Текст книги "Комбат. Идеальное вторжение"

Глава 11

Однако на время Фитилю пришлось забыть об экспериментах. Навалились дела и, вдобавок, поступил сигнал от коллег. Владельцы других уличных точек, где проститутки торговали своим телом, узнали о смерти двух ночных бабочек Фитиля от рук садистов и были настороже. А тем надоело таиться, и они снова вышли на кровавую охоту. Однако теперь номер не прошел. Манеры троицы вызвали подозрение, и мамочка демонстративно переписала номер их автомобиля. Девочки вернулись целыми и невредимыми, но потом долго ходили угрюмыми и не реагировали на шутки. Одна из них, недоучившаяся на филологическом факультете, категорично высказала общее мнение:

– Это бешеные волки в намордниках. Без них они бы разорвали нас на части.

О подозрительных клиентах дали знать Фитилю. Знакомый ментокоп пробил номер автомобиля, и у Фитиля на руках оказался адрес. Хотелось, конечно, как можно быстрее вломиться в квартиру, однако основания для такой горячности были недостаточно вескими. Где гарантия, что в обоих случаях девочек снимали одни и те же люди? Пришлось устраивать слежку за домом, пасти клиента. К счастью, тот в обычной жизни оказался человеком пунктуальным, в одно и то же время уезжал на работу и возвращался домой. В первый день люди Фитиля хорошенько рассмотрели подозреваемого, а на второй прихватили с собой мамочку, видевшую убийц. Но мужчина так быстро проскочил из машины в подъезд, что женщина только мельком увидела его лицо. Пришлось на следующий день ехать опять. Как назло, в тот вечер мужчина задержался. Пацаны стали нервничать, строить разные догадки. Вплоть до того, что пока они здесь торчат, садисты разъезжают по городу в поисках новых жертв. Ведь у них вышел облом, поэтому желание осталось и даже усилилось. Без насилия они чувствуют себя, как рыба, выброшенная из воды, и стремятся попасть в родную стихию. Мамочка подумала:

– Вот будет паршиво, если пока мы охотимся на них, они снова прихватят одну из наших девчонок.

Но оставила эти мысли при себе. А тут подкатила иномарка, и теперь мужчина дал себя хорошенько рассмотреть.

– Это он! – твердо сказала мамочка. – Один из тех гадов!

За дело взялись костоломы Фитиля, Боров и Цоколь. Боров имел судимость за кражи и грабежи. Он действовал в составе преступной группы из трех человек. У них было разделение труда. Один вскрывал двери, второй имел нюх на места, где хозяева квартир могли прятать ценные вещи. Боров осуществлял силовое прикрытие. Но заодно он худо-бедно освоил специальность взломщика. И, повозившись, сумел деликатно открыть дверь квартиры садиста. Тот даже не заподозрил, что у него засели непрошеные гости. Спокойно зайдя в квартиру и раздевшись, он двинулся в единственную комнату. А там его уже ждали. Увидев двоих костоломов, мужчина попытался бежать, но успел только развернуться и был схвачен могучей рукой Цоколя. Что характерно – хозяин квартиры молчал, хотя мог попытаться криком позвать на помощь. Видно, действительно рыльце было в пушку.

– А друзья твои где? – ласково спросил Боров.

– Какие друзья? – удивился мужчина.

– С которыми ты, падла, наших девочек убивал! – тяжелый кулак угодил в солнечное сплетение.

Мужчина скорчился от боли и начал жадно хватать ртом воздух. До него дошло, что ситуация крайне опасная, можно сказать летальная, и есть смысл позвать на помощь. Тогда в самом крайнем случае дадут пожизненное, да и то, если сумеют доказать совершенные ими убийства. А здесь верная смерть, а перед этим жестокие пытки.

Но поздно. Удар сбил дыхание, вместо крика изо рта вырвался булькающий хрип, а Цоколь тут же разгадал намерения садиста и занес кулак:

– Только попробуй – своими же зубами подавишься!

