Текст книги "Эскул. Небытие: Варрагон"

Глава восьмая

Разбудил топот ног в коридоре, лязг колодезной цепи и чей-то дебильный хохот под окном. Резким движением сел на топчане, провёл руками по лицу. На интерфейсе 6:11 утра, скоро завтрак. Любопытство заставило заглянуть в логи ещё до утреннего умывания.

#00:00 Закончился четвёртый день пребывания в Небытии. Получено за сутки 63400 очков ЭП (Emotional gaming points). Получен уровень…получен уровень… получен уровень…ваш уровень 55. Шкала опыта 24005600. Вы достигли 50-го уровня: премиальные + бонусные очки характеристик 35. Нераспределенных очков характеристик 35. Бонус за достижение 50-го уровня: выбор способности

1) Возрождение на выбранной точке привязки (точек привязки до 100 уровня не более 5

2) Аура безопасности (вы чувствуете опасность на расстоянии, вычисляемом по формуле: уровень х 1.5 шагов

3) Стрелок (расстояние меткого выстрела увеличивается по формуле: уровень х ловкость/100 шагов

4) Ходок (скорость передвижения пешком увеличивается по формуле: уровень/100 х выносливость/100=коэффициент скорости)

5) Любимец фортуны (удача увеличивается на значение, вычисляемое по формуле уровень /100)

Выбрать можно только одну способность. Следующий выбор на уровнях 60, 72, 84, 96#

Вот это я понимаю, насыпали! Но как-то неравномерно. Не могу никак понять зависимости с этими ЭП. Хм, а что там после боя с гарпиями? Ого!!!

#– Удача +3

– Харизма +2

– Достижение «Безумный лётчик» – 10 % вероятность выживания при падении с большой высоты

– Достижение «Вор по неволе» – снижение вероятности быть пойманным на воровстве на 10 %

– Вы выучили заклинание Магии Разума «Сон Гарпии»#

Из предложенных способностей выбираю «Возрождение на выбранной точке привязки». Даже не обсуждается. Достал этот респаун на месте гибели. Над остальным надо думать, считать. Не всё однозначно. Вроде бы, читерский «Стрелок», да и «Аура…» выглядит вкусно. Какой-то лоховской «Любимец Фортуны». Хм, подумаю, скоро уже следующий выбор. 60-й уровень не за горами. Достижения – курам на смех. Но пусть будут. Пригодятся. А вот за «Сон Гарпии» спасибо вам хозяева. А я всё голову ломаю, что мне для наркоза использовать, а тут такая ложка к обеду. Нужно будет потренироваться, выяснить, на сколько хватает длительности и степени глубины сна. Придётся в полевых условиях. Но местная медицина и не таких коновалов видела. А то по уровням до «Лекаря» добрался, а кроме прыща на заднице, правду сказать, огромного, так ничего и не вылечил.

Очки пока приберегу. Уровня интеллекта для экспериментов с алхимией хватает. Ну-ка, глянем на экстерьер!

#Эскул, Клирик, Лекарь Ур. 55

Раса человек, квартерон,

Сила 42

Выносливость 33(+25 %)

Ловкость 60 (+25 %)

Интеллект 31 (+30 пояс)

Удача 5

Харизма 3.

Магия жизни:

Подмастерье. Заполнение шкалы опыта до следующего звания 52 %

Магия разума:

Подмастерье. Заполнение шкалы опыта до следующего звания 98 %

Заклинания: «Защита от Магии Разума» (Божественный уровень)

«Сон Гарпии» (Уровень подмастерья)

Мастер боя на парных кукри:

Заполнение шкалы владения мастерством 1/10 тренировок#

Да, это уже серьёзная заявка на боевую прокачку. Поклон тебе, Капитан, великий. Обещаю, вспомню всю науку, которой ты меня обучил. Значит навыки, приобретённые не только в жизни, но и в Игре имеют право на вторую жизнь. Это очень-очень важная информация.

