Текст книги "Слепой. Один на один"

Хотя с прошлым он полностью не расставался. В том числе и с теми методами, которыми приходилось пользоваться в «той» жизни. Правда, теперь бригада Отвертки носила гордое название Службы безопасности.

И вот, Рыхлин чувствовал, что пришло время для нового броска. Ему хотелось большего – а именно, участия в политической жизни. Статус депутата Государственной Думы давал не только свободу действий, но и удовлетворял немалые амбиции.

Это же надо только подумать – парень, которого тридцать пять лет назад прозвали Отверткой за то, что он по наивности попытался замочить этим безобидным инструментом немолодую учительницу, теперь будет заседать в Государственной Думе!

Это была голубая мечта Рыхлина.

Глава 5

Звонок, разбудивший Глеба в полвосьмого, был весьма некстати – заснул он лишь ближе к утру.

– Ну что, герой, отдохнул немного после вчерашнего? – спросил его бодрый голос. – Восстановился?

– Федор Филиппович? Чем обязан в такую рань?

– Ну, повидать тебя хотел, поблагодарить за успешно выполненное задание. Мы ведь этих гадов уже месяц пасли и все никак не могли подобраться.

– А может, позже поблагодарите?

– В десять, – сухо сказал генерал. – Разговор есть.

– Что ж, понял, – удрученно пробубнил Слепой. – Буду. Если в пробку не попаду.

– Ну все, жду.

Глубоко вздохнув, Глеб решительно отбросил одеяло и отправился в ванную. Холодный осенний воздух, обдав его из окна на кухне, мигом согнал остатки сна.

О том, что за дело ему придумал полковник, Глеб пока даже и не думал. Он привык решать проблемы только по мере их появления.

* * *

Припарковавшись на стоянке, Глеб вышел из своей «хонды», чтобы немного размяться. Стояла великолепная золотая осень – любимая пора года Сиверова. Время, когда хотелось отрешиться ото всех насущных дел.

Времени было около десяти. Московские улицы в этот утренний час, когда все работающие уже добрались до своих контор и офисов, на удивление пусты, лишены обычной суеты. Вдыхая полной грудью свежий воздух, Глеб медленно шагал мимо Центрального дома художника.

Возле входа явно что-то происходило. Рядом с огромным плакатом, на котором была изображена корова с надписью «Россия» (Глеб сразу понял, что проходит выставка современного искусства), суетилось человек двадцать разношерстной публики – суровые юноши в камуфляже, бабушка в странной шапке-чепце и дяди интеллигентного вида. Все они дружно галдели, причем с таким энтузиазмом, что понять, о чем речь, было решительно невозможно.

Впрочем, Глеб даже и не пытался. Окинув толкучку быстрым безучастным взглядом, он размеренно продолжал движение. Но бабушка в чепце догнала его и всучила какую-то листовку.

– Вот, посмотрите, что эти изверги вытворяют! – тут же запричитала она. – Россию, матушку нашу, как корову рисуют! Правильно Сталин делал, стрелять таких надо.

Сиверов вежливо поблагодарил за листовку, кивнул якобы в знак согласия и, не произнеся ни слова, чтобы не вызвать ненужных дебатов, двинулся дальше.

Перед тем как отправить листовку в ближайшую мусорку, он прочитал первые пару строк:

«Российские Боги смотрят на нас со страниц подлинного «Слова о полку Игореве». Встань, Русич, защити свою землю от жидохристианского издевательства…»

Дальше Глеб читать не стал. Ему этот бред был совершенно не интересен.

…Тем временем Сиверов как-то незаметно для самого себя добрался до нужного места – неприметного здания во дворах широкой улицы.

* * *

– Ага, явился не запылился, – Потапчук был явно не в настроении.

Глеб молча прошел к столу и опустился в кресло. Генерал молча проводил его взглядом.

– Пыль вчерашним дождиком смыло, Федор Филиппович, – серьезно сказал Слепой. – Только у меня в башке осталось немного, но это вас не волнует, похоже.

