Текст книги "Слепой. Глобальный проект"

Глава 6

Врач Рашид-ага был очень пожилой и сам насквозь больной. Постоянно потирал искривленные инфекционным артритом короткие пальцы, носил во всех карманах конволютки с валидолом, старался пореже стоять, почаще сидеть. Гасан помнил его – встречались еще во время клинической практики в областной больнице. Старик не был ни хирургом, ни ортопедом, ни травматологом – обычный терапевт. Однако здесь, в лагере, брался за скальпель. Гасан, его вновь прибывший ассистент имел молодые глаза и твердую руку. Первые несколько недель он активно помогал в операционной палатке, потом и вовсе заменил старого доктора. Тот охотно готовил инструменты, стерилизовал биксы, делал инъекции, готовил операционную. Резать или нет, все чаще определял Гасан. Им обоим очень не хватало знаний, клинической практики, анестезиолога и элементарных антибиотиков, антисептиков, анальгетиков. Перевязочный материал стерилизовался некачественно, по старинке, его тоже было катастрофически мало.

Именно это – нищета и нехватка опыта, свели полевого фельдшера Гасана с венгерским исследователем Белой Меснером. Они познакомились на форуме одного англоязычного сайта, где заинтересованные коллеги со всего мира высказывались по поводу возможностей нано-технологий в клинической медицинской практике. Сначала это был просто треп и выпендреж интерактивных «всезнаек», но по прошествии месяцев наметились общие научные интересы некоторых групп общающихся. Гасан и Бела стали прочной, заинтересованной друг в друге парой. Каждый чуть-чуть недоговаривал другому о своей нынешней профессии и образе жизни, но обсуждать главное это не мешало. Они давно обменялись адресами и превратили показную полемику на форуме в почти интимную переписку о патогене скрейпи. Оба ученых сходились во мнении, что данный патоген представляет собой инфекционный белок, что, в общем-то, бросало серьезный вызов основным постулатам молекулярной биологии. Амбициозный Меснер нашел в лице Гасана понимающего слушателя, который на веру принимал и научные выкладки, и продолжающие их околонаучные фантазии. Был в их странном, тайном контакте даже некий флер романтики, когда хотелось, чтобы виртуальный собеседник оказался прекрасной дамой, окруженной оранжерейными розами, а не умным мужиком, придавленным обстоятельствами.

Среди скал и обрывов, редких чахлых кустов и почти вертикальных склонов чудом сохранившаяся телефонная линия была как окно в мир. Полевой командир Мамед Тагиров готов был недоесть, недоспать, недокурить ставшую обязательной привычкой анашу, но кабель сберечь. Он всегда был в исправности. Вся линия, ведущая к бывшему отделению связи, охранялась лучше и строже, чем госпиталь или кухня. Способы оплаты были отработаны. Деньги за услуги связи, основной из которых был доступ во всемирную паутину, регулярно переводились на соответствующие счета «центральным штабом». Гасан, как один из немногих, кто был «на ты» с хрупкой техникой, привезенной в трех плоских чемоданчиках и хранящейся у Мамеда в блиндаже, в свободное время рыскал в сети в поисках любых новостей. Это было его личной, бесценной привилегией. По совместительству с фельдшерско-хирургической службой он стал пресс-атташе их страшной компании: рассылал электронные заявки по тайным, всякий раз меняющимся адресам электронной почты, получал ответы, в смысл которых вникать боялся. Но и без этого было ясно, что и Мамед, и Захар, и Измир пришли в горы не сами, место дислокации лагеря определили не случайно. Оружие, боеприпасы, специальная литература, видеоагитки и томики Корана на русском, чеченском, фарси сбрасывали с вертолетов, привозили на БТРах. В лагере всегда были вода, еда, наркотики. Приезжали инструкторы, занимались с людьми стрельбой, приемами рукопашного боя, обучали ведению боевых действий в горах. Гасан лично оформлял интернет-покупку лазерных стрелковых комплексов «Рубин-410», и сам учился стрелять с помощью этих «навороченных» тренажеров. Отдельно Захар тренировал некоторых новобранцев, расклеив и развесив на качающихся от ветра веревках светящиеся мишени в самых труднодоступных уголках лагеря.

