Текст книги "Файролл. Квадратура круга. Том 4"

Глава шестая, в которой герой получает подарок. Даже два

Открыв глаза, я еще пару секунд соображал, в каком же из миров нахожусь. За все то время, что я провел в Файролле, ничего подобного мне испытывать не доводилось, хоть и было известно о том, что подобное возможно. Имелась на капсуле некая красная кнопка, нажатие которой экстренно прерывало игровой сеанс, но использовать ее без особой нужды не рекомендовалось, чтобы не нанести чрезмерного вреда психике геймера. На мой взгляд, это, конечно, было слишком тенденциозное заявление, но куда деваться? Психологи, скандальные политики и социальные работники время от времени начинали бить в набат, предупреждая человечество о том, что игровая индустрия вот-вот поглотит подрастающее поколение, после чего цивилизации придет конец и мы все умрем. Как по мне, они больше пеклись о личной популярности и гонорарах, которые получали на разнообразных ток-шоу за свои проникновенные речи, но тем не менее комиссии организовывались, некие подзаконные акты все же принимались, потому игроделам приходилось бежать чуть впереди паровоза.

Ощущения, впрочем, и в самом деле были так себе, приблизительно как у рыбы, вытащенной из воды.

– Капец, – сообщил я Азову, который с невероятно серьезным видом смотрел на меня сверху вниз. – А как-то по-другому нельзя было устроить мой исход из Файролла? Сообщение отправить, например? Раньше это срабатывало. Я, между прочим, там…

– Нельзя. – Покачал головой безопасник и показал мне джинсы со свитером, которые держал в левой руке. – Одевайся, Киф, обувайся, Киф, поедем… Точнее, пойдем.

– Ага. – Мне показалось, я смекнул, что тут к чему. – Вернулся, стало быть, барин. К себе меня требуют.

– Меньше иронии в голосе. – Совсем уж посмурнел Азов. – Нашел место, время и объект для применения своего остроумия. И не требует. Просто он высказал недоумение, почему ты не присутствуешь в его кабинете тогда, когда обсуждается стратегия дальнейшего развития событий. Ты, как-никак, их неотъемлемая часть.

– Событий. – Я, поморщившись от неприятного посвистывания остатков сирены в голове, выбрался из капсулы. – Сейчас там, в игре, такие события начнутся, что никому мало не покажется. Представляю, как буянят мои соратники, обнаружив, что меня рядом с ними нет.

– Ты о чем? – удивился Азов.

– О том самом. – Я потянулся. – Вы меня выдернули в тот момент, когда наша дружная компания шагнула в портал. Причем не какой-то там штатный и простой, а присланный мне другим игроком. Очень влиятельным и серьезным игроком, замечу отдельно, который Файролл до самой развилки пронюхал. Вошли мы в него все вместе, а вышел урезанный на одну единицу состав. Вывод? Злобная провокация. Ладно Айболитка и Амадзе, но с нами же еще Назир туда поперся, а он доводы слушать не станет, у него регламент прост: если меня нет, значит, здесь чистой воды злой умысел. Принципала нет, долг не выполнен, остается только умереть, попытавшись добраться до виновника происшествия. Он же там кучу игроков вырежет на хрен! И все, отношения с «Воинами Света» идут ко всем чертям в преисподнюю. А у меня на этот клан большие планы имелись.

– Выбирай выражения, – безопасник сунул мне в руки одежду, – и научись уже расставлять приоритеты. Игра не убежит.

– Спорное утверждение, – недовольно буркнул я. – Сами же подгоняете: хватай больше, кидай дальше. Или не так? А в результате что? Создаете мне проблемы на ровном месте.

– Нет у меня времени с тобой спорить. – Азов сдвинул клочковатые брови. – Натянул портки? Вперед обуваться. Да положи ты телефон.

– Шиш. – Я нашел в контактах нашего главного системщика и нажал значок вызова. – Аудиенция пролетит быстро, а головная боль, что вы мне создали, останется надолго. Але, Костян? Это я.

– Вижу, – чуть взбудоражено ответил мне тот. – Чего, наверх выдернули? Киф, ты мне обещал!

– Если сложится, обещанное выполню. Но по ситуации, как и было сказано, – веско произнес я. – Слушай, вот только выдернули меня грязновато. Можешь сделать так, чтобы создалась видимость, будто я там?

– В смысле? – опешил Костик.