– Так где же твои друзья? – повторил вопрос Боров. – Только не вздумай фуфло гнать. Проверим – совсем плохо тебе будет.

– Нет у меня друзей, только знакомые по работе, – попытался юлить мужчина.

Боров ухватил его за горло, чтобы не заорал, и сказал Цоколю:

– Глянь тут какой утюжок или паяльник.

Бандиты действовали без выдумки, старыми, но проверенными и эффективными орудиями преступного труда. А мужчина оказался крепок. Гости успели пресытиться запахом горелого мяса, когда он не совсем логично заявил:

– Ладно, скажу, если вы пообещаете меня не пытать.

Впрочем, как затем выяснилось, от него было трудно ожидать нормальной логики. То, что сказал мужчина, потрясло даже видавших виды бандитов. Оказывается, со своими дружками и подельниками он познакомился в… дурке! Вот до какой степени дошел воцарившийся в государстве бардак. Этим и объяснялся казус, способный запутать любого следователя. Криминалистам известно множество маньяков, но все они действовали поодиночке. А здесь даже не два, а сразу трое. Правда, один был просто шизиком, переставшим различать грань между добром и злом. Он получал удовлетворение от традиционного секса, а затем любознательно наблюдал за патологически жестокими развлечениями дружков.

– Как же тебе, психу, дали права? – удивился Боров.

Мужик, корчась от боли в сожженной спине, рассказал о влиятельном муже родной сестры, нежно относившейся к любимому брату. Тот и квартиру помог сохранить, и на работу устроил, и права сделал.

Здесь наступила маленькая заминка. Влиятельный человек мог подстегнуть розыск исчезнувшего садиста. Но приказ Фитиля был четок, и бандиты не решились его ослушаться. Вскоре жестокая троица оказалась вместе, хотя на сей раз это не доставило им удовольствия. Первого пленника временно оставили в покое. Шизику-наблюдателю дали возможность насладиться своим любимым занятием. Фитилю стало интересно, действительно ли человеку понравится наблюдать за мучениями своего дружка. А ведь понравилось! Второго садиста подвергли всем тем издевательствам, которые испытали убитые проститутки. Разумеется, с поправкой на его половую принадлежность. Ему вырвали ногти, в задний проход вбили бутылку из-под шаманского, тупой бритвой с его мужского достоинства срезали головку. Фитиль затеял жестокие издевательства не только из жажды мести. Он уже выстроил планы на будущее и хотел посмотреть, на что способны его лучшие бойцы. Поэтому, когда настало время отправлять убийц следом за их жертвами, он выложил нож и удавку. Ведь так прикончить человека куда труднее, чем с расстояния, надо ожесточиться до предела. А сам как бы невзначай поигрывал пистолетом.

Боров и Цоколь воспользовались ножом. Корнеплод тоскливо взглянул на пистолет в руках главаря, но выпрашивать оружие не стал, а взял удавку.

Фитилю такое решение понравилось. Значит, пересилил себя человек, и, вопреки своему желанию, выбрал самый тяжелый, самый неприятный вариант. Молодец! Теперь стало окончательно ясно, что на Корнеплода можно положиться в щекотливой ситуации.

Глава 12

Вот и не верь после этого в предсказания!

Гадалка была какая-то странная. Во-первых, она мало походила на цыганку, скорее в ней была изрядная доля азиатской крови. Во-вторых, и тут сказывалась кровь славянская, с мятым испитым лицом. Но при этом чувствовалась в ней загадочная сила, ее призывный взгляд заставил Комбата резко замедлить шаг, он почувствовал, что его притягивает к женщине, словно магнитом, хотя никогда раньше при встречах с гадалками ничего подобного он не испытывал. А уж перевидал их Борис на своем веку немало. И сумму гадалка запросила смешную, всего-то двести рублей.

– На дешевую бутылку с простенькой закусью, – подумал Рублев.

