Текст книги "Начало премудрости. По страницам Священного Писания"

Каин и Авель
Беседа седьмая

К чему ведет попытка «исправить несправедливый миропорядок»? Почему же Господь не принял жертву Каина? Что Каиново есть в нас самих?

Сегодня, возлюбленные о Господе боголюбцы и христолюбцы, мы будем говорить о Каине и Авеле. Первое совокупление, первое зачатие, первые родовые тошноты, первые боли и первые страдания испытала и пережила Ева – и родила сына, назвав его Приобретением. Каин – приобретение. Приобрела я человека от Господа (Быт. 4, 1), – сказала она. А Адам в этих первых родах, в этой мистике зачатия и вынашивания узрел тайну рождения всех живущих и дал своей жене имя Хава, то есть Ева, – «жизнь», ибо она стала матерью всех живущих. Митрополит Филарет (Дроздов) на эту тему рассуждает так: Адам прозрел в своей жене не только мать всех живущих и будущих жить, но он прозрел в ней и Божию Матерь, потому что подлинную Жизнь родила нам Богородица, Она – истинная Хава, истинная Ева и Мария, Святая и Пречистая и пречуждая всякого порока. А Ева внесла большую печаль в мир.

Адам и Ева получили от Бога обетование (так называемое Первоевангелие), что семя жены и семя змея будут враждовать между собой и семя жены поразит змея в голову (см. Быт. 3, 15). И потому они ожидали от жены спасения.

Когда родился Каин, взоры отца и матери его были, быть может, устремлены на него с большой надеждой. В нем они желали увидеть какое-то избавление от того, что на них свалилось, и возвращение туда, откуда они были изгнаны. Но Каин, этот первенец, стал первым убийцей.

Потом родился Авель, который был похож на легкое дуновение ветерка, что, собственно, и означает его имя. Видимо, он был не от мира сего, был устремленным ввысь, более небесным, чем земным. У них, этих двух братьев, были разные занятия: Авель был пастырем овец, а Каин – земледельцем. Авель – первый прообраз Иисуса Христа: он был убит братом, он девственник – семени после себя не оставил; как и Господь Иисус, был девственным и душой, и телом. И он – пастырь овец, а Господь Иисус Христос – Пастырь Добрый.

И вот два родных брата стали непримиримыми антагонистами.

Тайна Каина – это тайна всех войн человеческих, тайна зависти, тайна гордости, тайна претензии, что мир несправедлив. Если угодно, история Каина и Авеля очень легко, красиво, поэтично раскладывается по нотам в «Моцарте и Сальери» Пушкина. Потому что Моцарт и Сальери – это Каин и Авель в несколько иной интерпретации. Сальери уверен, что мир несправедлив, он говорит: «Нет правды на земле». Но говорит не только это. Все говорят, что правды нет на земле, но для Сальери нет правды и выше – и Бог несправедлив. Мол, я музыку на части разъял, поверил гармонию алгеброй, всю жизнь прокорпел над нотами, а почему-то талант Божественный, небесный дар дан этому гуляке праздному – Моцарту… И Сальери желает исправить Божественную «несправедливость».

Адам и Ева с Каином и Авелем. Миниатюра. XIX в.

Примерно так же, наверное, думал Каин. Все пытаются понять его психологию. Он был первенец, он считал, что его жертва должна быть лучшей – ведь он первый, он любимый. Он первый вышел из ложесна. Он первый человек, которого кормили грудью. Он первый человек, которому перерезали пуповину. Адам и Ева – это люди без пупков: их во чреве не носили. Когда их рисуют с пупками, это ошибка. Потому что они были не рождены, но сотворены. А вот Каин – человек, родившийся с пупком, первый, которого кормили грудью, первый огласивший мир своим детским криком. Он чувствовал себя таким вот первенцем во вселенной, и у него были некие внутренние убеждения, что он имеет прав больше, чем другие.

И он посчитал, что Бог несправедлив: почему Он принимает жертву этого странного брата, который младше его?.. Вот попытка исправить Божественный мир, попытка Богу подсказать, как лучше править миром. Она сопутствует жизни человеческой. И мы, бывает, тоже обретаем в себе, в своем сердце, некое несогласие с Божественным миропорядком. «Почему Ты не наказываешь этих? Почему Ты милуешь тех? Почему Ты прощаешь вон того? Почему творится вот это все, а Ты где? Что, не видишь?» Мы часто так говорим, часто так поступаем… И это, в общем-то, укоренено в человеке. Это – желание собственными руками исправить все, что не нравится в Божием мире. Кстати, интерес к Каину был особый еще в XIX веке, когда шла реабилитация диавола и всех бунтовщиков против Бога. Это мы видим у Байрона и других писателей и поэтов того времени. И наш бедный Лермонтов попал, так сказать, под тень крыла байроновской демонической грусти. Они всё думали, всё пытались понять, что же тогда произошло.

