Текст книги "За последним порогом. Паутина. Книга 2"

– Так вы сделаете для нас линию?

– С чего бы вдруг? – удивился я. – Вы слишком много слушаете Ворона. Он почему-то решил, что может меня доить, как олениху, и выжимать из меня деньги в обмен на какие-то мутные обещания. Так вот, он ошибается. Свою линию вы построите на свои деньги, и содержать её будете тоже на свои. Мы можем только поговорить о займе, но опять же, не рассчитывайте получить деньги просто так. Будет договор с твёрдыми обязательствами и штрафными санкциями.

А ещё я подумал, что если у них в баронстве будет дорогостоящее недвижимое имущество в виде линии электропередачи, им гораздо сложнее будет опять куда-нибудь сорваться.

– Но я уверен, что мы решим все проблемы, – жизнерадостно добавил я, разглядывая помрачневшие лица собеседников. – Подготовьте свои расчёты – сколько энергии вам требуется сейчас и сколько потребуется в будущем. Ну а я пришлю наших специалистов, которые уже и обсудят конкретные моменты. Я сам, например, сейчас даже не могу сказать, есть ли у нас на подстанции свободные мощности, или придётся её расширять.

– Подготовим, – вздохнул Росомаха.

– Давайте теперь поговорим насчёт алхимии, – предложил я. – Какие у вас успехи на этом направлении?

– Пока работаем над этим, – степенно начал тот, – но дело можно заметно ускорить…

– Денег не дам, – прервал его я. – Я же сказал, что не стоит пытаться меня подоить, что вам тут непонятно? Мне вообще ваша алхимия не особо интересна. Будет она завтра или через десять лет – для меня большой разницы нет. Я просто хочу получить представление о сроках, чтобы как-то планировать свои действия.

– Года через три-четыре сможем сделать немного простых эликсиров, – после некоторого колебания и переглядывания Росомаха всё-таки решился ответить честно. – У нас было слишком мало семян, для расширения плантаций нужно время. Более полный набор сможем производить лет через восемь–десять, когда подойдут многолетние растения.

– Вот это больше похоже на правду, – с удовлетворением кивнул я. – А то Ворон мне всё какие-то сказки рассказывал.

Глава 6

– Здравствуйте, отец Альберто, – поздоровался я с секретарём епископа. – Я просил его преосвященство о встрече.

– Здравствуйте, барон, – кивнул мне тот. – Его преосвященство вас ждёт, проходите.

Епископ встретил меня приветливой улыбкой и не поленился подняться навстречу.

– Здравствуйте, здравствуйте, барон! Давно о вас ничего не было слышно – надеюсь, у вас всё в порядке? Как дела в баронстве?

– Всё в порядке, ваше преосвященство, здравствуйте! В баронстве тоже всё хорошо, развиваемся. Впрочем, вы и сами это видите по нашим налогам.

– И в самом деле, – расцвёл фон Херварт. – Вы совершили просто чудо, барон. Совершенно не удивлюсь, если через год-другой Раппин станет самым богатым баронством епископства, а то и всего архиепископства.

– Или даже всей Ливонии, – скромно добавил я.

– Орденские территории не считаем, – отмахнулся епископ. – Солдафоны никогда не умели вести хозяйство. Вот пограбить у них всегда замечательно получалось. Но Господь с ними, с рыцарями – чем я могу вам посодействовать, барон?

– Вы и впрямь можете посодействовать, ваше преосвященство. Скажите, как бы отнеслись вы к установлению неких экономических связей с Новгородским княжеством?

– У нас есть экономические связи, – он посмотрел на меня с некоторым недоумением. – Люди князя владеют частью Рижского порта, да и у ордена имеются интересы в княжестве.

– Рижский порт не принадлежит церкви, компаньонами князя там выступают в основном альдерманы[11]11
  В данном случае альдерманы – это городские старшины.


[Закрыть] Риги, – я улыбнулся и добавил: – А солдафонов мы, кажется, договорились не считать.

– Ах, вот вы о чём, – задумался фон Херварт. – Здесь всё непросто. Прямого сотрудничества с княжеством у архиепископства действительно нет.

