Текст книги "Последствия хандры"

Есть на что надеяться

Затянув последнюю подпругу, Степан похлопал круп коня.

– Утянут? – спросил возницу, восседавшего за рулем рамы от УАЗа, превращенной в лафет пушки. Первой пушки, отлитой самим Степаном. На раме кроме закрепленного при помощи ремней и деревянной станины массивного ствола было только водительское кресло и рулевое колесо. Кузов, пассажирские сиденья и двигатель со всеми прочими агрегатами и приспособлениями выбросили, как ненужный хлам. И ведь автомобиль-то был далеко не старый. Только недавно приобрели для станичной управы.

– А куда денутся, утянут, – обнадежил возница.

Взяв одной рукой вожжи, вторую положив на руль, он тронул коней, и те неторопливо потащили за собой раму с пушкой.

– Артиллерия пошла! – послышался зычный голос атамана. – По коням, братцы! Выступаем.

Казаки с шашками на боку и ружьями за спиной прощались с родными. Обнимали причитающих баб, целовали детей, затем прыгали в седла и занимали места в конной колонне. Степан, объезжая верхом свой небольшой артиллерийский обоз, обернулся. Вытянувшееся вдоль дороги казачье войско выглядело внушительно. Так же, наверное, в далеком прошлом деды и прадеды выходили на бой с врагами, а столпившиеся на околице женщины, старики и дети провожали защитников, каждый надеясь, что ему выпадет счастье вновь увидеть живым своего мужа, сына или отца. Теперь, похоже, настал черед нынешнего поколения защищать родные просторы от захватчика. Неведомого и жестокого, обладающего сверхчеловеческими возможностями и совершенно непонятной технологией, до которой землянам расти и расти. Ни Степану, ни кому-то еще из станишников пока не довелось лицом к лицу встретиться с неизвестным врагом. И какой будет эта встреча, оставалось только гадать. Сейчас же он вспоминал те события, перевернувшие привычную жизнь станицы Вышинской, в одно мгновение, как ударом клинка, разделив ее историю на «до» и «после».

Это произошло вечером первого мая, когда солнце скрылось за горизонт, но было еще достаточно светло, а воздух, уже по-летнему теплый, позволял обходиться без верхней одежды.

Сначала вырубилось электричество, что, в общем-то, можно было списать на аварию на подстанции. Но как объяснишь одновременный выход из строя аккумуляторов? Сразу всех без исключения. Даже самые обычные батарейки вдруг разом, как по команде, перестали работать. Понятное дело, что автомобильные двигатели не заводились. Не запускался ни один генератор. Пришлось зажигать свечи и доставать дедовские керосинки, у кого они еще пылились на полках по сараям, подвалам и чердакам.

Станишникам-то что, они только рады пораньше работу закончить. Те же, кто давно начал праздновать Первомай, отсутствие света никак не мешало заливать горло. Вот и заливали. А чтобы не скучать в полумраке перед потухшими телевизорами, высыпали на улицу, где только начало смеркаться. Дети, довольные, что еще можно погулять, разбежались по станице. Компании молодежи, словно партизаны, засели в ближайших зарослях, откуда стали доноситься девичьи повизгивания и басовитый гогот парней. Никакого рева моторов, душераздирающего визга соседской дрели, мотопилы или «болгарки». Сплошная благодать! Только людские голоса да лай собак. Музыка исключительно живая, рожденная мехом баяна или звенящими струнами акустической гитары. Старики, как водится, чинно расселись по лавкам возле калиток. Изредка переходили от двора ко двору, болтая с соседями, периодически прикладываясь к чарке. Праздник все-таки.

За гуляньем вышинцы не сразу заприметили, что сумерки почему-то слишком затянулись. А когда обратили на это внимание, только посмеялись вначале, говоря, что природа подстраивается под отсутствие электричества, давая народу всласть натешиться. Но прошел час, другой, потом еще, и еще, а на улице все не темнело. Люди, наконец, забеспокоились и даже слегка протрезвели. Не все, конечно, а только те, кто умудрился остаться на ногах и не утратил способность соображать.