С Магией Жизни всё не так радужно, как с остальными. Поэтому, доказывать, Эскул, будешь свою профпригодность по старинке. Что там у нас в средневековой истории медицины? Правильно, вагон мазохизма и маленькая тележка здравого смысла. Кровопускания, прижигания, притирания, припарки, примочки, рауш-наркоз, ядолечение, заговоры, траволечение и прочие эликсиры из мочи кладбищенской крысы. С базовыми условиями пока не густо: «Разделяющая длань», «Сон Гарпии», набор хирургических инструментов минимальный. Антибиотиков я тут по мановению волшебной палочки не создам… Так, так, что-то крутилось в голове…там, на берегу… вот же оно!

Точно! Эврика! Какой же я тупой гоблин! Э…не будем обижать Гуггенхайма. Я заплясал по своей каморке. Весь берег был завален гниющими водорослями, очень напоминающими земную ламинарию. Йод. Самый банальный йод. В своё время он произвёл революцию в военно-полевой медицине. Раствор йода спиртовой сделать сумею. Кажется, не зря дед с меня три шкуры драл. С трудом, но можно, мне ведь пока его немного нужно. В мастерской у гоблина готовый ректификационный аппарат стоит, пусть не 96-градусный, но 70 процентный спирт достаточной очистки я смогу приготовить! А он сам по себе неплохой антисептик. Тааак! Побуду прогрессором, если больше не кому.

Мои восторженные размышления прервал тихий и настойчивый стук в дверь.

– Да, да, войдите!

Дверь заскрипела, на пороге стояла сестра Абигайль. Сложив ладони на животе, она с презрением осмотрела мою растрёпанную фигуру с ног до головы:

– Мастер Эскул, достопочтенная Прима обители, Мария Золано, поручила мне помочь вам с устройством амбулатории, – голос девушки был настолько пропитан ядом, что, казалось, задымились балясины под потолком.

– Очень рад, благодарю за доверие, постараюсь подтвердить свою полезность ударным трудом, – шаркнул я ножкой и коротко поклонился, – через пять минут я буду готов.

– Шут! – Абигайль круто развернулась и постучала каблуками по коридору.

Я схватил полотенце и побежал за сестрой.

– Аби, ну почему вы меня так невзлюбили?! Я же хороший! – попытался я навести мосты. И тут же наткнулся на колючий взгляд девушки, чуть не столкнувшись с ней.

– Меня зовут Абигайль и ни как иначе, мастер Холиен. И если вы хотите, чтобы я вам помогала, держите дистанцию. Вам понятно? – меня просто заморозило выражение её лица.

– Хорошо, хорошо, эээ… сестра Абигайль, куда мне подойти после завтрака?

– Я буду ждать вас у входа в скорбный дом, – процедила она и удалилась походкой королевы. Я пожал плечами и двинулся к колодцу.

Завтрак, как обычно, не блистал изысками, но был сытным и вкусным. Умяв с удовольствием свою порцию, пребывая в хорошем настроении я поспешил к больничному корпусу. Здесь меня уже ждала Абигайль, но не одна. Мария Золано с видимым нетерпением прохаживалась у входа, заложив руки за спину. Увидев меня, она стремительно приблизилась, подхватила меня под локоть:

– Мастер Холиен, отойдем в сторонку, у меня есть пара вопросов.

– Всегда к вашим услугам, Прима, – улыбнулся я.

– Объясните мне, где вы были вчера вечером? Расстроенная до невозможности Матильда прибежала с каким-то половинчиком и сообщила, что вас унесли гарпии, и тут являетесь вы, такой довольный и лучащийся здоровьем…

– Уважаемая Мария, прежде всего, хочу вас заверить, что ничего экстраординарного не произошло. Да, меня действительно схватили гарпии. Но я быстро очнулся, и, когда мы пролетали над морем, разрезал сеть и упал в воду. Я недурно плаваю, знаете ли. Мне повезло, и я выбрался на берег. Этим и спасся. Необычно, но не так уж и невозможно.

– Ложь, Холиен. Ложь от начала и до конца. Не хотите говорить правду, так не говорите ничего. А ложь противна мне, в особенности от вас.

– Это почему же я лгу? – решил я отстаивать свою позицию до конца.

