Текст книги "Краткое изложение книги «Невроз и личностный рост: борьба за самореализацию». Автор оригинала Карен Хорни"

Краткое изложение книги
«Невроз и личностный рост: борьба за самореализацию»
Автор оригинала Карен Хорни
Автор пересказа Андрей Толкачев

Предисловие

Прежде чем начать краткое изложение книги «Невроз и личностный рост», нужно обратить внимание на несколько, на наш взгляд, существенных моментов об авторе.

Автор книги Карен Хорни – это легендарное имя в мировой психологии. Женщина, которая своим научным исследовательским трудом в 19-м столетии, в пору активного «мужского» покорения Олимпа науки, развеяла миф о том, что хорошим психологом может быть только мужчина.

Журнал Psychologies сегодня дает такую оценку этого ученого: «Хорни была блестящим клиницистом, но сама всю жизнь страдала от депрессии и так и не смогла найти аналитика, который бы действительно ей помог. Чтобы как-то облегчить свое состояние, она обратилась к самоанализу. Преодолевая личные эмоциональные проблемы, Хорни разработала собственную теорию личности и понимание психоанализа. Ее концепция базальной» (базовой) тревоги и внутреннего конфликта опередила свое время и значительно повлияла на развитие психологии».

Так или иначе, Карен Хорни твердо завоевала ведущее место среди основателей неофрейдизма. При этом, как пишут специализированные журналы, Хорни была невероятно противоречивой личностью. «Ее считали хрупкой и сильной, участливой и злой, откровенной и «себе на уме», по-матерински заботливой и небрежной. Она легко проникала в души и умы других людей, но в личном общении была довольно закрыта. Ее называли любящей и неспособной к любви, доминирующей, склонной манипулировать людьми и поддающейся на уговоры» – пишет также журнал Psychologies.

Книга «Невроз и личностный рост» – это последний крупный научный труд автора, где, можно сказать, подводятся итоги многолетних исследований, книга была завершена незадолго до смерти ученого.

Как пишет в Предисловии доктор Бернард Перис: «Она постулировала, что с тревогой, которую порождают отсутствие ощущения безопасности, любви и признания, личность справляется тем, что отказывается от своих истинных чувств и изобретает для себя искусственные стратегии защиты, как внутрипсихической, так и межличностной».

Прежде чем мы перейдем к теме неврозов, следует ответить на один ключевой вопрос, которому Хорни посвятила свою жизнь.

Зачем нужен психоанализ?

Любые разговоры о психоанализе приводят нас к Фрейду, а особенно к его интерпретациям снов. Так и хочется предложить: «А давайте уже не будем поминать старика Фрейда всуе». Ведь есть же неофрейдизм, который перевел стрелки с биологических аспектов психоанализа на социальные и культурные, и подтвердил это экспериментально. Его ярчайшая представительница, немецкий психоаналитик Карен Хорни на взгляд многих современных психотерапевтов незаслуженно редко упоминается относительно той фамилии, что выше по тексту. В этом легко убедиться если прочесть предыдущий труд Хорни книгу «Психоанализ».

В поисках ответов на вопросы понимаешь, что с каждым разом опускаешься в эту шахту все глубже, а там все сложнее пробираться по выемочному пространству, и задаешь себе вопросы, ищешь ответы, и все больше требуется терпения. Ну а кому не хочется иной раз стать для себя самого и пациентом, и аналитиком одновременно?

С помощью союзов «если» рассмотрим основные постулаты автора по работе с клиентом.

Первое «Если».

Если хотите понять человека, откройте замок его движущих сил. А если замок заржавел или кто-то умышленно в него натолкал опилок, то с таким нарушением психики «важно выявить движущие силы, вызвавшие данное нарушение».