Спустя сутки, если верить исправно работающим механическим часам, в станице началось роптание. Ладно, пусть ночь так и не наступила, это полбеды, но ведь и солнце больше не взошло. Объяснить это никто не мог. У всех на языке вертелась одна фраза: «Конец света». Страшно было даже подумать, что светлые сумерки воцарились надолго, если не навсегда.

За разъяснениями народ потянулся в церковь к станичному батюшке, отцу Матвею. Тот поначалу пытался говорить спокойно, убеждая прихожан, что ничего страшного не случилось. Все живы, здоровы, и это главное, а долгое отсутствие солнца еще ничего не значит. Но разве утихомиришь истерически причитающих баб, убедивших себя в том, что пора ложиться в гроб? Пришлось прикрикнуть на них:

– А ну, цыц! Чего раскудахтались, как несушки безголовые? Вы в храм божий пришли, а не на птичий рынок! Сказано вам, радуйтесь тому, что все еще при вас – жизни, бесценному дару Господа нашего. Ее пока никто не отнял. А все остальное посылается на Землю во испытание. И от того, как вы его пройдете, вынесете ли с достоинством и честью, зависит участь бессмертной души вашей. Расходитесь по домам и живите, как жили, верой да правдой. Тогда и воздастся каждому по делам его. Спаси, Господи, и сохрани.

Благословив притихшую толпу, отец Матвей чинно удалился, всем своим видом демонстрируя невозмутимое спокойствие. И не скажешь, что сейчас он отчитывал прихожан. Роптания больше не возобновились. Еще немного постояв, крестясь и шепча молитвы, люди начали расходиться по своим делам. А дел было невпроворот.

Вместе с электричеством пропали газ и вода. Сразу выстроились очереди в магазины, разметая все, что было на прилавках. От колодцев потянулись нескончаемые вереницы водоносов. Не работала никакая связь. Самый обычный проводной телефон, всегда служивший безотказно, молчал, не подавая признаков жизни. Глава Управы только разводил руками, не в силах объяснить происходящее. Оно и понятно, спросить-то не с кого, до вышестоящего начальства не дозвониться. Приходилось в одиночку сдерживать натиск разволновавшихся женщин, гомонящих на все лады с требованиями сделать хоть что-то. Но глава пребывал в полнейшей растерянности, не зная, как поступить.

Тогда, видя беспомощность местной власти, бразды правления в свои руки взял станичный атаман по фамилии Малюта. Созвав казачий круг, он предложил направить конных связных в соседние станицы и в райцентр для выяснения обстановки.

Казак без коня, что баба без мужа, говаривал Малюта. Он сумел настоять на том, чтобы каждый станишник держал у себя дома или в общей конюшне хотя бы одну лошадь. Способствовал этому и конезавод, чудом выживший в изменчивой, как та потаскуха, экономике последних лет. К тому же любой уважающий себя казак в Вышинской имел шашку, кинжал и ружье. Гладкоствольное или карабин – без разницы. На этом атаману даже настаивать не пришлось. Казаки, с кровью предков впитавшие любовь к оружию, цепляли его на парадную форму и гордо выезжали верхом на ежемесячный смотр, что устраивал Малюта. А смотр этот всегда превращался в небольшое гулянье.

Уважали станишники своего атамана и по праву гордились им. Может от того, что он, боевой офицер в прошлом, ушел в отставку в звании генерал-майора. А подчиняться генералу никому не зазорно. И дисциплину в станичном войске держать умел, и на выручку прийти в нужный момент. Степану, опять же, обустроиться помог, когда тот после увольнения из армии вернулся в родную Вышинскую восстанавливать полуразвалившийся отчий дом. В одиночку ни за что бы не справился. Родители давно померли, а из родственников никто не обитал поблизости. Пока оформлял пенсию, пока ждал перечисления, надо было на что-то жить.