– Ну хорошо, хорошо… – пробормотал Потапчук, – Дельце непростое будет. Зато не пыльное.

– Я весь внимание.

– Ты про это «Слово о полку Игореве» что-нибудь слышал?

– Ну, в школе изучал, конечно. Хотя… сами знаете, как у нас в школах учат.

– Нет, я про другое. Про то, что сейчас якобы нашли настоящее «Слово». Подлинный, так сказать, текст.

– Да, вчера по ящику об этом говорили что-то. Но, если честно, я не в курсах.

– Ладно, расскажу поподробнее. Один ученый… или якобы ученый, кто его знает?.. Он еще с фашистами русскими постоянно якшается… Нашел – или, опять же, якобы нашел…

– Простите, а поточнее нельзя ли?

– Нет, Глеб, нельзя, – отчеканил генерал. – Нету у нас пока ясности по этому вопросу. Потому тебя и побеспокоили.

– Ладно, давайте дальше.

– Так вот. Рукопись этого «Слова», которая… каким-то там веком датируется, выставили на аукционные торги. И вроде бы должны продать в конце этого месяца. В глаза ее пока никто не видел, только издалека. Но однако…

– Хорошо, а я здесь при чем? – не понял Глеб.

– Сейчас, сейчас объясню, – казалось, еще немного и Потапчук рассердится. – Надо выяснить подробности этого дела. И как можно скорее.

– Что выяснить?

– Ну, например, откуда взялась эта рукопись. Фальшивка она или нет. И все такое.

– Мне с моей профессией только такие вещи и выяснять, – пожал плечами Сиверов.

– Да, дружище, именно тебе, – зло сказал генерал. – И если ты думаешь, что это хухры-мухры, фигня собачья, то знай: ты, дорогой мой, сильно ошибаешься.

Глеб еще раз недоуменно пожал плечами и кисло улыбнулся.

– Да не в этом дело, – покачал головой Сиверов. – Просто… Толку от меня будет как с козла молока. Обратились бы лучше к ученым.

– Обращались уже, братец, обращались. Они ничего путного пока не могут сказать. Конечно, судя по тем кусочкам текста, которые уже опубликованы, все похоже больше на обычную фальшивку, чем на правду, но… Пока никто не видел оригинала, пока не прошли и экспертизы всяческие, то…

– Значит, подождать надо. И надеяться, что когда-нибудь он все-таки достанется ученым.

– Ах ты, умный какой! – взорвался Потапчук. – Подождать надо! Аукцион уже не за горами. А ты знаешь, что творится, а? Тут всю страну из-за этого «Слова» трясет, а ты говоришь «подожда-ать». Фашисты из щелей повылазили, кричат, что надо церкви православные закрывать. В любой бульварной газете теперь такое пишут, что «Майн кампф» детской сказкой покажется. Уже и Би-Би-Си про нас трындит, и Эс-Эн-Си, и откуси…

– И что с того?

– А то, что еще до этого аукциона мы должны располагать всей информацией, ясно, да? Иначе не сносить нам с тобой головы. Это мне вчера очень четко дали понять.

– Ну а я что конкретно могу сделать?

– Тебе, дорогой ты мой, надо бы найти ответы всего на несколько вопросов. Вернее, даже на два: кто и зачем? Ясно?

– Ну, это можно и сейчас уже сказать, – произнес Глеб после недолгого раздумья. – Все очень похоже на спектакль.

– Ух, ну ты прямо поэт! – покачал головой Потапчук.

– Федор Филиппович, вам самому разве не кажется, что вся эта история придумана для саморекламы? Аукционисту нужна слава для его заведения. Шумиха в прессе, и все такое…

– Кажется, – согласился генерал. – Но когда кажется… знаешь, что в народе говорят?

– А почему об этом не пишут в газетах?

