Текст книги "Американский брат"

Глава 13

В дверь постучали, вошла женщина из отдела кадров, положила на стол листок и сказала, что здесь имена людей, уволенных из московских отделений банка за последние три недели. Пропуска сдали все, кроме двух человек. Надо проинструктировать охранников: если эти люди появятся, их нельзя не пускали внутрь, на рабочие места. Женщина ушла, Джон поднялся, сел на место и надел наушники.

В комнате Б состоялось шесть встреч с ВИП клиентами, пятью мужчинами и женщиной. С гостями разговаривал первый заместитель управляющего Сергей Иванович Белов, каждый разговор в среднем занял от получаса до двух часов. Белов говорил, что время сейчас неспокойное, банки лихорадит, как и всю финансовую систему. Поэтому лично он настоятельно советует всем друзьям и знакомым забрать свои деньги из МРКБ. Не то, чтобы их банк ненадежный, нет, но времена такие… По желанию клиента вся сумма может быть выдана наличными или переведена на счет в другом банке или за границу. Полностью, от начала до конца Джон прослушал только один разговор, с некоей Натальей Петровной, женщиной с низким скрипучим голосом.

– Неужели дела настолько плохи, что пора забирать наличные? – проскрипела Светлана Петровна. – И хранить их в домашнем сейфе или под матрасом?

– Лично я, хоть и банковский работник, всегда предпочитал наличные, – сказал Белов. – Хотите верьте, хотите нет: не держал денег в банках. Ни дня. У меня парочка кредитных карточек, привык ими обходиться. И у жены кредитная карточка. Сами посмотрите, сколько банков вылетело в трубу. Да, вклады застрахованы. Но уж такое сейчас время: в самом себе сомневаешься, а уж каким-то бумажкам, какой-то жалкой страховке, – веры немного. Нет ничего надежнее наличных.

– Это правильно… И все-таки, где хранить столько денег? Даже не представляю. Я же не могу выкопать яму, побросать туда пачки денег в герметичной упаковке, а сверху для маскировки дерево посадить, – слышен смех, похожий на воронье карканье. – Может быть, посоветуете какие-то ценные бумаги? Сделать, как говорят, инвестиции?

– Русские ценные бумаги годятся, чтобы ими на даче туалет обклеить. Или для растопки камина. Можно купить иностранные акции. Но наши законы так устроены, что управлять американскими или европейскими бумагами, работать на их фондовом рынке, сложно. Проще говоря: вместо прибыли вы получите головную боль.

– А можно ли открыть счет и перевести деньги за границу? Ну, так, чтобы мое имя нигде не фигурировало. Я ведь государственный чиновник… По закону я не могу иметь собственность и деньги за рубежом…

– Ясно. Мы можем открыть секретный счет и сделать банковскую проводку в течении пары недель. Но для начала нам нужно как-то объяснить фискальным органам: с какой целью мы переводим деньги. Ну, чтобы все по закону… Для этого заключают фиктивный контракт, например, на покупку дома в Швейцарии. Оформим его на имя кого-то из ваших близких. Скажем, старшей дочери. Две недели на оформление бумаг и перевод, – это очень быстро. Все обойдется примерно в пять процентов общей суммы… Возможно, чуть дороже.

– Пять процентов – это в рамках разумного. Но нельзя ли, чтобы никто из родственников в бумагах не фигурировал? Ни дочери, ни муж? У меня много врагов.

– Мы должны как-то обосновать перевод такой крупной суммы. Поставить в известность налоговую инспекцию. Мы обращаемся туда не за разрешением, а просто уведомляем их: так и так, женщина хочет купить дом в Швейцарии. Вам не придется объяснять, каким образом были заработаны деньги, раскрывать их происхождение. Ваша дочь покупает недвижимость за границей. И под контракт с разрешения налоговых органов мы переводим деньги. Понимаете?

– И я там должна дом покупать? Но мне он не нужен…

– Вы ничего не должны покупать. Деньги переведут в Швейцарию, и делайте там с ними, что угодно. Я рассказал об одном из вариантов перевода средств. Можно и по-другому… Через день вы должны сказать мне что-то определенное.