– Я думаю, от улучшения отношений выгадает и церковь, и княжество. Впрочем, я не предлагаю именно прямое сотрудничество. Думаю, время для этого ещё не пришло. Однако почему бы не начать с малого?

– И вы полагаете, что являетесь наиболее подходящим посредником? – с лёгкой иронией спросил епископ.

– Вы знаете кого-то, кто лучше подходит на эту роль? – ответил я вопросом на вопрос.

– Среди новгородских дворян не так уж мало христиан, – улыбнулся мне фон Херварт.

– Но никто из них не обладает ни малейшим политическим влиянием, – я вернул ему улыбку. – Скажу вам больше, ваше преосвященство – никто из них не получит герба, будь у него хоть сотня поколений благородных предков. Среди нашего гербового дворянства нет и не будет христиан, во всяком случае, в обозримом будущем. Те псковские события[12]12
  О тех событиях упоминается во второй книге цикла: «Около тысячи лет назад одна из христианских сект попыталась устроить религиозные волнения в Пскове. Туда прибыли пятеро Высших, которые уничтожили все псковские храмы Христа и убили всех, принявших участие в волнениях – от местного верховного жреца до простых прихожан. Христианского храма в Пскове нет до сих пор, и христианство там не поощряется».


[Закрыть] вовсе не забыты, и любой аристократ, завязавший слишком тесные контакты с церковью, немедленно станет отверженным.

– А вы, значит, не станете?

– Я ливонский барон, и для меня совершенно естественно встречаться с моим сюзереном. Да и с другими иерархами, раз уж у меня есть владения в церковных землях. И не будем ещё забывать о нашей имперской родне. Мои контакты не вызывают никакого подозрения, скорее наоборот, князь готов ими воспользоваться в своих интересах.

– И насколько вы способны влиять на князя Яромира?

– Не думаю, что кто-то вообще способен влиять на князя, – хмыкнул я. – Но по крайней мере, я уверен, что князь внимательно выслушает мои доводы. Да и среди новгородской аристократии наша семья пользуется кое-каким авторитетом.

– В ваших словах действительно присутствует некоторый резон, – признал фон Херварт, задумчиво перебирая янтарные чётки. – Скажу вам откровенно – мы тоже помним псковский инцидент, и прямые контакты с княжеством вызовут определённое неодобрение и дадут оппозиции нежелательные аргументы. Ваша кандидатура в этом смысле удобна и протеста не вызовет. Но скажите мне, барон – вы в самом деле готовы содействовать вере Христовой на новгородских землях?

– Ни в коем случае, ваше преосвященство, – резко ответил я. – Я клялся блюсти интересы веры в своём баронстве, и я неукоснительно исполняю эту клятву. В княжестве я храню верность князю, и там я скорее враждебен христианству.

– Выглядит как-то… двоедушно, – поморщился епископ.

– Это вызвано моим несколько двойственным положением, – пожал я плечами. – Главное, нужно уточнять, с кем вы желаете разговаривать в конкретный момент – с ливонским бароном, или с новгородским дворянином. Однако не могу не заметить, ваше преосвященство, что именно такое уникальное положение и позволит мне выполнять роль независимого посредника, одинаково удобного обеим сторонам.

Фон Херварт в глубоких раздумьях вертел в руках чётки.

– Допустим, барон, я соглашусь, что в ваших словах есть рациональное зерно, – наконец сказал он. – Но вы же понимаете, что подобные решения выходят за рамки моих полномочий. Да и за пределы полномочий архиепископа Рижского, пожалуй.

– Я это понимаю, – согласился я, – и поэтому собираюсь более предметно обсудить эту тему с его высокопреосвященством кардиналом Скорцезе.

– Именно со Скорцезе? – он остро взглянул на меня. – Не с папой?

– Я полагаю сотрудничество с его высокопреосвященством более перспективным, – со значением улыбнулся я.

– Вот как, значит, – пробормотал епископ размышляя. – Допустим. Но почему вы разговариваете со мной, барон? Чем я могу быть вам полезен?

– По двум причинам, – честно ответил я. – Во-первых, я не хочу обращаться к кардиналу через вашу голову. Хотя в данном случае я действую не как ливонский барон, а представляю интересы Новгородского княжества, я не хотел бы создавать в отношениях с вами излишнее напряжение.