– Пояс гарпий на вас – раз, «Сон Гарпии» действует несколько часов даже на самого сильного человека и после него он не сильнее новорожденного ребенка ещё какое-то время – два, гарпии над морем летают на высоте десятков полётов стрелы, от вас бы не осталось и кучки дерьма, после падения – это три. Достаточно доказательств, Эскул?

Я пристыжённо опустил голову. Совсем не умею себя вести, когда попадаюсь на вранье.

– Мария, я обещаю, что вы одной из первых узнаете правду. Когда придёт время. Всё, что я скрываю или не сообщаю вам, ни в коей мере не повредит ни вам, ни обитателям этого места. Прошу, ещё немного терпения. В этом мире довериться кому-нибудь, значит стать уязвимым. Ведь, даже мамаше Хейген я всего не рассказал, хотя и верю в её искреннее желание мне помочь…

– Хорошо, мастер Холиен, но это первый и последний раз, когда я уличила вас во лжи, второго раза не будет. Вы просто вылетите отсюда, как пробка, со всеми вашими мечтами, начинаниями и секретами. Я доходчиво объяснила? – на Приму было приятно смотреть, во время своей речи она просто пылала праведным гневом, грудь её тяжело дышала, кровь прилила к лицу. Огонь женщина!

– Вполне, уважаемая Прима. Вполне. С чего мы начнём?

– А это вы мне скажите, будущий целитель, угол для амбулатории мы вам отгородили, пойдемте на месте посмотрим, что ещё нужно сделать, – и она повлекла меня с собой, не отпуская локтя. Странно, в эти мгновения я больше думал не о деле, а о близости её тела, соблазнительные очертания которого не могла скрыть никакая ряса, а темперамента – никакая чопорная маска.

Мы вошли на первый этаж, и я снова окунулся в атмосферу зловония и смерти. Пройдя до дальнего от входа угла, я увидел отдельно стоящую стандартную кровать, рядом с ней две тумбы и бюро, копию с того, что стояло у меня в комнате. На тубах стопками были сложены серые льняные простыни. Тут же топтался. Элькамино и пара знакомых парней в рабочих фартуках поверх одежды. Абигайль и Мария подошли первыми, я невольно застрял в узком проходе позади них.

– Элькамино, Отто, Франсуа, здесь будет организована отдельная амбулатория для мастера Холиена. Вам следует выслушать его пожелания по обустройству и по мере наших возможностей помочь. Сестру Абигайль я определяю в ассистенты к Эскулу. Все должны значь, что мы с клириком заключили соглашение и по нему у него есть время доказать свою полезность, – и уже обращаясь ко мне, – Эскул, надеюсь о всех ваших начинаниях вы будете отчитываться передо мной?

– Всенепременно, уважаемая, – я глубоко поклонился, учитывая зрителей и авторитет собеседницы.

– Тогда я иду на обход, пусть Сёстры не оставят вас своим вниманием, – Мария Золано кивнула и проследовала к группе служительниц обители, ожидавших в отдалении.

Ну что ж, приступим.

– Сестра Абигайль, у вас найдется пергамент, нам понадобится записать всё необходимое для создания амбулатории.

– Да, мастер Холиен, одну минуту, – девушка достала из большого кармана из-под передника свинцовый карандаш и несколько маленьких кусков грубого пергамента.

– Прекрасно. Первое, амбулатории для начала понадобится разграничить угол на два малых помещения и в каждом поставить по кровати. Это возможно?

– Да, – кивнула Абигайль.