– Нас готовят для специальных заданий, здесь мы не останемся, – это понимали все, с кем проводились «дополнительные занятия». Иначе – зачем пистолеты, пригодные лишь для нападения или обороны на близких дистанциях, когда вокруг скалы и обрывы. Полезней было бы почаще брать в руки верного «Калашникова». Этих мальчишек Гасан не успевал запоминать в лицо, он видел лишь травмы, в основном – осколочные ранения, лечить которые получалось плохо. Они со старым Рашидом давно составили заявку, по форме идентичную тем, что Гасан делал для закупки стрелковых тренажеров. Медики просили прислать анестезиолога, стерильные пакеты и одноразовые шприцы. Нужны были и зажимы, и пилы, и шовный материал. Вопрос был в том – куда отправить этот текст. Захар прочел, перенаправил к Мамеду, тот и читать не стал, сказал, что пока надо подождать. А мальчишек привозили каждую неделю, иногда по двое, трое, четверо. С железом и свинцом в животах, головах, позвоночнике. С раздробленными или оторванными руками, ногами. В грязи и крови. Спасать удавалось не всех. Сгоревших от инфекции, сгнивших заживо торжественно предавали земле, то есть попросту заваливали камнями, завернув в плащ-палатки. Их несли далеко в горы, так далеко и высоко, что руки, казалось, не выдержат тяжести. Мужчины менялись: одно тело несли по очереди, как правило, две, а то и три пары бойцов с оружием. Пока шли – молчали, на отдыхе тоже. В знакомой долине, на дне высохшего русла, разгребали ветки и мусор, скатывали со склонов небольшие булыжники и создавали некое подобие алькова с невысокими, ладони в две, стенками. Туда, как в детскую ванночку, опускали мертвого мальчика, засыпали чем придется – песком, листьями, мелкими каменьями. Сверху клали камни побольше, если могли найти. На самом крупном и гладком Ильяс писал имя и возраст умершего, рисовал тонкий изогнутый полумесяц.

В каждой «передачке» с «большой земли» были красивые, яркие упаковки специальных фломастеров, пишущих золотом или серебром и по камню, и по стеклу. Кто-то заботился о том, чтобы слуг Аллаха можно было посмертно обозначить корявой надписью на обломке скалы. Бинты, лекарства, шприцы присылали от случая к случаю, а эта художественная дребедень была всегда, и в избытке.

«Все похоже, история повторяется, – думал военный фельдшер, подкатывая очередной камень к могиле. – Кто-то устанавливает крест, кто-то – столбик с красной звездой, мы – камень с тонким исламским полумесяцем».

Захар привычно бубнил:

– Не считай же покойниками тех, которые были убиты во имя Аллаха. Нет, живы они и получают удел от Господа своего, радуясь тому, что Аллах даровал им по милости Своей, радуясь тому, что нет причин для страха и печали у тех, которые еще не присоединились к ним.

А мальчикам уже все равно, творит выживший товарищ намаз лицом к Киббле или читает заупокойную, потупив очи долу. Они погибли не за веру, как будет написано на камне-надгробии, а потому что плохо стреляли, не успели спрятаться, оказались слабее. Некоторым просто не повезло. Зеленые повязки на лбу ничего не меняли – для большинства это был всего лишь ритуал, лишенный глубокого смысла. Куда больше волновались о том, чтобы не забыть положить в нагрудный карман тот самый толстый фломастер – если найдут уже мертвым, будет чем пометить надгробие.

Глава 7

Неприцельная стрельба – это то, чему в свое время Илларион Забродов уделял особое внимание. Как опытный инструктор, он знал наверняка, что в девяти случаях из десяти придется вести пистолетный огонь на дистанции менее десяти метров до цели. А неприцельная стрельба в таких условиях более эффективна. Почти невозможно выравнивать мушку и плавно давить на спуск, когда в ответ тоже палят. Естественней – направить оружие в сторону нападающего.

Удивительно, как стройно и точно вспоминались давние уроки. В напряженные моменты всегда так. Шаг, еще шаг… Казалось, не будет конца этому роскошному коридору, по обе стороны которого жили мнимые участники семинара-практикума по гештальт-продажам. Почти как в известной кинокомедии, где гангстерские группировки собирались во Флориде под видом любителей итальянской оперы. Но там их было все-таки побольше, и почти все знакомы между собой. Этих придется вычислять, используя личное обаяние против простодушия дежурной администраторши. К сожалению, в лощеном, сверкающем никелем и искусственным мрамором холле не было плакатов и растяжек со словами приветствия участникам семинара. На столиках не было пригласительных билетов, зазывающих на пленарное заседание. Этот семинар не был заявлен ни в Интернете, ни в бюллетенях общества психологов. Так что наврать, что интересуешься гештальт-продажами, было бы неправильно. Гораздо надежней – прикинуться странствующим идиотом неясной сексуальной ориентации. Женщины любят быть снисходительными к «милым недостаткам», да и грех обижаться на такого клиента, который не пристает, не зовет в номер на шампанское. Бронь на красивого мужчину с экзотическим именем Ласло сама по себе была приглашением к разговору.

