Текст книги "Ничего не бойся. Том 1. Глава 1, 2"

Ничего не бойся
Том 1. Глава 1, 2
Андрей Шикин

«Не думай о том, почему ты,

Думай о том, для кого ты»

(из песни Павла Фахртдинова,

«Просто играй своё сердце»)

© Андрей Шикин, 2024

ISBN 978-5-0062-3437-6 (т. 1)

ISBN 978-5-0062-3438-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава I

Патрисия и Ольга

Осень щедро платила золотом. Вступив в законные права, она уже вовсю хозяйничала в лесах, парках и скверах, расплёскивая повсюду свою багряно-жёлтую акварель. Молодой и вольный ветер мало-помалу опустошал ветки деревьев. Он будто невидимый портной помогал осени кроить её шелестящее покрывало, под которым земля могла бы согреться в дни зимних стуж, а после, через корни вернуть деревьям это тепло в качестве долга за украденные листья. Как и обычно в эту пору, живой и суетливый Торонто был мастерски перепачкан пёстрой палитрой сводящих с ума красок, присущих кисти невидимого художника, тонко передающего на холст все оттенки осеннего баловства. И с высоты верхнего этажа СиЭн Тауэр всё это многообразие тонов, в переводе на язык музыки, звучало словно одна захватывающая гармоничная симфония, способная закружить чувства в безумном вальсе и унести их прочь, оставляя за собой шлейф трогательных воспоминаний об ушедших днях. В воздухе царили пьянящие ароматы Каролинского леса, а время от времени мимолётный ветерок подмешивал к ним посторонние, чуть прохладные нотки со стороны озера Онтарио, жадно пьющего из Ниагарского водопада. Серебряные нити дождей штопали городской асфальт, образуя в нём лоскуты зеркальных луж, в которых уже можно было разглядеть первые стаи перелётных птиц. Лето устало. Оно на славу потрудилось и теперь нуждалось в отпуске. На дворе стоял день одиннадцатого сентября две тысячи двадцать первого года. Крупнейший в Канаде аэропорт имени Лестера Б. Пирсона, расположенный в двадцати семи километрах к северо-западу от центра Торонто, в городе Миссиссога, гудел как гигантский улей.  Патрисия взглянула на часы. Семь пятьдесят пять вечера. Она сидела в накопителе, постукивая кромкой билета по экрану своего айфона. Сейчас она пыталась прогнать волнение, которое нагонял на неё предстоящий полёт. На ней была короткая чёрная кожаная косуха SCHOTT NYC из-под которой логотипом Love Moschino кричала ярко-красная водолазка. На плече болталась миниатюрная сумочка от Ivanka Trump, идеально подходящая под цвет её волос, а стильные голубые джинсы плотно облегали ноги, подчёркивая их прекрасный тонус и рельеф сложения. И всё это великолепие форм завершалось книзу чёрными кожаными ботильонами от Michael Kors.

Её рейс должен был вылететь в Калгари в восемь вечера. По всем телеканалам вещали о том дне двадцатилетней давности, когда террористы, захватившие несколько самолётов, совершили чудовищную атаку на башни Всемирного торгового центра, разделив время на «до» и «после». «Так, приму-ка я, наверное, малость горячительного» – подумала она, издали взглянув на стойку бара, – «Но сначала…» – она коснулась кнопки телефона и влажными от волнения пальцами набрала в поисковой строке Google «Торонто – Калгари самолётом». Телефон завис, и она судорожно колотила указательным пальцем в центр экрана. «Чёртова связь» – выругалась она вслух. Всё было не так. Злодейка аэрофобия вновь затягивала её в свои сети, заставляя цепенеть от одной только мысли о том, что там, наверху, в десятках тысяч футов над землёй, в ледяном, чёрном и безмолвном мраке может вдруг всё пойти по дьявольскому сценарию. «Дорогая, это папочка. Слушай, завтра утром я вылетаю из Бостона. Ты ещё в Амстердаме? Ага. Понял. Прекрасно! И во сколько твой рейс?» – раздался в её памяти голос отца, но диктор с телеэкрана прервал его – «О, боже! Самолёт врезался в северную башню Всемирного торгового центра! Это ужасно!». Что есть сил Патрисия зажмурила глаза и тут же перед ней встал образ миссис Харрис, её лечащего врача из Торонто Дженерал Хоспитал – «Мы пока ещё точно не знаем насчёт онкологии, миссис Джонсон» – сказала она, – «Я хочу, чтобы Вы знали. Мы делаем всё, что от нас зависит. Вам предстоят дополнительные обследования. Возможно даже хирургические вмешательства. Но о том, чтобы иметь своих детей, боюсь, Вам придётся забыть.  