– Ну что ж, ценю, – он с интересом посмотрел на меня. – И вторая причина?

– А вторая причина состоит в том, что я хотел бы получить вашу рекомендацию.

– Вы знакомы с кардиналом лично, барон, – указал епископ. – Я уверен, что он примет и выслушает вас и без моей рекомендации.

– Мне недостаточно, чтобы он меня выслушал, – прямо заявил я. – Мне нужно, чтобы он отнёсся к моим словам серьёзно.

Епископ посмотрел на меня с непонятным выражением.

– Интересный вы человек, барон, очень интересный, – усмехнулся он. – Ну что ж, я подумаю над вашей просьбой и сообщу о своём решении.

– Благодарю вас, ваше преосвященство, – сказал я вставая. – Я буду ждать.

* * *

Серые стены Дерптской крепости возвышались над Эмбахом[13]13
  Эмбах – река, протекающая через Дерпт. В нашем мире и в наши дни она называется Эмайыги, а город – Тарту.


[Закрыть], отражаясь в его тёмной воде. Крепость была очень старой – её стены были усеяны выщербинами, оставленными, скорее всего, ещё чугунными ядрами. Современные орудия быстро превратили бы эти стены в груды камня, но в те времена крепость достаточно успешно сопротивлялась осадам ордена, да и русские не раз уходили от этих стен несолоно хлебавши. Низко висящие свинцовые тучи и ворóны, сидящие на голых ветках деревьев, гармонично дополняли мрачноватый пейзаж.

Лена увлечённо набрасывала эскиз, стараясь уловить самые важные моменты. Приходилось торопиться – Кеннер вряд ли согласится задержаться здесь даже на несколько лишних дней. Можно будет, конечно, потом слетать сюда на дирижабле и порисовать, но кто знает, что к тому времени будет с погодой, и удастся ли поймать нужный свет.

Прошедшая выставка оставила у Лены смешанные впечатления. После долгих раздумий семья всё же решила провести небольшой аукцион, выставив на него дюжину картин. К удивлению всей семьи, картины были проданы за достаточно высокую цену, причём за некоторые из них шла настоящая борьба. Больше всего Лену потрясло то, что несколько картин были куплены музеями. Впрочем, покупку двух картин Княжеским музеем можно было объяснить благосклонностью князя, а приобретение Народным музеем живописи портрета Милославы за совершенно безумную сумму в двенадцать тысяч гривен было, возможно, вызвано тем, что это был единственный доступный её портрет.

Очень легко было посчитать себя гениальным живописцем, но всё же Лена была достаточно умна, чтобы понимать, что гениальность – крайне расплывчатая характеристика, которая к тому же обнаруживается исключительно после смерти художника. Более вероятным объяснением было общественное положение семьи. После долгих размышлений она всё же решила не забивать себе голову этими вопросами, а рисовать и дальше, как рисовала. В конце концов, для любителя общественное признание не является чем-то жизненно важным.

За всеми этими мыслями, и увлечённая рисованием, она совершенно не услышала шагов сзади.

– А неплохо рисует девочка, – сказал кто-то.

– А что ещё делать богатым девочкам? – ответил ему другой голос. – Рисуй и вообще развлекайся от души, пока такие, как мы, тяжко трудятся ради куска хлеба.

– А порой и умирают от голода и непосильной работы, – откликнулся первый.

– Как верно ты подметил, брат! – восхитился второй. – Пока нас терзают муки голода, кто-то от безделья малюет картинки! Справедливо ли это?

– Это несправедливо, брат! – решительно ответил первый.

Лена не торопясь оглянулась. Позади весело скалили зубы две физиономии, которые не внушали ни малейшего доверия.

– Не похоже, чтобы вас терзал голод, – заметила она. – Да и на людей, которые тяжко трудятся, вы тоже непохожи. Я бы скорее предположила, что вы никогда в жизни не трудились. Так что проходите мимо, любезные.

– Она насмехается над нашим несчастьем, брат! – патетически воскликнул первый.

– Клоуны, – хмыкнула Лена, отворачиваясь обратно к мольберту.

– Моё сердце кипит от обиды, брат!