– Журналист, писатель, критик? Каким ветром в наши края? – яркая тридцатилетняя дежурная привычно кокетничала с одиноким вновь прибывшим.

– Почти угадали, я – вольный художник, – на ходу сочинял Глеб, заполняя в карточке совершенно дурацкую строку – цель приезда. – Прибыл по совету товарища, вернее – двоих друзей, которые замечательно провели время вместе, наслаждаясь природой и гостеприимством персонала.

– Но вы-то один! – с понимающей улыбкой закивала барышня.

– Здесь и познакомлюсь, или нет никого подходящего? – Сиверов уставился на оторопевшую от такой откровенности дамочку и многозначительно подвинул паспорт с выглядывающей зеленой банкнотой.

Та заговорщицки кивнула и сострила в меру своей догадливости, оказавшейся совсем не лишней:

– Вы кого предпочитаете? Брюнеток? Блондинок?

Глеб промурлыкал:

– Только брюнеток, возраст значения не имеет, усики и бородка приветствуются. Так я спущусь минут через двадцать – вы мне кого-нибудь предложите?

Он забрал паспорт (уже без банкноты) и обнадеживающе пощелкал по нему костяшками пальцев – дескать, предоплата внесена, остальное – по факту предъявления перечня кандидатов.

Имевшиеся в запасе минуты секретный агент потратил на придание собственной внешности характерных, запоминающихся черт холеного извращенца. В киоске на этаже купил сладкий дамский одеколон и кружевной носовой платок. Подумал, и оплатил еще тюбик гигиенической губной помады с ароматом земляники и большую плитку шоколада.

В номере осмотрел планировку, оценил наличие пожарной лестницы рядом с одним из двух окон, угловой балкон, позволяющий расширить обзор местности, близость леса и хозяйственных построек, в которых легко затеряться. Одного внимательного взгляда хватило, чтобы точно запомнить расположение пищеблока, гаража, спортивных площадок, огромной парковочной стоянки со сторожкой и автоматизированным шлагбаумом.

Еще минута-другая у зеркала – и из номера выплыл импозантный очкарик, отвратительно-сладко пахнущий и сверкающий неприлично влажными губами. Пиджак был демонстративно расстегнут, ремень затянут чересчур туго, а из кармана сильно расстегнутой рубашки выглядывал кружевной краешек платка. Нельзя сказать, что ему самому нравился подобный имидж, но и отвращения к нему Глеб не испытывал – обычный рабочий маскарад. Кем только не приходилось рядиться при выполнении заданий!

Вторая морально разлагающая купюра достоинством в двадцать условных единиц была заправлена под обертку шоколадки и край ее, точно как кружево платочка из кармана, интригующе торчал наружу.

К чести хозяев подмосковной «Астории», двери люксов были оборудованы электронными замками, ключом к которым служили пластиковые карты. С заселением каждого нового постояльца такой ключ обычно перепрограммируется, как проездной билет в метро, коды доступа к программе есть либо у штатного программиста, либо у фирмы-разработчика. В последнем случае у главного администратора есть единый универсальный код на случай утери электронного ключа. Если организовать сбой в работе компьютерной сети пансионата, придется отпирать все электронные замки с помощью такого кода. Вряд ли он часто обновляется и тщательно охраняется. Скорее всего, можно добыть универсальный пластиковый ключ и бесшумно проникнуть в любой номер… С этого надо начать.

Семьдесят восемь коротких шагов от его угловых апартаментов до главной лестницы, девять дверей справа по ходу движения и восемь слева. Слева же вход в лифт, им пользуются нечасто – третий этаж. За одной из дверей, очевидно, комната горничных. На потолке в начале и в конце коридора – пожарные извещатели, на стене непонятный план пожарной эвакуации.

Лифт сделал остановку на третьем этаже. Глеб замедлил и без того неторопливый шаг, чтобы увидеть, кто прибыл. Это была моложавая, симпатичная бабушка с мальчиком лет восьми. Мальчишка задержался у застекленной таблички и с досадой проговорил:

– Ну как ты не разберешься, бабуля? Вот лестницы, вот комнаты, вот балконы в них! Смотри, наша! Это же, как в компьютерной игре – вид сверху! У здешнего программиста такая есть. Я с ним вчера познакомился, он мне и показал, пока ты на дискотеке выплясывала. Я сегодня снова туда пойду, можно? Это рядом с танцевальным залом, через две двери!