– Потому что народ не поверит. Народу можно представить тысячу разумных аргументов, а он все равно купится на откровенное шило. Се ля ви, как говорят французы.

– Похоже, в нашей истории замешаны кое-какие серьезные силы, – продолжил Потапчук после паузы. – Не думаю, что весь этот, как ты говоришь, спектакль затеял сам аукционист. Мы проверяли его: сошка мелкая.

– Какие силы?

– Ну, например, один бывший олигарх, а теперь политэмигрант.

– Но он же еврей, кажется, – удивился Глеб. – Причем здесь фашисты?

– Этот парень любит работать на нескольких фронтах сразу, – загадочно произнес генерал. – И не кладет яйца в одну корзину. А лучший путь для дестабилизации общества еще поискать надо.

Сиверов призадумался.

– Впрочем, пока это только предположения, – Потапчук сменил тон. – Может, вовсе оно и не так. Фактов у нас сегодня не хватает даже на то, чтобы выработать рабочую версию. Ну а поскольку в этом деле могут появиться… некоторые затруднения, я решил подключить тебя.

– Какие затруднения?

– Ну мало ли… Мы ведь не знаем, кто затеял эту игру.

– Хорошо, – нахмурился Глеб. – Ну а… Какие-нибудь игроки вообще известны?

– Да. Кое-какие, – Федор Филиппович резко выпрямился в своем кресле. – Смотри.

Он вытянул вперед указательный палец.

– Во-первых, некто Владимир Турбин. Бывший ученый, бывший спекулянт антиквариатом – еще в советские времена. Долго сидел, после возвращения лет на десять вообще исчез из поля зрения. Теперь вот объявился в новом амплуа – как директор аукционного дома. Авантюрист еще тот, одним словом.

– Хорошо, а… вы говорили о каком-то ученом.

– Да, есть такой персонаж. Александр Кондратьев. От слова «кондрашка». Бедовый, я бы сказал, человек. В советские времена был ученым, в университете преподавал, в академии работал. Защитил докторскую диссертацию по теме «Развитие физкультуры и спорта в СССР в годы первых пятилеток». Потом перестройка пришла. Вот дядю и переклинило.

– В каком плане?

– В прямом. Увлекся он всякими там идейками… Типа, насчет того, что славяне – они круче всех, и русские, вообще, всей цивилизации дали начало. Антисемитизм там, язычество и все такое… Связался с фашистами, Союз возрождения Руси или как там? Создал Славяно-арийскую академию, в которой сам себя академиком назначил сразу. Написал семь книг. Я прочитал одну – полный бред. Короче, такой вот персонаж.

– Ясно, – кивнул головой Сиверов. – Немудрено, что именно он нашел это «Слово». Да и Турбин этот… Похоже, они просто нашли друг друга. Вам так не кажется?

– В смысле?

– Одному надо раскрутить свою контору, а второму – доказать псевдонаучные теории собственного разлива. Как писали классики, бензин ваш – идеи наши.

– Что ж, не исключено, – согласился Потапчук. – Во всяком случае, это первое, что приходит на ум. Но нам мало предположений, нам нужны факты. И доказательства.

– Ну, честно говоря, у меня никаких идей. Кроме того… Кто его знает, а вдруг книга самая настоящая? Я ведь этого в жизни не определю.

– Ладно, мистер Бонд, работа не подразумевает результат, – улыбнулся Федор Филиппович. – Ваша задача на данном этапе – это сбор информации. Вот, скажем, у этих фашистов завтра заседаловка будет какая-то. Сходишь на нее, посмотришь. Может, там появятся какие-нибудь странные люди. Дам тебе «корочку» одной пермской газеты. Легенда: провинциальный журналист собирает информацию о возрождении правых российских движений. Работа будет несложная – пару часов косить под идиота, но на самом деле таким не стать.

– Ну, это не так и легко, – серьезно сказал Глеб.

– Думаю, ты справишься.

– Попробую.