– В прямом! – рявкнул в трубку я. – Там же в списке друзей можно увидеть, онлайн человек или офлайн. Вот я должен быть онлайн. Но так, чтобы мне написать никто не мог. Мол, игрок вне зоны досягаемости. Есть ведь в Раттермарке такие места, в которых никто до тебя достучаться не в состоянии? Ну, кроме мертвых зон искусственного характера, рядом с городами-легендами. Например, пещеры под Ринеями – место старое, жуткое, заповедное. Я в них был, там чего хочешь может случиться. Или подводная река под Сумакийским горным хребтом, там тоже все непросто. Но имей в виду: Мастер Стрекоз, к которому я направлялся, парень матерый, он везде побывал.

– Ринеи – хороший вариант, – помедлив секунду, отозвался Костик. – Имеется там пара непростых залов, верно. Ладно, сделаю, хоть это все и припахивает абсурдом. Но и ты не забудь о нашем договоре.

– Как вернусь, наберу тебя, – ушел я от прямого ответа. – Все, бывай, мне пора. А, и вот еще что. Ассасина моего, Назира, если что, как-то нейтрализуй, пока он там всех в капусту не порубил.

Я провел рукой по подбородку, убедившись в том, что щетина на нем не перешла из разряда «элегантная небритость» в категорию «неухоженная терновая изгородь», рассудил, что сойдет, ибо Старик не барышня, мне с ним не целоваться, сунул ноги в кроссовки и сообщил Азову:

– Аз есмь готов. Можете подавать меня на стол.

– Смешно, – признал тот и ущипнул меня за бок. – Поправился ты на наших харчах, в состоянии «медиум» будешь очень даже ничего, сочным. Иди, чего встал?

– Бояться начал. Раньше вы хоть улыбкой обозначали, что шутка прошла, а тут и намека на нее нет.

– Нет шутки – нет улыбки. Да елки-палки, ты наконец выйдешь из номера?

Лифт беззвучно возносил нас на самый верх здания, а я все никак не мог избавиться от мыслей о том, что очень неправильно сформулировал Костику мысль относительно нейтрализации Назира. Что если он его совсем нейтрализует? На резервный сервер в виде файла? Да, этот молчун-убийца иногда мне больше мешает, чем помогает, но он все равно наш. Ну как «наш»? Один из тесной компании, что стала мне родной.

А ведь, по идее, мне на другой счет полагалось переживать. Визит к Старику – это всегда лотерея, никогда не знаешь, с чем ты уйдешь из его кабинета и сможешь ли это вообще сделать. Да и вне кабинета все всегда непросто. В прошлый раз, например, мне выпал шанс прожить несколько часов своей старой жизни, той, в которой я никому ничего был не должен и существовал, руководствуясь исключительно своими личными желаниями и финансовыми возможностями. Чаще всего они не совпадали, но меня это, как правило, не сильно печалило.

Подарок, по-другому не скажешь. Тогда мне повезло. А сегодня чего ждать?

Кабина лифта остановилась, издав при этом мелодичный звон, и одновременно с ним Азов негромко произнес:

– Еще раз советую: не проси его ни о чем. Не надо. Не все обещания следует выполнять.

– Да я особо и не собирался.

– Ты всегда не собираешься, а после делаешь такое, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

– Например? – выходя из кабины, уточнил я.

– Зачем ты к Верейской под одеяло забрался? – обличительно поинтересовался безопасник. – Или не знал, что она очень непростая девица, которой точно не стоит доверять? Поверь, ей глубоко плевать как на твой богатый внутренний мир, так и на все остальное. Ты для нее только карта в раскладе, которую можно разыграть в нужный момент.

– Тоже мне открыли Америку, – ухмыльнулся я. – Можно подумать, Вика другая.

– Можно, – подтвердил Азов, – подумай. Оно будет не лишним. Что остановился? Открывай дверь. Или мне это сделать?

– Я не гордый, сам открою. – Мне очень не понравился этот разговор, хотя вроде бы ничего нового не прозвучало. То ли интонации у безопасника непривычные появились, то ли еще что…

Внутри кабинета все было так же, как всегда. Полумрак, потрескивающие свечи, ароматно-тревожный запах, который я снова не смог классифицировать, старинная мебель, книжные шкафы с темными выцветшими корешками явно не вчера напечатанных книг. Или даже вручную написанных. И, конечно же, хозяин «Радеона», на этот раз накинувший на себя просторный черный шелковый халат, под которым кипенно белела сорочка. Его горло подпирал узел галстука, рядом с которым поблескивала алмазами булавка, скрепляющая уголки воротника. Старомодная штука, я такую до того только в кино и видал.