Все разговоры об одном и том же, одними и теми же словами, с одними и теми же вопросами и ответами. Белов рассказывал собеседникам, что он лично, хоть и финансовый работник, банкам никогда не доверял, а все сбережения держит в наличных. Времена нынче неспокойные, поэтому правильное решение – забрать все до последнего доллара и найти надежное место, где денежки можно хранить. Покупать камушки, золото и предметы антиквариата он не советует, мороки много, а толку чуть. Банк готов помочь с переводом денег за границу, но это потребует некоторых затрат. Комиссионные небольшие: от пяти до десяти процентов. Зависит от суммы перевода и пожеланий клиента.

Джон выключил запись. Он покопался в компьютере, стараясь понять, с кем именно беседовал Белов, но это было непросто, – большинство собеседников Сергей Иванович не называл по имени, только Светлану Петровну со скрипучим голосом и некоего Игоря Марковича. Джон покопался в базе данных, которую едва ли не с первого дня работы составил для личного пользования. Светлана – оказалась депутатом Думы от правящей партии, а Игорь Маркович – генералом ФСБ. Заметные люди. Джон взялся за дело основательно: спустился в архив службы безопасности и просмотрел видеозаписи, сделанные в офисе за последние дни. Таким образом, он вычислил имена всех клиентов, с которыми проводили переговоры. Все клиенты – большие правительственные чиновники или известные бизнесмены, самый заметный персонаж – некий Борис Туров.

Джон вернулся в кабинет, сел в кресло, забросил ноги на стол и заложил ладони за голову. За окном стемнело, в коридоре было тихо, ну, тут и днем гробовая тишина, – на четвертый этаж имели доступ только руководители банка, сотрудники службы охраны и еще несколько человек. Интересно, почему Белов агитирует клиентов забрать деньги из банка. А что будет, если об этих случайно записанных переговорах узнает босс? Белова тут же уволят с работы, дадут на сборы пять минут, – и все. Затем Джона вызовут к боссу и прикажут проследить, чтобы Белов близко не подходил к рабочим компьютерам, – не дай Бог движимый чувством мести, что-нибудь испортит, – и забрал из кабинета только личные вещи. Затем Белов с коробкой в руках переступит порог банка и больше сюда не вернется.

И все-таки странно… Убеждать вкладчиков забрать деньги из банка. Почему Белов так поступил? Личная выгода или есть другая причина? Завтра с утра надо идти к боссу, докладывать об этом происшествии. Или подождать? Такие задачки надо решать в компании с умным парнем. Кушнер как раз такой, а гонорар за консультацию – хороший стейк с картошкой.

Джон набрал номер Павла Кушнера, – он всегда засиживается позже других, – и предложил поужинать. В нескольких кварталах от банка неплохой ресторан, вечерами там играет музыка, что-то похожее на джаз, и певица в длинном фиолетовом платье с блестками успешно подражает Лене Хорн. "Если платишь ты, – предложение принято, – сказал Кушнер. – Кстати, что ты нашел в этой певице? Она костлява, как соленая рыба, и вообще… Эти песни устарели полвека назад".

* * *

В зале было яблоку негде упасть. На краю сцены в обнимку с микрофоном уже заняла место та самая певица.

– Ничего себе кризис, – сказал Кушнер. – Люди швыряются деньгами, словно мусором. И еще жалуются. Вот я никогда не жалуюсь, хотя четверых детей имею. К тому же все девчонки. Их надо кормить, одевать и так далее. И угораздило же меня настрогать столько девчонок…

Джон снял пиджак и повесил его на спинку стула, выпил кружку пива и за пять минут расправился с горячим. А затем коротко пересказал историю с записью.

– Последнюю неделю, пока тебя не было, шла какая-то странная мышиная возня, – сказал Кушнер. – Ползли разные слухи, один нелепее другого. Говорят, что наш банк прикроют. Говорят, что на межбанковском рынке мы набрали слишком много кредитов, которые нечем отдать. Говорят, что в балансе указаны далеко не все наши долги и тухлые активы. Или еще: от нас забирают свои расчетные счета и, соответственно, деньги две крупные организации. На них приходится четверть нашей прибыли. Ждали проверку Центрального банка. Пару дней назад пришли какие-то ревизоры, но откуда они, – не знаю.