– Элькамино, нам понадобятся деревянные рамы в рост человека и шириной в длину руки, мы обтянем их холстиной и соединим по три штуки подвижными скобами. Это будут ширмы. Ими мы отграничим амбулаторию от других больных. Франсуа, Отто, вам следует организовать бесперебойное освещение в вечернее и ночное время. Для этого на тумбах должны стоять масляные лампы. Как минимум, по одной, на каждую койку. Так же к ним, суточный запас масла и малые бочки с водой для профилактики пожара. Хм. Абигайль, запас простыней должен быть в три раза больше. Менять их два раза в день. В общую прачечную не носите. Мы заведём большой чан, где перед прачечной будем их замачивать в растворе, который я приготовлю сам. Второй чан будет для посуды, третий для ночных горшков. После часового замачивания глиняные горшки и посуда будут промываться в реке. Ответственные за посуду – Отто и Франсуа. За бельё – Абигайль. Амбулаторию нужно сдвинуть так, чтобы в ней было как минимум два окна, по одному на каждую палату. Окна должны быть всегда открыты…

Я оторвался от своих перечислений. Окружавшие меня будущие сотрудники застыли в гробовом молчании.

– Чего застыли, сердешные? – попытался я стряхнуть с них оцепенение.

– Эээ… такого никто никогда не делал, – Элькамино почесал в затылке. Абигайль стояла молча, поджимала губы. Деваться им было некуда. Прима дала чёткие указания.

– Так, дорогие мои помощники, практически большее из того, что мы будем делать в ближайшие дни, а я надеюсь, и месяцы, никогда не происходило в этой больнице. Но, поверьте мне, это не блажь и не выдумки воспалённого разума. Всё это только к пользе больных. Все вопросы о том зачем и почему что-либо делается отложите на завтрашнее утро. Когда подведём итоги первого дня. Обещаю, отвечу на все. Двигаемся дальше?

Соратники молча кивнули, хотя и вид у них был смущенный.

– Для начала Отто, Франсуа и Элькамино заданий достаточно, есть же и основная работа, от которой вас никто не освобождал. Вы свободны, – я повернулся к Абигайль, – а с вами, сестра, мы сейчас пройдёмся по тем больным, которые уже прошли утренний осмотр Примы. Особое внимание тем, кто мучается болями и не может заснуть. Обходим всех, и женский этаж в том числе, вы кратко описываете мне с чем здесь лежит страдающий. Вы ведь всех знаете?

– Дда… – мне кажется, что удалось смутить эту строптивицу.

И мы начали этот нудный обход. Что поделаешь. Для того, чтобы каким-то образом подстегнуть систему, следует знать её изнутри. Мне не хватало информации. Банальной статистики. Я предполагал, что всё плохо… Но, на самом деле, это было чудовищно. Наверное, местные жители других реалий и не знали, притерпелись к своему положению. Но как же магия!? Ведь достаточно одного исцеляющего заклинания, чтобы, например, срастить перелом. Я чего-то не понимал и, не выдержав, спросил Абигайль на прямую. Сестра, остановившись, взглянула на меня как-то странно, как на сумасшедшего или маленького ребёнка:

– Мастер Холиен, как вы думаете, сколько стоит пригласить одного мага-целителя для сращения перелома или цирюльника-костоправа для вправления вывиха?

– Не знаю, сестра, потому и спрашиваю. Простите мне моё неведение, но я должен знать причину такого вопиющего отсутствия помощи страдающим. Ведь, большинству из них вы просто облегчаете жизнь перед неизбежным концом. Это здорово, никто не спорит, милосердно, но жестоко. Они надеются выжить или, хотя бы, получить иллюзию надежды. Вместо надежды вы пытаетесь дать им веру и любовь. Это самоотверженно, похвально. Но что в результате они получают? Правильно. Бесплатные похороны.

– Да как вы смеете! – Абигайль напоминала кипящий чайник.

– Спокойно, сестра, это не обвинение. Просто взгляд со стороны. И я знаю, что могу вам очень сильно помочь. Нет, не так. Мы с вами сможем им помочь. Ну что? Вы успокоились? Запомните, все наши споры и склоки – там, на улице, в келье, где пожелаете. Здесь мы – само спокойствие, улыбаемся, киваем, говорим ровным голосом. Это понятно?