Деньги он дал и даже внимательно выслушал гадалочьи пророчества, хотя особой изобретательностью они не отличались. Тут тебе и хлопоты от бубнового короля, и дальняя дорога, и радостная новость. Короче, стандартный расклад, обязанный удовлетворить клиента за его деньги. Плюс загадочная охромевшая лошадь, приплетенная, надо думать, для придания гаданию капельки таинственности. Только одно пророчество напрочь портило типовую, как дом в новостройке, картину. Гадалка сказала, будто Комбата ждет потеря друга, о которой он узнает, вернувшись после дальней дороги. Причем случится это довольно скоро. Тут Рублев скептически усмехнулся. Никаких дальних поездок в ближайшее время он не намечал. Разве что сегодня решил заглянуть на строительную выставку, поскольку давно хотел сделать в квартире косметический ремонт. И хотя выставка проводилась на другом конце города, а Москва разрослась просто катастрофически, дальней дорогой вояж Комбата можно было назвать только при ну очень большом желании. Такие с позволения сказать путешествия обычный человек совершает почти каждую неделю.

Поэтому Рублев забыл о словах гадалки через две минуты, хотя она сама ему запомнилась, поскольку была довольно колоритной личностью.

А в гараже его ждал неприятный сюрприз. На все попытки завести машину «Форд» Комбата отвечал звуками, напоминающими хриплый кашель заядлого курильщика. Рублев вышел из салона, пнул от досады ни в чем не повинное колесо и тут вспомнил о словах гадалки. А ведь действительно, его конек-горбунок внутреннего сгорания вышел из строя. Правда, «Форд» вовсе не охромел, но ведь терминология зародившихся много веков тому назад гаданий не адаптирована к современной технике. Пришлось Рублеву добираться на выставку общественным транспортом. От изобилия материалов, инструмента и разных вспомогательных средств у него голова пошла кругом. Раньше было куда проще. Спросил:

– Этого нет?

– Нет.

– А этого?

– Тоже нет.

– А того?

– И того, дорогой товарищ, нет.

Все, идешь домой с чистой совестью и считаешь, что ремонт закончен. Окончательно сразил Комбата один торговец, заявивший:

– Если у вас есть цифровой аппарат и компьютер, пришлите на наш электронный адрес фотографию вашего помещения с мебелью. И напишите сумму, которую вы готовы потратить. А мы подберем в тон обои, натяжные потолки, кафель, половое покрытие. Вот наша карточка.

Борис карточку взял, однако на всякий случай обошел всю экспозицию.

Едва он вернулся домой, раздался телефонный звонок. Сняв трубку, Рублев услышал голос полковника Бахрушина:

– Здравствуй, Борис, рад тебя слышать. А то я было подумал, что ты уехал из города.

Комбат едва сдержал удивленное восклицание. А вот и бубновый король с его хлопотами. Ай да гадалка!

Полковник Бахрушин служил в ГРУ. Время от времени он поручал Рублеву задания, все, как один, трудные и весьма щекотливые. В жизни любой конторы – и ГРУ тут не является исключением – возникают деликатные ситуации, когда требуется закрыть вопрос, но при этом в случае провала очень вероятен грандиозный скандал. И тогда вместо собственных сотрудников используются квалифицированные люди со стороны, внештатные работники. Чтобы, если произойдет сбой, откреститься от неудачника. Мол, я – не я, и хата не моя.

Рублев был лучшим внештатником Бахрушина, и, с точки зрения полковника, имел единственный недостаток. Он работал за идею, начинал еще когда государство прописало спецслужбам голодную финансовую диету, и часто денег не было даже на зарплату кадровым сотрудникам. Со временем внештатники стали получать хорошее вознаграждение, но и при этом Комбату нельзя было поручить задание, хоть сколько-нибудь противоречащее его нравственным установкам. На первый раз он бы отказался, после второго мог навсегда порвать контакты с ГРУ. А полковник не хотел терять своего лучшего внештатника и всегда учитывал интересы Рублева.