– Как бы ты поступил на моем месте, поговорил со Львовым?

– Тебя никто не просил писать разговоры в гостевой комнате. Сотри их и сделай вид, что ничего не слышал. Твое дело два раза в месяц получать зарплату. Все остальное – по боку.

– Чего добивается Белов? Почему он убеждает клиентов забрать деньги? Он обманывает босса?

– Хочешь мою версию? Но учти: я ничего такого не говорил. Ни о каких записях от тебя не слышал. Так вот… Наверное, дела нашей конторы и вправду плохи. Возможно, босс наделал много долгов или много украл. И теперь банк идет на дно. Перед тем, как о банкротстве официально объявят, босс дает знать кое-кому, что надо забрать денежки. Ну, пока это еще возможно. Обрати внимание, кого именно предупреждает Белов. Не рядовых вкладчиков, а больших людей. Генерала ФСБ, депутата Государственной Думы. Босс не хочет ссориться с влиятельными людьми. Им лучше вернуть деньги. Иначе наживешь влиятельных врагов.

Джон позвал официанта и заказал ликер и мороженое. Всегда так: плохие новости легче переваривать вместе с чем-то сладким.

– Банкротство – это не так страшно, – сказал он. – Боссу дадут время, чтобы все исправить.

– Ошибаешься. Это у вас в Америке банкротство – процедура безболезненная, даже приятная. Банкрота на несколько лет освободят от налогов, предоставят помощь. Ну, чтобы человек снова поднялся наверх, заработал деньги и отдал долги. У нас по-другому, – банкрота топят. Арест счетов, недвижимости, суд… Но я знаю босса лучше, чем ты. Он сбежит за границу еще до того, как арестуют его имущество.

– Ну, что ж… Мой контракт заканчивается через полгода. Честно говоря, я все равно собирался уезжать. Значит, уеду раньше.

– Да… Тебе легче. Я с завтрашнего дня начну искать другое место.

Кушнер вздохнул, позвал официанта и заказал бокал вина.

Глава 14

Девяткина вызвал начальник следственного управления Николай Богатырев. Нацепив очки, полковник прочитал рапорт и сказал, что полдела сделано: убийцы Лурье и его жены были найдены, – и это хорошо. Правда, взять их живыми не удалось, – и это плохо, очень плохо. Доказательств, что убийцы, – именно два этих гнусных типа, – хватит с избытком. Видеозаписи камер наружного наблюдения, показания охранника, открывшего ворота… Осталось найти заказчиков, – это уже труднее. Затем Богатырев вслух прочитал два листка с показаниями Геннадия Ломова, скончавшегося в больнице, – и надолго задумался.

– Все это любопытно, – Богатырев потянулся к графину, нацедил в стакан воды. – Любопытно… Но не более того. А ты что думаешь?

Девяткин открыл рабочий блокнот и сказал, что показания убийцы – очень серьезный документ. Ломов был напуган, может быть, в те последние часы и минуты он чувствовал, что жизнь уходит, как вода сквозь пальцы, и позволил себе то, что не сказал бы даже под пытками, – он сказал правду.

Сразу после убийства Лурье они с напарником вернулись на дачу. Туда же приехали Айвазян и некий Игорь, человек, которого прежде они никогда не видели, даже мельком. Лет сорок с гаком, высокий с бритой головой и блатной татуировкой на внешней стороне руки. Кстати, этот Игорь оставил свой телефон, точнее он велел запомнить телефон, но не записывать его, а Ломов сдуру взял и записал, на память не надеялся. Позвонить по этому телефону можно в самом крайнем, экстраординарном случае. И еще важная деталь: этот Игорь сказал, что для питерских гастролеров найдется другая работа. Надо подождать неделю-другую.

По описанию этот дачный визитер похож на Игоря Биркуса, начальника службы безопасности банка: бритый наголо, жилистый, предплечья и внешние поверхности ладоней покрыты узором блатных татуировок. Наверное, так оно и есть, – это был Биркус, человек решительный, рисковый, он не любит перепоручать свои дела третьим лицам. Даже если эти дела весьма щекотливые, опасные, – выполняет работу сам. Гости забрали ключи от дачи Лурье, выдали убийцам пять тысяч долларов, пообещав окончательный расчет через неделю. И умчались, – они очень спешили.