Сейчас это вопрос Вашего личного выживания. Сфокусируйтесь на этом. Как бы то ни было, жизнь продолжается. Всё будет хорошо…». Нахлынувшие переживания наполнили её глаза влагой. Она закрыла их и глубоко вздохнула. В этот миг, словно капелька солёного тёплого дождя, с её ресницы на экран упала слезинка. Она достала из сумочки салфетку и вытерла глаза, затем стекло экрана, на котором всё ещё высвечивалась фраза «Please, wait». Шмыгнув носом, Патрисия поправила свои густые огненно-рыжие волосы, закрепила их сзади в хвостик зажимом и склонилась над телефоном. Её душила мысль о том, что никто и ничто не сможет отменить этот рейс, а желание купить спиртного нарастало с каждой минутой. Наконец на экране телефона открылась страничка, на которой она в первой попавшейся строчке прочла: «Торонто-Калгари самолётом: 2715 км. Время в полёте 04 ч. 08 мин.» Увидев это, она обомлела, осознав, что за последние пару дней читала это десять раз ещё до того, как купила билет. «Четыре часа чёртовой болтанки, в которой секунды как минуты, минуты – часы, а часы, часы, блин, это целая вечность!» – подумала она, вновь взглянув на часы – «Семь пятьдесят семь. А почему нас до сих пор не приглашают на посадку?». Прямо над ней висело информационное табло. «Задерживается? В смысле?» – смущённо проговорила она сама себе, найдя нужную строчку. «А когда объявили, что задерживается? Почему я не слышала? Проспала? Не может быть. Я точно помню» – тасовалось в её голове. Патрисия даже не понимала, рада она этой задержке, или нет, но в этот миг она окончательно решила – ей нужно выпить чего-нибудь покрепче и успокоиться. «Но если я сейчас выпью, то уж точно просплю свой самолёт» – она вздохнула, – «Может и просплю, но, в любом случае, виски мне сейчас не помешает!».

Её телефон издал звук поступившего смс. Это был Стив. Кликнув на иконку, Патрисия прочла сообщение: «Купил два билета до Амстердама. Завтра в десять вечера летим первым классом. Встреча выпускников 13 сентября. Жду тебя. Приземлишься – позвони». Несмотря на унылое настроение, она улыбнулась. Прошло уже двадцать лет с тех пор, как они со Стивом окончили Амстердамский университет и сейчас в её памяти вдруг ярко замелькали моменты их первой ночи в студенческом кампусе за парочкой пива под гитару. А ещё их первый поцелуй на скамейке при свете фонарей в одном из уютных скверов. Она будто снова ощутила этот запах, царящий в их излюбленной кафешке на углу, сидя в которой они могли часами наслаждаться обществом друг друга за чашечкой кофе с пончиком. Она вспомнила как каждое воскресенье они в обнимку нагуливали километры по сказочному старому Амстердаму, в который она влюбилась с первых дней университета. Но ещё сильнее она влюбилась в Стива. Она влюбилась в него без памяти и уже тогда совершенно чётко отдавала себе отчёт о том, чего хотела. А хотела она не так уж и много – любимого мужа, семейный очаг и ребёнка. Да, именно этого и ничего другого. Она закрыла глаза и эти тёплые воспоминания накрывали её сознание волна за волной, как кадры из голливудской мелодрамы. «Да, это было самое счастливое время в моей жизни» – подумала она и улыбнулась сквозь слёзы. Но, громкоговоритель в накопителе вернул её на землю, и она, наконец, услышала, что вылет её рейса задерживается. В этот момент, она, пытаясь собраться с мыслями о том, что ей сейчас следует делать, снова подумала о спиртном. Патрисия встала и прямиком направилась к ближайшей стойке, чтобы опрокинуть пару стаканчиков. Тем временем в накопитель прибывало всё больше пассажиров и помещение с каждой минутой наполнялось общим хаотичным гамом, в котором отдельными фрагментами ей удавалось выхватывать какие-то короткие истории, наполненные радостными эмоциями, восторгом и даже пьяной руганью вперемешку с жутким перегаром.