Любопытно еще и то, что, как пишет Хорни, «каждый должен учиться понимать в анализе не только себя, но и людей, являющихся частью его жизни». Далее мы находим прямую связь между наличием внутреннего конфликта и, как следствие, искаженного образа другого человека. Интересная мысль, если пойти от обратного, то, видя, как человек ошибается в людях, мы понимаем, что он явно не разобрался в себе.

Второе «Если».

Если хотите провести самоанализ по Хорни – будьте готовы решить три задачи. «Первая – выразить себя как можно полнее и искреннее с помощью свободных ассоциаций. Вторая – понять собственные бессознательные движущие силы и их влияние на свою жизнь. Третья – выработать способность изменять установки, нарушающие отношения с самим собой и окружающим миром».

Третье «Если».

Если терзают размышления, а как там у других гуру психоанализа, то это несложно вспомнить.

Четвертое «Если».

Если у человека есть психические расстройства, что же в их основе?

Невротические наклонности. Это «бессознательные стремления, которые получают развитие, поскольку позволяют человеку справиться с жизнью, несмотря на его страхи, беспомощность и одиночество».

Пятое «Если».

А если поискать примеры?

«Если у него (пациента. – Прим. автора), например, есть невротическая потребность в привязанности, он будет считать, что предрасположен быть добрым и любящим.

Если он находится в тисках невротического перфекционизма, он будет думать, что по своей природе он более дисциплинированный и аккуратный, чем другие.

Но он никогда не понимает, до какой степени находится в тисках этих стремлений и насколько они определяют его жизнь. Еще меньше он отдает себе отчет в причинах того, почему они обладают над ним такой властью». Кстати, Хорни определяет, что все крутится вокруг “Three categories of needs” – трех категорий потребностей: соответствие, агрессия, отделение.

Шестое «Если».

Как определить в человеке или в самом себе невротические наклонности?

«Во-первых, им (невротикам – Прим. автора) не свойственна избирательность целей. Если человек нуждается в любви, то он должен получать ее от друга и врага, от нанимателя и чистильщика сапог. Человек, одержимый стремлением к совершенству, во многом теряет чувство меры. Содержать свой рабочий стол в безукоризненном порядке становится для него таким же императивом, как и совершенным образом подготовить важный доклад. …Женщина, цепляющаяся за мужчину, на которого она перекладывает всю ответственность за свою жизнь, может абсолютно не обращать внимания на то, можно ли в самом деле полагаться на данного человека, действительно ли она счастлива с ним, любит ли и уважает ли она его. Если человек стремится быть независимым и самодостаточным, то он старается не связывать себя ни с кем и ни с чем, как бы это ни портило его жизнь; он не просит и не принимает ничьей помощи, даже если в этом нуждается. Такое отсутствие избирательности часто совершенно очевидно для других, но сам человек может и не подозревать о нем.

Вторым признаком навязчивой природы невротических наклонностей является реакция тревоги, которая возникает в ответ на их фрустрацию. …Человек с навязчивым стремлением к совершенству испытывает панику, совершив какую-либо ошибку. Человек с навязчивым стремлением к неограниченной свободе пугается перспективы установления любых отношений, будь то предложение вступить в брак или сдать внаем квартиру».

Итак, невротика можно определить по той степени ужаса, который он испытывает, как только ему надо выйти из зоны комфорта.

Седьмое «Если».

Если анализ внутри личности создает и обостряет конфликт между двумя противоборствующими армиями факторов, не приведет ли это к другим нарушениям психики? Ведь интерес одной группы, скажем, армии гладиатора Спартака, – обрести внутреннюю свободу и силу, ниспровергнув невротическую структуру, а другой группы, скажем, армии полководца Красса, – сохранить неизменными иллюзии и безопасность, создаваемые невротической структурой. И они никогда не помирятся, более того, одна другую может победить.

