Текст книги "Пустошь"

Глава 12

Линда медленно отодвинула от лица микрофон, все еще не веря в то, что произошло. Целый час она пыталась связаться с Майклом и Анной, но рация отвечала ей только бессмысленным шумом. То, что она услышала перед тем, как связь пропала, напугало ее и одновременно озадачило. За время, которое она провела у рации, переговариваясь с райдерами, она слышала много, очень много такого, чего предпочла бы никогда не слышать. Но в последнее месяцы все было хорошо. Она уже начала забывать, как это бывает. И вот теперь – крики, ругань, рев двигателя и сигнал клаксона. Очень громкий сигнал. Слишком громкий. Такой устанавливают на большие машины. У «сабурбана» он совсем не такой. Они попали в аварию? Но откуда там взялся другой автомобиль? Квант скорости – как высотный эшелон для самолета – там не могло быть других. А что, если не местные? Кто-то из Кубы? Нет, это невозможно! Но тогда кто? Ради бога, кто? Что за машина оказалась там?

Как и многие в Санта-Розита, Линда свято верила в неуязвимость Майкла. Еще никому не удавалось ездить по Пустоши так долго. Казалось, Майкл нашел какую-то волшебную палочку. Оберег. Его много раз спрашивали об этом, но он только пожимал плечами и говорил: «Обращай внимание на мелочи и не психуй. Это все, что можно сделать. Остальное – удача». Да, удача была благосклонна к нему, как к тем немногим своим любимчикам, которые не знают, что такое невезение, и с рождения обеспечены бесплатной страховкой. Линда верила, что Майкл из их числа. Верила до сегодняшнего дня. И теперь, хватаясь за тонкую соломинку надежды, она сидела перед рацией и застывшими глазами смотрела на пульт. Медленно ползли минуты. Линда вызывала «сабурбан» снова и снова, но Майкл молчал.

Около десяти вечера пришел Чарли. Одного взгляда на сестру было достаточно, чтобы понять: что-то случилось. Он подошел и положил руки ей на плечи.

– Насколько плохо?

– Очень плохо. Вот. Я записала полтора часа назад.

Она включила магнитофон.

Треск помех, невнятный шум. «Майкл! Это Линда. Ты не вышел на связь. У тебя все в порядке?» Голос, прозвучавший в ответ, заставил Чарли вздрогнуть. Он был одновременно и похож, и не похож на Майкла. Он звучал испуганно, раздраженно и как-то… растерянно. «Линда…» – начал он, но не успел закончить фразу – остаток слов утонул в адском реве. Тот нарастал в течение нескольких секунд, а потом оборвался. Стало слышно, как взревел двигатель «сабурбана», и еще какой-то гул. Низкий и громкий. И он приближался.

Снова голос Линды: «Майкл, что там у тебя? Что за шум?» Рев в эфире достиг апогея, потом послышался визг покрышек и странные звуки, будто кто-то выбивает пыль из ковра. Потом все смолкло. Остался только треск помех.

Линда выключила запись.

– Что это было? – спросил Чарли, садясь на стул рядом с ней.

– Клаксон, – устало ответила Линда. – Я уже раз двадцать слушала. Это клаксон.

– Больше похоже на ревун – как на кораблях.

– Да.

– Там был еще какой-то звук. Ты думаешь…

– Да. Вторая машина. Большая машина. Грузовик.

– Краучеры?

– Нет, они не выезжали. Отложили на пару дней.

– Тогда кто?

– Не знаю. Я все пытаюсь с ними связаться, но не получается.

Чарли взъерошил волосы и остался сидеть, обхватив голову руками.

– Когда они должны прибыть в Кубу?

– Около полуночи.

– Будем ждать.

– Чарли, – Линда посмотрела на него испуганно. – Может быть, послать кого-нибудь за ними? Краучеров?

– А смысл? Им все равно их не достать. И темно уже.

– Но это же не известно точно. До сих пор не известно точно – совершенно точно, что нельзя найти другую машину! А вдруг можно? Хотя бы попробовать!

– Погоди. Не пори горячку. Подождем до утра.