Патрисия смело задумала для себя сто граммов «Джек Дениелс», колу, пачку полусухих копчёных сосисок, сэндвич и плитку шоколада. Ожидая своей очереди, она обратила внимание на молодого человека, сидевшего за столиком неподалёку. Это был молодой мужчина с недельной небритостью на лице, со скоростью пулемёта выбрасывающий фразы на тот конец провода. «Да ладно, чувак, не парься, всё будет как попало» – усмехнувшись шутил он. И продолжил: «Я же в самолёте. Что со мной может случиться?». Услышав это, она почувствовала, как холодок пробежал по её спине. Её телефон снова издал звук поступившего смс. Кликнув по экрану, она открыла сообщение. Снова от Стива. «Как ты, любимая? Посадка началась?». «Ещё раз, привет! Нет. Задержка. Перезвоню. Ок?» – успела напечатать она в ответ в то время, как подошла её очередь. Патрисия сделала свой заказ, который был точно таким, как было ей задумано за исключением одного – вместо ста граммов виски она решилась на пол-литровую бутылку. Взглянув на неё, бармен с искрой в глазах обнажил свои белые зубы. «Боитесь летать?» – спросил он почти утвердительно, – «Зря. На автодорогах в год гибнет в тысячи раз больше, но, мы ведь не боимся каждый день управлять тачкой, или быть в ней пассажиром». Она смотрела на него слегка ошарашенно. «С Вас сто двадцать семь пятьдесят» – бросил он, выставив на прилавок весь её заказ. «Сколько?» – возмутился стоящий прямо за ней слегка поддатый мужичок лет пятидесяти, – «Да что за цены у вас, чёрт вас побери?! Совсем обнаглели уже! Вы с ума здесь что ли все посходили?! Сплошная обдираловка!». Знаете, мистер, если Вам не по карману, то возьмите то, что можете себе позволить! Только я очень прошу Вас, пожалуйста, не дышите на меня своим трёхнедельным перегаром! Меня и так тошнит!» – недовольно выпалила Патрисия, обернувшись к мужчине. «Ой-ой! Ну надо же! Какие мы нежные и богатые! И не дыши на них, и напитки берут по сотне баксов! Куда уж нам до вас! Зажрались вы все! Вот, что я вам всем скажу! Тьфу на вас!» – продолжал свою песню дебошир. Патрисия положила на прилавок свой телефон, открыла сумочку и, достав из неё три банкноты по пятьдесят долларов, протянула бармену. «Вам добавить?» – обратилась она к дебоширу. «Спасибо! Обойдусь без Ваших подачек!» – грубо огрызнулся тот, набирая в ладонь из своего потёртого портмоне мелочь. «Ну, как хотите! Более предлагать не буду! Даже не надейтесь!» – отрезюмировала Патрисия, закрывая свою сумочку, – «Дак что Вы там говорили насчёт страхов?». Бармен стоял чуть возбуждённый от только что услышанного. «Насчёт каких страхов?» – растерянно спросил он. «Понятия не имею!» – бросила она в ответ, – «Вы же разговор затеяли – не я. Так что давайте, вспоминайте, или я пойду». В мгновение перезагрузив мозг, он снова словил тему и продолжил: «А-а, Вы об этом! Так вот – лично я считаю, что бояться авиаперелётов не стоит! Говорю Вам, просто не бойтесь их и всё! Знаете, их бояться глупо. Ведь на всё воля божья. Или, как говорится, от судьбы не уйдёшь. Просто расслабьтесь и вперёд. Как говорится – на небеса. Упс! Пардон! В хорошем смысле этого слова, конечно же! Ну, в том смысле, как лозунг. В общем, что-то типа «вперёд в полёт». А в страхе перед этим нет абсолютно никакого смысла. Страх разрушает. Жизнь и так коротка. Нужно наслаждаться полётом, выкинув все страхи из головы. Поэтому, выше нос и с улыбкой на лице вперёд к радости и счастью. К тому же, как говорил мой дедушка, когда мы умрём, мы всё равно об этом не узнаем». Проговорив это, он смотрел на Патрисию в ожидании её ответной реакции. Но её реакция была не та, которой он ожидал. «Да» – бросила она коротко и сухо, кивнув ему в ответ, при этом состряпав на своём лице такую улыбку, которую при виде со стороны скорее можно было бы назвать улыбкой разочарования, или сожаления. «А с чего это вы взяли, что я боюсь летать?» – спросила его Патрисия влёт. «Красотка, вроде Вас, не испытывающая страха перед полётом, едва ли будет заказывать перед посадкой на борт 500 граммов напитка, способного в таком количестве свалить жеребца, вроде меня». Он снова улыбнулся, но в этот раз в его улыбке явно усматривались вопросительные нотки. Патрисия задумалась на мгновение. «М-да, пожалуй, Вы правы, но…» – ответила она и задумалась на мгновение. «У меня задержка рейса, и я ещё закажу. И, кстати, какое Вам дело до того, чего я боюсь, а чего нет?» – с лёгкой ухмылкой сказала она и продолжила: «Вы лучше за собой смотрите! И ещё, Вы мне сдачу не дали, мистер жеребец, или как Вас там! Займитесь делом!». «Эдвард!» – сказал он ей в ответ. «Что?» – спросила она, глядя на него. «Я говорю меня зовут Эдвард. Но, друзья называют меня просто Эд, или Эдди» – ответил он, наливая пиво очередному клиенту и указывая ей на