Выходит, внутри каждого из нас – война. И встреча двух людей – это две войны, происходящие рядом. А вдруг люди близки друг другу, вдруг они обожают друг друга, а у них внутри такое, что тогда? Как много вопросов…

Давайте обратимся к картине Рене Магритта и представим себе того господина в черной шляпе и черном костюме, имеющего рядом прозрачного двойника, – пожалуй, точная иллюстрация раздвоения личности невротика.

Введение своей книги о неврозе Хорен называет «Нравственность эволюции», напомним, обычно введению названия не даются, Хорни, напротив, вкладывает в него больший смысл, чем это бывает обычно, автор придает объективному процессу свойства социального образования и этим уже в предисловии показывает свое главное отличие от Фрейда, который делал ставку на биологические причины психических явлений. Как видно из названия введения, у Хорни на первый план выступают социокультурные причины.

Со свойственной автору конкретностью невротический процесс она считает одной из форм человеческого развития, и, заметьте, никак не разрушения. «В соответствии со своим особым темпераментом, способностями, пристрастиями, условиями детства и дальнейшей жизни, – пишет Хорни, – человек может стать мягче или жестче, осторожнее или доверчивей, уверенным или не слишком уверенным в себе, созерцательным или общительным, он может проявить свои особые дарования».

Ничего постороннего человек не примет, те задатки, какие в нем есть, как всходы на поле и взойдут, если, конечно, их обильно поливать. «Поливка», если можно так выразиться, – это есть культурные феномены, воздействующие на человека.

Глава 1. В погоне за славой

Взращивание человеком своих способностей – процесс необходимый, проходит за счет внутренних ресурсов человека, никакого подключения «аппаратов искусственного дыхания» здесь быть не может. Автором приводится метафора выращивания дуба из желудя, где нужно много благоприятных факторов, совпавших во времени, иначе ничего не выйдет.

Окружающие ребенка люди, как ни странно, делают все так, чтобы тех самых благоприятных факторов становилось все меньше. Родители обрекают себя на такое количество забот и беспокойств, так погружены в свои собственные неврозы, что ребенку остается лишь прозябать в плену запретов, ограничений, наставлений, стереотипов родителей, с обязанностями ежедневного посещения школы или употребления манной каши не по вкусу, а из-за пользы, и т. д. Родители могут быть «подавляющими, гиперопекающими, запугивающими, раздражительными, сверхпедантичными, потакающими, неустойчивыми, придирчивыми, равнодушными…» Но хуже того, с огромным багажом недостатков и злоупотреблений, с отговорками типа «я взрослый, и могу, в отличие от тебя, не спать допоздна», «я не хочу это есть, а ты должен, тебе ведь расти», «мне пиво можно, тебе нельзя».

Кто же такой невротик? Это человек, у которого невротические влечения взяли верх над здоровыми стремлениями. Личность, живущая с глубоким внутренним конфликтом. Глубину негативных последствий этого процесса многие недооценивают, хотя если представить мифологические образы внутреннего состояния таких людей, то возникают портреты Сатиров и Фавнов, человекоподобных существ с козлиными ногами и хвостами, или Ехидн, полуженщин-полузмей. Эти образы красноречиво свидетельствуют о том, насколько они неполноценны из-за своей двойственности, по сравнению с богами Олимпа типа Аполлона или такими героями, как Прометей.

Как это начинается? У ребенка возникает так называемая базальная тревога. Это чувство изоляции и беспомощности в мире, представляющемся ребенку потенциально враждебным и опасным.

И ребенок, обладая неустойчивой психикой, выстраивает свою искаженную картину мира. Мощное давление базальной тревоги не дает ему относиться к другим людям непосредственно, в соответствии с его подлинными чувствами, и вынуждает искать иные пути обращения с ними. Здесь перечислим возможные объекты на карте искаженного восприятия: потребительское отношение, протестное поведение, агрессия, неискренность, пристрастие к тусовкам и попойкам, затворничество, желчность, манерность, скованность, зажатость, жестокость, взбалмошность, негативизм, злословие, нетерпимость, вспыльчивость, несдержанность, демонстративность, позерство, распущенность, беспринципность, истеричность, злопамятность, мстительность.

