Текст книги "Умереть – непозволительная роскошь"

Глава 9

Джон Маккоуэлл, пожилой человек лет шестидесяти, был недоволен происшедшим в редакции газеты «Новый век». Плотного сложения, весьма неуклюжий в движениях, он, тем не менее, быстро соображал и понимал, что вся эта история, связанная с Патриком Гленом, отдает душком и может перерасти в крупный скандал.

Сняв очки в золотой оправе, он аккуратно протер их и положил в футляр.

– Ну, господин Глен, – начал он неприятный разговор с соотечественником, – расскажи, какого черта тебя занесло в это криминальное логово.

Патрик уже немного отошел от потрясения и мог достаточно внятно описать ситуацию. Он вальяжно откинулся на мягком сиденье черного лимузина и закурил сигарету.

– Чистая случайность, – вздохнул он.

– Это мы уже слышали, – недовольно повысил голос дипломат. – Конкретнее!

Патрик выдохнул струйку дыма и начал свою эпопею, которая, как он считал, только началась.

– То, что мы ищем, – произнес журналист, – могло бы уже сегодня мелькать на первых страницах всех газет мира.

Маккоуэлл недовольно оборвал собеседника:

– Давай без прелюдий!

Глен молча кивнул рыжеволосой головой, на которой за последние часы прибавилось седых волос, и, затушив сигарету, повернулся к дипломату.

– Господин Гришин позвонил сегодня около одиннадцати утра мне в гостиницу и предложил товар, о котором я его просил несколько недель назад.

– О «рыбке»?

– Да.

– И что?

Патрик лукаво улыбнулся.

– «Рыбка» была уже упакована и ожидала меня, – продолжал журналист. – Мы договорились, что я заберу материал до двенадцати часов. Однако когда я приехал в редакцию, то увидел настоящий русский кровавый «Чикаго»…

– Так…

Дипломат сидел прямо, не поворачиваясь к собеседнику. Казалось, что он даже не слушает его, но это было обманчивым впечатлением: каждое слово, интонация и мимолетное движение мимики мгновенно улавливалось и переваривалось в проницательном и остром уме профессионального разведчика.

– В редакции все было перевернуто вверх дном, – продолжал журналист, – а Гришин был мертв!

– Ага-а… – многозначительно произнес дипломат, словно ухватился за невидимую ниточку.

Патрик откашлялся.

– Об остальном вы наслышаны.

Маккоуэлл повернулся к собеседнику.

– Значит, господин Глен, – подвел черту консул, – вы считаете, что материал заслуживает внимания?

– Несомненно!

Джон согласно кивнул.

– И я такого же мнения, – мрачно констатировал он, – не зря же кэгэбисты так быстро среагировали на звонок Гришина.

Патрик почесал за ухом.

– И я удивляюсь…

Дипломат с сочувствием взглянул на журналиста и покачал головой.

– Дорогой Патрик, – изрек он. – Вы – дилетант!

– Почему?

– Вы на крючке у КГБ… – по старой привычке назвал ФСБ цэрэушник. – Вас прослушивали! Это же ясно как божий день! – недовольно бросил профессионал. – Поэтому там и появились мгновенно наши противники.

Глен напыжился.

– Не может быть, – отнекивался журналист, – я проверял аппаратуру… Все было чисто!

Маккоуэлл рассмеялся.

– Сынок, – поучительно произнес мужчина, – поверь старику: если тобой заинтересовались русские, то они даже знают, сколько раз ты перднул в сортире между часом ночи и двумя!

Патрик Глен покраснел от такого откровения посольского работника. Журналист не отличался большой нравственностью и совестливостью, однако слова цэрэушника не были лишены оснований. Рыжеволосый вдруг все понял: его пасли не только русские, но и свои – американцы!

– Однако, господин Глен, – оставив лирические отступления, продолжил деловой разговор дипломат, – это все ерунда! Теперь главный вопрос – исчез ли компромат навсегда или затерялся на полпути в чьих-нибудь загашниках.