сдачу, лежащую на стойке. «Окей, окей! Но, жеребец Вам больше подходит. Сдачу оставьте себе!» – бросила она, снова помолчала и, резко отвернувшись от стойки, закрыла на секунду глаза. Так она постояла десять секунд, слегка помотала в стороны головой, состроив гримасу, подобную той, когда человек, которому задали вопрос не понимает, о чем идёт речь. Затем она бегло осмотрела зону, на которой были расставлены столики из тёмного стекла и стулья с высокими плетёными спинками и хромированным каркасом. Она сразу же заметила один столик в дальнем углу, за которым сидела женщина ослепительной внешности, с черными смолистыми волосами и причёской в стиле каре. «О, Боже! Не может быть! Сандра Баллок! Собственной персоной! И где? Здесь, в этом зале!» – промелькнуло в её голове. Постояв несколько секунд в растерянности, Патрисия направилась в сторону той самой дамы. По телу забегали мурашки. Она вдруг словила весьма необычное чувство. Это было словно предвкушение. Предвкушение встречи со знаменитостью. Сделав ещё несколько шагов, глядя на даму она засомневалась. «Ты с ума сошла. Это просто исключено. Где угодно, только не здесь. Она же звезда! Что бы она делала здесь? К тому же одна? Да ей бы проходу не дали!» – думала Патрисия, шагая черепашьими шагами, – «И вообще, что ей делать здесь, в Торонто? Хм… А может быть она прилетала к своему другу Киану Ривзу? Он ведь канадец. Кстати, насколько я помню, он вырос, как раз таки, здесь, в Торонто. Нет, Сандра и Киану не дружат вовсе. Да и теперь то ведь он живёт в Калифорнии. И, между прочим, рядом с моим родным Глендейлом, если что. Полчаса на автобусе. Я ведь не раз проезжала мимо его дома. О, да! Голливудские холмы! Chateau Marmort! Просто круть! Кстати, мать Киану зовут так же, как и меня. Хотя, это просто бред. Какой Ривз? Какая Сандра? А в принципе…было бы супер, если бы это была она!». Всё это она успела обмозговать за эти короткие пятнадцать секунд. Приблизившись же на расстояние вытянутой руки, Патрисия наконец осознала, что это действительно была не она. Не Сандра. Но, так или иначе, взглянув на неё так близко, Патрисия призналась сама себе, что сходство было просто поразительным. Чуть развалившись в позе «нога-на-ногу», дама сидела лицом к залу, потягивая через трубочку какой-то коктейль и весьма оживлённо с кем-то разговаривая по сотовому. Патрисия подошла к столику. «Здесь свободно?» – спросила она почти шёпотом. Дама молча кивнула головой, на секунду закрыв глаза, тем самым давая понять, что она совсем не против, чтобы посторонний человек сидел рядом и был в курсе того, о чём она беседовала с кем-то. Как только Патрисия присела за столик, дама рассмеялась, попрощалась с тем, с кем только что вела беседу и, нажав «отбой», небрежно бросила телефон на столик. «Это моя старшая» – проговорила она, глядя на Патрисию и указывая на свой телефон. После короткой паузы она затараторила: «Ждёт меня дома, но, склоняется к тому, чтобы завести-таки свою старенькую клячу, доставшуюся ей от отца и приехать в аэропорт, чтобы встретить меня». Дама продолжала что-то говорить, а Патрисия, бегло разглядывая её, вдруг задумалась, обратив внимание на то, что та была очень ухожена и весьма недурна собой. Утончённые черты лица, ярко выраженные красивые скулы, пышные губы, узкий ровный нос с чуть вздёрнутым кончиком, ухоженные руки, недешёвый маникюр, длинные ресницы, пышные волосы и большие тёмные глаза, от кончиков которых тонкой паутинкой разбегались немногочисленные морщинки. Нельзя было не заметить всю её модную одежду от кутюр: короткий белый стильный кардиган, чёрные замшевые туфли на высоком каблуке, строгие брюки под цвет туфлям, и рыжую кожаную куртку, что сейчас покрывала спинку стула позади неё. Весьма изящное ажурное золотое кольцо с бриллиантами на среднем пальце левой руки и обручалка с алмазной огранкой на безымянном пальце правой прекрасно дополняли друг друга, а золотые часики с овальным циферблатом и необычный золотой браслет в виде ящерицы благородно украшали её запястья. Довольно массивная золотая цепь с подвеской в виде иконы на шее особенно бросалась ей в глаза, поскольку такой размер был не особо характерен для белых женщин той части Штатов, в которой она родилась и жила до поступления в колледж. «Да-а, эта дамочка себя любит! Нет никаких сомнений! Сандра Баллок отдыхает!» – подумала Патрисия, – «Таких видно за версту!». По её акценту Патрисия сразу поняла, что та из России, или какой-нибудь другой славянской страны, а судя по обручальному кольцу на правой руке, она предположила, что она, вероятно, уже не замужем. Она также сходу почувствовала в воздухе Шанель номер пять, который не могла спутать ни с каким другим. Дама протянула ей руку, улыбнулась и представилась: «Я Ольга».