– Потом, Димка, потом все обсудим, – торопила внука дама, явно досадуя, что ее назвали бабушкой в присутствии интересного мужчины. Пара скрылась за ближайшей дверью, отпирал мальчик.

Сиверов решил не пользоваться лифтом – спустился по лестнице. Взглянул на свое отражение в стеклянных дверях и остался доволен: выглядел он вполне убедительно.

К административной стойке подошел с лучезарной улыбкой. Блондинка профессионально держала паузу, делая вид, что занята. Глеб выждал секунд двадцать и легонько кашлянул. Еще некоторое время девица стучала по клавиатуре компьютера, потом удосужилась поднять глаза.

– А, это вы! Я сделала выборку, но еще не распечатала – времени не было, подождите.

– Зачем же так утруждать себя и расходовать казенные бумагу и картридж. Вы мне, голубушка, на флэшку, сбросьте, и все. Большой список получился?

– Немаленький, если вы не надолго, голубчик! – слово «голубчик» она произнесла нарочно, подчеркивая, что может позволить себе определенные вольности в общении с геем. – А если на месяц – как раз по новому товарищу на каждый день.

«Стерва крашеная», – мелькнуло в голове у Сиверова, он сделал строгое лицо и полез в карман. Увидев банкноту за оберткой, администраторша смягчила тон, заулыбалась, протянула руку. Тут уж клиент не отказал себе в удовольствии протянуть время. Держа шоколад на расстоянии, чуть большем, чем вытянутая рука корыстной сводни, Глеб следил взглядом за молодым человеком, спускающимся с лестницы. Тот и впрямь был хорош – тонкий, невысокий, смуглый, с огромными черными глазами и пухлыми губами. На голове – яркая, надвинутая на брови бандана.

– Этот в списке есть? – растягивая слова обратился Сиверов к следящей за пока недоступной купюрой барышне.

– Под номером семь, но живет в одной комнате с восьмым, не судьба Вам с ним, – и она, привстав, выхватила шоколад у Глеба из рук.

– Это к чаю, ешьте на здоровье! – он оценил акробатический трюк. Еще раз посмотрел на удаляющегося в сторону спортзала юношу и задал совершенно неожиданный вопрос.

– А где кормится этот орел и ему подобные птицы?

– Вы про столовую? Его там не «снимете» – он из люкса, ему и еду туда носят. Я, кстати, тоже не гусыня, знаю, где проще всего знакомиться, поэтому записала для вас сведения и о питании, и о бассейне, и о спортзале. В библиотеку из всего списка только двое записались, тоже отметила. Кино и танцы мы не фиксируем – тут уж, как говорится, следите за рекламой… А пешими прогулками у нас только старики с детьми грешат. Ими, надеюсь, вы не интересуетесь?

– Я не уголовник, – миролюбиво отпарировал Сиверов, он уже простил бойкую администраторшу – перечень мест в столовой и распорядок спортивных занятий искупали любые нюансы в ее поведении.

– Сами-то как – в столовой или в номере есть будете? С доставкой – дорого, доплачивать придется.

– Я вам через полчаса позвоню и скажу, не знаю пока, – чтобы принять это решение, нужно было изучить список, сделать это можно было только у себя.

– О’кей, – ответ он услышал уже издалека, отойдя к будке спортивного магазина и с интересом рассматривая выставленные в витрине образцы. Слепого заинтересовал серо-коричневый свитер с капюшоном, в народе прозванный байкой. Пусть блондинка думает, что он фасонит перед чернооким красавчиком, но присутствие этого парня в пансионате говорит о многом. Глеб узнал его. Это лицо он видел несколько лет назад, когда знакомился с материалами ФБР, касающимися уличных банд Америки. С тех пор прошло почти три года, и всему миру стало ясно, как ошибались американцы, ставя группировку с названием MS-13 в один ряд с другими. Уже тогда это было хорошо организованное, обученное и фанатично преданное идее борьбы с законной властью сообщество, насчитывающее десятки тысяч членов в США и Сальвадоре. Опыт ведения боевых действий в экстремальных природных условиях закалил ее идеологов и инструкторов, большинство из которых начинали как участники фронта имени Фарабундо Марти, а легкий доступ к оружию и боеприпасам, поставляемым из Советского Союза, сделал эту группировку очень и очень опасной. Лишь недавно Штаты признались миру, что недооценивали ситуацию, и в ФБР было создано специальное подразделение по борьбе с бандой. Его возглавил кадровый сотрудник агентства Роберт Клиффорд. Сколько человек находится под его началом – никто не знает и сейчас. Это служебная тайна. Известно только, что Клиффорду дано право привлекать к своим операциям с полдюжины силовых агентств своей страны. И хотя о возможных связях международного преступного сообщества под названием MS-13 с «Аль-Каидой» пока умалчивалось, было бы наивным предполагать, что их не существует. Размышления не заняли и минуты, Слепой вошел в «аквариум», попросил принести понравившуюся вещь нужного размера, расплатился наличными и быстро ушел к себе.

