Текст книги "Новая Орда"

Чу! Что-то явно случилось. Что-то нехорошее, непредвиденное… Сидевший на белом жеребце хан пошатнулся и, схватившись за грудь, мешком повалился из седла. Упасть, правда, ему не дали – воины подхватили под руки.

– Принца убили! – пролетел в толпе шепоток. – Убили! Принца! Стрелой. Верно, с башни пустили. Или – с балкона. Нет, на балконе-то все судейские собрались – они уж не будут в консульского гостя стрелять. Зачем?

Едва наметившаяся паника была тут же пресечена умелыми действиями капитана Аретузи, быстро направившего своих людей перекрывать все выходы.

Десятники слетели с крыши вмиг – важно прохаживаясь, синьор Джорджио дождался вестника у ворот.

– Проверять всех подозрительных, – распорядился гонец, высокий мосластый парень из пикинеров. – Сейчас сюда местные стражи придут – они тут многих знают.

– А кого не знают?

– Кого не знают, господин капитан приказал задерживать. Там разберемся. Все!

Вожников подозвал своих, кратко описал ситуацию и наказал «смотреть и не пущать». Тут подошли и местные стражи, принялись ловко фильтровать уже собравшуюся у ворот толпу – действительно, почти всех они знали, остальных же уводили в расположенную на первом этаже здания суда залу – для разбирательств.

– Откуда-то сверху стреляли, с крыши! – деловито пояснял какой-то разбитной малый в недешевой, с разрезами, куртке, как тут же выяснилось – секретарь суда. – Оттуда стрела прилетела.

– Видать, лучник-то меткий был, – заметили из толпы.

Судейский многозначительно покачал головой:

– Нет, не лучник, стрела-то арбалетная – болт.

– Так как он с арбалетом незаметно прошел, забрался?

– А что, лук, что ли, легче пронести, спрятать?

– Самострел и под одеждой – запросто.

– Что же, на крыше-то стражей не выставили?

– Дак, как всегда, никто не подумал.

Вожников взял секретаря за рукав:

– И что там, любезнейший? Насмерть?

– Конечно, насмерть, – ни секунды не сомневаясь, ответствовал тот. – Я-то все хорошо видел – прямо в сердце!

– А арбалет?

– Бросили там же, на крыше. Очень хороший арбалет, с кремальерой, не из дешевых.

Да уж, конечно, не из дешевых, арбалет вообще вещь дорогая. Егор еще с Новгорода помнил, как оценивали самострелы ганзейские купцы – в двадцать раз дороже ручницы! А уж с кремальерой… это ворот такой, зубчатый, для натягивания тетивы – ребенок управиться может.

Щуря от солнца глаза, Егор посмотрел в синее высокое небо, не обремененное нынче даже намеком на облачность, и задумался. С одной стороны, это хорошо, конечно, что Керимбердей убит – нет человека, нет и проблемы, но вот с другой: как-то воспримут это известие в славном городе Сарай-ал-Джедид? Нет, ясно, что радостно – и новый хан Темюр и, понятно, Едигей. Обрадуются, спору нет – им одной заботой меньше… и запросто можно новые интриги затевать – хоть супротив московского князя, хоть против заозерского, даже новый набег на русские земли – запросто, дождаться только, когда ватажники да московская рать уйдут, и… и снова стон народный по всей Руси-матушке! А что? В набег могут рвануть запросто – опасности-то теперь в Крыму нет, разве что Джелал-ад-Дин – так он еще неизвестно куда делся. Может, и погиб уже, точнее – помогли погибнуть верные соратнички – раненого волка добьют и шакалы. Ай, нехорошо все складывалось – надобно поскорей вестника слать ватажникам своим, да князю Хряжскому… да себе самому – «князю Егору». Пусть войска далеко не уходят, встанут у Бельджамена-града… опять же – кто их там кормить-содержать будет? Татары, кто же еще-то – куда они денутся? Не дадут добром, так город пожечь! И посады! Тут уж так – не ты их, так они тебя, гуманизм в пятнадцатом веке – это уж совсем на собственную погибель.