– Борис, ты помнишь Шинкай-Гильзанскую долину? – спросил полковник.

Вопрос был настолько неожиданный, что Комбат чуть грубовато ответил:

– Я-то, конечно, помню. А вы ее откуда знаете?

– По долгу службы, – ответил Бахрушин. – Ты можешь прийти ко мне завтра в десять часов утра.

– Хорошо, – коротко ответил Рублев.

– Тогда до встречи!

– Ага! До скорой встречи.

После разговора мысли о ремонте сразу вылетели из головы. Сначала Рублев напрасно гадал, для чего Бахрушин спросил у него о «Шайтан-яме», как прозвал Шинкай-Гильзанскую долину Явдат Икрамов, сержант его батальона из Ферганы. Выдвинув несколько одинаково малоправдоподобных предположений, Комбат погрузился в воспоминания о самой долине. Придуманное Икрамовым название не было случайным. Шайтан-яма доставила массу проблем советским войскам. Довольно обширная, она была окружена высокими горами, через которые в долину вела единственная дорога. Вдоль ее буквально на каждом шагу находились удобные для засады места с безопасными путями отхода. Местные жители на протяжении тысячелетий боролись со многими завоевателями, поэтому вдобавок к естественным пещерам они выдолбили уйму замаскированных ходов и в буквальном смысле проваливались сквозь землю после нападения. А кроме главной дороги имелось множество горных дорожек и лазов, через которые афганцы то покидали долину, то возвращались в нее. Так был вырезан первый советский отряд, две мотопехотные роты. Афганцы устроили на дороге всего одну хиленькую засаду – для отвода глаз. А то бы русские не поверили, что такую благодатную долину им сдали без боя. Бойцы обнаружили несколько крепких поселений и всего две сотни жителей. Остальные афганцы якобы покинули свои дома в страхе перед оккупантами. Оглядев толпу стариков, женщин и детей, командир отряда выставил единственный крепкий дозор, надежно перекрывший дорогу. А ночью по бесчисленных тропинкам и пробитым в горах ходам долину заполонили вооруженные мужчины, грамотно вырезавшие почти весь отряд. Только дозор и еще несколько бойцов успели открыть стрельбу. Но численное преимущество афганцев оказалось слишком велико. Они быстро подавили очаги сопротивления. На захват Шайтан-ямы бросили батальон, подкрепленный танками и авиацией. Но теперь афганцы избрали другую тактику. Они устраивали засады, внезапные и смертоносные. Дело попахивало какой-то чертовщиной. Только что прошел вертолет на самой малой скорости, и было доложено, что в горах пусто, как на солдат обрушивался шквал огня, а к вертолету устремлялся «Стингер». И ни вертолета, ни целого взвода бойцов. А за следующим поворотом вспыхнул, как свечка, передовой танк. И командир отряда благоразумно решил повернуть назад. Лучше получить выволочку от начальства, чем положить всех людей и самому навеки лечь рядом с ними.

Какая-то умная голова придумала забросить в Шайтан-яму десант. Как будто афганцы бы стояли и смотрели, разинув рты, как с неба падают их враги. Да они бы мигом воспользовались замечательным подарком и расстреляли удобные живые мишени. В качестве десанта предполагалось использовать батальон Рублева. Комбат решительно воспротивился этому губительному плану. Строптивый характер Бориса был хорошо известен, как и его блестящее умение воевать. Поэтому ему сказали:

– Черт с тобой! Поступай, как знаешь, но эта треклятая долина должна быть в наших руках.