– Смысла нет ждать до утра, – ответила Линда, но больше не настаивала.

Чарли включил чайник. Предстояла длинная ночь.

Время тянулось медленно. Каждые четверть часа Линда выходила на связь, вызывая Майкла, но тщетно. «Сабурбан» не отвечал. По комнате вальяжно плавал густой сигаретный дым. Они ждали полуночи, словно пограничной черты, после которой страшное предположение станет реальностью.

«Может быть, у них сломался передатчик? Всего лишь. А так – все хорошо?»

Но и в полночь Майкл молчал.

И в четверть первого.

И в половину.

В час ночи Чарли уехал домой. Вернулся он спустя полчаса с двумя одеялами и пакетом сандвичей. Они закутались, спасаясь от ночного холода, и продолжали свое бдение, вызывая Майкла опять и опять.

Около четырех Линда задремала. Чарли осторожно вытащил у нее из пальцев наполовину докуренную сигарету и загасил в пепельнице, прибавив к внушительной горе окурков. Сняв с себя одеяло, он подложил его сестре под голову. Она слабо пошевелилась, но не проснулась. «Хорошо, – подумал Чарли. – Пару-тройку часов она не будет ни о чем думать… Погано! Как же все погано!» Линда уже потеряла жениха в этом проклятом месте. Пусть это было давно, но она до сих пор не приняла, не смирилась с этим. Время немного приглушило боль, но не смогло стереть до конца. Чарли каждую минуту чувствовал это. Видел воспоминания о Бенни в глазах сестры, в каждом жесте; слышал в каждом слове. А теперь и Майкл. Чарли не понимал почему, но тот был утешением для Линды: Майкл в норме, и она в порядке. Он не стал заменой Бену – здесь было что-то другое, что-то выше понимания. И вот теперь он исчез, сгинул, так же, как полтора года назад Хорек. В том, что он не вернется, Чарли не сомневался.

Он включил рацию и снова стал вызывать «сабурбан».

Линда проснулась без десяти семь утра. Она медленно подняла голову и неуверенно осмотрелась вокруг, как будто не понимая, где находится. Отпечаток одеяла на ее щеке горел, словно след от пощечины. Ее глаза встретились с глазами брата. Линда резко выпрямилась, поморщившись от боли в затекшем теле.

– Я заснула, – сказала она.

– Да.

– Почему не разбудил?

– Тебе надо было отдохнуть. С рацией я и сам справлюсь.

– Все равно, ты…

Она провела рукой по волосам.

– Ничего?

– Ничего.

– Сколько времени?

– Почти семь.

– Надо ехать к Краучерам.

– Не хочешь сначала позавтракать?

– Нет!

Утренний Санта-Розита был пуст и молчалив. За всю дорогу они не встретили ни одной машины. Даже военных не было видно.

Линда, бледная и решительная, сидела рядом с братом, но мысли ее носились очень далеко. Она знала, что шанс встретить Майкла в Пустоши практически равен нулю. Надежды не было. И все-таки она надеялась. Непонятно на что – на что-то. Пусть не вернуть, пусть не найти, тогда просто броситься вслед и бежать по той же дороге, пока…

Не важно.

Гораций Краучер, младший из братьев, возился на небольшой делянке у дома. Рожденные в фермерской семье, братья не смогли преодолеть в себе тягу к земле. За обширным гаражом они устроили целое поле, где выращивали всего понемногу: лук, чили, картошку. Выращивали в основном для себя, но иногда их можно было увидеть на местном рынке, когда год выдавался хорошим и урожай был обильным.

Гораций работал один. Завидев машину, подъехавшую к гаражу, он отложил лопату и, прикрыв рукой глаза от солнца, стал рассматривать пришельцев.

– Привет, Гор! – крикнула Линда и помахала ему рукой.