Итак – гонец! Федя – кто же еще-то? Жаль, конечно, последнего верного человека лишиться, однако больше-то посылать некого, а доверять инструкции письму – это уж совсем быть больным на всю голову, чужое послание прочесть – раз плюнуть: осторожности ради либо просто так, любопытствуя. Вон нынче сколько любопытных за воротами собралось – и не уходят, все что-то выспрашивают, шныряют. Тут и торговцы всякой снедью – водоносы, лепешечники…

– Господин десятник! – Голос одного из местных, крепостных, воинов вернул Егора с небес на землю.

Молодой человек поспешно повернул голову:

– А?

– Я говорю, пошлите кого-нибудь из своих сопроводить задержанных.

– Хорошо. – Князь махнул рукой: – Эй, Генрих!

Молодой немец тут же подскочил, вытянулся, преданно моргая глазами. Вожников одобрительно крякнул – молодец, вот и вышел из него толк! Совсем бравый воин.

– И ты, Джамиль… – Егор выцепил взглядом еще одного, но тут же осекся. – Нет! Стой на месте, неси службу. А задержанных я сам – с немцем вот – отведу. Пошли, Генрих.

Вовсе не праздное любопытство терзало сейчас заозерского князя, не праздное, а вполне обоснованное: нужно было узнать поточнее, что там на самом деле с царевичем. Убит? Или, может быть, просто тяжело ранен? Ну, свалился с лошади, унесли – это еще не гарантия гибели, как и слова судейского. Подумаешь, видел он… Не-ет! Надобно расспросить кого-нибудь посолидней. Может быть, даже и завтра… Да, наверное, и нужно бы завтра – просто Егору неохота было сейчас ждать, вот и пошел вместе с Генрихом, расталкивая по пути столпившихся у ворот зевак, повел задержанных в кордегардию – помещение для стражи, располагавшееся на первом этаже суда.

– А ну, постор-ронись! Разойдитесь, кому сказал, лишенцы!

Добравшись до нужного места, молодой человек сдал всех подозрительных дородному усачу в красно-желтом колете – выражаясь полицейским языком, инспектору по разбору. Хотел было что-то спросить, да махнул рукой – работы у «инспектора» нынче хватало, не оторваться.

– Господин десятник! Я вас, кажется, знаю.

Егор обернулся и увидел вскочившую с длинной, предназначенной для доставленных лиц, лавки, даму, вернее сказать – молодую девушку: рыжую, синеглазую, испуганную… Вожников узнал ее сразу – Даная!

Юная служанка капитана Аретузи была одета в скромную темную юбку и такой же жилет поверх серой посконной рубахи. В руках девушка держала плетенную из лозы корзину со всякой снедью – зеленью, куском жареной рыбы, маринованными оливками и сыром.

– Ищу своего господина, синьор десятник, – моргая, быстро залопотала девчонка. – Понимаете, я шла, шла с рынка, да дай, думаю, зайду – угощу господина свеженьким, знала же, что он здесь должен нынче быть, в крепости, вот так и подумала, и вот, вкусностей разных ему принесла – чего сидеть-то голодным?

– Тихо, тихо, не трещи, – замахал руками Егор. – Хозяина своего, значит, решила попотчевать?

– Так, так, господин десятник, – служанка обрадованно закивала, глядя на десятника преданными, круглыми, как у недоеной коровы, глазами.

Князь вдруг усмехнулся:

– Так – да не так!

– Как – не так – господин десятник?

– А ты правду скажи, – посоветовал Вожников. – Мол, так и так, шла мимо с базара, захотелось на принца Керим-Бердио, на кортеж его богатый взглянуть – вот и прошмыгнула в ворота. Как хоть пропустили-то?

– А там многие пробрались, сразу за кортежем – со слугами, с воинами… и я тоже, мышкой тихонечко прошмыгнула.

Егор покачал головой:

– И давно ты здесь?

– Да вот, только что.

– Как Керим-Бердио стрелой поразили – видела?

– Что вы, господин, что вы! – Даная испугалась еще больше, напоминая теперь растрепанного воробышка, согнанного шпанистыми мальчишками с плетня. – Я почти ничего не видала – слишком уж стояла далеко. А ближе-то не подойти, я уж пыталась – куда там!

– Пыталась она. – Вожников почесал за ухом, думая, куда теперь отвести эту чертову девку.

Или никуда не отводить? Просто бросить ее здесь, да пускай, кому надо, разбирается – до вечера, а то и до утра, не меньше, вон, кругом подозрительных-то сколько! Целый батальон, уж никак не меньше. И поделом девке – нечего где ни попадя шляться.