Это можно сравнить с неоплазией – новообразованием ткани в организме.

Ребенок вынужден бессознательно тянуться к снижению своей базальной тревоги. Скажем, здесь возможны диаметрально противоположные шаги. Попытка вцепиться в наиболее могущественное лицо из своего окружения либо встать в оппозицию и вступить в борьбу с окружением. Попытка захлопнуть перед другими двери своей внутренней жизни и уйти от них эмоционально либо становиться лидером за счет демонстрации агрессии. Все пути для ребенка с подобным типом тревожности ведут к катастрофическим последствиям и становятся жесткими, ригидными. У него развиваются фундаментально противоречащие друг другу установки по отношению к людям. Он входит в базальный конфликт с другими.

Автор приводит интересный случай. «У одной девочки возобладала тенденция к соглашательству. Она проявлялась в слепом восхищении авторитетными лицами, в стремлении угодить и подлизаться, в робости, с которой девочка выражала собственные желания, и в попытках время от времени приносить жертвы. В восемь лет она вынесла часть своих игрушек на улицу и оставила там для бедных детей, никому об этом ничего не сказав. В тринадцать лет она по-детски пыталась найти некое мистическое растворение в молитве. У нее были фантазии о том, как ее наказывают учителя, в которых она была влюблена. Но к девятнадцати годам она смогла с легкостью принять участие в разработанных другими планах мести одному из учителей; по преимуществу ягненочек, иногда она возглавляла школьные бунты. А разочаровавшись в священнике из своей церкви, она перешла от видимой глубокой религиозности к временному цинизму».

Подобное развитие всегда ослабляет внутреннюю силу и цельность личности и тем самым всегда порождает определенные витальные потребности.

Метания из стороны в сторону расшатывают психику. Индивид представляет собой разобранный конструктор без инструкции его складывания. Он отчаянно нуждается в уверенности в себе или в каком-то ее суррогате.

Он понимает, что проигрывает конкуренцию сверстникам и становится неудачником, аутсайдером. Если бы у него было чувство принадлежности, его самооценка была бы выше. Но поскольку он живет в соревновательном обществе, то из чувства, что он находится в самом его низу, изолирован и окружен врагами, у него возможна потребность поставить себя над другими.

Начинается более серьезный процесс – отчуждение от себя. Потребность вырабатывать искусственные, основанные на лжи и насилии над собой способы взаимодействия с другими людьми вынуждают его изгнать свои искренние, истинные чувства, желания и размышления.

Ради иллюзии безопасности он загоняет в «подвал» все свои настоящие чувства. «Его чувства и желания, таким образом, перестают быть определяющими факторами; он больше не идет по жизни – его куда-то тащит». Для него большую трудность будут представлять вопросы: кто он, почему все так происходит, где он и с кем он?

Он не может ответить себе на эти вопросы и отгоняет их как страшный тягучий сон.

Поскольку его внутреннее состояние человека не изменяется вследствие благоприятных жизненных обстоятельств, он использует воображение. «Постепенно и бессознательно воображение начинает работу и создает в его сознании идеальный образ его самого». В воображении он наделяет себя безграничной силой и необычайными способностями: он становится воином, героем, мстителем, сверхчеловеком, гением, любовником, святым, божеством, отшельником.

Идеализация влечет за собой самоутешение, самоудовлетворение, дает ощущение значительности и превосходства, но не дает самореализации.

Индивид ищет решение. Но у него завышенные требования.

Деструкция проходит следующим образом.

Первый способ: гордость своим существующим положением. Анализ поведения деспота, тирана, самодура показывает, что, ругая любовь как чувство, он вынашивает идеальный образ себя как рыцаря в сияющих доспехах и любовника.