– Да, – уже на тон ниже прошипела Абигайль, – но вы спросили, я отвечу. На стоимость вызова мага-целителя мы можем кормить всю обитель месяц, а любой цирюльник-костоправ сам сюда никогда не явится. Это урон его репутации. Они не ходят по странноприимным домам, обителям и богадельням. Предпочитают принимать дома, в бане или выезжать к клиенту на дом…

– Понятно, магия – дорогая вещь, осталось выяснить, что это – традиция? Или реальный дефицит специалистов? Ну да ладно, займёмся делом. Прежде, чем пройти дальше, я попрошу вас, Абигайль об услуге. К наиболее страдающим больным я применю заклинание сна, мне нужно проверить, как долго оно действует и, чего греха таить, потренироваться. Вреда, думаю, никакого не будет. А им будет легче. Так вот, не говорите пока об этом никому, кроме Марии Золано, не хочу опозорится, если что-нибудь пойдет не так.

– Ммм, хорошо мастер Холиен, но Приме я обязательно всё подробно расскажу.

– Договорились, – я перенес иконку заклинания «Сон Гарпии» в активный слот. Заклинание потребляло 5 единиц маны, ровно столько я научился помещать в создаваемые мной эликсиры, которыми было забита половина моего инвентаря. И ещё оставался Амулет Трёх Сестёр. Но его я буду трогать в последнюю очередь и только после полной заправки маной. Он будет нужен для более серьёзных дел.

Мы прошли по проходу к первому пациенту, которого отметила для меня Абигайль. На кровати лежал худой мужчина средних лет с отросшей двухнедельной щетиной и давно не мытой головой. Кожа серого цвета, полузакрытые веки, лихорадочно блестящие глаза. Из обветренных губ слышался уже не стон, а какой-то сдавленный хрип, не утихающий на одной ноте. Вся поза его была напряжена. Казалось, он силится встать, но сил хватает только на то, чтобы немного напрячь шею.

Я поднял рогожу, которой был накрыт страдающий ниже пояса. Это были не ноги, а две раздувшиеся колоды сине-чёрного цвета с желтоватыми разводами. Колени разбухли, стопы вывернуты под неестественным углом.

– Это Михель, грузчик из порта, – пояснила сестра, – 3 недели назад он подрядился разгружать в дождь галеру маладорского купца, поскользнулся и бочка перебила ему кости ниже колен на обоих ногах. Семья собрала денег на цирюльника, тот забрал ноги в лубки и велел делать припарки из коровьих лепёшек. Через неделю ноги раздулись, а Михель орал днём и ночью так, что соседи с родственниками наняли подводу и привезли его в обитель.

Я подошёл ближе, прощупал ноги. Михель никак не реагировал. Кожа горела огнём, при нажатии на голень раздавался характерный хруст, похожий на скрип снега под ногами (Газовая гангрена, прим. автора). Охренеть. Коровьи лепёшки.

– Он у нас пять дней, сначала пил, от еды отказывался, такой уже больше суток, ни на что не реагирует, вчера перестал кричать, только воет…

Я сосредоточился на больном и активировал «Сон Гарпии». Михель как-то судорожно вдохнул, веки его закрылись, он сделал длинный выдох, и напряженная гримаса на его лице разгладилась. Я увидел, что это ещё довольно молодой мужчина. Абигайль заполошно бросилась к постели, прислушалась к дыханию. Я в это время глянул на шкалу маны. Минус пять. Как и ожидалось.

– Он спит! – обернулась она ко мне, прикрыв рот ладонью и выпучив глаза, – он просто уснул.

– Ну да, сестра, а что вы думали, он встанет и станцует нам?

– Ннет, но мы давали ему отвар белладонны и дурмана, такое количество коня с ног валит. А ему хоть бы что.

– Не мне учить вас, сестра, что боль бывает разная. Вы лучше распорядитесь, что бы нас уведомили, когда он проснётся. И ещё, у вас делают отвар из ивы?

– А что это?

– Ммм, это дерево, чаще всего растёт по берегам рек, прудов, озёр. С такими длинными тонкими побегами и продолговатыми светло-зелёными листьями, – как мог объяснил я.

– А, плакальщица, наверное.