Патрик неуверенно повел плечом и громко шмыгнул большим носом.

– Трудно сказать…

– Как я понимаю, – сказал Джон, – Гришин использовал чью-то информацию?

– Скорее всего.

– Значит, есть автор компромата?

Патрик согласился с боссом.

– Должен быть.

– Вот именно, – подчеркнуто сухо произнес дипломат. А Гришин не признался, кто это?

Журналист отрицательно покачал головой.

– Нет, – ответил Глен, но тут же вспомнив очаровательную женщину в «Жигулях», радостно улыбнулся и добавил: – Но шанс, думаю, имеется.

Джон Маккоуэлл заинтересованно посмотрел на собеседника.

– Вы начинаете исправляться, господин Глен, – удовлетворенно похвалил шеф журналиста.

– Стараемся!

Джон Маккоуэлл повернулся к собеседнику.

– Тогда докажите нам свою необходимость…

Патрик Глен был уверен, что игра только начинается, и с легкостью выложил Маккоуэллу все свои соображения, разумеется не забыв упомянуть о колючих глазах и энной кругленькой сумме, которая потребуется для удачного завершения планируемой операции.

– Э-гэ…

Джон Маккоуэлл молча слушал исповедь пронырливого журналиста и, казалось, не проявлял особого интереса, но при упоминании шестизначной суммы глаза дипломата моментально округлились и стали таких же размеров, как «золотые» нули.

– Однако, господин Глен, – фыркнул резидент, – не возомнили ли вы себя Джеймсом Бондом – агентом 007?

– Разумеется, нет, – вылупил свои рыбьи глазки пронырливый журналист, – но каков риск!?

И вдруг Глен стал суетливо шарить по карманам: сумма, предназначенная для Гришина, исчезла в этом жутком водовороте…

– Что случилось? – настороженно спросил Джон.

– Деньги, гонорар Гришина… где-то в той заварухе остались.

Журналист посмотрел на босса.

– Может, вернуться?

Джон недовольно зыркнул на глупца.

– Вы с ума сошли?! – прорычал цэрэушник. – Не хватало, чтобы кэгэбисты заинтересовались происхождением такой суммы у рядового американского журналиста.

Патрик Глен решил пойти ва-банк.

– Но там ведь все деньги, которые я получил от вас!

– Забудьте!

Маккоуэлл замолчал, прикидывая, что информация, по всей видимости, стоит намного больше запрашиваемой суммы и ему самому перепадет хороший кусок. Он успокоил журналиста.

– Не беспокойтесь, господин Глен, – заверил он собеседника, – вам заплатят требуемую сумму.

Рыжеволосый облегченно вздохнул.

– Надеюсь, господин Маккоуэлл… Вы же видите даже само нахождение в этой варварской стране – огромнейший риск для интеллигентного человека!

Глава 10

Полковник Варанов был озадачен: мало того, что его подкосило известие о смерти капитана Челядинского, так еще доложили о кровавой бойне в редакции газеты «Новый век». Нужно было решать две проблемы одновременно, которые, возможно, были взаимосвязаны…

* * *

Подполковник медицинской службы ФСБ Грищенко Зиновий Семенович явился к полковнику Варанову, как только были получены первые результаты медэкспертизы.

– Разреши, Васильевич, – появившись в дверях кабинета, устало произнес высокий мужчина одних лет с Варановым.

Полковник поднялся с рабочего места и подошел к Грищенко.

– Проходи, Семенович! Присаживайся!

Эксперт сел.

– Спасибо, – поблагодарил он и отложил тонкую папку на край стола. – Устал сегодня как никогда.

Варанов сочувственно кивнул.

– Стареем, Зиновий!

– Есть маленечко, Андрюша, – согласился подполковник и, достав из кармана брюк носовой платок, сочно и протяжно высморкался.

Мужчины были давно знакомы и поэтому без посторонних вели себя запросто, без излишних и ненужных субординаций. Впрочем, и при подчиненных они обращались друг к другу только по отчеству.