Второй способ: создание образа себя как благодетеля человечества, мудреца, достигшего умиротворенной самодостаточности, и одновременно образа себя как победителя в бою врагов. Эти противоречащие стороны образа себя в его голове не исключают друг друга. В художественной литературе это устранение конфликта путем изоляции противоречий описано Стивенсоном в повести «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда».

Заметим, здесь так много неоднозначных процессов, которые сразу сложно распознать. Например, люди начинают угодливость трактовать как Христово смирение, агрессию как стремление к лидерству, а отчужденность от людей именуют мудростью философа.

Так человек примиряет в себе все аспекты своего базального конфликта. В другой научной работе автора «Наши внутренние конфликты» этот вопрос рассмотрен более подробно.

В итоге, человек отождествляет себя со своим идеальным образом. Идеал становится все более реальным для своего изобретателя, ибо он отвечает всем его насущным потребностям. «Вряд ли кокер-спаниелю придет в голову, что „на самом-то деле“ он ирландский сеттер». Идеальный он становится для человека вершиной, с которой он взирает на себя, мерою, которой он себя мерит.

В упомянутой повести Роберта Стивенсона «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда» весьма точно раскрыта эта тема двойничества, где зловещий двойник получает свободу действий благодаря раздвоению личности. Также эта тема получила отображение в кино. Известный фильм режиссера Алана Паркера «Сердце Ангела» раскрывает чудовищные поступки частного детектива Гарри Эйнджела, страдающего раздвоением личности.

Самоидеализацию автор называет «всеобъемлющим невротическим решением», то есть решением не просто единичного конфликта, но решением, которое обещает удовлетворить все внутренние потребности человека, имеющиеся у него на данный момент. Сюда входит избавление от тех навязчивых ощущений, которые беспокоят человека, вытеснение чувства тревоги, избавление от понимания своей неполноценности и внутреннего разлада. Появляется эффект открытой форточки, когда ветерок сулит свежий воздух на будущее.

Автор делает важный вывод. «Энергия, питающая движение к самоосуществлению, обращается на другую цель – на воплощение в действительность идеального себя».

Вспоминая «Пигмалиона» Бернарда Шоу, можно сказать так, невротик ставит цель не просто надеть маску, чтобы его никто не узнал, но и переделать себя, превратить в идеал, соответствующий выдуманному идеальному образу.

Среди элементов погони за славой наиболее очевидным и вовне направленным является невротическое честолюбие, влечение к внешним достижениям.

Желанный успех можно разделить на две категории: тиранство в любом ее виде – над близкими, на работе, даже как возможность манипулировать другими, и престиж (репутация, признание, популярность, восхищение, особое внимание).

Автор находит самый деструктивный элемент в погоне за славой – это влечение к мстительному торжеству, ради поражения или посрамления всех других самим своим успехом, или причинение другим страданий, в основном унизительных. С другой стороны, стремление к превосходству может быть сослано в область фантазии, и потребность в мстительном торжестве тогда проявляется в основном в виде порыва (часто неудержимого и по большей части бессознательного) фрустрировать, высмеивать или унижать других в личных отношениях.

Из исторических фигур Гитлер – убедительный пример человека, который, пройдя через унижения, отдал всю жизнь фанатичному стремлению торжествовать над все возрастающей массой людей. В его случае четко очерчен порочный круг, постоянно усиливающий эту потребность. Это проистекает уже из того факта, что он умел думать только в категориях победы и поражения. Тем самым страх поражения делал необходимыми все новые и новые победы. Более того, чувство собственного величия приводило его к тому, что никто не может посметь не признавать его величия.

Есть пример из детективной литературы – «Человек, который смотрел на проходящие поезда» Жоржа Сименона. Усерднейший клерк, подчиненный всем и везде, от дома до работы, узнает о нечестности своего шефа, в результате которой фирма закроется. В этот момент искусственное разделение на высших существ, которым все дозволено, и низших, бесправных, как он, исчезает. И он мнит себя тоже «великим» и «всемогущим». Он может иметь любовницу – даму сердца своего шефа. Но когда она отвергает его ухаживания, он ее душит. Затем, когда его ищет полиция, он пробует суицид, чтобы с торжеством унизить полицию.