Так-то оно так – поделом, но… как это воспримет начальство? Эта Даная для синьора капитана не просто служанка – наложница, и даже – любимая наложница… а другой-то все равно никакой нету! И попробуй ее обидь, это значило бы обидеть самого капитана, что в ближайшие планы Вожникова отнюдь не входило.

– Выведите меня отсюда, господин десятник, – словно подслушав мысли Егора, девушка умоляюще сложила руки. – Пожалуйста, прошу вас. Мой хозяин… я ведь до него просто не доберусь сейчас! А здесь меня, кроме вас, никто не знает.

В синих глазах девчонки вдруг появились слезы, красивое личико скривилось, и Егору стало жалко эту глупенькую служанку, поплатившуюся за свое дурное любопытство – капитан ведь небось привык вовремя – сразу после службы – по-домашнему ужинать да затем ложиться… А если невольница только утром явится – какой тут домашний ужин, какой сон? А кто виноват? Егор прекрасно представлял, кого теперь старый кондотьер сделает крайним – уж точно не эту девицу, что с нее взять-то? Ага! Она ведь и с молодым Марко Гизольфи тайком встречалась, может, капитан – тот еще ревнивец! – что-то такое подозревал, вот девка-то и волнуется, переживает. И правильно волнуется, между прочим – капитан, хоть и отходчив, да гневлив преизрядно, припозднившуюся наложницу может и плетью попотчевать – вполне, очень даже запросто! Попотчует, отляжет у него от сердца… на холодную голову кто виноват будет? Старший десятник Джорджио, кто же еще-то? Почему вовремя Данаю из цитадели не вывел, не выпроводил? Ведь узнал же, да и она к нему сама подошла.

– Идем, – взяв девушку за руку, Вожников подвел ее к усачу. – Это служанка капитана Аретузи – принесла хозяину своему поесть, да вот, задержалась… то есть – ее задержали.

Отвлекшись от очередного задержанного, страж вскинул голову, разглядывая Данаю с явным любопытством:

– А-а-а! Так вот это кто. Что ж, слыхал, слыхал. Это похвально, когда слуги так заботятся о своем господине. Только вот, милая, все твои яства ныне синьору капитану вряд ли понадобятся – поесть ему будет некогда, по крайней мере, до ночи – точно!

Сказав так, усач гулко расхохотался и обмакнул гусиное перо в чернильницу, стоявшую на столе перед ним:

– Лично ее проводите, господин десятник?

Егор пожал плечами:

– Придется, коли уж повстречал.

– Подождите, я выпишу пропуск.

Князь проводил Данаю до ближайших ворот, благо идти было недалеко, да там и выпустил, показав стражникам пропуск. Слезы в синих глазах девчонки давно высохли, правда, за руку князя Даная держалась крепко… а может, ей просто нравилось так вот держаться?

Вожников скосил глаза: служанка у старого капитана вполне симпатичная, красивая даже, этакая рыжая бестия – стройная, с тугой грудью. Ах, Дана-Даная – значит, наставляем господину капитану рога с молодым Гизольфи? Неосторожно, очень неосторожно – видать, не набралась еще ума девка. Ни-чо! Попадется, отведает плетки – поумнеет. Если капитан ее вообще не прогонит, не продаст, узнав о связи с юным аристократом.

– Ой, господин десятник, как славно, что я вас встретила. Я вам так признательна, так… Даже не знаю, как и благодарить.

Князь едва сдержал ухмылку – вот что это было? Прямое и недвусмысленное предложение или лишь тень легкого флирта? Скорее – первое. Не знает она, как отблагодарить – ага, как же! Чем еще может отблагодарить солдата простая служанка… тем более, такая вот… синеглазая?

– Так я… пойду, господин капитан?

– Иди, иди, Даная, готовь своему хозяину ужин!

Девчонка повернулась, пошла, спускаясь по широкой лестнице вниз, в город – ах, губа у старого Аретузи не дура – такую девушку отхватил! Идет, как пишет, точнее – на машинке печатает, еще бы юбку покороче, да каблучки – цок-цок-цок!