– Прошу прощения за опоздание. – Склонился в полупоклоне Азов. – Прибыли так быстро, как смогли.

– Ничего страшного. – Успокаивающе качнул ладонью Старик. – Мы, собственно, ни о чем серьезном и не беседовали. Не так ли, Максимилиан?

– Истинно, – встав с удобного полукресла, ответил Зимин.

Кстати, Валяев тоже обнаружился в кабинете. Он сиротливо сидел на стульчике рядом с входом, положив ладони на колени и словно закостенев. Судя по всему, пророчество Азова сбывалось – опала сменилась-таки подобием прощения, а за ним маячила и окончательная реабилитация.

– Мое почтение, Валериан Валентинович, – наконец подал голос я. – Надеюсь, дорога была легкой, а возвращение сюда, в Москву, вышло приятным.

– И то, и другое не совсем так, но твоя учтивость, мастер Харитон, скрашивает эти мелкие неприятности. – Старик привстал, взял пыльную длинногорлую бутылку, стоящую на столе, и наклонил ее над кубком, причем, похоже, золотым. – Надеюсь, ты не откажешься от глотка-другого этого замечательного вина? Виноград, из которого приготовлен сей напиток, произрос в долине Роны, носит имя «мурведр», и он великолепен. Эту лозу нельзя спутать ни с чем, даже в том случае, если у тебя вовсе нет языка. И ведь что любопытно: сорт испанский, а прижился именно там, рядом с Альпами. Но основное достоинство данного вина – оно, подобно человеку, имеет память. И с каждым прожитым годом становится старше и мудрее, обретая новые оттенки вкуса, точно так же как несмышленый ребенок постепенно превращается в убеленного сединами старика, познавшего смысл жизни. Испей мудрость веков, мастер Харитон, и осознай, что время не уходит в никуда. Его можно потрогать, понюхать и даже сделать частью себя. Это вино увидело свет в тот год, когда люди впервые поднялись в небо, словно птицы, оно взрослело в дни двух больших битв, когда народы задались целью извести друг друга, и вступило в зрелость тогда, когда первый человек взглянул на эту планету со стороны. Выпей время, друг мой, не откажи себе в этой маленькой радости!

Интересно, каких именно братьев он имел в виду, говоря о том, что люди полетели аки птахи божьи – Монгольфе или Райт? Впрочем, какая разница?

Вино впрямь было дивное – густое, как кровь, и пряное, как… Не знаю даже, с чем его сравнить.

– Ну а теперь вернемся к нашим делам. – Старик снова опустился в кресло, в его пальцах невесть откуда появились четки, камушки их сочно защелкали. – Итак, наши друзья не дремлют, они пытаются переломить ситуацию в свою пользу.

– Именно так, – подтвердил Азов. – Но, увы, проворачивают все таким образом, что претензии к ним предъявить затруднительно. Правила не нарушены. Более того, недавно они понесли потери в своих рядах. Вернее, кое-кто не слишком оправдал их ожидание. Вот, взгляните.

И безопасник протянул Старику несколько фотографий.

– Кто это? – звучно осведомился тот.

– Их глаза и уши, – немедленно подсказал Азов, – бывшие. Теперь этот человек занял нейтральную позицию и вряд ли с нее сдвинется. Ему это не нужно.

– Причина?

– Собственное решение, – усмехнулся Азов. – Мы ее не трогали, ни малейшего давления оказано не было. Она сама решила так поступить, как видно, руководствуясь исключительно личными соображениями. Люди, а особенно женщины, импульсивны, их поступки не всегда возможно уложить в определенные схемы поведения.

– Что есть прописная истина, причем всякий раз звучащая как откровение, – подтвердил Старик. – Ну, если так, она прощена и не понесет кары за свое изначальное предательство. Мастер Харитон, если я не ошибаюсь, сия особа служит тебе?

Он передал фото обратно Азову, а тот протянул их мне.

Таша, мать ее так! На фотографии была именно она. И еще Ерема, с жутко недовольным видом слушающий то, что ему говорит эта маленькая обжора.

– Мой человек, – подтвердил я. – Все верно.