– Ну, чем порадуешь, обслуживающий персонал? – сразу перешел к делу полковник Варанов.

– Есть кое-что…

– Тогда выкладывай!

Грищенко взял со стола тонкую папку и, достав пару исписанных мелким убористым почерком листов бумаги, протянул своему другу и начальнику.

– Вот, прочти!

Полковник Варанов даже не шелохнулся, а только раздраженно махнул рукой.

– Да кончай ты, Зиновий, херней заниматься, – произнес он эксперту, – выйду на пенсию, тогда и прочитаю! Ты мне по-простому, в двух словах объясни…

Эксперт усмехнулся и, сложив бумаги в папку, положил ее обратно на стол.

– Ладно, только с одним условием…

Варанов поднял брови.

– Каким?

– Сваргань-ка мне кружечку крепкого кофе или чайку, – медленно произнес Семеныч.

Полковник хлопнул себя по лбу.

– Вот, старый пень, – виновато воскликнул он и моментально полез в шкаф, где всегда находились кофе или чай. Совсем вылетело из головы, что ты кофеман со стажем!

Эксперт улыбнулся.

– И к тому же с утра на ногах!

Полковник поднял руки вверх.

– Виноват, старик, виноват!

Через несколько минут крышка чайника призывно запрыгала, стараясь не пускать горящий кипяток и пар наружу…

– Смерть Володи, – делая маленькие глотки, медленно докладывал Грищенко, – наступила где-то в районе одиннадцати часов утра от огнестрельного оружия.

Полковник Варанов не мог усидеть на месте от волнения и постоянно метался по кабинету.

– Из табельного оружия?

– Да, – сказал эксперт.

Андрей Васильевич почесал переносицу, словно это помогало сосредоточиться.

– Но оружие должно храниться в сейфе, – рассуждал полковник, – а ключ был у старшего группы майора Барышникова.

Грищенко усмехнулся.

– Васильевич, ты что, не знаешь нашего бардака? – безнадежно произнес эксперт. – Ты же сам не один год сидел на явочной квартире… Вспомни!

Варанов недовольно скривился и раздраженно махнул рукой приятелю.

– Да, знаю! Продолжай!

Семеныч допил кофе и отставил кружку.

– Спасибо.

– Может, еще?

Эксперт отрицательно замотал головой.

– Благодарю, нужно сердце маленько поберечь, – с досадой произнес он.

Пометавшись по кабинету, Варанов вдруг как-то сник и спросил.

– Неужели самоубийство?

Семеныч многозначительно повел бровью.

– Знаешь, Андрей, – задумчиво произнес собеседник, – по всем параметрам так оно и выходит. Но…

Варанов насторожился.

– Что-то ты темнишь, старая лиса!

Грищенко пожал плечами.

– Не темню, – сказал он, – а прикидываю варианты…

– Какие?

Подполковник повернулся к Варанову.

– Понимаешь, Андрей, траектория и угол полета совпадают, но вот что меня смущает, – наконец решился Семеныч. – Когда пуля вылетает из дула пистолета, хошь не хошь, а с ней выбрасывается часть жара и пламени…

Варанов не спускал внимательного взгляда с собеседника.

– Так?

Андрей Васильевич утвердительно кивнул.

Грищенко последовал примеру начальника и тоже встал.

– Когда человек стреляется, – продолжал свои рассуждения эксперт, – то, как правило, прикладывает дуло пистолета к тому месту, куда намеревается попасть.

– Да… или в голову, или в сердце…

– Вот именно, – согласился Зиновий Семенович, – в нашем случае поражено сердце, что позволяет сделать неутешительный вывод.

– Что ты имеешь в виду?

Грищенко медленно повернулся к другу и серьезно посмотрел тому в глаза.

– Дело в том, что на одежде Владимира нет подгоревших ворсинок, которые непременно должны присутствовать при соприкосновении с дулом пистолета.

