ел под дубами и спал…
 

А вот еще, правда, это уже не Овидий, Вергилий:

 
С греческой митрой на лбу
Сириска-трактирщица, выпив,
Перед таверной своей дымной пускается в пляс![1]1
  Перевод М. Л. Гаспарова.


[Закрыть]
 

Лукан явно смутился:

– Госпожа считает Вергилия не очень приличным.

Вот уж тут Рысь не сдержался, захохотал во весь голос, так, что оборачивались идущие впереди прохожие. Ну надо же, ну дает Клавдия! Вергилий для нее – неприличный. На себя б посмотрела! А раб-то, раб – аж покраснел бедняга. Неужто он работал на вилле? Поди врет – что-то непохоже, чтоб он давил виноград или разбрасывал по полям навоз. Спросить, что ли, уесть? А то ишь, важничает – думает, все гладиаторы глупые.

– Что я делал на вилле? – озадаченно переспросил Лукан. – Нет, вовсе не только разбрасывал навоз, хотя всякое бывало. В основном я катал на легкой повозке хозяйку и ее гостей.

– Катал? – теперь пришла очередь Юния удивляться. – Ты что же, умеешь управлять колесницей?

– Умею, – кивнул мальчик. – Да там ничего особенно сложного нет, нужно лишь зря не спешить и чувствовать три вещи: лошадь, колесо и дорогу.

– А ведь твоя хозяйка подарила мне колесницу. – Гладиатор неожиданно улыбнулся.

– Да, я знаю, она говорила как-то. Очень хорошая вещь!

– И абсолютно бесполезная, ведь по римским улицам запрещено ездить днем, а ночью вполне можно столкнуться с возами.

– Это так. – Парень прищурил глаза. – И все же… Знаешь, я по ночам иногда пробираюсь на задний двор, Дарис, привратник, меня пускает. И любуюсь повозками – какие они все изящные! Особенно твоя колесница – она ведь совсем не такая, на каких состязаются в Большом цирке, гораздо удобнее. Большие колеса – меньше трясет, мягкие удобные сиденья. Если б ты знал, как здорово нестись на ней где-нибудь на загородной дороге, посадив рядом с собой какую-нибудь девчонку… Нет, лучше не какую-нибудь, а красивую!

Рысь хмыкнул:

– Можно подумать, ты сажал!

– Нет. – Лукан опустил глаза и вздохнул. – Я ведь всего лишь раб.

Юний вдруг ощутил укол совести: и чего он взъелся на мальчишку? И в самом деле, тот всего лишь раб, как всего лишь раб и он сам, знаменитый гладиатор Ант Юний Рысь, Рысь из Трех Галлий, за одну ночь с которым красивейшие девушки Рима готовы отдать свои последние деньги. И тем не менее – всего лишь раб. Да, ланиста относился к нему хорошо, даже очень, но ведь это только потому, что Рысь приносил тому хорошие деньги! Если бы не это, вряд ли Юний смог бы не то что где-нибудь подзаработать, но даже и выйти за стены школы. А скорее всего, его уже и не было бы в живых, ведь до судьбы обычных гладиаторов, не звезд, никому нет никакого дела – ни ланисте, ни зрителям.

– Я тоже раб, – тихо произнес Рысь и, скосив глаза, спросил: – Не знаешь, зачем я понадобился Клавдии так срочно?

– Не знаю. – Лукан пожал плечами.

– Жаль.

– Но могу предположить, – с улыбкой продолжил мальчишка.

– Ну-ну? – Рысь насторожился.

– Вчера госпожа вернулась с гладиаторских игр какая-то не такая.

– Вернулась с навмахии?

– Ну да, ведь именно там ошивалась вчера почти половина Рима… – Лукан вздохнул. – Вернулась какая-то бешеная – нам всем досталось. Ругалась, ругалась, а потом зачем-то послала меня за Каллимахом, ростовщиком.

– За кем, за кем? – Юний внезапно остановился на углу, перед термами Траяна, и, взяв Лукана за плечи, повернул к себе лицом. – Так за кем она послала?

– А что это тебя так интересует? – насторожился раб.

– Да так, – отпустил его Рысь. – Просто думаю: в каком она настроении?

– Вчера вечером была в плохом, прямо как фурия. – Мальчик покусал губы. – Только после визита ростовщика немного успокоилась.

– Так, так… – задумчиво протянул Юний. – Интересно… А что, хозяин, Клавдий, дома?