Малюта пристроил его механиком в автохозяйство. Да в казачье войско принял без разговоров. А чего не принять офицера-артиллериста со стажем, если он и сам того желает. Привык уже к погонам-то за столько лет. Даже в бане никак не избавшься от чувства, что они у тебя на плечах. И дело нашлось по нраву. Была у казаков одна старинная пушка века эдак девятнадцатого. Музейный экспонат. Загорелся Степан идеей привести ее в порядок, чтобы древнее орудие не только глаз радовало, но и стрелять могло. Атаман его поддержал. Пригодились-таки Степкины армейские навыки.

Словом, из Малюты вышел настоящий отец-командир. Человек с большой буквы, и организатор, что надо. Он-то и не дал в свое время разгуляться в станице криминалу.

Годом раньше потянулись сюда всякие «братки». Вышинская-то первой стоит, ближе всех в районе к областному центру. Вот с нее и начали бандюги новую территорию осваивать. Элитные коттеджи отгрохали, и давай свои порядки учинять по так называемым «понятиям». С ними сперва пытались поладить, но разве договоришься с уголовниками. Те привыкли брать все, что им вздумается, особо ни у кого не спрашивая. Ну и нашла коса на камень. Собрал тогда Малюта казачков да и попросту вышвырнул чужих из станицы, сказав, чтобы носа сюда больше не совали. Само собой, те не угомонились. Попробовали проучить непокорного атамана. Прикатили четырьмя джипами, под завязку набитыми вооруженными до зубов головорезами. Не учли только, что вся Вышинская за Малюту горой.

Дорогу на въезде в станицу перекрыли конные казаки. Джипы остановились, из них горохом высыпали «братки» с автоматами наперевес, и стволы на станишников навели. Бандиты приехали запугивать, потому и не стреляли. Больше ругались на чём свет стоит да угрозы всякие сыпали. И казаки, вроде как испугавшись, тронули коней и пырснули в стороны. Только вот за ними стояла… пушка. Та самая, которую привел в порядок Степан. И сейчас он держал запаленный фитиль возле заряженного картечью ствола.

– Огонь! – Малюта не собирался ждать автоматных очередей.

Выстрел превратил джипы в груду изрешеченного железа и разметал бандитов, изрядно уменьшив их число. Те же, кто уцелел, побросав оружие, торопились поскорее унести ноги. Казаки только успевали погонять беглецов нагайками. С той поры уголовники, если и поглядывали на Вышинскую, то лишь издали, обходя ее десятой дорогой. А Степана прозвали Степкой-артиллеристом, да так и закрепили за музейной пушкой. Раненым оказали первую помощь и сами вызвали оперативную группу. В прокуратуре, конечно, возбудили уголовное дело, но привлекать казаков к ответственности не стали, списав все на самооборону. Станичные милиционеры тоже ведь в казачьем войске состоят. Что же они, своего атамана дадут в обиду? Да ни в жизнь. Оружие у вышинцев хранится на вполне законных основаниях. А что до пушки с пиками, шашками да прочим старинным арсеналом, так то собственность военно-исторического клуба при местном музее, официально оформленного по всем правилам.

Клуб этот пришелся как нельзя кстати. Начал он действовать в Вышинской по инициативе все того же Малюты. К участию в нем атаман привлек местного кузнеца Вакулу. Звали-то мастера, конечно, совсем по-другому. Вакулой он стал с легкой руки Бортника, станичного библиотекаря, почитателя Гоголя. Прозвище прижилось. Иначе кузнеца теперь никто и не называл, разве только близкие родственники.