Жертва Каина и Авеля. Картина М. Альбертинелли. XVI в.

А что же произошло? Два брата приносили Богу жертву. Это очень важный момент! Описываются первые жертвоприношения – не в деталях пока, а в общем. А принесение жертвы означает, что ты, во‐первых, с Богом связан, что можно с Богом общаться, коммуницировать с Ним через какие-то священные акты. Во-вторых: ты виноват, ты должен что-то отдать Ему. И в‐третьих: ты находишься в зависимости, то есть общаешься не на равных. Ты как низший к высшему обращаешься к Богу и пытаешься умилостивить Его – приносишь Ему то, что тебе самому нужно. Приносили ведь то, над чем трудились. Каин был земледельцем и приносил от плода земли. Авель был пастырь овец и приносил первородных от своего стада.

Святитель Иоанн Златоуст очень точно подметил один важный момент. И призрел Господь на Авеля и на дар его, а на Каина и на дар его не призрел (Быт. 4, 4–5). Посмотрите: в Писании говорится сначала об Авеле, а потом о жертве его; сначала о Каине, а потом о его жертве. И Златоуст объясняет: Богу нужно не то, что ты приносишь Ему; речь не о том, ягнятами или, например, зерном пшеницы ты приносишь жертву. Речь о том, что сердце приносящего важно! И сердце приносящего определяет достоинство приносимого. Поэтому призрел Господь на жертву Авеля, потому что призрел сначала на его сердце. А на Каина Он не призрел.

Как это было в деталях, мы не знаем, конечно. Художники обычно изображают это так: от жертвы Каина дым стелется по земле, а от жертвы Авеля – густой столб дыма поднимается вверх. Может быть, так и происходило. Однако таким или иным, но общение с Богом было конкретным, и Бог давал знаки о том, что Он принимает или не принимает приносимое Ему. Причем Бог ведь и разговаривал с Каином, и Каин отвечал Ему.

Каин помрачил лицо свое и начал задумывать что-то недоброе – вот с этого момента зародились у Каина злые мысли по исправлению несправедливого мира. Он обиделся и на Бога, и на Авеля. И он вывел в поле брата своего и убил его. Все жертвы, все войны, все беды, все несчастья с тех пор совмещены в этой трагедии. И где бы кто бы ни поднял руку на другого, вооруженный ножом или камнем, пистолетом или баллистической ракетой, корни будут в той трагедии.

Каин убивает Авеля. Бронзовый рельеф работы Л. Гиберти. XV в.

Небо с ужасом смотрело на первое убийство. А ведь Господь разговаривал, повторюсь, с Каином. Он говорил ему: «Почему ты помрачаешь лицо свое? Если делаешь доброе, не поднимаешь ли лица? А делаешь злое, то грех лежит у порога. Он влечет тебя к себе, а ты господствуй над ним» (см. Быт. 4, 6–7). В этих интересных словах Господь Бог говорит нам о том, что мы властны над своим сердцем. Не думайте, что сердце порывами страстной любви или необузданного гнева влечет нас туда, куда оно само хочет, и мы не властны ему сопротивляться. Ничего подобного! Сердце нужно держать в кулаке. Силой воли и силой Божией, которая приходит на помощь молящемуся человеку, можно сдержать себя от прелюбодейных порывов, от необузданного гнева, от зависти, от коварства, от трусости. Можно остаться на месте и не побежать; можно пойти туда, куда нужно идти, потому что нужно господствовать над сердцем своим. Грех лежит у порога, но ты господствуй над ним. Господь открывает Каину возможность совладать с собой. Но Каин не внемлет.