– У нас иву тоже плакучей зовут, иногда она бывает с беленькими листьями. Пусть Отто или Франсуа нарежут молодой коры, потом её следует подсушить на солнце, чтобы ломалась и заваривать кипятком. Горсть на вот такой малый глиняный горшок, – указал я на стоящую на тумбе подходящую ёмкость. Часа два настоится, а лучше на ночь в холодном месте и давайте от жара или боли в суставах три раза в день. А Михелю, как очнётся – целую кружку.

– Всё сделаем, мастер Холиен, – у Абигайль даже голос изменился. И тут я чуть не споткнулся. Система меня оповестила.

Харизма+1

Ничего не понимаю. За такой пустяк?

Дальше пошли разные травмы: ушибы, трещины, переломы, вывихи. Была парочка бытовых – обваривались кипятком, резались бытовым инструментом. У одного крестьянина рука попала в молотилку. «Сон Гарпии» работал исправно, иногда приходилось выпивать эликсиры маны. Я практически ополовинил свой запас. Вечером займусь у Гуггенхайма пополнением запасов.

Странно, но почти не было тяжёлых инфекционных больных. Абигайль пояснила, что всех поступающих с рвотой, поносом, в тяжёлой лихорадке или с сыпью Прима приказала устраивать в отдельном одноэтажном флигеле, стоящем в полёте стрелы от основного здания больницы. Уф, хвала Марии! Хоть с этим у них какой-то порядок. Моя помощница сказала, что они так делают уже четыре года после случая, когда с одного из кораблей, прибывших в порт, привезли матроса со странной жёлтой кожей, высохшего как мумия, который не мог ни есть, ни пить. Всё, что в него вливали, тут же выливалось. А ещё он периодически горел в лихорадке и метался, пытаясь выбраться из обители или прыгнуть из окна (Холера, из-за обезвоживания у пациента возможен делирий, дезориентация, помешательство. прим. автора). Он не прожил и суток. Когда его похоронили, болела уже половина обители. И сёстры, и пациенты. В тот раз всё закончилось очень плохо. Пришли инквизиторы и гвардейцы герцога. Закрыли все окна и двери, завалили вязанками хвороста, а дворцовый маг сжёг всё здание драконьим пламенем вместе с людьми и заболевшими сёстрами, отказавшимися бросить своих подопечных. Потом герцог снова отстроил больницу на свои средства.

Хм, крут Альберт Варрагонский, ох, крут! Но город ведь спас. Не просто им здесь… Ох не просто. А герцог – слуга королю и санэпидемстанция в одном лице. Хоррошш, каналья! Надо будет как-нибудь поглядеть на него.

– Тогда, здесь пока закончили, пойдём на второй этаж, – решительно двинулся я к лестнице.

– Постойте, мастер Холиен, – Абигайль порозовела, – но там же женщины! Как можно? С ними только повитухи, берегини да сёстры… Не положено…

– Значит так, Абигайль, вы ещё не поняли, наверно, в этом деле меня нельзя остановить. Один мой уважаемый учитель говорил: «Мёртвые и скорбные телом сраму не имут!» Мы с вами, сестра, – последние, кто стоит между этими женщинами и смертью. Уйдем мы в сторону и…. – Абигайль стояла красная, как помидор. Тьфу, вот же заскорузлые традиции. – Так, сестра, сделаем следующее. У вас есть лишнее облачение, чтобы на мои размеры налезло, только обязательно с головным покровом?

– Ддда… – ещё больше смутилась Абигайль.

– Несите. Захватите ещё тряпицу застиранную, мне для повязки на лицо. И чтобы ни взглядом, ни делом меня не выдать. Не бойтесь. Не буду я на прелести заглядываться. Мне в целом бы обстановку понять. У вас же там и дети?

– Я поняла, мастер Холиен, простите за недоверие. Я быстро.

В углу уже весело стучали молотками Элькамино с Франсуа, натягивая полотно на рамы и отгораживая амбулаторию от остального пространства. Пошло дело! Послышалась ругань. Бывший убийца заехал себе по пальцу. Ближайшие больные с интересом косились с коек на начавшуюся суету. Тут показалась Абигайль с ворохом одежды.