– Надеюсь, мы еще с вами обязательно свидимся, – обернувшись шагов через пять, Даная помахала князю рукой с такой обворожительной и многозначительной улыбкой, поймав которую от обычной девчонки – в том, далеком и нереальном двадцать первом веке, – Егор посчитал бы, что дело слажено и до постели – всего пара шагов.

Впрочем, и здесь, похоже, до постели была все та же пара шагов… и даже меньше. Эх! Если б не капитан! Не надо наставлять начальству рога – чревато. Да, Даная девушка красивая, но ведь и Вожников – не сопливый подросток, чтобы гоняться за каждой юбкой. За всеми не угонишься, хотя… Даная, наверное, того стоила бы. Ах, какая грудь, какие глаза, какие ножки…

Тьфу ты, черт!

Перекрестившись на видневшийся невдалеке храм Святого Георгия, Егор хлопнул себя по левому плечу, словно отгоняя примостившегося там черта… не черта даже – а самого настоящего змея-искусителя! Изыди, Сатана, изыди!

И в самом деле, нечего на каждую юбку заглядываться – а женатому-то человеку стыдно втройне! Стыдно.

На пути к дальним – «своим» – воротам Вожников собрал все слухи, которые смог, и особого труда это не составило. Все – торговки, солдаты, судейские – утверждали одно и то же: татарский царевич Керимбердей убит, поражен арбалетной стрелой в сердце.

Увы, к расследованию сего дела князя не привлекли – чем тут может помочь простой десятник, когда вполне хватает тех же судейских ярыжек, воинов местной – из цитадели – стражи да соглядатаев?

Правда, Егора и его людей все же продержали в крепости до глубокой ночи – вот так же, всех проверять у ворот, хотя и проверять-то, по сути, уже было и некого – пусто. А вот все же пришлось торчать, дожидаясь незнамо чего или кого. Складывалось такое впечатление, что начальство про своих воинов просто забыло.

Князь решил исправить эту оплошность вышестоящих лиц и, грозно приказав своим дожидаться, деловито зашагал в кордегардию, надеясь отыскать там хоть кого-то, наделенного правом отдавать приказы.

Уже давно стемнело, и стражники зажгли факелы, а кое-где – и костры. Узорчато-изысканный дворец консула загадочно мерцал узкими освещенными окнами – там тоже не спали. Еще бы – этакий-то конфуз: безопасность высокому гостю обеспечить не смогли! Вот вам и хваленая генуэзская стража!

Но искали злоумышленников, искали со всем рвением – вот снова прошагал отряд, а за ним – еще. Егор вдруг заметил знакомого, хорошего знакомого, из тех, что мог бы сейчас помочь найти капитана. Заметил, позвал, крикнув в темноту и боясь ошибиться:

– Онфим!

Идущий с отрядом латник остановился, обернулся, сдвигая на затылок шлем. Вожников поспешно подошел ближе, стараясь, чтоб свет жарко пылавшего, разложенного на углу, костра падал на него.

– Егор. Все служишь?

– Да пора смениться бы, – обрадованно промолвил князь. – А то мои люди тут стоят с самого начала – ни еды, ни питья.

– Сменим, – тут же заверил аркебузир. – Я сейчас во дворец – сообщу капитану.

– Так он там? – Егор внимательно посмотрел на приятеля – тот, верно, мог кое-что знать.

– Там, у консула.

– А Керимбердей?

– Убит. Татары сразу же увезли его в свои шатры. Кстати, знаешь, откуда стреляли?

– Что-то такое слыхал.

– С крыши здания суда!

– Хо! – нарочито удивленно воскликнул князь. – Оно что же, не охранялось?

Онфим повел плечом:

– Охранялось. Всегда охраняется. И очень хорошо.

– Так как же…

– Забрались по веревке. Там, на крыше – зубцы, на случай осады, – пояснил бывший тихвинский своеземец, – такая площадка, как и на крепостной башне. Так на зубец аркан и накинули.

– Ловко! – присвистнул князь.

– Вот и я говорю – ловко! Только еще ловчее они обратно спустились – никто не заметил! Арбалет там кинули. Хороший такой, с кремальерой…

– Так их, и когда поднимались, не видели, – пропустив про арбалет, сказал Егор. – Ведь так?