«Я Патрисия» – сказала она в ответ слегка неуверенным голосом, приняв рукопожатие, – «Родители называли меня Патти. Или просто Пат». «Чудесное имя, милочка!» – бросила ей Ольга, широко улыбнувшись и взглянув на свой телефон, издавший звук поступившего смс. «Спасибо!» – ответила Патрисия улыбнувшись и слегка кивнула Ольге, – «Знаете, не посчитайте это смешным, но я, увидев Вас пару минут назад, с первого взгляда приняла Вас за…». «Так, слушай, Патрисия, давай так – переходим на Ты. Окей? Это первое», – сходу перебила её Ольга, – «Второе, насчёт того, за кого ты меня прияла, – я уже поняла. И это не удивительно, потому что все – и те, кто знает меня, и те, кто видит впервые – говорят, что я на неё похожа. Я уже привыкла к этому. Скоро и ты привыкнешь. И перестанешь обращать на это внимание. Тебе всё ясно?». «Вполне» – бросила с улыбкой Патрисия и тут же полюбопытствовала, – «Шанель пятый?». «Прости?» – произнесла Ольга. Патрисия хотела было уже переспросить, но Ольга, молниеносно схватив суть вопроса, поднесла своё запястье к носу и ответила: «Он самый! Обожаю его!». «Мне он тоже нравится! Моя мама любила Шанель. С детства знаю этот запах» – сказала Патрисия. «Не отрицаю, дорогая! Он воистину великолепен!» – восторженно проговорила Ольга, коснувшись экрана своего телефона и слегка приблизившись лицом к столу чтобы прочитать текст сообщения. «Я так и знала» – сказала она. «Моя девочка. Моя любимка. Обожаю её. Вся в своего отца». «Что?» – спросила Патрисия, сделав вид, что ей интересно. «Я так и знала, что она заведёт этот старый драндулет» – засмеявшись ответила Ольга. «Несмотря на то, что Джесс была ещё такой юной, отец всё время брал её с собой в гараж. Сначала она подавала ему гаечные ключи, но, спустя какое-то время, она уже знала, как устроен двигатель, знала, что и как называется. И вот результат.  Моя дочь – потомственный автомеханик». Она на мгновение уставилась на свой фужер и задумалась о чём-то. Затем посмотрела Патрисии прямо в глаза и продолжила: «Обожаю её. Она – сильная. Я иногда любя называю её «моя пацанка». Хотя у неё есть прекрасное имя. Джессика! Ещё до того, как она родилась, когда я бережно носила этого ангелочка под своим сердцем, Дэйв настоял, чтобы мы назвали её в честь его матери». Тем временем, бокал Патрисии был наполовину пуст, и она ощущала, как приятное чувство тепла и хмеля растекается внутри, будто наполняя своим чудодейственным свойством каждую мышцу, каждую клеточку её тела, постепенно растворяя чувство страха, тревоги и волнения. Она невольно подумала о том, что алкоголь действительно делает своё дело и мало-помалу стала осознавать, что ей становится хорошо, даже несмотря на то, что через какой-нибудь час ей придётся загнать своё тело в железную птицу, подобную той, которая двадцать лет назад стала для неё самым жутким изобретением человечества, при одном только виде которой её бросало в дрожь от кошмарных воспоминаний. Она залпом осушила свой бокал с остатками виски, поставила его на стол и глубоко вздохнула. Тем временем Ольга что-то говорила без умолку и Патрисия, предавшись коротким воспоминаниям о том страшном времени её жизни, совершенно упустила смысл её слов. «Эй, Патти! Алло!» – весьма громко окликнула её Ольга. «Ты где?» – добавила она. «Что? Ой, прости. Я задумалась. Извини» – бросила в ответ Патрисия. «А как зовут твою дочь» – спросила она. В этот миг Ольга разразилась звонким смехом, широко раскрыв рот. «Ну ты даёшь!» – весело сказала она. «Я ей тут душу изливаю, понимаешь ли, а она в облаках летает» – выпалила Ольга и снова засмеялась. «Про какую из них ты спрашиваешь, Патти?» – спросила Ольга, пристально вглядываясь в глаза Патрисии. «Что «про какую?» – спросила Патрисия. «Ха. Да ты что, Пат?» – бросила Ольга. «Я говорю, младшенькая моя – ангелочек. Божий одуванчик. Люблю её зацеловывать везде-везде. Она недотрога. Для всех. Кроме мамочки, конечно. Знаешь, как она пахнет? Лавандой! А ещё ромашками и мёдом! А ещё розами. Она мой самый вкусный ребёнок! Её зовут Роузи. Но, это слегка ласкательное имя. А так, её имя Роуз. А старшую – Джессика. Я тебе уже говорила. Джессике тридцать один, а милашке Роузи скоро исполнится двадцать. Роуз самая вкусная и нежная. А Джесс – самая сильная, умная и независимая. Ты не думай, я люблю их одинаково сильно. Потому что каждая из них часть меня – Мои кровиночки!». Она помолчала задумчиво, а