Вакула, пристрастившийся ковать старинное холодное оружие и броню, развернул в своем кузнечном цехе целое производство, заручившись поддержкой станичного главы и получив в свое полное распоряжение ораву добровольных помощников. Из-под молотов его разудалой команды выходили сравнительно неплохие мечи, сабли, алебарды, кистени, наконечники для копий со стрелами да прочие убойные штучки. В кузне плелись кольчуги, делались шлемы, кирасы и другая броня, которой были завалены оба сарая во дворе. Облачаясь во все это, беря в руки оружие предков, члены клуба выходили на ристалище. Похожие на суровых древних воинов они устраивали настоящие представления, изображая старинные битвы. А когда стреляла Степкина пушка, восторгу зрителей не было предела. Эти выступления так захватили вышинцев, что со временем все станишники от мала до велика принимали участие в ежегодных игрищах исторического клуба, где каждый считал себя его участником. И теперь у всех казаков кроме шашки и ружья можно было найти в сарае доспехи, за которыми ухаживали так же трепетно, как за оружием. А Степан еще и черный порох натирал из древесного угля, селитры да серы, и мастерил фитили, чтобы в очередной раз порадовать своих вышинцев и приезжих зевак грохотом артиллерийских выстрелов и вырывающимися из ствола густыми клубами белого дыма…

Кони с трудом, но затащили на склон кургана три пушки. Тяжелее всего пришлось с той, что покоилась на раме УАЗа, хоть она и стояла на четырех колесах в отличие от своих сестер с родными лафетами. На кургане была заранее подготовлена позиция или редут, как назвал ее Малюта. Бабы наравне с казаками, не покладая рук, под бдительным присмотром атамана часами лопатили здесь землю. В итоге соорудили укрепление ничуть не хуже, чем если бы ту же работу проделали саперы. Тем бы еще поучиться пришлось.

Самодельную пушку Степан со своими артиллеристами вкатил в средний окоп. Два других орудия – то, которым разгоняли бандитов, и второе, образца 1944 года, – взятых со двора краеведческого музея, расположил по флангам. Вакула со Степкой при помощи ручного сверла и газосварки поколдовали над последней пушкой, сделав и ее пригодной для стрельбы. Правда, заряжалась она теперь со ствола, а чтобы выстрелить, нужно было фитилем поджечь самодельную запальную трубку. Иначе никак. Даже если бы казенник был исправен, и удалось бы раздобыть снаряды. Капсюли-то не искрят.

Это была еще одна странность вкупе с пропавшим электричеством. Ни один патрон не мог выстрелить, поскольку капсюль не срабатывал, равно как отказывались искрить зажигалки с пьезоэлементами. Степан все не мог понять, при чем тут капсюли, когда в них нет ничего электрического? Вроде штука надежная, годами проверенная. Но вот не срабатывают и все тут, хоть лопни.

Малюта поручил разобраться с этим Бортнику. Все же два высших образования у мужика. Хорошо знает не только литературу, которую до выхода на пенсию в школе преподавал, но и другие предметы. Ему в помощь дали действующих учителей по физике и химии. Туда же затесалась и математичка, хоть ее об этом никто и не просил. Уже через пару часов растерянный Бортник прибежал в Управу с докладом:

– Это нонсенс… Такого не может быть… Но если это правда, мы попросту безоружны!

– Чего ты лопочешь, как баба? – осадил его Малюта. – Говори толком, что у тебя?

– Видите ли, – библиотекарь достал из кармана пиджака видавший виды носовой платок и принялся тщательно протирать им линзы очков, – капсюли содержат фульминат ртути, то есть так называемую гремучую ртуть. Это соль гремучей кислоты, кристаллический порошок. Другой вариант – азид свинца. Но и это кристаллическое вещество, нерастворимое в воде…

– Прекращай эту абракадабру научную втюхивать. Можешь по-человечески излагать, чтобы всем понятно было?

– Так я и говорю, вскрыли мы капсюли, а они пустые, – развел руками библиотекарь. – Никаких следов инициирующего вещества. Похоже, оно каким-то непостижимым образом исчезло. И так во всех капсюлях. Только не спрашивайте меня как такое возможно. Сам ничего не понимаю.