– Какой мужчина! А плечи – косая сажень! – продавщица позвонила по внутреннему администраторше, они были двоюродными сестрами.

– Этот что ли, в темных очках? Да он по мальчикам работает – у нас осенью и услуги такой нет. Ваньку с Гришкой из сельхозтехники, разве, нанять? Так они мне за такое предложение и по мозгам дать могут, а уж ославят на весь поселок! Не в сезон дай Бог натуралов обслужить, не до извращенцев! Он, между прочим, по паспорту еще и женат!

– Не может быть, ни за что бы не подумала! А я тебя просить хотела – если он девочек будет заказывать, чтобы ты меня к нему направила, по-родственному, по-семейному. Н-да, вот клиент пошел! А с виду – просто красавец!

– Не красавец, – хохотнула блондинка, – а голубец. Так-то, сестренка. Пока, работай.

Девушки положили трубки и занялись каждая своим делом.

«Красавец» тем временем отправился на поиски танцевального зала. Собственно, на танцы Глеб не собирался, ему нужен был программист, знающий универсальный код и программу для этого кода.

С аварийным электронным ключом Слепому просто повезло – когда он с интересом новичка прирос взглядом к афише танцевальных вечеров, программист как раз болтал по телефону. Судя по тону, это был бесконечный треп ни о чем двух влюбленных. Те самые милые обиды и оправдания, нарочитые придирки и недомолвки, которые сшивают отношения прочными стежками. Из-за двери раздавался высокий, почти мальчишеский голос, рассказывающий о том, что не позвонил вовремя, потому что завозился с пластиковыми карточками-ключами, перепрограммируя, как обычно, раз в десять дней универсальные аварийные экземпляры. А теперь, когда все готово, он и сам бы позвонил, просто она на десять секунд его опередила. Вот спрятал бы работу в сейф и сразу набрал бы.

О лучшем стечении обстоятельств и мечтать не приходилось – Сиверов ворвался в никем не охраняемую, даже не запертую изнутри комнату и стал громко жаловаться, что его электронный ключ испорчен, поцарапан и не внушает никакого доверия. Застигнутый врасплох паренек вскочил с вертящегося кресла, спиной заслоняя монитор и нашептывая в телефонную трубку, что перезвонит. Истеричные и абсолютно глупые претензии клиента заставили его растеряться. Он что-то пробормотал о том, что лучше обратиться к дежурному администратору, но мужчина, производивший впечатление психически неполноценного, наседал, размахивал руками, оттесняя программиста от стола и угрожая забросать жалобами районную власть. Десяти секунд скандала Слепому хватило, чтобы найти нужный ключ среди лежащих на столе. Опустив кусочек пластика в карман, скандалист и паникер заметно притих, заговорил о влиянии всемирной паутины на человеческий разум, о том, что дети становятся зависимы от компьютерных игр. Потом неожиданно поинтересовался, где милый юноша учился. Огорошенный и окончательно сбитый с толку, парень стал отвечать требовательному постояльцу, а тот как-то очень интимно похлопал его по плечу, извинился за вредный характер и вышел вон. На прощание предложил вечером вместе выпить в баре и многозначительно послал воздушный поцелуй.

Если парень расскажет о жалобщике администраторше, та объяснит ему, что этот клиент – обычный нервный гомосексуалист, использующий любой предлог для знакомства с приятными юношами. А сейчас пусть прячет в сейф металлическую коробку от печенья, в которой хранятся резервные электронные ключи и благодарит Бога за то, что наградил его громким голосом и четкой дикцией. А еще – ревнивую молодую жену, которая позвонила очень вовремя. Не совпади все так удачно, Сиверов все равно добился бы своего, только другим, менее гуманным способом.