Гораций поднял руку в ответном приветствии. Ему нравилась Линда. Она была хорошей, симпатичной девочкой. Он воспринимал ее, как и все райдеры, как боевую подругу, всегда готовую помочь и поддержать. Хотя Линда годилась ему в дочери, Гораций часто ловил себя на мыслях – вполне определенных мыслях. Но дальше мыслей дело никогда не заходило. Да и зачем? У каждого мужчины есть мысли, но не каждая женщина из этих мыслей может принадлежать мужчине. Так устроен мир. И это не самый хреновый мир из множества возможных.

– Заходите! – крикнул он. – Калитка не заперта!

Линда и Чарли вошли. Гораций поздоровался с ними, и они уселись в тени дома на расшатанных деревянных стульях. Он закурил и подвинул на середину старую жестянку из-под бобов, которую использовал как пепельницу. Линда тоже закурила, делая частые короткие затяжки.

– В этом году плохой урожай, – пожаловался Гораций, оглядывая огород. – Совсем не было дождей. Земля твердая, как камень. В девяносто восьмом было такое же лето, почти все посохло.

– Гораций, – сказала Линда, – случилась беда.

Он вздохнул и сбросил длинный столбик пепла в жестянку. Потом посмотрел на Линду.

– Майкл?

Она кивнула.

– Он осторожный парень. Зачем ему понадобилось ехать ночью?

– Военный заказ. Но это не все. – Линда решила, что будет говорить откровенно. – С ним ехал пассажир.

Густые брови Горация приподнялись.

– Пассажир?

– Да.

– Интересно.

– У нее в Кубе сестра. Она специально приехала сюда из Вермонта, чтобы разыскать ее.

– Вермонт? Далековато. Да… Люди волнуются за своих родных. Сколько народу пропало в этой хренотени. И наш Майки согласился ее доставить?

– Да.

Гораций кивнул.

– Глупо.

– Знаю. Нам нужна ваша помощь!

– Вы хотите поехать за ним?

– Да.

– Линда. Я люблю тебя – как дочь родную люблю, но ты же знаешь, что у них нет ни шанса. Сколько раз такое случалось. Это просто… Такая жизнь.

– Да, я знаю. Я все понимаю. Но я не хочу… Понимаешь, я не могу просто взять и смириться. Мы должны хотя бы попытаться! Он ваш друг, он такой, как вы. Нельзя его бросать!

– Когда пропал Майкл?

– Двенадцать часов назад.

Гораций замолчал и довольно долго сидел, глядя в стену гаража. Потом поднял жестянку и старательно загасил сигарету.

– Пойдемте в дом, ребята. Я свяжусь с братом. Он у Рози. Нам надо вместе это обмозговать.

Пока Гораций говорил с братом, Линда мерила шагами маленькую кухню. Несмотря на то, что она почти не спала ночью и валилась с ног от напряжения, девушка не могла сидеть. Ожидание было невыносимым, казалось, что с каждой минутой и без того ничтожная вероятность найти Майкла становится все меньше.

Через пять минут Гораций вернулся.

– Гомер будет здесь через четверть часа, – он посмотрел на Линду. – Я так понимаю, что вы еще не завтракали?

– Вы поможете? – спросила она.

– Думаю, да. Люди должны помогать друг другу. Особенно в таких местах, как это. Сдается мне, что и брат со мной согласится.

– Спасибо!

– А ты, Чарли, что скажешь? Что-то ты все молчишь.

Чарли поднял голову. Он так устал, что с трудом мог соображать.

– Я? Не знаю. Наверное. Наверное, стоит попытаться. Хотя бы для того, чтобы можно было спать спокойно.

– Да уж… В любом случае, спокойно поспать тебе удастся не скоро. Нехорошие игры вы затеяли, ребята. С пассажирами. Надеюсь, больше вам не захочется этого делать.

Чарли покачал головой.

– Лично мне нет.

Линда промолчала.

Гораций включил чайник и сел за стол.

– Пустошь меняется, – сказал он, глядя в окно на синюю полоску неба. – Она становится другой. Совсем не такой, как год назад. Там что-то происходит. Думаю, нам всем пора с ней завязывать, пока мы еще живы.

– Что ты имеешь в виду?

Гораций пожал плечами.