Его и не спрашивали. Без него ясно, что нельзя объяснить необъяснимое. Отсутствие солнца тоже никто до этого себе не представлял. А теперь, смотрите-ка, нет его. И все равно тепло, никаких тебе заморозков. А свет откуда?..

Ответов не было. Но и время на их поиски тратить не стали. Ограничились выводами – все современное огнестрельное оружие в одночасье превратилось в груду никому не нужного металлолома. Но голь, как известно, на выдумки хитра. Пришлось вспомнить мальчишеские забавы с «поджигами» да самопалами. Взялись их делать, только в более крупном виде – так сказать, взрослую версию.

Многие просто сверлили дыры в ружьях, чтобы зажигать порох вручную. Патроны нещадно разбирались на «заряд» и «снаряд», распределявшиеся для удобства по отдельным тарам. Пригодился и небогатый музейный арсенал старинных пистолетов и пищалей с мушкетами, которые тоже взяли на вооружение. Хорошо еще, что кремний сохранил свои свойства, по-прежнему безотказно высекая искру. Что касается холодного оружия, то его было с избытком, как и доспехов, благодаря стараниям кузнецов под началом Вакулы. Потому к сражения казаки подготовились основательно. Никто не сомневался, что оно непременно будет. Иначе зачем кому-то разоружать станицу? Тревожило лишь одно – неизвестность. Что за врага предстоит встретить? Как он себя поведет? Чего ждать от того, кто способен спрятать целую станицу от солнца?..

Сведения о неприятеле собирали по крохам. Сначала ни о каких врагах вообще никто ничего не знал, пока не прискакали разосланные Малютой связные, рассказав, что повсюду творится то же самое, что и в Вышинской. В самых дальних станицах, куда те смогли добраться, нет ни электричества, ни воды, ни газа. Транспортный коллапс и нарушение привычной смены дня и ночи вызвали панику. В крупных городах это вылилось в настоящую катастрофу. Но больше всех потрясли сведения о том, что областной центр захвачен огромным войском неизвестных существ, появившимся неизвестно откуда. Эти мало похожие на людей существа словно саранча заполонили улицы, сжигая дома и убивая жителей. Некогда большой город, раскинувшийся на много километров, за считанные часы был занят чужаками. Его буквально опустошили квартал за кварталом, вырезав под корень все население.

Пока Малюта готовил станицу к обороне и налаживал систему сигнальных вышек для связи с соседями, в Вышинскую начали прибывать беженцы. Среди них попадались и те, кому посчастливилось выбраться из пылающего областного центра. О захватчиках они могли рассказать лишь то, что тех много, ездят верхом на неизвестных животных, с головы до ног закованы в черные доспехи, и у каждого в руках длинная пика с развевающимся черно-белым вымпелом. Это все, что удалось рассмотреть издали, ибо близкое знакомство с чужими грозило неизбежной смертью. Никакого сверхсовременного оружия у них не видели.

Отец Матвей, приглашённый на казачий круг, деловито заметил:

– Ежели существуют всадники апокалипсиса, очень похоже, что те лиходеи они и есть.

– Где же наша армия? – удивился Степан. – Куда смотрят военные? Неужели не могут остановить этих первобытных вояк?

– Чем? – задал ответный вопрос Малюта. – Копья и мечи, если помнишь, давно сняты с вооружения. От переставшего стрелять автомата никакого толку. А заглохший танк с полностью вышедшей из строя электроникой и не стреляющими боеприпасами годится разве только, чтобы в нем прятаться.

– Дизель можно и с толкача завести, – не сдавался артиллерист, уязвленный бездействием родной российской армии, которой отдал лучшие годы своей жизни. – К тому же на военной технике имеется система запуска двигателя сжатым воздухом. Практически на всех боевых машинах.

– И что они будут делать, когда заведутся? – атаман скептически скривил губы. – Давить неприятеля гусеницами? Долго же им придется его догонять. Быстрее солярка закончится, или все танки пожгут.