– Спокойно, брат! Мы сами восстановим справедливость, своими натруженными руками.

– Ты прав, брат! Она должна заплатить нам сполна за свои насмешки и за наше унижение!

Лена вздохнула и снова повернулась к ним.

* * *

Я наклонился к окну водителя.

– Демид, госпожа где-то в скверике прямо напротив замка. Подъезжай туда потихоньку, а я прогуляюсь.

– Понял, – кивнул водитель, и я двинулся к воротам, выходящим к Эмбаху.

Не торопясь миновав массивные ворота, которые в наше время редко бывали закрытыми, я пересёк небольшой Соборный мост, и почти сразу оказался в крохотном парке на другом берегу Эмбаха. Епископский замок отсюда выглядел очень живописно, и неудивительно, что Ленка сразу же загорелась его нарисовать. Серые изъеденные осадами стены мрачно нависали над чёрной осенней водой – именно так и должен был выглядеть замок Чёрного Властелина. Я немного похихикал про себя, представляя фон Херварта в этой роли, и двинулся по аллейке, держась поближе к набережной.

Идти пришлось недолго – практически сразу чуть в стороне обнаружилось какое-то скопление людей. Подробности было слишком сложно разобрать – пусть и почти облетевшие, но довольно густые кусты порядком заслоняли вид. Однако, интуиция немедленно подсказала, что без Ленки там не обошлось. Я сменил направление и быстрым шагом двинулся туда.

Собравшаяся компания выглядела довольно странно. На земле в позе раздавленной лягушки лежала пара индивидуумов неясного гражданского статуса и рода занятий. Лежали они явно не по своему желанию, поскольку были придавлены к земле непонятной слабо сформированной структурой. Немного в стороне от них стояли два стражника в грязных мундирах. В центре композиции находилась Ленка, увлечённо работающая над эскизом, а рядом с ней стоял ещё один стражник с нашивками сержанта, который в данный момент обращался к ней с речью.

– Госпожа, я ещё раз обращаю ваше внимание на то, что вы совершаете преступление, и требую подчиниться законным требованиям стражи.

– Разбирайтесь с моим мужем, – рассеянно отвечала Ленка, продолжая рисовать.

– Который как раз здесь, – вмешался в разговор я. – Позвольте представиться: Кеннер Арди барон фон Раппин. Кто вы, уважаемый, и что вы хотите от баронессы?

– Курт Ланге, сержант стражи, – отрекомендовался тот.

– Епископской или магистратской стражи? – прервал его я.

– Магистратской, – неохотно ответил тот.

– Итак, какие же претензии имеются у магистратской стражи Дерпта к баронессе фон Раппин?

– Как вы сами изволите видеть, госпожа совершила, эээ, – сержант запнулся, пытаясь сформулировать состав правонарушения, – насильственные действия по отношению к гражданам Дерпта. Когда стража вмешалась, она напала на стражников, причинив им телесные повреждения. Тойво, покажи, – скомандовал он, обращаясь к подчинённым.

Тот, который постарше, повернулся к нам задом, продемонстрировав порванные штаны.

– Там ещё ссадина есть, – застенчиво добавил он.

– Я верю, – поспешно сказал я. – Не надо показывать ссадину. Это все претензии?

– Этого мало? – возмущённо вопросил сержант.

– Прежде чем делать выводы, мало этого или много, я бы хотел ознакомиться с версией баронессы, – рассудительно ответил я. – Дорогая?

– Меня попытались ограбить вот эти бандиты… – она указала не лежащих.

– Мы просто попросили госпожу пожертвовать на пропитание, – послышался сдавленный голос снизу.

– Да? – я с интересом посмотрел на их упитанные фигуры. – Что-то непохожи вы на голодающих. А вот на грабителей очень похожи.

– Это ошибка, господин!

– Конечно, это ошибка, и вы её совершили, – ласково сказал ему я. – Подонки, которые поумнее, грабят бедных, потому что за них некому заступиться. А дурачки вроде вас считают, что выгоднее ограбить богатого. И не понимают, что богатые потому и богатые, что умеют отрывать руки таким деятелям. Прошу прощения, дорогая, продолжай, пожалуйста.