– Она меняется, – повторил он. – Сдается мне, скоро все эти хитрости, что придумали Бен и Майкл, перестанут действовать. Я так думаю.

Он насыпал в чашки растворимый кофе и залил подоспевшим кипятком.

– Вот, подкрепитесь пока.

– Ты думаешь, Майкл знал, что там что-то не так?

– Не уверен. Он слишком… как эти, с городка. Образованный. Наука хороша, но она слепая. Тут нужны не глаза или мозги – тут душой нужно видеть.

– И вы никогда не говорили с ним об этом?

– Почему не говорили? Был разговор. Мне кажется, он тоже кое-что понимал, но, как это сказать – не верил самому себе. Я не лезу в чужие дела. Если он решил, что может ездить, это его дело.

Линда отпила кофе. Приятное тепло разлилось по телу, и глаза тут же налились тяжестью. Она решительно мотнула головой, стряхивая сон. Не время было спать.

Гомер оказался настроен более скептически, чем брат. Неприятности Майкла, как он это назвал, должны расхлебывать те, кому положено, то есть военные. Тем более что это они отправили его в ночь, а пассажирка тут не при чем. Гораций отвел его в сторонку.

– Не кипятись, брательник. Сдается мне, нам нужно поехать.

– Гор, ты в своем уме, или перед девчонкой выпендриваешься?

– Ты меня послушай. Вся эта затея – ерунда. Все равно никого не найдем.

Он глянул в сторону Линды.

– Но им это важно. Давай – прокатимся туда-сюда, все равно завтра-послезавтра фуру гнать. А так совесть будет спокойна. Мы столько раз это делали. Пожалей ребят.

– Порожняком? – с сомнением спросил Гомер. – В трубу вылетим. Бочка-то не готова.

– Если военные заправят, не вылетим.

Гомер задумчиво теребил воротник, обдумывая слова брата. «А ведь он прав. Что мы теряем? Просто обычная поездка. Все равно никого не найдем. Дело не великое».

Поспорив для порядка еще немного, они вернулись в гостиную.

– Хорошо, – ответил Гомер на немой вопрос Линды. – Если ты договоришься с властями, и нас заправят, поедем сегодня.

Линда вскочила и обняла его.

– Спасибо!

– Не за что.

Линда ушла к рации, чтобы поговорить с Пламером. В гостиной было слышно, как она просит выпустить грузовик. Потом пауза. И снова ее голос. Она что-то быстро и возбужденно объясняла.

– Может и не согласиться, – заметил Гомер.

– Согласится, – возразил Чарли. – Могу спорить.

Гомер усмехнулся.

– Спорить вы все горазды.

Он помолчал.

– Слушай, а у них с Майклом, случайно, не того? Ну, я имею в виду…

Чарли покачал головой.

– Нет. Они друзья. А она друзей не бросает.

– А. Ну да. Так я и думал.

Линда говорила еще долго, и даже Чарли уже начал сомневаться, что ей удастся убедить полковника. Когда она снова появилась в комнате, лицо ее горело от возбуждения.

– Он разрешил! – сказала она. – Согласился. Сказал, что поедем на свой страх и риск; помощи не будет. Машину они заправят. И еще сказал, что всерьез думает о том, чтобы запретить любые поездки гражданских через Пустошь. Я передала ему то, что ты сказал, Гор. Он согласился.

Гомер нахмурился и посмотрел на брата.

– Что это ты сказал? – спросил он.

Гораций лишь пожал плечами.

– Он сказал, что Пустошь изменилась, – пояснила Линда. – Что она уже не такая, какой была раньше. Сказал, что там что-то есть.

Гораций хлопнул себя по коленям и встал.

– Ну, что же. Надо готовиться.

Остальные тоже поднялись.

– Мы отправимся, как только возьмем топливо, – сказал он. – Выйдем на связь сразу, как только пересечем линию.

– Я еду с вами! – заявила Линда.

Чарли решительно замотал головой.

– Нет!

– С нами?

– Да!

– Это не самая лучшая мысль, девочка, – сказал Гомер.

– Я поеду!

– Линда, ты не можешь так поступить! Подумай об отце! Что я ему скажу?