– С утра уехал в сенат, сказал, что вернется поздно.

– Уехал?

– Ну, в паланкине, с носильщиками.

– Ясно.

Рысь уже больше не расспрашивал словоохотливого раба, думал. Странная складывалась ситуация, если не сказать больше. Что могло так расстроить Клавдию во время вчерашней навмахии? Какая-нибудь неприятная встреча? И вечерний визит ростовщика Каллимаха – выходит, они хорошо знакомы? А ведь этот ростовщик уговаривал Юлию Филию продать векселя египетских зерновозов, которые на самом деле вовсе не пошли ко дну, а вот-вот должны прибыть в Остию. Выходит, Каллимах тоже, как и писатель Феликс, откуда-то узнал об этом? Иначе с чего бы это ему проявить такую настойчивость, скупая никому не нужные закладные себе в убыток? И он, Каллимах, как-то связан с Клавдией. И с ее супругом, квестором, тоже? Или Клавдия крутит свои собственные дела, втайне от мужа? Зачем же, зачем ей так срочно понадобился сегодня Юний? Что это – любовная страсть? Но Клавдия никогда не позволяла своим страстям вмешиваться в дела, даже рабов редко била, хотя и испытывала от этого явное удовольствие, предпочитая нанимать бедняков за приличные деньги. И вдруг, несмотря на присутствие в городе мужа, ни с того ни с сего срочно вызвать к себе гладиатора! Неужто так уж приспичило заняться любовью? Странно…

– Э-эй. – Лукан дернул гладиатора за рукав. – Мы пришли.

– А? – Юний все никак не мог отвлечься от своих мыслей. – Ах да…

Как всегда, раб-управитель привел юношу на второй этаж, в спальню для гостей. Клавдия встретила его со всегдашней улыбкой, но глаза ее были холодны, а покрытое толстым слоем пудры лицо – непроницаемо.

– Как хорошо, что ты пришел, Юний! Проходи, садись вот сюда, на ложе. Выпей вина, вот…

Улыбка ее и смех явно были фальшивыми, а в голосе слышалась тщательно скрываемая злоба. Или, быть может, все это лишь казалось?

– Пока не хочу, – улыбнулся Юний. – Уже напился в школе – до сих пор плещется.

Увидев лежащую на столике с благовониями длинную острую шпильку, он незаметно сунул ее за пояс.

Кашлянув, в комнату внезапно вошел раб-управитель и, наклонившись к хозяйке, что-то прошептал ей на ухо.

– Уже пришел? – вскинув глаза, переспросила Клавдия. – Хорошо, пусть подождет в атриуме.

Жестом отправив раба прочь, она встал с ложа и, погладив гладиатора по голове, произнесла странно тягучим голосом:

– Я вынуждена тебя оставить, мой мальчик, совсем ненадолго. Хочешь, пока пришлю тебе красивую рабыню?

– Нет, – остро чувствуя опасность, улыбнулся Юний. – Честно сказать, я бы лучше немного вздремнул – устал вчера на навмахии.

– Узнаю гладиаторов! – засмеялась матрона. – Все бы им спать. Что ж, как знаешь. Вот тебе подушки, спи… А я скоро вернусь и уж непременно разбужу тебя!

Клавдия вышла, оставив после себя стойкий запах дорогих египетских благовоний. Казавшийся сонным Рысь встрепенулся и на цыпочках подошел к выходу. Убедившись, что поблизости нет никого из домашних рабов, он вышел из спальни и осторожно спустился по лестнице вниз. В атриуме, у бассейна, уже прогуливался Каллимах, нетерпеливо дожидаясь хозяйку. Морщинистое лицо ростовщика выражало злобную озабоченность.

Появились несколько слуг с напитками и, аккуратно поставив кувшины и кубки на небольшой столик, вышли. Каллимах бросил на них недобрый взгляд и отвернулся, чем не замедлил воспользоваться гладиатор: бесшумной тенью – не зря же прозвали Рысью! – он проник в атриум и затаился за колонной. Юношу сильно интересовал предмет беседы между хозяйкой и гостем. Может быть, в ней найдут подтверждение все пришедшие Юнию мысли?

Широкими шагами Клавдия прямо-таки ворвалась в атриум и, даже позабыв поздороваться, схватила ростовщика за рукав туники:

– Он пришел!

– Отлично. – Каллимах потер руки. – Надеюсь, ты придумала какое-нибудь убедительное объяснение для ланисты?