– Так, – кивнул аркебузир. – Только тогда, когда поднимались, никто не видал ясно почему – все на царевича глазели. А вот потом… Понимаешь, Егор, капитан сразу же указания дал – все крыши перекрыть, что мы и сделали, и поверь – с большой поспешностью, мышь бы не проскочила.

– Да знаю я – сам в том участвовал.

– А злодеи – ушли! – Онфим причмокнул губами и сплюнул. – Одного не пойму – как? Не могли по веревке – их бы увидели.

– Значит, не увидели.

– Значит.

– Ты говоришь – «злодеи». Уже известно, что убийц было несколько?

– Несколько? – наемник озадаченно моргнул. – Да, скорее всего. Думаю, трое, ну, пусть двое – кто-то должен был помогать, одному все устроить – это ж какая дьявольская ловкость нужна, да не только ловкость – везение.

– Или – точный расчет, – тихо промолвил Вожников. – Так ты, Онфиме, спросишь о нас?

– Да, сейчас спрошу. Жди, – отрывисто кивнул аркебузир и начал подниматься по лестнице обширного портика.

Явившись домой, Егор распахнул ставни, впуская в душную, нагревшуюся за день опочивальню свежий морской воздух. Южная ночь, тихая и теплая, загадочно мерцала звездами, сверкающий серебром месяц повис над заливом, заливая призрачным светом стоящие у причалов суда. Вокруг одуряюще пахло сиренью и цветущими яблонями, где-то совсем рядом пели цикады. Внизу, во дворе, возился на летней кухне с ужином верный Федор.

«Надо сказать ему», – подумал Егор.

– Еда готова, княже, – поднявшись по шаткой лестнице, шепотом доложил Федор. – Велишь сюда, в горницу, подавать?

– Нет, – мотнул головой Егор. – Спущусь в сад, там и поедим вместе, за столиком, под деревьями. Вино-то, я надеюсь, у нас с тобой есть?

– Два кувшина!

Они спустились вниз, уселись за стол, и Вожников добрых полчаса объяснял парню во всех подробностях, кому да что следует сказать по прибытии в Сарай.

В дрожащем свете подкрученного фитилька роились бледно-синие мотыльки, сильный запах жаренной на вертеле камбалы перебивал яблоневый цвет и сирень. Вино оказалось вкусным и даже прохладным.

– С ледника, – похвастал Федор. – С подвала достано. Я за него хозяйке сполна заплатил, из тех денег, что ты мне, княже, дал. Если хочешь – отчет во всем предоставлю…

– Цыц! – прервал парня князь. – Ишь ты – отчет. Больно умный стал? Сколько тратишь, столько и трать. Ну, что смотришь? Вина наливай, да возьми себе еще рыбы… Бери, бери! Эх… скоро женушка моя родит… кого, интересно?

– А ты, княже, небось сына хочешь? – Федя быстро разлил вино.

– Почему это?

– Так ясно – наследник. Эвон, княжество-то – все шире и шире. И Новгород тебя хочет, и Москву разорили, да, глядишь, и Орду под себя подомнем!

Егор прикрыл глаза и улыбнулся:

– Это ты верно мыслишь, Шарапов!

– Кто-кто?

– Давай-ка выпьем уже… За будущего моего наследника… или наследницу, тут уж как Господь Бог даст.

Следующий тост подняли за добрый путь Федору.

– Главное, Федя, осторожен будь, места тут сам знаешь какие.

Отрок улыбнулся:

– Да посейчас-то вроде и ничего – гости торговые говорят, мол, лиходеи не безобразят. А уж ежели на корабле плыть…

– О! – Вожников потер руки. – На корабле и поплывешь. Через Тану. Первым классом!

На следующий день, сразу после развода караула на башне Святого Климента, «синьор Джегоро» и его «слуга» отправились в порт, где и сговорились со шкипером двухмачтового торгового скафа «Роза любви». Судно должно было отправиться в путь завтра на рассвете. Оно производило впечатление вполне ухоженного, да и запросил шкипер недорого – чего тут, до Таны, плыть-то? Совсем ничего. Ну, а уж там, дальше, можно было сговориться с купеческими караванами, с ними и добраться до ордынской столицы, как подсказали в том же «Золотом Единороге» – либо с сурожанами, либо с торговцами кожей и людьми из Чембало.

– Они уже недели две, как в Тану отправились, – наливая гостям вино, пояснил Хромой Абдулла. – И сурожане, и эти, из Чембало. Там пробудут месяц, потом что-то продадут, что-то купят – и в Сарай.