– Я их задержала, – продолжала Ленка, – но тут же появились эти стражники, которые за них вступились и попытались меня арестовать.

– Арестовать? – возмущённо переспросил я, вопросительно глядя на сержанта. – Арестовать баронессу, владетельницу земель?

– Госпожа не представилась, – хмуро ответил он. – И это было задержание, а не арест.

– У меня не было возможности представиться, – парировала Ленка. – Они сразу же начали меня арестовывать, ничего не спрашивая.

– Ну что же, мне всё ясно, – заключил я и прижал пальцем таблетку мобилки. – Демид, немедленно возвращайся в канцелярию епископа. Сообщи, что на баронессу напали магистратские стражники и пытаются утащить её в тюрьму. Скажи, что мы просим его преосвященство защитить нас от произвола магистрата.

Сержант помрачнел.

– Я пытался решить этот вопрос тихо и мирно, – заявил он, недружелюбно глядя на меня. – Я умываю руки.

– И что теперь? – осведомился я. – Собираетесь решить это громко и немирно? Могу ли я узнать, как именно?

– Я уже послал доложить об этом инциденте своему начальству. Если вы желаете устроить скандал, разбирайтесь с ним сами.

– Я разберусь, – покладисто согласился я.

Мы ждали в молчании. Ленка рисовала, совершенно не обращая внимание на окружающее, а я с интересом наблюдал, как на рисунке появляются всё новые детали, и он постепенно оживает. Всё-таки талант сразу видно, он проявляет себя в каждом штрихе.

Рядовые стражники ждали равнодушно, а сержант постепенно становился всё более мрачным, по всей видимости, предчувствуя, что начальство может его деятельность и не одобрить. Минут через десять на сцене и в самом деле появился высокий чин с нашивками капитана. Он хмуро обозрел общую картину, и всё больше хмурясь, стал выслушивать сержанта, который начал вполголоса ему что-то докладывать.

– Итак, кто вы такие? – наконец обратил он внимание на нас.

– Я Кеннер Арди, барон фон Раппин. А это моя жена Лена Менцева-Арди, баронесса фон Раппин. А кто вы, почтенный?

– Дирк Нойман. Я командую стражей Дерпта.

– Стражей магистрата Дерпта, – уточнил я.

– Я командую стражей, этого достаточно, – раздражённо ответил он. – Насколько я понял из доклада моего подчинённого, здесь произошло преступление против граждан и стражи Дерпта.

– Чтобы не повторять одно и то же, давайте дождёмся представителя его преосвященства. Я изложу наше видение происшедшего, и мы вместе обсудим этот инцидент.

Ждать пришлось недолго. Минут через пять прямо по пешеходной аллейке стремительно примчался военный грузовик и остановился с визгом тормозов. Из кузова посыпались гвардейцы епископа, а из кабины выскочил отец Корнелис Йонкер, доверенный порученец фон Херварта. Впрочем, я так и предполагал, что епископ отнесётся к этому делу крайне серьёзно.

– Барон, баронесса, моё почтение, – поклонился он, бросив мимолётный взгляд на стражников. – Мне сообщили о неких трудностях…

– Здравствуйте, отец Корнелис, – поклонился я в ответ. – Благодарю, что так быстро отреагировали на мою просьбу о помощи. Позвольте изложить суть этого прискорбного инцидента. В то время как я был на аудиенции у его преосвященства, баронесса изъявила желание нарисовать епископский замок.

– Мы наслышаны о многочисленных талантах баронессы, – отец Корнелис посмотрел на неё, вежливо наклонив голову.

Любопытно, о каких именно из её многочисленных талантов он наслышан? Уточнять я, впрочем, не стал.

– Благодарю вас за добрые слова, преподобный, – улыбнулась ему Ленка.

– Вы оставили баронессу одну?

– Моя вина, – печально вздохнул я. – Задним числом я понимаю, что следовало оставить с ней нашего водителя-телохранителя, но в тот момент нам и в голову не пришло, что ей может угрожать какая-то опасность в центре города, прямо под стенами епископского замка. В этом скверике гуляет много приличной публики, и асоциальным элементам, казалось бы, просто неоткуда здесь взяться. Как выяснилось, мы ошибались – асоциальные элементы здесь появились, и дальнейшие события намекают на то, что они появились здесь не без содействия магистратской стражи.