Скрепя сердце, Комбат выбрал лучших бойцов, имеющих опыт сражений в горных условиях. Они двинулись по господствующим высотам вдоль дороги, страхуя колонну и высматривая схроны, откуда, как черти из табакерки, могли выскочить афганцы. Они в чем-то походили на саперов. Стоило пропустить укрытие противника, и следовал убийственный удар в спину. Так однажды и случилось. Рублев потерял четверых отличных бойцов. Но в целом жертв было гораздо меньше, чем в предыдущих случаях. И при этом Комбат сделал главное – он захватил долину. Кроме того, его бойцам удалось обнаружить несколько скрытых ходов, по которым афганцы проникали в Шинкай-Гильзан. Парочку из них завалили взрывами и на этом угомонились. Скалы поддавались с трудом, на каждый проход уходило слишком много взрывчатки, и было очевидно, что афганцы восстановят свои лабиринты, как только представится малейшая возможность. А она представилась. Командование посчитало нецелесообразным держать элитное подразделение в Богом забытой дыре. Батальон Рублева перевели туда, где было жарче, а в Шинкай-Гильзанскую долину послали обычный гарнизон, солдаты которого через несколько месяцев излишне расслабились и были вырезаны афганцами. После этого на Шайтан-яму махнули рукой. Стратегическое значение долины было ничтожно мало по сравнению с жертвами, которых стоил ее контроль.

В общем Шинкай-Гильзан доставил порядочно хлопот советским командирам. Но с какого перепуга долиной заинтересовался полковник ГРУ? Для Комбата это являлось загадкой.

Бахрушин все объяснил уже в первые минуты их разговора. Оказывается, американцы просто горят желанием качественно обработать Шайтан-яму напалмом, поскольку большая часть долины засеяна опийным маком. Но такому благородному начинанию мешали несколько тысяч афганцев, населявших долину. Кроме того, как стало известно командованию американцев, там же находились четверо заложников. А уж талибы нашли бы способ известить мировую общественность о том, что заложники погибли от рук своих же летчиков.

– Взять долину наземными войсками у америкосов кишка тонка? – поинтересовался Рублев.

– Да, – ответил Бахрушин, чуть поморщившись от демонстрации Борисом любви к одному из главных зарубежных партнеров России. – Они попытались, но такая операция грозила чрезмерными жертвами.

– Не любят наши друзья-американцы, когда гибнут их люди, норовят обойтись вообще без потерь, подставляя солдат из других стран.

– Этому нам бы хорошо у них поучиться, – нахмурившись, заметил полковник.

– Согласен, хотя за чужой счет тоже как-то некрасиво получается.

– Между прочим, Шинкай-Гильзанскую долину они хотят взять сами. Только им нужен надежный проводник, хорошо знающий единственную, ведущую туда дорогу.

– С того времени много лет прошло, – напомнил Комбат, сразу догадавшийся, куда клонит Бахрушин.

– Что для гор каких-то пару десятилетий, если они стоят без изменений веками. А ты, Борис, возглавлял отряд, который сумел пройти эту дорогу. Когда американцы осторожно поинтересовались, нет ли у нас источника информации по долине, соответствующие товарищи мигом прошерстили все архивы. И вышли на тебя, как человека, возглавлявшего боевую операцию по захвату Шинкай-Гильзана.

– Как-то невкусно получается! Человека искали соответствующие товарищи, а вышли на меня вы, – насторожился Комбат.

– Боишься, что я тебя рассекретил? Успокойся. С информацией ознакомились там, – Бахрушин поднял вверх палец, этим жестом намекая на руководство ГРУ, – и поручили мне договориться с тобой.

– А откуда там, – Рублев повторил движение полковника, – обо мне знают?

– Ты, Борис, себя недооцениваешь. Человек, фамилию которого я не буду упоминать всуе, назвал тебя нашим лучшим внештатным сотрудником.

– Ясно. И вам поручили договориться со мной, поскольку кому-то другому я мог отказать.

Молчание Бахрушина в данный момент было явно знаком согласия.

– И что же от меня требуется? Если бы просто работа по карте, вы бы не стали разводить такие церемонии.

– Ты снова верно мыслишь, Борис. У американцев хватает фотографий дороги и обступающих ее гор с воздуха, но ведь талибы не дураки. Их укрытия сделаны так, чтобы их нельзя было обнаружить сверху.