– Ну все, тогда по рукам, – генерал привстал и протянул руку. – Ты немецким владеешь, – полувопросительно-полуутвердительно сказал Потапчук.

– В совершенстве, – скромно ответил Глеб.

– Вот и прекрасно. Поедешь в Берлин.

– А почему не в Мюнхен? – в шутку спросил Сиверов. – В Баварии мне больше нравится.

– Как ты, может быть, слышал, ноги этого «Слова» растут именно из Берлина. Якобы какой-то российский эмигрант случайно купил его в лавке старьевщика, и все такое.

– А как оно туда попало? – Слепой остановился на пороге. – Или Берлин раньше тоже был русским?

– Нет, по легенде, его вывез один офицер гестапо. Тебе эту версию надо будет проверить. Но это потом, где-то на следующей недельке.

* * *

Конференция «Первозданная Русь: долгий путь возвращения», организованная Союзом возрождения Руси и Славяно-арийской академией, проходила в Доме культуры какого-то обувного завода. Сиверову пришлось долго искать это серое и угрюмое здание, расположенное на самой окраине Москвы.

Открыв стеклянную дверь, он нос к носу столкнулся с огромным бритоголовым детиной, на рукаве которого было изображение, похожее на свастику. Детина недоброжелательно окинул его взглядом.

– Добрый день, я… из газеты, – заискивающе пролепетал Глеб. – «Пермский треугольник».

– А документы есть? Удостоверение?

– Да, пожалуйста.

Парень долго изучал бэдж с крупной надписью «Пресса».

– Специальный корреспондент Петровский?

– Да, это я, – Глеб стеснительно потупил глаза.

– А почему у вас фамилия какая-то нерусская? Вы поляк?

Этот вопрос застал Сиверова врасплох. Честно говоря, он никогда не задумывался на сей счет. Да и фамилия была не его.

– Нет, что вы, я… Чистокровный русский. Такие фамилии у нас в Перми распространены очень, вы разве не знали?

– Ладно, поляк, заходи, – подобрел наконец охранник.

* * *

Половина кресел в небольшом зальчике пустовала. Публика собралась разношерстная – лысые дедушки соседствовали с бритоголовыми юнцами. Задник сцены был украшен тем же подобием свастики, что и форма охранника.

Человек в стареньком свитере и штанах еще советских времен вещал с трибуны:

– Что ж, давайте будем смотреть правде в глаза. Секретный отдел СС, сформированный из одних лиц еврейской национальности, разработал специальную программу ликвидации России. Тогда, в сороковых, их планам не суждено было сбыться. Но на этом они не остановились. Война закончилась, однако победа была неполной. Часть этих специально обученных магов, владеющих знанием древних масонских лож, отправилась в США, где у них были налажены связи с тамошними масонами. Вскоре они полностью узурпировали власть в этой стране. Вторая часть специального отдела захватила господство в мусульманском мире. Многие удивляются, узнав, что Басаев и другие чеченские боевики имеют еврейское происхождение…

Дальше докладчик продолжал в том же духе. Сиверов вспомнил завет полковника (изображать дурака, но не стать таким на самом деле) и, закрыв глаза, полностью отрешился от происходящего.

Когда речь закончилась, ведущий конференции пригласил присутствующих задавать вопросы. Не дожидаясь очереди, с места вскочил какой-то лысый бородач в черной рубахе с орнаментом и заголосил:

– Вы, господин Васильев, ошибаетесь. К сожалению, жертвой жидомасонского информационного заговора стал даже такой уважаемый человек, как вы. Ведь СС, как и все истинные бойцы за Великую Идею, не ставили себе целью уничтожение России. Отнюдь! Разве вы не читали секретных мемуаров Гитлера, где он признавал за нашей Родиной мировое владычество?

– Да, но что вы скажете о многочисленных русских, погибших от рук фашистов? – перебил его докладчик.