– Это ложь! – вскинулся капитан.

– Поосторожнее с подобными заявлениями, капитан, а то я могу посчитать себя оскорблённым, – предупредил я. – Я не утверждаю, что это так, я лишь говорю о впечатлении, навеянным ходом событий.

– Продолжайте, прошу вас, барон, – сочувственно кивнул преподобный. – Что же произошло дальше?

– А дальше на беззащитную женщину напала непонятно откуда взявшаяся шайка бандитов.

Все дружно посмотрели на распластанные на земле фигуры.

– Начали они с простого грабежа, но кто знает, чем кончилось бы дело? Изнасилованием? Убийством? От этих негодяев можно было ждать чего угодно.

Один из негодяев замычал что-то протестующее, но пинок гвардейца заставил его замолчать.

– К счастью, баронессе удалось отбиться и защитить свою честь, – объявил я.

Присутствующие уважительно посмотрели на Ленку, которая невозмутимо продолжала рисовать.

– И вот в этот самый момент на сцене возникла магистратская стража, которая немедленно обвинила баронессу в нападении на граждан Дерпта и попыталась уволочь её в темницу.

– В какую ещё темницу, барон? – страдальчески сморщился капитан.

– Вы как-то иначе представляете себе арест, капитан? – иронически спросил я. – Не как заключение в тюрьму?

– В магистратской тюрьме действительно темновато, – заметил преподобный. – Мне доводилось пару раз её посещать.

Капитан возмущённо выдохнул, но промолчал.

– Обратите внимание на следующие моменты, отец Корнелис, – продолжал я, – стража появилась сразу же, и при этом стражники не заинтересовались ни именем потерпевшей, ни описанием происшедшего. Они немедленно взялись тащить её в тюрьму, как закоренелую преступницу.

– Вы неверно и предвзято толкуете события, барон! – не выдержал сержант, который к этому времени стал багровым от злости.

– Я где-то ошибся в описании событий, сержант? – кротко осведомился я. – Вас не затруднит меня поправить?

– Вы описываете наши действия так, что из вашего рассказа можно сделать вывод, будто мы были сообщниками.

– Такой вывод напрашивается, – согласился я. – И пока я не вижу ничего, что могло бы его опровергнуть.

– Это не так! – упрямо заявил сержант.

– Я всего лишь излагаю то, что было, сержант. Делать выводы будет тот, кто будет это расследовать. Но позвольте мне продолжить. К счастью, и здесь баронесса сумела защитить себя от посягательств.

Все дружно посмотрели на перепачканных в земле стражников.

– Не драматизируйте, барон, – капитан скривился, как от лимона. – В конце концов, баронессу не арестовали, и ни в какую темницу не бросили.

– И вы должны быть ей благодарны, что она этого не позволила, – заявил я, в упор глядя на него. – Если бы вам это удалось, через несколько часов в Дерпт вошла бы моя дружина, и магистратская стража перестала бы существовать. Даже не сомневайтесь, что это было бы в моих силах.

– Довольно, довольно, господа, – вмешался отец Корнелис. – Не будем превращать спокойное разбирательство в скандал. Никто не сомневается в ваших возможностях, барон, но уверяю вас, что в этом не было бы никакой необходимости. Его преосвященство ни в коем случае не позволил бы свершиться подобному насилию над баронессой.

Ленка продолжала работать, как если бы она находилась в одиночестве в безлюдном сквере.

– Собственно, на этом всё, преподобный. Дальше на сцене появился я, и конфликт перешёл в стадию разбирательства.

– Я всё понял, барон. Ваше описание было вполне исчерпывающим. Правильно ли я понимаю, что вы ищете защиты у сюзерена?

– Именно так. Я прошу у его преосвященства беспристрастного разбирательства и защиты от произвола магистрата.

– Вы можете рассчитывать и на защиту, и на разбирательство, барон, – торжественно объявил отец Корнелис.

– Я надеюсь, ваши сотрудники помогут мне составить соответствующее прошение, преподобный? Я простой сельский житель, и слабо разбираюсь во всём этом юридическом крючкотворстве.