Она решительно посмотрела на брата.

– Если он не спросит, ничего не говори. А если спросит, скажи как есть. Я не могу сидеть и ждать. Я с ума сойду!

– Но ведь это опасно!

– Я прекрасно знаю! Я лучше вас всех это знаю!

– Линда, дорога будет длинная, – сказал Гораций. – У нас всего одно спальное место в машине, и оно…

– Не важно. Я на кресле посплю, если надо.

– Ты ненормальная! – заявил Чарли.

– Да, это правда. Меня не было там, когда исчез Бен. Но сейчас я буду. Пусть это глупость – пусть глупость!

– Дурная.

Чарли обнял сестру, и Линда заплакала.

– Проклятое место! – Она стукнула его в грудь кулаком и отстранилась, вытирая слезы.

– Я еду с вами! – повторила она, повернувшись к Горацию.

Тот вопросительно посмотрел на брата. Гомер почесал затылок, обдумывая ее слова.

– Почему бы нет, – сказал он, наконец. – Я не собираюсь пропадать там. Повезет, так все вернемся целыми и невредимыми.

– Хорошо, – сказал Гораций. – Встречаемся на линии через час. Линда, ты и сама все знаешь.

– Знаю.

Она повернулась к брату.

– Ты поведешь нас, Чарли!

Он тяжело вздохнул.

– Ладно, глупыш. Удачи тебе.

– Значит, через час, – повторил Гораций.

– Я успею!

Линда быстро собрала свой нехитрый багаж, и уже через сорок минут они с Чарли припарковались на обочине у белой линии. Линде не сиделось в машине. Она вышла и стала ходить взад-вперед перед солдатами. Те с любопытством смотрели на нее и молчали. Исчезновение Майкла, как потеря магического талисмана, заставило всех, кто был так или иначе связан с райдерами, почувствовать себя не в своей тарелке. Было заметно, что солдаты тяготятся близостью Пустоши и стараются держаться подальше от Линии.

Краучеры задерживались. Прошло уже полтора часа, Линде показалось, что гораздо больше, а их все не было. Она уже начала волноваться, не случилось ли с ними что-нибудь, когда на вершине небольшого холма, на склоне которого Майкл нарисовал свою черту, показался огромный красный грузовик «форд». Сердце Линды забилось в каком-то глупом предвкушении, но она одернула себя. «Чему ты радуешься, дурочка? Тоже мне – нашла себе приключение!» Грузовик производил впечатление – громадный, как корабль, и несокрушимый, как крепость. Старый, но еще крепкий, как и его водители. С такой машиной и такой командой ничего не могло случиться. Он медленно подкатил к Линии и остановился. Гомер открыл дверь. Линда повернулась к брату.

– Не волнуйся, со мной все будет в порядке, – сказала она и поцеловала его. – Береги папу.

Прежде чем он успел ответить, она быстро взобралась в кабину. Впереди зарычал двигатель – солдаты убирали с дороги свой «хаммер». Остановившись на обочине, они махнули рукой, разрешая грузовику двигаться. Мотор «форда» взревел, и фура плавно двинулась с места.

– Ты вернешься! – закричал Чарли. – Слышишь?

Линда кивнула и прижалась лбом к стеклу.

Грузовик пересек Линию и, набирая скорость, ринулся вниз с холма.

Еще несколько минут Чарли стоял и смотрел, как машина растворяется в горячем воздухе, пока она полностью не исчезла из вида. На душе у него было скверно. Одна мысль упорно лезла в голову, и, как он ни старался прогнать ее, она возвращалась вновь и вновь.

«Больше я ее не увижу. Никогда».

Глава 13

Майкл стоял посреди заправки, растерянно глядя на пустые улицы поселка. Анны нигде не было.

«Что за черт…»

Листок бумаги трепыхался возле одной из колонок. С каждым порывом ветра листок взмывал вверх и снова падал на пыльный асфальт, как птица с перебитым крылом. Майкл поднял его. Открытка. На ней – то самое кафе, где они с Анной нашли воду. Кажется, это случилось миллион лет назад. Картинка вызывала мрачные ассоциации. Майкл сунул ее в карман и еще раз окинул взглядом окружающее молчание.