Полковник Варанов приоткрыл рот от удивления. Он не верил в самоубийство капитана Челядинского, но подозревать кого-нибудь из своих сотрудников в убийстве было верхом святотатства.

– Не хочешь ли ты сказать, что…

Крамольная фраза так и не слетела с уст старого чекиста: у него не поворачивался язык.

– Я ничего не хочу утверждать, – быстро отреагировал эксперт, оправдываясь. – Рука могла дрогнуть, и расстояние, естественно, увеличилось… Но нельзя и исключать других версий.

Варанов задумался.

– А что говорит майор Барышников?

– Ничего существенного, – ответил эксперт, – он заверяет, что в тот момент, когда прогремел выстрел, находился в другой комнате, а Марина Метелкина была в ванной.

– И Метелкина подтверждает то же?

– Да. Ответы их совпадают, хотя девушка находится в плачевном состоянии, пережив такой стресс. Как я слышал, у Володи с Мариной были странные отношения.

Варанов неприязненно взглянул на приятеля.

– Все это сплетни!

Грищенко обиженно пожал плечами.

– Ты же просил начистоту…

– Прости, Зиновий, ты же знаешь, как мне был дорог Володька, – произнес он, – я до сих пор не могу прийти в себя.

– Понимаю…

Эксперт почувствовал, что полковнику необходимо побыть одному, и встал.

– Ну, я, пожалуй, пойду…

Однако Варанов запротестовал:

– Минуточку, Семеныч, мне необходимо обсудить еще кое-какие детали!

Полковник сел за стол и пригласил Грищенко последовать его примеру.

– Тут вот какая петрушка, Зиновий, – начал полковник, – на Дмитровском шоссе возле метро «Новослободская» какой-то маньяк или преступная группа зверски расстреляли всю редакцию газеты «Новый век».

– Да, знаю. Я был там.

– Вот я и хочу с тобой поговорить, – сказал Варанов. – Какие мысли у тебя по поводу этого преступления?

– Экспертизу и анализ проводит мой помощник, – вздохнул эксперт, – я, как ты знаешь, занимался Челядинским…

– Да, да…

– Данные экспертизы будут скоро готовы, – сказал Грищенко, – но думаю, там работала группа профессионалов.

Варанов нетерпеливо встал.

– Да это и без экспертизы видно, что работали спецы! – горько воскликнул полковник. – Стоит только посмотреть на пораженные мишени: или голова, или сердце, после чего не требуется и контрольного выстрела.

– Да, выстрелы профессиональных киллеров, – согласился опытный эксперт, – только непонятно, зачем они так поступили с девушкой, распоров ей весь живот.

Варанов неуверенно развел руками.

– Может, психи? – предположил он, – но скорее всего хотели что-то выведать или запугать зверствами главного редактора, чтобы тот развязал язык.

Грищенко откинулся на спинку стула.

– Они что-то искали, – добавил эксперт, – вся редакция перевернута с ног на голову.

Варанов внимательно посмотрел на приятеля и доверительно произнес:

– Да, Зиновий, причем целенаправленно! И вот что я тебе скажу под большим секретом: капитан Челядинский получил информацию о встрече американского журналиста с главным редактором газеты «Новый век» для получения какой-то информации от последнего.

– И что?

– Нас кто-то опередил в редакции и забрал то, что даже нам неизвестно!

Чекисты переглянулись.

– Значит, не только мы вели наблюдение за американцем, но и другие.

Варанов достал пачку «Беломора» и закурил.

– Возможно, наши интересы пересеклись с интересами какой-то группировки или даже силовым ведомством.

– Это говорит о ценности той информации, ради которой наделали столько шума.

Варанов глубоко затянулся горьким дымом и, медленно выпуская изо рта несколько колец, сказал:

– То, что мы потеряли, уже не вернуть, но найти концы мы обязаны! Убийство Челядинского и разгром в редакции – звенья одной цепи! Я в этом уверен! Да и странные дела последнее время творятся у нас…

Грищенко вопросительно взглянул на начальника.

– Что ты имеешь в виду?