– Ты знал, что она не только тебе верна?

– Знал, – кивнул я, – и довольно давно. Но меня это устраивало.

– Поясни. – Уголки губ Старика выгнулись так, будто он удерживался от улыбки.

– Страшен не тот предатель, о котором знают и молчат многие, а тот, о котором не ведает никто, – взвешивая каждое слово, сплел фразу я. – Она всегда была на виду, слышала лишь то, что следовало. И, ради правды, никуда особо не лезла.

– Разве что пыталась пробить для группы лиц прогулку по этому зданию, – вякнул из угла Валяев. – Или я ошибаюсь?

– Нет, не ошибаешься, – парировал я. – Но это было давно, и повторных попыток лоббирования данного замысла она не предпринимала, а сейчас и вовсе порвала с нашими врагами.

– Соперниками, – мягко поправил меня хозяин «Радеона». – Так прозвучит вернее. Продолжай.

– Да, собственно, все. – Пожал плечами я. – Она хороший сотрудник и человек славный. Ест, правда, много, но тут уж у каждого свои слабости. И выбор в результате сделала правильный.

– Одно плохо: раньше или позже появится тот, о ком никто не знает, – подытожил Старик. – Ты сам про это сказал.

– Только не в редакции, – сразу же добавил я. – У нас вакансий нет, а все остальные сотрудники проверены делом и водкой. То есть тяготами службы, конечно. Оговорился.

– Этот вопрос закрыт. – Припечатал ладонь к столешнице Старик. – Илья, задача остается прежней: ты должен знать все и всегда быть на шаг впереди.

– Слушаюсь, – бодро отозвался Азов. – Исполню в лучшем виде.

– Не сомневаюсь. – Хозяин «Радеона» отпил вина. – Партия переходит в эндшпиль, а стало быть, начинается самое интересное. Кстати, когда именно начинается? Максимилиан?

Зимин коротко глянул на Валяева, тот вскочил со стула и бодро гаркнул:

– В пятницу. Вернее, с четверга на пятницу, в ночь. Обновление готово, протестировано, осечки не случится.

– Время тебя ничему не учит, – печально вздохнул Старик. – Я не раз тебе советовал никогда не говорить про еще не случившееся утвердительно. Что если осечка будет иметь место, а я до той поры не покину Москву? Твои клятвы станут пеплом, а мой гнев за обман падет на твою и без того отягощенную провинностями голову. Разумеется, ты накажешь своих людей за нерадивость, но их кара будет в сотни раз легче, чем твоя. Никогда не обещай того, что не свершилось, ибо нити Судьбы может спутать или распутать только она одна.

– Виноват, – пробормотал Валяев, опустив голову.

– Пока нет, но я этого не исключаю. – Погрозил ему пальцем Старик, а после мечтательно улыбнулся. – Ах, какие интересные дела скоро начнут твориться в игре! И я понимаю тех, кто предпочитает тот мир этому! Ненастоящая реальность куда красочней и живее подлинной. Здесь последнее время невыносимо скучно, в никуда испарились и пропали неподдельные страсти и великие свершения, а люди стали бледными подобиями своих великих предков. Их деды мыслили в планетарных масштабах, полем интересов этих титанов были не какие-то мелкие страстишки, а весь мир. Да, иногда они совершали невероятно злые и непотребные поступки, но их оправдывало величие целей. Они не стремились набить золотом свои карманы, они были равнодушны к роскоши, ими двигало лишь желание изменить порядок вещей, созданный до них и казавшийся незыблемым. И где теперь те титаны? Их нет, они вымерли. В лучшем случае приняли облик бюстов, пылящихся в музеях. А самое скверное, что маленькие люди, которым нет числа, даже не дают возможности пробиться наверх тем, в ком еще не умер дух великих предков. Разумеется, их можно понять. Маленьким людям ни к чему перемены, им неприятны те, кто вновь пытается изменить сложившееся положение дел. Заметьте, я говорю не о горлопанах, сидящих в надежном убежище и использующих наивных дурачков для собственного возвышения, нет. Речь идет об истинных бунтарях, тех, для кого слова «свобода» и «жизнь» тождественны. И вот для них наша игра – спасение. Там теперь их поле битвы. Там те кольца, схватившись за которые, можно притянуть небо к земле.

– Так и есть. – Покивал Валяев.