потом продолжила – «Когда родилась Джесс, мне едва исполнилось девятнадцать, а Роуз-ангелочек появилась, когда мне было уже тридцать». Она глубоко вздохнула. «Роузи, Роузи, моя девочка. Дома осталась. Здесь, в Торонто. Присматривает за дедушкой. За моим папой, стало быть. Будет рядом с ним пока я не вернусь. Ему восемьдесят!» – проговорила она, задумалась на мгновение, уставившись на свой фужер – «Ты знаешь, мы обязаны держать престарелых родителей рядом с собой, Пат! Беречь их, заботиться о них! Ибо они дали нам жизнь! Ведь это самое дорогое, что есть на свете! Мой папочка всю жизнь заботился обо мне. Когда я начала взрослеть, он всегда хотел знать где я, с кем, куда иду и когда вернусь. Он всегда так переживал за меня и боялся, что со мной может что-нибудь случиться. И я всегда держала его в курсе того, где я и всё ли у меня в порядке. Знаешь, более двух с половиной тысяч лет назад, древний мыслитель и философ Китая Конфуций сказал, что когда твои родители живы, ты не должен отлучаться от них далеко, а если и отлучаешься, то твоё место пребывание обязательно было им известно. Теперь, когда он стареет, я забочусь о нём. Мы живём вместе, и я испытываю от этого чувство обыкновенного счастья! И знаешь, я считаю, что Конфуций был прав! Нужно быть ближе к своим родителям! Я каждый день звоню и разговариваю с ним. С работы, из командировки, из бакалейной лавки, откуда угодно, когда по каким-то причинам задерживаюсь домой. Я его единственная дочь. Он во мне души не чает. И я делаю всё, чтобы он не волновался. Как-то так, Пат». Патрисия, сидела опустив голову и уставившись куда-то в стол. Затем она взглянула на Ольгу и сказала: «Ты права». На её глазах были слёзы. Ольга пригубила свой коктейль и спросила: «Ты плачешь? Что с тобой, Патрисия? Что-то не так?». «Нет, нет! Всё в порядке! Спасибо! Просто какая-то соринка в глаз попала. Я сейчас» – бросила Патрисия, доставая из сумочки салфетку и зеркальце.  «Окей!» – проговорила Ольга, нажав на экран своего сотового. В воздухе повисла пауза. Ольга погрузилась в мир сообщений, которые то и дело приходили ей на телефон. Патрисия вытерла слёзы, посмотрела на себя в зеркало, а затем, убрав его обратно, спросила: «Кстати, Оль, ты тоже летишь в Калгари?». Ольга не ответила, уставившись в экран своего девайса, читая в нём что-то. «Ольга?» – снова спросила она. «Что? Что ты спросила, Пат? Я тут просто немного сообщения проверила и не расслышала тебя» – ответила та запоздало. «Нет-нет, ты проверяй, проверяй, Оль! Проверяй свои сообщения! Прости, что отвлекла тебя!» – словно оправдываясь произнесла Патрисия. «Слушай, Пат! Знаешь, что я скажу тебе? Завязывай с этой излишней сентиментальностью! Хорошо? Я человек простой, приземлённый! Давай уже начнём общение без всяких там простите, извините и всё такое! Ну, я имею в виду если без особого повода, конечно! Окей? Извиняться по таким пустякам не стоит, дорогая! Хорошо!» – бодро и весело произнесла Ольга, дружески хлопнув Патрисию по плечу при этом приподняв брови и улыбнувшись ей. «Я поняла!» – просияв ответила Патрисия. «Ну вот и чудненько!» – с улыбкой выпалила Ольга, – «А теперь давай, валяй! Спрашивай снова то, что я не расслышала!». Патрисия рассмеялась, а затем сказала: «Я спрашиваю ты тоже летишь в Калгари?» – снова спросила Патрисия уже с улыбкой. Ольга молча кивнула в ответ. Патрисия вдруг подумала о том, что было что-то особенное в жизни Ольги, что связано с Роузи, и что это «что-то» вызывает у неё весьма волнительные воспоминания. Патрисия была слишком воспитана, чтобы не понимать, когда и какие вопросы нужно задавать людям. Помолчав с минуту, Патрисия продолжила: «Позволь спросить, сколько тебе лет? Ты, конечно, можешь не отвечать. Прости моё любопытство». «Ой, не спрашивай!» – бросила Ольга в ответ. «Я думаю, что тебе максимум лет сорок» – сказала Патрисия с прищуром. «Ха! Ты мне явно льстишь, подружка» – задорно ответила Ольга. «Отнюдь! Глядя на тебя, я действительно так думаю!». «Ты знаешь, а я действительно ещё совсем молода и стареть не собираюсь!» – оживлённо проговорила Ольга, подняв указательный палец вверх, как бы отмечая важность сделанного ей заявления. «Ты выглядишь потрясающе!» – продолжала Патрисия с улыбкой. «Ну ладно, ладно!  