– Анна! Анна, ты слышишь меня?

Никто не ответил. Только что она была рядом – рукой подать. Он слышал ее голос, слышал крик. Если кто-то или что-то похитило ее, оно должно было находиться всего в нескольких ярдах от магазина. И окажись на улице не Анна, а он сам, возможно, именно его пришлось бы…

«Да нет же! Этот город пустой и стерильный, как хирургический инструмент. Только звуки и тени – вот и все».

Звуки – стоны.

Потрескавшийся асфальт покрывал тонкий слой песка; в порывах ветра он двигался, превращаясь в целый выводок гибких змеек, постоянно меняющих очертания. Если здесь и были какие-то следы, ветер полностью стер их.

– Анна!

Крошечный торнадо из мелкой пыли взметнулся над асфальтом и, качнувшись, словно пьяный, пронесся прямо перед его носом. Майкл закашлял. На зубах неприятно заскрипел песок. Прикрыв ладонью нос и рот и нагнув голову, Майкл вернулся обратно в магазин.

Надо было найти какое-нибудь оружие. В машине лежал нож, но, к сожалению, очень удобный в качестве инструмента, он был совершенно бесполезен как оружие. Майкл в замешательстве осмотрелся, толком не понимая еще, что хочет увидеть.

На полках было полно всякой всячины, из тех, что покупают заезжие туристы по пути к Рио-Гранде: бусы, поделки из камней, пучки трав и прочая ерунда. Взгляд Майкла остановился на одной из полок, и глаза его заблестели. Там, на лоскуте зеленой материи, закрытые стеклом, лежали шесть ножей с резными деревянными и каменными ручками. Один из них, с широким и длинным, не меньше двадцати дюймов, лезвием, показался ему подходящим. Ни на минуту не задумываясь, Майкл ударил по стеклу локтем. Оно раскололось на несколько крупных осколков. Он осторожно извлек нож и кивнул – такое оружие при известной доле решительности может быть вполне смертоносным. Решительность у него имелась.

Майкл снова вышел на улицу.

День клонился к закату. Солнце спустилось почти к самому горизонту, окрасив землю в зловещий красный цвет. Казалось, будто вся равнина наполнилась кровью.

Майкл снова позвал Анну и прислушался. Ему ответило только тихое завывание ветра. Он был один в этой враждебной, глухой пустоте. Перехватив нож в правую руку, он направился к ближайшему зданию. Если потребуется, он обыщет каждый дом в этом поселке. Она должна быть где-то здесь.

Анна с трудом разлепила глаза. В густом сумраке она едва могла различить окружающие предметы. Она сидела, привалившись спиной к стене, в каком-то сыром подвале с двумя крошечными оконцами под самым потолком. Напротив нее узкая лестница из трех ступеней упиралась в черный прямоугольник двери.

«Вроде бы здесь холодно».

Точно Анна определить не могла – она плохо чувствовала собственное тело. Рядом с ней никого не было. Ни один звук не нарушал идеальную тишину пустого склепа.

Она хотела сесть ровнее, но ни руки, ни ноги не слушались. Даже просто пошевелить пальцами не получалось. Попыталась крикнуть, но голосовые связки не повиновались. Тело было чужим, словно футляр, в который положили сознание. Просто моргать – и то трудно, веки отяжелели и не желали подниматься.

Боли не было. Она не ощущала ничего, кроме страха – панического ужаса зверя, запертого в клетке.

Анна попыталась вспомнить, как оказалась здесь, но последнее воспоминание, которое пришло ей в голову, было о том маленьком магазинчике, куда они зашли с Майклом, чтобы разыскать посудину для бензина. Дальше была пустота – глухой провал.

«Я не могу двигаться. Господи, что со мной?»

Слух уловил слабый, едва различимый шорох. Он доносился со стороны двери и был похож…

Медленные шаги. Тихий стон.