Варанов не хотел раньше времени раскрывать «карты» даже перед другом.

– Пока твердо не знаю, говорить не буду, – ответил Варанов, повернулся к окну и раскрыл его.

В кабинет ворвалась свежая вечерняя прохлада августовского вечера. За окном сновал народ, куда-то спешили автомобили, лоточники свертывали свой товар…

– Что ж, начнем пахать, – вздохнул полковник.

– Ну, я пошел! – устало сказал Зиновий Семенович и вышел из кабинета.

«Так это сразу не решить. Надо звонить «наверх» Сосницкому», – подумал Варанов.

Андрей Васильевич подошел к телефонному аппарату и, сняв трубку, набрал номер. Через пять-шесть зуммеров на другом конце раздался старческий голос:

– Слушаю.

– Привет, Батя! – поздоровался Варанов.

– Это кто?

– Варанов.

В трубке раздался радостный возглас. «Батей» советника президента России Александра Сосницкого звали только очень близкие друзья и коллеги.

– Андрюша? Ах ты, сукин сын, совсем забыл старика!

Полковник почесал затылок.

– Работы невпроворот.

– Всю работу не переделаешь, водку не перепьешь, а девок не перетрахаешь, – дребезжал старческий голос, – но к этому надо стремиться!

В трубке раздался заразительный смех. Однако он быстро стих, и голос стал серьезным и даже сухим.

– По делу, Андрей?

– Да.

– Срочно?

– Почти…

Возникла пауза.

– Пятнадцать минут хватит? – донесся голос Сосницкого.

– Постараюсь уложиться.

– Тогда приезжай на работу ко мне через полчаса.

Варанов по привычке выпрямился.

– Слушаюсь!

В трубке раздались короткие гудки, которые уже начали отсчет времени для аудиенции. Андрею Васильевичу необходимо было поторопиться: он наскоро прибрал со стола бумаги, набросил плащ на широкие плечи и быстро вышел из кабинета.

Глава 11

У Сан Саныча выдался очень трудный день, может быть один из самых тяжелых в его опасной и рискованной жизни.

Вот уже несколько часов майор Барышников пребывал в напряжении и ожидании: его коллеги вели служебное расследование, в котором он выступал пока как свидетель. Однако внешне Сан Саныч не выказывал никакого беспокойства и спокойно отвечал на все вопросы подполковника Грищенко, который возглавил следствие на первоначальном этапе.

Единственное, чего он опасался, так это срыва Марины Метелкиной, которая очень медленно приходила в себя. Ее ответы не всегда были точными и членораздельными, но в конце концов молодая женщина с горем пополам все же удовлетворила любопытство Грищенко, который пришел к выводу, что капитан Владимир Челядинский совершил самоубийство.

Майор Барышников облегченно вздохнул, хотя прекрасно знал, что это только начало. Пока можно утрясти свои дела, подчистить все огрехи и, если нужно, убрать лишних свидетелей, в том числе и Метелкину.

Теперь нужно было разобраться с чертовыми фотографиями и получить отпущение грехов у Кузьмича… Надо торопиться, он и так много времени потратил на разборки со своими коллегами. Звонить Шлемофону Сан Саныч поостерегся: неизвестно, как прошла операция в газете «Новый век». Если все нормально, то компрометирующий материал должен был дожидаться майора в условленном месте, в почтовом ящике в местном отделении связи.

Барышников сделал несколько кругов на своих «Жигулях», петляя среди старых двориков, желая убедиться, что за ним нет «хвоста».

– Порядок! – с облегчением вздохнул майор, не обнаружив за собой слежки. – Пока они будут раскачиваться, я успею несколько раз обернуться вокруг Москвы, получить свой гонорар и слинять за кордон. А там пусть ищут ветра в поле, – размышлял вслух майор.

Сан Саныч задумался, и где-то в подсознании у него зашевелилась тревожная мысль.

Он прекрасно понимал, что бахвалится, потому что пока еще нужен Кузьмичу, а как станет не угоден?