– Зачем? – Матрона недоуменно подняла брови.

– Ну, ты же умная женщина, – мерзко захохотал ростовщик.

Клавдия вздрогнула и пристально взглянула ему в глаза:

– Так ты… Ты хочешь убить его?

– А ты нет? – Ростовщик перестал смеяться. – Поверь, Клавдия, для нас с тобой это единственный выход.

– Я предполагала просто-напросто бросить его в эргастул да подержать там до прихода парусников, – задумчиво произнесла матрона.

– А квестор? – Гость сдвинул брови. – Вдруг он проверит эргастул? Да, твой супруг многое тебе прощает, но не думаю, чтоб он простил тебе предательство своих деловых интересов. Будешь рисковать?

– Да-а, – тихо протянула Клавдия. – Похоже, ты прав. Я принесу ему цикуты!

Прятавшийся за колонной Юний вздрогнул: вот она, жизнь, и вот они, женщины! Придешь в дом любовницы – и вместо любви получишь бокал с ядом. Как легко Клавдия согласилась на его смерть! И правильно – кто он такой? Всего лишь гладиатор, раб, обреченный рано или поздно умереть на арене. Так какая разница, когда придет смерть? Наверное, умереть от цикуты даже приятнее, нежели от меча, пронзающего сердце.

– К тому ж он гладиатор и все равно рано или поздно погибнет, – словно подслушав мысли Юния, вкрадчиво произнес Каллимах. – Нельзя оставлять его в живых, никак нельзя: в нем угроза всему нашему делу, которое сделает наконец меня богатым, а тебя – независимой. Подумай, ведь еще совсем немного, и ты перестанешь бояться развода, став по-настоящему свободной женщиной, ибо только деньги – твои, не супруга – приносят свободу! Так что же, ради этого ты пожалеешь мальчишку-гладиатора? Никчемного раба, варвара, умеющего лишь махать мечом? А как же твоя мечта?

– Хватит слов, – нахмурилась Клавдия. – Я согласна. Только передумала насчет цикуты…

– Как?!

– Я умертвлю его по-другому. – Тонкие губы матроны скривились в мечтательной улыбке. – Он будет умирать долго, очень долго… долго и сладостно.

Рыси стало не по себе. А если б он остался в спальне? Можно себе представить, каким образом будет его терзать Клавдия, умеющая и любящая наслаждаться чужой болью!

– Сначала я напою его сон-травою, затем велю верным слугам связать его и увезу на дальнюю виллу, а уж там… Там никто не услышит его криков. Криков боли и ужаса!

Ростовщик махнул рукой:

– Делай как знаешь, только побыстрее. И вот еще, что мы скажем ланисте?

– Я подброшу труп за реку, к свайному мосту, – там часто находят убитых, – холодно изрекла Клавдия. – А ланисте верные люди донесут, что его гладиатора видели в самых злачных местах Рима, – там всякое может случиться.

– Всегда знал, что ты умная женщина. – Каллимах снова расхохотался и быстро поднялся с ложа. – Ну, а я покуда займусь молодой вдовушкой.

Матрона фыркнула:

– А сумеешь?

– Сумею. – Вытащив из рукава туники кинжал, усмехнулся ростовщик. – Думаю, я еще не растерял все свои навыки. Следует спешить, завтра вдова уедет из Рима к подруге… впрочем, вряд ли успеет! – Попробовав пальцем остроту лезвия, Каллимах спрятал кинжал и, попрощавшись, удалился.

Клавдия тоже не стала задерживаться в атриуме, а, подозвав рабов, направилась к лестнице. Поднявшись на второй этаж, она свернула к кухне – наверное, за ядовитыми травами.

Когда матрона вернулась в спальню, стоявший слева от двери Рысь внезапно набросился на нее и проворно связал разрезанным на полоски покрывалом. Чтобы женщина не кричала, юноша заткнул ей рот кляпом, скрученным из того же разорванного покрывала. Клавдия дернулась, но, наткнувшись на бешеный взгляд гладиатора, притихла и лишь злобно сверкала глазами.

– Отдохни пока, любовь моя, – цинично усмехнулся Юний. – Я скоро…

Выйдя из спальни, он прошел по коридору и нос к носу столкнулся с управителем дома – вздорным и мелочным стариком в богатой тунике.

– Хозяйка спит и не велела будить, – тут же предупредил юноша. – Покажи, где стоит моя колесница.