Наверняка всей этой операцией командовал босс, но не просто босс, еще и близкий друг, – Юрий Львов. Когда-то он вытащил Биркуса из темноты криминального мира, высоко поднял и поставил на ноги, теперь Биркус готов ради своего хозяина кому угодного горло перегрызть.

Богатырев усмехнулся:

– Эх, Юрий… Эти бумажки, подписанные Ломовым, – всего лишь увлекательное чтение. В суд с ними не пойдешь. Если мы задержим Биркуса, он даже разговаривать с нами не станет, просто вызовет адвоката. А тот скажет, что записи показаний Ломова сфабрикованы здесь, на Петровке, в доме 38. И рассмеется нам в лицо. А мы будем вынуждены отпустить Биркуса, еще и извиниться перед ним. По закону мы не имеем права без санкции суда запирать человека, на которого у нас нет ничего, кроме оперативной информации.

– Подержать его на допросе. Пару суток, без перерыва… Глядишь, много чего вспомнит.

– Этот парень не из того теста сделан. С полицейскими он сотрудничать не станет. Ни при каких условиях. На допросе в следственном кабинете ты искалечишь Биркуса. Может быть, насмерть его забьешь. Я же твою натуру знаю, ты взрываешься как порох, а потом за голову хватаешься. И что дальше? Будет суд, над тобой, не над Биркусом. Но для начала тебя выгонят с работы, лишат наград, снимут погоны. Даже при смягчающих обстоятельствах ты получишь десять лет, не меньше. И проведешь лучшие годы жизни в Мордовии, на зоне, где гниют бывшие менты. Так-то… Надо честно признать: на сегодняшний день позиции у нас слабые. И ты сам это понимаешь. Ну, какие предложения?

– Мне надо подобраться поближе к Биркусу. Установить наблюдение за ним, поставить его телефоны на прослушку.

– Напиши бумагу, отправляйся с ней в суд. Думаю, судья даст санкцию на прослушку телефонов. А вот насчет наблюдения… Тратить время оперативников на то, чтобы кататься за Биркусом по Москве, – в этом нет смысла. Только все испортим. Он тертый калач, быстро поймет, что началась слежка, и станет осторожнее, – такой будет результат. Еще есть предложения?

– Будут, – пообещал Девяткин. – Мне нужно время, чтобы обдумать, ну, разные запасные ходы. Которые у меня на уме…

– Ты прямо-таки гроссмейстер, мастер по шахматам. Ходы… Я вот что вспомнил. У одного оперативника из управления по борьбе с экономическими преступлениями есть в этом банке информатор. Я не знаю, кто этот малый, не знаю его имени, только псевдоним – Сенатор. Но в банке он не последний человек. Сам понимаешь: все, что связано с внештатными осведомителями, – тайна за семью печатями. Даже для меня. И вообще – информаторы это наша святая святых. Если вдруг в один прекрасный день исчезнут все стукачи, мы останемся без работы. А преступность вырастет на тысячу процентов. Я не могу приказать начальнику УБЭП: дайте нам вашего человека. Но я могу попросить, убедительно, вежливо. Ну, чтобы тебе устроили встречу с этим информатором.

– А как этого парня удалось завербовать? Наверняка в мизерном вознаграждении, которое платит полиция, он не нуждается.

– Этот тип – воришка, клептоман. Два раза, в ресторане и театре, попался на кражах. Воровал недорогие вещи, что под руку попадется. Для него главное – не цена украденного, а сам процесс. Кражи его возбуждают, дают дозу адреналина. Медики думают, что клептоманов надо лечить, а не сажать в тюрьмы. Первые два эпизода удалось замять: он заплатил большие деньги, чтобы не было огласки. Когда попался в третий раз, – в раздевалке бассейна украл дешевенькие часики из чужого шкафчика, – мы ему сделали предложение. Или он сотрудничает с полицией или идет под суд и теряет все. Положение в обществе, свободу, возможно, семью. Этот парень подумал и выбрал правильный вариант. Кстати, про себя он говорит, что ворует с тех пор, как себя помнит.