– Тогда кранты! – грустно усмехнулся майор. – Этот из-под земли кого хочешь достанет!

Сан Саныч был не новичок в разведке и знал, что его жизнь могла зависеть от хорошего компромата на того, кого он боится. А Кузьмича майор Барышников боялся как огня, зная, на что тот способен и какой властью обладает.

Однако на Кузьмича у Сан Саныча ничего не было!!! Вернее, майор знал о темных делах своего босса, но это были только «слова», которые при желании старика застрянут у Барышникова в горле вместе с кровью. В этом майор не сомневался, так же как и в том, что это сделают тихо и незаметно.

Вот если бы у него был документ: фотографии, негативы, магнитофонная запись… Сан Саныч тяжело вздохнул. Мало того, всю игру мог испортить и полковник Варанов, этот настырный служака, для которого честь и справедливость были превыше всего!

– Ладно, – крякнул толстяк и остановился возле почты, – двум смертям не бывать, а одной не миновать.

Еще раз осмотревшись, Барышников вылез из машины и направился в здание отделения связи.

* * *

Сан Саныч быстро открыл свой абонентный ящик, и сердце его затрепетало от ликования: добротный увесистый пакет-бандероль спокойно лежал в условленном месте.

– Слава тебе, Господи! – прошептал майор и мысленно перекрестился, хотя ни в Бога, ни в черта никогда не верил. – Все на месте! Теперь я спасен!

Он спешно забрал желтый конверт-бандероль и сунул его во внутренний карман пиджака. Бросив косые взгляды по сторонам, он запер на ключ почтовый ящик и, не привлекая внимания, быстро направился к выходу.

Сев в машину, майор с нетерпением вскрыл пухлый конверт. Содержимое пакета представляло собой стопку качественных фотографий и пару печатных страниц. С каким-то звериным чутьем майор стал вглядываться в фотоснимки, на которых мелькали в основном военные моряки. Перекладывая фотокарточки, Сан Саныч прикидывал их стоимость, как вдруг у него даже дух перехватило… На одном из фотоснимков Барышников увидел знакомую фигуру в компании морских офицеров. Майор даже засомневался и протер глаза, но ошибиться было невозможно: на фотографии был не кто иной, как собственной персоной Кузьмич!

– О бля… – смог выдавить из себя толстяк.

Сан Саныч точно еще не знал, что криминального в этом сюжете, но профессиональный опыт чекиста подсказывал майору, что он на верном пути, если разыграть партию по своим правилам.

– Этот фотоснимок, видно, дорогого стоит, – усмехнулся Барышников, – раз Кузьмич так рьяно взялся за дело. Но мне это только на руку, главное – не продешевить: можно многое приобрести, однако можно и все потерять, включая собственную голову…

Поразмыслив над сложившейся ситуацией, Сан Саныч отобрал из пачки фотографий одну, но, на его взгляд, самую важную, которая должна стать для него охранной грамотой и страховым полисом.

Справившись со своими делами, майор достал из бардачка сотовый телефон и, не звоня Шлемофону, который, по мнению Барышникова, подождет, сразу же решил обрадовать босса завершением удачной операции. Однако разговор вышел не таким, как виделось Сан Санычу…

* * *

Ждать Сан Санычу Барышникову пришлось довольно долго, пока на другом конце провода наконец-то раздался раздраженный голос.

– Слушаю!

Майор набрал побольше воздуха в объемную грудь и как можно веселее брякнул:

– Приветствую, Кузьмич! Это я…

Аппарат на секунду замолчал, но только для того, чтобы разразиться грубой бранью.

– Это ты, поросячий хрен?! – заорал Кузьмич. – Ты еще набрался наглости мне позвонить?!

Барышников сразу понял, что попал в неудачное время, но не пал духом, считая, что раздражение босса совсем иного плана.

– Кузьмич, дело срочное, – как можно развязнее произнес майор. – Есть хорошие новости!