Погоню невротиков за славой изучал Альфред Адлер, по его мнению, слава играет решающее значение при неврозе.

Далее, все индивидуальные склонности имеют две общие черты: компульсивная природа и вымышленность. Компульсивная природа проистекает из факта, что идеализация себя представляет собой невротическое решение. Нужда в славе берет невротика в свои клещи. Его словно кто-то тащит по дороге славы, не принимая во внимание ни его самого, ни его главнейшие интересы.

В практике автора был случай, когда одна честолюбивая девочка в десять лет считала, что ей лучше ослепнуть, чем перестать быть лучшей ученицей. Есть пример в литературе. Иун Габриель Боркман (герой одноименной драмы Генриха Ибсена) умер, начав сомневаться в ценности своей великой миссии и в возможности ее осуществления.

Интересна сторона компульсивной природы – неразборчивость. «Так как реальные интересы человека, гоняющегося за славой, не имеют для него значения, он должен быть в центре внимания, должен быть самым привлекательным, самым умным, самым оригинальным – требует того ситуация или нет, может он или нет, при его качествах, быть первым». Для него главное – победа, а не истина. Компульсивность невротической личности неразборчиво требует превосходства и делает человека равнодушным к истине, к аргументам и фактам. Следующая сторона – ненасытность. Приливы восторга быстро спадают, и человек ждет нового успеха. Неустанная беготня за престижем, деньгами, женщинами, победами и завоеваниями не приносит удовлетворения, а наоборот вызывает беспокойство.

Еще одна сторона – фрустрация, как состояние подавленности, тревоги. Погоня за славой похожа на одержимость дьяволом: человека словно пожирает чудовище, им же и созданное. Он боится гибели или позора. Он паникует, у него наступает отчаяние и депрессия, хотя объективно с ним все нормально. Фобия высоты – частое внешнее проявление страха упасть с высоты иллюзорного величия.

Вторая характерная черта, присущая всем элементам погони за славой – это сильное воображение, как инструмент процесса самоидеализации. Воображение невротика ставится на службу невротическим потребностям.

Роль, которую играет воображение в погоне за славой, можно безошибочно и непосредственно проследить по мечтам. В подростковом возрасте они иногда имеют откровенно грандиозный, но наивный характер. Так, например, робкий и замкнутый школьник мечтает стать морским пехотинцем, чемпионом или Дон Жуаном. В некоторых случаях такие мечты настолько откровенны, что человек может постоянно жить в двух мирах. И яростно утверждать, что он не фантазирует, и обижаться, если ему не верят.

Вредная работа воображения состоит в искажении действительности, которые человек осуществляет, сам того не осознавая. Идеальный образ себя не создается раз и навсегда единым актом творения: однажды созданный, он нуждается в постоянном внимании. Для воплощения его в действительность человек должен прилагать непрестанный труд по фальсификации этой действительности». Он умудряется превратить свои намерения, например, быть принципиальным и последовательным в факт – да, он такой. Если он артист, то талантливый артист, но другие не видят. Все возможное для него действительное. Он как бы создает собственное Министерство Правды, как в романе-антиутопии Джорджа Оруэлла «1984».

Воображение меняет и то, во что невротик верит. Он верит в то, что сам придумал. Вот почему часто у маньяков женщины легкого поведения – это огромное зло для общества, которое следует искоренять. Воображение меняет его чувства. Он считает себя неуязвимым! Его воображение обладает достаточной силой, чтобы заглушить боль и страдание.

Где же кончается полет воображения невротика? Эта граница размытая, ибо нет предела высоте, до которой могло бы взлететь его воображение.