Каин убивает брата и продолжает говорить с Богом. Где Авель, брат твой? – вопрошает Господь. И Каин отвечает: Разве я сторож брату моему? (Быт. 4, 5). Мы слышим уже голос дерзкого убийцы, который вовсе не хочет каяться. Вспомните голос Адама по грехопадении: Я наг, и скрылся (Быт. 3, 10). А Адам и Ева не убивали, а только надкусили плод, ослушавшись Господа. А теперь, смотрите, какая динамика падения: «Где брат твой?» – «Я что, сторож ему?» Это голос человека убившего, пролившего кровь своего брата. Еврейская Аггада говорит, что земля не хотела пить кровь убитого человека. Вообще земля не предназначена принимать в себя труп человека – не для этого она была создана. Она была создана для того, чтобы на ней жили и радовались, а не для того, чтобы погребать в себе и проглатывать тысячи трупов людей и животных. Поэтому земля не хотела пить кровь Авеля, и кровь свернулась и сгустилась на земле, оставаясь не всосанной, не впитанной ею.

Адам и Ева оплакивают Авеля. Картина «Первый траур» В. Бугро. 1888 г.

Адам и Ева – отец и мать – похоронили своего ребенка. Это были первые похороны на земле. И эти первые похороны на земле – похороны праведника, убитого рукой брата. Видите, сколько всего сошлось тут?! Обычно дети хоронят родителей, а там все было по-другому. И первые отец и мать поняли, что теперь будет дальше. Они говорили себе: «Вот какая жизнь нас ожидает! Мы будем рожать детей, а дети станут убивать друг друга. И все из-за того, что мы не исполнили заповедь!..» Вот почему Адам плакал все девятьсот тридцать лет своей жизни. Непрестанно плакал, и плакал, и плакал. Он рожал детей, потому что исполнял заповедь, ибо Бог сказал ему: «Плодитесь, размножайтесь, наполните землю, населите ее, обладайте ею» (см. Быт. 2, 16–17). Он делал это, но понимал, что рожает их к несчастью, рожает их в беду, они будут восставать друг на друга, они больны, они заразились – заразились гордостью, заразились завистью.

Когда люди дерутся, когда страны воюют, мы, заметьте, решаем нашим примитивным, мелким умом, что они воюют только или за нефть, или за лес, или за воду, или за деньги, или за то, или за иное… за мировую гармонию и спокойствие. Но первое убийство на земле совершилось не за женщину, не за деньги и не за землю. Это было убийство из-за гордости – по духовным причинам. Ищите, друзья мои, духовные причины в каждом конфликте. Ибо в каждом конфликте есть духовные причины, есть борьба добра и зла – извечная борьба добра и зла. Есть непримиримая ненависть зла к добру и нежелание успокоиться. Есть вечное желание убрать с земли того, кто, как тебе кажется, мешает. Как убили Христа – для того, чтобы изгладить Его имя из памяти и больше не слышать слов из уст Его. Однако Он воскрес. Потому что правда неубиваема.

Так что эта трагедия – убийство Каином Авеля – настолько важна для понимания всей последующей истории мира, что мы должны часто и много размышлять о той невинно пролитой крови, вопиющей к небу от земли. С той поры с земли к небу доносится особый глас – не только глас молитвы или хвалы, но и кровь вопиет от земли. Так что к небу от земли вопиют три особых гласа: глас пролитой несправедливо крови; глас наемников, которым не заплатили положенную им плату (об этом пишет апостол Иаков – см. Иак. 5, 4), и глас Содома и Гоморры, которые изнемогают от неистового разврата живущих в них. Пролитие крови, разврат и несправедливость оплаты – вот три вещи, которые заставляют землю плакать, и плач этот поднимается к небу. Первый такой плач поднялся, когда бездыханный Авель лежал на земле, а земля не хотела пить его пролившуюся кровь. Дальше думайте сами.

Аминь.

О смерти
Беседа восьмая

Чем христианское понимание смерти отличается от мирского? Сколько смертей носит в себе человек? Можно ли быть одновременно и мертвым, и живым? Когда смерть во благо? И неизбежна ли она?

Здравствуйте, дорогие о Господе братья и сестры!

Мы сегодня дерзаем поговорить об очень серьезной теме, которая касается каждого человека, – о смерти. Эта тема табуирована в современном обществе: при всей тотальности смерти она отодвигается на задворки сознания – для того, чтобы не пугать современного человека и не мешать ему наслаждаться жизнью. Происходит нечто странное: в средствах массовой информации не стыдятся показывать расчлененные бандитами трупы, взорванные террористами города, окровавленные жертвы автотрагедий, что, собственно, и есть смерть. Но при этом говорить об этом в обществе не принято. Попробуй заговорить с кем-то о смерти! Тебя сочтут не совсем вменяемым человеком. И это несправедливо.