Звук приближался. Не торопясь, как в кошмарном сне, но неотвратимо. «Это сон. Или обморок. Ох, Майкл – разбуди меня! Разбуди меня скорее!»

Скрип половиц. Стон.

Анна сидела, уставившись на дверь, желая и боясь закрыть глаза, и ждала. Оно приближалось. Оно стояло за дверью.

Зайдя в первый дом, Майкл оказался в просторной комнате с небольшим столом посередине и несколькими стульями, беспорядочно расставленными вокруг. Судя по металлической раковине и холодильнику в углу, это была кухня. В противоположном конце комнаты он заметил две закрытые двери и медленно двинулся к ним, напряженно прислушиваясь. Оказавшись рядом с одним из стульев, он положил руку на спинку, собираясь убрать его с дороги, – никто не знает, что может ожидать за этими дверьми. Если придется убегать, лучше заранее расчистить дорогу. Он попытался приподнять стул, но тот словно прирос к полу и не собирался сдвигаться с места. Озадаченный, Майкл остановился. Быстро оглядевшись по сторонам, он опустился на колени, гадая, кому могла прийти в голову мысль прикручивать стул к полу. Он осмотрел ножки, но не обнаружил ни винтов, ни гвоздей. Может быть, клей?

Майкл встал и подошел к другому стулу – то же самое. Все стулья, стол и холодильник были словно частью деревянного пола. Ни сдвинуть, ни пошевелить их не удавалось. Даже горшок с цветком на подоконнике не желал перемещаться ни на дюйм.

Он подошел к одной из дверей и осторожно приоткрыл ее. За ней оказалась маленькая спальня, всего несколько метров от стены до стены. Обстановка состояла из железной кровати и стула у изголовья. Поверх одеяла лежала книга в мягкой обложке. Майкл осторожно подергал кровать, но, как и мебель на кухне, она не сдвинулась с места. Он поднял книгу – это оказалась «Библия» – и перевернул страницу.

Структура книги была соблюдена правильно. Майкл распознал отдельные стихи, предваряемые цифрами; кое-где на полях темнели неразборчивые рукописные пометки. Тонкие цепочки слов складывались в привычный глазу узор, но вот только…

«Аааааа ааааа Аааааа…» – первая строка на первой странице.

– Что такое… – удивленно пробормотал Майкл.

Он торопливо пролистал книгу, но везде было одно и то же. Иногда вместо буквы «А» появлялись «S» или «Y». Ни одного нормального слова. Присмотревшись, Майкл понял, что и рукописные пометки были такими же. Словно какая-то сатанинская секта решила извратить ненавистную книгу. Он с отвращением отбросил ее обратно на кровать, как будто держал в руках змею.

– Черт!

В сердцах ударил ногой по стулу рядом с кроватью. Тот отлетел и ударился о стену. Ножка, на которую пришелся удар, треснула.

– Что здесь творится такое? – медленно и громко произнес Майкл.

Ему никто не ответил.

Звук шагов оборвался у самой двери. Анна внутренне сжалась, пытаясь, как черепаха в панцирь, забраться в глубь непослушного тела. Что-то стояло там, за дверью. Тихо скрипнув, дверь отворилась, впустив в подвал слабый свет уходящего дня. В проеме возникла темная фигура.

Беззвучный крик наполнил сознание Анны. Она не верила, отказывалась верить. Этого не могло быть!

Майкл вышел на улицу и закрыл за собой дверь. Он чувствовал, что сходит с ума. Все в этом Пуэбло было не так, и будь он проклят, если понимает хоть что-то. Он беспокоился за Анну, боялся, очень боялся за нее, за себя. Хотелось забиться в угол, выставив перед собой свое жалкое оружие, не смея пошевелиться, крикнуть, дышать. Он тряхнул головой, отгоняя наваждение, и посмотрел на дома, выстроившиеся вдоль шоссе, как шеренга мертвецов с пустыми глазницами окон и раззявленными ртами дверей. В любом из них могла быть Анна. Или чудовище из фильма ужасов.

Решительно, стараясь ни о чем не думать, Майкл пошел к следующему дому. Нужно осмотреть каждый. Один за другим. Все дома.