– Это ложь! – закричал чернорубашечник. – Это подлая, гнусная ложь! На самом деле у Великого Фюрера была секретная директива – не уничтожать русских. Жидовье там, цыган – пожалуйста. Но не русских! Это жиды выдумали сказку о миллионах убитых на советской территории. Хотя, если верить надежным источникам, за всю войну фашисты убили не больше двух тысяч русских…

Слепой больше не слушал. Вместо этого он осторожно, но внимательно разглядывал всех присутствующих. И очень скоро обратил внимание на то, что двое бритоголовых ребят крепкого телосложения, сидевших на галерке, совсем не похожи на всю остальную публику. Их лица были сосредоточенными, но совершенно безучастными.

Оживились они после того, как ведущий объявил доклад Кондратьева. Парни вмиг отложили свои мобильники – они тайком играли во время других докладов, и теперь их взгляды были обращены на трибуну.

Кондратьев, слегка откашлявшись, начал с важным видом:

– Надо ли говорить о том, какую роль в русской культуре играет уникальный памятник нашей древней письменности – «Слово о полку Игореве»? Значение его в формировании нашей великой нации несомненно. И именно это заставило лжецов от религии сфальсифицировать шедевральное произведение.

Зал слушал его очень внимательно, и с разных мест порой доносились одобрительные вздохи.

– Как это произошло, спросите вы? – продолжал Кондратьев своим скрипящим голоском. – Да очень просто. Как пишут в наших учебниках, «Слово» было обнаружено исследователем Мусиным-Пушкиным в 1792 году. И уже тогда вызвало сенсацию в ученых кругах. Ведь те сведения, которые содержались в этом памятнике словесности, очень сильно отличались от общепринятых взглядов на древнюю русскую историю. Общепринятых и, заметьте, официальных. Сфабрикованных церковниками, всегда отчаянно сражающимися с проявлениями подлинно народного духа.

Поэтому найденная книга как будто бы исчезла. Исторические условия сложились благоприятно, чтобы скрыть следы преступления. В 1812 году Москва горела, и «списать» каких-то пару страниц в такой суматохе – дело простое.

Но весть о находке уникального произведения уже разошлась далеко, по всей Руси, и заставить забыть о нем было бы нелегко. Тогда масоны, управлявшие двором Екатерины Второй (всем вам, наверное, известно, кто неизменно входил в число ее фаворитов) решают создать новую версию «Слова о полку Игореве», слегка отредактированную. Именно ее мы с вами и изучали в школе.

Народ почитал эту фальшивку и успокоился. Естественно, она не пробудила в нем жажду поиска Исконного Знания, возвращения к правде своей нации через все эти вековые напластования лжи. Правда, некоторые ученые не раз указывали на разные несуразицы, связанные с этим памятником. Отсюда даже появилась мысль насчет того, что «Слово о полку Игореве» было сфабриковано в конце 18 века. И мысль, как мы видим теперь, совсем не безосновательная.

О чем же может поведать нам настоящее «Слово о полку Игореве»? Сравнивая две версии – подделку и обнаруженный недавно оригинал, можно легко прийти к выводу, что фальсификаторы большим умом не отличались. Они не стали серьезно переписывать древний памятник – это было им решительно не под силу. Поэтому там остались имена наших исконных богов. То ли совести, то ли умения не хватило, чтобы закрасить их краской забвения.

Однако лейтмотив, сама идея «Слова о полку Игореве» были изменены до неузнаваемости. В фальшивке речь идет о христианских князьях, которые борются с язычниками (на этом основании некоторые досужие ученые делали ошибочный вывод, будто язычество оказало влияние на поэтику автора, но не на его мировоззрение). Но на самом деле…

На самом деле, как мы все прекрасно знаем, крещение Руси в 10 веке было полной профанацией. Как бы враги огнем и мечом ни продвигали новую веру, русский народ активно сопротивлялся ей. Князья, вся знать были приверженцами родной религии – вплоть до 15 века, когда под влиянием Великого княжества Литовского христианство все-таки стало укрепляться.