– Значит, пятница. – Потер ладони Старик. – С восходом солнца зазвенят мечи, и боги на небесах замрут в восторге. Почему? Потому что люди начнут убивать себе подобных, прославляя именно их имена. И этот день станет началом конца.

По моей спине прошел холодок – столько страсти было вложено в последние слова.

– Именно так, – подтвердил Зимин.

– И вот тогда наш загадочный герой не сможет далее отсиживаться в своем укромном уголке, – продолжил Старик. – Ему придется вылезти на свет, чтобы отвоевать свое место под солнцем. Или же признать, что он проиграл, еще толком ничего не начав. Сколько понадобится времени для того, чтобы определились боги-лидеры? Пара-тройка недель максимум, кабы не меньше. Еще неделя на то, чтобы из двух богов остался один. И этот один станет равным Страннику. В лучшем для него случае равным, но, скорее всего, бог окажется сильнее. Вера – вот самое мощное оружие, и ее у небожителя будет предостаточно. Те последователи, что при нем были изначально, да еще перебежчики от поверженных противников… Это обычное дело, верность людей довольно часто определяется исключительно стабильностью положения того, кому они поклоняются. Мастер Харитон, ты же побывал во владениях пресловутого Странника?

– Даже дважды, – подтвердил я.

– И как там?

– Серо, мрачно, невесело, – честно ответил я. – Но войск у него много. И они в него верят.

– Это плохо, – констатировал Старик. – Но – поглядим. Теперь уже недолго осталось. Никита, повторюсь: если что-то пойдет не так, то берегись. Прощения не жди.

Валяев истово кивнул.

– Если Константин сказал, что обновление установится, то все нормально, – вставил я пару слов, ощутив, как мою щеку мазнул взгляд Азова. – Он слова на ветер не бросает. Константин – это…

– Я его помню. – Остановил меня жестом Старик. – Забавный такой. Максимилиан, если все пройдет удачно, вознагради этого молодого человека… Подумай сам чем. Узнай, что он хочет.

Ну, что мог, то сделал. Теперь главное, чтобы обновление встало. Но как неудачно вышло с датой – это что-то. Пятница. У нас в редакции на нее пьянка намечена, и я очень хочу на нее пойти, ибо усталость все больше дает о себе знать.

– Ну, на этом все. – Старик хлопнул в ладоши. – Я, пожалуй, отдохну, дорога меня все же утомила. Благодарю за то, что вы все столь скоро пришли сюда, отозвавшись на мою просьбу.

Мне хотелось сказать, что я ни на что не отзывался, что меня выдернули из капсулы самым варварским способом, но ничего такого я делать, разумеется, не стал.

Скрипнули полукресла, с которых мы поднялись, я обозначил поклон и было направился к дверям, как меня остановил голос Старика:

– Мастер Харитон, ты не задержишься на пару минут? Если, конечно, это не ломает твои планы.

И почему я даже не удивлен?

– Разумеется. – С улыбкой развернулся я к нему. – Всегда к вашим услугам.

Азов, идущий последним, прикрыл за собой дверь, я даже спиной ощущал его предостерегающий взгляд, он словно говорил мне: «Не ляпни лишнего, Киф». Какой смысл? Мне и так это понятно.

– В нашу последнюю встречу я обещал сделать тебе подарок, – мягко произнес Старик и поманил меня к себе. – Верно?

– Было такое. – Я сделал несколько шагов и подошел к столу, за которым он сидел. – Но общение с умным человеком само по себе таковым является, а ваша мудрость неисчерпаема. Как по мне, то, что вы говорите, надо конспектировать, а после выкладывать в социальных сетях вместо фотографий котиков и прочей чепухи, чтобы подрастающее поколение хоть что-то начало понимать в этой жизни.

– Лесть – плохое подспорье для доверительных отношений. – Погрозил мне пальцем Старик. – Она разъедает душу того, кому льстят, быстрее, чем ржавчина – металл, сам же льстец со временем начинает верить в то, что произносит, полностью лишаясь способности говорить правду.

– Вот, снова. – Улыбнулся я. – Афоризм как он есть.