Я принял одеяние и скользнул за новую ширму. Под обалдевшими взглядами работников облачился в рясу, натянул головной чепец, предварительно приспособив импровизированную лицевую повязку. Вышел к сестре.

– Ну как я вам? – строго посмотрел я на Абигайль. За ширмой заржали, затем послышался звук оплеухи и всё стихло.

– Нормально, – ответила девушка, уже пришедшая в себя от смущения.

В женском отделении всё было и проще, и сложнее одновременно. Детей было не просто много, а катастрофически много. Они сидели и стояли у постелей больных мам. Шныряли по этажу, мешая и вызывая окрики сестёр обители. Гул и гвалт стояли невообразимые.

Я изобразил удивление глазами.

– Их не куда девать, мастер Холиен. Старшие могут сами о себе позаботится дома, но большинство из них работает целыми днями. А младших редко кто может оставить без присмотра. Вот и разрешаем держать здесь. Подкармливаем, не выгонять же…

– Но у вас, я слышал, есть приют?

– Да, но там дети без родителей. Сироты.

Какая-то мысль стала формироваться у меня в голове.

– А чем заняты ваши воспитанники, помимо работы в обители?

– Ну, у них есть занятия по чтению, письму и простому счёту.

– А к работе в больнице они допускаются?

– Только самые старшие, после шестнадцати лет, да и свободны они в выборе в этом возрасте. Дальше приют их не держит. Хотя работой и может обеспечить или дать рекомендации.

– И многие выбирают работу в обители?

Абигайль пристально посмотрела на меня и вздохнула:

– Единицы.

– Хм, сестра, поговорите с Примой, может нам на женской половине тоже отделить уголок по примеру амбулатории. Поместить туда немного игрушек, собрать здоровых детей от мам, разбить на группы мальчиков и девочек. А старшими назначить деток из приюта, десяти-двенадцати лет. А руководит ими пусть наиболее опытная воспитательница. Приютским выделять денежку малую за труд. Как вам такая мысль? Не дело это, когда больные женщины вынуждены весь день приглядывать за своими детьми, да и покой нужен, тишина. Подумайте с Марией над этим. А пока пойдем. Схема прежняя. Вы характеризуете, я усыпляю.

– Хорошо, мастер Холиен, – и мы вновь двинулись по рядам.

Здесь было мало травм. В основном, ожоги, застарелые и загноившиеся, которые лечили припарками, и они расползались зловонными язвами. Несколько ангин, базедка (Базедова болезнь или болезнь Грейвса, диффузный токсический зоб) – заболевание, характеризующийся увеличением активности щитовидной железы, ростом размеров этой железы по причине аутоиммунных процессов в организме, прим. автора), конъюнктивиты. Ну и исконно женские: окопный цистит (военный цистит, воспаление мочевого пузыря при длительном пребывании на холоде, земле, в лесу и т. п. прим. автора), кровотечения, выкидыши. Отдельно расположились беременные на ранних сроках с отёками ног. Была одна многоплодная беременность у маленькой, похожей на мышку женщины с болезненной худобой и кашлем шахтёра. С каждым шагом мой энтузиазм таял, как сахар в кипятке. Я начинал понимать всю чудовищность и безысходность проблемы, за которую взялся. Сцепив зубы, я пообещал себе сделать всё, что смогу.

На втором этаже усыпить пришлось всего несколько женщин. Пока мы ходили, наступил обед. Выходя на лестницу, мы уступили дорогу двум работникам, тащившим завёрнутое в рогожу тело.

– Тера, прачка из гостиницы «Герцог», муж избил. Умерла, не приходя в сознание, – пояснила мне Абигайль.

На обеде, молча пережёвывая пищу и уставившись стеклянными глазами в стену, я не сразу отреагировал на слова Франсуа.

– Мастер Холиен, мы закончили, там к воротам какой-то парнишка пришёл, вас спрашивает.

– Спасибо, на сегодня у нас всё, занимайтесь своими делами. Да, бадьи для белья и посуды у столовой и прачечной поставили?

– Да, всё честь по чести, мастер Холиен, – поклонился Франсуа.