– Спасибо за помощь, – сказал Девяткин. – На службе в банке этот парень наверняка имеет доступ к большим деньгам. Почему он не пользуется своим положением, а пробавляется мелочью?

– Я же говорю: для него не так важны деньги, как сам процесс…

* * *

Встречи с банковским служащим, грешившим мелким воровством, состоялась через пару дней в небольшом ресторане в центре Москвы. Сенатор, он же Павел Кушнер, – так звали осведомителя, – сам выбрал это место, и столик в дальнем конце зала. Ради такого дела Девяткин надел приличный спортивный пиджак в мелкую клеточку, даже купил новую рубашку, пришел пораньше на десять минут, но Кушнер уже сидел за столом и что-то жевал. Это был человек с приятным, открытым лицом, доброй какой-то виноватой улыбкой. Для приличия они поговорили на общие темы, затем Кушнер достал из кармана листок, сложенный вчетверо.

– Тут все, о чем меня просили. Телефонные номера, которыми пользуются Биркус и Львов. И список людей, входящий в их ближний круг.

Девяткин прочитал список. Людей, которым Биркус и Львов доверяли, в банке не так много, – всего шесть сотрудников.

– Ваше имя тоже в списке. Это ошибка?

– Никакой ошибки, – сказал Кушнер. – Мне Львов и Биркус доверяют. Я ведь работаю с ними десять лет. И ни разу не подвел. Мне поручают весьма серьезные, ответственные вещи.

– А что это за человек со странным именем: Отто Сепп?

– Это доверенное лицо Львова, заместитель начальника международного департамента нашего банка. Он отвечает за все зарубежные связи. Организует проводки денег за границу. И помещает их на секретные счета в офшорах, где-нибудь на Каймановых островах, или в Европе. Это уже по желанию наших клиентов. Ну, например, украл человек в России, скажем, миллионов сто. Куда ему деваться с этими деньгами? Под матрасом они не уместятся. Остается одно – пристроить деньги в банк. Но возникнут разные вопросы, например, о происхождении капитала. Кроме того: где найти банк, кому можно доверять в наше воровское время, когда жулик сидит на жулике? Львов берет высокие комиссионные, но гарантирует сохранность средств. А техническими вопросами занимается этот Отто Сепп. Злые языки говорят, что он американец.

– А почему тогда имя эстонское?

Кушнер говорил, почти не закрывая рта, но умудрился съесть гораздо больше Девяткина, который почти все время молчал. Стейк банкир запивал красным вином, при этом наполнял бокал так часто и пил так быстро, что за горячим уговорил бутылку.

– Ну, как вы знаете, с Америкой отношения сложные. А Львов очень чуток к политике, он всегда знает в какую сторону дует ветер. И против ветра не плюет. Поэтому в банке иностранцев почти нет, контракт составлен на имя Сеппа. Эстонца по национальности, но гражданина России. А за этим именем прячется американец, кстати, прекрасный специалист своего дела. С большими связями за границей. Говорят, Львов платит Сеппу большие деньги, но он их отрабатывает, до последнего цента. Я боюсь ошибиться, но настоящее имя американца – Томас. Запишите себе.

– Я так запомню, – ответил Девяткин. – А другое эстонское имя – некий Юлиус Ортисон.

– Там написано, мелко, карандашом, что это заместитель Биркуса. Тут та же самая история: говорят, что Ортисон – американец, родной брат Отто Сеппа, про которого мы только что говорили, – из международного департамента. Сначала в Москве обосновался старший брат. Потом он перетащил сюда младшего, по слухам, его имя – Джон. Ну, он живет в Москве по своему иностранному паспорту, а у нас оформлен под другим именем. Очевидно, в Америке он прошел военную службу и работал где-то в охранных структурах. Ну, и здесь занимается тем же: охраняет чужие деньги. Неплохой парень. Возможно, в этом банке – это единственный честный человек. Если не считать меня.