Смерть вошла в человека, когда сказал Господь: Смертью умрете, – значит, это и совершилось. И смерть является благом для человека. Это трудно понять, но вот у святителя Амвросия Медиоланского есть даже книга об этом – «Смерть как благо».

Вообще смертей на самом деле много. Есть смерть духовная, которой тут же, после вкушения запретного плода, умерли Адам и Ева. Жили они еще долго: девятьсот тридцать лет Адам плакал о грехе своем – но умер он сразу по грехопадении. Эта смерть проявилась в том, что он испугался Бога, Которого раньше слышал, ходящего в раю, чувствовал близость Его и разговаривал с Ним. И он понес на себе плоды грехопадения и изменился телесно и душевно. Душа Адама разлучилась с Господом, телесные его составы претерпели чувствительное изменение – стали подвержены тлению. Ему напомнил Господь: Ты земля и в землю вернешься, – а этого не должно было быть.

Святитель Григорий Палама пишет, что смерть души – это разлучение души с Богом. Смерть тела – это разлучение тела с душой. Это рассечение человека на двоякое состояние: душа отдельно, тело отдельно – привычное нам понимание смерти. Душа живет без тела, тело без души не живет. Духовная смерть, повторюсь, – это разлучение ума, и души, и сердца с Богом. И в этом состоянии смерти пребывает огромное число людей. Нужна благодать Божия, нужны покаяние и вера, чтобы вернуть свои отношения с Творцом в должное русло и восстановить распадшееся. Слово «religare», от которого произошло слово «религия», как раз и означает восстановление – восстановление бывшей связи, порвавшейся по каким-то причинам.

Адам и Ева оплакивают потерянный рай. Фрагмент фрески. XIV в.

Слова о том, что смерть бывает благом, можно подтвердить высказыванием апостола Павла, который говорил, что если Христос у вас, то тело мертво для греха, а дух жив для Господа (ср. Рим. 8, 10). Тело, мертвое для греха, при духе, живом для Господа, – это свойство во Христе живого человека. То есть для того, чтобы во Христе ожить, нужно для греха умереть. Как видим, смерть и жизнь постоянно борются в человеке. Чтобы жить для Господа, нужно умирать для греха, а чтобы жить для греха, нужно умирать для Господа.

Так что смерть – духовное явление, она не обязательно ассоциируется с трупом человека, которого отпевают и хоронят, она может быть спутницей нашей жизни. Мы читаем об этом в притче о блудном сыне. Когда блудный сын вернулся – а это образ покаявшегося человека, – отец сказал о нем: Сын мой сей был мертв и ожил, пропадал и нашелся (Лк. 15, 32). То есть физически блудный сын не умирал, он действительно пропадал и нашелся, но в духовном смысле он умер, а потом ожил. Умер грехом, а воскрес покаянием.

Смерть как благо – это смерть для греха; смерть как благо – это смерть со Христом. Но если вы умерли со Христом, то и воскресли с Ним. И пост, например, – это умирание со Христом, Пасха – это совоскресение с Ним. «Вчера спогребохся Тебе, Христе, совостаю днесь воскресшу Тебе; сраспинахся Тебе вчера, Сам мя спрослави, Спасе, во Царствии Твоем». Чудесные, поэтические слова пасхального канона, сказанные преподобным Иоанном Дамаскиным!

Итак, смерть как благо – это смерть для греха. Смерть как ужас – это смерть для Бога. Смерть как конечный факт – это работа похоронных бюро; служение священников, отпевающих покойников; работа тех, кто обмывает и обряжает тело, накрывает погребальные столы. А смерть как постоянный факт нашей жизни, спутник наш – это то, о чем говорит Господь Бог про грешника: Сын Мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся. А в другом месте Евангелия Христос говорит такие слова – в ответ на просьбу Своего ученика разрешить ему похоронить отца: Остави мертвых погребсти своя мертвецы (Мф. 8, 22). Значит, есть несколько видов смерти, раз одни мертвые погребают других мертвых. Это может означать, что мертвые духом хоронят мертвых телом, а ты иди и возвещай Евангелие, то есть оживи сам духом, будь жив и делай прочих живыми.

Опознать в себе мертвеца надо каждому человеку. В особенности человеку, который знает, как зовут Того, Кто пришел избавить нас от вечной смерти. Тот, кто знает Иисуса Христа, верующий, должен опознать в себе человека, нуждающегося в Искупителе, человека, который носит в себе смерть – носит смерть души и, конечно, носит смерть тела. Смерть души проявляется через грехи; смерть тела проявляется через наши болезни, которые, как вестники дальние, высылаются Богом к нашей плоти многострастной, сигнализируя ей о том, что она из земли взята и должна разойтись на составляющие, на элементы, на молекулы, на атомы и в землицу лечь, чтобы, там очистившись, впоследствии совоскреситься, совоссоздаться в день славного и страшного пришествия Господа Иисуса Христа.