Сотовый телефон заходил ходуном в руках Сан Саныча от оглушительного мата.

– Мудак! Пидар! – гремел кремлевский воротила. – И это ты называешь «хорошими новостями»? Да за это тебя, поросячий хрен, мало в Бутырке сгноить, шкуру живьем содрать и то мало!

Барышников опешил. Он понял, что случилось нечто из рук вон выходящее и это напрямую связано с ним. Может, раскрутили Метелкину?

– А что случилось? – еле выдавил майор.

– Он еще спрашивает, мудак неотесанный!

Барышников, чувствуя, что катастрофически не хватает воздуха, расстегнул ворот рубахи и сглотнул слюну. Во рту пересохло, язык прилип к гортани.

– Ты что шлангом прикидываешься, мудашвили! – заскрипел старик. – Я про тебя и твоих дружков все знаю!

Теперь до майора дошло. По всей видимости, Шлема с подручными что-то учудили в «Новом веке». Барышников пожалел, что поспешил звонить шефу: нужно было сначала связаться со Шлемой, а уж потом… Да что теперь сожалеть! Сан Саныч недовольно покачал лысой головой и снова стал «проглатывать» обидные и оскорбительные слова.

– Это же надо, – не унимался Кузьмич, – устроили Варфоломеевскую ночь среди бела дня, да еще в центре столицы!

Майор пытался оправдываться.

– Все, что зависело от меня, я сделал, – сказал он. – Времени было в обрез, чтобы проконтролировать ситуацию, да еще это… – Сан Саныч сделал паузу, – …самоубийство нашего коллеги… Пришлось разбираться с товарищами.

– Наслышан уже!

Майор удивился.

– Как… уже?

Кузьмич самодовольно усмехнулся.

– Ты что же, дружище, меня за лоха держишь или за свадебного генерала? – произнес Кузьмич. – У меня работа такая. Ты перднуть не успеешь, а я знать должен, сколько раз. Усек?

– Усек.

– То-то!

У Кузьмича, влиятельного кремлевского чиновника, время всегда было ограничено и он старался использовать его рационально. Однако, когда накапливались усталость и стресс, старик предпочитал разрядиться. Он изливал кучу своих дерьмовых эмоций на подчиненных, и преимущественно на самых зависимых. Сегодня под руку попался Барышников.

– Кузьмич, а я при чем тут?

Старик сухо откашлялся.

– И я так думаю, – недовольно пробурчал он, – что положиться в наше время не на кого! Где эти обормоты? Насрали и на дно залегли?!

– Не знаю… скорее всего, там, где им и положено находиться – в Марьиной роще. Я первым делом решил вам позвонить, – отрапортовал майор.

– Небось, снова хочешь огорчить старика? – настороженно спросил он.

Майор Барышников почувствовал в голосе Кузьмича заинтересованные нотки.

– Прошу простить, Кузьмич, – начал издалека толстяк, – но вы несправедливы.

– Я?

– Да.

Кузьмич вздохнул.

– Дружище, и это мне говоришь ты? – пожурил он. – И тебе не стыдно, сынок?

– Стыдно, Кузьмич, – уже увереннее произнес Барышников, вытирая лысину платком, – но я хотел бы еще добавить ко всему сказанному… в свое оправдание, что порученное вами задание выполнено и у меня на руках увесистый конверт.

У старика сразу поднялось настроение.

– Так чего ты сопли жуешь?! – выкрикнул государственный муж. А ну давай быстро ко мне, дружок!

– Куда?

– Ну не в Кремль же тебя приглашать! – усмехнулся Кузьмич. – Как всегда.

Майор Барышников энергично затряс головой, как будто старик мог его видеть.

– Понял!

– Жду!

Кузьмич резко прервал разговор. Сан Саныч облегченно вздохнул.

– Что ж, – прошептал майор, – дело, кажется, сдвинулась с мертвой точки!

Барышников включил зажигание и, посмотрев по сторонам, нажал на газ. «Жигуленок» резко рванул с места в направлении Садового кольца…