Как бы то ни было, я говорю тебе спасибо! Мне приятно! Можешь считать, что твой комплимент принят!» – благодарно ответила она и продолжила: «Кстати, очень хорошо, что ты напомнила мне о моём возрасте! И знаешь почему, Пат?». «Почему?» – спросила Патрисия, наморщив лоб. «А потому!» – бросила Ольга и широко улыбнулась. «Нет ну правда, Оль, почему? Не томи уже! Колись!». «Ладно, скажу, будь по-твоему! Потому что сегодня, одиннадцатого сентября две тысячи двадцать первого года от Рождества Христова – мой юбилей! Мне сегодня пятьдесят, Пат!» – проговорила Ольга. Помолчав мгновение, она задумалась, уставившись в одну точку, а затем бросила вдогонку: «Боже мой! Пятьдесят, разрази меня гром!» – почти прокричала Ольга. «В смысле?» – вопросительно взглянув на неё бросила Патрисия, широко раскрыв свои и без того большие зелёные глаза. «В прямом, Пат, в прямом» – ответила та. «Ну и дела!» – произнесла Патрисия. Она вынула из сумочки свой паспорт и протянула Ольге, загадочно улыбаясь. Развернув паспорт, Ольга стала вчитываться в данные на первом листе. С участка три на четыре сантиметра глядела милая мордашка Патрисии. «Так-так. Стало быть, ты у нас Патрисия Джонсон. Прекрасно звучит. Я бы даже сказала звучит громко! Патрисия Джонсон! Вы только послушайте! Пат, не сочти за сарказм! Мне правда очень нравится твоё имя и фамилия! Только я не совсем понимаю, для чего ты сейчас показываешь мне свой паспорт, дорогая?» – весьма оживлённо промолвила Ольга, – «Кстати, ты на фото – нереальная красотка, Пат!» – широко улыбаясь продолжала Ольга. «Да ты дату смотри! Дату моего рождения! – бодро проговорила Патрисия, словно подсказывая слово из кроссворда, которое Ольга никак не могла разгадать. И, наконец, Патрисия увидела, как тёмные, словно вишни глаза новой подруги широко раскрылись в изумлении. «О мой бог!» – удивлённо прошептала Ольга, добавив к этому ещё одну короткую нецензурную фразу, которую в общественном месте вслух произносить не принято. «Пат, я в шоке! Да ну?! Не может быть! Одиннадцатого сентября семьдесят седьмого?» – восторженно произнесла Ольга. Она открыла сумочку и стала копаться в ней. «Ну надо же! И ведь ты подсела именно ко мне! Это судьба, Пат! ей Богу судьба!» – проговорила она, а затем вынув из сумочки свой паспорт, протянула его Патрисии со словами: «На-ка вот, глянь!». Патрисия взяла паспорт, раскрыла его и стала вчитываться, произнося вслух: «Ло-пу-хи-на Ольга, национальность русская, дата рождения одиннадцатое сентября одна тысяча девятьсот семьдесят первого года, место рождения Новосибирск, Россия. Ну и ну! Ты русская! И день рождения у тебя, действительно, сегодня». Произнеся это Патрисия улыбнулась, возвращая Ольге её паспорт. «Хм-м… а ты что думала? Я вру тебе? Ну ты даёшь! Смотри, а то ведь я и обидеться могу! Слышишь?» – импульсивно бросила Ольга, убирая паспорт обратно в сумочку. Патрисия слегка смутилась и в этот миг на её лице читалась растерянность словно она была виновна в чём-то, а на лице мгновенно выступил лёгкий румянец. Заметив это, Ольга вдруг засмеялась, протянула руку через стол и, по-дружески хлопнув Патрисию по плечу, проговорила: «Ладно, ладно! Не дрейфь! Всё в порядке! Бить не буду! Обещаю! И обижаться, тоже – не в моих правилах! Ты знаешь, я сегодня проснулась, совершенно не осознавая, что за день!» – продолжала Ольга, – «Вот дела-то! Да и ладно! Бог с ним! Ты знаешь, Пат, я просто терпеть не могу свой день рождения! Ненавижу, можно сказать! Тем более юбилей!». Ольга, болтая без устали, вошла в такой кураж, что сама не заметила, как закурила прямо за столом. Заметив это, бармен поднял в верх руку, молча помахал, привлекая её внимание, и, используя язык жестов, поднёс два пальца к своим губам, имитируя курение сигареты, после чего скрестил руки перед своим лицом, давая понять, что в помещении не курят. Заметив это, Ольга создала стеснённый вид, приложила правую руку к груди, слегка кивнув ему и быстро утопила окурок в своём фужере с «Маргаритой». Снова бросив беглый взгляд на бармена, Ольга посмотрела на Патрисию, которая сидела с выражением лица, как будто это она сама только что закурила. «Ольга, ты что! Посмотри на табличку вон там, на стене! На ней написано, что за курение в помещении аэропорта штраф тысяча канадских долларов!». «Какая такая табличка? Где? Я очень плохо вижу, Пат! Знаешь, у меня с детства один глаз плюс шесть, а второй – минус шесть диоптрий!» – по-юношески придуриваясь ответила Ольга. Но, не в силах оставаться серьёзными даже в такой ситуации, они помолчали пару