Вожников поставил на стол кружку:

– А что за люди-то эти торговцы?

– Надежные! – не колеблясь, заверил трактирщик, и сразу предупредил: – Чужого, незнакомого человека с собой не возьмут… разве что заплатить как следует.

– Заплатим. – Егор расслабленно ухмыльнулся, но вдруг, как ужаленный, вскочил с места. – Черт! Рекомендательное письмо – вот что нужно. Блин, блин, блин…

– Вы хотите блинов, синьор Джегоро? Извольте, сейчас испечем.

– Да нет, какие блины? – недоуменно моргнув, молодой человек почесал в затылке. – Ну ведь помнилось же, кто-то такой припоминался – то ли из Чембало, то ли из Сурожа… какой-то купец… О! Добрый знакомый мессира Гвизарди, судьи. Федор, ступай домой, а я к нему!

Судьи, по словам старого слуги, дома не было – уважаемый мессир Гвизарди с утра находился там, где ему и положено – на службе, в базилике Святой Агнессы.

И Егор отправился туда.

Судебное заседание в базилике Святой Агнессы шло, как и всегда, безо всяких потрясений, благородно и чинно. Лениво жужжали под потолком залетевшие со двора жирные зеленые мухи, подремывали в углу стражники, сам мессир Гвизарди, в фиолетовой судейской мантии и такого же цвета шапочке гордо восседал за столом, вперив взгляд в допрашиваемого злодея… или свидетеля, незнамо кем являлся чернявый, небольшого росточка, мужичок с животиком и большим уныло повисшим носом.

– Так ты, Джироламо Саволли, признаешь, что третьего дня, пополудни, тайно похитил курицу со двора уважаемого господина Гроцци, ныне здесь присутствующего?

– Я не похищал, господин судья, эта курица… она как-то сама впорхнула мне в руки. Я просто проходил мимо, мессир судья, а калитка во двор синьора Гроцци была распахнута – вот такие у него нерадивые слуги, у этого синьора Гроцци, – их и наказывайте за ротозейство, то есть пусть сам хозяин их и нака…

– Неделя исправительных работ плюс возмещение ущерба хозяину курицы, – зевнув, мессир Гвизарди громыхнул по столу молоточком и, поглядев на стражников, громко позвал: – Следующий! Эй! Джованни, Карло! Вы там спите, никак? О! – Тут судья узрел наконец отчаянно подающего ему знаки Вожникова и махнул рукой: – Объявляется перерыв. Пообедаем.

Старик был искренне рад видеть Егора. Сговорившись с ним на очередную шахматную партию – опять же в бане, он тут же согласился написать рекомендательное письмо. Кроме своего старого приятеля, синьора Алессандро, он знал в Солдайе и Чембало многих.

– На кого писать? На вас, синьор Джорджио?

– Нет, нет, на одного молодого человека по имени Феодоро.

Судья кивнул и взялся за перо.

– Кстати, – поднял он голову, написав пару слов, – знаете новость?

– Какую?

– Принц Керим-Бердио, оказывается, жив!

– Как жив? – изумился князь. – Да ведь все знают, что его… Множество народу видело!

– А вот так – жив! – рассмеялся мессир Гвизарди. – Везир Муртаза-бек со всей поспешностью послал гонца к консулу с этой вестью. И попросил немедля предоставить обещанный замок – для отдыха и лечения царевича.

– Так точно жив?

– Ранен. И то, как говорит гонец – нетяжело.

– Легко отделался.

Судья снова склонился над столом:

– Значит, говорите, молодой синьор Феодоро… Он из хорошей семьи?

– Из прекраснейшей! – Вожников возбужденно хлопнул в ладоши. – Знаете что, уважаемый мессир Гвизарди… а, пожалуй, пока не надо ничего писать. Я лучше уточню – не передумал ли он. А то неудобно вас напрягать…

– Что вы, что вы!

– А в бане, за шахматами, вам и сообщу – поедет ли. Кстати, вы, случайно, не знаете, кто предоставил замок для раненого татарского владыки?

– Те, кто и обещал, – отодвинув чернильницу, пожал плечами судья. – Замок предоставлен уважаемой и известной многим семьей – семьей Гизольфи.