– Как можно подобраться к Биркусу поближе, познакомиться с ним? Или на худой конец к этому эстонцу Юлиусу Ортисону?

– Только не через меня, – помотал головой Сенатор. – Я боюсь Биркуса и его людей. До ужаса, до обморока. По просьбе ваших коллег из УБЭП я пытался записать разговоры, которые последнее время идут в секретной комнате Б. Ну, это такое место для секретных частных разговоров. Чтобы не засветиться, я пользовался аппаратурой, которая там установлена. Открыл дверь своим ключом, нажал кнопочку и ушел. Хотел вернуться, чтобы скачать записи, но возможности такой не было. Там все время торчал кто-то. И тут Юлиус Ортисон вернулся в Москву и обнаружил, что записывающая аппаратура включена. Мне повезло, что это был он, а не Биркус. Тот бы меня поймал и… Даже подумать страшно. Короче, я и так рискую головой, а вы просите невозможного.

– Ладно, постараюсь как-нибудь сам…

– Кстати, вы не слышали последнюю новость? В нашей лавочке началась проверка, которую проводит Центральный банк. Помяните мое слово – обнаружится гигантская дыра в отчетности. Денег своровали так много, что скрыть это нельзя. Никакими способами.

– Я занимаюсь убийствами, а на закуску – бандитизмом, – ответил Девяткин. – А тут что? Один денежный мешок украл деньги у другого. От этих историй меня в сон клонит.

– Еще до окончания проверки Биркус и Львов смоются из России. Потом вспомните мои слова, – скоро их здесь не будет. А мне придется искать новую работу.

– Думаю, работу вам найдут друзья из УБЭП.

Кушнер заказал десерт, проглотил его и заказал вторую порцию. Девяткин под столом передал ему конверт с разовым вознаграждением за информацию. Плюс еще некоторая сумма, чтобы в следующий раз этот парень не отказывался от встречи. Кушнер рассеяно поблагодарил, еще раз напомнил, что он многодетный отец, и каждая копейка на учете, спрятал конверт и засобирался домой.

* * *

Девяткин вернулся на такси. У него было прекрасное настроение, и предчувствие, что охота на Биркуса и его хозяина будет успешной. Поднимаясь по темной лестнице к себе на пятый этаж, он даже не разглядел в полумраке попавшуюся навстречу старушку соседку, занятый своими мыслями, не поздоровался. Он внимательно смотрел под ноги, будто считал ступеньки, и думал, что Биркус и Львов, совсем скоро займут свои места на тюремных нарах. Иначе быть не может, теперь в банке есть свой человек. Он вспомнил приятное лицо Кушнера, его ясные глаза и улыбку, какую-то детскую, виноватую. Девяткин открыл дверь, снял новый пиджак и повесил его на вешалку в прихожей.

Как обычно после возвращения домой выложил на столик пистолет, полез за бумажником, но в брюках его не оказалось, и в пиджаке тоже. Девяткин сел в кресло и задумался. В такси он бумажник не доставал, расплатился банкнотами, что лежали в нагрудном кармане рубашки. Последний раз он открывал бумажник, когда оплачивал ресторанный счет. Девяткин долго разглядывал ту бумажку, что принес официант. Цифры, напечатанные в счете, кажется, были позаимствованы из учебника астрономии. Он тяжело вздохнул и расплатился.

А дальше? Когда официант ушел, бумажник еще оставался на столе. Но тут Девяткина что-то отвлекло, какой-то звук или чей-то громкий голос. Он повернул голову… Через мгновение бумажника на прежнем месте уже не оказалось. Ясно, – Кушнер спер, больше некому. Ну и народ вокруг, ну и люди… Обворовывают сотрудника уголовного розыска, причем в общественном месте, на глазах ресторанной публики. И Сенатор хорош, – за время сотрудничества с полицией, он не потерял воровской квалификации, видно, продолжает лазать по чужим карманам и шкафчикам. В следующий раз с ним надо поосторожнее, а то и часы снимет.

– Черт… Вот же сукин сын… Пропади пропадом эта долбанная работа. И этот чертов жулик. Что б его…

Девяткин крепко выругался и пошел в душ, снимая на ходу брюки.