– Да, схроны афганцев трудно заметить, даже если стоишь рядом. Как я предполагаю, америкосы хотели проскочить в долину на арапа. Сверху пустили вертолеты, снизу танки. Двинулись по зажатой между горами узкой дороге, на первый взгляд абсолютно безлюдной. И вдруг один вертолет загорелся, второй. И головной танк на мине подорвался. А саперов, которые бросились на разминирование, скосили автоматной очередью. После чего идти вперед американцам резко расхотелось. От рядового пехотинца до командира. Схлопотав по шее, они наконец-то сообразили, что для успешной операции нужно хотя бы знать, какие еще ловушки могут их ждать впереди.

– Верно, Борис! Им нужен хороший проводник. Человек опытный, знающий и безусловно надежный. От себя выскажу такое предположение. Американцы нашли проводника из местных, а тот оказался Иваном Сусаниным. Завел их в кровавую западню. От безвыходности американцы обратились к нам. И последнее. Наркоты, которую выращивают в долине, хватит на год средней европейской стране.

– Если только по дороге она не осядет у нас, в России, – хмуро добавил Комбат. – Ладно, о чем разговор! Когда я должен быть готов?

– Чем скорее, тем лучше.

Глава 13

Он не всегда был Огрызком. Когда-то его звали, как всех нормальных людей – по имени, фамилии и иногда даже по отчеству. Но теперь и сам Огрызок с трудом бы вспомнил, как его зовут. Бомжевал он уже шестой год. Грехопадение его началось, как и у большинства бездомных людей, с первого знакомства. Это если вернуться к истокам, так сказать, начинать с семнадцатого года. Но если говорить о времени, когда явственно обозначились контуры надвигающейся беды, надо от первого знакомства перейти к безудержной любви, которая стоила не только денег, но и устоявшегося образа жизни.

Да и здоровья тоже, поскольку дешевую бормотуху трудно назвать эликсиром долголетия. Но кто думает о здоровье, когда объект любви требует ежедневных знаков внимания. Хотя, если разобраться, ничего она не требовала, стояла себе на полке, такая неказистая по сравнению с импортным и дорогим отечественным товаром. Требовала душа Огрызка и те самые пресловутые трубы, неизвестно где у выпивохи находящиеся, но которые все время горят.

Жене Огрызка оказалась не по силам бороться с коварной соперницей, и она предпочла развод. Огрызку вроде бы повезло. Он перебрался в собственную однокомнатную квартиру. Пусть маленькую, пусть в самом глухом районе города, но это было его личное жилье. Н-да… было, да сплыло.

Рынок – он подчиняется более естественным биологическим законам. Выживает сильнейший. Применительно к человеческому обществу – подлейший, хитрейший, изворотливейший. И, как хромая зебра для льва, одинокий и вечно бухой Огрызок стал желанной добычей для мошенников. В пьющей России схема отъема недвижимости у алкоголиков возникла, едва эта самая недвижимость стала предметом купли-продажи. Поэтому аферистам не потребовалось ничего выдумывать. Все уже было выдумано до них. У обидчиков Огрызка сохранились остатки порядочности. Вместо городской квартиры они всучили ему дачу с нормальной русской печкой. И сверху дали немножко денег. Деньги Огрызок пропил, а затем продал задешево дачу. Зачем она ему, если до ближайшего магазина с желанной бормотухой больше километра пешкодралом? А в городе полно мест, где может переночевать бездомный человек. Вот только нет в тех местах дверей, за которыми легко укрыться от жестокого нападения.

Фитиль тщательно распланировал свой решающий эксперимент. Сравнительно недалеко от Москвы он нашел деревню, в которой оставалось около десятка жителей, с заброшенными домами. В один из домов привезли морозильную камеру. Небольшую, как раз, чтобы поместился один человек. Комарова к эксперименту Фитиль решил не привлекать. Зачем травмировать психику ученого? Неизвестно, во что это выльется. Он взял у Комарова антифриз и получил точную инструкцию по применению. Затем его люди выследили компашку бомжей. Никто за исключением Корнеплода, понятия не имел, зачем Фитилю понадобились отбросы общества. По этому поводу было произнесено много шутливых предположений, но свое дело бойцы выполнили четко. Трое бомжей, в число которых угодил Огрызок, были схвачены, надежно связаны и положены в заднюю часть внедорожника, откуда предусмотрительно убрали сиденья.