Ну вот, уже кланяются. Эх, не обосраться бы завтра! Эти парни в меня уже верят.

– Спасибо, ещё раз, Франсуа, передай всем, – я пожал ему руку, чем ещё больше обескуражил парня. Видимо, не по понятиям.

У выхода из столовой меня ждала Абигайль.

– На сегодня все, сестра. Предварительная картина ясна. Скорее всего завтра в полдень попробую провести первую попытку комбинированного лечения. Подготовьте Михеля. Ему уже терять не чего, для его организма счет идет на дни, может, на часы и мы его последняя надежда. А мне нужно сделать ещё целый ряд приготовлений.

– Что же, мастер Холиен, кивнула Абигайль, да помогут нам Три Сестры.

Хм, будем надеяться.

У ворот тёрся Тим, который увидев меня, расплылся в радостной улыбке.

– Вот это да! Мастер Холиен! Говорил я у, ну не такой вы, чтобы сгинуть ни за грош!

– Ну хватит, не кричи, а то пол обители сбежится, – проворчал я, – чего пришёл?

– Так это, прислал. Там мамаша Хейген тоже переживает. Им весточку Прима с сестрой, что за продуктами на рынок ходит, утром передала, что, мол, живы вы.

– А тебя, значит, на разведку послали, половинчик? Лады. Пошли тогда вместе. Только ты меня по дороге расскажи поподробнее про гарпий, хорошо?

– А чего там рассказывать, гарпии давно промышляют в Варрагоне! Ещё дед моего деда рассказывал. Это после Войны Крови случилось. Человеческие маги тогда спалили почти все гнёзда гарпий за западном побережье. А всё почему. В союзе те с эльфами были, на их стороне сражались. А воительницы из них знатные, беспощадные и жестокие. Нет спасения от летучих отрядов гарпий. Разве что…валькирии…

– У вас и валькирии есть?

– Давно никто не видел, предали их люди. Говорят, северные чужаки иногда торгуют с ними. Врут, наверное. А гарпии с тех самых пор переселились на Грозовой Остров. Земли там почти нет, скалы, пещеры да птичьи гнёзда.

– Так почему люди не соберутся и не истребят их окончательно? Набеги эти терпят.

– А трудно это, практически невозможно. К острову на кораблях не подойти. Гарпии сильны в Магии Воздуха и Разума. Остров свой охраняют, глаза могут отвести. Да и горожан они, чаще всего, не убивают. Так, уносят с собой, воруют то бишь. А потом меняют на выкуп, золотом, товарами. Так и выживают. Я же сказал, голый у них остров. Гарпии – воины, им хозяйством заниматься претит…

– Вон оно что…значит я их дохода лишил…хм, обидел тётенек. А нечего меня по башке бить.

– Вы, я заметил, мастер Эскул, с добычей. Ножи у гарпий по всему Западу славятся. Кузнецы у них с гномами потягаться в своё время могли.

– Это почему же?

– Так известно же? – удивился половинчик, – гномы с магией Огня и Земли в родстве. Все секреты недр у них в родовой памяти. А огонь в кузне без воздуха, что жених без невесты в первую брачную ночь.

– Да ты поэт, братец Тиль, – улыбнулся я, заметив, что за разговором мы и не заметили, как дошли до землянки гоблина.

Здесь все были в сборе. Мамаша Хейген, Бруно, близнецы и Тоша. Вот это комитет по встрече! Улыбаясь, я поспешил к встречающим. Вперёд вышла Матильда.

– Как самочувствие, мастер Холиен? Всё ли благополучно? – каким-то искусственно-спокойным голосом осведомилась гнома. При этом, насупившись, посмотрел на меня.

– Да, вроде бы, всё хорошо…

– Ничего не болит? Нет? – мамаша подошла и участливо посмотрела мне в глаза.

– Нормально всё! – поглядел я на неё, ничего не понимая.

– Нормально значит… Ну тогда, извини, мастер Холиен.

И мне прилетело… Вас лягала когда-нибудь лошадь? Меня – нет. До сегодняшнего дня. Эх! А ещё приличная женщина, мать четверых детей…