Смерть грешника. Лубок. XVIII в.

Многогранная тема смерти заставляет нас искать спасителя от нее и искать ответа на вопрос: почему хорош наш Господь Иисус Христос? А почему Он является таким единственным, как мы говорим: «Единый Человеколюбец»? – Да потому, что Он победил главного врага. Смерть – главный враг человечества. Наука борется с голодом, социальные движения борются, например, с рабством или с безмерным унижением одним человеком другого человека, борются с расовой, гендерной или иной какой-то несправедливостью. Наука дает нам крылья самолетов – для того чтобы мы пересекали огромное расстояние за маленькое время. Наука дает нам другие какие-то вещи, позволяющие нам говорить друг с другом на расстоянии, видеть друг друга на расстоянии. Одного только не может наука – сразиться со смертью и победить ее. Попытки есть, но попытки абсолютно бесполезные, потому что смерть смеется над силой сильного, над умом умного, над знатностью знатного, над богатством богатого. Только над Христом смерть не смеется. Вот Он – Крепчайший на смерть. Так мы и говорим: «Крепчайший на смерть был еси, Христе: темже ту связав, нас избавил еси». Вот Он – Единый Человеколюбец. Он не ученый, Он не правитель, Он не полководец в современном понимании этого слова, то есть тот, который командует войсками, Он не миллионер – но Он сильнее смерти, Единственный, приносящий миру настоящее благо, избавляющий нас от смертного страха.

Как только мы поймем, что смертны, но при этом не уверуем в Господа, жизнь наша тут же теряет вкус и смысл. И мы рискуем обезуметь от страха и перестать действовать активно в этом мире. Как только мы познали, что смертны, но при этом имеем веру в Сладчайшего Иисуса, Который сильнее, чем смерть, – мы получаем прямую дорогу в вечность и учимся умирать не боясь. Есть такое благо в человеческом роде, Христом подаренное: умирать не боясь. Страшно грешнику впасть в руки Бога Живого. Страшно и нам будет стоять перед судом Всесвятейшего Слова. Однако Христос, Который Сам перед смертью за наши грехи страшился и ужасался, беря их на Себя, дает праведникам такую власть – умирать с радостью. Иду, Господи, иду! Готово сердце мое, Боже, готово сердце мое: воспою и пою во славе моей (Пс. 107, 1). «Прими с миром дух Мой!» – говорил на кресте Жизнедавец. Так говорят и умирающие праведники: «Прими с миром дух мой».

Итак, дорогие христиане, смерть живет в нас. Не вокруг нас только, но и в нас тоже – это нужно знать. Сильнее смерти – Христос, Его нужно знать, за Него держаться. Хватайся… за вечную жизнь, – писал Павел Тимофею. И вы хватайтесь за ризы Того, Кто Единственный в мире сильнее смерти. И знайте, что смертей бывает много: есть духовное умирание, есть фактическое разлучение души от тела, есть смерть даже и как благо, когда плоть мертва для греха, а дух жив для Господа. Вот сколько важного, даже если поверхностно касаешься этой тайны. «Что сие еже о нас бысть таинство? Како предахомся тлению? Како сопрягохомся смерти?»

Смерть праведника. Лубок. XVIII в.

И пожалуй, источники для глубокого церковного понимания этой великой тайны смерти и воскресения – чин погребения православного мирянина, который стоит почитать каждому из нас, а батюшки его хорошо знают, многие и наизусть, и чин пасхальной службы. В чине погребения преподобный Иоанн Дамаскин, как никто другой, выразил трепетную тайну неизбежности умирания и ужасности ухода за гроб человека из этой жизни и слез прощальных над его бездыханным телом. А в пасхальных песнопениях тот же Иоанн Дамаскин с величайшей радостью и проникновенностью описал нам то, что «пожерта бысть смерть победою. Где ти смерте, жало; где ти аде, победа?..».  «Воскресе Христос, и жизнь жительствует, и мертвый ни един во гробе». Все это наша жизнь, наши слезы и наша радость. Думайте об этом, и да вразумит вас Господь думать глубже, думать сильнее и думать правильно. С Богом!