– Ну и воняют же они! – брезгливо поморщился Корнеплод.

– А ты думал, что это отребье будет пахнуть «Олд Спайсом», – ухмыльнулся Фитиль.

– Да нет, только откуда столько вонищи! Как будто специально, чтобы нормальных людей отпугивать.

– Если человек годами не моется, ходит в одной одежде, временами потеет, то ему положено смердеть, – пояснил Фитиль.

Огрызок напряженно вслушивался в разговор похитителей, надеясь понять, с какой целью их похитили. Среди бомжей ходили слухи о жестоких отморозках, безжалостно убивавших изгоев общества. Просто так, без видимых причин. Да и средства массовой информации время от времени сообщали, как граждане, чаще всего выпившие подростки, жестоко издевались над случайно замеченными ими бомжами.

Но тут был несколько иной случай. Если бы хотели избить или убить, то сделали бы это на месте. Зачем связывать, заморачиваться с транспортировкой? Огрызку подумалось об органах, но эта идея выглядела крайне сомнительной. Кому нужны их проспиртованные, едва функционирующие органы? Конечно, российскому поставщику до лампочки, какие органы брать, лишь бы сбагрить за хорошую цену. Но заказчик – не дурак, он сразу отличит здоровую печень от изъеденной циррозом. И денег, соответственно, не даст. Поэтому охотники за органами интересуются только качественным товаром.

Каких-то других идей Огрызку в голову не приходило. А вот одному из его дружков пришла, и он жалобно застонал. К концу дороги он каким-то невероятным усилием избавился от заклеившей рот ленты и прошептал:

– Мужики, гадом буду, из нас хотят сделать подопытных кроликов. Вы слыхали про новые методы омоложения, стволовые клетки? Методика очень перспективная, только новая и крайне рисковая. Тут, считай, ежели повезет, лет на двадцать помолодеешь, а если нет, хоть нормально закопают.

Огрызок не был так образован, как его дружок, спившийся инженер, хотя тоже кое-что слышал о стволовых клетках. А кто же о них не слышал кроме глухих? Перспектива оказаться подопытным кроликом его вполне устраивала, но только в одном случае: если их в качестве вознаграждения будут поить вином.

Внедорожник остановился, Фитиль с Корнеплодом выскочили из машины и жадно затянулись чистым воздухом.

– Хорош, пора делом заниматься, – сказал Фитиль.

Он зашел в дом, проверил, как работает морозильная камера и вернулся обратно. Корнеплод распахнул багажник и ухватился за чью-то ногу. Это была нога Огрызка. Корнеплод вытащил несчастного из машины, обернул в предусмотрительно взятый кусок полиэтилена и отнес в дом. Там он содрал с Огрызка всю одежду. Фитиль тем временем набрал в шприц снотворное и воткнул иглу в ягодицу.

– Подождем немного, – сказал он.

Когда Огрызок уснул, Фитиль осторожно, стараясь не поранить, снял скотч и вколол антифриз.

– Давай его в камеру, – приказал он, убедившись, что бомж мертв.

Осмотр замороженного тела полностью удовлетворил Фитиля. Какие-то внешние повреждения отсутствовали. Покойника вполне можно было принять за живого, только впавшего в анабиоз человека, дожидающегося воскрешения от потомков.

– Отлично, – удовлетворенно сказал Фитиль. – Остальные нам не понадобятся.

– Просто так замочим? – полюбопытствовал Корнеплод.

– Зачем? По дороге выпустим.

– На фига ж я рыл такую большую могилу?

– Ничего, зато покойнику в ней будет просторно. Ему понравится.