– Посредственный трюизм, не более того. – Поморщился Старик. – Но я не о том. Итак, я совершенно закрутился, потому не смог отыскать хоть сколько-то пристойную вещицу, которую было бы не стыдно тебе подарить. Тем не менее слово есть слово, потому прими от меня пока вот эту бутылку вина. Знаешь, год 1783, тот, когда этот сосуд закупорили пробкой, был крайне насыщенным. Как уже было сказано, человек тогда впервые поднялся в воздух, Британия впервые со времен Цезаря признала свое поражение и подписала Версальский договор с американцами, а здесь, в снежной России, умница Дашкова основала Академию наук. Всем хороший вышел год, а вот виноград тогда не уродился. Поздние заморозки и засушливое лето, два злейших врага этой превосходной культуры, сделали свое дело, потому найти бутылку вина из долины Роны или Эльзаса урожая 1783 года уже тогда было не так и просто. Даже не знаю, где мой приятель отыскал эдакую редкость. Впрочем, он изрядный лакомка и эстет, потому вся его жизнь посвящена поискам таких удовольствий, которые найти невозможно. Что любопытно – иногда ему это удается. Ну а мне от этого сплошная польза, на этот раз принявшая форму трех бутылок редчайшего вина. И одна из них становится твоей. Прими ее.

И Старик протянул мне такой же сосуд, как и тот, что уже стоял на столе. Длинное горлышко, темное, почти черное пыльное стекло, сургуч вместо пробки.

– В жизни бывают такие моменты, когда ты не знаешь, куда дальше двигаться, – негромко сказал он. – Она в этот час напоминает тебе комнату, в которой есть много дверей, только часть их закрыта, а дорога, начинающаяся за остальными, ведет невесть куда, и нет уверенности в том, что этот путь верен. Если такой момент настанет, откупори эту бутылку, выпей вино, находящееся в ней, и, может быть, на ее дне ты отыщешь верный ответ. Ну а если нет… По меньшей мере ты получишь удовольствие от отменного напитка.

– Так и сделаю, – заверил его я. – Случаются у меня такие ситуации, хоть, конечно, и нечасто.

– Ну а довеском к этой бутылке я, пожалуй, сделаю свой долг, – добавил Старик. – Маленький, вот такой вот, но долг. Немногие могут похвастаться подобным, мастер Харитон, поверь мне. Ты – можешь. И знай: я про него не забуду. Долг – вообще единственная вещь на свете, про которую нельзя забывать, потому что раньше или позже его придут взыскивать, и к этому всегда надо быть готовым. Не случается по-другому, так устроен мир. Все проходит: детство, любовь, привязанности, беда, радость – все. А долг всегда остается долгом, это некая константа, которую не изменит ничто. Если ты на себя его принял – плати. Или умри, это единственное, что тебя от него освободит, да и то не факт. И я сейчас веду речь не про деньги, друг мой.

– Сообразил уж, – отозвался я. – Деньги – это только деньги.

– Мне нравится твоя понятливость. – Старик поправил галстук, а после почти сжал указательный и большой пальцы правой руки, оставив между ними крохотный зазор. – Вот такой долг, но он твой. А теперь иди.

Я изобразил полупоклон, аккуратно придерживая бутылку за горлышко, и вышел из кабинета.

Даже не знаю, радоваться мне тому, что Старик мне что-то должен, или все же печалиться. Ну да, долг – штука, о которой нельзя забывать, это он прав. Но иногда, чтобы его не отдавать, должник просто-напросто устраняет причину своего беспокойства как таковую. Хотя, с другой стороны, по мухам из пушек не стреляют, так что не стоит себя переоценивать.

К моему великому удивлению (и отчасти разочарованию), Азов, Зимин и Валяев никуда еще с этажа не уехали, они стояли у лифта и тихонько переговаривались.

– Ого, кого-то одарили бутылкой вина. – Первым меня заметил последний. – Хороший знак, Киф, твои акции стремительно повышаются.

– Не завидуй, – посоветовал ему Зимин, – и радуйся тому, что тебе теперь полы мыть не надо, это в твоем положении уже большая победа.

– Я радуюсь, – вздохнул его приятель. – Хотя до полного прощения мне еще очень далеко. А если бы не обновление, так и этих мелочей не видать, как собственных ушей.

– Поехали ко мне, – предложил Зимин. – Посидим, перекусим, разопьем подарок Старика, пообщаемся. Давно эдак не сиживали, господа, а это плохо. Общение за бутылочкой-другой и разговоры обо всем и при этом вроде бы ни о чем очень важны для мужчин. Это основа крепкого душевного здоровья.