И в самом «Слове о полку Игореве», в настоящем «Слове о полку Игореве», как раз и повествуется о сражении русских князей с наглыми миссионерами – предположительно иудейского происхождения. Кончается этот замечательный памятник словесности, насыщенный отсылками к Ведам и скандинавской мифологии, призывом к единению всех народов, исповедующих, как там сказано, «Древние Знания», на борьбу против христианского нашествия.

Но после того, как ложь все же восторжествовала на нашей земле, памятники великой русской культуры стали нещадно уничтожаться. Порой новые хозяева могли отделаться лишь «косметическим» ремонтом. Можно было легко переделать древнее капище в православный храм, как это было с Дмитриевским собором во Владимире и десятками других культовых сооружений славян. Но вот с письменностью дело обстояло иначе. Изменить ее невежественным попам оказалось намного сложнее. Ведь из песни слова не выкинешь.

И тогда запылали костры по всей Руси, и горели на них наши древние книги. Вот почему так мало сохранилось памятников древней письменности. Вовсе не татары в этом виноваты – нет! Более того, есть все основания предполагать, что как монголо-татарское нашествие в народной памяти, искаженной фальсификаторами, отразилась насильственная христианизация Руси некими иудейскими народами…

Публика ликовала. Этот пожилой мужчина буквально гипнотизировал своих слушателей. Естественно, ни у кого даже сомнения не возникало насчет истинности его умопостроений.

«Да, сказки он прямо мастерски рассказывает, – подумал Глеб. – Сам начинаешь верить».

На каких-то пару минут он отвлекся, раздумывая об этом психологическом феномене.

Но вдруг знакомый звук, едва различимый даже в царившей на конференции тишине, мигом привел его в чувство.

Это был выстрел из винтовки с глушителем.

Глеб резко поднял голову. В этот миг тело докладчика уже медленно опускалось на пол, все еще вздрагивая в конвульсиях. Никто из присутствующих еще не понял, что произошло.

Сиверов огляделся и постарался собраться с мыслями. Определенно, стреляли не из зала. Как открывались двери, он тоже не слышал. Значит…

Обернувшись, Глеб посмотрел вверх. И тут же заметил несколько отверстий в стене – там располагалась рубка киномеханика. Идеальное место для снайпера!

Сиверов мигом вскочил со своего кресла и бросился к выходу. Если этот парень еще там, его можно будет взять по горячим следам.

Толкнув дверь ногой, Глеб выскочил в холл. В этот миг он даже позабыл о том, что при нем не было оружия.

Наверх вела широкая мраморная лестница. Железная дверь в каморку киномеханика была закрыта на защелку. Взломать ее было, наверное, возможно, но… Слепой понял, что делать этого не стоит. Во-первых, можно легко нарваться на пулю, а во-вторых…

Скорее всего, из будки есть другой выход, с противоположной стороны. Вряд ли этот снайпер – явно профессионал своего дела – стал дожидаться погони в такой ненадежной крепости. Похоже, он давно уже сделал ноги.

Значит, встретиться с ним можно только на улице. И то если повезет.

Глеб со всех ног бросился обратно. Но внизу, в холле, его уже поджидал юнец со свастикой – именно тот, который не пускал его в здание.

– А ну стоять! – заревел он, бросаясь наперерез.

Не снижая темпа, Слепой сбил его с ног резким ударом в колено. Через пару мгновений Глеб уже открывал стеклянную дверь, ведущую на крыльцо.

На улице к тому времени стемнело. Моросил мелкий неприятный дождик. Это значило, что следов не останется.

Слепой побежал вдоль здания, отыскивая другие выходы. Обогнув Дом культуры справа, он увидел неприметную дверь, к которой вели ступеньки. Рядом с ней была маленькая площадочка для парковки машин – теперь совершенно пустая.

Правда, еще совсем недавно здесь стояло одно авто. Как раз сейчас неприметный «жигуль» на всех парах выруливал на улицу. И догнать его не было никаких шансов.