Если бы Анна могла кричать, возможно, ей было бы легче. Но она не могла и глотала ужас, не имея возможности выплеснуть его из себя, исторгнуть, как яд. Страшным пришельцем, возникшим на пороге, была София. Она и не она одновременно. То же самое платье, в котором она была на выпускном, эти воланы на плечах – ее платье, оно одно такое. Но скособоченная фигура, такая нескладная, неправильная, неестественная, не могла принадлежать ее сестре.

София несколько секунд стояла неподвижно, а потом медленно, раскачиваясь, стала спускаться.

Ступенька. Еще ступенька.

Она спускалось не спеша. Не спеша подошла и склонилась над Анной.

Она – ее младшая сестренка, каким-то образом превратившаяся в чудовище из ночных кошмаров: распухшее лицо; кожа, как пористое тесто; толстые губы; тупой, ничего не выражающий взгляд. Она опустилась на колени и уставилась на Анну широко раскрытыми глазами.

Подвал исчез. Голова стала пустой. И вдруг в этой пустоте возникли картины: заполненные спешащими людьми улицы Бурлингтона; знакомые лица; появились запахи – ее любимые духи, травяной чай; она увидела синее небо, подернутое редкими облаками; улыбающееся лицо мамы; разбитый стакан в луже молока – воспоминания свободно изливались из нее. Не было ни боли, ни страха. Анну охватила апатия. Чувства исчезали, меркли. Где-то на краю сознания она понимала, что ее грабят, забирают что-то такое, что она хранила в своем сердце, как драгоценность. Она стала резервуаром, из которого черпали воду. Особую воду. Но ей было уже все равно. Ни боли, ни радости – Анна исчезала, переставала воспринимать саму себя, захваченная и растворенная в мощном исходящем потоке.

К тому времени, как солнце окончательно скрылось за горизонтом, Майкл успел осмотреть около десятка домов. В некоторых, как и в первом, стулья и столы оказались намертво вросшими в пол, в других – свободно двигались. В одном доме на столе стояла ваза с цветами, наполовину заполненная водой. Когда Майкл перевернул ее, вода не вылилась, словно в вазе была не жидкость, а стекло. Он положил ее на стол, и по кромке воды лишь пробежала слабая рябь, а сама она, нарушая все законы физики, оставалась перпендикулярной полу.

Поток странностей притупил восприятие – постепенно Майкл начал привыкать к ним. Его наполнило ощущение нереальности происходящего. Вот он ходит по темному Пуэбло, один, среди пустых домов, ходит и зовет, как беспокойное привидение в готическом романе. И только ветер, летающий над полями, охотно отвечает ему.

Взошла луна. Ее свет, довольно яркий на улице, казалось, совсем не проникал в дома, так что Майкл вынужден был передвигаться на ощупь. Пару раз он оступался и чуть не вывихнул себе ногу, споткнувшись о перевернутый стул.

Как бы решительно он ни был настроен, выбора не оставалось – придется ждать утра. В темноте шансы обнаружить Анну стремились к нулю. Если, конечно, они вообще были, и девушка все еще находилась в Санта Ане, а не где-нибудь на Плутоне.

Он вернулся к машине. Прислушался и услышал, как отдается в барабанных перепонках гулкое биение сердца. Майкл открыл дверь, залез в кабину и заперся. Он будет ждать утра и утром продолжит поиски.

Он положил нож на приборную панель и закурил. В сгущающейся темноте огонек сигареты был единственным светом, кроме холодного белого сияния луны.

Сколько продолжалось это безумие, Анна не знала. Когда она вновь обрела способность ощущать и открыла глаза, рядом никого не было. Тело все так же отказывалось слушаться. Вместе с сознанием вернулся и страх. Она была уверена – что бы ни значили эти образы, эти картины из прошлого – из нее высасывали жизнь.

София. Но это не могла быть София. Она бы не стала.

Страшная усталость навалилась, словно бетонная плита. Анна пару раз моргнула, медленно и тяжело поднимая веки.

Она засыпала.