– Решился наконец забрать свой подарок? – усмехнулся старик. – Самое время, надоело уже за ней присматривать.

– Сегодня же на ней и уеду, – не покривив душой, пообещал Рысь.

Честно говоря, мысль воспользоваться колесницей пришла к нему только что. Но мысль была хорошей – тем более что она, кажется, встретила понимание у домоправителя. Впрочем… Юноша внезапно замер: а как же он поедет? Он ведь не знает, каким образом запрягать лошадей, не умеет править. Нужен был кто-то, кто бы показал… Лукан! Не зря же мальчишка хвастал!

– Лукан? – ничуть не удивился домоправитель. – Да, он любит возиться с повозками, словно до сих пор живет на вилле. Я пришлю его… Колесница там, на заднем дворе.

– Знаю.

Подарок Клавдии являл собой часть роскошной жизни, доступной лишь очень немногим. Собственно, это была не колесница, а коляска на двух седоков – изящная, элегантная, легкая. Высокие колеса на железных ободьях, позолоченные спицы, сверкающий белизной кузов, мягкое, обитое плотной темно-голубой тканью сиденье.

– Мне тоже нравится, – восхищенно произнес подошедший Лукан. – Мне велено показать тебе, как ею управлять. Ты умеешь запрягать лошадей?

– Лучше б ты показал.

– Хорошо. – Кивнув, мальчик пошел к конюшне и привел оттуда двух вороных.

– Черное и белое, – погладив коляску, произнес он. – Здорово смотрится. Гляди, как запрягать…

Лукан сноровисто запряг лошадей, впрочем, Юний совсем не присматривался к тому, как он это делает. Юношу насторожили какие-то громкие крики, явственно донесшиеся из господской части дома. Ну ясно! Вздорный старик-управитель все-таки решился заглянуть в хозяйскую спальню. Теперь нужно было действовать быстро, очень быстро!

– Пойдем-ка, прокатимся… – Рысь бросился к воротам и, отодвинув засов, распахнул их настежь.

– Покатимся?! – Серые глаза Лукана вспыхнули радостью… и тут же погасли. – Но ведь еще не совсем ночь, запрещено ездить…

– Да ладно, – схватив коней под уздцы, отмахнулся Юний. – Смотри, на улице и людей-то почти что нет. Да я и не далеко – прокачусь немного и тут же вернусь.

Выведя упряжку за ворота, юноша вскочил в коляску.

– Э нет! – Лукан тут же уселся рядом. – Без меня ты точно себе шею сломишь. Лучше помогай. Видишь эту обитую бронзой полоску? Это тормоз, сразу на два колеса, хорошо бы пользоваться им на крутых поворотах.

– Понял, – кивнул Рысь и, оглянувшись, хлопнул мальчишку по плечу. – Поехали!

Повинуясь Лукану, кони плавно тронулись с места, постепенно разгоняя коляску до весьма приличной скорости. Улица и впрямь оказалась пустой, впрочем, уже темнело. К тому моменту, когда озабоченные и разъяренные слуги во главе со своей освобожденной от пут хозяйкой выбежали со двора, коляска уже давно завернула за угол и, едва не столкнувшись с груженой повозкой, помчалась в сторону Тибуртинской улицы. Стучали копытами кони, жались к стенам домов редкие испуганные прохожие, с лаем неслись позади уличные собаки, высекая искры, подскакивали на булыжниках мостовой тонкие ободья колес.

– Тормоз! – приближаясь к поворотам, кричал Лукан. – Отпускай!

Рысь послушно выполнял все команды, искоса посматривая на раскрасневшегося от удовольствия мальчишку. Глаза Лукана сияли, губы расплылись в улыбке, русые волосы растрепал встречный ветер.

– Тормоз! – звонко командовал он на поворотах. – Отпускай.

Странно, что они до сих пор не перевернулись, – может быть, просто везло, но, скорее всего, юный раб и в самом деле отлично умел управляться с повозкой. Он делал это с явным удовольствием, да так увлекся, что Рысь еле успевал выполнять команды.

– Тормоз! Отпускай!

– Стой! – закричал Юний, когда вылетевшая на Тибуртинскую улицу коляска едва не промчалась мимо дома Юлии Филии. – Жди меня здесь, парень. – Выпрыгнув на мостовую, гладиатор скрылся в воротах дома. Их по-прежнему никто так и не запер. Или… Или сюда уже успел наведаться гость, ростовщик Каллимах – посланец смерти?