Как не хотел Степан признавать правоту командира, а пришлось.

Беженцев расквартировали по домам или отправили в соседние станицы. Мужчин, способных сражаться, принимали в ополчение. Не все, правда, владели холодным оружием и умели держаться в седле, но хоть и пешими какой-никакой толк в бою от них все-таки будет. Из числа прибившихся удалось набрать в орудийные расчеты людей, худо-бедно разбирающихся в артиллерии. А то среди станичной братии почти никого, кто раньше имел дело с пушками. Теперь команда артиллеристов, формирование которой легло на плечи Степана, была укомплектована полностью. Можно было спокойно заняться изготовлением третьего ствола.

Станишники под чутким руководством Степки-артиллериста, меняя друг друга, рыли яму и сооружали рядом с ней деревянные леса. Отец Матвей пожертвовал колокола с Вышинской церкви на «дело благое во истребление исчадий ада». А библиотекарь, книжный червь, снабдил целой кипой руководств по устройству и изготовлению медной пушки для стрельбы ядрами. Похоже, у Бортника в библиотеке можно найти все, что душа пожелает.

Казаки, не смотря на выпавшие на их долю тяготы и лишения, умудрялись шутить, что создают ядерное оружие и, смеясь, повторяли:

– Ну, теперь-то никакой нечисти против нас не устоять!

А «нечисть», между тем, начала расползаться по области. И вскоре сигнальная башня одной из станиц в соседнем районе запалила «маяк», извещая о появлении чужаков. Незамедлительно снарядили разведотряд, приказав, не вступая в бой, по-тихому пробить обстановку и сразу вернуться. Разведчики сообщили, что к соседям прибыла небольшая группа чернодоспешников, которые водрузили над зданием Управы черно-белый флаг, на глазах у всех повесили станичного главу, и теперь насаждают свою власть. Малюта, взяв сотню казаков, не мешкая, отправился туда. Вернулись они быстро и привезли с собой захваченного в плен чужака. Остальных двадцать с лишним просто порубили.

Все убитые, как и пленник, оказались обычными людьми. Мало того, это были свои, русские, из числа тех, кто переметнулся к врагу. Предателей нигде не жалуют, а уж у казаков и подавно. Снисхождения пленному ждать не приходилось, потому он поведал всё, о чём у него спрашивали, и даже больше.

Удрученно слушали станишники этот рассказ, узнав, что некая внеземная цивилизация позарилась на их планету и пришла ее захватить. Инопланетникам не было нужды развязывать полномасштабную звездную войну с применением современных космических вооружений, поскольку это могло погубить Землю. Ведь она должна стать их военным трофеем. Чужаки применили тактику, испытанную не раз в других мирах. Сместив планету в некий «подпространственный карман», ее накрыли изолирующим полем, которое блокирует действие некоторых физических законов, лишая уничтожаемую цивилизацию возможности использовать свои научные и технические достижения, а саму Землю защищает от неизбежных природных катаклизмов. А затем все довершат высаженные одновременно по всей планете десантные группы, в задачу которых входит уничтожить сначала государственные столицы вместе с обосновавшимися там правительствами, потом крупные региональные центры каждой страны. После этого настанет черед более мелких городов и далее по нисходящей, не оставляя без внимания ни один населенный пункт. Все с использованием только средневековых методов ведения войны. Экологически чистая агрессия. Прямо не захватчики, а какой-то зеленый десант, рьяно пекущийся о стерильности среды обитания, тщательно выпалывающий сорняки. Только вот сорняками у них было все человечество.

Как обстоят дела на Земле в целом, пленник достоверно не знал, но в России, судя по разрозненным слухам, Москва еще держится. Там оказывают упорное сопротивление в осажденном Кремле, который проще оборонять, благодаря сохранившимся крепостным стенам, в метро и еще нескольких местах, превращенных жителями в укрепленные районы. Похожая ситуация в Питере, Новгороде и некоторых других городах.