секунд, посмотрели друг другу в глаза и разразились смехом. «Слушай, Пат, мне сдаётся, мы захмелели!» – икнув сказала Ольга. И они снова рассмеялись. «Слушай, я тут бычок закинула в свой фужер. Вот дела то!» – тихо промолвила Ольга, покачала головой из стороны в сторону. «Да-а, конец всему!» – бросила в ответ Патрисия. Но, всё сильнее ощущая действие виски внутри себя, вдруг выпалила: «Слушай, Ольга, это повод заказать ещё по стаканчику!». «Почему бы и нет?!» – парировала Ольга. «Первой угощаю я! Хотя мы обе сегодня именинницы, но у меня юбилей! А там, дальше, посмотрим» – сказала она, удаляясь к стойке бара. На мгновение остановившись, она обернулась, поднесла ладонь к уголку губ, как если бы не желала, чтобы её вдруг услышали и произнесла почти шёпотом: «Заодно и перед барменом-красавчиком извинюсь за сигарету». «Он не красавчик, а жеребец. Во всяком случае он сам себя так назвал полчаса назад!» – крикнула ей в след Патрисия. Но, Ольга уже не слышала. Она просто захохотала и со скоростью пули подлетела к стойке бара. Тем временем Патрисия взглянула на табло движения рейсов, отыскала на нём АС 135 Air Canada и прочитала «задерживается до десяти вечера». В этот момент она вдруг подумала о Стиве: «Он так меня ждёт! Я тоже очень хочу поскорее попасть в его объятия. Боже мой! Да что же происходит то? Почему задержка? Что не так с этим самолётом?» – думала она, едва сдерживаясь, чтобы не заплакать. «Блин! Будь он не ладен этот самолёт!» – вырвалось у неё вдруг. Но, осознав смысл собственных слов, она тут же перекрестилась и принялась повторять про себя: «Господи, сделай так, чтобы всё прошло гладко! Спаси и сохрани мой самолёт!». Она посмотрела на Ольгу, которая о чём-то мило беседовала с барменом. Зал оживился. За соседним столиком Патрисия заметила одиноко сидящую пожилую даму, которая разговаривала с кем-то по телефону: «Да, задерживаемся, милая. Да. Не знаю. Ничего страшного. Всё будет хорошо, милая. Да. Потерпи немного. Скоро мы с папой прилетим. Как Том? Да? Ну и замечательно! А Тина? Да ты что? Надо же! Я знала, что она справится! Поцелуй их от нас с дедушкой! Ну всё! Пока-пока! Ждите нас. Нет, нет, встречать не нужно. Майкл встретит. Конечно. Укладывай детей, и сама отдохни как следует. Целую!». Женщина нажала на сброс и посмотрела на часы. В этот момент за её столик подсел высокий седой мужчина в очках. На вид ему было лет семьдесят. Он улыбнулся ей, снял пиджак и повесил его на спинку стула. «Ну что? Что нам заказала наша милая старушка? Ты смотрела меню?» – с лёгкой одышкой произнёс он. «Слушай, милый старичок, меню я не смотрела. Это первое» – с некоторой строгостью ответила женщина. «А второе что?» – спросил мужчина. «Дорогой, здесь тебе не ресторан, между прочим. Ни официантов, ни меню» – сказала она. «Неужели ты на заметил, что это просто дешёвый бар. А меню, как ты выразился, приклеено скотчем к полированной дощечке вон там, у стойки. Так что, побудь моим официантом, иди и принеси бабушке что-нибудь покрепче. А то, видимо, сидеть нам здесь ещё долго». «Ой, ой, ой, какие мы строгие! Надо же! Можно подумать! Королева нашлась!» – с важной, но шутливой мимикой на лице сказал мужчина. «Давай, давай, котик! И сэндвич не забудь! Кстати, что там сказали насчёт задержки самолёта? Уточнил?» – спросила она. С отсутствующим видом, осматривая зал вокруг, он без особого волнения ответил: «Да, ну их! Сказали, что что-то с двигателем». Помолчав мгновение, он спросил её: «Ну и что же изволит выпить моя королева? И какой сэндвич предпочтёт?». «Возьми, наверное, какой-нибудь коктейль не очень крепкий, а остальное – на твоё усмотрение, котик» – ответила она. «Слушаюсь» – сказал мужчина, вставая со стула. «Кстати, а что они сказали насчёт нашего вылета? Когда мы полетим? Нам дадут другой самолёт?» – спросила она. «Нет, сказали, что будут ремонтировать наш. Загрузка слишком велика и свободных самолётов для замены у них нет. Как закончат – так сразу на посадку» – сказал он, удаляясь к стойке бара. «Что-то с двигателем?!» – повторила про себя Патрисия. «Я так и знала, что всё пойдёт не так, как мне хотелось бы. Нет, я сейчас точно выйду отсюда и поеду к Стиву на поезде! Плевать на эту встречу выпускников! Плевать на первый класс! Плевать на Амстердам!» – подумала она. Её сердце вдруг быстро и тревожно забилось, а мысли вновь понесли её в тот самый день. До приступа паники оставался один шаг.