– Разумеется, барон, – пообещал преподобный, и глазом не моргнув от моего заявления. – Баронесса, вы не могли бы, эээ, сделать этих преступников доступными для ареста?

– Конечно, отец Корнелис, – кивнула Ленка, и конструкт развеялся. Неудавшиеся грабители зашевелились и застонали. Гвардейцы подхватили их и поволокли к машине.

– Если мы больше не нужны, то позвольте на этом откланяться, – заявил я. – Баронессе пришлось многое пережить, ей необходим отдых. В ближайшее время нас можно будет найти рядом, в гостинице «Под рыбой[14]14
  В раннем христианстве главным символом был не крест, а рыба. Этот символ и в наши дни часто ассоциируется со святым Петром. По всей видимости, название дорогой гостиницы, расположенной рядом с епископским замком, и в которой часто останавливаются церковные иерархи, именно с этим и связано.


[Закрыть]».

– И в самом деле, – сочувственно отозвался отец Корнелис, – не будем мучить бедную женщину, которой выпало столько потрясений. Отдыхайте, баронесса, и простите нас за это прискорбное происшествие. Его преосвященство примерно накажет всех виновных, можете быть в этом уверены.

* * *

О происшедшем мы заговорили уже после того, как пообедали в гостиничном ресторане.

– Простой сельский житель, да? – посмотрела на меня Ленка. – Плохо знающий грамоту?

– А зачем мне этим заниматься? – пожал я плечами. – Люди епископа сами напишут всё, что надо, и в нужном ключе. И мне, и им хорошо.

– Меня стражники в самом деле не отпустили бы после того, как узнали, кто я?

– Отпустили бы, конечно. Они же не полные идиоты, чтобы арестовывать баронессу. Тем более баронессу фон Раппин – они про нас достаточно наслышаны, и прекрасно понимают возможные последствия. Просто сержант поддался рефлексу всех задержать и разобраться с делом уже в участке, ну а потом не мог отыграть назад после того, как ты поваляла по земле его подчинённых. Капитан-то поумнее и поопытнее – он сразу спросил имя. Если бы я не настаивал на вмешательстве епископа, он бы немедленно отпустил тебя с извинениями.

– Тогда к чему был этот безумный спектакль? Я не понимаю, зачем ты устроил это представление, а ещё меньше понимаю, почему отец Корнелис так охотно в этом участвовал. Я там вообще не могла понять, что происходит, вот и делала вид, что меня там нет. Сидела и гадала – это я сошла с ума или мир вокруг? Успокой меня, Кени, скажи, что это не я сумасшедшая.

– Да не сумасшедшая ты, успокойся, – засмеялся я. – Это всего лишь политика, она часто создаёт ощущение сумасшедшего дома. Ты вообще знаешь, как Дерпт управляется?

– Да как-то не особенно интересовалась.

– Если коротко, то здесь всё сложно. История у Дерпта была довольно бурной, но магистрат Дерпта всегда выступал на стороне епископата и в качестве благодарности нередко получал от него какие-то вольности. В результате так получилось, что с одной стороны Дерпт вроде и епископский город, но с другой – у него столько больших и малых вольностей, что власть епископа скорее номинальная. Вот как со стражей, например – центр города охраняется стражей магистрата, и страже епископа сюда хода нет. Как ты легко можешь догадаться сама, епископа такое положение дел совсем не радует, но вольности так просто не отобрать, нужен серьёзный повод. Нападение стражи магистрата на баронессу фон Раппин – это очень хороший повод, и епископ наверняка раздует этот скандал по полной. Думаю, под это дело он сможет порядком урезать полномочия магистратской стражи.

– То есть ты…

– То есть я просто увидел возможность оказать услугу фон Херварту, и оказал. Мне от него кое-что нужно, он колеблется, а тут подвернулась такая замечательная возможность сделать его немного обязанным. Я, конечно, не мог этот случай упустить.

– Постарайся предупреждать меня в следующий раз, Кени, чтобы я не мучилась вопросом о своём психическом здоровье, хорошо?

– Я раньше тебя с ума сойду, – усмехнулся я. – Мне-то постоянно приходится с этим дело иметь.