Ничто меньшее, чем абсолютное бесстрашие, мастерство или святость, не привлекает невротика, одержимого влечением к славе. Если для религиозного человека Бог всемогущ, то для невротика часто Бог – это он сам. Ведь его сила позволяет совершать чудеса, он не ошибается, у него миссия. Часто такие люди становятся поклонниками философии ницшеанства, где взращивается идея о сверхчеловеке.

Невротик – это Фауст, который идет на сделку с дьяволом, ибо ему все доступно, он идет к абсолюту.

Если размышления и чувства человека сосредоточены на абстрактных категориях, придумывании целей и средств, он теряет способность жить в данную минуту. Его мышление может стать чересчур абстрактным.

В погоне за славой становится безопаснее отграничить свою жизнь от того, что требует ответственности. Чем больше у невротика иррациональное воображение, тем вероятнее, что он боится всего реального, определенного, конкретного или конечного. Он склонен ненавидеть время, потому что это нечто определенное и динамичное; деньги, потому что они конкретны, их надо зарабатывать, и они имеют способность заканчиваться; смерть, потому что не видно пути дальше. Он склонен избегать определенности в обязательствах или решениях.

Одна пациентка автора «лелеяла фантазию стать блуждающим огоньком, пляшущим в луче лунного света», поэтому ненавидела зеркало: ведь глядя в зеркало, она видела свое несовершенство. Ей страшно хотелось зеркало разбить.

Ненависть к реальному и любовь к иллюзиям. Далее выбор из широкого спектра путей для того, чтобы не считаться с очевидным. Автор делится интересным наблюдением о том, что еще не появился пациент, у которого открытый бунт против реальности.

Где же граница между погоней за славой и нормальным стремлением к своим целям? Здесь много сходства, поскольку они имеют общие корни в возможностях, заложенных в любом человеке.

Автор пишет: «Базальное различие между здоровыми стремлениями и невротическим влечением к славе лежит в их побудительных мотивах». Нормальный человек развивает способности, а невротик воплощает идеальное «я». Это различие фундаментально.

Поскольку самоидеализация – невротическое решение, и, как таковое, компульсивна по своему характеру, все влечения, которые являются ее результатом, также неизбежно компульсивны. Он не хочет взбираться на гору, он хочет сразу оказаться на вершине. Без усилий.

Таким образом, здоровое стремление связано с категорией «быть», а невротическое – с категорией «казаться».

Итак, различие между здоровыми стремлениями и невротическим влечением к славе – это различие между признанием и отрицанием ограничений; между видимостью и сутью; фантазией и правдой.

Автор делает вывод, что наиболее сильным и точным символом невротического процесса, инициированного погоней за славой, является сделка с дьяволом. Дьявол, как персонифицированное зло, искушает человека предложением неограниченной власти.

В христианских книгах, в том числе в Евангелии от Луки, описана ситуация, когда Иисус Христос был в пустыне, к нему подошел дьявол-искуситель с предложением: «Тебе дам власть над всеми сими царствами и славу их, ибо она предана мне, и я, кому хочу, даю ее; итак, если Ты поклонишься мне, то всё будет Твое» (Лк. 4:6–7).

Получение власти связано с продажей души. Искушение очень сильное и опасное. Дьявол взывает к двум могущественным страстям – стремлению к бесконечному и желанию найти легкий выход из положения. Как известно, Будда и Христос были тверды в своей вере, своем выборе и своих ценностях, они распознали это как искушение и смогли его отвергнуть.

Говоря символическим языком, легкий путь к бесконечной славе – это уход от реальности, он неизбежно оказывается путем во внутренний ад презрения к себе. Выбирая этот путь, человек фактически теряет настоящего себя, хотя при этом внешне может быть комильфо.

Все так, но, как сказал Томас Манн в романе «Доктор Фаустус»: «Одиночество Адриана я бы сравнил с пропастью, в которой беззвучно и бесследно гибли чувства, пробужденные им в людских сердцах».