Население Земли ждет незавидная участь. Те, кого не уничтожат в результате генеральной зачистки, попадут в рабство. Им предстоит всю жизнь горбатиться на благо захватчиков. Снабжать их природными ресурсами своей планеты, работать у инопланетян в качестве прислуги, выполняя прихоти поселившихся тут любителей экзотики или прилетевших на отдых курортников.

– А такие холуи, как ты, значит, будут нами здесь управлять? – Взгляд Малюты сделался жестким.

– Вы не понимаете, – обреченно заголосил пленник. – Человечеству пришел конец. Это же монстры, обладающие такими технологиями, что нам и не снились. Посмотрите, во что они превратили планету, как легко обрушили всю нашу цивилизацию. Им ничего не стоит стереть нас в порошок вместе с Землей. Лучше уж так существовать, чем никак.

– Что же твои хозяева, если они настолько развиты, не используют сверхсовременное оружие? – задал, наконец, Бортник вертевшийся на языке вопрос. – Не поверю, чтобы они совсем отказались вдруг от чего-нибудь этакого. Лазеров там или еще каких-то вещей, более-менее безопасных в применении, что будет работать даже в условиях подпространства и не причинит вред природной среде.

– А, вы про этих? Да у них ничего такого и нет, – впервые за время допроса пленник криво улыбнулся. – Это племена с какой-то дикой средневековой планеты. Их сюда переселила другая цивилизация. Та, что и сместила Землю. Вот, мол, вам, ребята, новый мир. Завоевывайте, а мы потом придем, когда все будет под контролем.

– Чушь какая-то, – атаман растерянным взглядом обвел присутствующих. Степан тоже почувствовал себя пришибленным. Поразило, что они имеют дело не с одной, а с целыми двумя инопланетными цивилизациями. – Какой в этом смысл? Не проще ли самим все сделать?

Допрашиваемый только пожал плечами, показывая, что помыслы инопланетян ему неизвестны.

– Подозреваю, батька, наш злодей горбатого лепит, – высказался Коростелев, участковый милиционер в звании капитана. По его устоявшемуся мнению жулики всегда врут, пытаясь уйти от наказания.

– Не думаю, – Бортник снял очки, повертел в руках, снова надел. – Почему не предположить, что у таких развитых цивилизаций есть своя международная лига по типу нашего ООН? А значит, есть и ряд межпланетных соглашений, запрещающих использование определенных методов ведения войны. Сами знаете, что любой закон можно обойти. Вероятно, мы подверглись именно такому обходному маневру со стороны пришельцев.

Атаман хмыкнул:

– Проще говоря, они чужими руками жар загребают?

– Да, что-то вроде. Кстати, – библиотекарь опять повернулся к пленнику, задав еще один вопрос, мутивший его все это время: – Пришельцы говорят на нашем языке, раз могли с вами общаться?

Опустив голову, пленник молчал.

– Отвечай, иуда, когда тебя спрашивают, – процедил сквозь зубы участковый.

– Ну, точно не знаю, – промямлил тот. – Лично я с одним только и разговаривал. Уж он постарался все в деталях описать, чтобы мы поняли бессмысленность сопротивления. Когда их основные силы проходили через город, я на чердаке спрятался. Думал, повезло, спасся. Но потом пошла вторая волна. Эти всюду носы засовывали, выволакивая уцелевших. Меня тоже нашли. Согнали всех на стадион. А потом появился какой-то большеглазый без доспехов и на чистом русском сказал: кто хочет служить новому порядку, пусть выйдет из строя. Остальных отправят в рабство…

– И ты предпочел предательство, – кивнув головой, закончил за него Коростелев.

– Вы не видели заваленные трупами улицы! – взвился пленник. – Когда кругом кровь. Повсюду мертвые тела. Женщины, дети самых разных возрастов, начиная с младенцев. Это же армия убийц-маньяков. Они никого не щадят, независимо от того сопротивляются им или нет. Да и бесполезно ведь сопротивляться.