– Шиш вам, – произнес я, сжав бутылку покрепче. – Мне это вино было подарено с наказом открыть его в тот момент, когда совсем пиковая ситуация наступит. Да и некогда, у меня в игре жуткий цейтнот, мне обратно надо возвратиться как можно скорее.

– Да-да, Илья что-то такое сказал. – Переглянулся Зимин с Валяевым. – Ну, нет так нет. Если решишь свои проблемы быстро и освободишься в более-менее приемлемое время, заходи, буду рад. Опять же обсудим кое-какие частности приватно, до большого собрания.

– Какого собрания? – озадачился я.

– А ты не в курсе? – Не менее удивленно глянул на меня Зимин. – Да ладно! На четверг, на утро, у нас назначено мероприятие, посвященное грядущему игровому обновлению, отчетам о проделанной за минувший год работе и планам на весну – лето этого года. Твое участие в нем обязательно, как начальника одного из подразделений. Там будут все. Собственно, это одна из причин, по которым Старик вернулся в Москву.

– Офигеть, – как-то даже расстроился я. – Хорошо, что сказали, а то бы я так и не узнал про это. Некрасиво получилось бы.

– Да уж, – признал Валяев. – Недоработка.

– Или мелкая месть, – добавил Азов. – Уведомление руководящего состава о данном мероприятии было поручено Ядвиге, равно как и его организация, так что удивляться нечему. Она же знает, что наш приятель практически ни с кем в здании не общается, значит, может ничего не узнать и пропустить важное событие, тем самым подпортив свою репутацию. Очень выгодный размен получается – увольнение одной ее сотрудницы, как не выполнившей работу, которая той и поручена-то не была, против компрометации Кифа в глазах Старика. А она сама вроде как и ни при чем. Классика.

– Да, это на нее похоже, – признал Зимин и хлопнул меня по плечу. – Все гадаю: чем же ты ей так насолил, приятель?

– Понятия не имею, – вздохнул я. – Да и другое меня беспокоит. Опасаюсь, что, когда у нее кончатся бесконтактные гадости, она перейдет к более жестким мерам физического характера.

– Ватутин в курсе, так что не паникуй. – Азов нажал на кнопку вызова лифта. – Пока он рядом, бояться тебе нечего.

Ну, не знаю, не знаю. Ни один Ватутин от опытного снайпера не защитит.

Эти трое вышли куда раньше меня, обсуждая, что именно они закажут на обед и чем его станут запивать, я же поехал дальше, размышляя о том, что, наверное, надо какие-то тезисы к собранию написать. Нет ничего более жалостливого, чем докладчик, не знающий, о чем говорить слушающему его сообществу.

А еще я набрал Костика, отлично понимая, что он сидит и ждет моего звонка. Если с ним не поговорить сейчас, то он же меня и в игре найдет, а там мне будет не до него.

– Что мог, сделал, – веско произнес я. – Вернее, сказал.

– А он что? – жадно осведомился Костик.

– Он помнит, кто ты такой. Поверь, это немало. Так что жди новостей.

– Каких?

– Разных. – Двери лифта раскрылись, и я вышел в коридор, подмигнув дежурившей сегодня Анжелике, которая невероятно оживилась при моем появлении. – Думаю, Зимин тебя днями порадует, только сам к нему с расспросами не лезь, а то все испортишь. Ну и обновление накати так, чтобы ни сучка, ни задоринки, это очень важно. Да, ты про четверговое собрание в курсе?

– Конечно. – Костик шмыгнул носом. – А как же? Даже речь приготовил. Да плевать на собрание, ты мне лучше расскажи все в деталях.

– В деталях некогда, – осек я его, с удивлением наблюдая странные телодвижения, которые изображала Анжелика. – В деталях потом, попозже. Да и сколько там тех деталей? Что там в игре? Большой переполох начался из-за моего отсутствия?

– О да! – расхохотался Костик. – Но, думаю, все обойдется. Ладно, до вечера. Да-да, я снова припрусь к тебе в гости, когда ты выйдешь из игры, так что предупреди свою кобру об этом заранее.

– Фу-фу, Константин! – добавил я в голос укоризны. – Так даму называть! Как не стыдно!

– Никак не стыдно, – фыркнул умник и отключился.

– Падение нравов, – задушевно сообщил я Анжелике. – Привет. Ты чего дергаешься?

– Там. – Потыкала пальчиком девушка в сторону коридора. – Она там. И она – ждет!