– А ты пытался? – перебил атаман.

Заданный вопрос не требовал ответа. Пленник прекрасно это понял, потому и промолчал.

– Расстрелять, – без тени эмоций в голосе коротко бросил Малюта.

Степан удивленно уставился на атамана. Зачем казнить-то? Ну, посадили бы под замок. Все ж таки землянин, а не пришелец кровожадный. Население планеты и так подвергается уничтожению. К чему самим плодить потери, тоже прикладывая к этому руку?

Видать, недоумение проступило на лицах многих, не только у Степана.

– Чего уставились? – строго спросил атаман, когда пленного выволокли на улицу. – Не хуже меня знаете, что с предателями только так и надо. Он уже не человек, раз нелюдям продался. Тот, кто перешел на сторону врага, тоже становится врагом.

– Так оно, – пробасил Коростелев. – По закону, так судить бы его…

– Не время сейчас, капитан, – отрезал Малюта. – Какой суд? Сам видишь, что творится. Где мы? Где вообще Земля находится?.. Эй, Бортник! Что думаешь по этому поводу?

Все повернули головы к библиотекарю, который стал кем-то вроде научного консультанта при атамане. Правда, ничего толком он пояснить не мог, но другого столь разносторонне развитого грамотея в станице не было. Как не крути, пришлось ему занять эту должность. Смущенный всеобщим вниманием, Бортник снова принялся протирать очки. Похоже, это помогало ему думать.

– Теоритически существование подпространства предполагалось и раньше, – медленно начал он, старательно растягивая слова. – Только в него до нас никто никогда не попадал…

– Умник, – бросил кто-то из командиров. – Это мы и без тебя уже поняли. А подробнее нельзя? Что это за место такое и с чем его едят?

Надев очки, Бортник внимательно поглядел сквозь стекла на говорившего и, слегка улыбнувшись, мягко ответил:

– Можно и подробнее. В математике, например, подпространством называют непустое подмножество линейного пространства. То есть множество элементов пространства, которое само является пространством в том же смысле, что и это первичное пространство.

– Ну, пошел чесать, – засмеялся Малюта. – Проще никак?

– Я ж говорю, никто до нас сюда не попадал, – смущенно повел плечами библиотекарь. – Значит, изучить эту область физики возможности не было. Подпространство любой частицы представляли, помнится, в виде замкнутого тора. Нашему наблюдению доступна лишь его четырехмерная оболочка, плоские тела на поверхности, которая, по сути, является границей фазового перехода. О наличии каких-то других его измерений мы можем только догадываться, ничего толком не зная о них. И все наши суждения будут лишь абстракцией, весьма далекой от истины.

– Вот и вляпались… в абстракцию, – хмуро проговорил Степан.

– Что же это за твари такие, что могут целую планету вышвырнуть за ту самую границу? – подал голос Коростелев. – И почему с такими возможностями они подсылают к нам допотопную цивилизацию?

– А может они благородные? – предположил Малюта. – Видишь, как уровняли наши возможности, испортив капсюли. Опа, и нет у нас огнестрельного оружия.

– Чего же они тогда полностью его не сперли? Заодно и холодное забрали бы. Ты уж извини, батька, но что-то слабо верится мне в их благородство.

– Думаю, все дело в энергии, – встрял Бортник, напуская на себя важность. – В какой бы степени не владели ею пришельцы, на перемещение и покрытие защитным полем целой планеты требуются колоссальные энергозатраты. Они бы и рады испарить наше оружие целиком, но что делать, если остатка ресурсов хватает лишь на какую-то малость? В подобном случае фокус с капсюлями выглядит вполне разумным решением. Сэкономили. Ведь им еще надо было и десант высаживать…

– Могли сначала рыцарей этих переместить, а потом и Землю вместе с ними.

– Или к себе подтянули, в свое измерение, и…